Туман. Глухой, бесконечный и совсем не как молоко, хотя и говорят так, а хуже. Рыбак, если он настоящий, знает, что такое «молоко» над морем. Это хуже «молока», глубокий туман.
   И берег — в тумане. В тумане прибрежные сосны и дома, а новые здания, которые растут здесь как грибы, совсем не видны. Словно их и построили так, чтобы они уходили в небо, в туман. Пусть там, наверху, живут люди и разбираются, что к чему, а вокруг них туман…
   На земле лучше, и ближе к земле лучше. И с моря тупить на землю — лучше, и не подниматься потом выше третьего этажа. Второй, а особенно первый нравятся Язепу. Но у него — третий. И то хорошо. Когда всю жизнь болтаешься в море, нужна земля. Не какая-то, а реальная: земля, на которую можешь ступить ногами и пройти по ней, сначала качаясь, как по палубе, а потом все увереннее и увереннее, твердо, и тогда, конечно, не хочется подниматься в доме на второй, третий или еще какой-то этаж. Тогда — лучше море.
   День уже давным-давно настал, а на улицах горят фонари и машины едут с зажженными фарами.
   Туман.
   И здесь туман.
   — Дедушка! А-а!
   Язеп идет с внуком, и голос внука вдруг заставил вздрогнуть его.
   — Что, Антон?
   Антону восемь. Язепу завтра будет пятьдесят. Они идут за покупками по магазинам. Антон любит ходить за покупками, но только не за «тряпками», а в магазины серьезные, продовольственные. Там есть что купить и выбрать, и Язеп тоже любит это дело. Когда возвращается из рейса, всегда ходит по магазинам. Жена довольна. Дочь с мужем довольны. И он сам доволен, принося домой полную сумку. И Антон такой же. Язепу нравится, что Антон такой. Значит, в него пошел…
   — А почему такой туман? — спрашивает Антон. — Почему ничего не видно?
   В самом деле, плохо видно, даже на улице. Вчера в море было чуть яснее.
   Язеп отвечает внуку, но сам думает о другом.
   Завтра будут гости. Надо купить все. Ясно. Дома ждут. Но сейчас…
   — Это не самый страшный туман, — говорит Язеп. — И вообще…
   — Почему? А вчера был хуже? В море? — спрашивает Антон.
   — Вчера был отличный улов, — говорит Язеп. — А туман… Знаешь что, Антон? Пойдем-ка сейчас сначала вперед, а в магазин — потом… Не устанешь?
   Антон рад любому предложению. С дедом — куда угодно, и это всегда интересно.
   — Пойдем к морю!
   Язеп почему-то взял Антона за руку, и внук охотно прижался к его руке, и они свернули от магазина налево, в маленькую — человек с человеком не разойдется — улочку. И пошли по песку, мимо заборчиков и домиков, к морю. А дальше, перед морем, песок был уже другой — более чистый и прибитый волнами, и по нему, как подумал Антон, даже на машине можно ездить.
   Антон не сказал об этом. А сказал:
   — Смотри, как чайки сидят!
   Чайки не сидели, а ходили по кромке воды и ждали, что им принесет море. Их было много, чаек, но Язеп думал о другом:
   — Пойдем туда, Антон! Ладно?
   Они пошли левее по кромке моря к курортной поликлинике. Уж что-что, а эту поликлинику Антон знал.
   И вдруг — остановились.
   — Здесь, Антон, постоим минутку, — сказал Язеп. — Хорошо? Постоим?
   — Постоим, — сказал Антон, хотя и не понял. Море, берега, песок, водоросли и ракушки, выброшенные водой. Даже чаек здесь нет. А только вороны. Они пугливы и сразу удрали, когда рядом появились люди.
   Язеп смотрел на море, и Антон копался в ракушках и водорослях, искал янтарь. Говорят, люди находят.
   Туманная дымка над морем и над пляжем, и даже маленький шпиль с петушком над старой курортной поликлиникой не был виден. Рядом с поликлиникой стоял полуочехленный огромный автомобиль-амфибия. На нем — красный крест. Это для спасения утопающих. Но сейчас какие утопающие? Не сезон!
   Антону надоело искать янтарь.
   — А чего ты, дедушка? А-а? Нет, в море чего смотришь? Там же не видно. Туман… Там что?
   Язеп помолчал, потом сказал:
   — Пойдем в магазин, а то мама и бабушка заждались нас…
   Они вновь прошли мимо курортной поликлиники, и Антон руками потрогал автомобиль-амфибию, и Язеп почему-то потрогал и еще раз все объяснил ему, как и для чего этот автомобиль, некогда военный, а сейчас мирный, с красным крестом.
   В магазине всё быстро купили. Все, что было и что нужно, а чего не было, так не было.
   И, уже подходя к дому, Антон спросил:
   — Дедушка, а чего ты такой грустный? И молчишь?
   Язеп подумал: говорить или не говорить?
   И решил: а почему нет…
   — А знаешь, Антон, ты не просто Антон. Был товарищ у меня Антон, с которым мы вместе служили в войну. Так вот там, где мы с тобой сейчас стояли на пляже, он и погиб. В сорок четвертом. Был десант. Не ахти какой. Пять катеров. Наш катер немцы подорвали. Мы с Антоном выбрались. И берег заняли, и дальше пошли. Немцы бежали. А потом вернулись и… Поликлиники тогда этой не было…
   — И-и? — спросил Антон.
   Туман висел над улицами. Дымка или туман. Сосны и дома в тумане. «Молоко» не «молоко». Глубокий туман. Но все равно на земле лучше видно, чем в море. Земля — это земля.
   — И-и? — сказал Язеп. — А что? Просто, когда ты родился, назвали тебя Антоном. Не латышским именем, а русским…