Силовой вариант 2

   
   Для торжества зла достаточно лишь
   чтобы достойные люди бездействовали.
   Эдмунд Берк
   
   Холодная война 1
   Силовой вариант
   Часть 2
   
   Пакистан, Племенная зона
   Северный Вазиристан
   22 июня 1988 года
   
    В племенной зоне - она никогда не контролировалась правительством - сейчас было людно. Строились новые дома и даже целые селения из подручных материалов, чаще всего - камень и ржавое железо. Много детей, женщины, закутанные в чадру - видны только глаза. Все с оружием - буквально все. Последние несколько миль до селения, в котором их должен был дожидаться переправщик - они проделали на ослах. Подполковник видел ребенка, на вид десятилетнего - но с автоматом Калашникова, глаза аж сверкали от гордости. Последний раз такой кошмар: дети-убийцы он видел в Ливане...
    Селение, в которое они пришли и которое выбрали промежуточной точкой, стартовой площадкой для перехода на ту сторону - располагалось на склоне горы, не слишком крутом, но и не пологом, градусов под сорок пять-пятьдесят уклон. Домишки жались ко склону как колония стрижей к обрывистому берегу. Они выглядели нищими и отсталыми - но то тут, то там виднелись антенны - значит, здесь принимали телевидение. Кое-где стучали дизель-генераторы, дымились печи - еду здесь готовили в примитивных печах.
    Еще удивили собаки. Они здесь были, что нехарактерно для мусульманских стран - обычно мусульмане не держат собак потому что укушенный не попадает в рай. Но здесь вера отступила перед целесообразностью: местные были пастухами, а пасти стада в горах невозможно без собак, кроме того - пакистанцы любят собачьи бои и даже вывели свои породы собак: булли кута и гуль донг. Но собаки, которые бежали за ними, огрызаясь и лая, были совсем не благородными бойцовыми и охотничьими собаками - какие-то шавки, которые опасны только в стае.
    Их поселили там, где и принято было селиться чужакам - на отшибе был специальный домик. Корви забеспокоился - проще простого ночью окружить и убить. Но полковник - объяснил, что здесь так принято, для гостей существует специальный дом.
    Войдя в жилище, в котором, может статься, им придется провести несколько суток - полковник огляделся по сторонам, постучал по стенам. Сложены крепко, глина и камень внутри - но вот дувала не было. А это значит - не было первой линии обороны.
    Русские вопросительно смотрели на него.
    - Собрать оружие. Никуда не выходить без него. И пусть кто-то дежурит постоянно на крыше. Распределите время дежурства между собой.
    - Есть - сказал старший среди русских.
   
    Полковник - сходил в деревню, это у него заняло чуть больше часа. За это время - Корви успел выйти на связь и доложить, что все нормально. Процедура связи была следующая: нужное сообщение наговаривалось на специальный магнитофон, потом преобразовывалось - пленка прогонялась со скоростью в двести раз превышающей нормальную. Потом - в таком виде сообщение сбрасывалось на военный спутник. Была и обратная процедура приема шифрованных сообщений.
    Когда Рушани вошел, подполковник как раз закончил разборку устройства связи. Он вопросительно посмотрел на пакистанца.
    - Нас приглашают разделить ужин.
    - Кто?
    - Местный эмир. Отказаться - проявление неуважения.
    - Всех?
    - Конечно, всех. Для них вы все - неверные и не более того.
   
    Местный эмир жил в доме, отличавшемся от дома последнего бедного феллаха в этой деревне лишь размерами. Пакистанцы не строят ввысь, он и не обладают технологиями многоэтажного строительства - только вширь, как в Африке. Дом был размером примерно с пять средних домов в этом селении, он был полностью окружен высоким, выше человеческого роста массивным, лепленным из глины забором, очень толстым. Подполковник впервые был в таком месте - и с интересом оглядывался по сторонам.
    Стены были леплены из кирпичей, обожженных в самодельной печи, в отличие от нищих домов крыша - не из тростника, а из ржавого железа, плоская. Во дворе - колодец с самодельным воротом, часть двора застелена ковром - для людей, ковер во дворе символизирует особенное богатство дома. Другая часть двора - для животных.
    Двери деревянные, но внутри - дверей нет, вместо них - завесы из разукрашенной ткани. Внутри дома дверь только одна - между женской и мужской половиной. Полы земляные - но тоже застелены коврами до последнего сантиметра, что свидетельствует о богатстве. Нормальные стекла, правда без рам, в бедных домах их нет. Во дворе - курится дымом земляная печь, тут же - кровь, отрезанная голова барана и головы кур. В свете заходящего солнца кровь почти черная...
    Эмир был лет пятидесяти, может, побольше. Заросший бородой, в местной, не совсем чистой одежде, с пронзительным взглядом. Полковник знал, что гостя здесь убить не могут, подождут, пока он покинет дом - и потому смело ступил за порог.
    - Именем Аллаха, приветствую вас в своем доме... - сказал эмир
    - Да пошлет Аллах удачу вашему дому - поблагодарил полковник
    Вместе с эмиром были его люди, то ли родственники, то ли приближенные боевики. Они смотрели на белых и из их глаз сочилась ненависть...
    - Я прибыл издалека, я и мои люди - сказал подполковник Корви заранее заготовленную фразу - но я знаю о беде, постигшей ваш народ. Американский народ всецело на стороне Пакистана и верит в великое будущее вашей страны...
    Эмир что-то проворчал. Подполковник Корви наивно ошибся, приветствие пошло совсем "не в кассу". Местные исламисты - недолюбливали государство Пакистан, недолюбливали пакистанскую армию. Особенно их ненавидели здесь, в зоне племен, которую Зия уль Хак в свое время приказал усмирять химическим оружием. Но эмир был опытным и хитрым человеком, он прекрасно знал, что Америка - это деньги и поэтому придержал свое мнение при себе...
    - Хвала Аллаху, он послал нам сегодня богатый стол. Прошу к столу...
   
    Несколько человек - стояли во дворе, сгрудившись плотной кучкой. Среди них - был и настоящий хозяин этого дома и эмир местных муджахеддинов...
    - Когда плов ели, главный у кяффиров сначала бросил мясо собаке. - сказал бородатый и в глазах его тлела ненависть, одинаковая, что к шурави, что к амрикаям, к любым неверным - Подождал. И только потом стал есть...
    Бывший командир моджахедов провел ладонями по лицу, совершая вуду, омовение. Это было одним из способов символической защиты от шайтана
    - Шайтана не испортишь....
    - Аллаху Акбар! - сказали все присутствующие в комнате, и тоже совершили вуду
    - И среди них были шурави.
    - Шурави? - заинтересовался эмир - как ты это понял?
    - Они говорили на языке шурави. Я немного знаю этот язык.
    - Да... - подтвердил второй моджахед, вставший на джихад в восемьдесят четвертом и еще живой - Абу прав, это были шурави.
    - Сколько было шурави? - поинтересовался эмир
    - Четверо, эфенди. Четверо шурави, один амрикай.
    - Они выставили посты?
    - Да, эфенди - сказал другой боевик, чьтя борода не могла скрыть ни чудовищный шрам ни пустую глазницу (результат ракетного удара шурави) - один из них постоянно дежурит на крыше. Прикажете атаковать ночью?
    Эмир Муса напряженно думал. С одной стороны - пятеро кяффиров есть пятеро кяффиров. Кяффиры предали их, те, кто им поверил - полег в Афганистане. Правильно говорится - не берите друзей из кяффиров, они друзья друг другу. Но с другой стороны полковник Рушани связан и с силами ООН и с оставшимися на службе военными частями. За него вписывались серьезные люди, он и рад бы им отказать - да не мог. А в нынешних условиях беспредела - это серьезно и беспредел - он в обе стороны работает. Если раньше какие-то переговоры вели - то сейчас подтянут артиллерию и накроют снарядами.
    - Я слышал, что они собираются идти к русским?
    - Это так, эфенди...
    - Не нужно ничего делать. Те, кто идут на сторону шурави - обычно не возвращаются. Аллах покарает кяффиров руками шурави, одни неверные будут убивать других неверных, на радость нам, правоверным.
    - Иншалла...
    - Дать им проводника, эмир? - поинтересовался один из моджахедов
    - Дай. А лучше - иди сам и посмотри, что они будут делать. Амрикаи - умные, но мы будем использовать их для того, чтобы сокрушить шурави. А потом - мы принесем Аллаху оставшихся амрикаев.
    - Аллаху Акбар!
   
    Проводник пришел на другое утро, они договорились обо всем за столом. К их удивлению - это был один из тех муджахеддинов, с которыми они вчера преломили хлеб. У него на ногах были русские десантные полусапоги, что выдавало опытного проводника - все проводники носили русскую обувь. Он был одет как моджахед, на поясе - рация, за спиной - длинноствольный Энфильд, по виду совсем новый, индийского завода в Ишрапуре. Моджахеды все больше переходили на него - требует куда меньше боеприпасов, чем Калашников, стреляет намного дальше и кладет наверняка и насмерть...
    Он уселся на тоненьком, замызганном ковре, который ему смогли предложить в гостевом доме, благодарно, обеими руками принял чашку чая*.
    Аллах свидетель, не далее как позавчера вечером я видел в Карачи Абу-хана... - начал разговор полковник - и он сказал мне, что на этой стороне границы нет лучше проводника чем ты, Мирам-эфенди. Он сказал, что ты подобен тени, исчезающей с рассветом
    - В сущности, Абу-хан весьма польстил мне, и пусть Аллах сделает меня достойным тех слов, которые обо мне сказаны. Но я и в самом деле - не раз ходил через границу.
    - Не ставя под сомнение ваши слова, эфенди, позвольте поинтересоваться, надежны ли ваши люди на границе, не сдадут ли они нас шурави?
    - Мои люди... - проводник то ли засмеялся то ли закашлялся - разве не сказано, что не стоит брать друзьями кяффиров и не стоит иметь никакого общения с кяффирами, если не хочешь стать как они. Мои друзья - это винтовка которая всегда при мне и вот это покрывало. Больше у меня нет друзей ни по ту, ни по эту сторону границы.
    Полковник подлил чая себе и гостю, чтобы выиграть немного времени и прикинуть, что к чему. Корви напряженно слушал.
    - Вы предлагаете идти через границу тропой?!
    Караванщик скептически хмыкнул
    - Конечно, это для настоящих мужчин, и если вы не чувствуете в себе силы пройти тропой шайтанов...
    Подполковник Корви подумал, что он ослышался
    - Прошу прощения, возможно, я что-то не понял. Вы предлагаете пройти границу нелегально, караванной тропой, как раньше?
    - Именно так, эфенди. - улыбнулся караванщик на наивный вопрос неверного - я ходил на ту сторону уже десятки раз и до сих пор жив.
    - Но как же русские самолеты?
    - Самолеты? Шайтаны?
    - Они зовут их шайтанами... - сказал полковник Рушани - самолеты, изрыгающие смерть по ночами и забирающие души правоверных, после них не остается ничего даже чтобы просто предать земле. Это шайтаны...
    - Все очень просто. Нужно идти днем...
    - Днем?!
    - Да, днем. И со скотом. Русские знают о том, что с этой стороны такие же пуштуны, как и с той стороны. Они знают о племенах, которые кочуют по обе стороны границы. Они не хотят, чтобы пуштуны объявили им джихад и поэтому не нападают на тех, кто идет со скотом в одиночку или небольшой группой. Они знают, что на этой стороне мясо ценится куда дороже, чем на той. Если не нести с собой никакого оружия, которое будет видно сверху - можно будет пройти.
    - Видно сверху? С вертолета?
    - Не знаю, эфенди. Есть маленькие самолеты, они летают только днем, их все больше и больше. Если ты идешь с оружием - скоро появятся небесные колесницы шурави.
   Скорее всего, беспилотники, это соответствует информации РУМО о резкой активизации русскими работ в этой области. Как мы - над тропой Хо Ши Мина. Умно, умно...
    - Какова вероятность досмотра? - спросил Корви и, видя что проводник не совсем понимает пояснил - вертолеты, уважаемый. Русские вертолеты. Они могут прилететь?
    Караванщик прожал плечами
    - Могут, эфенди.
    - И часто они прилетают?
    - Все в воле Аллаха, эфенди. Меня обыскивали семь раз и ничего не нашли. Надо нести немного товара для шурави. Одежду, платки, какие-нибудь женские украшения - шурави, да покарает их Аллах, почему то любят их. Оружие нужно оставить.
    - А как же. Мы идем на ту сторону не для прогулки, уважаемый
    - Купите на той стороне. Не может быть, чтобы там не продавали.
   Глушители сделаны съемными, они подойдут на любую модель Калашникова. Пистолеты... черт с ними, оставить. Надо спрятать глушители, но их и спрятать и выбросить - куда проще.
   Но если караван покажется подозрительным, русские вышлют досмотровую группу на вертолетах и обнаружат четверых бывших сослуживцев - тогда...
   Кранты тогда...
   
   * на Востоке если ты принимаешь любой дар двумя руками, это символизирует то, что для тебя он столь весом, что его можно удержать лишь двумя руками
   
   Пакистан, пограничная зона
   23 июня 1988 года
   
    Вышли в ночь. Проводник купил стадо овец в окрестностях. Овцы были тощими, вонючими, на вид не стоящими и цента. Но других в этих местах не было.
    Тропа прихотливо вилась между холмами, кустами и валунами, путь шел вниз - местность к афганской границе здесь понижалась, чтобы на той стороне перейти в пустынную зону. Проводник шел молча, казалось небыстро - но по ночи тренированным советским солдатам, ставшим перебежчиками и изменниками Родины - приходилось поспешить, чтобы попасть в ногу. Все дело в том, что в горах они привыкли ходить под ноги, опасаясь мин. Проводник же знал, что эта тропа безопасна и шел не таясь.
    - Чую запах Афгана... - сказал один из русских
    - Заткнись - сказал другой...
    Подполковник Корви шагал молча. И думал - что дело дрянь. Он пока не знал, в чем именно - но знал, что хорошим это не закончится. Почему-то ему не верилось, что русские на той стороне - чего-то добьются. В лучшем случае - погибнут. В худшем - постучат в дверь первого же офиса КГБ... или чего теперь там.
    Конечно, русских высосали досуха, заставили поделиться знаниями, ответить на десятки тысяч вопросов, продемонстрировать методики. Больше они не были нужны. Но дело было в том, что в ловушку по их вине могли попасть американцы...
    - Здесь... - внезапно сказал проводник - дальше нельзя. Соберите животных. Дальше мы не пойдем...
    Подполковник Корви отдал команду, русские стали собирать животных, овцы мекали, брыкались и гадили. Подполковник - достал прихваченный им в дорогу прибор. Старый применявшийся еще во Вьетнаме Старлайт, свет звезд, прибор ночного видения к снайперской винтовке, один из первых пассивных приборов такого типа. Он считался если и не устаревшим, то несовременным. Но подполковник привык использовать его и его он вполне устраивал.
    Запретная зона никак не была обозначена. Горы... но горы плоские, старые, снижающиеся к югу и возвышающиеся к северу. Никаких обозначений того, что где-то здесь - граница, запретная зона. Подполковник был в одном из самых страшных мест на земле - на границе между восточными и западными немцами. Сплошная полоса колючей проволоки, одинаковые бетонные башни, пронзительный свет прожекторов. На той стороне - многие бежали из пограничной зоне но пограничники централизованно зажигали по вечерам в пустых домах свет, чтобы западные немцы видели, что у них, у восточных немцев все хорошо.
    Здесь - ничего похожего.
    - Я ничего не вижу.
    - Надо идти - сказал один из русских - почему мы не идем.
    - Заткнись. Спроси у проводника - почему мы не идем.
    Русский стал спрашивать.
    Проводник что-то залопотал, быстро, перемежая свою речь быстрым, кашляющим смехом, от которого было не по себе...
    - Что он говорит?
    - Он спрашивает, видели ли вы когда-нибудь шайтанов? Если нет, то сейчас увидите...
    Проводник хохотал и от этого хотелось врезать ему по морде, до крови врезать, чтобы ублюдок заткнулся...
    В далекой, холодной выси цвета космического вакуума, в рваных прорехах облаков изредка показывалась луна...
   
    Все произошло внезапно. Они даже не слышали гул моторов советского самолета, просто предполагали, что он здесь и смотрели во все глаза. А потом, небо вдруг разверзлось и раздался звук, напоминающий звук дрели, только намного сильнее. На какой-то момент между небом и землей проскочила молния, прямая как фехтовальный клинок, ярко-алая. Она ударила в землю, разбившись на миллионы ярких брызг, брызнувших во все стороны.
   Твою мать... тридцать майк, ни больше, ни меньше. Скорее всего, скорострельная авиационная пушка с вращающимся блоком стволов, какая стоит на А10 - только русские поставили ее на тяжелый транспортник...
    Проводник чего-то лопотал и подполковник внезапно понял, что именно. Он повторял "шайтан, шайтан, шайтан"... наивно стремясь замолвить слово за себя и своих спутников перед грозным летающим Богом шурави, мечущим огненные стрелы с неба...
   
    Ночью было идти нельзя. Ночью - было время шайтанов и они это не знали - они это видели. Своими собственными глазами. Всю ночь - они пролежали, закрывшись одеялами и дрожа, надеясь, что советские пилоты не ошибутся.
    Утром, еще до восхода солнца - они начали собираться.
    Оружие - разобрали так, чтобы каждая овца могла нести свой груз в виде части автомата, патронов, провизии и воды. Овцы, недовольные тем, что им придется нести груз - брыкались, мекали и гадили.
    Говорить было... в общем то не о чем. Это не было, как когда ты посылаешь людей в бой за родину. Люди, которым предстояло идти в тыл противника, были перевербованными советскими солдатами, принявшими решение сменить сторону, зачастую - убивавшими своих. Во Вьетнаме тоже так было... но там всех вьетнамцев можно было воспринимать не совсем как людей. Низенькие, узкоглазые, жестокие... как другая раса, другая цивилизация. Они могут предавать, могут убивать своих... все нормально, они же дикари, верно? Но вот эти...они не отличались от американцев. И оттого было особенно противно.
    - Вы помните точки? - спросил подполковник
    - Да - ответил один из русских
    - Тогда удачи. И помните - вы теперь американцы. Америка не бросает своих.
   Вьетнамцы, которые томились теперь в лагерях перевоспитания - думали, однако, по-другому.
   
    Русские уходили - в пыль, в пустыню, в неизвестность. Подполковник смотрел им вслед, долго смотрел, пока позволял бинокль. Он не верил, что они дойдут...
   
   Афганистан, пограничная зона
   Базар
   25 июня 1988 года
   
    - Слышь, братуха...
    Ефрейтор воздушно - десантных войск СССР Павел Синичкин, делавший покупки на приграничном базаре - удивленно обернулся.
    Перед ним - стоял незнакомый парень, поджарый, правда мало загорелый.
    - Чего? - настороженно спросил ефрейтор. Пистолет у него был - пистолеты теперь выдавали всему сержантскому и офицерскому составу, кто проходил службу в Афганистане. Это раньше боялись утери оружия - а теперь боялись боевых потерь. Но он не схватился за пистолет - потому что перед ним был свой. Тот, кто говорит по-русски и в советской военной форме - свой, правда?
    - Ты до Кандагара идешь?
    Тем не менее - Синичкин особо открываться постороннему человеку не хотел.
    - И чо?
    - Место найдется?
    - А у тебя чо, своего нет?
    - Светиться не хочу. Залетел я малость...
    С этими словами - незнакомец достал пачку афганец и чеков, не толстую, но и не тонкую - примерной такую, какая была у Синичкина. Вот только - это были не деньги ефрейтора. Это были деньги дедов. Он был старшим в группе чижей, которых отправили за закупки - барахло, насвай, чарс. Кроме денег дали и водки, на обмен чарса торгануть. Своих денег у Синичкина - кот наплакал. Платили в Советской армии не особо хорошо, но по крайней мере - у него денежное довольствие не отбирали деды. У чижей - а сынков в Афгане не было, сынки были в учебке - отбирали все, заставляли ишачить. На каждой операции, на каждом блокпосту собирался кошт - грабили дуканы, грабили караванщиков, брали с торговцев за провоз. Причем - совершать противоправные действия всегда заставляли молодняк, но награбленное делили деды, никто другой - доли не имел. Если о содеянном узнавала военная прокуратура или особисты - можно было заработать от пятнадцати суток губы до десяти лет зоны. Естественно, попадал всегда тоже молодняк. Дедов - почти никогда не удавалось поймать за руку...
    Неизвестный - отсчитал немного афганец и Синичкин понял, что перед ним дед. Дедушка Советской армии - вот его звание. Оно и до этого было понятно: нагловатый взгляд, форма с франтоватыми доделками. Понятно и как залетели - скорее всего, какой-то конфликт с офицерами. У офицеров здесь свой куш. Правда, офицеры разные попадались. Борзые - те, которые не закрывают глаза на неуставняк и требуют соблюдения устава, наказывают дедов. Такие даже погибали на операциях - от выстрела в спину от собственных подчиненных. Тормоза - кто предпочитает не связываться, боится спаянных дедовщиной подчиненных. Свои - эти сами активно участвуют во всех противозаконных действиях, требуют доли за сокрытие преступлений и дедовщины в части. Этих тоже бывало что убивали - если те совсем с катушек срывались и требовали запредельной доли, что никому другому не оставалось. Так вот - перед ним был дед и дал он ровно столько, сколько дед может дать не деду. На мелочь типа сигарет, бутылки лимонада Си-Си и пары башей с дурью. Чтобы кайфануть по дороге. Потому что если он привезет это в часть - деды отберут и изобьют за то, что потратил деньги на себя.
    И Синичкин взял бабки.
    - Сколько вас?
    - Четверо. Барахла немного.
    - Двигай к выходу. Бэтр увидишь, поповский*, понял? Там попасешься, потом я тебя под броню посажу.
    - Рахмат...
   Буза мысленно похвалил себя за находчивость. Американцы, придурки хотели им форму офицеров пошить, даже с наградами какими-то. Вот идиоты! Офицер с солдатом не договорится никогда, предложение денег офицером только насторожит, солдат с солдатом - запросто договорятся. Будь на нем хоть лейтенантские погоны - он никогда бы не сел на этот БТР.
   Так, наверное, и немцы проваливались. В сорок втором...
   
    Их высадили на окраине Кандагара. День уже перевалил за экватор. Все - замерло от невыносимой жары... только казалось, что за ними наблюдают недобрые и внимательные глаза. Прямо спину сверлят.
    - Чечен, секи улицу... - негромко сказал Буза
    Ему нравилось отдавать приказания гонористому чеченцу, главному сопернику в борьбе за лидерство в группе.
    Чеченец - отошел в сторону, присел на колено с автоматом. Очереди, гранаты из-за дувала можно было ждать в любой момент.
    - Здесь? - негромко спросил пустоту Буза.
    Еще один домик - даже дувала нет. Около него развалюха - старый как дерьмо мамонта белый седан. Только вот... красная лента на окне...
    Здесь может быть все что угодно - от связного ЦРУ и моджахедов, который выведет их на цель до засады. В доме - могла скрываться группа захвата. Учитывая, что они совершили - могут и до бэтра не довести.
    Надо принимать решение.
    Он прошел к домику, стукнул два раза в дверь и тут же отступил в сторону. Через дверь запросто могут садануть, а стена - хоть какая-то защита...
    За стеной кто-то завозился. Буза слушал изо всех сил, чтобы не пропустить металлический щелчок автоматного или пистолетного предохранителя. Но ничего такого он не услышал.
    Щелкнула защелка. Опасливо выглянул афганец.
    - Эфенди Ахмед?
    По виду - этот человек не заслуживал того, чтобы его называли господином. Но это было необходимо - часть пароля.
    - Э...
    - Мы от Махмуда.
    В глазах афганца плеснулся страх
    - Я не ждал так быстро... Как он?
    - Проторговался на базаре. И ждет помощи от родственников.
    Буза шагнул вперед - и афганцу пришлось отступить. Следом - заторопились другие...
   
    - Говорят, ты сведущий человек, Ахмед...
    Буза крутил штык-нож от автомата АК-47, последний нормальный штык-нож, произведенный в Советском союзе, зажав его между пальцем и столешницей.
    - Нет. Я торговец! Торговец, понимаете?
    - Брось крутить, да! - сказал стоящий у двери чеченец.
    - Он говорит, что если ты нам не поможешь, мы тебя убьем - спокойно сказал Буза
    - Но что я могу сделать!?
    Трудно было ожидать иного от афганца. Американцы хорошо платят - только дурак откажется. Американцы требуют помочь - только дурак согласится.
    - Нам нужен американец.
    - Какой американец?
    Буза наклонился вперед. Нож - вырвался из-под пальца, стукнул о столешницу.
    - Это ты его предал?
    - Нет! Он у меня и не был!
    - А у кого он был? Говори!
    - Он был у ... Карима! Дукандора Карима!
    - Кто такой дукандор Карим?
    - О... это большой человек. Это он научил меня помогать американцам.
    Понятно, резидент
    - Где он живет? Адрес, понимаешь?
    - Он больше не хочет помогать! Не хочет! Он прогнал меня!
   И ты, наверное, давно не получал денег...
    Буза нащупал в кармане заранее приготовленную пачку денег.
   
   * в Афганистане существовала традиция присваивать имена геройски погибших военнослужащих боевой технике, их писали на бортах. Поповский - значит, назван в честь попова, Попцова или что-то в этом роде, можно идентифицировать среди других. Предложение ехать под броней... с одной стороны при попадании ракеты РПГ сгоришь, на мине подорвешься - с концами. Поэтому - все ездили на броне. С другой стороне - едешь под броней - ничего не видно, офицеры не задают вопросы - а это там еще кто.
   
   Кандагар
   26 июня 1988 года
   
    К середине восемьдесят восьмого года разведывательная структура СССР в ДРА была полностью перестроена. Теперь - несмотря на большие затраты были одновременно созданы и поддерживались три параллельные сети, каждая со своими разведточками и агентурой - причем некоторые афганцы ухитрялись работать сразу в трех местах и соответственно - получать тройные выплаты. Но это считалось меньшим злом по сравнению с катастрофическим провалом - предательством Наджибуллы и бегством генерала Птицына, высокопоставленного оперативного офицера, знающего очень многое и имевшего доступ к документам с грифом ОП.
    Первая разведсеть - армейская, опирающаяся на точки ГРУ ГШ и связи в Афганской национальной армии. Армейская разведсеть имела самые большие возможности технической разведки: центры перехвата и прослушивания эфира, беспилотные летательные аппараты, целые разведывательные эскадрильи. У армейской разведсети были и лучшие возможности по силовой реализации информации. Но с агентурным аппаратом дело было худо - больше всего они ориентировались на выявление фактов предательства в армии, нашей и афганской, профилактику, информационное обеспечение и силовую реализацию данных КГБ.
    Про сеть КГБ было уже сказано, но была еще одна сеть. Она вообще то была и до этого, просто про нее мало кто знал, и ее не воспринимали всерьез - а зря. После разгрома КГБ в Москве, передаче КГБ в вотчину Алиева - генеральный секретарь ЦК КПСС в противовес начал усиленно поднимать МВД - и внутренние войска как возможную опору его власти. На должность первого заместителя министра внутренних дел был назначен амбициозный и решительный генерал Гуров. Мало кто обратил внимание на то, что в структуре МВД появилось "управление международного сотрудничества", возглавил которое генерал-майор милиции Грибоедов. Из бывших высокопоставленных оперов, отстранен Андроповым, брошен в тюрьму, отсидел четыре года, злой. В его задачу - входила координация усилий по борьбе с преступностью между милициями социалистических стран - это официально. А неофициально - ему поставили в задачу создавать агентурный аппарат за границей и обкатывать личный состав в работе за рубежом. В том числе - в Афганистане. И не только. И подумайте, кто лучше справится с агентурной работой и вербовкой за границей - волк угрозыска с пятнадцатилетним стажем или "сынок", окончивший Высшую школу КГБ и направленный в капстрану на теплое место в посольстве?
    До этого - была малоизвестная группа Кобальт. Ее численность - никогда не превышала шестисот человек. Но это были опытнейшие оперативники, направленные в Афганистан с целью помочь Царандою наладить работу, прежде всего - агентурную. А так - у МВД в Афганистане, равно как и в других социалистических странах были отличные агентурные позиции - лучше, чем даже у КГБ. Откуда? А как думаете, где те же афганские царандоевцы и ХАДовцы учились? В Советском союзе, где им еще учиться, в школах милиции. А завербованный сотрудник спецслужб страны пребывания - это тебе не завербованный чиновник, у него и информации побольше и оперативных возможностей. Курировал это направление первый заместитель министра внутренних дел Папутин - и может быть, не просто так он совершил суицид двадцать восьмого декабря семьдесят девятого года сразу после того, как вернулся из Кабула...
    Сейчас...
   
