Лунный свет классиками расчертил коридор. В сонной тишине одиноко шлепали маленькие неуверенные ножки.
   Я сощурился - очки, естественно, остались на столе возле компьютера. Так и есть: едва ли не годовалый карапуз целеустремленно вышагивает к лифтам - смешно покачивается круглая памперсная попка. Ксюха моя совсем недавно так же переваливалась, топая по комнатам.
   Однако, ситуация! Из какой же это палаты пациентишка сбежал? Мамаша, значит, дрыхнет без задних ног, а он...
   Я машинально дернулся к сестринскому посту, но там только забытый пузырек тускло отсвечивал стеклянным боком. Сестрички со шприцами и градусниками забегают часа через два, не раньше. Ну и что я буду делать с вундеркиндом-путешественником?
   А эпизод забавный, надо будет вставить в рассказ. Посмеиваясь над писательской привычкой облекать все происходящее в слова, я припустил за бутузом. Поймал человечка в охапку, поднял дрыгающего ножками в воздух.
   – Ты куда это собрался, а?
   Малыш успокоился, расслабленно обвис и окинул меня неожиданно оценивающим взглядом исподлобья, словно и не годовалая кроха, а, по меньшей мере, циничный подросток. Лунный свет иногда играет странные шутки с близоруким взглядом.
   – Пойдем-ка домой, пока тебя не потеряли, - успокаивающе забормотал я. - Сейчас найдем твою маму...
   А двери палат, вроде, закрыты все. И откуда его принесло, спрашивается? Все-таки надо будить сестричек.
   – Дядь, - неожиданно пискнул карапуз. Я опустил глаза. На круглощеком личике играла ехидная усмешечка.
   – Дядь, фокус хотис?
   Я даже удивиться не успел. Раздался негромкий щелчок...
 
   Очередь уходила в бесконечность. И я угнездился меж двух затянутых в белое фигур, словно всю жизнь только здесь и стоял, уткнувшись взглядом в монументальную спину. Спина венчалась коротко стриженным слегка расплывчатым затылком.
   Я привычно потянулся к лицу и ткнул пальцем в голую переносицу. Угораздило же не взять очки...
   И тут меня как током передернуло. Господи, где же это я?
   Последнее, что помнилось: больничный коридор, годовалый карапуз на руках, и даже мгновенная растерянность вспомнилась: "Дядь, фокус хотис?"
   Ничего себе шуточки!
   Я беспомощно огляделся. Бесконечный червяк очереди, вокруг бело, как в больничном коридоре, и народ весь в белом, да и на мне такая же хламида надета. И что тут подумать?
   Воображение мое - враг мой. Мгновенно представилось: валяюсь сейчас на холодном линолеуме, возле хнычет малыш, а душа мается перед вратами... ну, рая, наверно, раз колер такой. Не то, чтоб считаю себя достойным, но кто может похвастаться, что знает принципы загробного распределения.
   Загробного?!
   Испуганно екнуло: а Ксюха?
   Бедный мой ребенок, что же это получается? Жена приезжает только через неделю, а я... Живо представилась суматоха вокруг трупа, суета медсестер, врачиха, прячущая глаза на вопрос несчастного потерянного воробышка, где же папа...
   Нет уж, так дело не пойдет. Рановато мне в рай, знаете ли.
   Я задергался, выбираясь из очереди. Воздух сопротивлялся вязкой кашей, я влип в него, как муха в сироп, и даже попытки оттолкнуться от широкой спины впереди стоящего ничего не дали. Люди (или души?) на мои поползновения не реагировали, словно манекены окружали меня.
   Я разозлился всерьез, бросился на невидимую стену всей яростью и адреналиновая волна свернула пространство в американскую горку. Миг подступившей тошноты, и я обнаружил себя в обычном офисном кабинетике, разве что и здесь преобладал режущий глаза белый цвет. "Бюро пропусков в Эдем", - подумалось с неуместной веселостью.
   Симпатичная девушка оторвалась от компьютера и строго глянула мне в лицо. Несмотря на размытость, казалось, что глаза у нее синие. Я прищурился на бейджик: "Аналита, оператор воплощения".
