Действующие лица:

   Бог
   Гавриил
   Сатанаил
   Адам
   Ева

   Действие разыгрывается некоторое время спустя после сотворения мира, на горе в раю.

   Бог, любующийся миром. На переднем плане Гавриил.
   ГАВРИИЛ

 
Я должен мненье высказать свое
Об этом мире. Мне солгать придется.
О Господи, коль страстная мольба,
Коль праведная цель дают нам право
Услышанными быть, меня услышьте!
(А лучше бы и слушать он не стал
И просто уничтожил эту штуку!)
Спросите что угодно у меня,
Но не о том, каков же этот мир.
 

   БОГ

 
Каков же этот мир, мой Гавриил?
 

   ГАВРИИЛ

 
Так. В просьбе мне отказано, увы.
Вопрос был задан. Что же мне ответить?
Я заикаюсь, а хотел бы петь.
Бесспорно, да, его произведенье,
Его рука видна. Но не сравнить
Творенье это с прежними вещами.
Клянусь, все старые его миры,
И даже те, что он забраковал,
Публиковать раздумал, — были лучше.
А этот мир сбивает как-то с толку
Обилием капризов и гримас.
При всей готовности его любить,
При всем желании всем сердцем славить,
Взглянув на мир, приходится признать,
Что он весьма напоминает хаос.
Итак, вопрос был задан. Промолчать?
Но я не вправе избегать ответа.
Бессмысленность, что так меня пугает,
Ах, если бы она существовала!
И если б в ней нашлось такое место,
Куда бы я отсюда мог удрать
И оказаться вне всего, и скрыться,
Стать непонятным, но неуязвимым,
Стать недоступным для его вопросов!
 

   БОГ

 
Ну, Гавриил, мой первенец, что скажешь?
 

   ГАВРИИЛ зрителям

 
Что я могу сказать? Ведь я же слышал,
Как он сказал, что этот мир хорош.
И более того: хорош весьма.
Ах, как мы все свои ошибки любим!
Они нам льстят и наше Я ласкают.
Мы не желаем поступать, как все,
Все норовим свернуть с пути прямого.
Всем ошибаться свойственно. И все же
Цепляться за ошибки — есть ошибка.
Но он… неужто он — отец порядка —
Желает сам порядок свой нарушить?
Неужто ошибается нарочно,
Чтоб от себя себя же отличить?
 

   Зрителям

 
Вы видите, мир даже не округл.
По недосмотру или небреженью
У мастера не вышла форма шара,
И вместо сферы он слепил яйцо.
И вот теперь он любит свой шедевр,
Который я шедевром не считаю.
Он любит мир, а я люблю его.
Да, роковое недоразуменье.
 

   БОГ обернувшись

 
Хорош весьма. Что скажешь, Гавриил?
 

   ГАВРИИЛ

 
Вы сами, Господи, так говорите.
 

   БОГ

 
Я говорю. И ты изволь сказать.
 

   ГАВРИИЛ

 
О Боже, мир хорош.
 

   БОГ

 
Обоснованья?
 

   ГАВРИИЛ

 
Одно, которое десятка стоит:
Он вами сотворен.
 

   БОГ

 
Мной сотворен.
А ты суди о нем.
 

   ГАВРИИЛ

 
Судить о нем!
О Господи, я должен славить.
 

   БОГ

 
Славь.
 

   ГАВРИИЛ

 
Я изумлен.
 

   БОГ

 
Суди, не изумляйся.
 

   ГАВРИИЛ

 
Не подобает мне судить о Боге.
Мы, ангелы, коленопреклоненно
Творца поем и славим вдохновенно.
 

   БОГ

 
Слуга Господень, только не рифмуй.
Когда хвала не попадает в цель,
Она нелепей, чем упрек нелепый.
Войди в подробности.
 

   ГАВРИИЛ

 
Чего он хочет?
Я возношу хвалы, а он ворчит.
И вечно так бывало. Как мне быть?
Уж лучше бы крыло мне потерять,
Уж лучше бы бессмертия лишиться,
Святую простоту изображая,
Чем вызвать дуновенье недовольства
В душе того, кто есть само добро.
Ну что ж. Хвала здесь означает ложь.
О Господи…
 

   БОГ

 
Да?
 

   ГАВРИИЛ

 
Я не знаю, право…
Похвального я здесь не нахожу.
Лгать не могу, хотя б и захотел.
(Пускай, пускай проглотит эту правду!)
Все прочие миры, что вашу славу
До сей поры, как эхо, отражали
В бездонных чашах вечности, из света
Творились вами. Этот материал
Податлив и удобен для построек.
Его достаточно себе помыслить.
А вы, Господь, и в малом, и в великом
Такою светлой ясностью сияли,
Что всякое сужденье было лишним.
 

   БОГ

 
Меня ты понимаешь, дорогой,
Любимейший из ангелов моих.
То, что понятно, ясно и светло,
Всегда столь плоско, сколь и несомненно,
И столь убого, сколь и справедливо.
Узоры все в их тонкой красоте,
Досужие нирваны, умозренья,
Я лил их из порожнего в пустое,
Я мог творить их, как тебе известно,
Но мог бы точно так же не творить.
 

   ГАВРИИЛ

 
Свихнуться можно. — Этот мир, Господь,
Намного лучше прежних получился.
 

   БОГ

 
Намного лучше? Говорю тебе
Впервые с полным правом: это нечто.
Ничто, хотя бы полное идей,
Останется ничем. Лишь с той поры,
Как я решил из темного запаса —
Из хаоса — материю извлечь,
Преодолеть ее тупую тяжесть,
Великое упрямство превозмочь
И — только словом — вознести ее
До цели творческого созиданья,
Я чувствую создателем себя.
 

   ГАВРИИЛ

 
Как просто, Господи.
 

   БОГ

 
Не так-то просто.
Хотя мне всё равно легко дается —
Ведь в этом заключается всесилье? —
Но этот мир… Нет, я не говорю,
Что он мне стоил напряженья сил,
Но все-таки он стоил мне улыбки.
Теперь, чем он бы ни был, он хорош.
 

   ГАВРИИЛ

 
Вы превзошли себя, будь то возможно.
 

   БОГ

 
Заметно, да? Красивый кругозор.
 

   ГАВРИИЛ

 
Да где же круг? Похоже на яйцо.
И что там ухает то верх, то вниз
По сплющенным орбитам?
 

   БОГ

 
Там планеты.
Они кружатся.
 

   ГАВРИИЛ

 
Где же тут круги?
Они яйцатся, чтобы мне пропасть!
 

   БОГ

 
А здесь вот, в середине…
 

   ГАВРИИЛ

 
Середина?
 

   БОГ

 
Внутри всего — неслыханная суть
Неслыханного дела: рай земной.
 

   ГАВРИИЛ

 
И это середина? Да в яйце
Скорей желток сидит посередине.
Господь! Сей мир хорош и очень нов.
 

   БОГ

 
Вот именно. И поелику ты
Прошел за мной весь путь, ведущий в тяжесть,
А большего и требовать нельзя,
Тебя я назначаю, милый мой,
Архангелом в раю. Изволь хранить
От повреждений этот дивный сад.
Он изобилен и великолепен,
Зато его и легче повредить.
А впрочем, наслаждайся тишиной
И замысла отважной красотою.
Действительность — вот наше приключенье.
Смелей, мой ангел. Все лишь началось.
 

   ГАВРИИЛ

 
Склоняюсь, Господи, пред вашей волей.
Вы высшую мне оказали честь,
Хоть я не стою милости малейшей.
Но у меня вопрос к вам…
 

   БОГ

 
Вопрошай!
 

   ГАВРИИЛ

 
Скажите, почему…
 

   БОГ

 
Ну?
 

   ГАВРИИЛ

 
Почему
Вы мир творили…
 

   БОГ

 
Да?
 

   ГАВРИИЛ

 
Из этой грязи?
 

   БОГ зрителям

 
Вот уровень. Вот так нас понимают.
О, никогда в сотрудники себе
Своих творений не берите. Встань.
Продолжим позже.
 

   Гавриил встает.
   БОГ

 
Слава и хвала.
Хвала за все, хвала вместо ответа.
За молнию и гром, за каждый шелест,
За каждый шорох или дуновенье.
Вот Гавриил — одно сплошное эхо:
Он то и дело хлопает крылами
И вечно аллилуйю мне поет.
А мне претит такое самохвальство.
Я больше не катаюсь, как бывало,
На колеснице огненной своей
С очами тыщеглазых серафимов,
И снял давно свой королевский плащ
Из дребезжащих сотканный небес,
Где блещут солнца черно-золотые.
Знак моего величья ныне скромность.
Но я изъятости не избежал,
Бессилен я перед своим всесильем.
Не хочется мне портить то, что есть.
Могу я быть один. В конце концов,
Я самый свой приятный собеседник,
И вряд ли потерпел бы я второго,
Будь таковой возможен. Но признаюсь,
Что даже богу нужен визави.
Иначе для кого же это все?
Зачем творить, не зная для кого?
Вот почему я создал этот мир
И поместил туда два существа,
Которых я с любовью создавал
По моему же образу-подобью.
В Адаме с Евой соблюден баланс
Божественного духа с веществом,
Заложена возможность отрицанья
И вместе с ней желаемое «Да».
Итак, они не ангелы. Ведь даже
Архангел тартара громко Сатанаил
 

   снова тихо

 
С его извечным «Нет» — мое же «Нет»,
Мое же перевернутое «Да».
Мой вечный оппонент громко Сатанаил
Со мною спорит по моей же воле.
И спорить с ним мне как-то надоело.
 

   Снизу доносится адский хохот.

 
Ах, как неловко. Я позволил мыслям
Парить в духовном царстве, где привыкли
Все слышать без ушей. Он мне не ровня,
Но что ни говори, он все же дух.
Конец истории помыслю тише.
 

   Шепотом.

 
Пусть человеки поживут в раю,
Проверю я на прочность их любовь
И их способность принимать решенья.
Позволил я вкушать им все плоды
Из сада райского, но наложил
Запрет на яблоко — плод заповедный.
Пусть этим двум оно внушает робость
И божий страх. Коль выполнят они
Единый долг, который подмешал я
В приятные права, свою очень тихо свободу
Они докажут и со мною сходство.
Мне кажется, и, стало быть, я знаю,
Что так и будет. Мудрая загадка,
Разгадка скрыта. Ах, мои пути
Чудны весьма и неисповедимы.
Сейчас вот я из пустоты Вселенной
Отправлюсь к ним, в свой райский уголок.
Я с ними разделю груз тех забот,
Которых не имею сам, участье
Приму в их болтовне, она послужит
Мне поводом для новых размышлений.
И наконец-то будут вкруг меня
Живые люди, а не херувимы.
 

   Зрителям

 
Надеюсь, вам понятно, почему
Вы, господа, достойны услыхать,
Как Бог беседует с самим собой:
Его величество вам позволяет.
 

   Адам и Ева, во сне.
   ЕВА

 
Ах, яблоко! Как хочется отведать,
Попробовать тебя, любимый плод.
 

   Адский хохот, он звучит ближе, чем в прологе. Пауза. Утро.
   АДАМ просыпается.

 
Скорей проснись!
 

   Ева сразу просыпается.

 
То, что непостижимо,
Сейчас опять должно произойти.
Уж утро ярким светом золотит
Усыпанные почками деревья.
День занимается, и мы живем.
 

   Адский хохот все ближе.

 
Ты знаешь, просыпаясь поутру,
Я снова счастлив, как в тот первый раз,
Когда открыл глаза, чтоб увидать
То, что никто и никогда не видел:
Что я из смерти прямо в рай родился.
Но нет, теперь я даже больше счастлив,
Тогда ведь, Ева, не было тебя,
Моя любовь, сестра моя родная.
 

   Адский хохот еще ближе.

 
Лишь с той поры, когда услышал я
В ответ на нежность братскую мою,
Как рядом затаила ты дыханье,
Лишь с той поры, мне кажется, я стал
Не только осчастливленным — счастливым.
 

   ЕВА

 
Что мне сказать? Я говорю, как ты.
Я знаю то, что ты, я ощущаю
Всё то же, что и ты. Спросив себя,
Что с нами будет после пробужденья
Из лугового запаха в цветочный
И до того, как разойдемся врозь,
Спеша трудиться на Господней грядке,
Я отвечаю теми же словами,
Которые слетают с уст твоих.
 

   АДАМ

 
Ты, сотворенная со мною, да,
Мы с радостью любви займемся делом.
 

   Адский хохот, совсем близко.

 
Пойдем туда, где манит мягкий мох.
Там птичью пару, помнишь, мы слыхали.
Ты — блюдо, ты и сладостный сосуд.
Позволь мне из тебя тебя отведать.
 

   ЕВА

 
Пойдем.
 

   Сатанаил.
   САТАНАИЛ

 
Идите, милые мои.
Я вас уже моими называю.
 

   Адам и Ева уходят. Солнце.

 
Эй, ты там, свет, искрящийся лакей!
Ты, светоч-раб, начищенная лампа!
Я старый твой сосед, хоть и не друг,
И твоему хозяину я недруг.
Но раз уж ты теперь зовешься солнцем,
И раз уж всем подряд готов служить,
Показывай мне этот самый первый
Огрех Непогрешимого — эдем.
Я вечность ожидал ошибки Бога
Теперь ее я вижу в полном блеске.
Вот это — рай? Поверить нелегко.
Материя сплошная, бывший хаос.
Он и сейчас заметен, даже очень.
На этой почве я привык сражаться.
Мир этот был украден у меня,
Его я снова ввергну в беспорядок
И стану здесь владыкой. Ах, творенье!
Из хаоса ты рождено, и хаос
Твоей могилой станет, в том клянусь!
Небесный царь в кощунстве виноват.
Он дал мне шанс, впервые сделав глупость.
Откуда взялся, жалкий червячок?
Из щели в основании Вселенной!
Ну что ж, земная тварь, изъян изъяна,
Сейчас ты вместе с самочкой твоей
Повторишь мой стишок и превратишься
В мое кричащее орудье, олух!
Начнешь страдать и причинять страданье.
Так и бывает в этом бренном мире:
Того, кто тверд и крепок, мир терзает,
Преследуя его жену коварно,
Его коня или его собаку.
Бог тверд и для меня неуязвим,
Зато теперь есть ты, кого он любит,
Ты — вне его, ты слаб, доверчив, мягок,
И я тобою поборю его.
За дело, ад! Берусь я доказать,
Что не было созданье человека
Большим искусством, что его убрать
Совсем нетрудно. Ха! И я — художник.
Под знамя черное моей вражды
Зову я вас, вселенной недостатки!
Зову я вас, несовершенства плоти!
 

