Услышав рев заслуженного артиста цирка льва Зигфрида Брукнера, кошка Ватикоти заметила:
   — Это он нас так пугает.
   Но когда рев повторился, у нее возникло смутное подозрение:
   — Может быть, он есть хочет?
   — Не думаю, — отрицательно покачал головой голубой чудо-жеребец Серафим. — Он вчера получил пенсию и купил себе сорок килограммов колбасы.
   — Все ясно, объелся, — сказал неудержимо мыслящий Аромо. — Вот и ревет — всего, наверное, расперло!
   В это мгновение до них снова донесся жалобный рев Зигфрида Брукнера:
   — Оуй-ай-уой! — И рев этот был горек.
   — Надо все-таки сходить посмотреть, — тихо произнес ходящий кедр Зóард Высокий.
   — Да, — кивнул кот Микка-Мяу, — пойдемте посмотрим.
   Все встали и пошли. Впереди шагали Микка-Мяу и Ватикоти с маленькой зеленой феей Мáминти. За ними — конь Серафим, Зоард Высокий и Аромо, а позади всех — самый добрый великан в мире Лайош Урод и медведь Бум-Бу-Бум.
   Лев Зигфрид Брукнер сидел под дубом, рядом с ним валялись длинные тонкие батоны колбасы — все сорок килограммов, он к ним даже не притронулся.
   — Ты, наверное, хочешь нас угостить? — спросила кошка Ватикоти.
   — Берите, — отвечал замогильным голосом лев Зигфрид Брукнер. — Ешьте, уплетайте, все съедайте… Какое вам дело до того, что я берег ее для своих поминок!
   — Для чего? — переспросил кот Микка-Мяу.
   — Для поминок, — сказал еще более замогильным голосом Зигфрид Брукнер. — Умираю я. — На глазах его выступили крупные слезы. — Погибает самый красивый в мире лев. — Он уже плакал. — Погибает самое милое в мире существо. Изумительный Зигфрид и изумительный Брукнер. Изумительный я.
   — Ты совсем из ума выжил! «Изумительный»! — передразнил его Микка-Мяу. — Что с тобой творится?
   — Оуй-ай-уой! — застонал Зигфрид Брукнер.
   — Прикидывается, — буркнул заяц Аромо, — здоров как бык.
   — Ты разве не видишь, что он даже не притронулся к колбасе? — укоризненно заметил конь Серафим.
   — И оделся по-праздничному, — растроганно прошептал самый добрый великан в мире Лайош Урод.
   — Почему по-праздничному? — спросил кот Микка-Мяу. — Насколько я знаю, кроме этих клетчатых брюк, у него ничего нет.
   Медведь Бум-Бу-Бум поднял лапу и показал на Зигфрида Брукнера.
   — Бум-бу-бум, бум-бу-бум, — сказал он взволнованно.
   — Ага! Вот оно что! Зигфрид надел красные подтяжки.
   Дело в том, что подтяжек у широкогрудого льва было две пары. Серые и красные. В особо торжественные дни он надевал красные.
   — Ну ладно, подожди, не стони, расскажи нам наконец, что с тобой случилось! — повернулся к нему Микка-Мяу.
   — Зуб, — прошептал лев Зигфрид Брукнер, — зуб!
   У всех по спинам побежали холодные мурашки. Так вот оно что, зуб!
   — Сильно болит? — участливо спросил неудержимо мыслящий Аромо.
   Зигфрид Брукнер отрицательно покачал головой.
   — Нет, совсем не болит… Пока, — добавил лев многозначительно. — Пока еще не болит. Но скоро… через день, через два… ай-уой-оуй… я умру. Смотрите!
   Он широко раскрыл пасть, и все увидели — бр-р-р! ой-ой-ой! — темное пятнышко на правом верхнем клыке!
   — Да, несомненно, там есть дырочка, — произнес, содрогаясь, Микка-Мяу.
   — Дыра, — кивнула кошка Ватикоти.
   — Дырка, — сказал конь Серафим.
   — Дырочка, — согласился великан Лайош Урод.
   — Дыронька, — добавил ходящий кедр Зоард Высокий.
   — Дырка-фырка, — печально вздохнула маленькая зеленая фея Маминти.