    Бывший замнач по розыску одного из райотделов Москвы Петр Петрович Дементьев - тридцать шесть лет, специальное звание майор милиции, в Афганистан отправили искупать вину после того как попался на укрытии преступлений от регистрации* - неспешно шел по одному из кандагарских базаров, на вид прицениваясь к зелени. Средний рост и типично афганская одежда отлично маскировали его в толпе, кожа давно обветрилась, рыжая борода выдавала в нем пришельца с севера - в самом Кандагаре рыжих почти не было. Он носил дешевые противосолнечные очки, как и многие здесь, в штанах в одном из карманов лежал взведенный ПМ с патроном в патроннике и снятым предохранителем, в другом - граната РГД-5 - но сейчас нужды не было ни в том ни в другом. Его страховал Тимофеев - а он страховал Тимофеева, каждый из них продвигался друг другу навстречу, кружа по базару как волк, перед тем как залечь на лежку и подмечал малейшие признаки неладного. Тимофеев, его напарник - был из идейных - не залетал, комсомолец, отслужил в армии в Афганистане, потом пошел в милицию, вызвался ехать в Афганистан. Оперативного опыта у него почти не было и его шокировал цинично - настороженный взгляд на мир майора - про таких говорили: пионерские костры в ж... не отгорели. Но он знал пушту и чуть хуже дари - в объеме, позволяющем общаться на бытовые темы, и имел лучшую физическую подготовку. Таким образом, напарничество было взаимовыгодным и каждый - набирался опыта своего напарника. Тот же Дементьев - сначала от Афганистана был в глубоком шоке, хотел рапорт писать - а сейчас ничего, втянулся...
    Сейчас бывший младший лейтенант ВДВ Тимофеев - ему сложнее замаскироваться, здоровяк, покатые плечи, афганскую безрукавку ему пришлось шить по заказу - пробирался через толпу навстречу. На мгновение задел, толкнул рыжебородого, одетого как мелкий купец - значит, все нормально. Если бы просто прошел мимо - надо уходить...
   Аллаху акбару, Аллаху акбару,
   Аллаху акбару, Аллаху акбару
   Ашхаду аль ля иляха илля-л-Лаху,
   Ашхаду аль ля иляха илля-л-Лаху
   Ашхаду анна Мухаммадар-расулю-л-Лахи,
   Ашхаду анна Мухаммадар-расулю-л-Лахи,
   Хаййя алас-саляти, Хаййя алас-саляти
   Хаййя алаль-фаляхи, Хаййя алаль-фаляхи
   Кад камат ас-саляту, Кад камат ас-саляту
   Аллаху акбару, Аллаху акбару.
   Ля иляха илля-л-Лаху...
    Усиленный мощными динамиками на минарете мечети Ахунд азан, призыв к молитве поплыл в горячем воздухе - и майор решился. Он всегда старался проводить встречи с агентурой или прочие опасные мероприятия во время намазов. Риска намного меньше - а намазы пять раз в день, если подгадать...
    Он ускорил шаг.
    Лавка. Сидящий бачонок - внук Эмануллы, таджика по национальности. Торговца завербованного милицией и дающего отличную информацию.
    Последняя проверка. Он чуть споткнулся, бросил мельком взгляд назад - ничего... Можно.
    - Салам алейкум, маленький бача...
    - Салам алейкум, эфенди... - отозвался бачонок - дедушка пьет чай.
    Эманулла имел все основания опасаться за свою жизнь - таджик в городе, из которого пуштуны постепенно выживали представителей всех других национальностей, наплевав на заповеди пролетарского интернационализма. За советский паспорт для детей - Эманулла был готов на все.
    - Проводи меня к нему...
    Когда воротина двери скрыла их от улицы - добрый шурави сунул мальцу небольшую шоколадку, чуть подтаявшую от жары. Для маленького афганца это было невиданное лакомство.
    - Рахмат, шурави-эфенди...
   
    Эманулла тоже не молился. Сын и внук басмачей, выбитых в Афганистан, он был уже стар, чтобы менять свои привычки и пытаться показать себя тем, кем он не являлся. Знал, что даже если он будет каждый день вставать на намаз не пять - а пятьдесят пять раз - грехов уже не замолить. Поэтому - когда все возносили хвалу Аллаху - он сидел и пил чай, понимая что в это время торговли не будет...
    Дементьев неуклюже расположился на потертом, истоптанном и оттого по местным меркам более ценном чем новый ковре. Расположился внешне неуклюже - но так его научили садиться понимающие люди, чтобы в случае чего быстро вскочить. Оправил полы своей безрукавки - внешне небрежно, но на деле - чтобы не мешала быстро выхватить оружие. Эманулла, которого звали так же, как одного из давних правителей Афганистана, друга Ленина - заметил, но ничего не сказал...
    Бачонок принес чай. Янтарный, терпкий, настоящий. В СССР такого не было - видимо, заваривать не умели.
    - Ибрагим привез товар... - негромко и словно бы ни к кому не обращаясь сказал Эманулла - так много, что не хватило одного осла, чтобы его перевезти.
    - И Монадбой тоже... - промельком заметил Дементьев, прихлебывая чай - и вдвое больше его. Или втрое?
    Старик тяжело посмотрел на шурави
    - Мне жаль тебя... - наконец, сказал он
    - Почему же?
    - Потому что ты - бинанга**. Человек без рода. Без племени. Ты живешь так и считаешь это нормальным...
    Дементьев пожал плечами
    - Пролетарский интернационализм, однако.
    - Мне жаль всех вас. Вы хотите быть друзьями всем - но получается, что у вас нет друзей. Вам не нужно врагов. Мой дед говорил про красных шурави - когда у них есть враг, они дерутся с ним как дьяволы. Когда у них нет врага - они дерутся как дьяволы сами с собой. Вы несчастные люди, рафик Петр. Когда вам плохо - никто не подставит вам плечо.
   Таким образом - иносказательно, как на Востоке Дементьев дал понять, что недоволен тем, что старик дает информацию сугубо избирательно, сдавая своих врагов и ничего не говоря про своих соплеменников. Старик ответил, что про соплеменников говорить ничего не будет.
    Майор хотел было возразить - но вспомнил, что на него в инспекцию по личному составу стуканул его зам, который хотел отличиться и получить повышение по службе. И наверняка - на его зама - придет время, и тоже стуканут...
   Как все мерзко то... Мерзко...
    - Рахмат, эфенди. Еще что-то?
    - Да. К Вахиду пришли четверо. Одеты как шурави, говорят как шурави - но пришли оттуда. Понял?
    Майор въехал мгновенно
    - Да. Только четверо?
    - Да, четверо.
    - Приметы?
    - Особых нет. Одеты как нафары.*** Один - как тот молодой нафар, который недавно отирался у лавки. Широкий. Ты его знаешь?
    Майору стало стыдно.
    - Знаю.
    - Передай ему, чтобы заходил выпить чаю.
    - Обязательно передам, Эманулло-эфенди.
    Майор встал - и из рукава на ковер, когда он вставал - выпала узенькая, плотно свергнутая трубочка афганей...
   
    Тимофеев сидел за рулем их оперативной машины - старенького такси. Увлеченно спорил о чем-то с рикшей - пуштуном...
    Майор прикинулся афганцем
    - Не довезете до Площади орудий, уважаемый?
    Площадь орудий - место в центре города, где были выставлены орудия, потерянные здесь в боях с афганцами. Приметное место. Русские это место звали "площадь Пушкина".
    - Садитесь, уважаемый.
    Когда такси немного отъехало - майор отвесил своему молодому напарнику подзатыльник. Вообще то офицер не должен заниматься рукоприкладством - но майор был человеком простым и верил в старые способы воспитания, где подзатыльник - много действеннее десятков слов
    - За что?
    - Тебя опять заметили. Черт тебя дери, сколько раз я говорил - не толкись ты у объекта. Что тебе там - медом намазано что ли? Прошел тихонечко и все.
    - Да я не толокся! Честно, Петр Петрович!
    - Честно? Тогда как же тебя заметили, а? Учишь, учишь...
    Сыскарь - достал из бардачка японскую рацию, которую Тимофеев выменял у десантников на шесть бутылок водки.
    - Десна, Десна я Двина три. Десна, ответьте Двине три... - забормотал он в рацию
    - Двина три, слушаю тебя, я Десна прием.
    - Десна, прими информацию. Вахид Дост, переправщик, наркоторговец. У него в адресе четверо, одеты как советские солдаты, с оружием. Предположительно пришли оттуда. Как понял?
    - Двина три, принял. У нас нет свободных групп, мы никого не можем сейчас отправить, как понял, я Десна, прием.
    - Десна, никого направлять не нужно. Мы выйдем в адрес, понаблюдаем. Сообщим о результатах, как понял?
    - Двина три, вас понял. Конец связи.
    Сыскарь - спрятал рацию под сидение. Он все делал тщательно: бросил рацию на пассажирское сидение, а кто-то дверь открыл или просто в окно посмотрел. Вот и спалился... И хорошо если сам спалился, а то и агента спалил!
    - Сделаем так. Я тебя высажу, пешком почапаешь. Только не светись, ясно?
    - Да ясно...
    - Да не ясно! - с нажимом повторил майор - ты перо в бок заработаешь с таким отношением к делу! Чтобы - тише воды, ниже травы... Я на машине потусуюсь, потом нас сменят. Дальше по улице, на углу - дуканщик Фарьяб живет, он там единственный дуканщик, не промахнешься. Подхвачу тебя там. Или выбирайся к постам.
    - Есть.
    - Ну... давай.
    Такси приостановилось - и молодой сорбоз**** ловко выскочил из него
   
    Слежку первым обнаружил Ахмедов. Они были на взводе, они прекрасно понимали, что в случае чего все что их ждет - стенка за измену Родине. Они были опытными солдатами, прошедшими горнило локального конфликта - а страх за свои шкуры заставлял их быть еще осторожнее. Ахмедов лежал на крыше... афганцы вообще на крышах и загорали и лежали и спали. Они установили очередность дежурств, и никто не спал на дежурстве, никто не отвлекался, все делали то, что нужно было делать с мрачной сосредоточенностью. Ахмедов был лучшим в слежке - его дед, сосланный в ссылку джигит, который в сорок первом убил двоих солдат НКВД и никто об этом не знал - учил его выслеживать дичь в горах, двуногую ли, четвероногую ли, неважно. Учил обращать внимание на мельчайшие детали - кучку помета, сломанная ветка, шорох осыпавшихся камней. И сейчас - он смотрел на улицу и видел, что по ней твердым шагом, ступая чуть ли не на всю ступню идет человек... бородатый, в местной шапочке - паколе, но выше обычного афганца на голову. И потом - Ахмедов просто умел чувствовать русистов...
    Глаза его вспыхнули ненавистью, с губ сорвался не то приглушенный хрип, не то горловой рык. Он несколько секунд смотрел на русиста - а потом проворно, как зверь, начал отползать к люку.
    В люк, ведущий на крышу и к которому была приставлена самодельная лестница - он буквально свалился...
    - Подъем! - прохрипел он - с..а подъем!
    - Ты чего, башка солнце ударил, да? - насмешливо протянул лежащий на расселенном на полу ватнике Буза
    - Русисты! На улице... - прохрипел Ахмедов. Потом - бросился опрометью на женскую половину дома.
    - Ты чо, стой! Харам! - Буза побежал следом. С этим в Афганистане шутить не следовало - убивали и за меньшее...
    Ахмедов - бесцеремонно вломился в одну комнату, в другую. По запаху нашел кухню, оттолкнул хозяйку, схватил нож.
    - Убью!
    - Ты чо, стой!
    Бузе удалось обхватить его сзади за руки уже на мужской половине. На шум выскочил сначала Гулиев, потом подтянулся и зевающий Свирцев.
    - Что за дела, дарагой, зачем шумишь - добродушно сказал Гулиев
    - Русист! На улице!
    - С..а!
    - За нами пришли!
    - Да ты не пори горячку...
    - Отпусти!
    - Только дай слово, что не бросишься...
    Ахмедов дернулся - но Буза держал крепко
    - Ладно, мужчина сказал...
    Буза отпустил.
    - Ты толком скажи - сколько там русских? Там что - армия?
    - Один. Бородатый. Шайтан вах кале!
    - Бородатый? - с сомнение протянул Буза - так, может это и не русский вообще? Ты с чего взял...
    - Русский. Я эту тварь сучью с любой бородой узнаю...
    - Дергать надо! - сказал Свирцев
    - Куда дергать?
    - Надо русского замочить. Потом дергать - сказал Гулиев.
    Хозяин, который весь день сидел дома - сунулся предъявить претензии за заход на женскую половину - и тихо смылся, решив не обострять.
    - Вот и замочи! - резко сказал Буза
    - Нет, он прав - вдруг присоединился и Свирцев - мы что, хвост на себе потащим? Мочкануть и дело с концом. И пусть потом разбираются. Тут и так пропадают люди, плохой район...
    Буза задумался. Оружия у них не было - оружие должны были принести вечером...
    - Стволов нет...
    - Ножом порешим. Я ему все кишки выну!
    Кровожадность к русским - Ахметов проявлял и в лагере, но тогда казалось - выделывается перед американцами. Теперь - Буза подумал, что если чеченец сорвется с тормозов - не остановить. И еще он понял, что если он дальше будет возбухать - то именно сейчас Багаудин предпримет попытку оспорить лидерство. И остальные его в этом поддержат.
    Спокойствие. Насмешливая уверенность в себе.
    - Ты смотри, в толчке ноги не ошпарь. Ты как отсюда сваливать будешь?
    - Чего?!
    - Сваливать как будешь, говорю? Пёхом?
    Багаутдин - Буза это заметил еще в американском лагере и успешно использовал для подтверждения своего статуса лидера - несмотря на готовность рвать рубаху и мочить всех, кто попадет в поле зрения - задумывался о последствиях не дальше, чем на одно действие. Замочить - бежать. Все! Куда бежать, как бежать - это уже неважно, на ходу решим. Он жил по знаменитому правилу горцев, сформулированному еще имамом Шамилем - тот не мужчина, кто задумывается о последствиях. Поэтому то - американцы признали лидером его, Бузу.
    - А если и пехом!?
    - Район перекроют. Если они знают, что мы здесь, нам и шагу не дадут пройти!
    Ахмедов глухо с подвывом зарычал, как пойманный в капкан волк
    - Замочу... зубами рвать буду.
    - Осунься! Свирь - ты пашту поежим?
    - А.
    - Дергай на улицу! Возьми тачку. Любую. Бабло возьми. Дашь водиле. Не скупись. Пусть подхватит нас... на конце улицы.
    - Хорошо.
    - А ты чо будешь делать? - подозрительно сказал Ахметов
    - Через плечо! Делаем так - я иду первым. Догоняю этого, спрошу его - мол заблудился то-сё. Если в масть - я его за руки схвачу, а ты ему пику всадишь. А если это не русист - мимо проходим. Всосал? Только если за руки.
    - Это русист. Я ему кишки на кулак намотаю!
    - Не вздумай. Делаем тихо, в тачку и на автобус. Если чо - там автобусы с охранниками ходят. Подрежем, хапнем автомат и подорвемся.
    Выскочил Свирцев
    - Я этой твари кишки вымотаю... - пробубнил чеченец
    - Ты за что русских так ненавидишь? - поинтересовался Свирь.
    Не нас - а русских. Свирцев - даже в подсознании отрезал себя от народа. Впрочем - от народа он отрезал себя давным-давно, еще до того, как перешел на сторону врага.
    Чеченец ожег его взглядом
    - Вот за то и ненавижу - процедил он сквозь зубы - что вы даже не понимаете, за что вас так ненавидят.
    - Хватит трындеть! - шикнул Буза - Ахмет, закрой хавало! Свирь, пошел, чо встал!
    Свирцев выскочил за дверь...
   
    Тимофеев, к сожалению, не был ни разведчиком, ни разыскником и потому - обречен был погибнуть. Он был одним из тех простых и бесхитростных, но в то же время смелых парней, на которых держится государство. В сорок первом - добровольцам из донецких шахтеров не подвезли вовремя оружие, но были гранаты. С ними - они и пошли на моторизованные части Вермахта. И погибли - все до одного. А в сорок первом - сорок втором, пока не подобрались хоть какие-то кадры - таких было полно и в разведке. Как семена клена на ветру - они бросались в ночь с летящего над вражеской территорией транспортника. Плохенькие документы, несколько самых употребимых фраз по-немецки, никакого знания оперативной обстановки на месте, в лучшем случае - пара позывных действующих в районе партизанских отрядов. Немецкие ягдкомангды и фельджандармерия ловила таких сотнями. Удавалось убить хоть одного немца каждому третьему. Удавалось выжить - каждому десятому. Ценную информацию передавал каждый сотый...
    - ... Извините...
    Тимофеев чертыхнулся про себя - у него что, на лице написано? Он даже бороду себе отрастил, чешется - чуть! Но надо. Но тут же - раздражение сменилось заботой о своем, о соотечественнике и даже радость от того, что встретил родную душу в этом глубоко чужом ему, жестоком и страшном лабиринте улиц.
    - Да?
    Молодой человек - чуть старшего его на вид - беспомощно оглянулся.
    - Вы... русский, да?
    - Вы как сюда попали? - спросил Телятников
    - Мы делали покупки... и я, кажется, заблудился. Я из Каналстроя...
    Что такое Каналстрой - Буза не знал. Но знал, что не только отдельных советских так похищали - один раз так угнали целый автобус со специалистами. Вскочил в автобус ублюдок с автоматом, застрелил охранника - и ходу. Спецназ вышел в поиск и нашел пропавших - но всем специалистам уже перерезали горло. Бандитам, которые это сделали - не нужны были заложники, рабы, обменный фонд для торга. Она просто хотели убить как можно больше русских.
    - У вас что, старшего не было?
    Буза беспомощно пожал плечами
    - Документы.
    Все-таки работа с Дементьевым кое чему научила парня. Проверил документы - контролируешь ситуацию. Не проверил - стоишь и е...м щелкаешь.
    Буза скосил взгляд - Ахметов был совсем рядом.
    - Пожалуйста
    Он протянул сложенный паспорт - и как только Тимофеев протянул руку чтобы взять его -резко, как его учили на полигоне - схватил его за руку, а ногой - успел ударить в пах.
    - Ну!
   
    Тимофеев был мертв - но чеченец, с первого удара всадивший нож ему в почку - захрипел, как будто сам получил удар, вырвал нож и ударил еще раз.
    - Шайтан...
    - Пошли!
    - С.с-ука...
    От удара гранатовыми каплями брызнула кровь.
    - Пошли, ну!
    Кто-то из афганцев - разглядел, что происходит, и побежал. Не настучит... просто испугался. К тем, кто не умел держать язык за зубами - по ночам наведывались гости.
    - Ты охренел? Пошли
    Чеченец вырвал руку.
    - Помоги! Все ляжем!
    Подбежавший Гулиев с размаху ударил Ахмедова. Буза вырвал у него из руки окровавленный нож, бросил на землю
    - Ходу!
    Они бросились бежать...
   
    Такси Свири удалось найти довольно быстро - как по заказу стояло, прямо у чайханы. Он не был оперативником и не знал, что ни в коем случае нельзя садиться в первое же попавшееся такси. Он просто обрадовался - в городе он ориентировался не очень хорошо - зато помнил жутковатые рассказы о том, как духа послали за чарсом на рынок - а через минуту он вышел, держа в руках вывалившиеся из вспоротого живота кишки. Хоть он был теперь и на другой стороне - он хорошо понимал, что каждому афганцу это не объяснишь, а тем кто мстит за погибших - на это и вовсе плевать. Шурави для них - и есть шурави, на какой бы стороне он не был.
    Сжимая потной рукой деньги в кармане, он подошел к такси, вспоминая нужные обороты речи. Он гораздо лучше владел дари чем пушту - но тут говорить на дари, в полном пуштунов городе было чревато. Решил, что будет при необходимости вставлять слова из дари, так делают те, кто долго жил в Кабуле, а теперь вернулся сюда.
    - Ас салам алейкум, отец - сказал он
    Таксист повернулся. Он был бородат, с проседью в черных волосах. В машине пахло местными благовониями.
    - Ва алейкум ас салам, путник. Куда тебя отвезти?
    - Спасибо, отец, но везти надо не только меня. Я прошу ... подождать.
    - Судя по тому, как ты говоришь, ты из Кабула?
    - Да, я жил там несколько лет, но хвала Аллаху, вернулся в родной город.
    - Аллах свидетель, и забыл обычаи родного города. Разве я могу долго стоять и ждать, мои дети просят хлеба...
    - Я заплачу, отец...
    - Халва сладкая только когда она в животе, путник...
    Выругавшись про себя, Свирь достал на ощупь банкноту, протянул ее таксисту. Тот профессионально оглядел ее и даже зачем-то понюхал.
    - Хвала Аллаху, он взял моим молитвам и послал бедному правоверному щедрого путника на своем пути. Садись в машину, подожди своих друзей. Пусть у меня нет кондиционера, как в машинах богатых баев, но я хотя бы узнаю про то, как живет забытый Аллахом Кабул. Ведь я тоже - одно время служил там. Нечестивые шурави забрали меня в армию, и я вынужден был служить, хотя совсем не хотел этого. Но так меня хотя бы кормили, а сейчас мне самому приходится зарабатывать на кусок хлеба. Расскажи - велики ли разрушения на Майванде...
    Свирь этого не знал
    - Велики, отец. Не осталось ни одного целого здания...
   На самом деле - самые ожесточенные бои шли в районе советского посольства. И Дементьев об этом знал. Но прямой вопрос задавать не стал. Он видел, что его пассажир не знает ситуацию и лжет - этого было достаточно...
    - Горе нам... Аллах покинул нас, обделив своим заступничеством, а шайтаны нашептывают нам в уши слова вражды. Наша многострадальная страна расколота, брат пошел на брата и все по вине безбожников...
    В зеркале заднего вида Дементьев увидел афганца, выскочившего из переулка. И еще троих, причем эти трое бросились в сторону его машины.
   Тимка...
   С...и, Тимка!
    Бандиты подскочили к машине - теперь их было четверо. Один - ловко обежал машину, ввалился на переднее.
    - Сделали?
    - Да!
    Хлопнули двери.
    - Где автобусная станция знаешь, отец? Гони туда, сотня афгани твоя.
    Рука с купюрой появилась из-за плеча.
    - Гони!
    - Да, да...
    Разыскник врубил передачу, тронул машину с места.
    - Чисто сделали?
    - Чисто... Русист был...
    - Я этих русистов где угодно узнаю!
   Твари...
    Дементьев переключил передачу, сигналя клаксоном втопил по улице...
    - Ты чо орешь? - крикнул ему с заднего сидения один из бандитов
   Кайфуете, с..и? Ща я тоже покайфую.
    Он отпустил клаксон, распугивающий ослов и хазарейцев с их огромными повозками, протиснулся в свободное место, задев какую-то телегу
    - Вывози, командир! - один из бандитов уже не стесняясь, заговорил по-русски
    Майор советского угрозыска заложил вираж, переткнул передачу - и на обратном ходе руки резким движением выбросил в ладонь пистолет. Пистолет был особенным - он купил его на базаре нелегально за тысячу афгани. Сделанный где-то в Пакистане, в приграничной зоне, на безвестной оружейной фабрике моджахедов, маленький, но мощный, с магазином на пять макаровских патронов, как раз то, что нужно для скрытой работы. Предохранителя на пистолете не было никакого - совсем. Он носил его скрытно, сейчас он был привязан резинкой в рукаве и при резком, выверенном, отработанном сотню раз дома движении руки он выпал в ладонь. Майор в упор жахнул в колено сидящего на соседнем сидении бандита, даванул на тормоз - и резко развернувшись, направил пистолет на сидящих на заднем сидении бандитов.
    - Руки в гору, с..а! Завалю падлы! - по блатному взвыл он
    - Э... ты...
    Он нажал на спуск, пуля пролетела между головами, ударила в заднее стекло, моментально пошедшее трещинами. Рядом - визжал, схватившись на колено и сыпал какими-то гортанными, непонятными словами надежно обезвреженный убийца.
    - Только дернись, с..а, пуля в башку! Глаза закрыл! Глаза закрыл! Ша завалю!
   
    С угла улицы, от наскоро бронированного УАЗа - бежали нафары с автоматами - сотрудники Царандоя, афганской службы безопасности. Подбежав к машине со всех сторон, они взяли ее на прицел автоматов...
    - Дреш!
   
   * А что - лучше посадить? Ну-ну...
    ** Бинанга - это пуштунское понятие. Би нанга - без родства, человек, у которого нет чувства родства и связи со своим родом. Этим словом зовут подлеца
   *** Солдаты.
   **** сорбоз - это не совсем солдат, как обычно переводится. Больше - этому понятию соответствует кавказский термин "джигит"
   
   Афганистан, Баграм
   Аэропорт, спецсектор
   27 июня 1988 года
   
    В Советском союзе - первоначально это было даже преимуществом, потом это стало одним из тяжелейших пороков - было как бы две жизни. Не одна, а две. Одна - правильная, цельная... как в кинофильме "Кубанские казаки" - с песнями, плясками, перевыполнением плана, светлой радостью труда. Вторая - с насильственной коллективизацией, председателями колхозов, академиев не кончавших с пролетарской ненавистью в глазах и четвертью самогона под столом, с дохнущим от голода скотом и бабами, впрягающимися в плуги как волы, с десятью годами за колосок... да чего там. Может быть, в тридцатых, сороковых, пятидесятых - это было и правильно, люди видели перед собой мечту, они смотрели этих Кубанских казаков, чтобы хоть на часок отвлечься от смертельно обрыдлого, промозглого и мерзкого существования. Но сейчас...
    Предатели и убийцы, изменники Родины попали в руки к резиденту КГБ Телятникову, который тоже жил двумя жизнями - жизнью офицера госбезопасности, организатора разведсети и резидента и жизнью убийцы, саботажника и организатора наркотранзита, теперь еще задумавшего бежать на Запад. Окончательным сюром было то, что полковника Телятникова подставил его непосредственный начальник, вовремя уехавший "на лечение в санаторий" генерал Шпонькин. Он знал не все - но знал достаточно, по крайней мере, знал, как отправить то или иное сообщение, чтобы испугать до смерти Телятникова. Потому что и сам отправлял сообщения в Москву "с оказией", помимо официальных каналов. Ему не понравилось то, что председатель ПГУ КГБ оставил Телятникова наедине с собой, это был явный признак того, что Телятников будет претендовать на его, Шпонькина место. И он сфабриковал записку (Пирожков и в самом деле лечился в ведомственном санатории и в самом деле получал посылки из Афганистана). Правда, генерал не знал, что в посылках тех - не валюта и драгоценности (такое шло из Западной Европы, все об этом знали, резидентуры использовали как закупочные конторы), а героин. Не мог он представить и того, что Телятников начнет убивать, думал - просто задергается, на чем-то проколется, опорочит себя. Может даже и сбежит. Но если бы даже и знал - все равно бы послал письмо, все равно бы обезопасил свое кресло. Кресло - свято.
    Вот так и жили...
    То, что четверо американских саботажников попали в руки Телятникова - тоже было случайностью - но ведь вся наша жизнь это бесконечная череда случайностей, верно? Саботажники попали в руки Кобальта, спецподразделения МВД, там просто не разобрались, кто к ним попал. Телятников - выдернул их через афганский ХАД, быстро сфабриковал нужные документы, запрос из Кабула. В Москву еще не отправили спецсообщение - а у Телятникова было что предложить за пришедших с той стороны боевиков. Никто и не подумал зачем резиденту КГБ пришедшие с той стороны боевики. Как зачем? Чтобы расколоть и звездочку на погоны получить. Или перевод отсюда...
    А зачем они на самом деле нужны были Телятникову? Чтобы бежать, конечно. Ведь бежать из Кабула - совсем не то, что бежать из Афин или из... Парижа, к примеру. Там, если задумал бежать - улучил момент, проверил, нет ли слежки - и ходу до американского консульства или посольства. Если тебя не подозревают, за тобой не следят - то вероятность добраться практически стопроцентная.
    А вот как прикажете бежать из Кабула? Ни посольств, ни консульств ведущих капстран нет, те, которые есть - просто связываться не будут, выставят за ворота. Бежать в Пакистан? Куда именно? Если раньше он знал все резидентуры, их адреса, к кому надо обращаться - Читраль, Пешавар, Исламабад, Карачи - то теперь все было разгромлено, американцы то ли восстановили резидентуры и разведпункты, то ли нет. Если и восстановили - то где именно? К кому обращаться? Как туда добраться - страна как осиное гнездо. С деньгами - его просто ограбят и убьют на дороге. В порту Карачи - советские корабли, советский разведпункт. В составе войск ООН - чехословацкие и восточногерманские парашютисты, при необходимости они организуют на него охоту по всей стране по просьбе "большого брата". Если даже ему удастся добраться до крупного города живым, осесть там, даже выйти на связь с американцами - поверят ли они ему. И как быстро отреагируют? Как смогут организовать операцию по вывозу? А ведь все будут решать хорошо если часы. Возможно, что и минуты. Остается только попытаться выехать в третью страну, оттуда попробовать бежать. Но количество стран, куда можно вылететь из Кабула строго ограничено, авиакомпании капстран на Кабул не летают. Да и при проходе через третью страну может быть куча проблем - от ареста органами безопасности этой страны с последующей выдачей СССР до перехвата на полпути сотрудниками внутренней контрразведки ПГУ. Переходов в последнее врем было много - и если резидент КГБ без санкции направляется в третью страну, сложить два и два проблемы не составляет.
    А вот эти американские саботажники - если они пришли, значит, у них есть прямой выход на американцев, значит - где-то на границе ждет группа поддержки и с ней налажен контакт. Связь, пароли, точки инфильтрации. Это - все равно, что дорога Москва - Брест, не больше, не меньше.
    Как Телятников догадался, что эти люди связаны именно с американской разведкой? А с какой же еще? Откуда еще ждать гостей, если буквально на днях в стране провалился и был захвачен высокопоставленный американский агент? Конечно, эти могли непосредственно быть связаны и с другой разведкой... с британской, например. Но в самом конце цепи на другой стороне - определенно американцы. И значит, этой линии можно доверять.
    Из Кандагара - вылетели на самолете Як-40, который был закреплен за посольством и которым могла пользоваться кабульская резидентура. Самолет этот - был переделан уже здесь, салон был разделен кустарной перегородкой на две части. По странной гримасе судьбы - на родном самолете, одним рейсом везли и Цагоева, с которым еще предстояло разобраться и четверых подонков и предателей.
    В Баграме, в спецтюрьме - Телятников долго колебался, чем заняться лично, а что - поручить другим людям. Что терпит отлагательство, а что не терпит. Решила все мелочь - Телятников вспомнил одного из задержанных. Как сотрудник госбезопасности - он вел оперативную работу по этому случаю: солдат Советской армии переметнулся на другую сторону, ушел в банду, там стал палачом, пытал пленных, выступал по радио, агитируя представителей кавказских и среднеазиатских республик переходить на сторону моджахедов. Дело было серьезным, резидентура КГБ просчитывала варианты ликвидации опасного перебежчика в Пакистане. Но он - своевременно вышел из игры, пропал из поля зрения. А сейчас оказалось - живой, гнида. Хоть и с пулей в ноге.
    Такого как этот - просто так было не сломать. Поэтому - Телятников перед тем, как начинать работать - сказал дежурившим в спецсекторе солдатам сверхсрочникам избить захваченного чеченца. Все равно - пока не привезли из Кабула личное и разыскное дело, работать с ним по уму было нельзя. О том, кто перед ними - Телятников солдатам не сказал, иначе - убили бы. Солдаты эти - набирались из дедов, озверевших, потерявших друзей - и в то же время достаточно бессовестных, чтобы променять боевую работу на профессию охранников и палачей. Здесь, в Баграме - эти солдаты могли не бояться попасть на мину, на мушку снайпера - и в то же время им это засчитывалось как участие в боевых действиях. Вот только контролировать их было сложно... они прекрасно понимали, что начальство, что бы здесь не происходило - не будет поднимать шум. Телятников и сам их побаивался, потому что не мог контролировать. Они были слишком наглыми, чтобы подчиняться приказам и слишком тупыми, чтобы с ними можно было играть. Сказать, кто это такой - запинают до смерти и будут смотреть на тебя наглыми кобелиными гляделками.
    Когда Телятников вошел в камеру, в которой лежал избитый, подраненый чеченец - даже ему стало не по себе. Пахло привычно до тошноты - нечистым человеческим телом, кровью, мочой - но было кое-что еще. Телятников думал, что знает, что такое ненавидеть - но, посмотрев в глаза лежащему на бетоне чеченцу, он понял - ничего он не знает про ненависть. Ровным счетом - ничего.
    В руках у него было личное дело, но сейчас он понял - бессмысленно. Такого - бумажками не испугаешь.
    - Добегался, Ахмедов? - спросил Телятников, начиная разговор
    Чеченец - ничего не сказал. Только сплюнул на пол - смесь слюны и крови.
    - Думаешь, игра закончена? Осталось - огрызнуться и умереть?
    Видимо, именно усмешка Телятникова - циничная и понимающая, снисходительная задела чеченца. Он умел ненавидеть - но он не умел расчетливо ненавидеть.
    - Сними... наручники... тогда... огрызнусь.
    Телятников подошел ближе. Присел на корточки. Устанавливать контакт с агентом... с любым человеческим существом - нужно было, когда ваши глаза примерно на одной высоте. Надо было бы поднять этого урода в кабинет... но кабинет могут и слушать...
    - Ни хрена ты не понял, урод ... - сказал полковник - условия такие. Ты мне даешь контакт на американцев... какой у вас есть. Если он не срабатывает - я просто расскажу этим кто ты такой. Если ты мне соврешь - я просто расскажу этим кто ты такой. Мне насрать на тебя, на то кто ты есть, за то что ты сделал, на то что ты хочешь. Ты для меня - не более чем выход на американцев. Поможешь мне - останешься жив. Нет - сдохнешь. Времени тебе на решение - пока я не разозлюсь. Счастливо оставаться.
    Телятников использовал единственный путь работы с кавказцами. С ними нельзя торговаться, им нельзя идти ни на какие уступки. Они слишком гордые и самостоятельные, чтобы понимать слово "компромисс" и сотрудничать, они просто хотят, чтобы все было "по ним". А этого - допустить нельзя. Ты просто ставишь условия - и заставляешь их выполнять без разговоров. Вот и все.
    И не успел полковник Телятников дойти до двери, как за спиной послышалось.
    - Русский...
   