   Адам и Ева.
   САТАНАИЛ

 
Уже вернулись? Кажется, некстати.
Я должен, прежде чем вступать в игру,
Окутаться туманом беспросветным,
В чужое место тихо заползти
И осмотреть победной битвы поле.
 

   АДАМ

 
Как мы посмели…
 

   ЕВА

 
Как могли забыть?
 

   АДАМ

 
Прохладный легкий бриз поднялся с моря,
Чтоб освежить высоты этих гор,
Пустыней окруженных. Разве мы
Его не ощутили? Как могли
Забыть, что утром исчезают тени
И Бог обычно окликает нас.
 

   Бог появляется в глубине сцены.
   БОГ

 
Где ты, Адам? Где Ева — дочь моя?
Уж день повеял. С добрым утром, дети.
 

   ЕВА

 
Мы вовремя опомниться успели.
 

   АДАМ

 
Господь, мы здесь. Приветствуем тебя.
 

   БОГ

 
Уж поднимается навстречу свету
Дня нового девическая свежесть.
Так некогда в туманной дымке утра
Из хаоса мир новый проступил.
Воистину божественный рассвет.
Нельзя во всей вселенной отыскать
Такой небесной синевы. А я
Клянусь вам, что кисть слова моего
О голубом ничуть не помышляла,
Брала один лишь чистый белый цвет
И бережно расходовала грязь.
Не надо бы самим собой хвалиться,
Но кто, если не я? А небеса —
Не синева ли, лучшая из лучших?
 

   АДАМ,

 
Она прекрасна, Господи.
 

   БОГ

 
Ну что ж.
Я тоже так считаю. Мне приятно,
Что разделяете мою вы радость.
Я здесь у вас немного отдохну,
Коль молодым старик не помешает.
 

   ЕВА

 
Как можешь ты, Господь, нам помешать?
 

   АДАМ

 
Наш долг — служить тебе.
 

   БОГ

 
Я не о долге.
Я говорю о вашем настроенье.
Хотели что-то делать вы? Скажите.
 

   АДАМ

 
Нет, ничего. Любовные дела.
 

   БОГ

 
Дела любви?
 

   ЕВА

 
Да!
 

   БОГ

 
Вам они по нраву?
 

   ЕВА

 
Еще бы!
 

   АДАМ

 
Да, когда лежим мы рядом,
Даря друг другу счастье, и по ребрам
Стекает тяжкий пот с ее груди…
 

   ЕВА

 
Когда бедро касается бедра…
 

   АДАМ

 
И судорога сводит нам тела —
Орудия, творящие приятность…
 

   ЕВА

 
Нет ничего прекрасней.
 

   БОГ

 
Ничего?
 

   АДАМ

 
Воистину, Господь. Дела любви
Прекрасней, чем всё прочее на свете.
 

   БОГ

 
Но если так, то почему вы здесь?
 

   АДАМ

 
Мы вспомнили: пора тебя встречать.
То можно отложить, а это — нет.
 

   БОГ

 
То, что всего прекрасней, — отложить?
 

   АДАМ

 
Конечно. А теперь позволь, Господь,
Тебе сказать огромное спасибо.
Спасибо, что мы есть и что в раю,
А не в песках безжизненной пустыни,
Где жутко каждому.
 

   ЕВА

 
Но не Змее.
 

   АДАМ

 
Любовь моя, забудем про Змею.
 

   ЕВА

 
Но я ее люблю. Она — мой зверь.
Такой послушный, нежный, благонравный.
О ней я не желаю забывать.
 

   АДАМ

 
Она права, Змея подчас так мерзнет,
Что покидает рай, спеша в пустыню,
Где греет спину пеструю под солнцем
И согревает брюхо на камнях.
Одной Змее по нраву пустота.
Не будь Змеи, рай стал бы лучшим местом
Для всех и каждого, без исключений.
Вода здесь бьет из четырех ключей,
Прохладу, тень и кров дают деревья,
Богатые плодами всех сортов.
Айва, кокос, рожковые плоды —
Дозволено отведать нам любой…
 

   ЕВА

 
А яблоко нельзя.
 

   АДАМ

 
Опять, жена?
Оно-то здесь причем?
 

   БОГ

 
Да, да, скажи.
Как мысль о яблоке тебе пришла?
 

   ЕВА

 
Я вспомнила, Господь, что нынче ночью
Я этот плод увидела во сне
И ела от него.
 

   АДАМ

 
Сон глупой бабы.
Глупее не бывает ничего.
У яблока такой отвратный вкус.
 

   БОГ

 
Отвратный, говоришь? Откуда знаешь?
 

   АДАМ

 
Ты сам, Господь, его мне запретил.
И значит, вкус воистину отвратен.
Короче, сада райского плоды
За исключеньем яблока, конечно,
Так сочны, так вкусны и так различны,
Что долг мой — восхвалять тебя, Господь,
За то, что ты разбил здесь этот сад.
 

   Еве

 
А ты не смей меня перебивать,
Когда я Богу возношу хвалу.
 

   БОГ

 
Адам, мне скучно слушать похвалы.
 

   АДАМ

 
Тогда, Творец, и я тебе наскучил.
 

   БОГ

 
Друзей хвалить в лицо не подобает.
 

   АДАМ

 
А спрашивать: «Я вам не помешал?»
 

   БОГ

 
Адам, я с вами быть хочу на равных.
 

   АДАМ

 
Не можешь мочь ты этого хотеть.
 

   БОГ

 
Быть может, Я есмь большее.
 

   АДАМ

 
О Боже!
Не может быть, а так оно и есть.
 

   БОГ

 
Раз так оно и есть, пусть так и будет,
Но ни к чему напоминать об этом.
 

   АДАМ

 
Тогда и разум ни к чему, и честность.
 

   На переднем плане появляется Гавриил. Он подает знаки.
   ЕВА

 
Ты это знаешь, муж, я знаю больше.
Бог создал нас такими, как хотел.
А унижаясь, мы испортим дело.
 

   БОГ

 
Ты поняла меня, моя голубка.
 

   Знаком показывает Гавриилу, чтобы тот уходил. Гавриил продолжает подавать знаки.
   ЕВА

 
Твой долг — его хвалить, мой долг — любить.
Я так же, как и ты, изумлена.
Но и любовь не меньше изумленья.
Любовь смела. Его должна я звать
Не господином, но отцом.
 

   БОГ

 
Дочурка.
Иди ко мне, сядь на колени.
 

   Гавриилу. Позже.
   АДАМ

 
Ты делаешь мне честь, ее лаская.
 

   БОГ

 
С утра пораньше любим мы, отцы,
Обнять покрепче женское потомство.
Плоть розовая, юная так близко,
Всегда она в хозяйстве под рукой.
Заботливо отеческую руку
Вложив на ощупь в лучшие места,
Творец имеет право убедиться,
В том, что его творенье удалось.
 

   Гавриилу, который очень выразительно подает знаки.

 
Нельзя ли подождать? Ну, что случилось?
Послушайте, вы двое, вы теперь
Меня оставьте и бегите прочь,
Займитесь-ка друг другом. Ваше дело
Напрасно вы прервали, чтобы мне
Уж слишком много чести оказать.
А дело надо делать до конца.
 

   Адам и Ева уходят.
   ГАВРИИЛ

 
Дурная весть. Не терпит отлагательств.
 

   БОГ

 
Не правда ль, хороша?
 

   ГАВРИИЛ

 
Дурная весть?
 

   БОГ

 
Нет, я о Еве.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ну, Адам покрепче.
 

   БОГ

 
И грудь, и ягодицы, все округло!
 

   ГАВРИИЛ

 
Округло? Нет. Скорее, яйцевидно.
 

   БОГ

 
А чем яйцо тебе не угодило?
Мне скучен шар. Из шара ничего
Не следует.
 

   ГАВРИИЛ

 
Позвольте ближе к делу?
 

   БОГ

 
Какому?
 

   ГАВРИИЛ

 
Что не терпит отлагательств.
 

   БОГ

 
Потерпит. Что там у тебя?
 

   ГАВРИИЛ

 
Господь,
Вон те планеты, что вокруг … кружатся ….
Сочтите их, пожалуйста.
 

   БОГ

 
Зачем?
 

   ГАВРИИЛ

 
А сколько было их?
 

   БОГ

 
Не помню точно.
Но помню, было очень хорошо.
 

   ГАВРИИЛ

 
Двенадцать?
 

   БОГ

 
Ровно дюжина. Да, так.
 

   ГАВРИИЛ

 
Я насчитал лишь семь.
 

   БОГ

 
Да говори же!
 

   ГАВРИИЛ

 
Пропало пять.
 

   БОГ

 
Куда-то закатились.
Но то, что мире есть, не пропадет.
 

   ГАВРИИЛ

 
Украли их, и мне известно, кто.
 

   БОГ

 
Тогда скажи.
 

   ГАВРИИЛ

 
Я многое скажу —
И об опасности, и об угрозе смерти.
Тот, кто низвергнут вами, недруг ваш,
Кто ваши все деянья отрицает,
Кто сам себе настолько лютый враг,
Что он в своем слепом непослушанье
В себе все лучшее стремится побороть,
Он приближается — Сатанаил!
 

   БОГ

 
Сатанаил? Так он покинул хаос?
 

   ГАВРИИЛ

 
Я говорю вам, что произошло.
Он вырвался из мерзостного царства,
Которым был назначен управлять
Излишне мягким вашим приговором.
Как сом из мокрой тины вылезает,
Как дождевой червяк — из влажной почвы,
Так он просунул мерзкое обличье
И сплошь заляпанные грязью плечи
Туда, где пустота ему враждебна,
Поскольку незапятнанно чиста.
Сейчас он пробирается на ощупь
По грани разрушения и ночи,
Связь с хаосом боится разорвать,
Но он дерзнет, учуя материал,
Как чует хряк навоз и нечистоты,
Рвануть в Ничто, подобно серной туче,
И прилететь сюда. Таков отчет
За звездами следящих херувимов.
И не исключено, Господь, отнюдь,
Что он проникнет даже в это место.
 

   БОГ

 
Исключено.
 

   ГАВРИИЛ

 
Неужто? Почему?
 

   БОГ

 
Он здесь уже.
 

   ГАВРИИЛ

 
Он здесь?
 

   БОГ

 
С недавних пор.
 

   ГАВРИИЛ

 
Вы это знали?
 

   БОГ

 
Как же мне не знать.
 

   ГАВРИИЛ

 
И новость не застала вас врасплох?
 

   БОГ

 
Ах, для меня сюрпризов не бывает.
 

   ГАВРИИЛ

 
И вы не удивляетесь, Господь?
 

   БОГ

 
Нет, отчего же. Правда, наперед
Известно мне, как обернется дело,
Но вновь и вновь я удивляюсь сам,
Что все проходит так, как я предвидел.
Всего же удивительнее то,
Что просто не бывает по-другому.
 

   ГАВРИИЛ

 
О Господи, всеведущи вы, знаю.
Мне знание дается нелегко
И может ускользнуть. Вот и живи
С неуловимым и непостижимым.
О Господи, вы не могли… не знать…
 

   БОГ

 
Что замолчал?
 

   ГАВРИИЛ

 
Но вы ведь и всесильны?
 

   БОГ

 
Ты сомневаешься?
 

   ГАВРИИЛ

 
Да кто бы мог
При виде красоты столь совершенной,
При виде дивного венка миров,
При виде совершенства тех цветов,
Из коих он сплетен, — включая этот,
Хотя его включаю поневоле, —
Кто мог бы усомниться? О мой Бог!
Раз вы всесильны и об этом знали…
Тогда…
 

   БОГ

 
Тогда?
 

   ГАВРИИЛ

 
Вы этого хотели.
 

   БОГ

 
Я предлагаю: предоставим тайне
Божественною тайной оставаться.
 

   ГАВРИИЛ

 
Я повергаюсь ниц, не постигаю
И славлю. Но как быть? И что же делать?
 

   БОГ

 
Я думал…
 

   ГАВРИИЛ

 
То есть думаете вы.
 

   БОГ

 
Нет, думал.
 

   ГАВРИИЛ

 
Вы подумали сейчас?
 

   БОГ

 
Нет, раньше.
 

   ГАВРИИЛ

 
Вы подумали о том,
Что делать нам сейчас?
 

   БОГ

 
Да, я подумал.
 

   ГАВРИИЛ

 
Когда восстанье поднял Сатана?
 

   БОГ

 
Нет, раньше.
 

   ГАВРИИЛ

 
А! Когда отпал он?
 

   БОГ

 
Раньше.
 

   ГАВРИИЛ

 
Когда творили нас?
 

   БОГ

 
О, много раньше.
 

   ГАВРИИЛ

 
Так прежде чем начаться временам
До этого мгновенья вы все знали?
 

   БОГ

 
Да.
 

   ГАВРИИЛ

 
В самом деле?
 

   БОГ

 
В самом. Но не только.
 

   ГАВРИИЛ

 
И знаете, что будет дальше?
 

   БОГ

 
Знаю.
 

   ГАВРИИЛ

 
О чем же вы подумали, подумав,
Что Сатана вам мог бы угрожать?
 

   БОГ

 
Подумал я…
 

   ГАВРИИЛ

 
О чем?
 

   БОГ

 
Ну… пусть грозит.
 

   ГАВРИИЛ

 
Я ваш слуга?
 

   БОГ

 
Мой дурачок любимый.
 

   ГАВРИИЛ

 
Весьма признателен. Я ваш слуга?
 

   БОГ

 
Ты перестанешь задавать вопросы?
 

   ГАВРИИЛ

 
О, никогда.
 

   БОГ

 
Да ладно уж: слуга.
 

   ГАВРИИЛ

 
Доверенный?
 

   БОГ

 
О чем ты, ангел мой?
 

   ГАВРИИЛ

 
О том. Вы говорите: пусть грозит.
А я, слуга ваш верный, говорю,
Что безответственны такие речи.
Власть Сатаны ужасна, к сожаленью.
Он на пути сюда, к средине мира,
Пять заграбастал звезд, подговорил их
Долг пунктуальности не выполнять
И как трофей в своё отправил царство.
А при таком величье извращенном
Совсем легко достанется ему
Малыш Адам.
 

   БОГ

 
Нет, нет, ведь он свободен.
 

   ГАВРИИЛ

 
Но слаб.
 

