Александр Абрамов, Сергей Абрамов
   Спокойной ночи!
   1
   "Внимание: тот, кто выходит из рамок всеобщего
   каталога снов, - уже потенциальный враг!"
   Из речи шефа Системы Всеобщего Контроля
   Красный глазок над дверью мигнул и погас. Ли подвинул кресло к пульту и включил микрофон внешней связи.
   - Младший блок-инспектор Ли Джексон к смене готов.
   На светящихся экранах над пультом появились расплывающиеся зеленые полосы. Ли подкрутил верньер настройки. Полосы исчезли, и четкий металлический голос произнес:
   - Блок номер триста семнадцать. Двадцать часов ноль минут по меридиальному времени. Восемьсот шестьдесят каналов под контролем блока. Дополнительные подключения регистрируются.
   Ли довольно откинулся в кресле. Вот и началось его первое самостоятельное дежурство. В Особом отделе Системы с новичками долго не церемонятся. Краткий курс теории механического контроля сна, два сеанса гипнопедии, отведенных на заучивание библии спящего человека или Всеобщего Каталога снов, и час практической демонстрации аппаратуры. Только вчера старший инспектор Бигль показал ему весь подконтрольный им механизм аппаратной, а уже сегодня Ли сам сидит перед пультом. Конечно, обязанности блок-инспектора не так уж сложны: просматривай сны, отобранные автоконтролем как отклонения от каталогических норм, и сообщай о них по начальству. А уж кто прав и кто виноват, без него разберутся.
   За спиной Ли почти бесшумно открылась дверь, но он все же услышал и обернулся.
   - Привыкаешь, сынок? - спросил вошедший Бигль.
   Он был высок, грузен и не очень подвижен, как бросивший спорт тяжеловес. Ему было явно жарко в его черном инспекторском мундире: он то и дело вытирал вспотевший лоб и шею большим клетчатым платком, - прогресс техники ничем не оснастил этот вид туалетного сервиса.
   - Я посижу у тебя немного, ладно? - прибавил он.
   Ли согласно кивнул. Ему нравился Бигль, его ободряющая улыбка и добродушная интонация в обращении. Но было чуточку обидно, что инспектор все-таки не доверяет ему. Ну что ж, пусть лишний раз убедится, что на Ли можно положиться в любую минуту дежурства.
   Впрочем, Бигль как будто и не заметил этой маленькой обиды своего подчиненного. Он лениво расстегнул мундир и развязал галстук.
   - Ну и жара, - сказал он, отдуваясь.
   Ли, все еще обиженный, сидел, склонившись над пультом. Бигль посмотрел на его стриженый затылок и подумал с отеческой теплотой: "Мальчишка. Чертовски хороший мальчишка. И ничто его не тревожит, - ни шеф, ни сонники. А ты крутишься тут как белка в колесе: Бигль - туда, Бигль сюда. И вдобавок тебе подсовывают эту темную историю с доктором. Поди разберись, когда сам шеф разобраться не может. "Бигль, проследи". А тут не следить, а кончать надо. Привезти и допросить".
   - И чего это людям не хватает? - вздохнул он. - Ложишься спать загляни в каталог. Выбери что-нибудь по вкусу и спи на здоровье. Тебе хорошо, и нам спокойно. Хочешь из классики что-нибудь про ковбоев или про гангстеров, хочешь про супермена или про наших парней с Юпитера пожалуйста! Хочешь стриптиз какой-нибудь или спортивную драку для полировки крови - тоже не возражаем. Хочешь музыки - только выбирай: в каталоге снов все джазы с сотворения мира подобраны. Набери индекс на сомнифере и смотри до утра. Так нет - им обязательно запретное подай!
   Бигль замолчал, обмахиваясь, как веером, своим огромным платком. Ли слушал, не поворачиваясь и все время краснея: он не знал, как воспринять неожиданную откровенность начальника. А Бигль словно и не замечал смущения юноши.
   - Один мой приятель всех кинозвезд во сне пересмотрел, - продолжал он, вспоминая и улыбаясь, - самые сенсационные боевики выбирал. Как сейчас, помню его коронный сон: Марджори Кинг на съемках фильма "Марс, Марс, черт его побери!" Мировой боевик. Ты уже парнишкой был, небось видел.
   - Это тот, где она все время цвет меняет? - спросил Ли.
   - Вот-вот, - радостно подтвердил Бигль. - Совсем идиотская чепуха, а ему нравился. Ну и пожалуйста - каталог не запрещает. "Кинозвезды во время съемок. Индекс эс-ка-эс, восемнадцать "А" прописное", - процитировал он параграф Всеобщего Каталога снов.