   Афганистан
   Пограничная зона
   29 июня 1988 года
   
    - Нормально, сэр? Поднимите руки. Выше.
    Морской пехотинец в форме без знаков различия осматривал несколько неловко чувствующего себя в бронежилете ЦРУшника. ЦРУшник был массивный, высокий, плотный - жилет подобрали с трудом.
    Полковник Корви свой жилет уже надел и сейчас проверял свой пистолет - новенькую, только что поступившую на вооружение Беретту перед тем, как положить ее в кобуру. Пистолет ему дали морские пехотинцы, им можно было доверять - любой морской пехотинец позаботится о своем оружии прежде, чем сядет за стол. Однако, полковник Корви побывал в горячих точках, применял оружие и знал, что никому и ничему доверять нельзя, а в работоспособности пистолета надо убедиться лично. Что он сейчас и делал.
    - Попрыгайте, сэр.
    ЦРУшник пробурчал под нос что-то нелицеприятное, неловко прыгнул. Потом еще раз.
    - Пойдет, сэр. Самое главное - не лезьте под пули. При первом же выстреле просто падайте и все. Падайте на землю, где стоите. Морская пехота США позаботится обо всем остальном...
    - Надеюсь...
    - Сэр, мы сделаем, все как надо. Сержант!
    Сержант - среднего роста крепыш с угрюмым и мрачным лицом заглянул в дом.
    - Что с вертолетом?
    - Все готово. Люди тоже готовы, сэр. Сэр, они ожидают, что вы скажете несколько слов...
    - Сейчас, иду. Джентльмены, берите свое снаряжение и выходите...
    Когда командир отряда морской пехоты вышел - Корви и ЦРУшник, которого звали Милтон Уорден - мрачно переглянулись.
    - Черт, просто поверить не могу, что лезу во все это дерьмо... - сказал Корви
    - Я здесь два года обретался до того, как все полетело к чертовой матери. Привыкайте. В таких местах ничего кроме дерьма нет, но мы должны тут воевать, если не хотим воевать в тихих балтиморских пригородах.
    - Да уж...
   
    - Джентльмены!
    Усиленное отделение - шесть стрелковых групп по четыре человека в каждом - стояло у самого борта огромного Сикорского на котором они прилетели. Сильно пахло соляркой - запах остался после дозаправки, которую проводили в полевых условиях. Пилоты возились с машиной - но бортстрелок оставил свой пулемет и тоже прислушался
    - Завтра нас ожидает великий день, джентльмены! Это день, когда мы, морские пехотинцы США можем показать, чего мы стоим. Завтра нам предстоит именно то, ради чего вас, сукиных детей, готовили. Ради чего налогоплательщики нашей великой страны выкладывали денежки, кормя и вооружая таких засранцев как вы! Завтра нам придется встретиться не с обнаглевшими латиноамериканцами! И не с косоглазыми ублюдками! Завтра нам предстоит встретиться с самым опасным врагом, который только может быть у морских пехотинцев США - с солдатами Советской армии!
    Капитан морской пехоты, командовавший экспедиционным подразделение помолчал, чтобы все сумели оценить его слова
    - Это так, джентльмены! Долгие годы мы готовились воевать с русскими! Возможно, день Д будет завтра. Мы должны будем обеспечить контакт наших высокопоставленных офицеров с русскими, а в случае если русские задумали что-то дурное - завалить их всех и спасти наших людей! Вот так, джентльмены!
    Громкими словами - капитан скрывал свою неуверенность. Ему уже довелось побывать в перестрелке - но впервые он вел людей как командир. До этого - он просто ждал команды - а сейчас должен был командовать сам. Он прекрасно понимал, что за его ошибку - заплатит не он сам, как было раньше, а заплатят его люди. Возможно - все люди, он смотрел фильмы и знал, что такое коммунизм и что такое коммунисты. А завтра - ему предстоит столкнуться именно с ними.
    Он оглядел своих людей - они стояли молча, почти не дыша и слушая его. Они верили в него - хотя ему исполнилось всего тридцать два года. Хорошо бы ему самому - верить в себя так, как верили в него его люди...
    - ... Я хочу, чтобы вы прекрасно понимали, что нас ждет. Завтра - нам предстоит встретиться лицом к лицу с фанатичными коммунистами! Их ни в коем случае нельзя считать глупыми или неумехами! Они умны, жестоки, коварны и настойчивы в достижении своих целей. Им нельзя отказать в храбрости и стойкости - в сорок пятом году их отцы и деды захватили с пол Европы, и лично я считаю, что с тех пор коммунисты стали только опаснее. Возможно, нам предстоит иметь дело с наиболее подготовленными их частями - с парашютистами или с отрядом коммандос. Они воюют здесь уже восемь лет и кое-чему научились, поэтому полагайте их равными себе по боевой выучке. Завтра перед нами будет достойный противник, джентльмены, победа над которым сделает вас одними из лучших морпехов за всю историю морской пехоты США.
    Вы можете считать меня параноиком, джентльмены, но я считаю, что завтра у нас не будет легкой работы. Я ожидаю, что русские прибудут на вертолете, и его, скорее всего, будут прикрывать Хайнды. Вы видели этот вертолет на картинках, джентльмены, но вы не представляете, что этот вертолет может сделать с нами, если мы дрогнем и не сможем действовать четко и слаженно, единой командой. Поэтому завтра - мы берем четыре установки Стингер и по три контейнера к каждой пусковой установке. Я как следует хочу угостить русских ублюдков, если они вздумают шутить шутки с морскими пехотинцами США.
    Для того, чтобы сделать свою работу, у нас будут две снайперские команды, джентльмены и четыре пулеметных расчета - это помимо ракетчиков. Все, что я хочу сказать, джентльмены - группируйтесь вокруг них. Защищайте их. Слушайте и поддерживайте ваших лидеров команд! Мы не знаем, что приготовили нам русские, но я могу сказать вам, что если будет бой - то он будет тяжелым и жестоким. И я хочу, чтобы каждый из вас перед взлетом еще раз проверил свое оружие, свое снаряжение и выслушал лидера своей команды. Мы сможем разбить комми, только действуя сообща.
    И еще, джентльмены. Я хочу, чтобы каждый уяснил для себя - никакой стрельбы без команды. Мы дисциплинированная воинская часть, черт побери, и я хочу чтобы мы, даже если нам не придется столкнуться с русскими в открытом бою - продемонстрировали им это. Я не хочу, чтобы о морских пехотинцах пошла слава как о хулиганской банде. Поэтому - вы откроете огонь, только е6сли начну стрелять я или выпущу ракету или русские нападут на нас. Подчеркиваю - нападут на нас, одиночный выстрел не считается. Это всем понятно?
    - Да, сэр - сказал сержант, стоящий со своими людьми
    - Я ожидаю от всех от нас достойного исполнения своего долга. Происходить то, для чего нас готовили, то, ради чего мы существуем. И я хочу, чтобы мы показали себя, мать их, этих проклятых комми. Кто мы?
    - Тигры!
    - Кто мы, мать вашу!?
    - Тигры, сэр!!!
   
    - Черт, когда я это слышу, я не знаю, что мне больше бояться, русских или того, что один из наших морпехов от избытка чувств выстрелит мне в спину - попытался пошутить ЦРУшник
    Полковник хмыкнул
    - Ерунда. У рейнджеров вы бы оглохли. Или умерли со страху...
   
    Время медленно останавливалось...замирало... как муха, еще дрыгающая крылышками из последних сил в липкой патоке - но в то же время понятно, что все уже кончено. Они летели в ночи к месту, где завтра развернется драма - и кое-кто уже приговорил себя к смерти, исполнил приговор, выкопал могилу и положил себя в нее. А кто-то - с лихой веселостью продумывал, как им завтра выжить...
    Они шли след в след, волчьей цепочкой, по ночным горам - точно так же, как несколько дней назад шли, чтобы проникнуть в Афганистан русские. Первым шел парень со щупом, он искал мины и смотрел, чтобы впереди не оказалось каменной осыпи. Его прикрывал пулеметчик с М60Е3 - облегченным вариантом печально известной Свиньи, с которой морские пехотинцы намучались еще во Вьетнаме. Он продвигался примерно в пятнадцати шагах от сапера - чтобы иметь возможность эффективно прикрыть его и не попасть вместе с ним под одну очередь. Дальше следовал еще один парень, назначенный в пару к пулеметчику - он был вооружен карабином CAR с подствольником и нес дополнительно три снаряженные пулеметные ленты: пока пулеметчик вел огонь он должен был прикрывать его, а в случае ранения или смерти - заменить его. Дальше - прикрывая друг друга, след в след, с дистанцией около пяти ярдов - шли другие морские пехотинцы и сотрудники ЦРУ. Уорден явно не привык ходить ночью по горам, он ступал неточно и производил много шума - но с этим ничего нельзя было поделать...
    В пограничную зону - они вышли с рассветом.
    Чахлая растительность - дождя здесь явно не достает для нормального ее роста, но есть где спрятаться. Преддверие пустыни - с афганской стороны только хуже, там одна из самых страшных пустынь на земле. Даже сюда - доставало ее сухое дыхание: в пустыне было тепло, она была аккумулятором дневного тепла - и по мере того, как они продвигались вперед, они чувствовали, что становится хоть на пару градусов - но теплее.
    На месте - перед офицером морской пехоты стала дилемма. Местность была не слишком то приспособлена для ее обороны - низкие холмы, которые предоставляют укрытие и им и русским, их можно обойти, за ними можно спрятаться, из-за них невозможно построить сплошную линию обороны. Локсен предполагал, что русские могли уже засечь их - и сейчас стягиваться сюда, чтобы взять их в кольцо. Он предполагал, что ему придется иметь дело с противником, у которого есть специальное оборудование для действий ночью и который умеет бесшумно, дисциплинированно и скрытно передвигаться на местности. Вполне можно было ожидать, что допусти они ошибку - и их просто вырежут, одного за другим.
    Посоветовавшись с сержантом, капитан приказал готовить оборону с опорой на холмы. Три холма - он сделал каждый из них точкой обороны для двух стрелковых секций. В каждой из них - ракетчик со Стингером, еще один - он взял себе и решил, что это будет резерв. В каждой секции будет как минимум один пулеметчик и один снайпер. Холмы стояли рядом друг с другом и морские пехотинцы могли следить друг за другом, прикрывать друг другу тыл и оказывать помощь.
    На холмах - он приказал оборудовать стрелковые позиции для пулеметов и копать окопы, пусть неглубокие - но окопы. Ракетчиков - их главный козырь, если русские пойдут ва-банк он приказал спрятать за гребнями холмов. За гребнями холмов можно будет спрятаться от огня русских с фронта и частично с флангов. Если же им не удастся завалить вертолеты - то прятаться больше будет не от кого...
    Отдельно - он выставил снайперские позиции. Дал каждому снайперу пулеметчика в подмогу. Очень тщательно подобрал позицию для снайпера с RAI500 - у них была единственная на судне винтовка, предназначена для подрыв морских мин и он приказал взять ее с собой. Снайпер - может отлично отстрелять по зависшему или совершившему посадку русскому вертолету и сэкономить им ракету. Или две. Он точно знал, что патроном пятидесятого калибра - удастся вывести из строя русский транспортный вертолет или русские четырехосный бронетранспортер. Что же касается Хайнда, внушающего ужас огромного ударного вертолета русских - вся надежда была только на Стингеры. В свое время моджахеды подбили немало Хайндов с помощью такой вот штуки - а его морские пехотинцы умеют обращаться с ней намного лучше, потому что они - американцы. А не вонючие дикари.
    Почва поддавалась трудно. Собственно, это была даже не почва. Это была корка - соль, принесенная из пустыни, песок и скудная, неурожайная земля. Здесь никто и никогда не пытался что-либо посадить - камни и отсутствие воды не оставляли шансов на урожай. Каждый камень, попадавшийся под лопату - приходилось откапывать и буквально выдирать из земли. Капитан работал вместе со всеми, потому что он считал - офицер должен подавать пример личному составу, с ним должно было происходить то же, что и с его солдатами. Офицеры, которые передоверяли грязную работу сержантам - рано или поздно оказывались в дерьме...
    - Вот всем в этом... - проговорил он, вытаскивая камень и в кровь обдирая при этом пальцы - есть кое-что хорошее
    - Что же, сэр? - спросил его снайпер, капрал-сверхсрочник Барнато. Винтовкой пятидесятого калибра распоряжался он - капитан отправил к ракетчикам сержанта, а сам решил контролировать капрала
    - То... то каждый камень... идет в стену против русских - проговорил капитан, выкладывая камень на бруствер и пригребая к нему землю
    - Умеете вы... и в дерьме найти монету, сэр...
    - Пальцы... не лижи, Барнато. Боль не уймется, а трение об лопату будет еще хуже.
    - Да, сэр...
   
    Вертолеты они услышали ближе к полудню, когда еще не закончили. Русские выполняли договоренности, мать их. Капитан приказал всем залечь - и как и было оговорено бросил далеко перед собой шашку зеленого дыма. Та покатилась по пологому каменистому склону...
    Вертолетов было два. На занятиях им показывали силуэты русских вертолетов - но эти похоже были новыми. Двумя винтами и коротким, широким фюзеляжем похожи на Гормон... но это точно не Гормон*. Что-то увеличенное в размерах, широкое, с типичными для русских вертолетов подкрылками и блоками НУРС под ними. Он видел новые вертолеты Сикорского, которые закупили для армии... тут было что-то подобное... как внебрачное дитя Гормона и Ястреба. Они выглядели уродливо... но страшно.
    - Всем залечь, укрыться! - передал он команду по рации
    Свистя винтами, вертолеты обошли их позицию - он не знал, заметили кого или нет. Скорость они не снижали, а на скорости - замаскированного пехотинца на земле не сразу и увидишь. Затем они сместились западнее, в сторону русской границы. Один... кажется завис...
    - Сэр... - сказал его взводный сержант, здоровяк по фамилии Бренсон - один из вертолетов завис, высаживает десант. Второй прикрывает его.
    - Бренсон... мать твою, не свети задницей!
    - Я осторожно, сэр... Кажется... у этих парней полны карманы патронов...
    Капитан и сам это видел. Он испугался... реально, впервые за очень долгое время испугался. Наверное, если бы они вступили в бой с русским вертолетами, он бы не так боялся. В бою там просто некогда бояться, мысли об одном - успеть и уцелеть. Ведешь огонь...до смертной вспышки в глазах. А тут... давящий на нервы звук винтов, ветер, рвущий склон и поднимающий пыль. Ракеты... господи, того, что было у русских хватило бы, чтобы сравнять с землей и вдвое большую по размерам позицию! Если они не смогут ударить внезапно... им кранты.
    Звук вертолета начал отдаляться, он был уже не таким надсадным, как тогда когда он висел над склоном...
    - Сэр... русские на земле, шесть человек... - доложил сержант - один в каком-то колпаке, как перед казнью. Вероятно один из наших.
    Капитан выдохнул через нос.
    - Я пошел. Сержант, примите командование.
    - Есть.
   
    Русский выглядел совсем не так, как представляешь себе русского. Среднего роста, чуть сутулый, в наброшенной на плечи легкой гражданской куртке. Обычное, довольно приятное лицо, серо-голубые глаза. Легкие почти белые туфли - именно от них полковник Корви не мог оторвать взгляда. Они тут - были совсем не к месту.
   Скрытен, скрытно жесток, скорее всего, фанатичен. Старший офицер в звании не ниже майора - остальные с автоматами не более, чем его волкодавы. Такие - самые опасные, если на них давить - они гнутся, но не ломаются.
    Русский спокойно, без тени страха смотрел на американца. Остальные - рассыпались и залегли, их было всего четверо, но капитан не сомневался - есть еще.
    - Как я должен вас называть?
    - Иван Иванович, если не возражаете.
    - Иван. Разрешите Айвен, мне так проще.
    Русский молча пожал плечами
    - Я так понимаю, вы уполномочены обсудить условия обмена?
    Русский подтолкнул пленного
    - Забирайте
    Полковник чуть отступил в сторону - могло быть все что угодно, в том числе - бомба на этом русском, которого он отправил несколько дней назад через границу. Господи... как же обосрались, в который раз уже обсираемся...
    - Как это понимать?
    - Как предложение забрать вашего человека. Он мне не нужен, забирайте...
    Русский - медленно, как слепой - шел вперед, щупая ногой землю перед каждым шагом. Он не верил, что выбрался...
    - Где остальные? - спросил полковник Корви, чтобы выиграть немного времени и понять, с чего начать
    - В тюрьме, у меня. Все живы.
    - Им нужна медицинская помощь?
    - Только одному. И она уже оказана. Их взяли чисто
   Что происходит? Что, ко всем чертям, происходит?!!!
    День окончательно вступил в свои права, солнце замерло в зените. Спиной - полковник чувствовал странную, жгучую тяжесть - перекрестья прицелов снайперских винтовок.
    - Каковы условия их освобождения?
    Русский иронично поднял брови
    - Они вам нужны? Если вам нужен отработанный материал - я привезу их в следующий раз. Они мне не нужны.
    - А что вам нужно?
    Русский улыбнулся, какой-то невеселой, тусклой улыбкой
    - Вы не спрашиваете, за что именно?
    - Спрашиваю сейчас. За что...
   
    Как ведут перебежчиков....
    Сама система работы с перебежчиками - это тема отдельной книги, на обложке которой, вне всякого сомнения, будет красоваться как минимум ДСП - для служебного пользования. Работа с перебежчиком - целое искусство, в нем соединяется разведка и контрразведка. Поэтому - для работы с перебежчиком обычно выделяют целую оперативную группу, в которую включают и разведчиков и контрразведчиков.
    Каждый случай с перебежчиком уникален сам по себе, но есть некие общие правила. Первое - это зафиксировать контакт, по возможности документально. Если перебежчик так глуп, что заранее назначает где-то встречу - то на этой встрече его обязательно фотографируют, по возможности снимают на видео и пишут звук. Часто перебежчики - люди с неустойчивой психикой, в Советском союзе есть смертная казнь для изменников Родины и поэтому - важно как можно быстрее отрезать для перебежчика все потенциальные пути к отступлению. Если и не в первую встречу - то во вторую.
    С перебежчиком всегда контактирует только один офицер - именно тот, с кем впервые вышел на контакт перебежчик. Только если это уж очень неподходящая, неспособная развить и поддерживать контакт кандидатура - контактирующего офицера могут попытаться заменить. Никто не знает, что творится в голове у перебежчика, никто не знает, почему он решился на такой шаг, что он знает о своем потенциальном противнике. Может он где-то виделся с тем офицером, с которым идет на контакт или испытывает к нему чисто человеческую симпатию. Как бы то ни было - только в крайнем случае принимающая сторона может решиться на замену контактера.
    Очень важно выяснить, почему перебежчик решил сменить сторону. Но и торопиться с этим не следует - лучше задавать только наводящие вопросы и при наличии сопротивления - сразу прекращать. Это можно будет выяснить позже. Кое-что можно понять по косвенным признакам. Если человек настаивает на том, чтобы его забрали на другую сторону немедленно - значит, скорее всего, денежная растрата, возможны так же проблемы по работе, нужно смотреть, не сменился ли недавно резидент или руководитель этого человека. Если человек не настаивает на немедленной эвакуации - возможно, ему просто все надоело, существуют семейные проблемы. Нужно так же проверить - это если перебежчик выражает желание перейти на другую сторону за границей - не заканчивается ли у этого человека срок заграничной командировки. Если заканчивается - то вот и ответ, возвращаться в СССР, благословенный социалистический рай после загнивающего Запада мало кто хочет. А так - проблемы бывают разные. Например, проблема одного из перебежчиков и вовсе была в том, что он был тайным гомосексуалистом...
    Сам по себе перебежчик не так ценен, как агент, способный к долгосрочной работе - и в самом начале нужно понять, кто к вам обратился. Какую должность он занимает в советских спецслужбах? Насколько он перспективен в плане дальнейшей работы? Если он малоперспективен - то его надо... вытаскивать сразу, это нужно для дестабилизации советских органов безопасности и пропагандистского эффекта - с драной овцы хоть шерсти клок. Но если перспективен - то очень важно добиться того, чтобы он остался и поработал на ЦРУ как крот... до тех пор, пока очередной Эймс не сдаст его русским...
    В связи с этим - выяснить, почему человек решил перейти - все же нужно. Лучше всего задать вопрос, но не сразу, а уже после установления доверительного контакта. При формулировании вопроса ни в коем случае нельзя употреблять слова "измена" и "предательство", всегда говорят "выбрать свободу". Почему вы решили прямо сейчас выбрать свободу? Вы можете нам помочь, какое-то время, работая на нас в КГБ? А чем мы можем вам помочь? Если русский, к примеру, растратил деньги и сумма посильная для бюджета ЦРУ - лучше дать ее русскому с тем, чтобы тот внес ее в кассу и продолжал работать. Конечно, есть варианты, когда ничего сделать нельзя и нужно принимать решение сразу - берем или нет. Русские обычно за границей перемещаются небольшими группами, где каждый следит за каждым - и если русский оторвался от такой группы и прибежал в американское посольство или торпредство - выгонять его конечно нельзя, если он обладает хоть какой-то ценностью. Офицер, который принимает решение взять перебежчика обычно ставит на кон и свою карьеру - одной удачи может хватить для того, чтобы заметили и начался феерический карьерный взлет.
    Если же есть несколько дней - то нужно попросить у русского подарок. То есть вернуться к себе и взять все что возможно, прийти не с пустыми руками. Документы, чертежи... любую информацию. Перед этим - в краткой доверительной беседе - попытаться понять, какого рода информацией может обладать потенциальный перебежчик и обрисовать, что нужно американской разведке. Мягко намекнуть на то, что от количества и качества информации будет зависеть вознаграждение. Так же обязательно надо попросить захватить с собой телефонные справочники, все какие можно. В традиционно закрытом СССР актуальный телефонный справочник - сам по себе ценнейшая вещь.
    Есть еще одна проблема. Реальный ли это перебежчик? Или мнимый, которого послало КГБ с целью накормить американцев дезинформацией. Очень редко есть возможность выяснить это на месте, решения приходится принимать быстро. Выясняют это в ходе многомесячных допросов уже в свободном мире, иногда сопровождающихся пытками - конечно, не такими как в СССР, но по американским меркам пытками. Перебежчику об этом конечно не говорят, ведь ни один нормальный человек не выберет пытки.
    Но проблема в том, что в игре с полковником советской государственной безопасности Телятниковым - все эти азы работы с перебежчиками ни хрена не годились, ими можно было вытереть задницу. Перед американцами был не ошалевший от воздуха свободы советский интеллигент - а матерый волкодав из советской госбезопасности, по скудным агентурным данным, какие были на него в ЦРУ - радикальный сталинист, сторонник жестоких методов...
   
    Два человека сидели друг напротив друга в маленьком гостевом домике в паре десятков километров от советской границы и мрачно смотрели на папку с делом, брошенную на столешницу. Эту копию дела - в нарушение правил - привез сюда спешно прибывший из Лэнгли бывший начальник станции в Пешаваре Милтон Уорден. В углу, отгороженном повешенным белым полотнищем - спал перебежчик, уже допрошенный. Надевать на него наручники не решились, но у входа - занимали позиции двое бойцов Дельты
    - И все равно не верю... - упорно сказал Корви, хлопнув рукой по столешнице - этот ублюдок задумал какую-то провокацию, и мы сейчас идем прямо в пасть медведю.
    - Вы не знаете всего, полковник - ответил Уорден - в СССР идут массовые чистки, расстреливают людей. В отличие от нашей системы - у них КГБ позволено было хватать людей и расстреливать безо всякого суда. Телятников - продукт этой системы. Но сейчас - по нашим данным - армия, недовольная таким положением дел - напала на центральный офис КГБ в Москве и убила весь его руководящий состав. Фактически, в Советском союзе произошел государственный, точнее военный переворот, хотя об этом все заинтересованные стороны молчат. Сейчас военные и часть КГБ, которая перешла на их сторону - получила право расправляться со своими врагами и возможно Телятников - один из тех, кто почувствовал неладное. Тем более - Афганистан, здесь теперь всем заправляют военные, даже не коммунистическая партия. Он почувствовал, что дело дрянь и решил что своя шкура ему дороже. Я считаю, это не провокация.
    Корви скептически хмыкнул
    - За десять лет на переднем крае я научился не доверять русским, сэр. И вам доверять им не советую. Вы готовы взять на себя ответственность за контакт?
    Уорден, которому после Пешавара уже ничего в плане карьерного роста ничего не светило - утвердительно кивнул головой
    - Готов. Только надо как следует поговорить с вашим человеком, который вернулся оттуда. Обстоятельно поговорить. Надо переправить его на вертолетоносец, обстоятельно допросить.
    Корви наскоро прикинул. Если этот ЦРУшник пойдет в лапы к русским и попадется - его проблемы, он взял на себя ответственность, и один ЦРУшник уже там сидит, будет и второй - для комплекта. Он сообщит в Пентагон, что предостерегал от доверия к русским. Если же это реальный контакт и им удастся вытащить на Запад русского резидента из Афганистана - никто не забудет о том, что их тут было двое, и операцию первоначально начинал - вообще он один.
    В общем, что так, что так - в накладе он не останется.
    - Но времени у нас нет.
    - Черт, я знаю! - вскипел Уорден
    - Что делать мне? - примирительно спросил полковник
    - Оставаться здесь. Теперь это временный разведпункт особой важности. Дельта остается с вами, завтрашний вертолет привезет с собой все необходимое. Мы можем ожидать здесь всего, в том числе и рейда бойцов спецназа через границу. Нужно подготовить плацдарм для проведения операции. Возможно - удастся привлечь морскую пехоту, на вертолетоносце неплохие ребята...
    Уорден хлопнул полковника по плечу
    - Вы играете в покер?
    - По пять центов за партию.
    Уорден рассмеялся.
    - Тогда вы меня поймете. Кажется, впервые за долгое время нам пошла масть...
   