   БОГ

 
Лишь в нем должно созреть решенье.
И почва для сужденья — в нем одном.
 

   ГАВРИИЛ

 
Взрыхлить бы надо почву.
 

   БОГ

 
Сам взрыхлит.
 

   ГАВРИИЛ

 
И вы даете доступ Сатане?
 

   БОГ

 
Черт не творит, он только проверяет.
 

   ГАВРИИЛ

 
Подумайте, на карту ставя мир.
 

   БОГ

 
Пусть каждый день он ставится на карту.
 

   ГАВРИИЛ

 
Заставьте, Боже, малыша Адама
Желать того, чего желает Бог.
 

   БОГ

 
Пусть даже форму словом я наполню,
Наполнит слово смыслом лишь Адам.
Он вложит смысл в слова «желанье», «воля»:
Не исполнять, а преодолевать.
Желать по принужденью невозможно.
Адам свободной волей одарен.
И я послал к Адаму Сатану,
Чтоб испытать, насколько он свободен.
Свобода — это ценность человека.
А я пока что выйду из игры:
Не подчиню себе Адама волю,
Которую ведь тоже создал я.
Я в действии втором не появлюсь,
Поскольку у меня расчет глубокий
Адама одного в беде покинуть,
Чтоб сам он самому себе помог.
 

   Уходит.
   ГАВРИИЛ

 
Так Сатана желанен? К вящей славе
Свободной воли? О, какая мысль!
Великая. Но может, даже слишком.
Космического замысла успех
Зависит — от чего? — от доброй воли
Бедняжки человека! И провалом
Ее отсутствие всему грозит?
Ах, если б смел Адаму я помочь,
К добру его принудить убежденьем,
Сказать, какой ценой оплатит грех,
Открыть ему опасности масштаб,
Значенье яблока растолковать
И подсказать причины запрещенья!
А почему бы мне и не рискнуть?
Раз даже дьяволу дана свобода,
Она ведь предоставлена и мне!
Что смеет враг, посмеет сметь и друг.
Господь непогрешимый удалился
Из рая в самом лучшем настроенье.
Он знает, что в раю бдит Гавриил
И что архангел точно измеряет
Творений праведность и чистоту.
И если Сатана желанен был,
То значит, Господу и я желанен.
Пойду-ка я предупрежу Адама,
Пусть не впрямую отдан мне приказ,
Но смысл такой моя имеет служба.
 

   Уходит.
 
   АДАМ И САТАНАИЛ, держась под руку, прогуливаются в раю.
 
   САТАНАИЛ

 
Ну, хватит изумляться. Ведь едва ли
В безудержном азарте созиданья
Создав тебя, Господь остановился.
Он подданных имеет без числа —
Вам не чета — до тронов и империй.
 

   АДАМ

 
Я понимаю. Только не пойму,
Зачем ты, витязь неба, мне явился,
Шурша крылами, прямо как Господь.
 

   САТАНАИЛ польщен

 
Молчи. В сравнении с его всесильем
И вездесущностью мы так ничтожны.
И я с моим богатым опереньем,
И ты в своей убогой наготе,
Ничем не лучше мы вот этих мух,
Которых и плодить-то глупо было.
Ну, слушай дальше.
 

   АДАМ

 
Говори.
 

   САТАНАИЛ

 
Так вот.
Не все созданья Богу удались,
И те, что плохо вышли, взбунтовались.
 

   АДАМ

 
О, бездари!
 

   САТАНАИЛ

 
Он говорит, я — бездарь!
 

   АДАМ

 
Да, бездари, коль угрожают силой
Тому, кто эту силу дал им в долг.
 

   САТАНАИЛ

 
Меня сюда прислали для того,
Чтобы тебя от них предостеречь.
Уж больно эти духи беспокойны,
Их чем бы ни одаривал Господь,
Благодарить они не успевают.
У них одна-единственная цель —
Гнуснейшая из всех возможных целей:
Ласкать и тешить собственное Я.
Их справедливо бесами зовут.
И вот, поскольку Богом ты любим,
Я очень опасаюсь, что сюда
Один из них явиться хочет вскоре,
Подбить тебя на мерзкие дела
И гнев Господень на тебя обрушить.
 

   АДАМ

 
Да где ему, убогому! Как можно
Любовь у Милосердного отнять?
Какую мерзость бес внушить мне хочет?
 

   САТАНАИЛ

 
Ты кое-что забыл.
 

   АДАМ

 
Забыл? О чем?
 

   САТАНАИЛ

 
О яблоке. Ведь это плод запретный,
И есть его тебе никак нельзя.
 

   АДАМ

 
Да мне и не хотелось никогда.
 

   САТАНАИЛ

 
Тебя хотят заставить захотеть.
Вот почему шесть крыльев я расправил,
Покинул царство света и спустился
В эдем, чтобы тебя предостеречь.
Когда услышишь голос слишком сладкий,
Все, что он скажет, будет очень гадко.
(Дурная рифма, но нужны стихи!)
Так вот, когда к тебе подступит некто
И рассуждать о яблоке начнет,
Имей в виду, Адам, он соблазнитель,
Тебе и Господу заклятый враг.
 

   АДАМ

 
И как его прогнать?
 

   САТАНАИЛ

 
Вот здесь как знак
Союза с Богом райская вода
В излучинах ручья сверкает златом,
Сухую почву щедро орошая.
У берега ты ила зачерпни
И ком священной грязи брось бесстрашно
В лицо тому, кто притворится другом.
 

   АДАМ

 
Поможет это?
 

   САТАНАИЛ

 
Да, клянусь хвостом!
Обделается недруг твой со страху.
 

   АДАМ

 
Я так и поступлю.
 

   САТАНАИЛ

 
Ну, до свиданья.
Мы встретимся еще, мой дурачок.
 

   Про себя

 
Чтоб никогда уже не расставаться.
 

   Отходит в сторону.
   АДАМ

 
Как милостив ты, Боже, как ты добр.
Я чувствую во всем твою опеку,
Твою заботу — в мелочи любой.
Вот ты сейчас на помощь мне призвал
Таких существ, как этот черный ангел,
Чтоб каждый день тебя я видеть мог
В лице твоих высоких самых, средних,
И малых слуг. О, как великолепно
Ты все устроил. Грязи ком. В лицо.
 

   Гавриил.
   ГАВРИИЛ

 
Вот он — мой человек.
 

   АДАМ

 
Вот он явился.
Спасибо ангелу, что я его узнал.
 

   ГАВРИИЛ

 
Меня не узнаешь ты.
 

   АДАМ

 
Узнаю.
 

   ГАВРИИЛ

 
Вот как? Так обо мне уж говорили?
 

   АДАМ

 
Да.
 

   САТАНАИЛ

 
Постарались в красках расписать.
 

   ГАВРИИЛ

 
Не бойся.
 

   АДАМ

 
А кого? Уж не тебя ли?.
 

   ГАВРИИЛ

 
Он мне дерзит.
 

   АДАМ

 
А я и не боюсь.
 

   ГАВРИИЛ

 
А я тебе позволил не бояться.
 

   АДАМ

 
А сам ты кто таков?
 

   ГАВРИИЛ

 
Я — некий бог.
 

   АДАМ

 
Ах, бог! Как бы не так! Он — некий бог!
 

   ГАВРИИЛ

 
Не высший бог. Сан этот подобает
Лишь одному. Но все-таки высокий,
Второй после него. Ему я друг.
Он без меня не сделал ничего.
 

   АДАМ

 
Откуда ты явился?
 

   ГАВРИИЛ

 
Вот наглец!
Зачем тебе-то знать?
 

   АДАМ

 
А я вот знаю!
 

   ГАВРИИЛ

 
Свою беседу с яблока начну.
 

   АДАМ

 
Я так и знал. И знаю, как ты кончишь.
 

   ГАВРИИЛ

 
Адам, ты размышлял о нем всерьез?
 

   АДАМ

 
Нет, и не собираюсь.
 

   ГАВРИИЛ

 
Но ты должен.
 

   САТАНАИЛ

 
Не собираюсь! Должен! Если этим
Исчерпано искусство совращенья,
Тогда пусть добродетель торжествует.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ты здесь, в раю, хозяин безраздельный.
Гранатовую рощу обобрать,
Разгрызть фисташка сладкие орехи,
Наесться до отвала сочных дынь, —
Ты можешь, нет, ты должен все отведать.
Но почему ту красную вещицу —
То яблоко — тебе нельзя сорвать?
 

   АДАМ

 
А потому, что послушанье в малом,
Важнее послушания в большом.
Мы в малом поступаем добровольно,
В больших делах команды сверху ждем.
За каждым маленьким непослушаньем
Скрывается большое дезертирство.
И справедливый вызывают гнев
Как раз совсем ничтожные проступки.
Не нравится мне яблоко — и все.
И ты не нравишься. Пошел отсюда.
 

   ГАВРИИЛ уходя

 
Противный, гадкий, мерзкий, наглый тип!
 

   САТАНАИЛ

 
Иди, дурак. Не солоно хлебавши.
 

   ГАВРИИЛ

 
Вообще-то грубости его похвальны.
Он так и должен поступать. А я
Обязан был в него проникнуть глубже
И степень стойкости его измерить.
 

   Возвращается.

 
А вот представь, придет к тебе злодей
И скажет…
 

   АДАМ

 
Вижу, он уже пришел.
 

   ГАВРИИЛ

 
И скажет: это яблоко есть плод
На дереве познанья.
 

   САТАНАИЛ

 
Нет, клянусь,
Таких злодеев глупых не бывает.
Не знает обезьяна Сатаны,
Что уговоры действуют тогда лишь,
Когда о сути дела речи нет.
По имени деянье называть —
Ведь это значит все угробить дело.
Кто должен верить, рассуждать не должен.
 

   ГАВРИИЛ

 
Коль яблоко познания сорвешь,
Приобретешь чудеснейшее свойство:
Уменье различать добро и зло,
Уменье правду отделять от фальши.
 

   САТАНАИЛ

 
Как скверно применяет он мой метод.
Да помолчи ты, карт не раскрывай.
 

   АДАМ

 
Дурак несчастный! Если так случится,
Меня наставит Бог.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ответ достойный.
А собственное мнение не в счет?
 

   АДАМ

 
Подскажет плод, откуда дует ветер?
Даст силы, чтобы я, как сам Господь,
Вращал бы звездный полог небосвода?
 

   ГАВРИИЛ

 
Да нет.
 

   АДАМ

 
А коли так, тогда зачем
Мне собственное мнение иметь?
У Господа есть собственные мненья,
Они верны, они осуществимы.
Его же истина, его же власть.
Мое сужденье, если не от Бога,
Всегда ошибочно и бесполезно.
Мне хватит и того, что мыслит Бог.
 

   ГАВРИИЛ

 
А сам ты разве не стремишься стать
Всеведущим, как он, и всемогущим?
 

   АДАМ

 
Кто мог сказать такое? Только бес.
 

   САТАНАИЛ

 
Сказать? О нет. Но мог вполне подумать.
 

   ГАВРИИЛ наверх

 
Простите, Господи! Оговорился.
Немного сбился в ходе рассуждений.
 

   АДАМ

 
Отыди, искуситель, от меня.
 

   ГАВРИИЛ уходя

 
Я ухожу, не узнан, но доволен.
 

   САТАНАИЛ

 
Опять уходишь и опять ни с чем.
Не знаешь ты, бездарный контролер,
Какие призраки рождает хаос,
Как длинной чередой они теснятся —
Кровавые, неясные, смешные,
Недолговечные, больные тени —
И в пепел обращаются, в Ничто.
Лишь там, в борьбе за миг существованья,
Коварству обучаются.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ну, что ж:
Послушен он и к знанью не стремится.
Осталось лишь смиренье испытать —
И можно заключать его в объятья.
 

   Возвращается.

 
Пред Богом ты и слаб, и неумен,
Но ты гордишься тем, что ты есть ты?
 

   САТАНАИЛ

 
Опять в лицо он правду-матку режет.
И ничего-то не извлек дурак
Из опыта истории всемирной,
И в будущем ничуть не поумнеет.
Ох, надо бы швырнуть в него ком грязи.
И я надеюсь, что Адам швырнет.
 

   АДАМ

 
Отстань. А не отстанешь…
 

   ГАВРИИЛ

 
Что тогда?
 

   АДАМ

 
Я сам уйду.
 

   ГАВРИИЛ

 
Кто отрицает Бога,
Уже тем самым Богу конкурент.
Сорви же яблоко и стань, как Бог.
 

   АДАМ

 
Кто станет Богом?
 

   ГАВРИИЛ

 
Ты.
 

   АДАМ

 
Нет, я таков,
Каким меня хотел создать Господь.
 

   Собирается уйти.
   ГАВРИИЛ

 
Ты на вопрос обязан отвечать.
 

   АДАМ

 
Вот мой ответ.
 

   Бросает грязью в Гавриила.
   СТАНАИЛ

 
Он все-таки швырнул.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ты что творишь?
 

   АДАМ

 
Даю тебе ответ.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ты бросил грязь!
 

   АДАМ

 
Что, схлопотал по морде?
 

   ГАВРИИЛ

 
Я попросил бы грязью не бросаться!
(Хоть грязь предназначалась Сатане.)
 

   АДАМ

 
Добавить?
 

   ГАВРИИЛ

 
Нет! (Хоть Сатане, но грязь!)
 

   АДАМ

 
И больше не беси меня. Клянешься?
 

   ГАВРИИЛ

 
Клянусь.
 

   АДАМ

 
Вот то-то. Ладно, ухожу.
 

   Уходит.
   ГАВРИИЛ

 
Я оскорблен, обгажен и обижен
За то, что другу службу сослужил.
Так добродетель по недоразуменью
Встречает комом грязи добродетель.
Страдаю я. А надо ликовать,
Что добродетель есть, и добродетель
Мне причиняет тяжкое страданье.
В моей печали — радость одобренья.
Стою в грязи, но плачу от восторга.
Кто там хохочет? Ах, Сатанаил!
Ты виноват во всем, и в этом тоже.
Ведь в лучшем из божественных миров
Другие в наших бедах виноваты.
Дай, ангел-брат, обнять тебя!
 

   САТАНАИЛ обнимая его

 
Мой мальчик!
 

   Утирает ил с его лица.
   ГАВРИИЛ

 
Ах, время начинаний. Мы тогда
На высшем крае ангельского сонма
Сияющей каймою в высоте
Парили вместе, избранные Богом,
Я, Гавриил, и ты, Сатанаил.
Два близнеца, два благородных члена,
Двойные солнца, пара божьих глаз.
 