   - А где этот ваш приятель?
   - В сумасшедшем доме, сынок. Насмотрелся до чертиков. - Бигль помолчал и прибавил грустно: - Тоже меру знать нужно, Головы не терять.
   - Бывает, - равнодушно заметил Ли.
   Бигль неожиданно рассердился.
   - Что ты понимаешь? "Бывает"! - передразнил он. - Знал бы ты все, что бывает, поседел бы, как я!
   Он тяжело вздохнул; злость прошла, и он уже досадовал на себя за эту ненужную вспышку: сказывалось напряжение последних дней. "Проклятый док! поморщился он. - Опять следить и ждать, когда, в сущности, все уже ясно. А посоветоваться не с кем". Он критически посмотрел на Ли, обиженно нахохлившегося у пульта.
   - На что обиделся? Непонятно? Старику Биглю самому еще многое непонятно. - Его передернуло от одной мысли о досье доктора. - Сомниферы, видите ли, им не нравятся. Природу им подавай!
   - Скажите, сэр... - В наступившей тишине вопрос Ли прозвучал неожиданно громко. Юноша испуганно замолчал и прибавил почти шепотом: - Как появились эти сомниферы? Откуда? Нам в школе о них не говорили. И в учебниках ничего не было.
   - "В учебниках"! - насмешливо повторил Бигль. - Какой дурак будет писать об этом в учебниках? У нас не любят подробностей о прошлом. А зря... - Он помолчал, глядя куда-то поверх Ли, и спросил: - Ты что же думаешь, Система Всеобщего Контроля существовала всегда?
   Ли так не думал. Его вообще не волновал этот вопрос. Он вырос в обыкновенной семье, учился в обыкновенной школе, по обыкновенным учебникам, у обыкновенных учителей. Прошлое он знал, как галерею великих людей: фараоны, Ксеркс, Александр Македонский, Тимур, Наполеон, Гитлер. В Штатах были свои герои: Морган, Рокфеллер, Форд, Маккарти, Голдуотер. Свободный мир удалось отстоять от красной лавины, залившей большую половину планеты только потому, что власть вовремя взяли в свои руки творцы Системы Всеобщего Контроля. Она казалась Ли незыблемой, как солнце днем или звезды ночью. Она просвещала, воспитывала, учила, вела. Она обеспечивала работу и отдых. И сомниферы были такой же неотъемлемой ее частью, как и вытеснившие автомобили спиды, телеинформация и юниэкраны универсальные зрелища, пришедшие на смену таким древним увеселениям, как театр, телевидение и кино. И сомневаться в полезности сомниферов было столь же бессмысленно, как не признавать реле искусственного климата.
   - Ах, сынок, сынок, - ласково проговорил Бигль, - мало и плохо тебя учили! - Он, кряхтя, полез в задний карман брюк и вытащил оттуда засаленную синюю книжку в твердом пластиковом переплете. - Посмотри на букву "С" - "сомниферы". - И он перебросил книжку Ли.
   Тот взглянул на обложку. Выцветшее золото букв сообщало: "Инструкция для старшего персонала блоков СВК". И чуть ниже, помельче: "Секретные материалы". Ли почти с благоговением открыл ее, медленно перелистывая страницы.
   - Зачем листаешь? - нетерпеливо остановил его Бигль. - Я же сказал: смотри на "С".
   Ли открыл страницу на указанной букве: саванна, селектор... Ага, вот и "сомнифер". Он вопросительно взглянул на инспектора.
   - Читай, читай, - кивнул тот.
   - "Сомнифер, - прочел Ли, - прибор - транслятор снов. На входы прибора поступает программа, откорректированная по Всеобщему Каталогу снов (см.). Сомнифер дает направленное излучение, действующее на кору головного мозга. Рассчитан на непрерывное восьмичасовое действие. Изобретен в конце прошлого века Джакомо Секки, впоследствии основавшим и возглавившим фирму "Сны на заказ". В политической борьбе сомниферизация стала программным лозунгом победившей и находящейся ныне у власти партии. Платформа парламентской оппозиции "сонников", возражавших против сомнифериэации, была объявлена антигосударственной. Фирма Секки со всеми ее гипностанциями переходит в собственность государства, превращаясь в один из важнейших рычагов Системы Всеобщего Контроля. В коммунистическом секторе запрещена".