   Ангелица, наверное. А воплощение - это про переселение душ, что ли? Я слегка запаниковал, но память услужливо подбросила вычитанное когда-то: люди возвращались из клинической смерти, если у них оставались неоконченные дела.
   – Прошу прощения. Тут у вас, вероятно, ошибка произошла... - сбивчиво начал я. - Одним словом, мне срочно нужно обратно. У меня там книга не дописана и дочка маленькая... ну и дерево, там, не посадил, дом не построил...
   Я даже хихикнул, чувствуя себя полным идиотом. Девушка, впрочем, ни капли удивления не выказала.
   – Ваш ментокод?
   – Извините?
   – Ваш ментокод.
   Это звучало как "ваш пропуск". Я недоумевающе застыл. Аналита досадливо выудила из стола и направила на меня белый прибор вроде того, что используются в магазинных кассах. Машинка с готовностью пискнула, в то же мгновение операторша подпрыгнула на стуле и взвизгнула совсем не ангельски:
   – Вы иновременец!
   Я ничего сообразить не успел, а возле стола невесть откуда нарисовался высокий, прямой, как фонарный столб, парень с резкими чертами лица. Приглушенно забормотала Аналита, испуганно косясь в мою сторону, будто у меня нос на лбу обнаружился или еще чего похуже.
   Этот тип мгновенно просек ситуацию и навис надо мной эдаким грозным начальником. Перед глазами маячила табличка: "Владимир, старший транслятор".
   Транслятор, блин. Еще не легче.
   – Ваше имя? - проскрипел он холодно.
   – Ярослав Федоров.
   – Время жизни?
   Это подтверждало мои худшие опасения.
   – Позвольте, значит, я все же умер?
   Узкие глаза "транслятора" уставились на меня с изумлением.
   – С чего вы взяли? Меня просто интересует эпоха, из которой вы проникли в сферу гиперсознания.
   Я молча недоумевал. А может, просто сплю? Бывают такие связные сны, во время которых продолжаешь сочинять. Причем бред выдумывается полнейший, как выясняется утром.
   Мой собеседник тем временем материализовал прямо в воздухе компьютерную мышь и принялся елозить ей на весу, поглядывая в монитор. Просто спецэффекты из низкобюджетного фильма!
   – Ага, - удовлетворенно хмыкнул он. - 2003 год. Цель проникновения?
   – Куда?
   – В сферу гиперсознания.
   Во мне, наконец, прорвалось раздражение.
   – Видите ли, - едва сдерживаясь, начал я, - давайте, во-первых, уточним: никуда я не проникал. Я в настоящий момент нахожусь в больнице с дочерью: ей 4 года, у нее воспаление легких, жена в командировке, ну вот и...
 
   ...Под утро Ксюха завозилась и снова надолго раскашлялась. Я плюхнул в раковину пакетик сока - разогреть под горячей струей. Комната плыла в оранжево-неоновом зареве уличной рекламы, и в этом свете Ксюхино осунувшееся личико выглядело особенно несчастным.
   Малышка присосалась к пакетику, а я бездумно уставился на щербатую фару луны. Спать расхотелось, уютный экран ноутбука казался все более заманчивым.
   – А тебя вчера Светкина мама назвала "кормящий пап", - поябедничала Ксюха. Я усмехнулся:
   – Они просто завидуют. Все в больнице с мамами, а ты одна с папой.
   – Ага, - согласился мой покладистый ребенок.
   Я подоткнул одеяло.
   – Спи, воробей.
   – Только не оставляй включенным компьютер - "маминым" голосом напомнила она и через секунду уже сонно засопела, а я перебрался за стол.
   Работа, однако, не шла: квадратные буковки выстраивались в глупую и пошлую банальщину. Промаявшись с полчаса, я оставил агонизирующий текст светиться на экране и отправился прогуляться до туалета.
   Ну а на выходе заметил чересчур серьезного малыша, в одиночестве ковыляющего по коридору...
 
   – Пиратский транслятор, - констатировала Аналита. - Нелегал. Последний был два года назад.
   – Угу. Кому-то очень не терпелось.
   – Послушайте, - почти взмолился я. - Я могу узнать, что собственно происходит?