   САТАНАИЛ

 
Чудесные то были времена.
 

   ГАВРИИЛ

 
А ныне мы враги.
 

   САТАНАИЛ

 
Я видел хаос
И предпочел стать властелином мрака,
Чем быть слугой, блистать тирана блеском.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ты предпочел? Ты властвуешь? Мы с Богом
Презрительно тебя лишь терпим там,
Куда ты так стремительно вознесся —
На высоте несчастной преступленья.
 

   САТАНАИЛ

 
Он притворяется, что обо мне забыл.
Забывчивость такая означает
Лишь ненависть его и тайный страх.
Но как бы ни был наш Господь рассеян,
Когда-нибудь, в один прекрасный день,
Ему придется выслушать меня.
Мой день настал. Его на бой я вызвал.
Пускай меня он вовсе истребит
Иль вновь попросит ко двору вернуться,
Я прежний обрету, нет, больший, блеск,
Чего весьма желаю, чтобы вечно
В лицо ему я мог бы «Нет» бубнить.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ты, забубенный! Он тебя раздавит,
Как в первый раз. Ничто тебе не светит.
 

   САТАНАИЛ

 
Ничто?
 

   ГАВРИИЛ

 
Ничто.
 

   САТАНАИЛ

 
А как насчет Адама?
 

   ГАВРИИЛ

 
А что Адам?
 

   САТАНАИЛ

 
Моим учеником
Он станет и со мной поднимет бунт.
 

   ГАВРИИЛ

 
Его я испытал. Он несгибаем.
А потому я говорю за Бога:
Оставь в покое и людей, и рай.
Иди отсюда прочь, ты, отщепенец.
Служи добру, как я.
 

   САТАНАИЛ

 
Нет, я — не ты.
 

   ГАВРИИЛ

 
А я сильней тебя.
 

   САТАНАИЛ

 
Нет, не сильней.
 

   ГАВРИИЛ

 
С каких же это пор?
 

   САТАНАИЛ

 
С тех самых пор,
Как взялся отвечать за этот мир.
Ты оглянись вокруг.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ну?
 

   САТАНАИЛ

 
Что ты видишь?
 

   ГАВРИИЛ

 
Материю.
 

   САТАНАИЛ

 
Да, грязь для анекдотов.
Чуть поскребли мой старый добрый хаос,
Зазывной гордой вывеской снабдив.
 

   ГАВРИИЛ

 
Нет. Воля обтесала материал.
Мир этот круглый.
 

   САТАНАИЛ

 
Совершенно круглый?
 

   ГАВРИИЛ

 
Да нет.
 

   САТАНАИЛ

 
Похоже, мир продолговат.
 

   ГАВРИИЛ

 
Он знает и, боюсь я, каждый знает
О наших трудностях. Имей в виду,
Что мир весьма хорош. Я постараюсь,
Чтоб ты нам здесь никак не навредил,
И меры оборонные приму.
Когда грозят эдему силы ада,
Рай защищать, как крепость, небу надо.
Ну, убирайся.
 

   САТАНАИЛ зрителям

 
Пусть в крепости прохода нет для тела,
Для хитрости всегда найдется щель.
Я так скажу: сумеет Божий раб
В одном хозяйстве с Сатаной ужиться,
Но выгнать черта со двора нельзя.
Напрасный труд. Не стоит и пытаться.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ты где?
 

   САТАНАИЛ
   Я здесь.
   ГАВРИИЛ

 
Идешь за мной?
 

   САТАНАИЛ

 
Иду.
 

   Оба уходят направо. Очень короткий антракт.

   Гавриил в доспехах и с мечом выходит слева; на плечах он несет Сатанаила.
   ГАВРИИЛ

 
Итак, я выполнил заданье Бога:
С надеждой ада поступил я строго.
Я окружил средину мирозданья
Оградой херувимов огненосных,
Стоят они на страже тесным строем,
Плечом к плечу, бедром к бедру, как рать.
Ведь это же война! И под кольчугой,
Из света скованной, я спрятал сердце.
 

   Ссаживает Сатанаила.

 
Итак, приятель, я тебя бросаю
На этом месте. Здесь и оставайся.
Стоит князь тьмы с угрюмым изумленьем
И пялится на огненный заслон,
Пока он не решится, наконец,
Свои поползновенья прекратить.
Беспомощно опущенные крылья
Песок пустыни серый бороздят
И влажные глаза его роняют
Полыни семя в борозды кругов.
Вот на краю безжизненной равнины
Печальный призрак наконец исчез,
Но все еще доносится сюда
Унылый вой, похожий на шакалий.
Он вечность не воротится назад,
Зато спокойно под моей защитой
Несовершенный устремится ввысь.
Вон он идет. Нет, это только Ева.
 

   Ева.
   ЕВА

 
Адама нет? Ну да, еще не время.
А у меня терпенья не хватило,
Мне захотелось вдруг его обнять,
И я из рощицы ушла пораньше,
Где персику я подстригала крону.
Податливое деревце мой персик,
Мне нравится ухаживать за ним.
Что ж, подожду. Скорей бы он пришел.
Меня тоска по другу донимает,
Но и в томлении отрада есть.
И впрямь подарки Бога совершенны.
Мы любим — и так сладостно сжимает
И счастье, и несчастье наше сердце.
 

   ГАВРИИЛ

 
Вот и она, пусть в малости своей,
Вполне благочестиво рассуждает.
Змея, послушай, ведь тебе дано
Немного проницательности мудрой,
И ты на что-то можешь пригодиться.
Сходи-ка к Еве, развлеки ее,
Пока Адам орудует мотыгой.
 

   Сатанаил сворачивается в клубок.

 
Ты не желаешь? Непослушный зверь!
Ведь Ева же супруга пастуха,
А он здесь распоряжается скотиной.
Ты только возвратишь ему свой долг.
Держись покорно, смирно, будь ручной,
С животной простотой лижись, ласкайся.
Насколько можешь, замени ей мужа.
Согласна? Сатанаил кивает.
Хорошо. Я ухожу.
Труды дневные нынче я закончил.
 

   Уходит.
   САТАНАИЛ зрителям

 
Согласен. Этот способ мне подходит.
Охотно выполню его приказ,
Моим он целям не противоречит.
А план таков. Я здесь не появлюсь
В обличии божественном своем,
Мой пресловутый лик людей пугает.
Приму вполне невинный вид Змеи.
Я к Еве ход нашел, когда забрался
К ней на колени и связал глупышку
Моей железной волей. Но боюсь,
Что репутацию ее подпорчу.
Вон этот фрукт висит, чья сердцевина
Наполнена слезами. Двинем к Еве.
Соль жаждет приобщиться к сладкой плоти.
 

   Гавриил возвращается. Сатанаил снова сворачивается клубком.
   ГАВРИИЛ

 
Всё ленишься? Эй, неудачный перл
Не самого удачного творенья!
Кому сказал: ступай к жене Адама,
Иначе на тебя я рассержусь.
 

   Сатанаил направляется к Еве.

 
Свои труды дневные я закончил.
Я выполнил свой долг. Но в этом деле,
От коего зависит мира ход
И будущее будущих времен,
Простого исполненья долга мало:
Я должен долг свой перевыполнять.
Соблазн посажен здесь, в саду Господнем.
Адам, вернувшись, может согрешить,
Хотя б с пути его не совращали.
Увы, мы с ним повздорили настолько,
Что мой совет едва ли примет он.
Пусть не могу с Адамом стать на страже,
Но сторожить Адама я могу.
Предосторожность надобно удвоить:
Внутри заслона внешнего дозором
Я это место буду обходить,
Поскольку здесь возможно преступленье.
 

   Уходит.
   ЕВА

 
Иди сюда, прелестный мой любимчик,
Головку перламутрового цвета
Мне на колени мягко положи.
Пощекотать тебе воротничок,
Где так великолепно бьется жилка?
Ты следуешь за мной, послушный зверь?
Как ты чувствителен, как осторожен.
Как ласков и доверчив, словно знаешь
О красоте своей. Тебе не жарко?
Но что с твоею кожей? Ты не ранен?
 

   САТАНАИЛ

 
Я перегрелась на горячем камне
И, кожицу немного содрала.
Но жар твоих колен, но устье лона
Намного жарче, Ева. Что там кожа!
Болит тобой израненное сердце. —
(Достаточно. Лиха беда начало.)
 

   ЕВА

 
Ты говоришь!
 

   САТАНАИЛ

 
А почему бы нет?
 

   ЕВА

 
Ни от кого речей я не слыхала.
Один Адам со мною говорил.
 

   САТАНАИЛ

 
Другие тоже говорить умеют
И делать то, что делает Адам.
 

   ЕВА

 
Как это происходит?
 

   САТАНАИЛ

 
Натурально.
 

   ЕВА

 
Но кто, Змея, тебе язык дал?
 

   САТАНАИЛ

 
Ты.
Известно, что сначала есть потребность,
Потом она находит выраженье.
Сначала возникает содержанье,
За ним приходит слово. Только чувство
Внушает нам желанье говорить.
Красноречиво сердце, а не нёбо.
Твое присутствие, очарованье
Развеяло мою былую грусть.
Любое место, хоть саму пустыню,
Ты, Ева, превращаешь в дивный рай,
А удалишься — рай пустыней станет.
Волшебна сила прелести твоей —
Она отверзла сжатые уста
И подарила зверю красноречье.
(Проглотит это — съест и остальное.)
 

   ЕВА

 
Приятно слышать.
 

   САТАНАИЛ

 
Да?
 

   ЕВА

 
Да, мне приятно
Что ты умеешь говорить. Но все же
Не слишком увлекайся разговором
И говори не только обо мне.
И, может быть, сойдешь с моих колен?
Ступай пастись, Змея. Ты погляди,
Как зеленеет сочная трава,
Росой небесной вспоенная щедро.
Не хочешь на траву? Ну и не надо.
Тогда молчи. И слезь с моих колен.
 

   Сатанаил забирается на яблоню. Пауза.

 
Скажи хоть что-нибудь. Нарушь молчанье.
Ведь я же не сказала, что навек
Ты должен замолчать. Ну, говори же.
 

   САТАНАИЛ

 
Вон облако.
 

   ЕВА

 
И что?
 

   САТАНАИЛ

 
Оно белеет.
 

   ЕВА

 
Нет, говори и дальше обо мне.
Чтобы понять себя, мне очень важно
В твоих премудрых мыслях отразиться.
Но честно.
 

   САТАНАИЛ

 
Честно.
 

   ЕВА

 
Так о чем ты грезишь?
 

   САТАНАИЛ

 
О, грезы змей — тебе их не понять.
 

   ЕВА

 
О чем же? Обо мне? Но я как все.
 

   САТАНАИЛ

 
Единственная ты.
 

   ЕВА

 
Других-то нет.
 

   САТАНАИЛ

 
Появятся. И каждая из них
Единственной захочет быть. Как ты.
Но ты сама… а впрочем, слишком рано
Об этом речь вести.
 

   ЕВА

 
Что — я сама?
 

   САТАНАИЛ

 
Пока Адам…
 

   ЕВА

 
Что?
 

   САТАНАИЛ

 
И об этом позже.
 

   ЕВА

 
Ты говоришь загадками, Змея.
 

   САТАНАИЛ

 
Загадка в том, что не судьба тебе,
Единственной, единственной остаться.
Другие Евы станут больше Евы.
Они узнают, что такое Ева.
Тебе ж об этом ведать не дано.
 

   ЕВА

 
Как речь твоя змеится и петляет.
Хоть на песке, хоть на слуху твой след
Всегда извилист и всегда запутан.
 

   САТАНАИЛ

 
И то сказать, кто видит здесь, в раю,
Как ты красива? Лишь твой муж да я.
Тебя не окружает восхищенье,
Живешь в безвестности и тишине,
Не представляя, что чего-то стоишь.
А ты ведь редкий перл, ты драгоценность,
Чей чистый блеск украсил бы весь мир,
И соблазнил бы всякого мужчину.
(Сейчас о яблоке заговорим.
Лиха беда…)
 

   ЕВА

 
Я грежу? Нет, я — греза.
 

   Гавриил обходит рай дозором.
   ГАВРИИЛ

 
Везде порядок. И Змея при ней.
 

   Уходит.
   ЕВА

 
Не знаю, надо ли тебя мне слушать.
Но расстоянье это позволяет.
Опять молчишь? С чего бы? Ну, скажи.
 

   САТАНАИЛ

 
Любуюсь яблоком.
 

   ЕВА

 
Ах, тем плодом,
Что очень нехорош на вкус?
 

   САТАНАИЛ

 
Тем самым.
На взгляд весьма хорош.
 

   ЕВА

 
На что похоже?
 

   САТАНАИЛ

 
Похоже, что хорош на вкус.
 

   ЕВА

 
Не верю.
 

   САТАНАИЛ

 
Да ты ведь на него не посмотрела.
 

   ЕВА

 
И не подумаю. А ты об этой вещи
Не смей болтать. Иначе прогоню.
 

   САТАНАИЛ

 
Клянусь, ни слова, не будь я Змея.
К чему давать разумные советы,
Раз для тебя важней каприз Творца.
Ему любви твоей, как видно, мало, —
Раз требует он знаков послушанья,
А сам запрет нелепый наложил
На маленькую радость, да такую,
Которая доступна даже мне —
Смотреть на яблоко. А между прочим,
Смотреть не возбранялось и тебе.
Хотя, конечно, лучше никогда
Не любоваться тем, что не получишь.
Давай оставим яблоко в покое.
Вот мой тебе совет.
 

   ЕВА

 
Давай оставим.
 

   САТАНАИЛ

 
Красивый вечер, да?
 

   ЕВА

 
Какой совет?
 

   САТАНАИЛ

 
Ты видишь, что из ледяной горы
Того вон облака бьют золотые реки
И исчезают там, в далеком море,
Кудрявой рыжей лавы завитками.
Вот превращение! Ах, даже айсберг
При таянье блаженство ощущает.
Смелее и прекраснее дерзают
Небесные создания с тех пор,
Как пять планет начало положили,
Сломав оковы долга, и парят,
Ведомые лишь внутренним влеченьем,
В Несвязанного царстве.
 

   ЕВА

 
Непонятно.
Я сбита с толку.
 

   САТАНАИЛ

 
Сбита с толку? Ты?
 

   ЕВА

 
Ты столько знаешь.
 

   САТАНАИЛ

 
Знать совсем не трудно.
Но надо видеть то, что хочешь знать.
А ты отводишь взгляд. Ну, например,
На яблоко не смотришь.
 