   Ли молча дочитал до конца. Почему он не знал об этом? Почему даже этот чисто информационный параграф инструкции относится к секретным материалам? Почему так тщательно скрывается, что мир не так еще давно прекрасно обходился без сомниферов, а в коммунистическом секторе планеты они вообще запрещены? В какой это политической борьбе победила находящаяся ныне у власти партия? О каком парламенте идет речь, когда в стране уже давно нет никакого парламента и подобные ему демократические институты даже не упоминаются в школьных учебниках. Обо всем этом Ли хотелось спросить у Бигля, но он подумал и, возвращая инспектору книжку, задал только один несущественный и, как ему казалось, невинный вопрос:
   - А кого, собственно, мы называем "сонниками"? И почему их так называют?
   Бигль поморщился, вызывая в памяти когда-то слышанные им комментарии к инструкции, и неохотно пояснил:
   - В древности хаос был. Каждый видел во сне то, что виделось. Всякую всячину. А сонники - как бы это тебе объяснить? - толковали ее по-своему. По косточкам разбирали. А косточки разные бывают. Иную проглотишь подавишься. - Бигль по выражению лица своего подчиненного понял, что запутался, и сердито оборвал: - Вот мы и называем сонником всякого, кто свои сны смотрит не по каталогу.
   - Занятно, - сказал Ли, не сумев сдержать улыбки.
   - "Занятно"?! - неожиданно вспылил Бигль. - Тебе занятно, а я эти двадцать жеваных строк своей шкурой писал. Годы и годы. Жизнь. Таким вот, как ты, начинал, самым молодым шерифом на побережье. Бил, стрелял, жег, вешал. Ну и заметили. И отметили. Произвели. Подняли. - Инспектор рванул полу расстегнутого мундира. - Думаешь, дешево обошлась мне эта курточка? А ты ее сразу надел. Со школьной скамьи.
   Ли с восхищением смотрел на сидевшего перед ним рыхлого человека в черном мундире. Какую грозную жизнь прожил он, чтобы стать в конце концов хозяином спящего города. Как ангел-хранитель обходит он блок за блоком, благословляя верных и поражая лукавых. Спящие не обманут. Еще днем они могут укрыться за лживыми заверениями в преданности, а ночью сон когда-нибудь выдаст их. Аппарат зарегистрирует опасную мысль, затаенную в сновидении. Ли занесет ее в контрольную сводку, и сонник отмечен. Что происходит с ними в дальнейшем, Ли не знал, и спрашивать об этом не полагалось. Судьбу их вершил Георгий-победоносец в мундире старшего блок-инспектора.
   Бигль, казалось, понимал, что творилось в душе юноши. Его самого воспитывали, и он воспитывал. И знал, как воспитывать. Немножко истории, немножко патетики, несколько устрашающих намеков - и мальчишка готов! Зря их не учат как следует в школах. Мямли, плясуны! Им бы только сарт танцевать или завывать под гипномузычку. Нет, Бигль сам отшлифует этого парня. До блеска. Будет сонников, как орехи, колоть.
   - Разные сны бывают, - сказал он поучающе, - можно и по каталогу заказать, а потом повернуть по-своему. Скажем, президентские выборы. Порядок! А они закажут выборы Рузвельта или Кеннеди. Тут аппарат не поможет: ты соображать должен. Или, возьмем, полет на луну. Можно заказать сон по книгам - их в каталоге сотни три. А они героев подменят: вместо Джона - Иван. Или такое придумают: закажут полет в космос по замкнутой орбите. Все правильно. По каталогу? По каталогу. А в кабине кто? Гагарин!
   - Кто? - не понял Ли.
   - Не знаешь? Понятно. Берегут вас, не учат. А тут волков надо растить...
   Бигль не кончил. Осветился экран внешней связи, и молодой женский голос произнес:
   - Шеф вызывает старшего блок-инспектора Бигля.
   Бигль метнулся к пульту, включил микрофон.
   - Бигль слушает.
   На экране появилось огромное одутловатое лицо шефа, до каждой черточки знакомое Ли по всем каналам информации на юниэкранах.
   - Как с двадцать третьим, Бигль? - Шеф говорил быстро и резко.
   - По-прежнему, шеф. Опять не включил сомнифер. Блок триста семь контролирует сон. Так как сновидение естественное, передача не очень четкая. Картины детства, старая женщина, ребятишки в вишневом саду... Какие будут приказания, шеф?
   - Включите в список. Как его?
   - Доктор Стоун, сэр.
   - Зайдите ко мне.
   Экран погас. Бигль торопливо застегнул мундир и пошел к выходу. У двери он обернулся.
   - Включи контрольный обзор, сынок. Сны сейчас в самом разгаре. Нужен глаз да глаз... - Он хотел что-то добавить, но передумал и вышел.