   И тут Зигфрид Брукнер издал страшный рев:
   — Еще одно слово — и я всех затопчу, разорву, изничтожу… — Голос льва вдруг сорвался. — И загры… заг… за… загрызу, — всхлипнул он, — только вот чем… Разве этим… смотрите…
   — Бум, — произнес Бум-Бу-Бум, — бу-бум.
   Зигфрид Брукнер вскочил да как схватит медведя!
   — И ты туда же… и ты тоже издеваешься! Ты хотел сказать «дыра»? А? Или дырка? Дырочка? Дыронька? А?! Или дырка-фырка? Что?!
   — Бу-бум, бум-бу-бум, — испуганно замотал головой медведь.
   Очевидно, он объяснял, что вовсе не хотел сказать ничего такого. Совсем наоборот!
   — Вот я и говорю! — отпустил его лев Зигфрид Брукнер и тут же заплакал. — О, как мне его жалко, о, как мне за него больно, о, как грустно!
   — Кого тебе жалко? — спросил заяц Аромо подозрительно.
   — Кого? Ты спрашиваешь, кого? У кого, интересно, в зубе дырка? Кто здесь умирает? Кто? — И чтобы ни у кого не возникло сомнений, он ударил себя в грудь. — Себя! Себя я жалею, за себя мне больно и грустно.
   Неудержимо мыслящему Аромо надоели эти жалобы. Он презрительно скривился:
   — Лучше бы ты в свое время чистил как следует зубы. Тогда и не пришлось бы столько хныкать.
   — Ты хочешь сказать, что я не чищу зубов? — возмутился лев Зигфрид Брукнер. — Никогда?
   — Совершенно верно, — сказал заяц Аромо.
   Зигфрид Брукнер опустил голову:
   — Ну что ж, это правда. Это правда, Аромо, признаю. Но что я не чистил зубов и в свое время — это клевета. В свое время я зубы чистил.
   — Не понимаю, — вмешалась кошка Ватикоти. — Ты признаешь, что никогда не чистил зубов, но в то же время утверждаешь, что в свое время все же чистил…
   — Ну что тут может быть непонятного, что?! — деланно возмутился Зигфрид Брукнер. — Неужели ты не понимаешь даже таких простых вещей? Никогда! Но в свое время — да! Опять непонятно?..
   — Нет, прошу прощения, — прервал его сбитый с толку великан Лайош Урод, — в таком случае, когда именно ты чистил зубы?
   — А я вам скажу когда! — вскричал заяц Аромо. — Когда баран писал роман, когда лисица была гусям сестрица, когда ослы были умны, когда фазан прыгал через стакан и когда индюк был всем лучший друг.
   — Как здорово! — Ходящий кедр Зоард Высокий смотрел на Аромо раскрыв рот.
   — А особенно красиво, — прошептала кошка Ватикоти, — это когда фазан прыгал через стакан.
   — Да, получилось у тебя действительно здорово, — сказал лев Зигфрид Брукнер подозрительно. — Но не мешало бы тебе и объяснить, что значит вся эта чертовщина. Так чистил я зубы или не чистил? Говори прямо, что, по-твоему, было в свое время!
   — В свое время — это значит тогда, — сказал Аромо, — когда то, что прошло, становится будущим, а то, что будет после того, было прошлым.
   — Треснет, ой-ой, сейчас треснет! — закричал Лайош Урод.
   — У тебя тоже зуб? — испугалась маленькая фея Маминти.
   — Нет, не зуб. Голова.
   — А от чего треснет?
   — Да от всего, что говорит Аромо. Я, правда, не успеваю все уловить. Сейчас я как раз думал о том, как это — когда лисица была гусям сестрица… Лиса ведь гусей съест. Тогда почему она им сестрица?
   — Ну, хватит, — сказал кот Микка-Мяу. — Вы все болтаете, а у льва, бедняжки, — показал он на Зигфрида Брукнера, — в клыке ужасная дырка.
   — О да, — взревел Зигфрид Брукнер, — я чуть не забыл…
   — Не рычи, пожалуйста, — сказал Микка-Мяу, — давайте лучше сядем все вместе и придумаем какое-нибудь действенное средство.
   — Какое средство? — переспросил ходящий кедр Зоард Высокий.
   — Действенное.
   — А что это такое?