   ЕВА

 
Я взглянула.
Вот только что.
 

   САТАНАИЛ

 
Ах, так? И что с того?
 

   Гавриил проходит дозором.
   ГАВРИИЛ

 
Ну, что я беспокоюсь? Все в порядке.
Я вышвырнул из рая Сатану,
Адам спокойно ров в земле копает,
Чтоб склон водой прохладной оросить —
(Его отсюда мне отлично видно!).
Мир управляется по доброй воле,
Раз только сторож мыслит о крамоле.
 

   Садится на авансцене.
   САТАНАИЛ

 
Взглянула? Что-то я тебе не верю.
 

   ЕВА

 
Я видела его.
 

   САТАНАИЛ

 
И рассмотрела?
 

   ЕВА

 
Да. Очень хорошо.
 

   САТАНАИЛ

 
Но ничего,
Да, ровно ничего не увидала.
Ты снизу бросила трусливый взгляд,
А он стирает яркий новый образ,
Не дав ему пробиться к нерву знанья.
Вот тут под мхом удобная ступень,
Встань на нее, отсюда лучше видно.
 

   ЕВА

 
Змея, ни с места! Или я уйду.
 

   САТАНАИЛ

 
Повыше, детка. Ведь не в первый раз.
Взглянув однажды, рассмотри получше.
 

   ЕВА

 
Ну, рассмотрела.
 

   САТАНАИЛ

 
Можно и потрогать.
 

   ЕВА

 
Какой противный фрукт.
 

   САТАНАИЛ

 
Коснись его.
 

   ЕВА

 
Ну нет, к чему?
 

   САТАНАИЛ

 
Чтоб лучше рассмотреть.
Ведь наши пальчики — они как глазки.
Мы видим только то, что осязаем.
 

   ЕВА

 
Мне страшно.
 

   САТАНАИЛ

 
Это просто с непривычки.
 

   ЕВА

 
Мне страшно, потому что это ново.
 

   САТАНАИЛ

 
Мы боги, а богам неведом страх.
 

   ЕВА

 
Мы разве боги?
 

   САТАНАИЛ

 
Женщина, пойми!
Мы все здесь боги: ангелы, Господь,
И яблоко, и я. И только ты
Из трусости не хочешь, не дерзаешь
Богиней стать. Ведь боги не боятся.
И каждый — бог, кому неведом страх
Пред тем, что неизвестно.
 

   ЕВА

 
Неизвестно…
Нет, не могу.
 

   САТАНАИЛ

 
Проклятая бабенка!
Кому сказал: Коснись его!
 

   ЕВА

 
Коснулась.
 

   САТАНАИЛ

 
Потрогай хорошенько, всей рукой.
 

   ЕВА

 
Я не могу.
 

   Убегает.
   САТАНАИЛ спрыгивает с дерева

 
Он что, тебя укусит?
 

   ЕВА

 
Змея, да ты стоишь!
 

   САТАНАИЛ

 
Растет, как всё,
Но несравненно слаще!
 

   ЕВА

 
Ты стоишь!
 

   САТАНАИЛ наклоняет к ней ветвь

 
Да разве есть причина отвергать
То, что нам нравится, чего мы алчем?
Давай же, будь смелей, попробуй, Ева.
 

   ЕВА

 
Твои глаза сверкают, как металл,
Встопорщился, налился кровью гребень,
Стоишь, весь в пене, требуя того,
Из-за чего и умереть недолго.
 

   САТАНАИЛ

 
Умрешь, сама себя лишая жизни.
Ведь ты до дрожи хочешь откусить,
Ты вся — желанье яблока сплошное.
Неужто от себя ты отрешишься?
Сама себя желаньем умертвишь?
Ну, Ева, губы дай. Кусай же! Ешь!
 

   ГАВРИИЛ оборачиваясь

 
Назад! Назад! Эй, головы раздвиньте!
Вы что там вытворяете вдвоем?
Дурная бестия, дурная баба!
Что происходит? Что там между вами?
 

   Бежит к ним, разделяет их.

 
Ах, тварь ползучая! Так ты бунтуешь?
Ах, гадина! Ослушаться Творца?
 

   САТАНАИЛ

 
А кто творил меня ползучей тварью?
 

   ГАВРИИЛ

 
Ты злишься, потому что ты урод.
Из-за противной внешности, бедняга,
Так люто ненавидишь это тело,
Что путаешь себя с своим безумьем.
И ты себя считаешь ровней Богу?
 

   САТАНАИЛ

 
А ты дурак, поскольку ты, красавчик,
Из тех быков отряда шестикрылых,
Которые по ветру держат нос
И получают даром все на свете:
И кресла, и успехи, и чины.
Раз шевелить мозгами вам не надо,
Вы вечно остаетесь в дураках.
 

   ГАВРИИЛ

 
Рептилия довольно остроумна,
Что вызывает праведный мой гнев.
 

   САТАНАИЛ

 
А мой, неправедный, — твоя убогость.
 

   ГАВРИИЛ

 
Твой гнев неправедный! Да как ты смеешь!
Желчь в голову ударила Змее.
Ты спятила, нахальная змеюка!
 

   САТАНАИЛ обвивается вокруг Гавриила и яблони

 
Вот привяжу тебя к стволу, Рогатый,
Со всею силой ярости моей,
И каждое из ребер как кинжал
Проткнет и потроха, и селезенку.
Ты представляешь гулкий стон земли,
Когда она дрожит пред сотрясеньем?
И ты такой же гулкий вздох издашь,
Когда от боли замычишь угрюмо.
 

   ГАВРИИЛ

 
Да я бессмертен, бешеная тварь!
 

   САТАНАИЛ

 
Бессмертен? Ну так в муках завопишь,
Чтоб Бог тебя избавил от бессмертья.
 

   ЕВА

 
Они дерутся. Как они сильны!
Тела двоих сплелись двойным кольцом,
И влажные жемчужины сверкают.
И это все в мою творится честь?
Когда еще так отражалось солнце
В подобной драгоценной диадеме?
 

   ГАВРИИЛ

 
Легко сломаю хрупкий позвоночник.
 

   САТАНАИЛ зрителям

 
Легко. Мой план — его убрать отсюда.
 

   ГАВРИИЛ вырывается, хватает Сатанаила за горло

 
Изменница, теперь ты не уйдешь!
Всего полдня прошло, как я тебя
Из пламенной ограды рая спас.
С прогулки, вряд ли нужной, возвращаясь,
Пытаясь внутрь пролезть через засов,
Все брюхо ободрав, спалив всю кожу,
Застряла ты: ни взад и ни вперед.
А я тебя так нежно снял с забора!
На ангельских плечах сюда принес!
И где же благодарность?
 

   САТАНАИЛ ускользает

 
Благодарность
Проявят те, кто любит змей спасать.
 

   ГАВРИИЛ

 
А вот спасибо от неблагодарных.
 

   ЕВА

 
Теперь они дерутся на мечах.
 

   ГАВРИИЛ

 
А, хорошо! Не на живот, а на смерть!
Все, что до сих пор было мутно, странно,
В бою смертельном ясность обрело.
Война, с тобой мне проще и вольней,
Меч разрубает всякие сомненья.
 

   ЕВА

 
Жемчужины краснеют, как рубин.
 

   ГАВРИИЛ

 
На, получай!
 

   САТАНАИЛ

 
Ох! Ох!
 

   ГАВРИИЛ

 
На, получай!
 

   САТАНАИЛ

 
(Я просто из учтивости кричу.
Ведь он змею в клочки сейчас изрубит.)
 

   ГАВРИИЛ

 
И вот тебе! И вот! И вот!
 

   САТАНАИЛ

 
Пощады!
(Кричу из хитрости и ухожу.)
 

   Уходит.
   ЕВА

 
Закончен бой. Бык победил Змею.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ко мне приблизься, Ева, и скажи:
Ты хоть чуть-чуть ртом яблока коснулась?
 

   Ева отрицает.

 
Я спас тебя от смертного греха.
(Добро всегда должно быть начеку.
Не обернись я вовремя… И в миг
Пошла бы вечность целая насмарку.)
А знаешь ты, насколько грех велик,
Который ты едва не совершила?
 

   ЕВА

 
Нет, господин. Мне просто захотелось
Чего-то влажного.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ну, так и есть.
Когда поносит смертный солнца блеск,
Когда он дерзко звезды отрицает,
Когда он спорит с целым мирозданьем,
Когда несуществующим считает
Все то, что непохоже на него,
Когда ему позволено равнять
Великое с ничтожным, — что ж, тогда
Один лишь шаг — и он с пути собьется,
С пути, который Бог предначертал.
 

   Сатанаил.
   САТАНАИЛ

 
А почему он не спешит за мной?
Ах, он мораль, как водится, читает.
А проповедника отвлечь от жертвы —
Увы, тяжелый труд. Му! Му! Му! Му!
 

   ГАВРИИЛ

 
Кто там мычит? Опять ты здесь торчишь,
Дракон проклятый, ненасытный червь?
Ведь я уж изрубил тебя в куски
Тончайшие, как слюдяные брызги.
Хоть кровь твоя взята из бочки ночи,
Они могли бы послужить окном.
И тело, на котором груз вины,
Мало для всех тебя достойных казней.
 

   САТАНАИЛ

 
Му! Му!
 

   Уходит.
   ГАВРИИЛ

 
Эй, погоди! — Сюда, Адам!
Жена твоя избегла страшных бед.
 

   Уходит.
   ЕВА

 
Глядел так строго этот странный бог,
Грехом каким-то смертным угрожая.
Не понимаю я, что это значит.
Что значит смерть? Что означает грех?
Но взгляд его — смесь брани с состраданьем
В количествах, каких я и не знала,
Сомнений у меня не оставляет,
Что яблоко — непослушанья суть.
Теперь уж до него я доберусь!
Как низко яблоня склоняет ветви —
Под тяжестью — чего? — своей цены?
Или под тяжестью пренебреженья?
Румянец — словно пурпур уходящий
Заката, что окрашивает воздух.
Волшебное вливается звучанье
Из уха внутрь, на волю отпуская
Значений череду, давно знакомых.
Благоуханье мякоти созревшей,
И сладость, и какой-то привкус горький,
Который слаще радости любой,
Все это чувствам ясно говорит:
Из тысячи плодов, что я рвала,
Лишь этот — королевский. Злая змейка.
 

   Срывает яблоко.

 
Какое чувство. Но оно пока
Ничем не разрешилось. Это весть
Моей душе. Но я еще не знаю,
Как понимать ее. А тело страждет.
Но яблоко страданье утолит
И на вопрос души оно ответит.
Едва рука моя плода коснулась,
Я поняла, хоть мне и было страшно,
Что я его сорву и буду есть.
 

   Вгрызается в яблоко. Солнце содрогается.

 
Да, это надо было испытать.
Я совершила то, что захотела:
Не самое прекрасное, быть может,
Но самое великое из дел.
 

   Адам.
   АДАМ

 
Ты здесь.
 

   ЕВА

 
Я здесь.
 

   АДАМ

 
Ты здесь, как и всегда.
 

   ЕВА

 
Но разве я «как и всегда» сказала?
 

   АДАМ

 
Я от волненья даже побледнел.
 

   ЕВА

 
Ты волновался за меня?
 

   АДАМ

 
Я слышал,
Что сотрясает буря целый лес,
Я видел, что гроза в густой траве,
Как палец на песке, ведет дорогу,
Что валятся дубовые стволы,
Ломая с шумом под собой кустарник,
Я слышал вой и крики, словно боги
Сошлись в бою не на живот, а на смерть.
И чей-то голос закричал: Адам!
Спеши сюда! Грозит опасность Еве!
О, Ева, ты в беде? Да вроде нет.
Ты невредима, ты цела, здорова.
Но все же не такая, как всегда, —
Во много раз прекраснее.
 

   ЕВА

 
Да, правда.
Своим глазам вполне ты можешь верить.
Но то, что избежала я беды,
И есть моя беда. Она влечет
С собою новых повторенье бед,
А жить без бед я больше не смогу.
 

   АДАМ

 
Мне, кажется, намного полегчало.
И я, признаться, сильно удивлен.
Поговорим о более приятном.
Конечно, ты всегда была изящней
И вылеплена тщательней, чем я,
На грубый глиняный горшок похожий,
Но стали мы с тобой еще различней,
И стал еще заметнее твой дар
Слова низать и связывать во фразы.
 

   ЕВА

 
Я многое успела пережить,
И жизнь необратимо изменилась.
И лишь в момент того переживанья
Узнала я, что значит слово: жить.
Ты тоже должен это испытать
И вслед за мной изведать сладость счастья.
 

   АДАМ

 
О чем ты? Что я должен? Говори.
 

   ЕВА

 
Меня ты любишь?
 

   АДАМ

 
Да. Нежней, чем прежде.
В твоей красе есть странность и загадка.
 

   ЕВА

 
Последуешь за мной?.
 

   АДАМ

 
Весьма охотно.
С тобой делиться означает счастье
С тобой делиться счастьем. Говори.
 

   ЕВА

 
Ты будешь благодарен мне, Адам.
А я — тебе. Но мысль мою понять
Ты сможешь лишь тогда…
 

   АДАМ

 
Когда?
 

   ЕВА

 
Тогда,
Когда, как я, вот этот плод надкусишь.
 

   АДАМ

 
Вот этот плод?
 

   ЕВА

 
Да, да.
 

   АДАМ

 
Как ты?
 

   ЕВА

 
Отведай.
 

   Адам кричит.

 
Ты, все-таки немного недоволен?
 

   АДАМ

 
Пока имеет боль любую форму,
Пусть ужаса или страданья лик,
Пока мы знаем боли имена,
Пока она хоть как-то постижима,
Мы в состоянии ее терпеть.
Но выносить вот эту пустоту,
Глядеть, как занимает место в нас
Ничто, куда мы заглянуть боимся,
Круша скалу надежды и мышленья,
Ее толкая в море бледной муки…
О мозг, слабеющий столь быстро мускул!
Ты этого не выдержишь.
 

   Кричит.
   ЕВА

 
Ты что?
Зачем бранишься? Что я натворила?
 

   АДАМ

 
То, что себя ты Богу предпочла,
Ему, кто выше всех и вся на свете,
Ты предпочла то, что намного меньше.
Несчастная, лежи теперь в пыли.
Тебя ждет смерть.
 

   ЕВА

 
Но я еще живу.
 

