В приемной нижегородского губернатора Хвостова сидел мещанин города Одессы М. Циммерман; сидел он долго, изредка вздыхал и время-от-времени поглядывал на часы.
   Наконец, двери кабинета его пр-ва распахнулись, и полицмейстер Ушаков, выкатившись из кабинета, крикнул:
   — Подтянись! Их превосходительство изволят идти!
   Хвостов обвел взглядом приемную и, улыбнувшись благосклонно, подошел к Циммерману.
   — А! Господин Циммерман! Очень рад вас видеть… Как поживаете?
   — Ваше пр-во! — растроганно воскликнул Циммерман. — Поверьте… я… такое счастье!
   — Ничего, ничего! Я, вообще, всегда… Ну, как идут дела вашей фирмы?
   — Фир… мы? Да спасибо, хорошо.
   — Я, милый мой, вызвал вас вот почему… Мне нужен, видите ли, этакий… рояль… Гм! Да. Так вот: не можете-ли вы прислать мне рояль? У вас, ведь, их много.
   — У меня? Рояли? Ваше пр-во! Да у меня нет ни одного рояля.
   — Ну, что вы говорите! Неужели, все распродали?
   — Да я ими никогда и не торговал.
   — Вы меня ошеломляете! Такая солидная фирма… — Какая, ваше пр-во?
   — Да ваша же: Юлий Генрих Циммерман.
   — Простите, ваше пр-во, но я не тот Циммерман. Другой.
   — Ага! Родственник. Ну, может быть, вы бы похлопотали там: «Вот, мол, дорогой Юля, есть тут У меня приятель один… Хвостов, мол…».
   — Да он даже не родственник мой. Я его совсем не знаю.
   — Экая жалость! Ну, автомобиль-то… Автомобиль…
   — Можете мне прислать?
   — Откуда же мне взять автомобиль, ваше пр-во…
   — Как откуда? С вашего завода.
   — У меня нет завода, ваше пр-во.
   — Вы разве не Бенц?
   — Нет, я Циммерман.
   — Ага! Значит, однофамилец. Так, так, так, так… Но, во всяком случае, чем же вы занимаетесь? Что вы можете мне предложить?
   — Я антрепренер оперного театра, ваше пр-во.
   — Так, так, так, так! И он, злодей, молчит а? Хе-хе-хе! У вас как же… тово, а? И женщины тоже поют, в опере? Или только мужчины?
   — И женщины, ваше пр-во.
   — А как они, тово?
   Градоправитель пошевелил в воздухе пальцами.
   — Чего, ваше пр-во?
   — Ну, этого… знаете? Как его…
   — Какие у них голоса?
   — Ну, да и голоса, конечно… Это, конечно, тоже интересно… Ну, а как они, вообще… этого, как его?…
   — Вы хотите знать их фамилии, ваше пр-во?
   — Ну, да, конечно, и фамилии… это тоже любопытно… Да нет, не фамилии! Как они, одним словом… Ну как это называется?
   Градоправитель сделал рукой около своего лица округлый жест.
   — Вы хотите спросить, гримируются-ли? Да, конечно, перед спектаклем гримируются. Это уж такое правило — кто участвует в пьесе, тот гримируется.
   — Да нет же! Хе-хе-хе! Вы скажите мне вот что…
   — Что, ваше пр-во?
   Градоправитель залился добродушным смехом и пощекотал посетителя пальцем под мышкой.
   — Ах, вы греховодник! Вы скажете просто: хорошенькие они?
   — Да, есть очень приятные дамы.
   — Это хорошо, что приятные. Я люблю; это украшает город. Садитесь, пожалуйста!
   — Не беспокойтесь!
   — Скажите… гм!.. Они у вас, вообще… тово?…
   — Чего, ваше пр-во?
   — Этого самого… Вообще, ужинают?
   — Помилуйте, ваше пр-во. И ужинают, и обедают, и завтракают! На этот счет у нас, как полагается.
   — Значит, ужинают? Это хорошо, что ужинают. Ужины — хорошее дело. Вы мне на завтра пришлите парочку.
   — Ужинов, ваше пр-во?
   — Да нет, не ужинов, а этих самых… певичек…
   — Певиц, ваше пр-во.
   — Ну, да. Вам там виднее, кого. Так, вот, вы им и скажите, чтобы ехали.
   — Передам, ваше пр-во. Если захотят — приедут.
   — Да они, в том-то и дело, что не хотят. Мы их уже приглашали. Ушаков! Ты приглашал?
   — Так точно, приглашал!
   — Что ж они?
   — Говорят — не хотим. С незнакомыми, говорят не ужинаем.
   — Как это вам понравится, — воскликнул изумленно губернатор, переплетя пальцы и поглядывая на Циммермана. — Губернатор — и вдруг — незнакомый! Что они у вас — бомбистки, или как?
   — Я им передам ваше приглашение; может, они и приедут.
   — Милый! Так ничего не выйдет. Вы им прикажите… Ведь вы начальство!
   — Не могу, ваше пр-во. Это частная жизнь. Градоправитель поморщился.
   — Ушаков!
   — Есть!
   — Убеди!
   Полицмейстер приблизился к антрепренеру.
   — Послушайте… Я вам по-дружески советую…
   — Не могу.
   — Слушайте! По-товарищески советую…
   — Ей-Богу, не могу.
   — Добра вам желаю!
   — К сожалению…
   — Ну!
   — Поймите, господа, что…
   — Ну?!!!
   — Да, право-же, никак не воз…
   — Стой! — крикнул полицмейстер. Вы кто такой? Как ваша фамилия?
   — Циммерман.
   — Антрепренер?
   — Д… да.
   — Ваше пр-во! — воскликнул полицмейстер. — Поздравляю вас! В наши руки
   попался опасный преступник…
   — Ну?! — испугался губернатор. — А что он… тово… что сделал?
   — Он? Не внес полностью залога в обеспечение жалованья труппе.
   — Какой ужас! — воскликнул губернатор, с отвращением глядя на Циммермана. — Душа холодеет от деяний этого человека-зверя!
   — Да уж… — содрогнулся полицмейстер. — Вероятно, наследственность. Дегенеративный череп…
   — Дикий зверь, тигр, пантера — и те не были бы способны на такую гнусность. Тигр бы бенгальский даже — внес залог в обеспечение труппы. Боже! До какой бездны может пасть человек! Земля содрогается от ужаса, что носит на себе это чудовище! Во Франции его бы гильотинировали, а у нас… в нашу эпоху слюнявого сентиментализма… Посади-ка его, Ушаков, на три месяца в порядке охраны!
   — Ваше пр-во!!!
   — Ни слова более! Можете сами кататься с вашими певицами на автомобилях и бренчать на роялях!.. Эй, люди! Возьмите этого человека-зверя!!
   Звякнули кандалы.
   Рассказав выше изложенное, я, в силу справедливости, должен привести опровержение бывшего губернатора Хвостова (ныне — члена Государственной Думы):
   — Ничего подобного не было! Я просто однажды хотел угостить купечество и пригласил артисток в гостиницу для дивертисмента. А Циммермана я арестовал за то, что он не внес полностью залога.
   Один флегматичный хохол прочел это возражение и тоже возразил на него:
   — От-то-ж! Не вмер Данила болячка задавила.