   — Это значит, такое средство, чтобы в зубе льва Зигфрида Брукнера не оставалось дырки.
   — Правильно! — воскликнула Ватикоти. — Только лучше даже не двейственное, а трейственное, и даже… — тут кошка запнулась. — Нет, не выходит.
   — Что не выходит? — поинтересовался конь Серафим.
   — Четырейственное…
   — Глупости, — перебил их кот Микка-Мяу, — не двойственное и не трейственное, а дей-ствен-но-е. Ну ладно. Теперь я жду от вас чего-нибудь умного.
   Приятели расселись кружком вокруг Зигфрида Брукнера.
   — Если кому-нибудь придет в голову что-нибудь толковое, пусть скажет!
   — Можно, я скажу? — воскликнул самый добрый великан в мире Лайош Урод.
   — Ну, говори! — все посмотрели на него с любопытством.
   — Я понял: лисица была гусям сестрица потому…
   — Стой, стой. Говорить нужно не все, что тебе придет в голову, — терпеливо объяснил Лайошу Микка-Мяу, — а только про зуб Зигфрида Брукнера.
   — А мне в голову все равно уже ничего не придет, потому что голова у меня треснула! — запричитал Лайош Урод.
   — Ладно, тогда садись рядом с Зигфридом Брукнером! — кивнул ему кот Микка-Мяу. — Теперь, значит, у нас два дела: у Зигфрида Брукнера в зубе дырка, а у Лайоша Урода треснула голова. Давайте все думать, как им помочь!
   Некоторое время друзья озабоченно смотрели прямо перед собой. И конечно, первым нашел решение опять-таки неудержимо мыслящий Аромо. Вернее, не совсем — но вы все сами увидите. Заяц Аромо поднялся со своего места, во взгляде его было что-то зловещее.
   — Я решил… — начал он было.
   Но его перебил голубой чудо-жеребец:
   — Что значит ты решил? Ты хотел сказать, видимо, ты считаешь!
   Заяц Аромо посмотрел на коня Серафима с глубоким презрением:
   — Я решил, что я считаю, что таким образом…
   — Вот только таких образов не надо! — махнул лапой лев Зигфрид Брукнер. — Я как-то раз повстречался с одним таким образом, он ужасный враль. Хватит с меня таких образов. И вместе-с-теми, и однаки — все они у меня вот где сидят. Не говоря уже о впрочемах и не-так-лях.
   — Ага, ты встречался с «таким образом»? И что же это такое, по-твоему?
   — На нем был цилиндр, — продолжал без тени смущения лев Зигфрид Брукнер, — желтые калоши и фрак. И галстук-бабочка. И вдобавок ко всему он еще картавил. И врал. Картавил и врал.
   Аромо пришел в ярость:
   — Так что же такое, по-твоему, «таким образом»?
   — Как что? — удивился Зигфрид Брукнер. — Вводное слово.
   — Подводное слово, — вставила Ватикоти.
   Аромо бросил в сторону кошки яростный взгляд, а затем снова обратился к Зигфриду Брукнеру:
   — Значит, ты встречался с вводным словом?
   — Я же говорю. На нем были желтые калоши. Галстук-бабочка…
   — И оно тебе врало.
   — Да еще как!
   — Нет, вы слышите? Он рехнулся! — огляделся неудержимо мыслящий Аромо по сторонам, ища поддержки.
   — И вовсе он не рехнулся, — тихо сказал кот Микка-Мяу, — брось ты эти свои такие образы! Давай сразу к делу!
   — Ладно, только не перебивайте. Дырка появилась в зубе Зигфрида Брукнера оттого, что он никогда не чистил зубов. Ладно, ладно, — Аромо посмотрел на заерзавшего льва, — в свое время, скажем так, он никогда не чистил зубов. Насколько я знаю, их светлости по меньшей мере сто лет, а то и все… Не перебивай, а не то ничего не скажу… А то и все сто пятнадцать, но для простоты остановимся на ста. Каждый день он должен был посвящать чистке зубов пять минут, это значит… — Аромо поднял взгляд к небу и стал считать. Звучало это так: — Зо-зо-зи-зи-зо-зо-зу-зу… Это значит, в год — тысяча восемьсот двадцать пять минут. В пересчете это будет в год… зо-зо-зи-зи-зу-зу, в год — тридцать четыре часа, а за сто лет, зо-зо-зи-зи-зо-зи-зо, сто сорок два дня, притом не считая високосные года. Так вот, я предлагаю всем скинуться и купить двести зубных щеток и две тысячи четыреста тюбиков зубной пасты, с тем чтобы, пока они не кончатся, то есть в течение ста сорока двух дней, Зигфрид Брукнер чистил зубы днем и ночью, без перерыва. Пусть наверстывает упущенное!