   АДАМ

 
Ах, вот как, ты живешь! А кто сказал,
Что жизнь твоя сейчас лишь началась.
Раз началась, то ей придет конец.
Кто так узнает жизнь, узнает смерть.
Теперь не будет ничего из Бога.
Все что угодно — из тебя самой.
Придется взвешивать любой свой шаг,
Сомненье принесет любая радость,
Дыхание стеснится, разлучась
С потоком бурным из груди творенья.
И это жизнь? А если это смерть?
Я, кто богаче всех, стою в слезах.
Бог для меня построил мир, сказал
Что любит нас, и вот жена мертва.
О Ева, ты убила нас обоих.
Ты на краю своей могилы молишь:
Иди за мной, Адам.
 

   ЕВА

 
Нет. Не ходи.
Забудь о просьбе, верь опроверженью.
Хоть ты и потрясен ужасной вестью,
Но ты невинен. Что я натворила!
Что на себя я навлекла! Ей-богу,
Я не хотела дурно поступать,
Но я готова худшее стерпеть,
И в десять раз свою умножить муку,
Чем принести тебе такое горе.
Я тоже плачу, тоже вся в слезах,
Хотя на слезы права не имею,
Но сил моих достанет, чтоб сказать:
Ступай. Оставь меня в моем грехе.
Мне вдруг понятно стало это слово.
Ступай. Тебя с Творцом не разлучить.
 

   АДАМ

 
И разлучить с тобой? Тебе известно,
Как вышло, что ты есть на этом свете?
 

   ЕВА

 
Хочу узнать, раз больше нет меня.
 

   АДАМ

 
Давным-давно, до сотворенья Евы,
Когда я жил с тем, кто меня привел,
Я вдруг о чем-то начал тосковать.
О чем? Не ведал я. И Бог не ведал.
Ведь я же никого тогда не знал,
Но одиночество уже познал я.
Господь, чтобы меня развеселить,
Поля зверями щедро населил
И птицами заполнил небеса.
А я смотрел на них и улыбался,
Давая по повадкам имена.
И Бог спросил: Ну как? Тебе получше?
А я взглянул на пеструю толпу,
Которая у ног моих теснилась,
На всех зверей — от желтенькой блохи
До льва в его медово желтой шкуре —
И прежняя тоска меня взяла.
И вот тогда я Господу сказал:
Нет, мне не лучше и не станет лучше,
Вот разве ты мне равного создашь.
Бог сотворил тебя, и я воспрянул.
 

   ЕВА

 
Меня! Меня добился ты с трудом,
А я тебе себя не сберегла.
Теперь ты будешь по моей вине
Еще сильнее одинок, чем прежде.
 

   АДАМ

 
Я больше не смогу быть одиноким.
Дай яблоко.
 

   ЕВА

 
И что ты хочешь сделать?
 

   АДАМ

 
Не знаю, Ева. Что бы я ни сделал,
Я разорву — с собой или с тобой.
И выхода тут нет. Одно из двух.
Остаться без греха — и без тебя?
С тобой, виновной, разделить вину?
 

   ЕВА

 
Оставь меня. Речь о твоем спасенье.
 

   АДАМ

 
Я Богу нужен был. Ты мне нужна.
 

   ЕВА

 
Адам, есть и другие ребра.
 

   АДАМ

 
Что?
 

   ЕВА

 
Молись, и Бог создаст тебе другую.
 

   АДАМ

 
Я не хочу другой. Ты мне жена.
Как я могу другую полюбить?
Я знал бы, что любовь грозит изменой.
Прости, отец. Тебя я оставляю
И к женщине иду.
 

   ЕВА

 
Не надо! Нет!
 

   Он ест. Солнце темнеет, падает с неба и т. д.

 
Ты это смог. Сумел, ради меня.
Ты знал, какую грань ты переходишь,
И все-таки ее ты перешел,
Бесчувствию упрек предпочитая.
Я счастлива: мой грех родил твой грех —
Прекраснейшее из твоих деяний.
О яблоко, любимый плод, ты дал
Любимому возможность этой жертвы,
Свидетельства неслыханной любви.
 

   АДАМ отшвыривает яблоко.

 
Кто говорит?
 

   ЕВА

 
Я, Ева.
 

   АДАМ

 
Кто ты, Ева?
 

   ЕВА

 
Я — та, кого ты так безумно любишь.
 

   АДАМ

 
О нет, тебя я больше не люблю.
Но все-таки немного ненавижу.
Так, значит, это ты, ради кого
Себя я предал Божьему суду,
И вот теперь Господь свою десницу
Отводит от меня. Я это вижу
По знаку отступающей природы.
Неужто, несмотря на все проступки,
С такой, как ты, остаться я решил?
Ты, беленький комочек любопытства,
Неужто ты меня убила?
 

   ЕВА

 
Ах!
 

   АДАМ

 
Что ж, незнакомка, расстели постель
Там, где царит печаль.
 

   ЕВА

 
Ах!
 

   АДАМ

 
Ты дрожишь?
 

   ЕВА

 
Боюсь.
 

   АДАМ

 
Боишься Бога?
 

   ЕВА

 
Нет, тебя.
 

   АДАМ

 
Я не сержусь. Я просто утомлен.
 

   ЕВА

 
Боюсь твоей усталости — не гнева.
 

   АДАМ

 
Разверзлась между нами пропасть, Ева.
Преодолеть ее нам не дано,
Но манит глубина на дне разбиться.
Виновная, греховная моя,
Иди ко мне, моя красотка Ева.
 

   ЕВА

 
Я от тебя бегу к тебе поближе,
Ища в любви от ненависти щит.
 

   АДАМ

 
Тебя я попытаюсь защитить.
С тех пор, как ненависть я испытал,
Я о любви узнал намного больше.
Что называл я прежде наслажденьем?
Слегка прохладный нежный ветерок,
Ласкающий мне кожу в жаркий день,
Когда лежу под солнцем загорая.
Нет, не беги, иди ко мне сюда,
Моя больная страсть, недуг прекрасный.
Из бренности родившись, наслажденье
Вгоняет в пот, родит зубовный скрежет.
 

   ЕВА

 
Так яблоко влияет на тебя.
О, я не представляла, как ужасно
Подействует оно на нас обоих,
Как действует оно, когда мы вместе.
 

   Оба уходят. Идет снег. Гавриил.
   ГАВРИИЛ

 
Вот я вернулся, наведя порядок
И усмирив чешуйчатую тварь.
Врагиню из конца в конец эдема
Я беспощадно молниями гнал
И обрубал ей ноги — все четыре.
Она под корни тиса забралась,
Где скорчилась, зализывая раны.
Теперь змея недалеко уйдет:
Хоть выживет — останется безногой.
А я, признаться, отдохнуть не прочь,
Но что поделать — долг всего превыше.
Пусть ночь темна, но там, где есть опасность,
Все бдительнее служит безопасность.
А что такое падает с небес?
Какие удивительные хлопья,
Какой-то клей из воздуха и льда.
Похоже, что Господь наш изобрел
Неведомое прежде время года.
 

   Сатанаил с листом тыквы на голове.
   САТАНАИЛ

 
На пальмах снег. Испорчена погода
Вконец. И это мне вполне подходит.
Свет солнца и созвездий поврежденных
Совсем померк, сгустился чадный воздух,
Путь заградив божественному свету.
Везде царит мрак, холод и тоска. Его знобит.
Один лишь я доволен всякий раз,
Когда Творец ошибки совершает. Его знобит.
Теперь любимый Богом материал
Упрямый свой характер обнаружит,
Ведь послушанье Господа детей
В свободу превратилось. Это значит,
Что выдернут краеугольный камень
И рушится все здание природы. Его знобит.
 

   Гавриил.

 
Куда он делся? А, идет сюда,
Взъерошив черенки промокших крыльев.
Погода — дрянь. Но Сатана ей рад,
Поскольку даже ангелы замерзли.
 

   ГАВРИИЛ

 
Опять ты здесь? Я был бы изумлен,
Не будь такой погоды. А теперь,
Когда нигде ни в чем порядка нет,
Я больше ничему не удивляюсь.
Как ты проник сквозь огненный заслон?
 

   САТАНАИЛ

 
Помог один.
 

   ГАВРИИЛ

 
Проклятье! Кто он?
 

   САТАНАИЛ

 
Ты.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ты что несешь?
 

   САТАНАИЛ

 
Да, ты — стрелец небесный.
С забора сняв, меня отнес ты к Еве
На собственных плечах.
 

   ГАВРИИЛ

 
Я снял Змею.
И зря помог скотине недостойной.
 

   САТАНАИЛ

 
В Змее был спрятан я.
 

   ГАВРИИЛ

 
Что значит — спрятан?
 

   САТАНАИЛ

 
Я влез в нее, и ты меня не видел.
Змея — снаружи, я — внутри. Понятно?
 

   ГАВРИИЛ

 
Он спрятан был! О, что это за мир,
Где вещи могут выглядеть снаружи
Не теми, каковы они внутри.
Нельзя по упаковке распознать
Ту форму, что имеет содержанье.
Одно живет в другом, грех — в благочестье.
Материя, опять твои дела.
Итак, ты спрятался в Змее.
 

   САТАНАИЛ

 
Да, там.
 

   ГАВРИИЛ

 
И собирался Еву соблазнить.
 

   САТАНАИЛ

 
Да.
 

   ГАВРИИЛ

 
Но твои попытки пресекли.
 

   САТАНАИЛ

 
Пытались.
 

   ГАВРИИЛ

 
Я тебе устроил взбучку.
 

   САТАНАИЛ

 
Не мне — Змее.
 

   ГАВРИИЛ

 
Тебя я продырявил
Как решето.
 

   САТАНАИЛ

 
Но не меня — Змею.
 

   ГАВРИИЛ

 
Тебе я ноги обрубил?
 

   САТАНАИЛ

 
Змее.
Придется ей теперь ходить без ног.
После того, как ты в жестоком раже
Так жутко изувечил Божью тварь
(Нехорошо, брат, избивать Змею,
Когда желаешь черту лютой казни),
Я выбрался наружу из нее,
Чтоб увидать плоды моих усилий.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ты зря старался, брат! Имей в виду,
Всю ночь я обходил дозором рай
По безупречно правильному кругу.
Мне это чуть было не надоело,
Но я железно выполнил свой долг.
Ответственности ноша тяжела,
Но счастье — в ней, и я ее не сбросил.
Спасует человек — погибнет мир.
А не спасует — значит, мир спасен.
 

   САТАНАИЛ

 
Рогач, а ты и впрямь тяжелодум.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ты можешь, издеваться и кривляться,
Но совратить Адама ты не смог.
 

   САТАНАИЛ

 
Да, верно. Дурачка не совращал я.
 

   ГАВРИИЛ

 
И никогда не сможешь, поручусь,
Твои уловки мне давно известны.
 

   САТАНАИЛ

 
Дождь припустил сильней. Иди сюда.
Укроемся под деревом. А кстати,
Куда девалось яблоко — не знаешь?
 

   ГАВРИИЛ

 
О, будь я смертен — умер бы на месте!
Где яблоко?
 

   САТАНАИЛ

 
Спокойно, Гавриил!
Да вот оно, валяется.
 

   ГАВРИИЛ

 
Упало?
А я подумал, что Адам…
Поднимает яблоко. Но нет.
Напрасный страх, Адама испытал я,
Он правил поведенья не нарушит.
И яблоко — тому пример… Но что с ним?
 

   САТАНАИЛ

 
Что с ним такое?
 

   ГАВРИИЛ

 
В нем изъян!
 

   САТАНАИЛ

 
Ах, нет!
 

   ГАВРИИЛ

 
Кусочка не хватает.
 

   САТАНАИЛ

 
След укуса?
 

   ГАВРИИЛ

 
Взгляни ты сам, а я смотреть не в силах.
 

   Дает яблоко Сатанаилу.
   САТАНАИЛ

 
От Господа все что-то убывает.
То падший ангел, то упавший плод.
 

   ГАВРИИЛ

 
О Господи!
 

   САТАНАИЛ

 
Чего уж тут скрывать:
Укус.
 

   ГАВРИИЛ

 
Укус? Большой или поменьше?
 

   САТАНАИЛ

 
Поменьше. Да, поменьше, несомненно.
Укус жемчужных Евиных зубов.
 

   Показывает укус.
   ГАВРИИЛ

 
Ужасно. Поверни, чтоб я не видел.
 

   САТАНАИЛ

 
Ты сам просил. Смотри.
 

   ГАВРИИЛ

 
Другой укус!
На этот раз большой. Укус Адама.
Вы, хищники! Вкусивши первый раз,
Вы все подряд теперь начнете грызть,
Начнете пробовать на зуб святыни.
О бедная, порочная порода!
Едва сотворена, но погибаешь!
Вот подписи из тридцати двух букв —
Вы смертный приговор свой подписали.
Отсюда буря! И холодный ветер —
Седоволосый, словно злой старик.
Так видел ты плоды своих усилий?
 

   САТАНАИЛ

 
Тебе неинтересно.
 

   ГАВРИИЛ

 
Расскажи.
 

   САТАНАИЛ

 
Пожалуйста. Я выбраться был рад
Из рваного плаща — змеиной кожи,
(Поскольку плащ ты малость повредил).
Ну, подхожу я к яблоне и вижу…
 

   ГАВРИИЛ

 
Кого?
 

   САТАНАИЛ

 
Тебя.
 

   ГАВРИИЛ

 
Меня?
 

   САТАНАИЛ

 
А то кого?
Ты этот вот огрызок охранял.
Я стал искать, плутая в темноте,
Пока не обнаружил нашу пару.
Они спешили плоть свою смешать
На прежнем месте, как они привыкли.
Не тут-то было. Через два шага
Застряла самка в ветках мушмулы.
И куст уж не склонился перед ней,
Не расстелился ложем, как всегда.
Ствол затвердел вдруг, стал шероховатым,
Покрылся сплошь колючими шипами,
Вцепился в самку и не отпускал.
Она упала, а дурак-то наш
Ее и не подумал поднимать.
Да и она вставать не собиралась.
 

   ГАВРИИЛ

 
Довольно.
 

   САТАНАИЛ

 
И пока она лежала,
Уткнувши в землю лоб, в кусте колючем,
Ее на свой он вертел насадил.
 

   ГАВРИИЛ

 
И что потом?
 

   САТАНАИЛ

 
Они пришли в себя.
Сломав кусты и ободрав кору,
Как будто пронеслось оленье стадо,
Оставив гона явные следы,
Они продолжили свой бег. Однако
Ушли недалеко. На берегу,
Под финиковым деревом опять
Они друг в друга жадно погрузились.
 