   * Ка-25 Гормон (кодовое обозначение НАТО)
   
   Тот же день
   То же место.
   
    Два человека. Только двое - в одном из самых страшных мест, которые создала на земле природа. Мелкие холмы, песок, почти нет никакой растительности. Тридцать - сорок миллиметров в год осадков - и то если повезет. Пятьдесят градусов днем и десять - ночью. Иногда поднимается жесткий ветер - а иногда бывает такой ветер, что если он застигнет тебя на песчаном месте - то погребет тебя под слоем песка. Вот - какой была граница в этом месте. Местом, где обычный человек - не имеет ни единого шанса выжить.
    Скворцов - в их разведывательном дозоре был снайпером и он шел вторым, замыкающим в их маленькой походной колонне. Он был одет в афганскую форму, шерстяную, которую использовали коммандос армии Афганистана и которая идеально маскировала на местности, несмотря на то, что там не было искусственно нанесенного камуфляжа. Поверх - были грубо нашиты куски мешковины, выкрашенной в тот же цвет - растрепанной, распущенной, разбивающий привычный глазу силуэт человека на что-то непонятное. Поверх всего этого - было пыльное и старое пуштунское одеяло из шерсти верблюда, маскирующее на местности почти идеально.
    Винтовка, которую нес Скворцов - была так же обмотана широкой лентой из пыльной дерюги и брошенная могла походить на ветку - хотя Скворцов совсем не собирался ее бросать. Винтовка была уникальной, выпускаемой мелкими сериями на Ижмаше. Спортивная Рекорд-1, только со спортивным оптическим прицелом шестикратного увеличения и магазинным питанием - магазин использовался от стандартной СВД, спортивный вариант винтовки был однозарядным. Прицел имел два "пенька" для стрельбы по обычной и движущейся цели типа "бегущий кабан" - Скворцов привык к такому еще в секции, другого было не нужно. Эта винтовка была много тяжелее СВД, она перезаряжалась ручным затвором как старая винтовка Мосина - но из нее опытный снайпер мог попасть в цель первым же выстрелом с расстояния в одну тысячу метров. Скворцов попадал и с тысячи трехсот - дальше уже были большие проблемы с патроном, пуля становилась неустойчивой. В отличие от стандартной армейской винтовки - ствол этот был нарезан с использованием старой, давно не применяющейся в серийном производстве технологии строгания и был оптимизирован под использование спортивного патрона Экстра государственного новосибирского патронного завода. С собой - он нес ровно сто таких патронов в пачках и магазинах и сорок патронов нес его напарник и второй номер. Еще - Скворцов нес пистолет АПБ и две запасные обоймы к нему, четыре гранаты РГД-5, двадцать метров веревки, японскую рацию, компас, остро заточенную саперную лопатку, самодельный, изготовленный в Афганистане нож, две самодельные емкости с водой и самодельный туристический сухой паек - благо в Афганистане с орехами и сухофруктами проблем не было. Всего этого - должно было хватить на неделю: по карте он знал, где источник и собирался при случае поохотиться или умыкнуть овцу.
    Его напарником и вторым номером был Шило. Он шел первым, прокладывая путь снайперу и командиру группы. Он был одет в точно такую же афганскую форму и поверх нее точно такую же накидку, как и снайпер - потому что в скрытности снайпера нет никакого смысла, если его второй номер, наводчик и телохранитель выделяется на общем фоне как прыщ на заднице. Он нес бесшумный стрелковый комплекс Тишина -1: старый АКМС с прибором бесшумной стрельбы ПБС, бесшумный подствольный гранатомет Канарейка. Не Костер*, калибр поменьше и заряжать подольше - но выстрелов из него не слышно совсем. Автомат числился списанным - иначе бы ему не дали прогуляться в Пакистан с совершенно секретным оружием.
    Боеприпасы к этому ко всему Шило нес в самодельном лифчике, сшитом из грубой брезентухи самостоятельно, под свои габариты и свои нужды. Он был очень широким - не толстым, а именно широким и потому мог нести боеприпасов в немедленной готовности больше, чем обычный боец. Стандартный чи-ком** вмещал в себя восемь тридцатипатронных магазинов к АКМ - Шило нес десять. Из них два были - на сорок, пулеметные, один - с полностью трассирующими и пять - с патронами УС, уменьшенного заряда, за расходование которых надо было отдельно отписываться. Остальные - он набил трофейными китайскими патронами, один магазин которых уходил за пару банок лимонада Си-Си, за несколько - можно было и беленькой разжиться. Эти патроны - Китай поставляя моджахедам, они были дрянные и часто клинили автомат - но дело было не в этом. Дело было в том, что в нарушение Женевской конвенции у этих патронов были охотничьи пули с мягкой головкой, били они менее точно - но наносили тяжелейшие, с болевым шоком и последующей гангреной при несвоевременной медицинской помощи ранения. Солдаты тоже иногда надпиливали патроны, их наказывали - но если кто находил склад с такими патронами или снимал пару магазинов с убитого боевика - это было святое...
    Еще Шило нес с собой пистолет ПБ и четыре запасных магазина к нему, шесть бесшумных гранат к Канарейке, по две РГД-5 и Ф1, старый штык-нож от АК-47, самостоятельно переточенный, саперную лопатку, две мины МОН-50, компас, японскую рацию, двадцать метров веревки, пять метров рыболовной лески, емкости с едой и сухой паек. Ну и еще, по мелочи, типа пуштунского верблюжьего одеяла, которое и упоминать не стоило - оно теперь входило в стандартный комплект спецназовца в Афганистане и могло служить и маскировкой и матрацем и одеялом при ночевке на земле.
    В рейд они вышли три дня назад, замаскировали машину в чем-то, напоминающем сухое русло реки, которых здесь, в приграничье было на удивление много - и пошли. Они не выходили на связь, не требовали никакой поддержки, старались питаться тем, что можно найти здесь - например вчера ночью, они добыли трех змей, посолили, съели сырыми и выпили змеиную кровь. Они избегали населенных пунктов, не вступали ни с кем в контакт, не пытались кого-то убить - по крайней мере, пока. Они не знали, когда вернутся - но надеялись, что все-таки когда-то вернутся. Их задачей было - разведать обстановку в приграничье, поискать следы активности переправщиков и вооруженных банд в ближнем приграничье, попробовать отследить каналы переправки людей на ту сторону. То есть - на нашу сторону. Все это было необходимо для обеспечения работы разведточки ГРУ в приграничной зоне, недопущения проникновения мелких бандгрупп и прорыва крупных, для работы на опережение. Они не намеревались кого-то убивать - но, находясь в Кабуле, они просматривали альбомы с лидерами наиболее опасных бандгрупп, отрядов непримиримых, командным составом частей пакистанской армии, которые превратились в крупные банды и некоторые - объявили Советскому союзу джихад. Решение принимал Скворцов - если он увидит в прицеле что-то заслуживающее внимания и примет решение выстрелить - он выстрелил. Шило хорошо знал своего напарника - несмотря на то, что Скворцов происходил из московской интеллигентной семьи и был, что называется, маменькиным сынком - в критической ситуации он как-то собирался - и не промахивался. Совсем не промахивался - даже с запредельных дистанций. Так что - если он найдет себе цель и сочтет ее заслуживающей выстрела - он выстрелит и не промахнется...
    Они еще не вымотались в походе. Вчера им удалось наполнить желудок полезным змеиным мясом и потому - даже с присущими походу нагрузками, они не чувствовали себя голодными и изможденными. Они шли осторожно, не торопясь, стараясь всегда находиться ближе к возвышенности, чтобы в случае чего их не прижали огнем внизу и не расстреляли сверху. Скворцов расчехлил прицел и постоянно останавливался и прикладывался к винтовке, чтобы рассмотреть то, что привлекло его внимание. Никто им не ставил задачи вернуться к такому то времени - когда будет информация, тогда и вернутся...
    Местность шла вверх - со стороны Афганистана это была пустыня, ее назвали Регистан, одна из самых страшных пустынь мира, когда-то давно здесь видимо было дно мелководного моря. С пакистанской стороны - дорога поднималась в плоскогорье, но невысокое. Холмы, чахлая растительность, какие-то деревеньки, которые непонятно чем живут. Почти нет проезжих дорог - здесь нет транспорта, только ослы и мулы.
    Они уже занесли на карту две деревни и шесть караванных троп. Потом остановились на ночлег. У них был прибор ночного видения, один на двоих, но лишний раз жечь его не стоило. Кроме того, ночью появлялись из нор змеи и идти было просто опасно. Змеиный укус выведет из строя на несколько дней даже при наличии противозмеиной сыворотки, это хуже, чем сломать лодыжку - они знали случаи, когда человек с тугой повязкой на сломанной лодыжке проходил несколько десятков километров. При укусе змеи даже если нет сыворотки - фокус в том, чтобы вскрыть ранку, высосать заразную кровь, лечь и не двигаться, чтобы яд не разносился дальше по организму. Их учил этому один старый змеелов - они познакомились с ним во время переподготовки в южном учебном центре спецназа. Но одно дело - лечь на своей земле, другое дело - на чужой. На чужой - оставаться в одном месте на несколько дней непозволительная роскошь. Тем более что тут нет пещер.
    Поэтому, они нашли себе место и остановились на ночлег. Немного покушали, выпили по глотку изрядно соленой, противной воды, чтобы компенсировать потерю влаги организмом. Установили обе МОН-50 - они устанавливали их каждый раз, когда располагались на ночлег и утром снимали. Распределили время дежурства - просто спать было нельзя, кто-то должен был бодрствовать, заснул и все - хана. Скворцову выпало дежурить первым, Шилу вторым. Они на всякий случай поменялись орудием, Скворцов пристегнул НСПУ и пошел на позицию. Шило моментально заснул: четыре часа сна, это все, что каждый из них мог себе позволить...
    И тот и другой - уже привыкли стоить по ночам на часах, ни одного из них не надо было проверять как новобранцев. Каждый из них что-то делал, чтобы не заснуть. У Скворцова было два излюбленных занятия - он отгадывал созвездия и писал стихи...
    Получалось не совсем хорошо, не хватало врожденного чувства слога. Да и мозги в поисках рифмы постоянно сбивались на всякое непотребство. А это в стихах - не совсем хорошо. Тем более - посвященных женщине.
    Так получилось, что нормальных отношений у Скворцова не было совсем. Была, конечно влюбленность... точнее не влюбленность даже. Родители пытались устроить брак с подходящей девочкой - из семьи зам министра. Потом - он пошел в армию, попал в спецназ - и больше уже не возвращался с войны. Девочка, конечно, не дождалась... да и он не слишком то печалился по этому поводу. Не было там никакой любви - разве что гормоны. Сейчас, он прекрасно понимал, чем бы закончилось - рано или поздно, гормоны бы взыграли, получился бы ребенок, а там брак про беременности и семейная ноша на всю оставшуюся жизнь. У родителей было то же самое - любви не было, только привычка. Но они не разводились.
    Были, конечно, и чекистки. Это дамочки, которые за чеки отдаются, таких тут хватало. Некоторые - через себя всех офицеров полка пропускали, кто на квартиру копил, кто на машину. В основном это не считалось зазорным, господа офицеры и те не брезговали, чего уж простым солдатам. Скворцов попробовал пару раз - потом естественное омерзение взяло верх. Была Оля... медсестра из Винниц, которая тоже приехала сюда добровольно. У нее мать преподавала в консерватории, она была из интеллигентной семьи - и Скворцов покорил ее тем, что мог читать Теодора Драйзера в подлиннике и напеть по памяти кое-что из Баха. Получалось не очень... но как уж получалось. Получалось... они пошли в какой-то кишлак, там оказались духи. Когда десантники взяли кишлак - нашли и ее - бородатые изнасиловали ее все вместе и выпустили кишки. После этого - Скворцов продлился на сверхсрок и начал мстить. Жестоко мстить, по-настоящему - подготовка олимпийского юниора (а его вполне серьезно прочили в юношеский состав олимпийской сборной СССР по стрельбе) и особое умение сосредотачиваться, которому научил его наставник - в Афганистане помогали делать немыслимые выстрелы. Вот только - в душе оставалась сосущая пустота. И все равно - он подбирал слова для той, которая когда-нибудь эту пустоту заполнит.
    Он так и подбирал никак не желающие вставать на свое место слова - пока подползший Шило не ткнул его в бок. Скворцов передал ему автомат - и пошел спать...
    Когда кто-то начал трясти его - он не сразу понял, в чем дело. Четыре часа - организм подсказывал ему - не прошли. И, как и всякий невыспавшийся человек - от потребности проснуться до срока он испытывал вполне понятные чувства...
    Шило, лежа на пузе на ухо, едва слышным шепотом сообщил ему, в чем дело
   - Духи. Много...
   
    Это были не совсем обычные духи. Еще не рассвело - но Скворцов понимал это даже сейчас...
    Лежа на брюхе, он смотрел на проходящую всего в сотне метров от него колонну. Ни одного осла - крупную колонну боевиков без осла или нескольких ослов представить почти невозможно. Идут грамотно, держат дистанцию. Туристские рюкзаки... большие. Были и такие духи, конечно - но большинство туристских рюкзаков не носило. Снаряжение духов более примитивно - чиком, четыре иногда шесть рожков, пара гранат, немного еды, фляжка и все.
    Ракеты.
    Он сразу опознал - ракеты, твою мать! Стингеры. В свое время за Стингера сулили Героя. Дали как же... Красной Звездой мать их отделались, крысы штабные. А тут - ракетная установка и не одна.
    Дошло сразу - диверсионная группа. Серьезная. Стингеры, пулеметы, автоматы. Как минимум одна снайперская винтовка. Стингеров - четыре штуки. Идут на нашу сторону...
    Или собираются сбить Скорпион.
    Конечно, он знал о Скорпионах. Эти штурмовики - летали только ночью в приграничной зоне, их прикрывали настоящие асы из Мары - прошла информация, что американцы могут попытаться поднять группу с авианосца, чтобы сбить Скорпион. Очень уж они мешали - эти громадные махины, способные висеть в воздухе всю ночь и забить без поддержки до двух десятков караванов полностью переломили ситуацию. И хотя официально предельная высотность Стингера по данным НТР*** четыре километра - в восемьдесят седьмом над Гардезом подбили идущий на высоте девять тысяч Ан-12****. Все дело в двух вещах. Первая - в горах разреженный воздух, сопротивление ракете в полете намного меньше, соответственно и летит она дольше и дальше. Вторая - пуски производятся с гор, соответственно - надо приплюсовывать, девять тысяч это ведь над уровнем моря, а не над горами.
    На каких высотах ходят Скорпионы, как они работают - Скворцов не знал. И не хотел знать.
    Он хладнокровно просчитывал ситуацию. Вызвать вертолеты? Нет, не получится. У них в машине был ретранслятор, рация, скорее всего, добьет, можно будет передать сигнал тревоги на Кандагарский узел Экрана. Но это не факт что поможет. Никто не рискнет из-за непроверенной развединформации отдавать приказ вертолетам пересекать границу. Тем более - если тут Стингеры. Собьют - вот тебе и международный скандал, нарушение советскими вертолетами пакистанского воздушного пространства, акт агрессии советской военщины. Их отдельно предупреждали - на границе на провокации не поддаваться, факты будут рассматриваться без скидок на прошлые заслуги. Джафар сказал просто - подыхать молча. Да еще - вертолеты с той же степенью вероятности могут причесать и их заодно, когда под брюхом четыре Стингера - разбираться особо некогда.
    Дождаться светового дня - плохо, что на винтовке нет глушителя и ночного прицела, но делать нечего. Тихо подобрать позицию, выставить МОНки. Первыми загасить эмиров, затем - выбивать рядовой состав. Шило - поработает с ближней дистанции, у него глушитель на автомате - он поработает с дальней...
    Можно было бы и так. Только вот их - двадцать семь человек. Против двоих.
    И это какие-то странные духи. Будь это обычные духи с ослами, с напеванием под нос по время движения, с переговорами - он бы не раздумывал. Тринадцать человек на одного - ничто, если этот один - профессиональный снайпер.
    Шило сжал ему локоть, проморзил - двадцать семь. Скворцов в ответ проморзил - иди за мной. Дождался, пока пройдут последние - и пополз следом, параллельно тропе. Что-то ему подсказывало, что надо быть предельно осторожным - если он встанет хоть на мгновение - его заметят...
    И тогда - все...
   
    Передвигаться - его учил майор Бекмурзин. Невысокий, жилистый азиат с узкими, хитрыми глазами и продубленной горячим ветром кожей. Пастух, охотник, ловец. Абсолютный профессионал - он мог быть под твоими ногами, и ты мог не заметить его.
    Смотри на змею. Смотри, как передвигается змея. Смотри, как она замирает, когда боится быть увиденной. Смотри, как она караулит свою добычу на ветке виноградной лозы - ее не видит даже птица, присевшая на ветку отдохнуть. Сравни, как быстро может двигаться птица и как быстро - змея. Но помогает ли это птице?
    Наблюдение за змеями - было одним из упражнений майора. Скворцова даже укусила змея, когда он смотрел за змеями в кустарнике.
    Не торопись. Аллаху лучше видно, что произойдет - стоит ли торопить его волю.
    Не делай резких движений. Человек - всегда был беззащитен перед хищниками, любое резкое движение - сигнал опасности, даже если человек и не смотрит именно в эту сторону. Если даже наблюдатель не увидит само движение - его мозг все равно зарегистрирует его. Он поймет, что что-то неладно, это будет мучить его, пока он не захочет разобраться. А накрыть склон из АГС - плевое дело.
    Вот стол. На столешнице насыпан песок. Попробуй смахнуть его ладонью так, чтобы не осталось ни одной песчинки с первого раза. Не получается? Учись. Все делай тщательно, неторопливо, самым лучшим образом.
    Скворцов подобрался к врагам настолько близко, насколько мог - пятьсот с чем-то метров. Ближе - не было удачной позиции. Кроме того, они выставили двоих наблюдателей - и эти парни знали свое дело. Они не курили шмаль, не пялились в небо - они постоянно осматривались. Знали, что глаз лучше всего замечает неладное боковым зрением. Их головы - никуда не находились в покое, они поворачивались из стороны в сторону с ритмичностью метронома.
    Он тоже наблюдал. Ни в кого не целясь, ни на ком не задерживая взгляд - он знал, что опытный человек может почувствовать чужой взгляд и тем более - перекрестье прицела. Он пока оставил винтовку в покое и наблюдал через половинку морского бинокля. У них была морская подзорная труба - да Шило ее разбил.
    Белые европейцы. И не совсем белые.
    Он понял, кто это. Солдаты армии США. Самые настоящие. Двое - негры, еще как минимум трое не совсем белые - низенькие, со смуглой кожей, как наши кавказцы, не черные и не белые. Такое не может быть в пакистанской и любой из европейских армий. Только в американской.
    Скворцова это не испугало - скорее озадачило. Спецназ готовился действовать именно против американцев, правда на западноевропейском ТВД. Искать ракеты, мобильные установки, взрывать штабы, устраивать саботаж на объектах жизнеобеспечения, поддерживать контакт с агентурой и сочувствующими из местных коммунистов. Они понимали, что им будут противостоять в основном американцы - в Европе было несколько американских дивизий, в Рамштайне было складировано американское ядерное оружие, готовилось размещение ракет средней дальности с ядерными боевыми частями. Понимали и были готовы противостоять им. Вопрос в том - что эти американцы делают здесь...
    Разведывательные признаки. Он увидел за спиной одного из солдат винтовку с типично американской ручкой для переноски вверху - М16, короткий вариант. Он сам стрелял из такой на полигоне спецназа. Форма - американская, даже знаки различия есть... совсем охренели в атаке. Как говорили хулиганы, нарываясь на драку - по ногам как по асфальту. Тут - по чужой стране как по проспекту и тоже нарываются. Точно со Стингерами - он насчитал три позиции и запомнил где они - этих в расход в первую очередь. Он увидел пулеметчика - пулемет был немного не таким, какой он видел в учебнике, но похожим - тоже американский, наверное, новый. Знаки различия соответствуют морской пехоте США, силам, базирующимся в Японии. Совпадает... перебросили тех, кто был под рукой. Скорее всего - по воздуху, затем машинами - и вышли сюда.
    Он не нашел человека в пакистанской военной форме или просто проводника - пакистанца - это не значило, что его нет, но это было хорошо. Дело в том, что если их нет - очень может так, что морские пехотинцы здесь на таких же птичьих правах, как и они сами. И им - стоит опасаться не меньше, чем советским и помощь к ним - быстро не придет.
    Ракетчики, пулеметчики...
    Потом он заметил командира. Или офицера, возможно сержантского состава. Опознал его по проседи в коротко стриженых волосах и по тому, как один из солдат явно спросил у него, что делать дальше. Похоже, офицер лютый, пистолета нет, такой же как у всех автомат за спиной, знает что к чему, не высовывается. Ну... как говорится, не обижайтесь, мистер, но если начнется - вы первый в расход и пойдете. Уж что-то слишком серьезно вы выглядите...
    Единственное, что мешало ему принять решение - это то, что он не понимал, что происходит.
    В принципе - их можно было выбить и на рассвете. Одного за другим. Шило подберется ближе и будет глушить из бесшумки, он - отработает по вспышкам. Если и не выбьет всех - то засаду однозначно обломает и возможный переход на афганскую сторону - тоже. Почувствует, что дело дрянь - отойдет, шарахаться по горам и искать его они не будут. На звуки боя - сбегутся местные, тут по первичным данных - до двадцати банд в приграничье, общей численностью две - две с половиной тысячи человек. Тогда еще вопрос - кто от кого бегать будет. И кому проще уйти - двоим или двадцати с убитыми и ранеными...
    Но он ничего не понимал.
    Они не пошли через границу. Если бы пошли - он бы последовал за ними и выбил на ровной местности одного за другим. Они не пошли. Они выдвинулись в пограничную зону ночью, чтобы быть здесь к рассвету. Зачем? Скорпионы днем уходят, зато появляются разведывательные самолеты. Его сбить? И какой в этом прок? Неужели один самолет - разведчик стоит четырех Стингеров и целого подразделения - ведь получается, это американцы рискуют международным скандалом, посылая сюда морскую пехоту? А если... даже разведчик их сфотографирует? А если они ввяжутся в бой с местными? Понесут потери, а то и вовсе будут разгромлены, кого-то возьмут в плен, пригласят репортеров - это что будет?
    Какого хрена они остановились именно здесь. Какого хрена копают окопы и маскируются. От кого?
    Единственно, что можно понять - они занимают оборону на восточной стороне холмов, фронтом на запад. В сторону афганской границы. Значит, объект их интереса - находится с той стороны, в Афганистане.
    Что это может быть? Вертолет пограничного патруля? Чушь. Встречают агента? Сразу двадцать с лишним человек?
    Нет, что-то реально непонятное. А раз непонятное - надо разобраться. Как сказал один умный человек - никогда не делай того, что хочет враг, даже если ты сам хочешь этого. Остается самая малость - понять, чего хочет враг. Какого черта ему надо.
    Мелькнула дурацкая мысль - может, это наша разведгруппа, ждет вертолетов? Но какого хрена они переоделись в американцев, не в пакистанцев, не в моджахедов. Ведь это надо форму достать, оружие, документы. И негров еще...
    Голова кипит. Отползти бы, выйти на связь, передать. А вдруг эфир слушает кто-то?
    Хотелось пить. Но он лежал и смотрел. Увидев все, что ему надо, он просто лежал в состоянии полунебытия, не двигаясь даже пальцем...
    Потом он услышал вертолеты.
    Первой мыслью было - вызвали вертолеты, где-то засветились и теперь - поисковые вертолеты начнут прочесывать местность, искать их. Второй - по звуку... звук винтов не был похож ни на один из известных ему вертолетов...
    Из-за холма - он не видел вертолетов до тех пор, пока они не подошли совсем близко. Это были русские вертолеты, спаренные винты - конструкция Камова, транспортно-десантные Ка-29 используются отрядами спецназа именно на юге, у них дальность в полтора раза больше, чем у милевских "восьмерок" и более мощное вооружение, позволяющее обходиться без сопровождения МИ-24. Ни с каким другим вертолетом эти короткие, широкие, до зубов вооруженные вертолеты спутать было невозможно, и нигде, кроме как в СССР их не было. Так все таки - ряженая разведгруппа. А как же негры?
    Он заметил, что один из зенитчиков - прячется за гребнем холма и разложил решетку. У Стингера сбоку на пусковом устройстве есть складывающаяся антенна, перед пуском ее надо разложить. Разложенная антенна - признак готовности выстрелить в любой момент, на наведение - требуется несколько секунд, не больше. Он по миллиметру повернул винтовку и посадил голову зенитчика на пенек основной марки прицела.
   Только попробуй, ублюдок. Только, с..а попробуй.
    В Советской армии снайперов учат прицеливаться с одного глаза, так же и в спорте. В Афганистане давно поняли, что целиться надо с двух глаз и это едва ли не единственное из стрелкового дела, чему Скворцов научился в армии, а не в СДЮШОР - школе олимпийского резерва. Сейчас он целился именно так - нужно просто уметь сосредотачиваться на том, что видишь одним глазом и "смотреть, но не видеть" вторым. Как переключатель в голове - смотришь то вооруженным глазом, то невооруженным. Сейчас он посмотрел левым - и увидел, что один из вертолетов завис и по тросу спускается человек. И еще он увидел цветной дым от шашки. Сигнал, обозначили посадочную площадку. Это может значить, что вертолеты летели, не зная точно, где им придется высадить десант. Обычно, если площадка заранее подобрана - ее обозначают менее заметными способами, тем более - на чужой территории...
    Он уже не целился. Он смотрел невооруженным глазом - и видел, как из вертолета спустился еще один человек, а потом - спустили что-то вроде длинного мешка.
    Большого.
    Он начал отползать назад. Потому что не видел со своего места, что происходит на склоне холма, над которым завис вертолет. А видеть - должен.
    Надо спешить.
    Он рискнул - начал отползать быстрее. Если бы наблюдатель смотрел на него - он бы его мог обнаружить. Но наблюдатели тоже были людьми - их внимание было нацелено на вертолеты, они смотрели в небо.
    Понятно одно - своих с готовым к бою Стингером - не встречают!
    Холм - скрыл его, он смог перевернуться на спину как жук - и только сейчас ощутил, как болит все его тело, все мышцы, как они затекли от долгого лежания. Впрочем - и то что он сделал сейчас было ошибкой: на вражеской территории всегда, не исключая ни единого момента надо вести себя так, как будто ты под прицелом.
    Шило - шумно перекатился рядом.
    - Тихо!
   Хотя сам только что нашумел
    - Це что за хрень... - спросил Шило, мешая русский и украинский, как всегда в минуты волнения - шо це таке?
    - Не знаю...
    Судя по гаснущему звуку винтов - вертолеты уходили, уходили на запад.
    - Пошли.
    - Ты что, охренел, Старшой?
    Скворцов сделало то, что в такой близости от противника делать ни в коем случае было нельзя. Он встал на ноги. Побежал вниз, к подножью холма, пригнувшись - но все же побежал. И если сейчас появится вертолет или у этих... то ли американцев, то ли черт знает кого есть вынесенный пост наблюдения - он попал. Но... кто не рискует, тому и спирта разведенного, с самолета слитого не достанется.
    Шило последовал ха ним, оглядываясь по сторонам и держа оружие наготове.
    - Ты... чего... задумал... Старшой.
    - Смотри по сторонам. Надо их обойти.
    Скворцов чувствовал, что дело неладно. Надо посмотреть - кто это прилетел с советской стороны. Это что за контакты. В Кабуле его не ориентировали на работу против КГБ - но он чувствовал, что что-то неладное происходит. Непонятное, подозрительное - и потому неладное.
   Дошло же до того, что местный генсек предал? Дошло. Дошло до того, что метлу в Пакистан генерал угнал и экипаж убил? Дошло. Дошло до того, что один член Политбюро в Америку сбежал, а второго - к вышке приговорили за измену Родине? Дошло. А если и тут такое же? Надо бдительным быть.
   Только бы успеть...
   