   Аромо сел, довольный собой.
   — У-у-у-у-у-у-у… — вздохнул Зигфрид Брукнер.
   — Болит? — спросили у него участливо.
   — Да нет! Но сто сорок две ночи и сто сорок два дня подряд… Ай-уай-ауй!
   — Да ведь это почти пять месяцев, — сказал конь Серафим сочувственно. — Ты хочешь, чтобы он не спал, не ел, не пил, а все время только бы водил щеткой по зубам туда-сюда, отмывал, отчищал и отскребал свои зубы?
   — Другого выхода нет, — самоуверенно отвечал заяц Аромо.
   — Ну, это тоже не выход, — отрицательно покачал головой кот Микка-Мяу, — дырка от этого не исчезнет. Чисти не чисти, а дырка останется дыркой. В лучшем случае это будет чистая дырка.
   — А в худшем случае это будут сплошные дырки, — сострил конь Серафим.
   — А я вовсе и не хотел сказать, что от этого у него зуб вылечится, — сказал неудержимо мыслящий Аромо. — Просто надо приучать к чистоте некоторых львов, которые не чистят зубов.
   — Бум-бу-бум! — возмущенно посмотрел на него медведь Бум-Бу-Бум.
   — Ты хочешь сказать, мне должно быть стыдно?
   — Бум, — ответил Бум-Бу-Бум.
   Это означало: да, тебе должно быть стыдно. Потому что Зигфрида Брукнера надо не наказывать, а лечить. Лев уже достаточно наказан тем, что у него в зубе появилась дырка.
   — Несомненно, — сказала зеленая фея Маминти, — и, к сожалению, наказание это со временем станет еще более суровым.
   — Почему? — всхлипнул Зигфрид Брукнер.
   — Потому что дырка будет все время увеличиваться и углубляться, и однажды — хрусть! — от зуба почти ничего не останется, а то, что останется, придется вырвать.
   — Бр-р-р! — содрогнулась Ватикоти. — Вырывать зуб — это ужасно!
   Предупреждая горестный стон Зигфрида Брукнера, кот Микка-Мяу сказал:
   — Именно поэтому мы и должны подумать о том, как спасти льва.
   — Что ж, — поднялся, краснея, конь Серафим, — у меня есть одна идея. Мы должны предотвратить несчастье.
   Все слушали затаив дыхание.
   — Зигфрид Брукнер сядет сюда, на эту лужайку, — продолжал конь Серафим, — отведет взгляд в сторону, а я — прицелившись, точным ударом, так, чтобы не было больно, — выбью ему больной зуб. Вот и всё. И никаких больше забот с этим зубом.
   — Что? Что ты сказал?! — возмутился гулкоголосый лев.
   — Эта мысль не так уж и плоха! — хихикнул заяц Аромо.
   — А вот пусть он тебе, тебе выбьет зуб! — закричал Зигфрид Брукнер.
   — Что ты кричишь? Серафим же тебе добра желает!
   — Такого добра он пусть себе пожелает! — размахивал лапами лев Зигфрид Брукнер. — Отвернуться, подставить ему зуб… Может, еще глаза вынуть и положить их за уши? А? И вообще, где гарантия, что он выбьет именно тот зуб, в котором дырка?
   — Подумаешь, ну выбьет тебе пару лишних зубов! Зато они-то уж никогда не заболят. Тебе же лучше, — сказал заяц Аромо.
   Все разом зашумели. Кот Микка-Мяу пытался призвать всех к порядку, но старания его были напрасны.
   — Слушай, попроси, пожалуйста, у волшебной палочки колокольчик! — сказал он Маминти.
   И сейчас же маленькая зеленая фея достала свою волшебную палочку, взмахнула едва уловимым движением и… протянула коту Микке-Мяу колокольчик.