   ГАВРИИЛ

 
И где они теперь?
 

   САТАНАИЛ

 
Всё там.
 

   ГАВРИИЛ

 
Под пальмой?
 

   САТАНАИЛ

 
Гляди, вон пальма.
 

   ГАВРИИЛ

 
Как ее качает.
 

   САТАНАИЛ

 
Еще бы.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ветерок стряхнул плоды.
 

   САТАНАИЛ

 
Она трясется.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ветер стал сильней.
А прежде бриз нес легкую прохладу
И свежесть утра после теплой ночи.
Теперь, когда надкушен дважды космос,
Цепь испытаний ждет… Сатанаил!
 

   САТАНАИЛ

 
В чем дело?
 

   ГАВРИИЛ

 
Час настал, когда Господь
Является.
 

   САТАНАИЛ

 
Я знаю. Круг почета.
Он любит славу.
 

   Бог, появляясь в глубине сцены.

 
Где же ты, Адам?
 

   САТАНАИЛ

 
Сегодня мир его прохладно встретит,
Любезности малейшей не видать
Тому, чья изменилась так погода.
Уж это утро мне принадлежит,
С него не только этот день начнется,
Но многое другое. Интересно,
Как он воспримет исповедь твою.
 

   БОГ

 
Не вижу нынче я моих детишек.
Обычно мы встречаемся в саду,
Где души их, воспрявшие от сна,
Я незаметно развивать привык,
Ко благу направляя их познанья.
Так солнце по весне смакует рост
Плодов, когда само дарит им сладость.
А вместо них архангелов я вижу.
Но одного я на фольварк отправил,
Другого с глаз моих долой прогнал.
Сатанаил, ты как здесь оказался?
Изволь свое наличье оправдать.
 

   САТАНАИЛ

 
Оно вам не по нраву? Я доволен.
 

   БОГ

 
Опомнись. Ты пред Богом.
 

   САТАНАИЛ

 
Ну и что?
Я — это я. Такой же бог, как вы.
 

   БОГ

 
Не перебарщивай. Ты не настолько плох.
 

   САТАНАИЛ

 
Коль спорить с Богом плохо, да, я плох.
 

   БОГ

 
Нет, херувим. Ты Богу лишь слуга.
 

   САТАНАИЛ

 
Зло так же правомочно, как добро.
 

   БОГ

 
Ах, как добро! Возможно. Но не так,
Как я.
 

   ГАВРИИЛ

 
Мой Бог! Мы разве не добры?
 

   БОГ

 
Меж нами есть различье, дурачок.
Все, что во мне есть свойство, то в тебе
Всего лишь добродетель. Будь же добр.
Но и его я созидал не меньшим.
 

   САТАНАИЛ

 
Вы говорите, что меня создали?
 

   БОГ

 
Конечно.
 

   САТАНАИЛ

 
Но какой же в этом смысл?
 

   БОГ

 
Я мир прекрасный духов изобрел
И, словно в зеркале, в их светлом сонме
Свое же откровенье увидал.
И тут — со мною часто так бывает —
Вообразил я противоположность.
И я сказал себе: давай допустим,
Что это — чепуха. А ты ведь знаешь:
То, что я допускаю, то и есть.
Ты получился, чтоб потом отпасть.
 

   САТАНАИЛ

 
Так значит вышло все по недосмотру?
 

   БОГ

 
Мне жаль, но ничего нельзя поделать —
Всесилие. Оно своеобразно.
 

   САТАНАИЛ

 
Найдется сила на любую силу.
И на всесилье где-то есть управа.
Всесилье кончится когда-нибудь.
Ведь и Ничто свое имеет время.
Я — бог, нашел ли я сначала сам себя,
Создал ли сам себя от возмущенья,
Иль гордости (так даже будет лучше), —
Я говорю: все, что учреждено,
Должно вскормить в себе свое сверженье.
Захватчик входит через ту же дверь,
Через которую бежал владелец.
Что скажете на это?
 

   БОГ

 
Ничего.
Напрасно я пытаюсь напрягать
Божественный свой мозг. Такую пошлость
Ответом удостоить не могу.
 

   САТАНАИЛ

 
Я недостаточно оригинален?
А, может, он вам новость сообщит?
 

   ГАВРИИЛ

 
Благочестивый муж долг тяжкий исполняет,
Когда из набожности Богу возражает.
 

   БОГ

 
Нет, Гавриил! Не надо рифмовать.
 

   С пальмы падает финик.
   ГАВРИИЛ

 
Вы слышали, как падал этот финик?
 

   БОГ

 
Таков был план. Созрел он и упал.
 

   С пальмы падает финик.
   ГАВРИИЛ

 
Вы отнеситесь к этому серьезней.
 

   БОГ

 
Ну, раз ты просишь, отнесусь, как ты.
 

   С пальмы падает финик.
   ГАВРИИЛ

 
Чем козярять, коль нету козырей?
 

   БОГ

 
Зачем же козырь, коль расклад известен?
 

   С пальмы падает финик.
   ГАВРИИЛ

 
Сорваться может самый лучший план.
 

   БОГ

 
Да, так бывает, только не со мной.
 

   ГАВРИИЛ

 
О Боже, не желаете вы слушать.
 

   БОГ

 
Нет, отчего же. Можешь говорить.
 

   ГАВРИИЛ

 
Нет, не могу.
 

   БОГ

 
Ты ничего не скажешь?
 

   ГАВРИИЛ

 
Не знаю что сказать.
 

   БОГ

 
Совсем не знаешь?
А предисловье было очень длинным.
Ну ладно. Кто-то пошлости несет,
А кто-то ничего сказать не может,
Хотя на предисловья он мастак.
Я свой обход продолжу. Между прочим,
Здесь все пойдет не так, как прежде шло:
Испортился заметно здешний климат,
Когда произошло грехопаденье.
 

   ГАВРИИЛ

 
О небеса, он знает.
 

   САТАНАИЛ

 
Силы ада,
Он сразу догадался обо всем.
 

   БОГ

 
Чего уж проще. Ты, Сатанаил,
Облизываешь бороду с ухмылкой,
А ты, мой Гавриил, зажав огрызок,
Не можешь слова вымолвить.
 

   ГАВРИИЛ

 
Но я…
 

   БОГ

 
Неужто я, по-вашему, так глуп,
Что не заметил, как трясется пальма?
Лишь дураки глупцом считают Бога.
Все правильно, архангелы мои.
Качнулась чаша на весах свободы
И опустилась в пользу Сатаны.
Теперь он здесь большой авторитет.
Однако, чем же заняты те двое,
Мужчина и его жена?
 

   САТАНАИЛ

 
В грязи
Валяются.
 

   ГАВРИИЛ

 
В мученьях.
 

   БОГ

 
Для начала
Мы скажем осторожней: на земле.
Послушай, Гавриил, залезь повыше —
Их с яблони намного лучше видно —
И доложи нам, что они творят.
 

   Гавриил залезает на яблоню и смотрит вниз.
   САТАНАИЛ

 
Зачем же нужно вдаль смотреть и Богу
Докладывать о том, что знают все?
Зачем смешить того, кто может мыслить?
 

   БОГ

 
Подчас мы можем рассмешить друг друга,
Друг другу рассказав, что знает каждый.
Я, например, люблю смешить себя.
Конечно, услыхав от Гавриила
О том, что сам я знал давным-давно,
Я вряд ли удивлюсь, но может быть,
Мне что-нибудь еще придет на ум.
Мне вещи разные на ум приходят…
Ну, хватит о причинах. Жду доклада.
 

   ГАВРИИЛ

 
Как это грубо. Просто непотребно.
 

   БОГ

 
Смотри и говори. Не комментируй.
 

   ГАВРИИЛ

 
Мне тяжело.
 

   БОГ

 
Смотреть?
 

   ГАВРИИЛ

 
Нет, говорить.
 

   БОГ

 
Когда начнешь?
 

   ГАВРИИЛ

 
Мне было бы легко,
Когда бы видел я их покаянье,
Раскаянье, хотя бы тень печали,
Иль сожаленье на худой конец.
 

   БОГ

 
Ничто их не терзает?
 

   ГАВРИИЛ

 
О, напротив.
Они себя терзают с наслажденьем.
Воистину, они все продолжают.
 

   БОГ

 
Под финиковой пальмой?
 

   ГАВРИИЛ

 
У реки
Они весь вечер провели и ночь,
И до сих пор валяются в грязи,
Откуда вышли, и куда, однако,
Теперь вернуться захотели — в грязь.
 

   САТАНАИЛ

 
Адам хоть вытащил ступню из ила?
 

   ГАВРИИЛ

 
Да нет. Сейчас вот только попытался.
Опять его ступня в грязи увязла.
Но он не замечает ничего.
 

   САТАНАИЛ

 
Ха!
 

   БОГ

 
Скажи, какие лица у людей?
 

   ГАВРИИЛ

 
Противные.
 

   БОГ

 
Уродливые?
 

   ГАВРИИЛ

 
Лица
Пустые совершенно. Словно в них
Твоя, о Боже, не горела искра.
 

   САТАНАИЛ

 
Я знаю, где она горит.
 

   ГАВРИИЛ

 
Стручки
Без мысли, без души, без выраженья…
Они похожи…
 

   БОГ

 
На кого, мой ангел?
 

   ГАВРИИЛ

 
Они ужасны.
 

   БОГ

 
Что там происходит?
 

   ГАВРИИЛ

 
Господь, они стараются во всю.
 

   БОГ

 
Не вынуждай меня вопросы ставить.
Кому сказал: смотри и говори.
 

   ГАВРИИЛ

 
Но как же мне описывать, Господь,
То, в чем не вижу никакого смысла.
Чего причины не могу постичь.
Их злобу подгоняет тяготенье
Взаимное, похожее на ярость,
И каждый тщится обрести в другом
Свое в конец потерянное Я
И бередит и мучает другого.
Украсили бесстыдные опалы
И грудь, и шею спутницы Адама,
И пол его она своим жует,
И рвет зубами волосы и тело.
 

   САТАНАИЛ

 
Мы, черти, веселимся точно так же.
 

   ГАВРИИЛ

 
Я с огорченьем вынужден признать,
Что огорчен подобным поведеньем.
Они свирепствуют как два врага.
А это что еще? Он взвился вверх,
Как рыба. Если правильно я понял
И если правильно я излагаю мысль,
Одним толчком он хочет одолеть
Всю мощь всего земного тяготенья.
А вы, Господь, когда-то говорили,
Что суть материи — её инертность.
 

   БОГ

 
Пожалуйста, без физики. Продолжи.
 

   ГАВРИИЛ

 
О горе вам, испорченные люди!
 

   САТАНАИЛ

 
Нет, ангелу такое не подстать.
Позвольте, я докладчика сменю
И обрисую вам без искажений
Все, что увижу с дерева познанья.
 

   Взбирается на дерево.

 
Прелестно, самочка и дурачок,
Мне это дело нравится, ребята,
Но все-таки вас малость занесло.
 

   БОГ

 
Когда-нибудь услышу я доклад?
 

   САТАНАИЛ

 
Сейчас, Господь, с великою охотой.
Но у меня к вам есть один вопрос.
Ведь это вы им сотворили члены,
Соитье коих дарит наслажденье?
 

   БОГ

 
Да, ощутимый знак их нежной связи.
 

   САТАНАИЛ

 
Вам никогда не приходила мысль,
Что бешеное, дикое влеченье
Сильней, чем неподвижная скала,
И что оно дерзает своенравно
Всем высшим планам противостоять?
 

   БОГ

 
Ну что ты. Две малюсенькие штучки?
 

   САТАНАИЛ

 
Они в них без остатка превратились,
Он напирает так, как будто смог бы
Протиснуться в ее живое тело.
Она его так крепко обняла,
Что, кажется, в себя вобрать готова.
Как будто кожа стала вдруг изнанкой,
И оба очутились в оболочке,
(Непроницаемой для мокроты и грязи
И месива из фиников, но очень
Чувствительной к такой же оболочке),
Которая тела их превращает
В сплошное сладострастье. Извиваясь,
Их туловища буйствуют, дерутся,
Пуская в ход колени и зады.
Вот неразрывный, чуть ли невесомый,
Затянутый из тел сплетенных узел,
Стремительно свою меняет форму…
 

   БОГ

 
И что?
 

   САТАНАИЛ

 
А, это новость и для ада.
 

   БОГ

 
Что ты молчишь? Скажи мне, Гавриил,
Что он молчит?
 

   ГАВРИИЛ

 
Меня не вопрошайте.
Моя слюна в свои вернулась поры.
В пустыне уст все высохли колодцы.
 

   САТАНАИЛ протягивает ему яблоко

 
На, освежись.
 

   ГАВРИИЛ

 
Отведаю кусочек.
 

   В последний момент опоминается, кричит, отшвыривает яблоко прочь. Сатанаил хохочет.
   БОГ

 
Сатанаил, докладывай. Теперь?
 

   САТАНАИЛ

 
Теперь она взяла его…
 

   БОГ

 
Что дальше?
 

   САТАНАИЛ

 
Взяла его…
 

   БОГ

 
Что дальше? Я не слышу.
 

   САТАНАИЛ

 
Неслыханно, ужасно, невозможно.
 

   БОГ

 
Изволь доклад свой связно излагать.
 

   САТАНАИЛ

 
Хоть мне известны нравы адских бесов,
Хоть я привычен к содроганьям грязи,
Хоть знаю наизусть всю брань и ругань
И низ телесный знаю наизусть,
Для этого моих не хватит слов.
Господь, я не могу на них смотреть.
 

   ГАВРИИЛ

 
Пусть прекратят. Спаси их и помилуй.
 

   БОГ

 
Во имя Божье.
 

   Зовет.

 
Где ты, мой Адам?
Мои отрады — те, что превосходят
И бытие и мыслимость всех благ,
Меня лишают радостей простых,
Подобных этой. Пусть неизмеримо
Полней мое блаженство (я вкушаю
И нервами смакую целый мир),
Но остается некий след печали,
Что мне людских отрад не испытать.
На кружку пива тянет и святого.
— Где ты, Адам? — О, как же первобытно,
Как варварски красиво и чудесно,
Что два несовершенных существа
Испытывают столько наслажденья,
Напрасно к совершенному стремясь.
Должно быть, это классно. Что со мной?
Неужто я завидую? Смешно…
Придется помешать им. Кончен бал.
 

   Громовым голосом.

 
Где ты, Адам? Творец тебя звал трижды,
А ты и не шевелишься?
 

