Жил в роду Самаров один нанаец — Ла. Была у него дочка по имени Айога. Красивая была девочка Айога. Все её очень любили. И сказал кто-то, что красивее дочки Ла никого нету — ни в этом и ни в каком другом стойбище. Загордилась Айога, стала рассматривать своё лицо. Понравилась сама себе, смотрит — и не может оторваться, глядит — не наглядится. То в медный таз начищенный смотрится, то на своё отражение в воде.
   Ничего делать Айога не стала. Всё любуется собой.
   Ленивая стала Айога.
   Вот один раз говорит ей мать:
   — Пойди воды принеси, Айога!
   Отвечает Айога:
   — А я в воду упаду.
   — А ты за куст держись!
   — Куст оборвётся! — говорит Айога.
   — А ты за крепкий куст возьмись!
   — Руки поцарапаю…
   Говорит Айоге мать:
   — Рукавицы надень!
   — Изорвутся, — говорит Айга. А сама всё в медный таз смотрится: ах, какая она красивая!
   — Так зашей рукавицы иголкой!
   — Иголка сломается!
   — Толстую иголку возьми! — говорит отец.
   — Палец уколю, — отвечает дочка.
   — Напёрсток из крепкой кожи — ровдуги — надень!
   — Напёрсток прорвётся, — отвечает Айога, а сама — ни с места.
   Тут соседская девочка говорит:
   — Я схожу за водой, мать!
   Пошла девочка на реку и принесла воды, сколько надо.
   Замесила мать тесто. Сделала лепёшки из черёмухи. На раскалённом очаге испекла. Увидела Айога лепёшки, кричит матери:
   — Дай мне лепёшку, мать!
   — Горячая она — руки обожжёшь, — отвечает мать.
   — А я рукавицы надену, — говорит Айога.
   — Рукавицы мокрые.
   — Я их на солнце высушу!
   — Покоробятся они, — отвечает мать.
   — Я их мялкой разомну!
   — Руки заболят, — говорит мать. — Зачем тебе трудиться, красоту свою портить? Лучше я лепёшку той девочке отдам, которая своих рук не жалеет!
   И отдала мать лепёшку соседской девочке.
   Рассердилась Айога. Пошла на реку. Смотрит на своё отражение в воде. А соседская девочка сидит на берегу, лепёшку жуёт. Стала Айога на ту девочку оглядываться, и вытянулась у неё шея: длинная, длинная стала. Говорит девочка Айоге:
   — Возьми лепёшку, Айога! Мне не жалко.
   Совсем разозлилась Айога. Замахала на девочку руками, пальцы растопырила, побелела вся от злости — как это она, красавица, надкушенную лепёшку съест! Так замахала руками, что руки у неё в крылья превратились.
   — Не надо мне ничего-го-го! — кричит Айога.
   Не удержалась на берегу, бултыхнулась в воду Айога и превратилась в гуся. Плавает и кричит:
   — Ах, какая я красивая! Го-го-го! Ах, какая я красивая!..
   Плавала, плавала, пока по-нанайски говорить не разучилась. Все слова забыла.
   Только имя своё не забыла, чтобы с кем-нибудь её, красавицу, не спутали; и кричит, чуть людей завидит:
   — Ай-ога-га-га! Ай-ога-га-га!