 
 
   Микка-Мяу позвонил в колокольчик, и все стихли.
   — Я хочу сказать только одно, — строго начал кот, но договорить ему не дал лев Зигфрид Брукнер, вскочивший вдруг со своего места:
   — Где ты взял колокольчик?
   — Как где? Маминти взмахнула волшебной палочкой, и он появился.
   — Отлично! — восхищенно вскричал Зигфрид Брукнер. — Да здравствует Маминти!
   Никто не мог понять, чему лев вдруг обрадовался. Что может быть радостного в колокольчике? Но дело было не в колокольчике.
   — Тогда быстренько взмахни еще разочек и скажи, чтобы у меня в зубе исчезла дырка! Как я раньше не догадался! Ну давай, Маминти! Для феи это сущий пустяк!
   Он подошел к маленькой зеленой фее и широко раскрыл пасть. Но Маминти печально покачала головой:
   — К сожалению, Зигфрид, так не получится.
   — Что значит не получится?!
   — Потому что я могу попросить у волшебной палочки колокольчик, или, скажем, словарь, или, если уж очень будет нужно, трактор, но поставить пломбу на зуб — это не в моих силах.
   — Значит, ты не настоящая фея! — возмутился Зигфрид Брукнер.
   — Бум-бу, бум-бу! — укоризненно воскликнул медведь Бум-Бу-Бум.
   И все одобрительно закивали. В самом деле! Однажды Маминти взмахом волшебной палочки спасла Бум-Бу-Бу-му жизнь. Как же можно после этого говорить, что она не фея!
   — Как не настоящая фея? — вмешался ходящий кедр Зоард Высокий. — Да если бы она захотела, она в одно мгновение превратила бы тебя в осла.
   — Ты и в самом деле могла бы превратить меня в осла? — спросил Зигфрид Брукнер подозрительно.
   — В самом деле! Но тогда вместо льва с дырявым зубом ты стал бы ослом с дырявым зубом. Дырка все равно осталась бы.
   — Тогда все это, к сожалению, не имеет смысла, — погрустнел лев. — Лучше уж быть львом с дырявым зубом, чем ослом с дырявым зубом.
   — Хотя в твоем случае это совершенно все равно, — сказал заяц Аромо.
   — Но ведь нельзя же одновременно быть, и ослом, и львом! — с глубоким отчаянием всхлипнул самый добрый великан на свете Лайош Урод.
   — А тебе, с треснутой головой, лучше помолчать! — произнес назидательно неудержимо мыслящий Аромо.
   — Издеваться над несчастными больными — это вы умеете, но вот вылечить… О горе, я уже ясно вижу, как я буду метаться от боли! — продолжал стонать Зигфрид Брукнер.
   Тут слово взяла кошка Ватикоти:
   — Есть у меня одна идея…
   — Выбить мне зуб молотком? Или стрельнуть из рогатки? Тебя-то уж я знаю…
   — Ладно, тогда я и говорить не буду, — обиделась Ватикоти и села на свое место.
   Конь Серафим возмущенно снял очки.
   — Видишь, какой ты неблагодарный, — сказал он гневно Зигфриду Брукнеру, — так-то тебе помогать! Я здесь больше не останусь.
   И стал собираться.
   — Ну-ну, ладно, — вмешался кот Микка-Мяу. — Зачем ссориться? Останься! А ты, Зигфрид, не будь таким подозрительным! Давайте выслушаем Ватикоти!
   Кошка снова встала:
   — Я подумала о том, что мы могли бы написать письмо клыку Зигфрида Брукнера.
   — А почему ты решила, что его клык умеет читать, если сам лев не умеет?
   — Это я-то не умею?! — вскричал Зигфрид Брукнер. — Да я знаю все пять букв алфавита!
   — Не важно, — сказал ходящий кедр Зоард Высокий. — Если твой клык не умеет читать, мы сами прочтем ему письмо. Только что мы там напишем? Скажи нам, Ватикоти!
   — Мы попросим его сделать так, чтобы дырка не росла и чтобы Зигфриду Брукнеру не было больно.
   — Прекрасно, — восхитился Зоард Высокий, — это лучший выход!
   — А можно еще написать стихи в честь клыка Зигфрида Брукнера, — съязвил Аромо.