   САТАНАИЛ смотрит сквозь пальцы

 
Всевышний
Одну всего секунду потерпите,
И, если я не ошибаюсь, скоро
Они услышат ваш громовый зов.
 

   Довольно долгая пауза.
   ГОЛОС АДАМА

 
Мы здесь, Господь.
 

   БОГ

 
Идете вы?
 

   ГОЛОС ЕВЫ

 
Идем.
 

   Пауза.
   БОГ

 
Адам!
 

   ГОЛОС АДАМА

 
Сейчас.
 

   БОГ

 
Я жду.
 

   ГОЛОС АДАМА

 
Ты не сердись.
Мы очень скоро пред тобой предстанем.
 

   Довольно долгая пауза.
   БОГ

 
Мне интересно, сколько можно ждать
Того, кого я сам и сотворил.
 

   Адам и Ева.
   АДАМ

 
Позволь облобызать край одеянья
Благодарю за лучший из миров.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ирония. Вот как мы низко пали.
 

   БОГ

 
Адам, я вас на месте не застал.
 

   АДАМ

 
Прости, тогда мы были неодеты.
 

   БОГ

 
Адам, я звал, а вы все не являлись.
 

   АДАМ

 
А мы себя в порядок приводили.
 

   БОГ

 
К чему это? Я создал вас нагими.
 

   АДАМ

 
Вы поражаете меня, Господь.
Ведь это в самом деле неприлично.
 

   БОГ

 
О чем ты?
 

   АДАМ

 
Разве нужно объяснять?
Моя нагая плоть принадлежит
Лишь той, кто утолит мученья плоти.
Она одна на ближний выйдет бой,
И плоть моя в ней целый мир откроет,
Я ей обязан высшим из блаженств.
Не так ли, Господи?
 

   ГАВРИИЛ

 
Какой дурак!
Ты что, не понимаешь, как ты жалок?
И как убога плотская любовь?
 

   АДАМ

 
А вы не понимаете, что я
От своего убожества избавлен?
Один я был — ничто. Я стал собой,
Когда я перестал быть одиноким,
И с Евой я уже не одинок —
С тех пор, как мы узнали, что различны.
Она — как я, и все же не такая.
И потому она — моя жена,
Моя судьба, подруга, мастерская.
 

   БОГ

 
Ишь, краснобай! А ты — мужик не промах.
Такая же, как ты — и не такая?
Уже и это ты сообразил.
А я на эту мысль потратил вечность.
 

   АДАМ

 
Короче, если ты чего-то стоишь
И если хочешь чем-то обладать,
То скроешь от людей тот инструмент,
Который лишь твоей послужит цели.
 

   БОГ

 
Когда успел ты это все узнать?
 

   АДАМ

 
Прошедшей ночью.
 

   БОГ

 
И с тех пор стыдишься?
 

   АДАМ

 
Ну, в общем, да.
 

   БОГ

 
А почему не раньше?
Ты прежде не испытывал стыда.
 

   АДАМ

 
Коль спрашиваешь, я тебе отвечу.
Неведенье не знает и приличий.
Но ты-то, Господи, ты был всеведущ
И ты всегда нагими видел нас.
А, может, это было неучтиво?
Ты должен был стыдливо отвернуться,
А не глядеть на нашу наготу.
 

   ГАВРИИЛ

 
На что это похоже, Боже мой!
 

   БОГ

 
На то похоже, что к нему отныне
И впредь на вы придется обращаться.
Адам, извольте отвечать, откуда
Узнали вы о вашей наготе?
 

   АДАМ

 
Узнал — и все.
 

   БОГ

 
Откуда?
 

   АДАМ

 
Не скажу.
 

   Пауза.
   БОГ

 
Он не желает отвечать. Прекрасно.
Тогда я задаю другой вопрос.
Вы надкусили яблоко, не так ли?
 

   ЕВА

 
Что, яблоко?
 

   БОГ

 
Вот именно.
 

   АДАМ

 
Какое?
 

   ЕВА

 
Фрукт с яблони? Помилуйте, Господь.
Такое подозрение обидно.
Забыли вы, что есть его нельзя?
 

   БОГ

 
Вот как. На «вы» второе притязанье.
А что лежит здесь?
 

   АДАМ

 
Яблоко.
 

   БОГ

 
Огрызок.
 

   АДАМ

 
Наверно, надкусил его злой бог,
Он там еще, на месте преступленья,
Стоит под яблоней, к стволу прижавшись.
 

   ГАВРИИЛ

 
Я!
 

   БОГ

 
Ты его напрасно злым назвал.
 

   АДАМ

 
Не знаешь ты его. Он мерзкий дьявол.
Ему я прямо в морду грязь швырнул.
 

   БОГ

 
Как, прямо в морду?
 

   АДАМ

 
И швырну опять.
 

   ГАВРИИЛ

 
Стой, стой!
 

   АДАМ

 
Ведь это он меня
Все подговаривал — хоть и напрасно —
Ужасный тот поступок совершить,
В котором нас с женой сейчас винят.
Коварный бес, а выглядит, как ангел.
Он сам его и слопал, я уверен.
Остался на могиле послушанья
След ангельских зубов.
 

   ГАВРИИЛ

 
Винить меня!
Смешно. Нелепо. У меня нет слов.
 

   САТАНАИЛ

 
Но ты чуть не поддался искушенью.
 

   ГАВРИИЛ

 
Но я не сделал этого.
 

   БОГ

 
Похвально.
 

   ГАВРИИЛ

 
Что не поддался?
 

   САТАНАИЛ

 
Искушенью?
 

   БОГ

 
Да.
 

   АДАМ

 
Как бы то ни было, а мы чисты.
 

   БОГ

 
Вы что, Творца хотите одурачить?
Я постоянно чувствую потребность
Вас зашвырнуть обратно, в царство ночи.
Вы мой просчет, халтура, вы мой брак.
И лишь небесное долготерпенье
Пока желанье это укрощает.
Я вежлив, ибо гневаться не стоит,
Вы не достойны божеского гнева.
И я застенчив, ибо я стыжусь,
Что вы так плоски, пошлы и банальны.
Скрываю я свое великодушье,
А вы меня дурачите, как ровню?
 

   ГАВРИИЛ

 
А кто это чудовище создал?
 

   БОГ

 
Я обойдусь без помощи, мой ангел.
Неужто я во истине моей
Так рассержусь, что очи солнц погаснут,
Ослепнув от моей малейшей мысли,
И херувимов сущности прейдут
В Ничто, узрев меня в грозе и гневе?
 

   АДАМ

 
Не надо.
 

   БОГ

 
Что же надо?
 

   АДАМ

 
Боже правый,
А если бы не сделал я попытки,
Я так бы и остался дурачком.
 

   БОГ

 
Была ясна вам тяжесть преступленья,
И приговор не нужно толковать.
Вам по делам воздастся. Гавриил,
Архангел рая и меча, приблизься
И огласи решение суда.
 

   Гавриил качает головой.
   САТАНАИЛ

 
Не хочешь оглашать?
 

   ГАВРИИЛ

 
Из состраданья.
 

   САТАНАИЛ

 
Клопов жалеешь?
 

   ГАВРИИЛ

 
Не ее. Его.
 

   БОГ

 
Кому сказал?
 

   ГАВРИИЛ

 
Пощады, ваша милость!
 

   АДАМ

 
Давай, архангел. И покончим с этим.
 

   ГАВРИИЛ

 
Так слушай же, Адам, а также Ева.
Вы оба не воспользовались правом
От некого поступка воздержаться,
Употребив во зло свои права.
Судья вам назначает срок узнать,
Что есть добро, и зло, и ваша смерть.
Вас изгоняют в скудную пустыню.
Рай упраздняется. Его не будет
Ни до конца времен, ни даже после.
Вам вынесен суровый приговор.
 

   САТАНАИЛ Богу

 
Вот вам моя рука. Признайтесь честно:
Игра была нелегкой, даже трудной.
И даже для меня.
 

   БОГ

 
Благодарю.
 

   ЕВА

 
О Господи, прошу тебя, уж если
Ты непременно должен ненавидеть,
То ненавидь меня, а не его.
Ради меня оставил он отца.
 

   БОГ

 
А ты ради кого?
 

   ЕВА

 
Ради себя же.
 

   БОГ

 
Я полагал, мой лучший ход в игре —
Адам. Я ошибался. Это Ева.
Она — мой лучший ход. Ну, полно, детка!
Все было предусмотрено давно.
 

   ГАВРИИЛ

 
Что слышу я?
 

   БОГ

 
Теперь он нас услышал.
 

   ГАВРИИЛ

 
Как — предусмотрено?
 

   БОГ

 
Ну, не исключено.
 

   ГАВРИИЛ

 
Вы так хотели?
 

   БОГ

 
Ну, мешал не слишком.
 

   ГАВРИИЛ

 
И в план входила неудача плана?
 

   БОГ

 
Зачем планировать? Они свободны.
 

   ГАВРИИЛ

 
О Боже, был ли замысел таков?
 

   БОГ

 
Ты это говоришь.
 

   ГАВРИИЛ

 
Да или нет?
Еще раз объясните…
 

   БОГ

 
Перестань.
Все у тебя выходит как-то грубо:
Узнал, хотел, планировал, замыслил…
А дело-то в одном: Я есмь. Все будет,
Каков я есмь. Я есмь, как оно будет.
 

   ГАВРИИЛ

 
Скорей свихнусь, чем к этому привыкну.
Зачем же, Господи, вы создавали рай?
Чтобы оставить без употребленья?
 

   БОГ

 
Я не сказал бы.
 

   ГАВРИИЛ

 
Так зачем, скажите.
 

   БОГ

 
А я сказал.
 

   ГАВРИИЛ

 
Гм!
 

   БОГ

 
Славное яичко
Я подложил вам?
 

   САТАНАИЛ появляясь

 
Я вполне спокоен.
 

   БОГ

 
Отлично.
 

   САТАНАИЛ

 
Не беснуюсь, не грожу,
Что бунт поднимет возмущенный Тартар.
 

   БОГ

 
А почему бы нет?
 

   САТАНАИЛ

 
Я улыбаюсь.
Моя позиция неуязвима
И дело — правое. Ведь вы хотели
(Я слышал шепот ваш на весь театр)
Создать существ богоподобных пару?
 

   БОГ

 
И, кажется, я справился с задачей.
 

   ГАВРИИЛ

 
Но Бог мой, этот тезис не бесспорен.
Мы более уютно размещались
В пустом Ничто, — ведь там всегда есть место —
Чем на земле, да при такой погоде.
И мы должны, обязаны признать,
Что этот мир — сомнительная пьеса.
Тот, кто сказал, что он стоял на грани
Провала и возможности успеха,
Пускай добавит, что к провалу ближе.
Подобный риск заслуживает славы.
Такой провал — свидетельство таланта.
Господь, пора признать: мы проиграли.
 

   БОГ

 
Нет, я в игре не знаю поражений.
 

   ГАВРИИЛ

 
Ах.
 

   БОГ

 
Была одна загвоздка: Как творить?
Лепить кого-то, создавать кого-то
По моему же образу-подобью?
Ведь я не создан, я не сотворен?
Пускай же сами сотворят себя,
Как сам себя творил я. И для них
Я выбрал материал несовершенный
Как некую ступень к самим себе.
Вот вас двоих, я, в общем, сочинил,
А их я сделал. Подарил им место,
Позволил выбирать и путь, и цель,
И дерево известное поставил
Как пробный камень схожести со мной.
Теперь я отправляю их в пустыню,
Где лишь песок, и роговик, и мергель.
Пускай, как я, творят из ничего.
 

   САТАНАИЛ

 
Они на вас похожи?
 

   БОГ

 
Разве нет?
Похожи, да. С тех пор, как непохожи.
 

   САТАНАИЛ

 
О вас, как видно, правду говорят,
Что вы творите словом, только словом.
Провал вы называете победой,
А грех — свободой. Ничего нет проще.
И эти двое — парень и ребро —
Лжецы, клеветники и прохиндеи,
Как назовете вы их поведенье
Теперь, когда свершился смертный грех?
Какое слово вы для них найдете?
 

   БОГ

 
Начала колыбель перевернулась.
Они на землю шлепнулись и — в рев.
Кто не споткнется, сделав первый шаг?
Но не творить же их совсем без ног!
Они свой дар во зло употребили
От неуменья пользоваться им,
И значит, одаренность их бесспорна.
 

   САТАНАИЛ

 
Теперь вы предвещаете, что будет?
 

   БОГ

 
Теперь я предвещаю то, что будет.
 

   САТАНАИЛ

 
Когда-нибудь потом! Все это сказки.
 

   БОГ

 
Да нет же, говорю тебе, и впредь
Нам люди будут очень интересны.
 

   АДАМ

 
Здесь знают все, мои глаза открылись,
И я теперь — как вы, и я вас понял.
Я сразу и всецело вас постиг.
Ваш сад эдем был сотворен для нас,
Чтоб из него продвинулись мы дальше.
Шикарное и дорогое место,
Нам было суждено о нем мечтать,
Всегда его искать, не обретая.
А то, что ныне он вообще закрыт
И сторожит его архангел глупый, —
Для нас ручательство, что мы свободны,
И так тому и следовало быть.
 

   ЕВА

 
Вы слышите его, Господь?
 

   БОГ

 
Да, слышу.
 

   АДАМ

 
Мы плачем, расставаясь с нашим раем.
Но разве расставанье — не увечье?
Нет ничего больнее расставанья.
О да. Мы поумнели. Из творенья
Упала глина и нашла себя.
Мы понимаем очень хорошо,
Что маленькая новая свобода —
Есть величайшая необходимость,
И счастье наше смешано с несчастьем:
Нас ждет тяжелый труд и смерть. И стыд.
Но отдыхом от будущих трудов,
Блаженством райским сыты мы по горло.
Пора идти. Не возражает глина.
 

   ЕВА

 
Господь, вы прячете глаза. Сказал он
Не так, как надо?
 

   БОГ

 
Он сказал как надо.
 

   АДАМ

 
Забавно, Господи. Вы нас учили
Тому, что горько, и тому, что сладко.
С тех пор я знаю, что такое сладость.
Я вижу, что на все Господня воля.
Она исполнилась. Ее нарушив,
Мы поступили так, как Бог хотел.
С тех пор все будет очень хорошо,
Поскольку хорошо уже не будет.
Рай обрели мы, потеряв его.
 

   ЕВА

 
Вы плачете? Он выступил так плохо?
 

   БОГ

 
Нет, люди, вы правы, свой путь ищите.
 

1972

Конец