    Успели. На позицию он выдвигался по миллиметру - американцы совсем рядом, смотрят именно в направлении на запад и он - как раз попадает в поле бокового зрения, на линию огня пулеметчиков и снайперов. Это тебе не со спины заходить. Одному заорать и огонь открыть - все. Приехали.
    Шило даже на позицию не вышел. Остался внизу, прикрытый холмом - на всякий случай. У него останется возможность маневра, чтобы не случилось.
    Медленно. Еще медленнее. Еще...
   Будь как ветер. Как змея. Как скользнувшая по стерне мышь...
    По миллиметру он начал устанавливать винтовку.
    Есть. Установил...
    Почти опоздал. Но - именно почти.
    Он увидел семерых. Чуть подальше - еще троих. Трое были с оружием, они прикрывали встречу и никто не видел его. Они занимали невыгодную позицию и целились снизу вверх, в американцев. Нет, не в тех, которые занимали позиции на холмах. А тех, которые стояли открыто и о чем-то разговаривали с русскими. Видимо - как последняя гарантия. Мол, устроишь ловушку - может, меня твои люди и замочат - но сам при этом умрешь. Американцы тоже взяли на прицел русских - и не замечали распластавшегося справа на холме снайпера.
    Русские. Трое. Ни один из них не был в военной форме - но как минимум двое военные. Это видно по тому, как сидит на них гражданская одежда. Одному куртка мала, у другого - наоборот, болтается. Набросили на плечи первое попавшееся, если бы носили постоянно - нашли бы себе по размеру. А тут - на один раз...
    Третий. Этот и есть главный - потому что он стоит чуть впереди и разговаривает с американцами. Хорошо разговаривает - без лишних драматических жестов, наверняка даже голос не повышая. Этот одет в свою одежду, которую он носит постоянно и которая удобна для него. Легкая куртка, спортивная, белая рубашка, брюки, ботинки... гражданские, но на шнуровке, с ноги слетать не будут, даже если придется бежать.
    Скворцов перевел прицел выше...
    Лицо... в профиль, совершенно обычное. Может быть, на той стороне шрамище в полрожи, но вряд ли. В органы с такими броскими приметами фиг возьмут. Обычное лицо, насколько можно судить, ничем не примечательное. В толпе раствориться - да запросто. И одет как командированный в Кабул - с базара, но скромно...
    Скворцов немного изменил положение винтовки, чтобы рассмотреть американцев.
    Трое. Один военный и двое гражданских. Точнее - один гражданский, один ни то ни се. Одет вроде как гражданский, легкая светлая куртка - апаш, джинсы, по размеру подходит... вот только когда смотришь на него, приходит в голову мысль встать и отдать честь. Значит, военный. Среднего роста, тоже неприметный, на лице - многодневная щетина, не брился дней десять, не меньше. Второй - здоровый, под метр девяносто, плотный, чисто выбритый - или достойно несет бремя белого человека, либо - прибыл только что, в то время как небритый - местный резидент.
    Или... небритый - прибыл раньше, что-то нашел, установил контакт с кем-то, доложил наверх - и прибыла подмога со старшими по званию во главе?
    Рассуждения в стиле Шерлока Холмса? Да, но они иногда бывают верными. Да и просто - не позволяют мозгам паутиной покрываться.
    Третий - военный, камуфляж, причем не пустынный, а обычный, для леса. И у других американских военных - тоже. Тоже только что прилетели? И готовились в спешке, не успели сменить обмундирование на подходящее для данного ТВД? Или - отвлеченные рассуждении а-ля Шерлок Холмс?
    А это что за чертовщина?
    Человек - и на голову надет мешок! Самый настоящий мешок, надевается сверху, закрывает верхнюю часть тела и привязывается веревкой на уровне повыше локтей. Свободный конец веревки берешь в руки и ведешь... так духи перемещают пленных и рабов, один раз они наткнулись на такое.
    Вот только нахрена на этом человеке - советские десантные полусапоги, а?
   Все интересатее и интересатее, как сказала бы Алиса, провалившаяся в нору.
    Он снова решил рассмотреть главного среди советских - потому что то, что он видел сильно напоминало акт предательства. И вовремя! Как раз в этот момент, советский начал поворачиваться, чтобы уходить - и на какой-то момент повернулся к Скворцову лицом. На момент - достаточный, чтобы он увидел его лицо через прицел. Пусть с шестисот метров, пусть всего с шестикратным увеличением - но увидел.
    И запомнил.
    Советские начали отходить. Американцы тоже - но пятясь спиной. Под тридцать американцев опасались всего шестерых русских.
    Появились вертолеты. Американцы уже исчезли за гребнем холма, их никто не преследовал. Вертолет завис, с него сбросили веревочную лестницу и советские, один за другим начали залезать в вертолет.
    Вертолеты ушли в сторону советской границы.
    Скворцов лежал неподвижно еще целый час. Потом начал отползать...
    Шило залег у подножья холма, бросив вокруг себя веревочный аркан - чтобы не лезли змеи, насекомые и прочая неприятная живность...
    Скворцов перевернулся на спину, потом сел, отдыхиваясь. Все это время - он едва дышал, опасаясь, что противник может заметить малейшее шевеление - и теперь никак не мог насытиться простым воздухом.
    - Что там? - негромко спросил Шило
    - Ерунда какая-то. Наши и американцы. Какая то встреча.
    Шило помолчал. Потом сказал
    - Я номера вертаков запомнил. Вертаки наши...
    - Еще бы не наши...
    Номера вертаков. Любое задействование вертолетной техники фиксируется. Что-то не верится, что вертолеты закреплены за этими. Зачем им? Приехали в Кандагар, пробили выделение летных часов, полетели. Спецназу вертолеты с боем закрепляют, проблем не только у командиров всех рангов.
    - Что делать будем?
    - Стукни на базу.
    Шило достал рацию - маленькую, без антенны всего то размером с половину кирпича, каждый боец носить может. Выдвинул антенну. Настроил канал...
    - Кирпич шесть, я Странник. Кирпич шесть, я Странник, ответь... Кирпич шесть...
    Кирпич шесть - был позывным разведточки ГРУ. Каждый месяц он менялся по произвольной схеме. А вот люди - свои позывные меняли очень неохотно, считалось, что сменить позывной - все равно что имя свое сменить.
    - Ну?
    - Не запряг. Не ловит ни хрена. Помехи одни, мать их...
    Это могло означать все что угодно. Начиная от того, что горы глушат сигнал - и заканчивая тем, что работает глушилка.
    - Совсем ничего? Погоняй по эфиру.
    Шило погонял, вслушиваясь...
    - Совсем...
    - Выходим - решил Скворцов - по пути попробуем. С какого-нибудь возвышения...
    - На выход идем?
    - Да...
   
    На полпути - они вышли на холм, еще раз взялись за рацию - на сей раз связь установилась неожиданно легко. Возможно, у Шило просто была неисправна рация.
    - Странник, я Кирпич шесть, прием.
    - Кирпич шесть, дай двадцать восьмого.
    - Странник, удерживайте линию.
    Почему Джафар называл себя двадцать восьмым - они не знали. Но так было - в переговорах частенько проскакивало "двадцать восьмой" и даже просто в разговорах - называли точно так же.
    - Двадцать восьмой на связи - услышал Скворцов через несколько минут
    - Двадцать восьмой, я Странник. Наблюдал американцев на границе, возможно, морская пехота США. Принял решение отойти к границе.
    - Ты что там, обкурился? - не соблюдая дисциплину связи, спросил Джафар - или солнце голову напекло?
    - Никак нет. Наблюдал американцев, двадцать шесть человек. Сейчас они отошли вглубь пакистанской территории...
    - Докладывай толком!
    - Есть...
   
    На полпути - они вышли на холм, еще раз взялись за рацию - на сей раз связь установилась неожиданно легко. Возможно, у Шило просто была неисправна рация.
    - Странник, я Кирпич шесть, прием.
    - Кирпич шесть, дай двадцать восьмого.
    - Странник, удерживайте линию.
    Почему Джафар называл себя двадцать восьмым - они не знали. Но так было - в переговорах частенько проскакивало "двадцать восьмой" и даже просто в разговорах - называли точно так же.
    - Двадцать восьмой на связи - услышал Скворцов через несколько минут
    - Двадцать восьмой, я Странник. Наблюдал американцев на границе, возможно, морская пехота США. Принял решение отойти к границе.
    - Ты что там, обкурился? - не соблюдая дисциплину связи, спросил Джафар - или солнце голову напекло?
    - Никак нет. Наблюдал американцев, двадцать шесть человек. Сейчас они отошли вглубь пакистанской территории...
    - Докладывай толком!
    - Есть...
   
    - Товарищ полковник...
    Телятников вздрогнул. Он сидел в кабине Тойоты, просто закрыв глаза и приходя в себя. Контакт с американцами отнял у него намного больше сил и спокойствия, чем он хотел бы показать. Он не был смелым - хотя никому и никогда не показывал свою слабость. Отходил всегда молча и в одиночку - а полчаса под прицелом - кого угодно выведут из себя.
    - Тебе какого хрена? - грубо спросил он у своего подчиненного
    - Тащ полковник, там Склянский. Говорит, срочно...
    Полковник посмотрел на своего подчиненного в упор
    - Исчезни
    Тот повиновался. Знал - когда у шефа такое настроение - с ним шутки плохи. Вдох-один-два-три-четыре-пять- выдох. Пошли.
    Склянский сидел в своей комнате. Пил финское баночное пиво Коффа, которое Телятников привез ему в подарок из Кабула. Присосался... подождать не может, с..а.
    - Что там? - грубо спросил Телятников. Склянский был в деле - он и контролировал здесь таможню. После того, как накрылись пути через Джелалабад и через северные провинции - этот для героина, поступавшего в СССР и дальше оставался единственным.
    - Только что отследили контакт. Конкретный такой контакт, а.
    - Хватит пиво жрать! - заорал Телятников, побелев от злости - какой такой нахрен контакт!
    - Щас, покажу. На посту пленка.
    Как и было положено - в разведточке КГБ был оборудован пост прослушивания. Просто так - сюда было не попасть. Кто много болтал или вдруг вспоминал про моральный кодекс строителя коммунизма - того находили на улице с перерезанным горлом. Недалеко от базара - а чего хотели, душманы, однако. Кто держал язык за зубами - получал в месяц больше, чем какой полкан в Кабуле. Чеками.
    - Вышли все!
    Все - относилось всего к одному человеку на посту прослушивания, лысоватому мужику лет сорока. Тот немедленно поднялся и вышел.
    - Ну, что?
    Склянский достал пленку - писали здесь на древний как дерьмо мамонта пленочный, катушечный магнитофон, неспешно установил катушку. Промотал пленку до нужного места, нажал на клавишу воспроизведения. После первых же слов Телятников побелел как мел...
   С..и! Выследили...
    Фрагмент длился восемь с секундами. Писали плотно, без перерыва - дальше пошло на урду.
   Выследили!!!
    - Когда... Когда это писали? Когда? - у полковника едва ли зубы не щелкали от страха и озлобления
    - Только что. Повезло - я слушаю записи дважды в день, оператор записал, хоть и на русском, не на урду.
   С..и
    - Только что это когда?
    - Два часа, не больше.
   Есть время. Можно успеть.
    - Машина есть?
    - Можно найти.
    - Так подними задницу, с..а!
    Не дожидаясь, пока Склянский сообразит, Телятников выскочил из помещения радиоточки, отделенной стальной дверью с мощным засовом.
    - Грешнов! Грешнов, с..а, хватит жрать!!!
    Из кухни вымелся Грешнов, на ходу вытирая жирные от плова губы рукавом.
    - Где Баранец?
    - Так... по малой отошел, тащ полковник - глупо улыбаясь, сказал Грешнов
    - Гони его сюда! Живо!
    Грешнов, глядя на трясущиеся губы "тащ полковника" побежал ходкой рысью.
   Так... спокойно... спокойно!
   Судя по тому, что он услышал - это не целенаправвленное выслеживание, просто повезло. Груши... уроды е...ые, не сидится на ж..е ровно, шастают в приграничной зоне. Надо было соображать, что если где-то есть удобный лаз, то им и другие могут воспользоваться, да поздно уже теперь. Самое х...ое - то что этот урод видел мое лицо. Через прицел - но видел, гаденыш. И еще х...ей, что он видел передачу. Арестованный числится за ним, здесь он царь и бог и может делать все. Что угодно - но до первой проверки из Москвы. А как только приедет проверка, выяснит отсутствие арестованного. Ах, он задействован в операции? А где позвольте план оперативных мероприятий? Кем и когда он утвержден. Ах, не утвержден... а это что за самодеятельность такая? Вот тебе - и привет из Москвы.
   Твою мать!
   Так... Так, так, так...
   ГРУшник докладывать не будет. Не та масть, пока это всего лишь рассказ, пустые слова. Всех выдрессировали давным-давно - всякую ерунду наверх докладывать не будут, а то так взгреют - света белого не взвидишь! Сначала он дождется своих ухорезов, потом все аккуратно выяснит и еще вопрос - будет ли докладывать. Но ему - в подвешенном состоянии висеть никак нельзя. В несколько дней - все решится.
   Итак, он никуда наверх не доложил. В разведточке ГРУ есть пост прослушивания... не может быть, чтобы не было, армия КГБ не доверяет и старается иметь свои источники информации. Значит, два источника утечки - эти два ковбоя и персонал разведточки ГРУ.
   С..а.
    - Тащ полковник.
    Полковник посмотрел на своих подчиненных так, что они невольно попятились.
    - На той стороне кто старшим был? - спокойно спросил он
    - Я, товарищ полковник - ответил Грешнов.
    - Ты смотрел по сторонам? Мы никак не засветились?
    - Никак нет, товарищ полковник. Там только американцы были. И все.
    - А Баранец, Демьяненко - тебе не докладывали о том, что видят постороннего? Или прикрытие. Ничего?
    - Так точно, ничего...
    Хлестко раскатился по двору звук пощечины.
    - Тогда какого хрена нас спалило ГРУ? - процедил Телятников
    - ГРУ? - ощутимо заволновался Грешнов - да быть того не может...
    - Ублюдки, мрази, с..и, сучье племя... Только что поймали эфир - ГРУшники базарят о нашей ходке на ту сторону. Обсуждают, что за хрень. Чувствуешь, чем пахнет? Стенкой пахнет! Для всех нас стенкой пахнет! Только и смотрите, б..ь, где что тиснуть!
    - Тащ полковник, да не было там никого!
    - Ты еще мамой поклянись! Гога - докажи теорему Пифагора - мамой клянусь! Придурки! Что делать будем?!
    Придурки униженно молчали
    - Значит, так. На чем уехал Демьяненко?
    - На Тойоте, тащ полковник
    - УАЗ, значит, здесь. Берите тачку, переодевайтесь в форму, дуйте в пограничную зону. Карту помните?
    - Так точно.
    - Прикинете, где они будут выходить. По материалам перехвата - у них тачка замаскирована где-то. Скорее всего - как раз напротив лаза. Просто так там не ездят... мин полно, потому и попрут по дороге. Перехватите их и разберетесь. Сделаете под нападение духов, ясно?
    - Ясно, тащ полковник
    - Смотрите у меня. Мы все - в г...е по уши. Они и вас видели. Сделайте чисто, чтобы комар носа...
    - Есть!
    - Какого хрена стоите?!
    Грешнов с Баранцом - побежали в дом переодеваться. Полковник постоял, тяжело как после бега дыша, потом направился в помещение радиоточки.
    Склянский был там.
    - Дай...
    Склянский протянул бобину с пленкой. Поплелся следом.
    Телятников вышел во двор - и в это же время выскочили Грешнов с Баранцом. Машина - как нельзя кстати, разъездная в штабе в Кандагаре, по документам ВАИшная. На людях полковника - был стандартный камуфляж советской армии... остановятся.
    Только бы не упустили гады.
    Под тяжелым взглядом Телятникова - Грешнов с Баранцом завели машину, и вымелись со двора виллы
    Телятников - аккуратно смотал всю пленку с катушки под ноги. Щелкнул зажигалкой и смотрел, как пленка корчится в огне, превращаясь в пепел. Потом протянул пустую катушку Склянскому
    - Понял?
    - Я... молчать буду.
    - Поздно - безжалостно припечатал полковник - ГРУшники молчать не будут. Разбираться надо. Сейчас.
    Склянский промолчал, потому что не знал, что сказать. "Русский" по пятому пункту, он был трусливым.
    - Кто такой Джафар?
    - Он ... свихнутый, совсем. Майор, бывший дэ-ша-бе*****. Его духи как смерти боятся.
    - Берет?
    - Нет... вы что...
    - Колется. Нюхает? Бухает? Товар через границу тягает? Хоть что-то?
    - Да нет... вроде.
    - У бабки в огороде! Ты соображаешь, баран, что на соседних крюках висеть будем! Ты что - думаешь, чистеньким выскочишь?!
    - Да что вы... Сергей Викторович...
    - Думаешь... Вы все, с..и, думаете. Да не выйдет. Индюк думал - в суп попал! Щас это быстро - раз - два и к стенке.
    Склянский с ужасом молчал - он только что понял, что вляпался во что-то более серьезное, чем контрабанда. До сих пор, он думал, что на той стороне была встреча с поставщиками товара. Их товара...
    - Значит, на чем взять Джафара не знаешь? Денег он не возьмет. Никаких. Так?
    - Ну... так.
    - Не нукай, не запряг! Что ты нукаешь? Как баба! Офицер государственной безопасности, твою мать!
    Телятников хлопнул ладонью по колену
    - Ладно! Тогда будет по-плохому. Ты говорил про то, что с Атабаем в близких. Есть понимание. Было?
    - Он... помогает кое в чем. Ну и я - ему.
    - Ему деньги нужны?
    - Да.
    - У него людей сколько?
    - Под сотню, наверное.
    - Я не про это. Сколько он сможет быстро собрать?
    - Человек двадцать сможет.
    - Что за люди? Сорбозы?
    - Да всякие. Бывшие сорбозы, крестьяне. Но ядро - все из Мармоля******, это я точно знаю.
    - Пошли.
    Они прошли в здание, в кабинет Склянского, где стояла и его кушетка и его стол со стулом и запасная рация. Полковник открыл своим ключом сейф и начал выгребать пачки денег.
    - Но это же... за товар, тащ полковник.
    - Ничего. Перебьются пока. Подгони машину, поедем...
   
    Атабая, которого советская разведка не могла найти уже несколько месяцев - они нашли меньше, чем за час.
    На старой, раздрызганной советской Ниве они доехали до базара и заперли машину. Деньги были сложены в мешке, который переодевшийся погрязнее полковник нес в руках - никто и подумать не мог, что там не дешевое шмотье или жратва на продажу, а больше полумиллиона афгани. Склянский шел первым, протискиваясь между афганцев и поминутно вытирая лицо платком. Полковник шел следом. Он запоздало продумал, что это может быть сигнал - но говорить об этом Склянскому, что-то спрашивать или выспрашивать - было большой ошибкой. В приграничье заговорить по-русски на переполненном базаре - не лучшая идея.
    Склянский свернул к дукану, перед которым в пыли лежал ковер. Потоптанные ковры - в этой части света ценились гораздо больше новых...
    Торговец - худенький, неопределенного возраста, с узким, крысьим личиком и разночинской бороденкой - поднялся им навстречу
    - Салам алейкум
    - Ва алейкум ас салам...
    Склянский и этот торговец заговорили на языке, который немного опешивший полковник не сразу смог распознать. Это был не пушту, не дари, не урду. Наконец он понял - иврит! Торговец тоже был евреем, и они говорили на иврите! Иврит он не знал - и оставалось только настороженно слушать, но не разговор - а то, что за спиной, пытаясь услышать осторожные подкрадывающиеся шаги.
    - Нужный человек занят - сказал Склянский
    Полковник вытащил пачку банкнот, специально припасенную в кармане, протянул ее торговцу - дукандору. Светить то, что было в мешке - было форменным безумием.
    Последовал новый этап переговоров на иврите, потом продавец оглушительно закричал - и появился бачонок. Бачонок как бачонок - худенький, смуглый, босоногий...
    - Надо идти с ним. Он покажет дорогу.
    - Рахмат...
    Ведомые бачонком - они вышли с рынка. Заплутались по улочкам старого города - одинаковым, осоловевшим от жары, скрытым высокими заборами. Город был молодым, быстро растущим - большая часть домов была построена в последний год и кто тут жил - никто не знал. Во многих местах продолжали строить.
    Советских - не покидало ощущение злобного взгляда в спину. Эту землю можно было завоевать - но нельзя было покорить...
    Но они продолжали идти.
    Бачонок шустро свернул в один проулок, образованный стройкой и уже построенным домом. Заколотил в ворота, новенькие, только поставленные, еще пахнущие свежей краской.
    Из ворот - выглянул усатый нафар с автоматом, с ним заговорили сначала бачонок, потом Склянский. Оба на пушту. Телятников вспомнил, что по разведданным у Атабая - в банде одни пуштуны...
    - Атабай нас примет... - сказал Склянский.
    Телятников - шагнул вслед за Склянским во двор - и почувствовал, что справа кто-то есть. Повернуться не успел, приклад автомата уже опускался. Последней мыслью было, что вот так все и бывает...
   
    Очнулся он от того, что кто-то плеснул ему на голову холодной воды из кувшина. Обожгло рану, там где приклад автомата вошел в соприкосновение с головой, Телятников от этого очнулся, завозился...
    Кто-то толкнул его, не пнул, а именно толкнул
    - Бас дый!*******
    Его подняли, но не на ноги, просто чтобы он мог сидеть. Кто-то похлопал его по щекам.
    Телятников открыл глаза. Сознание постепенно возвращалось. Перед ним - сидел невысокий, рябой, бородатый человек с черными, жесткими как речные голыши глазами.
    - Цок ди?*******
    - Шурави... - сказал Телятников
    И тут же - хоть голова и болела зверски - почувствовало мгновенную вспышку страха со стороны афганца...
   Боитесь, с..и...
    Телятников опустил глаза на коврик, где лежал вывернутый мешок и деньги, которые он принес.
    - Зачем ты силой отобрал деньги, которые я нес тебе? - спросил он
    - Зачем ты пришел, шурави? - спросил афганский главарь.
   От него пахло чем-то кислым... запах человека, который не моется и не стирает одежду черт знает сколько времени. Глаза - как у настороженной, щупающей носом воздух мышки, высунувшейся из норки. И вот с этими - мы воюем?
    - Чтобы найти друзей.
    - Шурави нам не друзья.
    - Твои слова - опережают твои мысли...
    - Шурави не ищут здесь друзей. Они бомбят. Зачем ты пришел... - упрямо повторил командир боевиков.
    - Если я не найду здесь друзей, я хочу найти здесь работников. Мне нужны люди, которые сделают для меня работу за плату.
    Телятников незаметно повел глазами. Склянского не было. Похоже, что ублюдок имел какие-то по крайней мере выходы на Атабая - но никаких контактов с ним не имел. Зато - писал хорошие отчеты в Центр, мать его. Этот жид на базаре держал нос по ветру, а Склянский - все сплетни переписывал в дела агентурной разработки. Липачество, вот как это называется. Все КГБ построено на липе, липуют все, разведчики, контрразведчики. Сами выдумывают источники, заводят ДАР*********, личное и рабочее дело агента, сами пишут сообщения, дают задания агенту, получают поощрения. Свихнуться можно. Это все не слишком то опасно - до тех пор, пока ты не идешь на контакт на основании такой вот липищи, и не попадаешь на явочную квартиру моджахедов.
    - Если я не найду здесь друзей, я найду работников - повторил Телятников
    - Какая работа, шурави? Ты в своем уме? Никто из нас не будет работать на неверного!
    - Асадулла будет недоволен - назвал Телятников человека с той стороны границы, бывшего офицера пакистанской таможни, сейчас - ответственного за прохождение контрабанды на эту сторону границы.
    - Мне нет дела до Асадуллы
    Телятников - поднял руку, показал на свои часы - новые, японские, массивные. Такие здесь еще не продавались.
    - Говори погромче. Асадулла будет лучше слышать.
    Афганец побелел от страха. Он знал, кто такой Асадулла. Здесь он вряд ли достанет - а вот родственников в лагере беженцев зарежут.
    - Что тебе надо шурави? - сказал он
    - Выполнить работу. Если сделаешь ее хорошо - у меня найдется и другая такая же. И ты будешь под защитой. Другие шурави тебя не тронут.
    Афганец почесал в бороде
    - Кого надо убить? - с обезоруживающей прямотой сказал он
    - Ты знаешь шурави по имени Джафар?
    Афганец покачал головой
    - Нет
    - Не знаешь?
    - Я не хочу убивать Джафара, русский.
    - Почему?
    - Потому что он узбек. Он не просто шурави. Если другие узбеки узнают, что я убил Джафара - они будут мстить.
    - Я заплачу тебе полмиллиона афгани.
    - На эти деньги не купишь себе жизнь, русский.
    Телятников прикинул - выходило хреново. Но решать проблему было надо.
    - Тогда сделаем вот как. Я пойду с тобой. И я убью Джафара. Пусть мстят мне. Если тебя спросят - ты скажешь, что ты его не убивал и не солжешь. Так тебя устроит?
    Афганец снова почесал в бороде.
    - Согласен, шурави.
    Телятников, голова которого за время разговора пришла в относительный порядок - начал делить деньги, бросая одну пачку Атабаю, другую - в мешок.
    - Что ты делаешь, шурави? - забеспокоился афганец - разве мы не договорились?
    - Эта работа стоит дешевле. Если ты не хочешь убивать Джафара - я убью его. А ты заплатишь мне половину от того, что взял от шурави...
   