   Дверь бесшумно закрылась. Ли остался один. Честно говоря, он так и не понял, о чем шел разговор, видимо очень важный, если проявляет свою заинтересованность сам шеф. Доктор Стоун? Ли никогда не слышал этой фамилии.
   2
   Вопрос: Вы кому-нибудь рассказывали о своих снах?
   Ответ: Нет. В наши дни люди не доверяют друг другу.
   Из стенограммы допроса Иоганна
   Фебера в Особой комиссии
   Неоновая девица над входом в бар, периодически загораясь, сбрасывала с себя остатки одежды. Огненные буквы вспыхивали на черном стекле и фейерверком осыпались на горячий от зноя асфальт. Ли долго пытался понять этот оптический фокус, но, так и не разгадав его, подошел к двери и заглянул в ее большое чистое и прозрачное, как воздух, стекло. Ему очень хотелось войти в зал, протолкаться сквозь вибрирующую в сарте толпу к тому пустому столику около эстрады, который он заприметил, стоя у двери, но он боялся. То был слишком фешенебельный для него ресторан: сюда приходили вернувшиеся из рейса космонавты, забывшие запах земли шахтеры Марса, суровые лоцманы венерианских морей. Он был не похож на пестрые и крикливые кабаки Главной авеню и на дешевые забегаловки ее переулков. Сюда Ли, наверное, не пустили бы - не стоило и пытаться.
   - Что задумались? Входите. - Чья-то рука легла ему на плечо.
   Ли обернулся: на него ласково смотрел высокий рыжеволосый мужчина в черном селеновом свитере. Он ободряюще усмехнулся и подтолкнул Ли к двери:
   - Пошли.
   - Меня не пустят, наверно... - неуверенно проговорил Ли.
   Вместо ответа незнакомец взял его под руку и открыл дверь. Эскалаторная пластиковая дорожка подвела их ко входу в зал. Танец только что кончился, и возбужденные гипномузыкой люди спешили к своим покинутым спутникам, недопитым коктейлям и прерванным разговорам.
   - Хотите получить свои семь футов под килем? - весело спросил незнакомец.
   - Семь футов? - не понял Ли.
   - Это же название ресторана. Разве не слыхали?
   - Странное название, - удивился Ли.
   - Старое напутствие морякам, отправлявшимся в плавание. Семь футов под килем - достаточно, чтобы не сесть на мель.
   - Разве сейчас есть такие суда?
   Незнакомец засмеялся: мальчик был глуповат или наивен; вероятно, только что вышел из школы, где ничему не учат, кроме умения пользоваться современной техникой.
   - Мы любим вспоминать прошлое только для рекламы, - сказал он. - Или вспоминаем о былых неудобствах только для того, чтобы сказать: "Как хороша жизнь!"
   - А разве она не хороша? - спросил Ли.
   Незнакомец молча повел его по залу как раз к тому столику возле перламутровой раковины эстрады, который Ли увидел сквозь дверное стекло. Неизвестно откуда возникший метр услужливо подвинул стулья.
   - Как всегда, док? - спросил он с заботливой фамильярностью слуги, прочно усвоившего привычки хозяина.
   - Конечно, Рид, за столом я консерватор. А молодому человеку семифутовый. Самое безвредное пойло из всех ваших коктейлей, кроме чистой воды. К тому же молодой человек у вас впервые.
   Ли послышалась явная ирония в реплике незнакомца, но юноша не ответил. Радости жизни, о которых намекнул его спутник, уже начинались. С музыки, неизвестно откуда звучавшей и наполнявшей все его существо. С мигания мерцающих огней в воздухе, то вспыхивающих, то погасающих, то внезапно сменяющих цвет прямо над головой, перед глазами. С пения невидимого хора, доносившегося с пустой эстрады. Звуки томили, будили, звали, спрашивали. О чем-то волнующем и сладостно непонятном. Ли хотелось петь, танцевать, прыгать, кружиться с кем-нибудь в бесконечном, смеющемся хороводе, хотелось кричать что-нибудь очень веселое, объясняться в любви и хохотать, хохотать - он еле сдерживался, стиснув зубы и сжимая руками прыгающие колени.
   - Вы что-нибудь чувствуете? - спросил незнакомец.
   Голос его прозвучал глухо, словно из-за стены. Ли тупо посмотрел на него:
   - Вы о чем?
   - По-моему, вы что-то чувствуете. Радость, да? Приступ веселья?
   - Откуда вы знаете? - спросил Ли. Ему было трудно оторваться от охватившего его настроения, как от нахлынувшей теплой морской волны.
   - Нетрудно догадаться: в этом кабаке хорошая гипноустановка.
