Мы встретились на улице.
   — Здравствуйте! — сказал я. — Что новенького?
   Гурлянд поморщился и сказал:
   — Шарлатаны!
   — Кто?
   — «Новое Время». Читали?
   Он вынул из кармана затасканный номер газеты и ткнул пальцем в одну строку.
   — О! «Еврейские публицисты из газеты „Россия“ гордятся тем…» Как это вам понравится?!
   — Что же вас так огорчает?
   — Они думают, что в нашей «России» есть евреи. Должен вам сказать, — наша «Россия», это единственная Россия, где нет евреев!
   — Неужели?
   — Чтоб я так жил! Я их, таки этих шарлатанов, конечно, да, понимаю! Им, извините, бельмо на глазу, что есть единственная русская чистая газета, в которой нет этого паршивого племени. Так они же психопаты! У них уже везде грезятся евреи… Они даже меня хотят держать за еврея.
   — Неужели?
   — А вы что думаете! Когда я им тысячу раз говорил, что я немецкий выходец из Курляндии — так разве они что нибудь понимают?!.
   — Какое же они имеют право?
   — Что вы меня спрашиваете? Вы их спросите. Гурлянд? Так они только услышат мало-мальски иностранную фамилию, сейчас ай-яяй!.. Сейчас: Гурлянд? Он еврей! Чтоб они так дыхали, как я им еврей!
   — Вы бы взяли какое нибудь удостоверение, что ли, что вы не еврей…
   — Что значит — удостоверение? Говорю же им, что я английский виходец из Шотландии… Так это разве люди, имеющие ушей?
   — Из Шотландии? Вы, кажется, говорили — из Курляндии?
   — Ну, да. Я, собственно, из Шотландии вишел в Курляндию, а оттуда в Россию. Знал бы, что здесь такие шарлатаны — ни за что бы не виходил!
   — Вы, вероятно, не любите евреев?
   — Он меня спрашивает! Чтоб вы так же любили свои болячки, как я евреев! Если бы «Новое Время» знало, как я их люблю, оно бы не сказало — Гурлянд жид. Ой, молодой человек! Если б вы знали, как тяжело виходцу из Испании, чистейшей воды испанцу — слушать: Гурлянд, ты еврей!
   — Разве вы выходец из Испании?
   — А то откуда же? Из Норвегии, что ли?
   — Вы говорили насчет Шотландии…
   — Таки да! Я вишел из Испании, пошел на минуточку в Шотландию и через Курляндию — в Россию.
   Мы помолчали.
   — Почему вы говорите — виходец, — полюбопытствовал я, — а не выходец?
   — Почему? Потому что это от русского слова виход.
   Он остановился у какого-то дома и, вздохнув, сказал:
   — Вот мне нужно зайти сейчас до портного… Так что бы вы думали? Он русский? Хороший русский! Форменный еврей! Это, я вам скажу, такой народ, который всюду засовывает своего носа, как выражается русский крестьянин. Зайдем. Я на немножечко.
   Мы зашли.
   — Хозяин сейчас выйдет, — сказал мальчишка, расставляя на обеденном столе посуду.
   — Вот, видите — еврей сейчас будет обедать. Что он будет обедать? Он будет кушать свою щуку. Ой! Вы думаете, я не угадал? Таки, действительно, на этом блюде лежит фаршированная щука! Ой! Это форменные психопаты! Как они могут есть такую дрянь?
   Он подошел и заглянул в блюдо.
   — Как можно кушать это ужасное стряпничество?.. Потому они такие, извините, и жулики, что щук кушают. Ой! Пахнет прямо до ужаса.
   Он потянул носом и обратился ко мне:
   — Никогда я не пробовал такой штуки… Попробовать разве, как человек может кушать подобную дрянь…
   Отщипнув кусочек щуки, он положил ее в рот, пожал плечами и сказал:
   — Форменная гадость! А, ну-ка — еще кусочек… Нет. Я вас спрашиваю — как можно это кушать? А что же?
   — Зачем же вы еще кусок берете? — спросил я.
   — Ой! Он меня спрашивает… Вы бы сами попробовали лучше!.. Хотел бы я посмотреть — как вас не затошнит от этого…
   — Так и не трогайте ее больше!
   — Что значит — не трогайте? Это хорошо сказать — не трогайте… Уй! Что это такое? хвост? Почему такой маленький?
   Когда портной вышел к нам, он заглянул в блюдо и печально спросил:
   — Предположим, что это господин Гурлянд, а это его знакомый… Хорошо. А где же щука?