    Границу они перешли чисто. Когда то давно - здесь было минное поле, но его снесли, когда орда пакистанцев рванулась на запад. Новое пока так и не поставили, в нескольких местах заминировали с вертолетов - но они карту минных полей помнили. Да и мины эти - были видны, так что при должной внимательности - не подорвешься.
    По своим следам - брошенные в нужных местах камни - они вышли к вади и Скворцов залег по снайперской винтовкой. Шило пополз вперед, осторожно пополз, в подозрительных местах тыкая перед собой шомполом от автомата. На машину мог наткнуться кто угодно - духи, афганские пограничники, наша группа дальней разведки. И сделать могла все что угодно - заминировать подходы, саму машину, устроить засаду. В Афганистане - все надо делать тщательно и осторожно - если не хочешь лишиться ноги или головы...
    Шило подполз к машине, проверил ее. Маскировали они ее ночью, но сейчас, под вечер - было видно, что замаскировали нормально, качественно. Сначала - он проверил, нет ли мин - ловушек, потом - аккуратно смотал и убрал масксеть.
    Порядок...
    И пришлось несколько сотен метров продвигаться по руслу, пока они не нашли место где выехать. Шило был за рулем, Скворцов шел впереди, искал подходящий выезд на дорогу и заодно проверял, нет ли мин. Мины здесь могли оказаться в самом неожиданном месте.
    - В ночь едем? - Шило озабоченно взглянул на часы
    - Если поднажмем - до спокоек выскочим на трассу...
    Спокоек - такой у советского спецназа был черный юмор. На советском телевидении была передача "Спокойной ночи, малыши" с Хрюшей, Степашкой и мультфильмом. В Афганистане - этим термином обозначался час, после которого каждый, кто оставался в приграничной зоне на открытой местности - оставался там на свой страх и риск. Вылетающие из Ташкента Скорпионы как раз к этому времени успевали дозаправиться и занять позиции согласно плану прикрытия границы. И тот, кто не спрятался на ночь - рисковал получить приветствие в виде снаряда из пятидюймовой гаубицы или сотню - другую снарядов из скорострельной авиапушки. Об этом - знали все десантники и спецназовцы и без крайней нужды на ночь в пограничную зону не выходили. А если и выходили - то с обязательным предупреждением и маяком - стробоскопом с красным светофильтром - чтобы за кого другого не приняли...
    Но по трассе - не работали никогда. Там были блокпосты, чужие там не ходили. Так что - кто успел до спокоек выскочить на "американку", трассу "Кандагар-граница" - мог считать, что спасся.
    Ехали как обычно здесь - с опущенными до предела стеклами и приоткрытыми дверьми - чтобы в случае чего успеть вовремя выскочить. Ехали быстро...
    - Старшой.
    - Чего?
    - А ты это... опять продлеваться будешь?
    - Ну... наверное.
    Скворцов просто не мог себе представить - как он вернется в Москву. Все там было каким-то ненастоящим, дешевым... мерзким...
    - Ты, Старшой, хоть меня пожалей ... - сказал Шило - хоть немного продыху дай. Так ведь и не женюсь. Так - вернусь, десантный китель, ордена... все дивчины мои. А так...с тобой разве что по ранению на Родину выберешься...
    - Язык прикуси! - сухо и жестко сказал Скворцов
    - Да брось... с тобой до самой смерти не умрешь.
    - Прикуси, сказал!
    - Ну во, во... - Шило демонстративно прикусил кончик языка и тут же взвыл от боли - колесо напоролось на камень, машину тряхнуло
    - Твою мать...
    - Болтай поменьше. Вон, иди к Анахите. Она ты думаешь, просто так к нам зачастила, а?
    - Скашешь тоше... - прошипел Шило
    Амина - была комсомолкой из группы защитников революции и учительницей. Если в Кабуле это было просто опасно - то в Кандагаре - смертельно опасно. Одной из причин, почему началась эта война, почему в нее было вовлечено такое количество людей - было то, что пришедшие русские дали свободу женщинам. Еще в семьдесят девятом - перехватывали листовки, на которых намерения русских (шурави) обозначались пропагандистами предельно четко - отнять у народа Афганистана землю, золото и женщин. В семьдесят восьмом - землю бежавших баев раздали крестьянам и тут же начали отбирать обратно, в колхозы - даже нищие батраки, которые работали на бая за две трети урожая возмутились этому, потому что отнимали и их крохотные наделы... произошло примерно то же самое, что в СССР при коллективизации, с той лишь разницей что во время коллективизации кулакам не помогало ЦРУ США. Золото - золото отняли только у тех, у кого оно было - но отняли. Отняли у мулл ... а ведь каждую пятницу все афганцы шли в мечеть на намаз, и что они там слышали. И, наконец женщины. С детства, любой афганский мужчина, пусть даже нищий, забитый батрак, целующий след на земле, оставленный чувяками бая знал, что есть на земле существа еще более забитые и жалкие чем он - это женщины. Отношение к женщине в Афганистане за пределами относительно вестернизированного Кабула было традиционно скотским. Новорожденных девочек нередко убивали. Подросших - откармливали и продавали на базарах на вес - считалось, что чем толще женщина, тем больше она сможет вскормить детей. Женщина, вышедшая замуж не имела никаких прав, муж даже мог безнаказанно убить ее. Когда в гости в дом приходили чужие люди - правилами афганского этикета требовалось не просто не здороваться с женщинами дома, но не замечать, что они вообще есть. Женщин собирали в гаремы, у богатых людей они насчитывали порой по несколько десятков женщин - и получалось, что многим мужчинам женщин не доставалось вообще. Малолетних девочек часто насиловали - главным насильником-педофилом Кабула перед приходом коммунистов был купец Керим Бай, оргии на вилле которого собирали немало народа. Захаживал туда и будущий неформальный лидер Пешаварской семерки, студент теологического факультета Кабульского университета Бурхануддин Раббани, которого выгнали из университета именно за это, а не за выступления против власти...
    Пришедшие коммунисты провозгласили равенство мужчины и женщины, запретили гаремы, сделали уголовно наказуемой гомосексуальную педофилию (бачабозы). Как тут не взбунтоваться мужчинам? Женщины же - стали вернейшими сторонницами революции, они шли в армию, в органы власти, в группы защитников революции, стояли по ночам на улицах городов, ожидая выстрела в спину. Была женщина - генерал, командовала десантным полком особого назначения (коммандос).
    Такой была и Амина. Девушка из богатой купеческой семьи стала убежденной коммунисткой. Она по собственной инициативе решила стать учительницей и пойти в глухой уезд, чтобы преподавать там детям. Отряд советского спецназа вошел в кишлак следом за бандой моджахедов. Шило тогда не запомнил учительницу - а вот она как оказалось, его запомнила. И узнала - в Кандагаре уже после афгано-пакистанской войны.
    Вот только Шило - плохо знал язык и вообще смущался, когда Амина начинала с жаром что-то ему доказывать. Он был домостроевцем и как-то не привык, чтобы женщина так активно выражала свое мнение. Вдобавок - за связь с афганкой, любой афганкой - могло сильно нагореть...
    - Внимание, впереди - сказал Скворцов
    А это еще что за явление Христа народу...
    Здесь никто никогда не ездил и тем более - не останавливался. Здесь просто было слишком опасно: граница рядом, налетит банда, схватит, руки в ноги - и поминай, как звали. Не в Пакистан же вторгаться. Тем более опасно было - ездить здесь в советской военной форме и на советской машине... он сам никогда не стал бы разъезжать тут в таком виде. Все дело в том, что хотя афганцы и провозглашали себя коммунистами - на самом деле коммунистов тут было с гулькин...
    Понятно, в общем.
    И тем более диким - было увидеть прямо в пустынной местности, посреди едва заметной дороги - машину советской ВАИ!
   Совсем ох...ли...
    Это был УАЗ. Не новый, с локальным бронированием, машина быстрого реагирования - а старый, с брезентовым верхом. Около него - мужик в советской военной форме, автомат АКС-74У и жезл. Самый обычный, советский полосатый жезл гаишника.
    - Совсем ох...и - сказал Шило, снимая ногу с педали газа - им то что здесь надо.
    - Готовность! - напряженным голосом сказал Скворцов
    - Ты чего...
    - Движок не глуши!
    Щелкнул предохранитель Стечкина
    Мужик в форме был странным, но явно русским. Форма, довольно неаккуратно надетая, одна пуговица не застегнута, возможно, сорвана. Рожа красная - как из бани, глаза белые, как обширянные. Нор русский, в этом нет сомнений - Скворцов узнал бы духа. Из-под панамы - выбиваются совсем не по уставу длинные, белесые волосы. На севере Афганистана есть племена, в которых много светловолосых людей - наследие со времен Александра Македонского - но это был советский. И вид его и то, как он стоял и форма - все было советским.
    - Старший лейтенант Сивцов, представился он - документы.
    - Ты что, мужик, охренел? Варяг!
    Слово "Варяг" было кодовым словом, означающим выполнение специального задания, оно менялось каждый месяц.
    - Документики все же предъявите. Тут контра********** должна идти.
    - Тут... - начал Шило
    Скворцов заметил движение боковым зрением - как тень мелькнула. Одновременно мужик - начал вынимать руку из кармана.
    - Вспышка!
    В Афганистане на это слово все более - менее опытные реагировали на инстинктивном уровне, на уровне подсознания. Вспышка - значит, вспышка от выстрела реактивного гранатомета. В таком случае - любой водитель что есть дури давит на газ, стараясь сбить прицел снайпера и уйти от выстрела, учитывая что реактивная граната - не пуля - иногда это удается. Машина стояла на передаче, движок работал - и Шило инстинктивно втопил...
    Жахнул выстрел, почти в упор. Скворцов почувствовал, как обожгло шею сзади...
   Ранен?
    На адреналине - он высунул руку со Стечкиным и выстрелил несколько раз подряд. В ответ - ударил автомат...
    Баранец даже не сразу понял - что и как произошло.
    На том, чтобы проверить документы и только потом стрелять - настоял именно он. Они не знали, на какой машине будут спецназовцы, но подозревали, что они будут явно не в советской военной форме. Стрелять по каждому встречному - сам потом и виноват будешь, тем более что они не были до конца уверены, что выбрали правильную позицию. Операция, подготовленная в спешке ничего кроме неприятностей не сулила. Поэтому - они договорились так, что Грешнов спрячется за машиной с автоматом, машину они поставят так, чтобы его не видно было с дороги. Сам Баранец встанет у дороги с жезлом. Советские привыкли ко всякому бреду, они остановятся и либо предъявят документы либо пошлют их на три всем известные. В любом случае станет понятнее - то или не то. Тогда Баранец улучит момент, выхватит Макаров из кармана и расстреляет и пассажира и водителя. Грешнов подстрахует на случай, если машина все же попытается прорваться.
    Но все планы - пошли к черту. Два человека, афганская форма коммандос без знаков различия, бороды, белый пикап Тойота. Баранец до самого конца не был уверен, что это - то что они ищут, уж больно натурально выглядели эти двое - чистые афганцы. А они - заподозрили - таки неладное...
    Он выхватил пистолет и выстрелил навскидку почти в одно мгновение с тем, как пассажир крикнул по-русски и машина - тронулась. Первая пуля попала... кажется в пассажира вторая - в стойку. Он выпустил третью и четвертую. Одна попала в задний борт пикапа, выбив искру, четвертая - в заднее стекло кабины. Длинной очередью из автомата ударил Грешнов - но машина продолжала разгоняться, чуть виляя...
    - Попал!?
    - Да!
    - Кой ... да, они уходят!
    - Я попал!
    - Б... ! В машину!
    Баранец прыгнул на заднее сидение, Грешнов был уже за рулем - и тут дало знать то, что они так поставили машину. Они ее поставили с тем расчетом, чтобы подъезжающим не был виден спрятавшийся за машиной стрелок - но теперь им требовалось развере6уться на сто двадцать градусов. А УАЗ с локальным бронированием - был перетяжеленным и то и дело скисал. А если колесо в песок попадет или в глубокую яму - вообще слезай. Приехали...
    - Жми!
    - Заглохни, с..а! Козел!
    Грешнов изо всех сил давил на газ, машина разгонялась тяжело, передачи едва втыкались...
    - Уйдет же. Уйдет!!
    - Глохни, падаль! Пока я тебя не пристрелил как собаку!
    Пикап впереди едва виднелся...
    - Может позвонить...
    - Да заткнешься ты...
    Больше шестидесяти УАЗ не жал никак, стрелка температуры масла упрямо ползла к красной черте...
    - Они сворачивают! П...ры, они сворачивают!
    - Стреляй!
    Баранец открыл тяжелую, неудобную бронированную дверь справа, сделал несколько выстрелов, пока из-за колдобины дверь не ударила по стволу автомата, сбив прицел. Последний выстрел пришелся черт знает куда.
    - Попал?!
    - Да!
    - Х.. ты попал!
    Отворот на едва заметную проселочную дорогу, идущую неведомо куда и раньше использовавшуюся караванщиками - они едва не пролетели мимо в сгущающейся темноте. Машина сразу пошла тяжелее, скорость начала падать. Движок уже кипел...
   Караванщики...
    Грешнов остановил машину.
    - Чего? Они же уйдут!
    - Да заглохнешь ты, или нет, дубина!?
    Грешнов выскочил из машины. Белого пикапа впереди - уже не было видно. Ублюдки побоялись выскакивать на трассу, может быть - решили, что впереди засада. А может - еще почему. Как бы то ни было - японский пикап легко пройдет по песку, только давление в шинах приспустить, а бронированный УАЗ на первых метрах сядет - не вытащишь.
    - П...ры!
    Грешнов вернулся в машину, набросил гарнитуру рации, стал "ловить эфир" - он уже точно знал, что делать. Опасно, но другого выхода не было.
    - Экран, Экран, прошу срочной связи, Экран, прошу срочной связи.
    Его не было в списке позывных южного центра Экран, центра координации действий спецназа и авиации - но он знал, что и как сказать.
    - Экран, неизвестной станции - спрыгнул с частоты! - пробился через помехи раздраженный голос
    - Экран, у меня нет здесь позывного, работаю по коду Восток - 555, повторяю, Восток - 555.
    Код Восток-555 был общеафганским кодом высшего приоритета, его знали очень немногие. Конечно, и резиденты КГБ с помощниками...
    - Станция, вызывающая Экран, продолжайте.
    - Нахожусь по пограничной зоне, восточнее Спинбулака. Выполняю специальное задание. Обстрелян духами. В настоящее время тергруппа прорвала заслон, уходит на запад - северо-запад, одиночная машина типа пикап, в кузове взрывчатка. Как понял?
    - Станция, вызывающая Экран, вас понял.
    - Экран, приказываю принять меры к уничтожению прорвавшихся моджахедов, задание высшего приоритета. Санкция по коду Восток - 555, как понял.
    - Станция, вызывающая Экран, вас понял. Перенаправляю Скорпион. Если вы в пограничной зоне - немедленно обозначьте себя, повторяю - немедленно обозначьте себя.
    - Экран, вас понял...
   
    - Сильно?
    - Да нет... - Шило крепился, но было видно, что попало ему прилично. Пока непонятно, то ли пулей, то ли осколками стекла - но если в шею, то хрен редьки не слаще...
    - Кой хер нет, дай помогу.
    - Да отстань!
    Машина уходила в пески.
    - Отстали?
    Скворцов посмотрел назад. Ему самому - досталось прилично, как доской сзади приложили...
    - Не видно.
    - Что за п...ры?
    - Не знаю. Наши.
    - Точно наши?
    - Да точно, точно...
    Скворцов взялся за рацию и тут...
    Шило со всех сил нажал на тормоз. Так, что их обоих вперед шатнуло, только Скворцов приложился куда сильнее, потому что он не был пристегнут, а вот Шило - каким-то образом оказался пристегнут. Это при том, что в боевой обстановке, когда обстрел и экстренное покидание транспортного средства - возможно в каждую минуту. Скворцов, уже раненый и ошалевший - приложился до крови и прежде чем успел среагировать - Шило перегнулся, протянул руку, дернул за ручку двери и сильным толчком выпихнул своего командира наружу. Прежде чем Скворцов успел среагировать - машина уже тронулась!
    - Э! Брат! Брат!
    Машина уходила в пески.
    - Ты чего!? Брат!
    Он был так удивлен, что даже не разозлился, ни на секунду не подумал о предательстве. Черт, это же был Шило, с которым они ходили на ту сторону нитки, с которым они были советниками у Масуда и в Пакистане перебили больше сотни духов, с которым они попали в плен к духам и потом их вытащили, с которым они попали в группу спецназа, с которым они взорвали секретный пакистанский ядерный полигон и обеспечивали переправку в Пакистан ядерных мин. Наконец, с которым они... Шило мог предать его на каждом шагу, мог предать десятки и сотни раз до этого, мог просто сунуть ему в бок заточку, когда он отвернется. Он мог убить его столько раз, что сейчас то что произошло - его друг просто выпихнул его из машины - не укладывалось в голове.
    - Ты чего, брат...
    Нога подвернулась и он упал, сильно хряснувшись всем тело, даже не сгруппировавшись. Машина была так далеко, что он не слышал даже шума ее мотора.
    - Ты чего, брат...
    Но вместо этого - он услышал кое-что другое. Что-то среднее между раскатами грома и львиным рыком, грозный, жуткий, заставляющий вжаться в землю звук. Он поднял голову - как раз для того, чтобы увидеть, как с окончательно потемневшего неба ударила ослепительно яркая, прямая молния и разбилась где-то впереди, разбившись на тысячи огненных брызг...
    Болело, саднило все тело - но сильнее всего болело что-то внутри. Тяжело было дышать. Тяжело было думать.
    Тяжело было жить.
   Как же ты, брат...
   
    Усиленным бампером - пикап Симург снес ворота виллы, в которой находилось представительство ГРУ в городе. Несколько боевиков с автоматами бросились к двери. Один из них - дернул на ручку и... отлетел вместе с дверью и двумя своими сородичами, изрешеченный осколками МОН-50, установленной на растяжку. В вопросах безопасности - Джафар придерживался мнения писателя Уильяма Блейка - дорога крайностей приведет к храму мудрости.
    - Аллах Акбар! - взвыли боевики и еще один - упал, прошитый автоматной очередью из окна.
    - Дасти! - закричал кто-то - дасти***********!
    Маленькое стальное яблочко полетело через разбитое окно в комнату. Грохнуло - почти без огня и дыма. Автоматная очередь - свалила еще кого-то, сунувшегося в коридор
    - А!!! Шайтан!
   
    Джафар, голый по пояс, с босыми ногами - метнулся в крайнюю комнату меняя рожок в автомате на свежий, примотанный изолентой. Он прекрасно знал, что его ждет в плену, и сдаваться живым не собирался.
    Дав еще очередь в коридор, чтобы не слишком лезли - он захлопнул дверь комнаты.
    Пять секунд! Уже четыре!
    Нащупав кольцо гранатного запала - он дернул и тут же отскочил за стол, который непонятно как прошел в дверь - добротное, массивное, советское, кондовое сооружение.
    Громыхнуло - так что уши заложило. Больно дало по ушам, все маленькое помещение заполнилось пылью и дымом. Голова шла кругом...
   Этот тайный ход для эвакуации он продумал заранее. Двери в дом сзади не было, значит, никто не будет ставить сюда людей, перекывать это место. На этом он и сыграет...
   Несколько небольших саперных зарядов, вмурованных в стену еще при строительстве виллы, взрывная сеть и детонатор - стандартный гранатный запал...
    Прежде чем пыль улеглась - босыми ногами по битому кирпичу, ничего не видя он рванулся вперед - как обложенный волк в дыру в цепи стрелков. Из дыры - пахнуло воздухом, чистым ночным пустынным воздухом, он знал, что почти вырвался. Несколько секунд, пока духи просекают что к чему - и он будет далеко...
    Протиснувшись в образовавшееся отверстие, он выбрался из обложенного дома, сделал шаг, другой - свободен! И тут - длинная автоматная очередь на полрожка откуда-то слева - скосила его, бросая на землю.
    Он пришел в себя от яркого света фонаря, светящего прямо в лицо. Больно не было, он не чувствовал боли, он вообще не чувствовал ничего ниже шеи. Было только досадно на то, что он так дешево купился.
    И на то, что он так и не узнает - где допустил промах.
    - Он? - спросил кто-то по-русски.
    - У-у-у... шайтан!
    Грохнул выстрел, прямо перед глазами просверкнула вспышка - и он навсегда ослеп...
   
   * ГП-25 Костер
    ** Китайский коммунист. Разгрузочный жилет, их и правда придумали китайцы
    *** Научно-техническая разведка
   **** Реальный случай
    ***** десантно-штурмовой батальон
   ****** Мармоль - один из крупных лагерей подготовки боевиков
   ******* Хватит! (пушту)
   ******** Ты кто?
   ********* Дело агентурной разработки
   ********** Контрабандисты
   *********** Граната (урду). В пакистанском приграничье урду-говорящих было полно, тем более возвращенцев из лагерей беженцев
   
   Афганистан, борт Кандагар - Мазари-Шариф
   01 июля 1988 года
   
    Американцы совершили ошибку. Одну - но большую и привычную для них, они постоянно ее совершали. Когда к ним приходил русский, такой как этот полковник, про него никогда не говорили, что он совершил предательство, вообще - слово "предательство" в ЦРУ не употреблялось. Всегда использовалось выражение "выбрал свободу". Он выбрал свободу. А ошибка была в том, что они и в самом деле в это верили. Что полковник государственной безопасности Сергей Телятников, на совести которого были убийства своих же - раскаялся в том, что помогает в контрабанде наркотиков. Смешно - но американцы верили, что так может быть. Иначе - они не были бы американцами...
    На самом деле - Телятников был хоть и подонком - но в то же время профессионалом. Ни один дилетант не смог бы удержаться несколько лет в Кабульской резидентуре, где провал означает не высылку из страны - а ножом по горлу на каком-нибудь базаре. Или автоматную очередь с крутого горного склона. Свои действия - и действия возможных противников он просчитал с филигранной точностью. Он прекрасно знал систему и ее главный закон - дерьмо всегда стекает вниз. Его начальники выйдут из воды чистенькими, а его - вызовут в Москву и по дороге из аэропорта исполнят. Сделают под автомобильную катастрофу. Но он этого не хотел и видел единственную возможность - когда исполнять будут уже его начальников. Под сердечный приступ - партия и правительство понесло невосполнимую утрату...
    Тьфу!
    Существовала единственная возможность остаться в живых, спасти нажитое и еще остаться в наваре. Это перейти на сторону американцев и публично раскрыть все, что он знает о незаконных операциях КГБ - а он знал или слышал и о наркотиках в Европе и о наркотиках через Кубу и об алмазах из Африки, из Анголы, которые продавали выдавая за якутские, причем продавало не государство, а нечистоплотные личности. Он прекрасно понимал, что после перехода за ним пошлют спецназ, после окончания Высшей школы КГБ каждый из них подписал документ, в котором было указано, что предательство карается смертью, причем приговор может быть исполнен на территории любой страны. Но только в одном случае за ним никого не пошлют, дадут ему жить - это если его смерть послужит лучшим доказательством вины Советского союза в том, в чем он его обвинит. Только в этом случае - на коллегии КГБ стиснув зубы примут решение ничего не предпринимать и начнут заметать следы вместе с людьми, эти следы оставившими. Одиночки, конечно могут попытаться отомстить, но одиночки это не система и американцы легко защитят его от них.
    Оставаться в Кабуле он намеревался не больше, чем сделает две вещи. Точнее - три. Первая выиграет несколько дней. Вторая - наберет как можно больше документов, с которыми он придет к американцам, от этого будет зависеть его выходное пособие, сумма денег, которую ему дадут американцы. Поскольку эти документы не потащишь с собой в мешке - их нужно отмикрофильмировать, и он, как глава резидентуры - вполне может отдать такой приказ и будет в своем праве. Обоснование...да хоть на случай экстренной эвакуации. Но все это потребует время - нельзя бросать на это всех и нельзя заниматься этим самому. И то и другое - вызовет подозрения.
    Третье - он намеревался встретить партию наркотиков на границе, но не отправить ее дальше, по назначению - а перепродать в самом Кабуле. Он знал, кому именно, знал у кого есть нужные контакты и нужные суммы денег, кто заинтересуется этим. Даже с учетом того, что здесь наркотики стоили намного дешевле... чем скажем на улицах Парижа или Бонна, даже с учетом скидки - все равно он намеревался выручить на это не менее пятисот тысяч долларов США. Этот задел на будущее позволит ему уверенней чувствовать себя в переговорах с американцами и меньше зависеть от них в плане дальнейшей жизни. Он знал, что американской разведке деньги выделает Конгресс и делает это весьма скупо. Так что американцы не могут позволить себе потратить полмиллиона долларов даже на очень хорошего перебежчика.
    Глупцы...
    У него были вклады. Одно из преимуществ работы с афганцами, контактов с афганцами было в том, что афганцы имели свои общины по всему миру, даже в Австралии. Бывший король Афганистана Захир-Шар проживал в Европе и через людей, близких к королевской семье полковник разместил на счетах в банках ФРГ несколько сот тысяч долларов в различных валютах. Делать такое было смертельно опасно, если до контрразведки КГБ дойдет информация о наличии у резидента счетов в иностранном банке - это, считай, признание в предательстве. Продался Западу! Эти деньги были еще одной причиной того, что полковник решил не просто скрыться, перейти границу и раствориться в хаосе бывшего Пакистана - а перейти на сторону врага. Любой договор любой уговор здесь выполнялся только в том случае, если у каждой из сторон было достаточно сил обеспечить его исполнение. Пока полковник был в силе, пока он был резидентом КГБ в Кабуле, пока он был властен над жизнью и смертью родственников тех, кто держал его счета - договор выполнялся. Как только он стал бы беглецом - эти люди возблагодарили бы Аллаха, что послал им такое богатство.
    Но полковник Телятников собирался обеспечить выполнение договоров и получить свои деньги с помощью своих новых друзей. С помощью ЦРУ США.
   
    Из Кандагара - Телятников отправил своих людей на другой конец страны, в самый северный из крупных афганских городов - Мазари-Шариф. Город этот - был одним из самых безопасных в Афганистане, это была тыловая база Советской армии. Напротив - Термез, с его мостом, оттуда идет основной поток грузов. Дальше, в Мазари-Шарифе их переваливают с гражданских машин на военные, как советской так и афганской армии и вперед. Тоннель на перевале Саланг и прочие радости жизни ждут тебя. В середине восьмидесятых - водилы каждый рейс отмечали звездочкой на кабине, как истребители. Сейчас, с появлением бронированных кабин для Уралов, Камазов и Татр - стало потише, да и потери в рейсе теперь был ЧП, а не мрачной обыденностью. Но все равно - было весело. Обстрелы из РПГ, которым советская армия научилась противостоять - сменилась закладкой фугасов на дороге и одиночными снайперами...
    Тут же, в Мазари-Шарифе был один из штабов погранвойск.
    С начала восьмидесятых - Советский союз согласился, с целью высвободить афганские подразделения для охраны куда более опасной пакистанской границы - ввести в Афганистан пограничные войска, сведенные в маневренные группы и охранять границу с обеих сторон. Это были кадровые части погранвойск и подчинялись они, конечно же - не армии, а КГБ СССР.
    О том, что с перевозками из Афганистана не все ладно - знали не только "соответствующие органы" - слухи ходили даже в народе. Грешили на Черные тюльпаны - самолеты, которые развозят тела погибших по городам и весям огромной страны. Якобы - гроба то запаянными бывают, и при досмотре их не вскрывают. Вот и везут в них - не чьи-то останки, а наркоту. Слухи ходили - недобрые, глухие слухи...
    Только это и было - не более чем слухами. Посудите сами - слишком много людей имеет отношение к этим рейсам. В том числе - военнослужащие - срочники, которые в систему не вписались, и если они что-то увидели, то проболтаться, что сейчас, что потом - за ними ни разу не заржавеет. Сами самолеты делали остановки в различных городах страны, их маршруты постоянно менялись, гробы могли перепутать, как не раз и бывало. Да и... мало ли что кому придет в голову - обезумевшей от горя матери захочется в последний раз глянуть на сына, и...
    Нет, так не было. Слишком много переменных величин, ни один профессионал не станет играть в игру, где много переменных величин, их количество всегда надо сводить к возможному минимуму. Одни и те же люди - на погрузке, на встрече груза, одни и те же борта, одни и те же маршруты полетов. Тогда вероятность провала намного меньше. Вояки... те конечно могли и в гробах. А потом - перешедшие в Пакистан солдаты всякие ужасы рассказывали. Сапоги, мать их, что с них взять, что голова, что котелок - звучит одинаково. А вот в КГБ были профессионалы. Даже Телятников - в первую очередь Телятников! - и тот был профессионалом.
    А у погранвойск - была и собственная авиация.
    Тут нужно правильно все понимать. Подавляющее большинство пограничников в Афганистане - честно исполняли свой долг. Да даже и пилоты, которые возили мешки с героином из Мазари-Шарифа в основном на Ош* - не знали, что они везут. Секретный груз и все. В брезентовых опечатанных мешках - только попробуй открой. Служба раз и навсегда отучала задавать вопросы. Сдал - принял. Все!
    До Мазари-Шарифа - Грешнов с Баранцом добрались самолетом афганских ВВС - лететь на советском не рискнули. В самолете они были единственными советскими - еще несколько нафаров с автоматами сопровождали увесистые тюки барахла. Правильно - в Кандагаре оптовые рынки этого добра, кто-то из авиаторов имевших доступ - решил оптом закупиться и перевезти в Термез, где продать все это перекупщикам в полтора раза дороже. Перекупщики толкнут это шурави - страна, создавшая ракеты, способные поразить цель, находящуюся на расстоянии и в десять тысяч километров от стартовой установки с КВО** в десяток метров, не могла удовлетворить спрос своих граждан на модные тряпки, на молодежную одежду, на женские платки, даже на презервативы! Самолет по документам - явно совершает либо тренировочный полет, либо облетывается после регламента. На обратном пути - захватят товар, который очень ценят по всему Афганистану, и в Пакистане тоже ценят вне зависимости от национальной, этнокультурной и религиозной принадлежности.
    Русскую водку.
    Деньги пойдут полковникам - генералам, а экипаж - подработает тем, что захватил пару подозрительных русских за тысячу афганец с обоих. От ста пятидесяти кило лишнего груза самолет не упадет.
    Так вот и жили...
   
    Самолет гудел моторами, летели как на перине. Под задницей - тюки с барахлом, под тюками с барахлом - товар. Лети - не хочу...
    Вот только на душе - неприятно. Тревожно - на душе.
    - Слышь... - по-блатному сказал Грешнов
    - Слышу.
    - Чо-то мне все эти перипетии перестают нравиться.
    Баранец презрительно хмыкнул
    - Тебе думать вредно. Для здоровья.
    - Нет, я серьезно. Чего это полкан своих валить вздумал, а?
    - Тебя не спросил. Нам приказано, мы делаем.
    - А если завтра и нас так? Надо чо-то делать!
    Баранец ткнул напарника локтем вбок.
    - Червяк уже сделал! Напомнить!?
    Грешнов моментально осунулся, погрустнел. Первоначально - их вообще было четверо. Грешнов, он же Грех, Баранец, он же Бобер (на "Баран" могло прилететь в рыло), Черевицкий, он же Червяк и Бобриков, он же Бобер. Это не считая самого полковника, который полковником тогда не был. Червяка убили они вдвоем по приказу Телятникова. Тот совсем охамел - его устроили для вида на склад ГСМ, так он сначала начал налево топливо пускать, потом связался с моджахедами. Из-за лишнего рубля готов был удавиться, сам гад спекся и других мог подставить. Телятников приказал его казнить. Они и сделали - как будто нападение моджахедов. Червяк получил посмертно "Красное знамя" и отправился на Родину в Черном Тюльпане. А деньги, которые он закрысил так и не нашли. Точнее, это полковник говорил, что не нашли, очень может быть что и нашли, да делиться кто-то ими не захотел. Тут дело темное: будешь нос совать и сам ляжешь. А Бобра убили люди генерала Птицына, был тут такой генерал, он потом на вертолете со своими людьми за кордон дернул. Про него разное говорили, кто - сбили при переходе границы, кто - остался у американцев и теперь консультирует их. Крутой мужик был! Как раз он то наркоту в гробах и тягал, только спецрейсами. Бобр его людям чем-то дорогу перешел - они его и убили. Отомстить не удалось, на верхах договорились, а их дело телячье - обосрался и стой. Правда потом - и этих бешеная собака покусала...
    Может... все-таки толстяк прав? Химичит что-то полкан, ох химичит. Но если ему дорогу перейти - он такое сделает, ни один тяжеляк*** такое не сделает. В Баграме камеры для духов, закроет, будет пытать. Потом с самолета сбросят. И сказать никто ничего не скажет, у него по этим де6лам никакой отчетности нет. Скажет - предатели были и все.
    Хорошо, что в заветном месте блокнотик лежит. А там - все-все рейсы, до последнего. Где взяли, кому отдали, с кем полкан встречался. Кто по этим делам в Аэрофлоте банчит. Кто среди погранцов... таможенников...в совпосольстве. Но надо язык держать за зубами. Полкан узнает - все зубы болгаркой сточит за этот блокнотик...
    -Ничего... проскочим... - примирительно сказал Баранец - и тут же снова взъелся - стрелял бы лучше! Чем думать! С десяти метров попасть не можешь!
    - Чего с десяти метров! Я бы попал, если бы ты там не стоял! А потом они рванули! Я в них сто пудов попал!
    - Да, потом до трассы считай, гнались!
    Про то, что он сам, Баранец - не смог попасть из пистолета практически в упор - он предпочитал не думать и не помнить.
    - Нормально я стреляю... - примирительно сказал Грешнов - просто это спецы попались. Они же с той стороны нитки шли, на Тойоте, как духи одетые. Волки еще те! Да и потом - все равно, далеко не ушли, с воздуха их разгрохали...
    - Разгрохали! - передразнил напарника Баранец, и тут же мрачно дополнил - как бы нас с тобой не разгрохали...
   