   - Вот оно что! - протянул Ли. - А я и не подумал.
   Он постепенно приходил в себя. Как и все волевые люди, Ли хорошо сопротивлялся массовому гипнозу, особенно рассеянному, когда поле, модулируемое пси-установкой, не имеет четкого направления.
   - Обидно. - Ли смущенно посмотрел на своего визави. - Влип, как мальчишка. Не люблю, когда мне навязывают чужую волю.
   - Сэ ля ви, говорили когда-то французы. Такова жизнь, - невозмутимо заметил док, смакуя принесенный метром изумрудный напиток в бокале, таком чистом, что казалось, он был соткан из воздуха. - Не принимайте все это так близко к сердцу: таких "мальчишек", которые здесь "влипают" и, главное, стремятся к этому, в одном только нашем городе десяток миллионов, а сколько их в стране, осчастливленной Всеобщим Контролем!
   Ли опять послышалась ирония в голосе незнакомца, настолько откровенная, что он спросил:
   - Что вы подразумеваете? Я вас не понимаю.
   - Неужели? - засмеялся незнакомец и нарочито гнусаво пропел знакомые каждому пошловатые строки: - "Столько наслаждения свыше всяких мер... вам, как провиденье, дарит сомнифер!" Этот оплаченный государством рифмач, по-моему, очень точно сформулировал отпущенные нам радости жизни.
   Ли все еще не понимал: при чем здесь сомниферы? Неужели этот чудак ставит их рядом со здешней пси-установкой. Он даже улыбнулся столь очевидной нелепости.
   - Чему вы улыбаетесь? - спросил незнакомец.
   - Простите, сэр... - начал было Ли.
   Но тот перебил его:
   - Зовите меня док. Так меня все называют. И здесь... и в других местах, - загадочно прибавил он.
   - Хорошо, док, - согласился Ли. - Я только хотел сказать, что сомниферы и гипноустановки совершенно разные вещи.
   - Технически, - улыбнулся док.
   - Не только технически, - с горячностью возразил Ли. - Гипноустановки одурачивают людей, а сомниферы действительно украшают жизнь, делают ее более интересной и, если хотите, насыщенной.
   Рыжий человек в селеновом свитере, сидевший напротив, отставил бокал с таинственной смесью и пристально смотрел на Ли. В его взгляде сквозили любопытство и жалость. Так смотрят на первого ученика в классе, пытающегося объяснить жизнь по школьным программам.
   - Милый мальчик, - грустно сказал незнакомец, - вы нелогичны, но это по молодости. Если жизнь недостаточно хороша, то зачем же улучшать ее только во сне?
   Ли подумал немного и не согласился. Док что-то упрощает или усложняет.
   - Это же развлечения, как и юниэкраны! - воскликнул он.
   - Кстати, наши универсальные юниэкраны рассчитаны на собачью неприхотливость. Думающий человек только разучится думать. Но он, по крайней мере, может встать и уйти, - сказал док. - А сомнифер не выключишь и во сне не уйдешь. Так и смотри до утра навязанный тебе сон. Или чужую волю - ваше выражение, юноша.
   Ли закипел от негодования: ведь он имел в виду только гипноустановки.
   - Ну и что? - Док словно читал его мысли. - В одном случае вам навязывают чужую радость, в другом - чужие сны. А разницы никакой: и тут и там - чужое.
   Ли задумался в поисках возражения. Нет, док в чем-то неправ.
   - Почему чужое? Ведь я сам выбираю сон по каталогу. Мне только подсказывают образы, мой мозг сам воспроизводит их. Один и тот же сон два человека видят по-разному.
   - Но по одной подсказке.
   - Почему? Я могу выбрать одно, вы - другое.
   - По одному каталогу.
   - В конце концов, я сам могу придумать сон.
   - И станете сонником.
   - Да нет же! - Голос Ли даже зазвенел от обиды. - Кто-кто, а я-то знаю! Сонники смотрят запрещенные каталогом сны.
   - А какие сны запрещены? - лукаво спросил док.
   Ли вспомнил свой разговор с Биглем, но почему-то все ухищрения сонников, описанные инспектором, показались ему неубедительными. Сейчас док их высмеет.
   - Каталог разрешает президентские выборы, а они заказывают выборы Рузвельта или Кеннеди, - робко повторил он слова Бигля.
   - А кто такой Рузвельт? - спросил Док.
   - Президент, - неуверенно сказал Ли.
   - Какой?
   - Нас не учили.
   - А Кеннеди?
   - Его убили, - вспомнил Ли.
   - За что?
   - Не знаю.