   Однако язвительности зайца никто не заметил, и Ватикоти сразу же начала сочинять стихотворение:

 
Страшный клык, ты велик,
Только ты не боли,
Мы смеемся над тобой…
 

   Тут кошка запнулась.
   — Скажите какую-нибудь рифму, — попросила она.
   — Потому что клык — чужой, — хихикнул заяц Аромо.
   — Ну что ты ехидничаешь… Еще накликаешь! Клык возьмет и обидится. Тогда уж нам будет не до смеха… Особенно, конечно, бедному Зигфриду!
   — Кто-то накликает, — острил заяц Аромо, — а клык наклыкает.
   — Не понимаю, — всхлипнул Лайош Урод, — как это клык — наклы… накли… наклыкает?
   И тут все услышали строгий голос Бум-Бу-Бума.
   — Бум, бум! — сказал медведь, показывая на Зигфрида Брукнера.
   — Что?! — испуганно воскликнул Зигфрид Брукнер. — Вы слышите? Что он говорит?
   — Слышим, слышим, — закивали головами все, и Зигфрид Брукнер сразу понял, что они разделяют мнение, высказанное Бум-Бу-Бумом. Все ясно поняли, что сказал медведь: уловки тщетны, помочь делу может только одно. На клык нужно поставить пломбу.
   — Ты хочешь сказать, — осторожно спросил лев Зигфрид Брукнер, — что я должен пойти к зубному врачу и, кр-р-р-з-р-р-р, сверлом?
   — Бу-бум, — кивнул медведь Бум-Бу-Бум.
   — Ну уж нет, дудки! — заорал Зигфрид Брукнер во все горло.
   — Ладно, нет так нет, — сказал Микка-Мяу. — Всего хорошего! — Кот встал и позвал остальных: — Пойдемте!
   Все стали собираться.
   — Вы… вы не можете меня бросить! — крикнул гулкоголосый лев. — А что же будет с моим зубом?
   — Мы уже сказали: помочь тебе может только зубной врач.
   — Вы так неприветливы со мной, — надулся Зигфрид Брукнер.
   — Можно и приветливо повторить тебе то же самое. — Ватикоти прошлась небрежной походкой. — Помочь тебе, хи-хи, может только… ха-ха… зубной врач… хе-хе.
   Зигфрид Брукнер вскочил.
   — Разорву! — вскричал он. Но ярости его хватило лишь на один шаг — он вдруг весь съежился и грустно пробормотал себе под нос: — Помочь мне может только зубной врач.
   Все, затаив дыхание, напряженно следили за львом: что теперь будет?
   А было вот что. Зигфрид Брукнер гордо выпрямился, поднял голову, выпятил грудь вперед. В нем и следа не осталось от прежнего беспомощного Зигфрида Брукнера. На этом, новом Зигфриде Брукнере красные подтяжки вытянулись в струнку, грудная клетка его напоминала столитровую бочку, ну а голос звучал поистине царственно.
   — Где этот ваш зубной врач? Пошли! Что я, по-вашему, трусливый заяц?!
   — Но-но, полегче насчет зайцев! — встрепенулся Аромо.
   Но даже эта недовольная реплика не могла испортить великолепия мгновения. При виде такого героизма льва у всех широко раскрылись глаза. О чудо, он собирается идти к зубному врачу! О чудо! Изумительный Зигфрид и изумительный Брукнер! Кот Микка-Мяу от удивления даже стал заикаться:
   — Т-т-тог… тогда пусть т-т-т… пусть тебя кто-нибудь проводит. Кто хочет пойти с Зигфридом?
   — Я, я! — закричали все наперебой, но в конце концов выбор пал на зайца Аромо, поскольку он уже два раза был в городе и даже, по его собственному утверждению, однажды почти проехался на трамвае.
   — А что же будет со мной? — тихо всхлипнул Лайош Урод, когда все уже собрались уходить.
   — Ты о чем? — недоуменно посмотрел на самого доброго великана в мире Зоард Высокий.
   — Голова, — Лайош ткнул себе пальцем в лоб, — ты уже забыл, что у меня голова треснула?
   — Да, в самом деле, — загудели все, — возьмите уж и Лайоша!
