Казацкая, татарская
   Кровь с молоком кобыл
   Степных… Тобольск, «Град-Царствующ
   Сибирь» — забыл, чем был?
 
   Посадка-то! лошадка-то!
   А? — шапка высока!
   А пустота под шапкой-то!
   — С доставкой ясака.
 
   Как — «краше сказок няниных
   Страна: что в рай — что в Пермь…»
   Казаки женок сманенных
   Проигрывали в зернь.
 
   Как на земле непаханной
   На речке на Туре
   Монашки-то с монахами
   В одном монастыре
 
   Спасалися. Не курицу —
   Лис, девку подстерег
   Монах. Покровско-Тушинский
   Поднесь монастырек
 
   Стоит. (Костлявым служкою
   Толчок: куды глядишь?
   В монастыре том с кружкою
   Ходил Распутин Гриш.)
 
   Казачество-то в строгости
   Держать? Нашел ягнят!
   Все воеводы строятся,
   А стройки — все-то в ряд.
 
   Горят! Гори, гори, Сибирь —
   Нова! Слепи Москву-
   Стару! Прыжками рысьими,
   Лисьими — к Покрову —
 
   Хвостами — не простыла чтоб
   Снедь, вольными людьми:
   Иванищу Васильичу
   Край, Строгановыми
 
   Как на ладони поданный.
   Ломоть про день-про чёрн
   Как молодицы пó воду —
   Молодчики — по корм.
 
   В такой-то — «шкуру сдергивай»
   Обход — «свою, д…мак!»
   Самопервейшим жерновом
   Ко дну пошел Ермак.
 
   Прощай, домоводство!
   Прощай, борода!
   Прощай, воеводство!
   Петрова гнезда
 
   Препестрого пуха,
   Превострых когтей
   В немецком треухе —
   Гагарин Матвей.
 
   Орел-губернатор!
   Тот самый орел,
   От города на три
   Верстищи Тобол
 
   Отведший и в высшей
   Коллегии птиц
   За взятки повисший
   Петровой Юстиц-
   Коллегии против.
 
   Дырявый армяк.
   Взгляд — смертушки просит.
   — Кто? — Федька-Варнак.
 
   Лежу на соломе,
   Царей не корю.
   — Не ты ли Соймонов,
   Жизнь спасший царю?
 
   (С ноздрею-то рваной?)
   — Досказывать, что ль?
   И сосланный Анной
   Вываривать соль
 
   В Охотске.
        — В карету!
   Вина прощена.
   Ноздря — хоть не эта —
   А приращена.
 
   И каждый овраг
   Про то песенку пел:
   Как Федька-Варнак
   Губернатором сел
   Тобольским.
 
        Потомства
   Свет. Ясен-Фенист!
   Сибирское солнце —
   Чичерин Денис.
 
   В границах несведущ.
   Как солнце и дождь
   Дававший на немощь,
   Дававший на мощь.
 
   Речь русскую «нате»-
   Внедривший-словцом,
   В раскрытом халате,
   С открытым лицом,
 
   С раскрытою горстью
   — В морозной соли —
   Меж Князем Обдорским
   И Ханом-Вали.
 
   …Зато уж и крепко
   Любила тебя
   Та степушка, степка
   Та, степь-Бараба,
 
   Которую — версты
   Строптивых кобыл! —
   Ты, ровно бы горстью
   Соля, — заселил.
 
   — Сей, дяденька, ржицу!
   Тки, девонька, холст!
   В тайжище — в травище
   — Ужу не проползть —
 
   В уремах, в урманах
   — Козе не пролезть —
   Денису Иванычу
   Вечная честь.
 
   Так, каждой хатенкой
   Равнявшей большак,
   Сибирский Потемкин
   С Таврическим в шаг
   Шел.
 
   Да не споткнись шагаючи
   О Государства давешний
   Столп, то бишь обесчещенный
   Меньшикова-Светлейшего
   — В красках — досель не умерли! —
   Tруп, ледяную мумию
   Тундры — останки мерзлые
   Меньшикова в Березове.
 
   (Без Саардамским плотником
   Данной, злорадством отнятой
   Шпаги — в ножнах не нашивал! —
   Только всего-то навсего —
   Тундра, морошка мражена…
   Tак не попри ж, миражными
   Залюбовавшись далями,
   Первого государева
   Друга…)
 
   Где только вьюга шастает,
   Кто б меня приласкал,
   Седу? Тобольск, Град-Царствующ
   Сибирь, чем был — чем стал!
 
   Как еще вживе числятся-то,
   Мертвых окромя,
   Tвои двадцать три тысячи
   Душ, с двадцатью тремя
 
   Церквами — где воровано,
   Tам молено, казак! —
   С здоровыми дворовыми,
   Лающими на кряк
 
   Кареты предводительской
   В глиняной борозде.
   С единственной кондитерской
   — Без вывески — в избе…
 
   Не затяни ошибкою:
   «Гроб ты мой, гроб соснов!»
   С дощатою обшивкою
   Стен, досками мостков
 
   И мостовых… И вся-то спит
   Мощь… Тёс — тулуп — сугроб…
   Тобольск, Тобольск, дощатый скит!
   Тобольск, дощатый гроб!
 
   Медон, 1930