   - В том-то и дело, что вы не знаете, - сказал док. - И никто из вас не знает. А если знает, молчит. Запрещено все, что не имеет индекса, указанного в каталоге. Как по-вашему, можно посмотреть во сне сказку о Красной Шапочке?
   - Конечно, - улыбнулся Ли. Глупый вопрос. Впрочем, сказочку он не помнил.
   - Один мой знакомый, по имени Иоганн Фебер, - задумчиво произнес док, попробовал рассказать ее во сне по-своему. Там все было - и Красная Шапочка, и волк, и бабушка, только в их словах и делах был особый смысл. Вот и все.
   - Что - все? - поинтересовался Ли.
   - Дело Фебера разбиралось в Особой комиссии...
   - Где он сейчас?
   - Не знаю. И никто не знает... Кроме... - грустно усмехнулся док. Впрочем, оставим это.
   Ли был оглушен услышанным. Что такое сонники, он узнал в школе. Что они смотрят запрещенные сны, он услышал от Бигля. Рузвельт и Кеннеди не убедили, а лишь насторожили его. Но Красная Шапочка... Какой же новый смысл можно вложить в детскую сказку?
   - Пока есть только одна возможность почувствовать себя человеком, негромко продолжал док. - Начать с оглупляющих снов...
   - Как?
   - Не включать сомнифер.
   - Я бы не заснул без него, - усомнился Ли.
   - Конечно. Это как наркотик. И так же раздражает нервную систему. Сначала просто любопытно, потом втягиваешься. Круговорот развлечений наяву и во сне. Вечером - гипномузыка, ночью - гипносон. И уже не можешь без сомнифера, как без снотворного. Но я, слава богу, не наркоман.
   - Сомниферы же не обязательны, - не совсем уверенно сказал Ли. Смотрите естественные сны. Это же не запрещается.
   - Кто знает? - горько сказал док. - Странное у нас время.
   Он поднялся и подозвал метра. Расплатившись, он наклонился к Ли и спросил:
   - Надеюсь, я не сделал вас сонником?
   Он рассмеялся не без горечи и, не оглядываясь, пошел к выходу. Ли недоуменно посмотрел ему вслед.
   - Кто это? - спросил он у метра.
   - Доктор психологии Роберт Стоун, - почтительно сказал тот. - Хороший человек, только со странностями.
   3
   К показательному допросу можно прибегать лишь
   в том случае, когда вина подсудимого не вызывает
   сомнений.
   Инструкция для старшего персонала блоков СВК.
   Ли посмотрел на часы: хорошо, что дежурство кончается.
   Он устало потянулся в кресле, закрыл глаза.
   И снова, в который раз, будто из затемнения, перед ним возникло грустное лицо доктора. "Кто знает? - сказал он. - Странное у нас время". Почему странное? Ли мучительно искал разрешения неожиданно, возникших сомнений. Не то чтобы доктор поколебал его веру в систему, нет: Ли по-прежнему был убежден в ее великой целесообразности. Просто Стоун, сам того не ведая, приоткрыл ему дверцу в вечный мир вопросов "как?" и "почему?", тревоживших человечество с первой попытки мыслить.
   Ли машинально повернул верньер настройки экрана координационного центра. Изображение еще не возникло, но звук уже был, вернее, гуденье, слабое и неровное. И вдруг в привычной тишине блока раздался негромкий, так хорошо знакомый Ли голос:
   - Я к вашим услугам, сэр. Спрашивайте.
   Изображение прояснилось, и сквозь розоватую дымку экрана Ли увидел огромный кабинет шефа и его самого за старинным, нелепым в этом царстве модерна столом, а напротив в овальном кресле высокого рыжеволосого человека, который так внезапно и так тревожно ворвался в жизнь младшего блок-инспектора. Почему он возник в кабинете шефа? Что случилось? Ошибка диспетчера, забывшего выключить внешнюю связь, или заранее продуманный акт? Показательный допрос, - Ли слыхал и об этом. Но при чем здесь доктор Стоун? Ли недоумевал, а док почему-то казался даже довольным, только чуть-чуть возбужденным.
   - Спрашивайте. - Голос его звучал вежливо, но иронически. - Я постараюсь удовлетворить вашу любознательность.
   - Этого я и хочу. - Шеф встал, обошел свой гигантский стол и сел в соседнее с доктором кресло.
   "Играет в демократичность", - почему-то неприязненно подумал Ли.
   - Вы, конечно, догадываетесь, зачем сюда вас пригласили, - начал шеф.
   - Привели, - поправил Стоун.
   Шеф поморщился: он не любил резких определений.