   — Тогда сначала шагаем к зубному врачу, а потом — ремонтировать голову Лайоша Урода, — сказал кот Микка-Мяу.
   Тут все стали прощаться.
   — У кого есть носовой платок? — спросила кошка Ватикоти.
   — Зачем? Ты что, реветь вздумала? — пристыдил ее Зигфрид Брукнер. — Реветь совсем ни к чему. Я не на смерть иду. Подумаешь! Всего-навсего пломба. Для героев это — тьфу!
   — Да нет, я не собиралась плакать! — сказала Ватикоти. — Я просто хотела помахать вам вслед платком.
   — Которого у тебя нет, — заметил конь Серафим.
   — Нет — так даст кто-нибудь.
   Однако носовой платок был только у Зигфрида Брукнера.
   — Ну ладно, я тебе дам на время, — сказал лев, — в конце концов, ты мне будешь махать. Пожалуйста. Хотя, впрочем, совсем немного ты могла бы и поплакать. Плач без причины действует успокаивающе.
   Он протянул Ватикоти платок.
   Кошка помахала им вслед, а потом и все остальные, по очереди.
   Наконец Зигфрид Брукнер, Аромо и Лайош Урод скрылись за поворотом лесной тропинки.
   Друзья шли довольно долго. Заяц Аромо шагал так: кипи-кипи, лев Зифгрид Брукнер так: би-бум, а великан Лайош Урод так: клифф-клафф. И вот наконец они добрались до города.
   Зигфрид Брукнер шагал по улицам так горделиво, что на его выпяченной груди могло бы уместиться семьсот двадцать медалей. Но тут Аромо сказал:
   — А вот и нужный нам дом.
   — Это… это… Здесь живет зубной врач? — обернулся Зигфрид Брукнер.
   Неудержимо мыслящий Аромо кивнул и взглянул на грудь Зигфрида Брукнера. «Да, теперь на ней уместилось бы не более пятиста одной медали», — насмешливо подумал заяц. Когда они вошли в подъезд, на груди Зигфрида Брукнера могла поместиться уже всего двадцать одна медаль, вернее даже… один лестничный пролет… девятнадцать медалей, второй лестничный пролет… восемь медалей, третий лестничный пролет… И вдруг Зигфрид Брукнер сказал:
   — Я забыл дома носовой платок. Мне надо вернуться.
   — Взгляните: мужественный лев! — воскликнул заяц Аромо. — Храбрейший из храбрейших, неустрашимый! Хи-хи, послушай!
   Все трое прислушались.
   Было слышно: зи-и-и-р-р-р-з-з-р-р-р.
   — Что-то сверлят, — сказал Лайош Урод.
   — Зуб… Сверлят мой зуб! — завопил Зигфрид Брукнер и ринулся было вниз по лестнице, но заяц Аромо прыжком преградил ему путь.
   — А хоть бы и так! — сказал заяц и впихнул Зигфрида Брукнера в дверь, на которой красовалась следующая надпись:

ДОКТОР ЗИРР-ЗУРР,

ПОКРОВИТЕЛЬ ЗУБОВ, КЛЫКОВ и БИВНЕЙ.

   Там Зигфрида втиснули в лечебное кресло.
 
 
   — Ой! — завизжал лев.
   — Только не надо меня запугивать! — сказал укоризненно доктор Зирр-Зурр и стал подходить к Зигфриду, держа в руке сверлильную машинку. — Открыть рот! — строго произнес доктор, и — зирр-зурр — вот уже что-то зажужжало и запищало, что-то звякнуло и лязгнуло, что-то скрипнуло и пикнуло, что-то стукнуло… Тут доктор Зирр-Зурр сказал: — Ну-с!
   — Должен предупредить вас, любезнейший доктор, — вставил в этот момент Зигфрид Брукнер, — что я буду страшно реветь.
   — Разрешите поинтересоваться, почему? — спросил доктор Зирр-Зурр.
   — Если вы мне будете сверлить зуб.
   — Я уже все высверлил, — гордо заметил доктор Зирр-Зурр.
   — Если вы мне будете ставить пломбу.
   — Я уже поставил пломбу, — сиял улыбкой доктор Зирр-Зурр.
   — Как? Уже всё?
   — Всё.
   Зигфрид Брукнер вскочил и ринулся к зеркалу.