   * А вы думаете, почему в Оше беспорядки начались? На Востоке беспорядки - часто способ прикрыть прохождение очень крупной партии наркотиков, отвлечь внимание властей
    ** Круговое вероятностное отклонение. Показатель точности попадания
   *** Наемный убийца
   
   Афганистан, Мазари-Шариф
   01 июля 1988 года
   
    Не заявленный в полетном плане борт приземлился в Мазари-Шарифе в разгар дня, когда температура под сорок и не продохнешь. Как раз перед кандагарским бортом, за час. К борту - моментально подогнали три бронированных Урала, прибывшие солдаты моментально перебросили в машины тонны полторы самого разного, в основном упакованного в бесформенные мешки снаряжения. Потом расселись сами. На них были синие десантные береты и десантная форма со всеми положенными знаками различия - но опытным глазом можно было понять - прибыл спецназ. Просто - нигде кроме спецназа официально не разрешено носить кроссовки вместо положенных сапог и полусапог. Когда один - два человека в отряде носят нештатную обувь - это еще куда ни шло. Но все...
    Тяжело отдыхиваясь и рыча мощными двигателями, Уралы двинулись в путь, тяжело набирая ход. Дополнительная броня сказывалась: если на подмосковном полигоне было еще нормально - то тут они шли под сорок, пятьдесят, не больше - движки, даже с турбонаддувом не выдерживали сочетания огромного веса, разреженного воздуха и жары. Оказавшись в бронированных кузовах, спецназовцы привычно занялись своими делами - кто отхлебнул из фляжки, кто начал еще раз перебирать свои вещи, а кто-то - достал карандаш, свернутый лист бумаги и начал играть в морской бой с соседом...
    - Доброе утро, Афганистан... - с чувством сказал рано поседевший капитан - как же я тебя, б...ь ненавижу...
    Товарищ Бек сидел не в кузове вместе с людьми, которых ему выделили, а в кабине головного грузовика. Оттуда - хоть что-то, но было видно через мутноватый триплекс. Ему надо было знать, где они находятся, чтобы в нужный момент остановить машину и выйти. Ехать до Баграма и Кабула - он не собирался: доедут и без него. У каждого комода* был запечатанный пакет с инструкциями и документами...
    Спецназ он решил взять с собой на всякий случай. Мало ли что. Если этот... Телятников и в самом деле на другую сторону работает и если у него и в самом деле здесь все схвачено - ему нужна будет собственная, преданная только ему и выполняющая только его приказы группа. Группа, которая откажется выполнять чужие приказы, даже если они будут от кого то намного старше званием его, Бека. Точнее - три группы, он пока не знал, где будет игра. Три ключевых города: столица, город Кабул, Джелалабад (если хочешь пулю в зад - поезжай в Джелалабад), город фронтира и Кандагар, на данный момент самый главный крупный и богатый город Афганистана. В каждом из них он разместит по одной группе, официально - в качестве инструкторов находившихся там учебных центров специального назначения. Пока нет работы - они и будут там инструкторами учебных центров. Спецназ только организуется, люди отовсюду: ДШБ, морская пехота, пограничники даже обычные сапоги есть. С людьми из группы А, у каждого из которых по две три командировки в горячие точки - позаниматься будет только полезно. Ну а если что...
    И в оперативной деятельности - пригодятся люди. Группа А ведь комплектовалась не из военных, туда приходили люди с оперативных подразделений КГБ. Сама она формировалась в седьмом управлении - наружка, потому там было много людей с хорошим опытом наружного наблюдения, установлении подслушивающих устройств, установки данных на объект слежки. Были оперативники с опытом работы за рубежом из ПГУ**. Все они могут выполнять не только боевую, но и оперативную работу. А она будет... и немало ее будет.
    Группа А - была личным резервом Председателя КГБ СССР. То, что ему выделили аж три отделения группы*** - свидетельствовало об особой важности операции.
    Увидев знакомое здание, Бек коротко бросил
    - Останови.
    Водитель броневика, не раз перевозивший самых отмороженных советских солдат, таких как бойцы ДШБ - протянул руку, чтобы взять микрофон и передать бойцам в кузове, чтобы готовились к десантированию.
    - Не нужно. Выйду один. Следовать по маршруту...
    Водитель удивленно покосился на подозрительного монголоида. Все афганцы знали - кого перевозят в этих высоких, угловатых машинах, особой любви к таким не испытывали, несмотря на все красноречивые заверения в нерушимости советско-афганской дружбы. За дорогами все время следят, можно получить заточку в печень, и ста метров от машины не пройдя...
    Но приказа есть приказ...
    - Баран один, плановая остановка, норма...
    Машины остановились. Монголоид - подхватил свою спортивную сумку с надписью Adidas, забросил край чалмы так, чтобы он закрывал нижнюю часть лица и ловко спрыгнул с бронемашины...
   
    Монголоид был здесь своим. Он родился и вырос в таких же горах, только по ту сторону границы, и хоть учился в советской школе - всегда помнил, что он был из племени саваттаров и собирал имена и биографии людей своего рода и своего племени. Он не был военным и в КГБ, равно как и в Афганистан попал довольно случайно. Но теперь - он был одним из самых опасных людей, что по ту, что по эту сторону границы. Исламские экстремисты давно приговорили его к смерти и назначили за его голову награду в двести тысяч афганей - как за два подбитых советских танка или за десять - двенадцать убитых советских офицеров. Монголоид был недоволен этим обстоятельством - он не был тщеславен, но считал, что награда маловата. Пожадничали, сволочи. За того же Дубынина награда уже миллион. А он что - в штабе сидит...
    Видно с деньгами напряженка. Американцы больше не дают.
    Монголоид прошел некоторое расстояние, потом отошел к ближайшей стене, присел на корточки и стал ожесточенно чесаться, как делали это местные - вшивость до сих пор в Афганистане не была искоренена. Никто и не заметил, что, чешась, он поправил рукоять Стечкина - предохранитель снят, патрон в патроннике - и передал небольшое сообщение. Сообщение он передал азбукой Морзе с помощью специального передатчика - коробочки, размером с полторы пачки сигарет. Голосом эта штука передавать не позволяла, но азбукой Морзе - в пределах города вполне. А если операция и ретранслятор**** висит - то куда угодно, по всему Афганистану. Накрученная на голову чалма позволяла отлично маскировать и приемную антенну повышенной дальности и маленький микрофон в ухе, а морзянку на слух воспринимать учили еще на первом курсе. По крайней мере - для координации действий специальных групп в городских условиях эта штука подходила на порядок лучше рации.
    Если даже кто-то и видел, как подозрительный монголоид сошел с советской машины - то сейчас вряд ли кто-то нашел бы его. Маленький, внешне безобидный, в афганской одежде - этот человек прекрасно говорил на дари, знал таджикский и узбекский - и пробыл в Афганистане столько, что мог раствориться на улице афганского города в считанные секунды. Его никто не замечал, на него никто не обращал внимание. Он был таким же, как и все. Своим, среди своих.
    Через некоторое время - на улице появилось такси. Относительно новый Москвич 2140 с квадратными фарами, бело-желтого цвета, как в кабульском такси. Монголоид встал корточек шагнул к дороге, поднял руку. Такси остановилось
    - Ас салям алейкум - поздоровался монголоид, залезая в машину
    - Ва алейкум ас салам... - отозвался водитель
    Машина тронулась, водитель ударил по кнопке клаксона, чтобы отпугнуть сунувшегося под колеса бачу
    - Как здоровье, Аслан? - спросил монголоид
    - Не жалуюсь, товарищ Бек - ответил по-русски водитель такси - не ожидал вас здесь увидеть.
    - А кого ожидал увидеть...
    Водитель пожал плечами
    - Не знаю. Многое переменилось...
    - Главное не изменилось.
    - Куда едем?
    - По улицам пока покрути...
    - Понял...
    Таксист снова нажал на клаксон
    - Машина твоя?
    - Брата жены...
    Товарищ Бек достал пакет, бросил на переднее сидение
    - Купи себе свою, нехорошо на чужой.
    Водитель нехорошо улыбнулся, это было видно во внутреннем зеркале.
    - Власть может меняться. Но коммунисты - остаются.
    - Да?
    - Да. Ты думаешь, Масуд пришел - и все?
    - А что?
    Это было самым сложным. Американцам было бы проще. Американцы всегда платили деньги. Это было как проституция. Деньги на столике - все что нужно. Но с Советским союзом - было не так. Фанатикам - исламистам противостояли такие же фанатики - коммунисты. Те, кто готов был идти на смерть, на пытки. Те, кто отстаивал правоту своего пути в застенках Дауда - а потом и в застенках Амина. С ними одних денег было недостаточно*****.
    - Вот что, Аслан. Ты меня знаешь. Знаешь, сколько я времени тут провел. Можно справиться с ситуацией, когда есть одна - две - три банды. Но не в каждой уезде по банде.
    - Значит, отступили? А как же - коммунисты не отступают?
    Это было правдой. Как и то, что афганские коммунисты в бою часто стреляли поверх голов моджахедов - а те стреляли точно в цель. Знали... найдут, кто убил, никакие коммунистические лозунги тут не помогут, никакие оправдания о текущем моменте. А для некоторых - просто были чужие, а были свои - на другой стороне ствола. СВОИ - и это перевешивало все. Но и это сказать было нельзя. Оскорбишь агента, на работу можно больше не рассчитывать.
   
    - Я здесь?
    - Здесь - признал водитель
    - Советские войска здесь?
    - Здесь.
    - Масуд сказал, что он будет строить социализм.
    - Сказал то одно...
    - Сказал или не сказал?
    - Сказал.
    - Сказал - заставим за слова отвечать. Надо будет - как Амина заставим.
    Они пристроились за каким-то такси - крышка багажника была снята, в багажнике, спиной к движению сидели бородатые, из-под пол халатов торчали босые ноги. Было бы смешно - если бы не было так грустно. И страшно...
    - На нем не меньше крови, чем на других бандитах.
    - Что - мало бандитов привечали? Даже слово такое придумали - договорная банда. Было?
    Аслан тяжело вздохнул
    - Было...
    - Воспринимай это как временное отступление. Настанет время - мы и в Пакистан свою правду понесем, вот увидишь.
    - Правда? - воспрял бывший курсант особых учебных курсов спецназа
    - Правда. Правда, Аслан. Потому что человеческая правда - она всегда одна. Это вранья - много. Но рано или поздно люди поймут, кто говорит им правду - землевладельцы, военщина - или такие же крестьяне и солдаты как они сами. Не могут не понять.
    Аслан задумался. Потом сказал
    - Вражья еще много.
    - Знаю. Кто уцелел?
    - Здесь - Самир. Земля тут у него. Немного, но своя. Жену купил.
    - Ай, как нехорошо...
    Аслан пожал плечами
    - Как есть.
    - Что припрятал?
    - Здесь все держат... Кто что. Власть - она сегодня одна, а завтра...
    - Нелегальные точки в городе есть?
    - Есть...
    - Составь список. У меня будет группа, отработаем адресно. Не слышу.
    - Есть.
    - Это первое. Теперь...
    На переднее сидение плюхнулся еще один конверт.
    - Купи что нужно. Себе, Самиру. Съезди в Кабул, посмотри - кто из наших где. Скажи - начинаем работать.
    - Есть.
    - Третье. Про аэродром слышал?
    - Что именно?
    - Всё. Борта левые. Особенно за нитку.
    Бек делал ставку - и вряд ли мог проиграть. В Афганистане самый строго охраняемый секрет становится известным всем. Но - всем своим.
    - Есть кое-что. Борта левые. Как ты и говорил, рафик. Только не за нитку.
    - А откуда?
    - Из Кандагара. Транспортники с тряпьем.
    - Наши?
    Таксист усмехнулся
    - Нет, наши, рафик...
    Бек прикинул. В Ан-12 тряпья можно чуть ли не железнодорожный вагон загрузить. Кто и как их тут принимает... Аллаху весть. Потом - советские могут перегрузить, что нужно на свой транспортник - и за нитку. Никто из афганцев знать не будет.
    - Сопровождающие советские на этих бортах есть?
    - Иногда бывают.
    - Как часто эти борта ходят?
    - Когда как. Раз в неделю бывают. Как приходит - все торговцы к аэродрому бросаются. Здесь больше и нечем считай торговать...
    Это что же за хрень такая - тряпье самолетами перевозить, да так что по цене оно дешевле перевезенного машинами. Такое может быть только в одном случае - если на этих бортах есть что-то, перевозка чего с лихвой покрывает любые издержки.
    А это может быть только одно.
    Как реализовать? Затесаться в толпу и проверить? Ага, приперся такой красивый - дурью не богат, бача? Тут же, у аэродрома и похоронят...
    Но проверять надо.
    - Кто такой Бах?
    - Как кто... Он теперь здесь большой человек. Начальник местного Царандоя.
    О как устроился! Молодчина! Это уметь надо! Товарищ Бах - это же бывший начальник пятого управления ХАД, по борьбе с бандитизмом. ХАД и Царандой - все время были на ножах, потому что ХАД это местный КГБ, а Царандой - местная милиция. Но пятый отдел ХАД - это ... круче уже только советские спецы. И ненавидели их как...
    А теперь в Царандой устроился.
    И если так подумать... Человек считай, все время после революции на этой должности. Глава отдела по борьбе с бандитизмом - а бандитизма все больше и больше. Да... многое сейчас становится понятным.
    - Где он живет?
    - Вилла у него...
    - На карте покажи...
    Таксист смотрит на небольшую, сложенную в несколько раз очень подробную карту города. Потом показывает пальцем.
    - Вот здесь. Ворота такой краской выкрашены, как самолеты.
    - В тех краях - высади...
   
    Отправляясь на встречу с доктором Бахом - Бек мало чего боялся. Это душманов в таких случаях надо бояться, они непредсказуемы. Если душмана загнать в угол - он может броситься с ножом на танк и плевать на последствия... прецеденты уже были. А тут... нет, тут такого не будет. В конце концов - мало ли от кого он пришел, мало ли кто знает, куда пошел товарищ Бек к кому. Если он пропал - придут сюда. А спрос в таких случаях серьезный, и безо всякого суда зачастую - тот, кто играется в такие игры, знает - что правосудие здесь совсем другое, тут начальство тебе и судья, и прокурор, а сослуживец, зачастую - палач. Нет, если что не так - его потом будут убивать. Через пару дней - где-нибудь под нападение моджахедов...
    Бек неспешно прошелся по улице. Ага... вон машинка стоит... одна?
    Похоже что и одна...
    Он повернулся, прошел назад до ворот трижды постучал. Выглянул нафар, держа наготове автомат.
    - Чего надо, пакир******? Иди отсюда!
    - Зови Баха - сказал Бек по-русски - скажи, товарищ Бек ждет...
   
    Бах, за время, когда не стало народной власти, изменился и сильно.
    Пока была народная власть - он держал имидж крутого парня. Черный кожаный плащ чуть ли не до пола, пугавший афганцев, автоматический Скорпион в подплечевой кобуре, ПМ и граната в кармане, короткая бородка. Сейчас - на нем был расшитый, подарочный халат, он прибавил не меньше тридцати килограммов. Но взгляд остался жестким, волевым, взгляд настоящего мужчины...
    - Салам алейкум, дорогой - он развел руки для объятий по-русски - все воюешь?
    - Жизнь заставляет, рафик. А ты изменился.
    Бек заметил, что на слове рафик, товарищ - Бах немного поморщился
    - А с меня хватит...
    - Коммунисты не сдаются?
    - А я и не сдался. Давай, рафик, за столом поговорим. Проходи в дом....
    На столе были блюда, которых не могло бы быть, если бы Бек не имел больших и прочных контактов с ОКСВ, с кем-то в советском командовании. Например, сгущенка - для афганцев невиданное лакомство, тут тебе не СССР. Наверное - с этой сгущенки и раздался так...
    Бек заметил, что стол был накрыт. Ждет кого-то?
    - Ждешь кого-то, рафик? Если надо, я позже приду.
    - Да какое там... жду... - Бах отлично говорил по-русски - обещали прийти... не придут уже... наверное. Родственников собирал.
    - Кумовщинка - продолжал подначивать Бек
    - Э... нет, вот тут ты не прав, рафик. Ты сам видишь, доверять никому нельзя. Доктор Наджиб... все про социализм говорил, а видишь, какая сволочь оказался. Никому посторонним нельзя доверять, рафик. А то сам видишь, как бывает. Чуть что - и голова с плеч.
    - Сам то как уцелел.
    - Как - как... Спрятали люди. Два дня лежал, гранату себе приготовил, пару раз думал - все. Бомба рядом упала, чуть не засыпало меня совсем, до смерти. Ты же знаешь, рафик, меня бы нашли - голову бы отрезали, не простили бы. Ты не думай, товарищ Бек... и кому надо передай... я не уклонист какой-то там. Мне только с вами, с русскими по пути. Русские только для Афганистана добро и делают, я всегда это знал. Остальные... кто бандитов сюда приводит, кто лазурит добывать... нет, с этими нам не по пути.
    - Да никто и не считает тебя уклонистом, рафик.
    - Да? Это хорошо. А товарищ Наджиб... предатель он! Своими руками удавлю, только пусть попадется!
    - Попадется...
    - Давай, выпьем за это, рафик.
    Не знает? Или прикидывается? Хорошо одно - водку пить мы их научили.
    Выпили. Товарищ Бах вытер жирные губы...
    - Вот так, рафик... за смерть всем нашим врагам.
    - Много тут врагов то? - начал игру Бек
    - Да хватает... недобитки всякие. Много попадается, кто китайцами одурачен. Приходят, говорят - у шурави неправильный социализм, а у Китая - правильный.
    - А на аэродроме?
    Бек смотрел в глаза Баху - но тот не отреагировал
    - А что - на аэродроме.
    - Рейсы какие-то левые.
    Бах рассмеялся, как показалось - несколько наигранно.
    - Это... Это, рафик, генералы чудят. На юге. По правилам надо самолеты как то облетывать... я там мало что в этом понимаю. А зачем самолету летать пустым, если чем его загрузить можно.
    - Да, и смотря чем...
    А вот тут Бах отреагировал.
    - Ты о чем, рафик?
    - Не так давно, у меня на родине операцию провели. Ты знаешь, откуда я родом?
    - Ну да, из-за гор... На советской стороне.
    - Вот - вот. Семь автоматов. Одна М16. Откуда они там взялись, а?
    И снова - реакция была.
    - Так ты хочешь сказать, рафик...
    - Думай сам, Бах. Откуда оружие может быть левое. Только оттуда. Основной канал теперь там. А нам - совсем не надо, чтобы война отсюда к нам пошла.
    - Вот сволочи! Да я их...
    И по виду - не врет, собака!
    Бек улыбнулся
    - Ты - не горячись, рафик. Если сейчас их спугнуть... просто обождут и снова начнут. Ты ведь здесь главный по безопасности. Посмотри... что к чему. Людей внедри. Пусть посмотрят, что к чему, что везут.
    - Все сделаю! У меня родственники есть, сам, лично задание дам.
    - Только не засветись. Я в Кабуле буду. Ты мне чем поможешь - я тебе помогу, рафик.
    - Рафик Бек! Все для тебя сделаю!
   
    Выйдя из дома, рафик Бек неспешно побрел по дроге к центру города - еще один оборванец, не более того. От его взгляда не укрылось, как мимо прошел УАЗ с советскими военными номерами. В машине было двое, он не успел рассмотреть лица.
    Неужели - они?
    Он начал искать место - и нашел. В тенечке, и не видно особо. Присел, расстегнул сумку, которую запрятал на дороге перед тем, как идти в дом к Баху. Достал оттуда наушник на проводе, сунул в ухо. Другой конец провода был подсоединен к магнитофону Шарп, который мог и радио ловить. Повернул антенну, вытащил ее. Покрутил колесико настройки...
    Есть!
    - Вы что творите... - разговор шел по-русски
    - Из Кабула тебе просили передать вот что - подчисти за собой. На пару месяцев надо все свернуть. Реши сам, кто тебе нужен, кто уже нет...
    - У меня только что был человек! Из КГБ!
    - Кто такой? - в голосе была угроза
    - Бек!
    - Какой к чертям Бек?! - уже второй голос. В комнате трое.
    - Военный советник в Афганистане от КГБ! Он при советском посольстве работал! Занимался делами спецназа!
    - Когда он у тебя был?
    - Только что!
    - И что ты ему сказал...
    - Погоди... Маленький такой...
    - Он!
    - Стоять! Куда подорвался!? Свалил он уже давно. Только что был?
    - Перед вами вышел... шайтан!
    - Мы его по дороге видели...
   Хреновое дело. Подрываться придется и быстро.
    - Это неважно уже. Что ты ему сказал?
    - Ничего! Я что - дурак?!
    - Успокойся, эфенди. Ты не дурак. А он что тебе говорил?
    - Говорил, тут оружием торгуют. На самолетах привозят. Потом через границу, к нему на родину! Говорит, у него автоматы там на родине изъяли.
    - Чего... Это кто стволами банчит?
    - Потом разберемся. И все? Про это не спрашивал?
    - Нет, нет... Ни слова. Говорит, в Кабуле будет работать, ты мне поможешь, я тебе помогу. Так сказал!
    - Мы тебе поможем эфенди, не переживай.
    - А...
    Падение тела. Выстрела не слышно совсем.
    - Дверь!
    - Держу!
    Какие-то шорохи.
    - Готов. Валим...
   Убили.
    Бек достал кассету, сунул в карман. Маханул через забор - слава Аллаху, собак тут нет.
    Убили...
    Исходя из того, что он понял - перед ним были матерые предатели и бандиты. Упустить он их не имел права, даже с риском для жизни.
    Он оглянулся - вправо, влево. Хвала Аллаху - груда самодельного кирпича. Бросился туда.
    Гул автомобильного мотора. Идущий по дороге УАЗ. Лицо водителя он запомнил на всю жизнь. Твари...
    Когда надсадный звук мотора растаял в жаркой тиши афганского дня - он собирался перепрыгнуть через забор. Услышал шорох, обернулся. Подросток - маленький, босой.
    - Салам, бача...
    - Салам, эфенди... - неуверенно сказал подросток.
    Бек подмигнул ему и прыгнул через забор. Побежал по улице. До валить из города... убили начальника Царандоя. Будут искать всех чужих и разбираться не будут...
    Ему повезло. Он поймал машину Афсотра.******* Молодой усатый водила, колесящий по афганским дорогам на стареньком КамАЗе за пару пачек сигарет и пятьдесят афганей согласился отвезти его до Кабула...
   
   * Командир отделения
   ** Первое главное управление, внешняя разведка
   *** Численность группы на тот момент - 230 человек. Проводилась работа по созданию девятнадцати региональных филиалов группы А, в каждом штат - четырнадцать бойцов, шесть штатных обеспечивающих - остальные обеспечивающие привлекались из местного УКГБ.
   **** Самолет ретранслятор
   ***** А вы думаете, почему американцы так долго и страшно воюют в Афганистане? И почему даже самые верные части нового кабульского режима готовы в любой момент взбунтоваться, убить советников, броситься на улицы с криками Аллаху Акбар?
   СССР предлагал другую справедливость. Американцы - не предлагают никакой справедливости вообще.
   ****** Нищий, оборванец (пушту)
   ******* АФгано-СОветский ТРанспорт,АФСОТР
   
   Афганистан, Кабул
   Розовый дом
   02 июля 1988 года
   
    Два человека, просто одетых, один и вообще по виду афганец - хазареец сидели в пыльной, пропахшей оружейной смазкой и сталью (сталь пахнет, если ее много, не верьте, кто говорит, что нет) и листали подшитые папки, попеременно чихая от поднимающейся от папок очень вредной бумажной пыли...
    Как опознать человека из КГБ. Резидентура в Кабуле сидит в здании совпосольства, там всем и про все известно. И каждый второй - стучит на каждого первого. Прийти и спросить - а нет ли у вас тут такого мужика с такими и такими приметами? А зачем он вам собственно нужен, товарищ? А так, для общего развития.
    Ага-ага. Щаз-з-з...Ищите дураков.
    Бек думал два часа и наконец придумал. Дело в том, что в Афганистане была проблема с личным оружием. Нет... как бы на базаре то его полно было, он сам купил только что для обеспечения деятельности нелегальной оперативно-боевой группы. Но и таскаться с таким по Кабулу день за днем как бэ... чревато. И тогда - путь прямиком к военным. У КГБ конечно своя масленица, но большей частью идут к военным.
    Военные распределяют как легальные, так и нелегальные стволы. Нелегальные - это с операций, привозят, изъятыши из Царандоя. Есть коллекция- туда отбирают все необычные или явно западные, фабричного изготовления образцы, чтобы отправить в Союз на изучение. Есть просто запас как у каждого запасливого кладовщика. Если к примеру кто-то хочет пистолет для дражайшей супруги, чтобы не боялась по Кабулу шляться, такса - в пересчете на два - три литра спирта. Если подонки получали пистолеты как раз так - значит, в пролете, ничего не узнаем. Но если резидентура КГБ официально затребовала табельное для своих людей - должны остаться карточки учета.
    С фотографиями...
    Вот и сидят двое, в полуподвальной комнате Розового дома, один на рассохшемся стуле, другой - на сложенных стопкой папках. Листают, глотают бумажную пыль, чихают...
    - Стоп! Этот!
   
    - Захарчук Павел Борисович, подполковник милиции, военный советник, прикреплен к Царандою провинции Балх. В должности военного советника с восемьдесят третьего года... - монотонно докладывает Бек.
    Один из двоих офицеров, сидящих за столом присвистывает. На нем - простая, однотонная, немаркая форма необычного для Советской армии фасона без знаков различия.
    - Здорово. Это кто это ему так ворожил?
    О чем речь - всем понятно. В Афганистане на непыльную должность советника Царандоя в провинции Балх должна очередь стоять. Город то почти тыловой, это тебе не Кандагар, не Джелалабад с их беспределами. Это еще военный советник... мог несколько раз продлиться. А вот у МВД количество советнических мест со всеми их благами, зарплатой в чеках и т.д. - ограничено. Простой человек никак не мог удержаться на таком месте пять лет.
    А если удержался - значит, есть повод присмотреться...
    - Баранец Степан Валерьевич, майор государственной безопасности, резидентура в Кабуле, советник посольства СССР по безопасности.
    - Твою мать... - снова не сдерживается военный
    Второй молчит
    - Что ты от нас хочешь? - спрашивает первый военный.
    - Немногого, товарищи. Эти люди должны быть взяты под особый контроль. Равно как и база в Мазари-Шарифе. Особое внимание - направлениям Кандагар, Заболь, Пактика. Есть основания считать, что где-то там проходит путь нелегальной доставки наркотиков на территорию Республики Афганистан с последующей их контрабандной доставкой на территорию СССР.
    - Как вы это себе представляете?
    - Обычно. Особое внимание появлению данных людей в приграничной зоне, в пунктах временной дислокации советских войск...
   
    Когда за подозрительным монголоидом закрывается дверь, офицер в форме без знаков различия заковыристо выругался
    - Б... это КГБ... в хвост и в гриву. У них разборки меж собой, а дерьмо на нас...
    - Товарищ половник, прикажете составить радиограмму?
    - Давай. По указанным провинциям. Шифром.
    - Есть! Разрешите идти! - вскакивает второй военный.
    - Иди. Дверь закрой.
    Когда за вторым военным закрывается дверь - первый, выругавшись еще круче, рывком дергает на себя верхний ящик стола. Там - пистолет АПБ и японская радиостанция. Альтернативная связь - он подозревал, что телефонную связь внутри здания и слушают и пишут.
    - Сентябрь! Сентябрь, мать твою! -гремит командирский рык.
    - На приеме!
    - Через тебя сейчас хазареец пойдет! Задержать... доставить... только вежливо, кости не ломать! А то он сам вам сломает! И без лишних...
   
    Через несколько минут - в кабинете с независимым видом появляется товарищ Бек. Следом суется сержант, с кривым от боли лицом.
    - Товарищ полковник... доставил...
    Полковник вздыхает
    - Это еще спорный вопрос, кто кого доставил. Сгинь с глаз... попроси, чтобы подменили, врачихе покажись.
    - Есть!
    Дверь закрывается
    - Нормально не можете? - спрашивает Бек
    Полковник пожимает плечами
    - Да не получается нормально... Видишь... какие.
    Бек хозяину этого кабинета хорошо известен. С давних еще времен... с восемьдесят третьего...
    - Вот что. Ты моего, б... зама запомнил?
    - Запомнил.
    - Так вот, ты сейчас по уши в г...е. Его ко мне подсадили... контора глубокого бурения... стучит, падаль. За квартиру продался в Москве, гаденыш. И как раз в совпосольство бегает... видимо, там приспособился стучать. Так что если ты что делать планировал - можешь все в унитаз слить. Если потерь не хочешь.
    Бек тяжело вздыхает.
    - Да... придется, наверное...
    Полковник пристально смотрит на него. Потом лицо его начинает медленно багроветь от гнева. Бек многозначительно обводит глазами кабинет поверху и прижимает палец к губам.
    Игра продолжается...
   