   - Допустим, - сказал он. - Назовем это так. Сами бы вы наверное не пришли.
   - Не пришел бы, - усмехнулся доктор. - Но я понимаю причину вашего "приглашения".
   - Отлично, - обрадовался шеф. - Люблю говорить с умным человеком.
   Ли в глубине души испугался. Даже кончики пальцев похолодели от напряжения. Чего добивается шеф? В чем он подозревает доктора? "Кто знает?" - вспомнил Ли последние слова Стоуна там, в ресторане. Неужели он был прав?
   А Стоун на экране не разделял опасений Ли. Он поудобнее устроился в кресле, даже ноги вытянул, как будто отдыхал у себя в кабинете, а не сидел перед лицом самого грозного судьи в государстве.
   - Почему вы не включаете сомнифер, док? - вдруг спросил шеф.
   - Не хочу. Он вреден для здоровья.
   - Чушь! - грубо оборвал шеф. - Действие прибора неоднократно проверяли специалисты-медики.
   - И тем не менее, - вежливо заметил Стоун, - частое пользование сомнифером приводит к расстройству гипногенных систем. Вы не интересовались причиной роста психических заболеваний за последние годы?
   - Кому, по-вашему, я должен верить: светилам современной медицины или заштатному эскулапу, возомнившему себя спасителем человечества?
   - Я бы поверил заштатному эскулапу, - засмеялся Стоун. - Хотя бы потому, что он вас не боится.
   - Действие сомнифера проверялось электронной машиной. По-вашему, она тоже боялась? - Шеф с трудом сдерживался: простеганные, как ватное одеяло, щеки его покрылись красными пятнами.
   Вместо ответа Стоун протянул ему красную коробочку с выпуклой крышкой.
   - Это витаген, - сказал он. - Моментально успокаивает. Поверьте заштатному эскулапу.
   Шеф молча встал, обошел свой письменный саркофаг и уселся напротив доктора.
   - Вы не ответили на мой вопрос.
   - Боялись программисты. Нужный ответ машины всегда можно обусловить заранее.
   - Кокетничаете смелостью? Зря.
   - Это не смелость. Это уверенность в своей правоте.
   - И эта уверенность оказалась настолько сильной, - засмеялся шеф, - что вы даже перестали включать "Спон".
   - Включать что? - переспросил доктор. - Я не понимаю вашей терминологии.
   - Поясню, - с язвительной вежливостью ответил шеф. - "Спон" - это электронный мозг модели "эс-пе-четыре". Биополе спящего мозга переключается на "Спон", и тот видит сны вместо человека. Очень удобно для сонников. Улыбаетесь?
   - Улыбаюсь. Я называл его "соней".
   - Почему же вы так быстро от него отказались?
   - Потому что узнал, что частота волн, характерных для так называемых "машинных" снов, ниже частоты альфа-ритма, свойственного сну человеческому.
   - От кого вы узнали?
   - У меня много друзей.
   - За последнее время вы ни с кем не встречаетесь.
   - Есть разные формы общения.
   - Аппаратура? Мы ее не нашли, - устало сказал шеф. - Но вы с кем-то связаны, у вас есть единомышленники.
   - О, Система Всеобщего Контроля! - воскликнул доктор с такой откровенной издевкой, что Ли даже содрогнулся у пульта: так разговаривать с шефом, и о чем - о Системе! Но доктор разговаривал именно _так_, и о _Системе_! - Всесильное божество, промывающее наши мозги и днем и ночью, издевался он, - почему же ты не можешь промыть их ничтожному заштатному эскулапу? И требуется так немного! Только узнать, кто его друзья, сколько их и о чем они думают. Я бы сказал вам, да вы не поймете... - Он отвернулся и замолчал.
   - Я жду, - насторожился шеф.
   - Один поэт сказал... - задумчиво начал доктор.
   - Кто, кто? - перебил шеф.
   - Лорка. Федерико Гарсиа. Вы никогда не слышали о нем, невежда? Так услышьте хотя бы его слова.
   Доктор поднялся с кресла, почти заполнив собой экран.
   - "Я обвиняю всех... - услышал Ли, - кто забыл о другой половине мира... неискупимой и неискупленной, воздвигающей цементные громады мышцами своих сердец... биенье которых пробьет стены в час последнего суда..."
   - Выключить! - закричал шеф. Рука его нервно шарила по столу.
   - "Я плюю вам в лицо, и та половина мира слышит меня!" - Доктор успел закончить строфу.
   Но рука шефа уже нащупала тумблер, а может быть, призыв его был наконец услышан дежурным диспетчером связи, только экран вдруг вспыхнул зеленым светом и погас.