   — Смотрите! — закричал лев. — Вот она, пломба! Вы поглядите, какая замечательная пломба! Самая что ни на есть изумительнейшая пломба! Ну, что ты скажешь? — повернулся он к Аромо. — Ты где-нибудь видел такую замечательную пломбу? (Восемь медалей!) Любезный доктор, вы просто чудесный фокусник, вы фокусный чудесник — все, что угодно! — И он дважды чмокнул доктора Зирр-Зурра в щеку. (Двадцать одна медаль!)
   — Ох! — сказал доктор Зирр-Зурр. (И это не удивительно, ты наверняка сказал бы то же самое, если бы тебя поцеловал лев. Да еще дважды!)
   (Семьсот двадцать медалей!)
   — У кого в нашем Лесу есть на зубе пломба? А? У кого? — сказал Зигфрид Брукнер. — Ну конечно, только у меня! У изумительного Зигфрида и изумительного Брукнера. У изумительного меня. Изумительная пломба!
   — Так тебе не было больно? — спросил Аромо подозрительно.
   — Героям больно не бывает! — махнул лапой лев.
   — Знаете, доктор, — сказал тогда неудержимо мыслящий заяц, — а нельзя ли и мне тоже? — И Аромо щелкнул себя по зубам.
   — Пломбу?
   — Да.
   — Дырка?
   Аромо с надеждой открыл рот.
   — О-э-ы. А-а-э-у, — произнес заяц, держа рот открытым, что означало: может быть, я надеюсь. То есть Аромо надеется, что у него в каком-нибудь зубе окажется дырка.
   Доктор Зирр-Зурр осмотрел его с помощью маленького круглого зеркальца с длинной ручкой.
   — Прекрасные зубы, — сказал доктор уважительно. — Ни одной дырочки.
   Аромо помрачнел:
   — Но, может быть, маленькую пломбочку все же…
   — Вы что, с ума сошли?! — возмутился доктор Зирр-Зурр. — Сверлить здоровые зубы! Вы куда пришли?
   — Хе-хе, — усмехнулся лев Зигфрид Брукнер перед зеркалом. — Уникальный номер! Пломба в Лесу! Ну что ж, нам пора. Пойдемте, слышите, вы… незапломбированные!
   — А я? Что будет со мной? — пробормотал великан Лайош Урод.
   — У вас тоже дырка в зубе? — поинтересовался доктор.
   — Нет, у меня голова треснула. Мне нужен ремонт головы.
   — А, так, так, — сказал зубной врач. — По поводу головы с полной уверенностью обращайтесь тоже к доктору Зирр-Зурру. Я уж, так сказать… Садитесь!
   Лайош Урод сел, сияя от счастья.
   — Больно будет? — спросил он.
   — Ни капельки, — успокоил его доктор Зирр-Зурр. — Посмотрите пристально мне в глаза.
   Самый добрый великан в мире стал смотреть прямо в глаза доктору.
   — Еще пристальнее? — спросил он.
   — Нет, прекрасно, — сказал доктор Зирр-Зурр. Затем спросил, понизив голос: — Чем вы едите суп — ложкой или вилкой?
   — Ложкой, — ответил Лайош Урод.
   — А лапшу с маком?
   — Это вилкой… Но, если очень нужно, могу есть и ложкой. И даже, если еще оченнее нужно…
   — Ну, ну, говорите, не стесняйтесь!
   — Руками, — прошептал Лайош Урод.
   — Отлично, выше всяких ожиданий! — сказал доктор Зирр-Зурр. — Перед лицом всех присутствующих торжественно заявляю, что ваша голова в полнейшем порядке. У вас замечательная, выдающаяся голова.
   И друзья отправились домой, счастливые и здоровые. Лишь зайцу Аромо было немного грустно. Ведь честь иметь пломбу на зубе досталась не ему, а льву Зигфриду Брукнеру.
   — И это мне в награду за то, что я все время чищу зубы? — сетовал он.
   — За пару сарделек могу показать тебе свою пломбу, — сказал ему лев снисходительно.
   Так они и шагали домой: Аромо — кипи-кипи, Зигфрид Брукнер — бим-бум, и Лайош Урод — клифф-клафф.
 

_{Рисунки Г. Алимова}