   Афганистан, Кабул
   03 июля 1988 года
   
    В Кабуле - для них ничего не изменилось. За исключением одного - денег. Если раньше деньги на оперативные расходы выделялись скупо - то теперь товарищ Бек перед отправкой даже лишнего, на его взгляд получил. Но ... денег как и патронов много не бывает.
    Товарищ Бек готовился выполнять разведывательно-диверсионную работу в капиталистических странах - и к оперативной разработке подозрительной группы военных он подошел примерно так же, как он подошел бы к работе в чужой и враждебной стране. Прежде всего - он легализовался сам и легализовал свою группу. Сам - как слесарь-сантехник совпосольства, группа - сдала аттестаты в Экран-2* и получила предписание прибыть в учебный центр сил специального назначения под Кабулом. Товарищ Бек знал там кое-кого - и за один и пять литра спирта, переправленных сюда в бутылках Московского завода шампанских вин - договорился с командиром центра, что он его людей сильно напрягать не будет и Бек сможет располагать ими в любое нужное ему время. Договорились так: группа двенадцать человек. Четверо ведут занятия, четверо помогают Беку, четверо отдыхают.
    Затем товарищ Бек потратил часть из имеющихся у него денег, чтобы снять две виллы в разных районах города. Еще одну виллу он захватил самовольно и точно так же самовольно он захватил пустую квартиру в городке советников, которая никому не принадлежала. Возможно, эти точки потребуются в работе, а возможно - и нет.
    Затем, на базаре он купил машину - вполне приличный Симург. Вторую машину - Ниву - ему продал коррумпированный сотрудник представительства Мосэнерго, которое занималось ремонтом системы энергоснабжения Кабула. По документам - она проходила как расстрелянная моджахедами, а на самом деле - была целехонька. Вероятно, энергетик поопасался бы продавать машину советскому - а вдруг стуканет в милицию или КГБ - но узкоглазый, бойко лопочущий на дари незнакомец с пачкой афганец подозрений не вызвал.
    Самому Беку тоже полагалась машина и тоже белая Нива - но ее использовать в оперативной работе было нельзя и сам факт того, что ему сразу предложили машину - вызвал у него серьезные подозрения. Мало ли - вдруг прилепили маяк и это - игра противостоящей ему группировки. Потому он загнал эту машину на стоянку в советническом городке, неподалеку от захваченной им квартиры и решил, что воспользуется он ей только в крайнем случае.
    Последним, что надо было купить - было оружие. У них было штатное - но штатным не со всех случаях модно было пользоваться. Поэтому товарищ Бек съездил на базар и у знакомых дельцов купил два АКМ, два АКМС, один АКС-74У, один АКС-74, один АК-74, два РПК, один ПК, одну М16. непонятно как тут оказавшуюся, две СВД и двенадцать пистолетов самых разных моделей. Двенадцать, а не тринадцать - потому что у него пистолет был, даже два. Оба внештатные, нигде не зарегистрированные и за ним не числящиеся. А автомат ему не был нужен. Все это оружие - он развез по тайникам, оборудованных на подготовленных им точках. Патроны к этому ко всему - он получил в достаточном количестве в учебном центре спецназначения, расплатившись еще двумя бутылками "шампанского".
    Вдобавок - ему подфартило. Катаясь на такси по Кабулу, чтобы уяснить, что к чему, что теперь где, какие здания разрушены, какие нет, где проходы открыты, где нет, где советские посты, где афганские, кто и как патрулирует город - он натолкнулся на своего старого знакомого, которого учил в восемьдесят третьем во время второй своей спецкомандировки в Афганистан. Сейчас - бывший боец афганских коммандос, с военно-учетной специальностью "командир разведывательно-диверсионной группы" - гонял на такси по Кабулу. Он вышел на него совершенно случайно: катаясь по городу, он не брал машину на час, на два, тем более на весь день: ехал от точки до точки, выходил, прогуливался по окрестностям, потом брал другую машину и ехал дальше. И вот, у одного из базаров - сев в машину он услышал знакомый голос...
    Сейчас, они с Салимом - сидели в его машине как раз у рынка, у того, где они встретились. И ждали человека...
    Любое расследование надо с чего-то начинать. Бек просил, чтобы ему в группу выделили опытного оперативника-разыскника - но ему отказались. Теперь, ему приходилось вспоминать собственные, весьма невеликие навыки оперативно-розыскной работы, которые он приобрел в первые годы работы в КГБ - оперуполномоченным в сельском районе Киргизии. Эти навыки не были так уж бесполезны здесь - скорей наоборот. Оперативник, привыкший работать в больших городах, тем более в капстранах - здесь почувствовал бы себя совсем неуютно, ведь Кабул был чудовищно разросшейся деревней, кишлаком, даже то, что было построено городского здесь - в основном было разрушено несколько месяцев назад. А вот Беку - все здесь было привычно...
    Он представлял противостоящую ему группу - а данные на нее были весьма скудную - как некую небольшую группу. Команду. Скорее всего - работающую давно, спаянную совместно пролитой кровью. Не своей, конечно же, чужой. Они понимают, что в случае раскрытия им всем светит вышка - так что завербовать кого-то - задача совершенно нереальная. Просто раскрутить на стук - тоже, даже и без протокола. Но у них - была одна уязвимая точка, по которой он и решил ударить. Дело в том, что такие группы должны иметь очень малую численность. С каждым лишним человеком возникает серьезная опасность того, что новый человек проговорится, раскается, просто допустит ошибку. И в то же время - масштабные операции - требуют привлечения большого числа людей. Вывод из этого может быть один: большинство используется втемную, они сами не понимают, что делают. В армии это легко: подай, принеси, пошел вон, исполнять твою мать, молча. Но о чем-то они должны догадываться, а кое-кого - должна мучить совесть. Вот из них как раз - и получатся отличные осведомители. Не агенты, для агентов надо немного ругой уровень внедрения - но рассказать компетентным органам, кто, куда и на чем летал, сколько там был, чего оттуда привез - в принципе, возможно...
    Но это первый вариант. А второй...
    Бек, как и всякий оперативник, имел два варианта работы. Даже... наверное три, получается. Первый - обычный, оперативный сбор информации, о чем сказано выше. Второй - используя информацию, полученную от доктора Бахи в Мазари-Шарифе, он намеревался обозначить свою активность и пугнуть подозреваемых. Пугнуть - способ, применявшийся еще СМЕРШем. Например - безо всяких оснований вызвать на допрос соседа подозреваемого, расспросить его о соседях и посмотреть - а что подозреваемый будет делать. Невиновному человеку пугаться нечего. А вот виновный - задергается, попытается выйти на сообщников, уничтожить улики, просто сбежать. Тут то его и брать можно.
    Третий вариант - ложная цель. Бек намеревался раскрыть себя и дать понять, что его интересует совсем не то, что его интересует на самом деле. Не взрыв в Баграме, не возможное предательство - а незаконные действия резидентуры. Строительство тайной тюрьмы, хватание людей, даже подозреваемых, бессудное их содержание, пытки - все это чревато. Нет, приказ такой, конечно же, кто-то дал. Но дал его "на ухо". И эта группа, засевшая в местной резидентуре - понимает, что в случае чего начальство их же и подставит. Незаконные, больше похожие на методы латиноамериканских диктаторов, юаровских расистов и палачей - чреваты сроком, а то и вышкой. Если группа поймет, что на нее выходят, но выходят с другой стороны - она попробует заблокировать информацию. Вполне возможно - незаконными методами. И вот тут то - появится формальный повод для ареста. А когда человек в камере и неважно, по какому обвинению - считай, дело уже сделано...
   Побочное поручение, мать твою...
    - Идет - ровным голосом сказал Алим
    Они увидели советского офицера - среднего роста, с короткими усиками, в старой, поношенной форме без знаков различия - так одеваются здесь советские офицеры, которые не хотят тратить деньги на одежду, копят валюту и чеки. В руке - он нес большую сумку, из нее торчала зелень. Настоящая, свежая, не такая чахлая как в московских магазинах...
    - Он?
    Алим попросил таксистов - и они на какое-то время свалили отсюда. Бывший диверсант среди кабульских бомбил был в авторитете.
    - Он...
    Майор госбезопасности - раздраженно огляделся. Было только одно такси, вдобавок на переднем сидении кто-то сидел. Будь другие - он никогда бы не сел в это. Но два года пребывания в Кабуле - притупили бдительность.
    И он направился к такси...
    Сидевший на переднем пассажирском человек - видимо, соплеменник таксиста - проворно вылез из машины, чтобы не лишать своего соплеменника заработка. Майор запомнил его как хазарейца - узкие глаза, продубленная ветром кожа. Все было так привычно, так обыденно - что потом он не смог дать описание этого хазарейца. Хазареец проворно отступил, что-то проговорив на каком-то незнакомом наречье, скорее всего какой-то местный северный диалект дари, который он не знал. Майор открыл дверь, забросил начал садиться в машину... и тут сзади что-то треснуло, и его пронзила такая мучительная боль, что в глазах потемнело. Он хотел вскрикнуть - и не смог...
   
    Майор пришел в себя в каком-то кабинете, бедно обставленном, чистеньком. С лампой на столе - это признак цивилизованности, один из признаков здесь. И с решетками на окнах. Он попытался дернуться, встать - и обнаружил, что стул прикован к полу, а сам он - прикован обеими руками наручниками к стулу.
    Он начал дергаться, шипеть и материться. Потом заорал: "Выпустите меня!" - но ему, конечно же, никто не ответил...
   
    - Нервничает...
    Нормальной аппаратуры не было - поэтому приходилось смотреть в глазок, оборудованный в двери. Когда то здесь было местное отделение Царандоя, а сейчас - пока ничего не было.
    - Нервничает...
    Бек отошел в сторону, отозвал Алима. Они зашли в соседний кабинет, пустой, с проломом лот гранатометного выстрела в стене. Под ногами похрустывал ломаный кирпич, в воздухе, в луче солнечного света плавали пылинки.
    - Что здесь происходит? - требовательно спросил Бек - кто и за что хватает людей? Что за пыточные камеры? Что за беспредел?
    Алим отвел глаза.
    - Алим, тварей бывает много - не отступил Бек - но я не из них. Я служу в армии не для этого беспредела. Я коммунист и ты коммунист. Нельзя терпеть такое.
    И Алим решился. Вот в этом - была сила Советского союза, сила, которую не могли постичь Соединенные штаты Америки. Когда Соединенные штаты говорили "пусть он сукин сын, но он наш сукин сын" - советские стояли за правду. Не всегда, не все, сама правда не всегда понималась одинаково - но стояли. И если американцы сами посылали в Сальвадор военных советников, готовить антитеррористические батальоны (фактически эскадроны смерти) и потом этим советники участвовали в карательных акциях - то представить советского военного советника, отдающего приказ сжечь деревню вместе с местными жителями - было невозможно.
    Алим понимал, что сейчас - он вступает на очень опасную тропу. Что сорвались очень многие. Что он выступает против людей, распоряжающихся жизнью и смертью в Кабуле. Но он был коммунист. И товарищ Бек был коммунист. И это кое-что значило...
    - Много чего плохого происходит, рафик - печально сказал он - я сам там не был, говорить не могу. Тот, кто был - уже ничего не скажет. Но я точно знаю, что после того, как душманы попытались взорвать автобус с детьми - ваши начали похищать людей. Люди пропадают и никто не знает - куда.
    - Не знают...
    Алим отвел взгляд
    - Говори. Мне это нравится не больше, чем тебе.
    - Знаешь, что такое "десант", рафик?
    Бек понял мгновенно. Во времена Амина придумали, как избавляться от неугодных заключенных. Причем массово и относительно чисто. Расстрел не такой простой вид казни, как кажется. Нужна команда палачей, нужна охрана. Нужно тихое место, потому что выстрелы слышно и они привлекают внимание. Много крови. Потом тела надо вывозить, закапывать, копать могилы. А потом - кто-то может раскопать могилы и тебя обвинят.
    Тогда и придумали десант. Заключенных грузят в транспортный самолет, он поднимается в воздух и где-нибудь над Гиндукушем открывает люк. И все! Так разом можно избавиться от пятидесяти - шестидесяти человек и никто ничего не узнает.
    - И что?
    - Теперь это шурави делают.
    - Кто сказал?
    - Да все знают.
    В Афганистане большего и не надо. Не важно, что происходит, важно - о чем говорят.
    - С душманами?
    - Если бы. И с теми, кто не согласен.
    - Кто делает?
    - Шурави делают, рафик. Кто же еще.
    - Кто именно? - настаивал Бек - шурави понятие растяжимое.
    - Что?
    Афганец просто не понял.
    - Вот смотри. Я - шурави. И они - шурави. Кто конкретно из нас? Говори точнее.
    - Да так и не скажешь...
    - А показать - можешь? Или привести людей, которые покажут, что такое было.
    Афганец отвел глаза
    - Люди боятся...
    - Какие же вы тогда коммунисты? - упрекнул Бек - если так боитесь...
    Афганец посмотрел прямо в глаза русскому. Боль, гнев, стыд - были в этом взгляде.
    - Хорошо, рафик... - сказал афганец - я найду людей. Они скажут - правду...
    - Ты сказал. Теперь пошли - этого колоть.
   
    Хлопнула дверь. Вошли двое. Один - точно афганец, второй - мутный какой-то. С блокнотиком, падаль. Этот второй главный - потому что он отдал команду на каком-то языке, не на дари и не на пушту. И первый - выдернул кляп из рта шурави, отчего его чуть не вырвало.
    - Вы... вы что себе позволяете?!
    Грешнов как чувствовал - Царандой. Его было не провести.
    - Я майор афганской армии Хашим и буду вас допрашивать. Я знаю русский язык, потому что учился у вас.
    Грешнов презрительно усмехнулся
    - Ты, чурка, рожей не вышел, чтобы меня допрашивать. Развяжи, тогда договоримся. Ты знаешь, на кого я работаю?
    Тем временем - первый, красный от натуги - втащил в помещение автомобильный аккумулятор (сняли с машины, а больше и взять было негде). Принялся ладить к нему толстые, с обмотанной советской черной изолентой рукоятками провода.
    - Э... вы чо? Ох...и?
    - Не далее как вчера вы в Мазари-Шарифе убили начальника Царандоя, товарища Баха. С кем из бандлидеров вы состоите на связи, какие еще действия совершили для дискредитации Апрельской революции?
   Мстители - промелькнуло в голове!
    - Я советский! Вы что - того?
    Мстители - никогда не трогали советских, они были как бы высшей силой. С предателями революции они разбирались, но только внутри афганского общества. Советские были неприкосновенны...
    - Тем серьезнее ваша вина, рафик.
    - Да вы что ох...ли? Вы что мне горбатого лепите, не убивал я никого!
    Вместо ответа - подозрительный монголоид - достал небольшой магнитофон, нажал на клавишу воспроизведения. Грешнов побелел.
    - Ты... Ты...
    - Мы знаем больше, чем вам кажется.
    Монголоид подошел ближе
    - Вот что, рафик. Мне это нравится не больше, чем тебе. Но у меня - приказ.
    Грешнов скосил глаза на того, с аккумулятором. Тот стоял как чурка - наверное не знает русский. Не понимает, о чем говорят.
    Грешнов перевел взгляд на монголоида. Тот едва заметно кивнул.
    - Пошел ты в ж... со своим приказом, понял? А это... эту пленку ты у меня еще на ужин съешь...чурка.
   
    Второй раз - монголоид появился один. Допрос прервали, он так ничего и не сказал Этого урода с аккумулятором не было... отошел - видимо.
    Сначала - едва слышно стукнуло в дверь. Грешнов подошел к двери, открылся глазок, внутрь камеры всунули сначала бумагу, потом карандаш.
   Понятное дело...
    Грешнов долго не раздумывал - написал фамилию полковника Телятникова, два телефона советского посольства и слово "пятьдесят тысяч афгани". Нарисовал свою подпись - Телятников ее знал, это доказательство того, что записка не сфабрикована. Передал записку назад. Не пойми как это получилось...кто-то из афганцев играет свою игру, и не из низшего эшелона. Видимо после гибели Наджибуллы развернулись позиционные бои за его место в оппозиции, за влияние и за каналы, которые он держал. Телятников разберется, тут нет вопросов. Кто это затеял - тот умрет. Но сначала - он вытащит отсюда его...
    Афганцы, гниды. И нашим и вашим... а он отдуваться за все это должен.
   
   * Полевой штаб сил специального назначения. Экран-1 - Баграм, Экран-2 - Кабул, Экран-3 - Кандагар.
   
   Подмосковье
   Солнцевский РОВД
   30 июня 1988 года
   
    - Фамилия
    Угрюмый, нагловатого вида пацан с засохшей у носа кровавой соплей молчал, вызывающе смотря на заполняющего протокол капитана милиции.
    Капитан посмотрел на выделывающегося малолетку. Резко, сильно шваркнул журналом по столу...
    - Фамилия!
    Здоровяк молчал
    - Не хочешь по хорошему, да? Ладно... Щас... с вами со всеми тут разберутся, гавриками...
    Кнопка вызова видимо была под столом - дверь открылась, на пороге появились двое ражих ментов, вместо дубинок у них были резиновые шланги
    - Забирайте этого...
    - Ий-есть!
    Сержант рванул подростка за плечо
    - Встал!
    Подросток, вставая, умудрился пнуть стол за которым сидел допрашивающий его майор так, что все полетело в разные стороны.
    - Ах ты с-с-сука!
    Один из сержантов перепоясал подростка резиновым шлангом, тот извернулся и ударил второго в лицо. Тот охнул, первый сержант уже не опасаясь, что останутся следы, хлестанул малолетку по голове, потом еще раз. Второй, озверев, размашисто, как в деревенской драке хрястнул в лицо, подросток полетел на стол, ломая и снося то, что там еще оставалось.
    - Э, э, э! Вы что делаете дятлы! Пошли вон отсюда! Вы что себе позволяете!?
    - Извините, тащ капитан. А ну, пошли, с..а!
    Подростка подняли, надели наручники и потащили к двери.
    - Ничо... Ща ты у нас запоешь голубем...
    - Петухом... ха-ха-ха...
    Попавший на пути - на лестничной клетке ковыляющий в совет по делам ветеранов, дядя Паша - посторонившись, чтобы дать ход, укоризненно покачал головой
    - Вы чего делаете, обормоты? А если прокурор? Сядете же.
    - Извините, Пал Ефстафьевич. Он на дознавателя напал, сучонок. Молчит как партизан.
    - На дознавателя...
    Старик пожевал тонкими, сухими губами
    - А дознаватель то кто?
    - Да Грицюк... у него не понос так судорога...
    Один из сержантов недобро посмотрел на другого - язык следовало держать за зубами. У стен есть уши, а у Грицюка характер мелочный и злопамятный. И весь беспредел как с гуся вода. Говорят. В ГУВД то ли сват, то ли брат, то ли тесть...
    - Извините, товарищ полковник.
    - Да ничего...
   
    Начинающего бандита спустили в пердельник - место жуткое, воняющее карболкой, блевотиной, потом и страхом. Потащили по коридору, камеры были полные - только разогнали разборку. Беспредел уже на всю катушку шел, грабили в городе, ездили в Москву. Проломленная голова - не повод для знакомства...
    - Менты казлы! - визгливо крикнул кто-то, во втором слове делая ударение именно на "а"
    - Хавло закрой!
    Мент саданул ботинком по решеткам и сделал это зря - тут же забарабанили по всем
    - С..и! Выпустите, с..и!
    - Витьку плохо!
    - Гады, один на один слабо!?
    Менты открыли нужную камеру, втолкнули туда подозреваемого и зашли следом...
   
    Подполковник шаркающей, старческой походкой - он до сих пор бегал по пять километров по утрам, но здесь привычно играл роль - шел по длинному коридору, присматриваясь. Вообще то он пришел узнать насчет продуктовых заказов - ему, как ветерану органов положено, но раз уж такое дело. Решил пройтись, посмотреть, что к чему, кто работает, кого вышибли, кого уже посадили. Последний раз - он был здесь больше года назад, то прекрасно помнил, кто где сидит.
    Держа наготове ветеранское удостоверение, сунулся в одну из комнат, где сидели инспектора по делам несовершеннолетних. Знал, что найдет одну - двух, все остальные на территории. Молодые девчонки и усталые тетки, а суть одна. Бабы пытаются будущих мужиков воспитывать. Что в школе, что здесь. И вот результат...
    Инспекторша была одна. Полноватая, с нездоровой кожей, она писала что-то в журнале. Устало глянула на вошедшего.
    - Вам кого?
    - Мне бы позвонить, доченька. Телефон то работает?
    Инспекторша разглядела удостоверение...
    - Через девятку.
    - Вот спасибо...
    Как только инспекторша вышла - с полковником, даже ветераном шутки плохи - с ветераном мгновенно, случилась какая-то, видимая только опытному глазу метаморфоза. Рука с удостоверением перестала мелко подрагивать, приобретя свойственную профессиональным стрелкам каменную крепость, взгляд вдруг сфокусировался, стал жестким и острым, метнулся по кабинету, отмечая нужное. Решетка на окне, приварена к вбитым в бетон штырям - ерунда, раз к каркасу не привалена, только так вылетит, если что. Маленькие белые коробочки датчиков, реагирующие на разбитие стекла - бритовка, уверенная рука и все дела. Сейф, точнее железный шкаф, прикрытый и ключ торчит - совсем охерели, раньше за такое и из органов долой. Четыре стола, старых, сделанных в какой-то колонии, лампа с разбитым абажуром, четыре гражданских телефона с дисковыми цифронабирателями - если знаешь номер, то можно выйти в закрытую сеть, хотя наверное поменяли уже. На стене - плакат, какой-то киногерой, полуголый, тьфу! Дверь прикрыта, опасности нет - он почувствовал бы, если бы баба осталась за дверью.
    Ну вот что делать, если подразделения, в котором он служил официально не существовало, а как человек выходит на пенсию, надо же ему и льготы положенные обеспечить, верно? Вот и делали ветеранские корочки на основании документов прикрытия. Чай совет ветеранов МВД от пары ветеранов со стороны не обеднеет. Перед пенсией на пару лет в систему МВД на непыльную должность переводят - вот тебе и ветеранская корочка, докторская колбаса в заказе и ветеранский хор, где он от нечего делать басом попевает...
    Полковник обернул руку чистым носовым платком, снял трубку. Кончиком ручки набрал номер...
    Щелчок соединения. Не рано, не поздно - можно надеяться, что не слушают. Чай не УГРО - ну чего ИДН укрывать?
    - Сухорукова. Это Алексеев - назвал он свой псевдоним, который после выхода на пенсию стал его настоящим именем.
    Нужного человека нашли быстро...
    - Константин? Это Алексеев, здравствуй, дорогой... Чего у тебя там так бахает? А, понятно... Тут, рядом с тобой, в солнцевском ГУВД парнишку мордуют. А пацаненок дельный, молчит.... И не наблатыканный по виду, можно еще с ним поработать... Как нашел? А как я тебя нашел?... Сам же говорил, людей совсем нет, вот и оторви задницу от стула... Товарищ Дзержинский в свое время сам самолично беспризорниками занимался. А сейчас никому ни до чего нет дела. Развели бардак... Да, в Солнцевском. Добро...
    Старик положил трубку. И снова - стал стариком.
   
    Солнцево начиналось здесь...
    Озлобленные пацаны рабочих окраин. С детства никому не нужные кроме уголовников, вербовавших себе пристяжь. Да пары чудаков - энтузиастов, старавшихся слепить из пацанов что-то дельное. С волчьим молоком всосавшие, что в мире не правды, а есть только сила. Ненавидящие чистенький центр, который вот - рукой подать - но не ухватишь. Видящие колбасу на прилавках, югославские сапоги и финские куртки из-под полы, таксистов в джинсе и с карманами, полными пятихаток. И видевшие своих родителей - серых от усталости, по-крестьянски покорных судьбе, живущих от получки до получки и копящих на стиральную машину. Они не хотели так жить, им нужно было все и сейчас. И они сбивались в стаи. Все - сильнее одного. Ты на общество харкнешь - оно утрется, общество на тебя харкнет - утонешь. В некоторых школах - учителя боялись заходить в старшие классы.
    Пробитые в драке головы уже не считали. Девчонки в десятом делились на личнух - это те, которые под кем-то конкретно лежат, обычно под главарями и долбежек. Долбежка - это общая девчонка, ее трахают все, кому не лень и не спрашивая согласия. В драках сходились уже сто на сто. Кто не при делах - того могли избить кто угодно, защиты не было. Нападали на взрослых. В окраинных районах Москвы за отказ отдать кроссовки могли запросто пропороть пикой - жизнь дороже. В Москву ездили на электричках - "одеваться", что значило грабить прохожих, чья одежда понравилась и была впору. Контролера, который попросил билет - выкинули в дверь на полном ходу. Все большую и большую моду приобретал обмен одеждой - поношу и отдам. Кто отказался - либо слыл жмотом либо били. Сначала - взятое на время отдавали. Потом и отдавать перестали.
    Взрослые - боролись с этим как могли. Комсомольцы проводили выставки, выступали в школах, пытались собрать какой-то актив, создать молодежные дружины - не пойдешь, не будет путевки в дом отдыха летом. Комиссии по делам несовершеннолетних работали без продыха - но дел не становилось меньше. Милиция била.
    Сержанты - лимитчики - делали простую и нужную работу, они относились к ней без особого энтузиазма, примерно как крестьяне, которые должны отработать положенное на барщине. Сначала с пацанами хотели по - хорошему. Потом - инструктора горкома комсомола чуть не зарезали, вынесли хату у одного чиновника, изнасиловали дочуру у другого. И власть озверела. Начальника ГУВД вызвали последовательно в горком, обком, потом в МВД на Житную. И там и там и там - так вмандюрили! Что хочешь - то и делай.
    Били сейчас уже не столько для того, чтобы выбить признание: все про всех давно знали, только доказательств не было. А к стенке без доказательств - извините, не тридцать седьмой год. Признается - хорошо, нет - ну и черт с ним. Били сейчас для того, чтобы подорвать здоровье и внушить страх. У кого есть страх - тот сразу расколется. А у кого нет - того будут бить, пока не устанут. Или - пока следователь не придет. Но в любом случае - бить будут, чтобы раз и навсегда сломать.
    Пацана ничего не спрашивали, били молча и как-то равнодушно. Сначала - по очереди пороли шлангами, один уставал, начинал пороть другой. В шлангах не было никакого утяжеления - все прекрасно знали край. Били всинь, но кости не ломали.
    - Будешь говорить, сучонок? - спросил уставший от избиения сержант.
    Пацан в ответ сплюнул на пол - слюна и кровь.
    Старый противогаз на голову, шланг перекрыть. Потом дать дохнуть, еще перекрыть. Пацан потерял сознание, его привели в чувство и снова начали бить. Кто не боится - тот сдохнет...
    Дежурство продолжалось.
   
    - Этот так и не колется, товарищ майор...
    Сухой как палка, коротко стриженный майор с въевшимся в кожу "афганским" загаром - под светом лампы его кожа от загара казалась серой - посмотрел на ощутимо робеющего перед ним начальника РОВД, полковника милиции
    - Сколько?
    - Двадцать два часа. И били его, и слоника, и ласточку - молчит как партизан. Два раза сознание терял.
    - Фамилия?
    - Долмин.
    - Откуда узнали?
    - Да его же кореша и сдали. Так... шпана.
    - Каратист?
    - Так точно. У Боровского занимается... Дурь... такая вышла, помните, указ был о запрете каратэ. Вот, его посадили. В зоне в авторитеты выбился, сейчас откинулся, арендовал зал в подвале, набрал пацанов. Пристяжь себе. Рекетирует.
    - То есть? - не понял майор
    - Деньги вымогает. Цветочники, торговцы на рынке. У всех же дела левые... в милицию не заявят. Остальные раскололись. А этот - молчит.
    - Благополучный?
    - Да вроде как да, товарищ майор, сигналов не было, на учете не состоял. Отец в Аэрофлоте, на международных рейсах летает. Благополучная семья, сам парень прикинутый. Мы думали, он же первый и запоет...
    - Лет ему сколько?
    - Семнадцать почти.
   Пойдет...
    - Прекращайте это. И дайте... палку... как там у вас.
    Слово "дубинка" тогда было не в ходу, только привыкали. Вроде как не было принято - бить советского человека палкой.
    Повинуясь взгляду начальника, один из ментов отстегнул и протянул армейскому майору коротенькую раскладную дубинку, заводскую, с алюминиевой накаткой, чтобы удобнее было держать. Еще один - открыл перед ним дверь.
    Майор безошибочно нашел лестницу, спустился вниз. Какой-то шнырь из пятнадцатисуточников - мыл пол, он поспешно отступил в сторону, давая дорогу. Майор опустился в пердельник, там были камеры для предварительно задержанных, там же избивали и пытали.
    Майор постучал палкой в дверь камеры, на стук высунулся валуховатый сержант. Все можно было прочитать на лице - лимита, откуда-то из сельской местности... Рязань, Тверь... по комсомольскому набору, живет в общаге, выслуживается перед начальством как может, отпора никогда не получал, труслив, трусость скрывает хамством, отыгрывается на задержанных - в каждом РОВД существует неофициальная группа для избиений, в том числе и в таком проблемном, как Солнцевский. Он открыл потому, что с той стороны могли стучать только свои, увидел незнакомца, хотел послать подальше, но встретился с ним взглядом - и слова застряли в горле.
   КГБ! Проверка приехала! Теперь п...ц!
    Сержант с трудом удержался от того, чтобы обмочиться от страха. Он знал, что проверки идут лютые и срока получают - по полной программе.
    - Выйди
    Сержант поспешно выскочил за дверь, оставляя офицера одного в камере
    - Я майор Сухоруков Константин Васильевич, воздушно-десантные войска - сказал майор, помогая избитому пацану подняться - тебе один день на решение. Те, которые с тобой были - тебя и сдали, Долмин, все про тебя рассказали. Это не друзья, это г...о. У нас - такого нет, у нас молчат до конца. Как ты сейчас молчал. Если хочешь с этой блатотой по жизни идти, ларьки ломать - не возражаю. Пойдешь в тюрьму, потом и лоб зеленкой намажут. Если хочешь служить Родине - явишься вот по этому адресу. Не далее чем завтра. То, что тебе семнадцать лет, я знаю, будешь сначала как курсант ходить, как будет восемнадцать - официально призовем. Теперь пошли отсюда...
    Сержант поспешно открыл дверь камеры. Выпустил сначала обнаглевшего, еле идущего, но так и не сломавшегося малолетку, затем офицера
    - На держи... - протянул ему палку Сухоруков
    Сержант, взяв палку, как-то странно всхлипнул, замер - а потом неловко, боком упал на мокрый бетонный пол, скуля от боли - когда майор с задержанным были в конце коридора.