В тифлисский полицейской участок пришла какая-то армянка и, разливаясь в три ручья, сообщила:
   — Моего мужа украли! Пристав удивился.
   — Как украли? Что ты врешь! Будто это самовар какой, или сапоги… Кто украл?
   — Разбойники. Пришли к нам и взяли его.
   — Да что же они его, в узел, что ли, завязали?
   — Зачем в узел? Просто взяли и увели в горы.
   — Странно… Ну, для чего он им нужен? Будь он еще съедобный…
   — Они выкуп хотят. Тысячу рублей за мужа требуют!
   — А ты не давай! — посоветовал, после долгого раздумья, пристав.
   — Да как же не дать, ежели мне без мужа ни как невозможно. Или пусть полиция мне его отыщет, или выкуп платить надо.
   — Отыскать… Это легко сказать — отыщите! Ты говоришь — в горы его увели?
   — В горы.
   — Ну, вот видишь! Как же его найти… Гор много есть: Кавказские, Уральские, Карпатские, Монбланы разные… Нешто так сразу найдешь…
   Армянка повалилась в ноги.
   — Найдите, ваше благородие!
   На другой день в участок пришли три женщины и двое мужчин.
   — Что нужно?
   — Г. пристав! Ради Бога! Разбойники нынешней ночью увели наших мужей!
   Пристав заинтересовался.
   — Да как же они их увели? Неужели, так привязали веревкой за ноги и утащили?
   — Мы уже не знаем как… Только знаем, что увели в горы. Вы уже отыщите их, г. пристав!
   — Легко ли сказать: отыщите! Гор, братцы, много есть — Кордильеры, Тибетская возвышенность, Уральские… Впрочем, сделаю, что могу.
   Вечером пристав снарядился в экспедицию: взял сто стражников, пушку и пошел по направлению к горам. Подошел к первой горе, потрогал ее рукой, почесался:
   — Здоровая, шельма!
   В голове у него мелькали грандиозные планы: срыть все горы, чтобы некуда было уводить горожан… Или расклеить везде обязательное постановление, воспрещающее увоз в горы, под угрозой штрафа в 500 рублей, с заменой в случае несостоятельности…
   Но, по зрелом размышлении, у пристава явилась третья идея, наиболее удобоисполнимая и не менее радикальная: он вернулся в город, произвел обыск у одной заподозренной сельской учительницы и выслал двух евреев — музыкантов:
   — Посмотрим, осмелится ли кто теперь уводить мирных граждан в горы?
   К его удивлению, на другой день пришло известие, что разбойники увели в горы полтораста граждан, а еще через день — пятьсот.
   Пристав сделал последнюю отчаянную попытку: выслал аптекарского ученика и оштрафовал трех гимназистов за ношение оружия.
   К концу недели было уведено около шести тысяч! Убыль граждан росла с головокружительной быстротой. Разъезжая со стражниками по безлюдным улицам, пристав втайне уже жалел, что выслал музыкантов и аптекарского ученика:
   — Все таки народонаселения было бы больше.
   Наконец — это было в ясный солнечный день — город опустел окончательно. Разбойники уже не показывались в городе, запропастившись в своих горах, и только самые неугомонные из них еще изредка наезжали на безлюдный город, уводили те жалкие крохи, которые накапливались из приезжего элемента — и опять пропадали.
   Пристав делал все, что мог: расклеил обязательные постановления о вреде увоза в горы и запретил въезд в город труппе акробатов, среди которых было двое под фамилией Юделевичей.
   Однажды, когда он, печальный, брел по вымершей улице — на него налетели несколько джигитов и — пристав впервые узнал всю простоту их приемов, лишенных завязывания в узел и привязывания веревкой за ногу.
   Узнал также пристав адрес тех гор, которые служили джигитам местом для заселения уведенными гражданами и увидел он, в глухой котловине целый город, шумный, многолюдный, пополненный теми тысячами народа, которых в свое время лишился Тифлис.
   — Да это тот же Тифлис! — воскликнул удивленный и обрадованный пристав.
   Поселился.
   Назвал город Тифлисом и построил себе участок.
   И пока не было на этом месте полиции — не считалось оно городом.
   А как появился участок — тут все и увидели, что это такой же город…
   Когда же джигиты узнали, что в «Новом Тифлисе» завелась полиция, то сейчас же стали увозить граждан, но уже не в горы, а из гор в долину на место прежнего Тифлиса.
   Чем эта история кончится — неизвестно.