   - Передача прекращается по техническим причинам... по техническим причинам, - повторял диспетчер, словно убеждая себя в правдивости официального сообщения.
   Ли тупо смотрел на потухший экран. Мыслей не было. Был смутный поток воспоминаний, рвущихся из глубины бездонного колодца памяти. Какая-то фраза знакомо мелькнула в нем. Ли попытался схватить ее, как бабочку за крыло, но она ускользала, оставляя на ладони мягкий след пыльцы. И вдруг он поймал ее, такую непонятную тогда на фоне ресторанной гипномузыки: "_Странное у нас время_".
   Теперь она стала почти понятной.
   4
   Уходящим из ночи, убивающим тьму,
   факелам рассвета - песня моя!
   Из посмертных стихов
   казненного поэта-сонника
   Бигль был явно в хорошем настроении. Он весело насвистывал что-то, искоса наблюдая за Ли, молча сидевшим у пульта. Ему не нравилось состояние Ли: похоже, что мальчишка не выспался. Проболтался, наверно, с девчонкой, а сейчас зевает.
   - Включаю информационную запись блока, - сказал Ли.
   На экране появилась диспетчерская космического корабля, и знаменитый космонавигатор Нэд Гарроу что-то прокричал в микрофон. Изображение на экране мелко затряслось, и металлический голос произнес:
   - Канал номер шестьсот семьдесят три. Первая экспедиция на Марс. Космический корабль "Реджинальд" попал в метеоритный поток. Добавочная информация к шифру АЮ-восемнадцать - сорок два.
   - Конец прошлого века, - сказал-Бигль. - Гарроу тогда бы не выбрался, если б не русские. Какой дурак это смотрит?
   Ли нажал клавишу на пульте. Металлический голос снова заговорил:
   - Номер шестьсот семьдесят три. Айвен Лоу, студент Харперс-колледжа.
   - Студент... - удовлетворенно протянул Бигль. - Я так и думал. Возьму-ка его на заметку.
   Ли неприязненно посмотрел на Бигля и выключил экран. Откинувшись в кресле, закрыл глаза: мучительно хотелось спать.
   - Что с тобой, малыш? Заболел? - услышал он встревоженный голос Бигля.
   - Просто не выспался, - неохотно процедил Ли.
   - Поменьше надо гулять, - наставительно заметил Бигль. - Я в твои годы всегда знал меру.
   Ли передернулся.
   - Я не гулял. Просто не мог заснуть, потому что не включал сомнифера.
   - Вот тебе и раз, - присвистнул Бигль.
   Он поднялся и медленно подошел к пульту.
   - А что тебе помешало включить его? - Голос Бигля показался Ли плоским и бесцветным, как изображение на черно-белом экране блока.
   - Я слушал вчерашний допрос, - сказал Ли. - И я знаком с доктором Стоуном.
   - Плохо, - задумчиво произнес Бигль, - совсем плохо.
   - Почему?
   Вместо ответа Бигль только вздохнул.
   - Что с ним сделают? - спросил Ли. Он с трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться.
   - Что надо, то и сделают, - сурово сказал Бигль и, заметив состояние Ли, прибавил с былой ласковостью: - Иди-ка, малыш, отдохни. А я покараулю твоих подопечных.
   Ли встал, растерянно оглядываясь по сторонам. Он не знал, как ему говорить с Биглем и что он должен сделать.
   - Иди, иди, - подтолкнул его Бигль.
   Оставшись один, он долго смотрел на дверь, словно пытаясь увидеть за ней Ли, медленно бредущего к выходу.
   - Да-а, - протянул Бигль, - жаль парня.
   Он грузно уселся в кресло гоноши, подумал и недрогнувшей рукой включил микрофон.
   - Старший блок-инспектор Бигль вызывает шефа.
   На экране возникло желтое, измятое лицо начальника Главного управления Системы.
   - Что случилось, Бигль?
   - Довожу до вашего сведения, шеф, о нелояльном поведении младшего блок-инспектора Джексона.
   - Из новеньких?
   - Да. Недоглядели. Встречался с доктором Стоуном, шеф.
   - Параграф? - быстро спросил шеф.
   - Тридцать пятый.
   - Значит, сомневается, - засмеялся шеф. - Что ж, действуйте согласно тридцать пятому.
   Его лицо начало расплываться, бледнеть и наконец совсем исчезло.
   Бигль выключил микрофон и подошел к окну. Далеко внизу под ним маленькая фигурка Ли пересекала дорогу. Вот она уже скрылась за поворотом.
   - Да-а, - опять протянул Бигль, - жаль парня.