   – Безусловно, - Владимир резво защелкал мышью. - Вы, уважаемый, попали в ту зону сферы гиперсознания, которая относится к межвременному туризму...
   – Минутку. Сфера гиперсознания - это?..
   – Это, скажем, область, в которой находится нематериальная составляющая вашей личности, когда освобождается от физической.
   Ого, а я, кажется, был прав.
   – Душа, что ли?
   – Не только. Еще разум, эмоциональная... словом, для вас эти тонкости интереса не представляют. Что же касается межвременного туризма, то он связан с трансляцией сознания между физическими телами. Только у фирмы для этих нужд используется набор синтетических тел, а нелегал занял ваше натуральное.
   – То есть ребенок - это и был нелегал?
   – Ну да, он прыгнул в первое попавшееся тело, а потом выбрал более подходящее и перебрался в него.
   Я был готов ему поверить. Но тогда что же получается: возле Ксеньки сейчас бродит неизвестно кто, выглядящий, как я?
   – Немедленно верните меня назад! - потребовал я. Владимир глянул с неодобрением.
   – Пытаемся.
   И тут же испарился, не иначе, чтобы скрыться от моей назойливости.
   – Засечь нелегала - целая история, - примиряюще пояснила синеглазая девушка. - Пожалуйста, наберитесь терпения.
   Я попытался. Получалось плохо.
   – Извините, - с запинкой обратился я к операторше, - может быть, вы пока расскажете мне об этих нелегалах?
   Аналита легко улыбнулась. Даже без очков я видел, что она совсем молоденькая, и достучаться до нее просто, не то что до сухаря Владимира. Впрочем, кто сказал, что "нематериальная составляющая" соответствует физической внешности?
   – Ну, это примерно как у вас сесть на самолет без... билета, правильно? При помощи обычного транслятора - прибора для переброски сознания - нельзя переместиться в "занятое" тело. Нелегал же - это человек с пиратским разблокированным транслятором. В его силах занять практически любое тело, выдавив предыдущего владельца в сферу гиперсознания. Что в вашем случае и произошло.
   – Он что же, будет вместо меня? Жить?
   – Вряд ли рискнет. Внешность у него, конечно, будет ваша, но человек-то другой. Занимать чужое тело вообще неудобно: оно ведь не приспособлено для обмена, приходится привыкать к чужим рефлексам.
   – Тогда зачем?
   Аналита заметно погрустнела.
   – Вот в этом и суть. Кому-то нужно было попасть в ваше время в определенный момент. А у нас, к сожалению, пробка...
   "Пробка душ"? Забавно. Я привычно принялся нанизывать на эту идею сюжетец, но тут же опомнился.
   – А разве остальным не позарез?
   – Все зависит от цели, - серьезно пояснила Аналита. - Очередь, которую вы видели, состоит из фантомов. Сам клиент вызывается к моменту переброски прямо из физического тела, и независимо от срока путешествия, не теряет ни секунды относительного времени - он просто возвращается в то же мгновение. Это если он законопослушный клиент. Если же человек стремится отбыть немедленно, значит цели у него, скорее всего, недобрые. Скажем, нелегал собирается провезти в иное время не существовавший там предмет.
   – Как же провезти, если без тела? - озадаченно спросил я.
   – Запросто. В смысле, есть способы. Представляете, что будет, если забросить к вам ментоизлучатель. Это же любому можно внушить ограбить банк или президента застрелить - ни защиты, ни способов обнаружения не существует!
   Я похолодел от внезапной догадки:
   – Или внушить пилоту направить самолет на небоскреб?
   Аналита запнулась. Метнула в меня подозрительный взгляд, так что неуютность разлилась в воздухе. Не понял, я угадал, что ли?
   – Вы... кем работаете? - поинтересовалась она, неуклюже переводя разговор.
   – Писатель-фантаст, - почему-то смущенно отрекомендовался я.
   – Забавно. Погодите, Ярослав Федоров? Мы же... - она осеклась.
   – Что?
   – Да нет, ничего особенного, - и продолжила с преувеличенным оживлением. - Еще нелегал может всерьез попытаться изменить текущую ветвь...
   – Настоящее?
   – Настоящее изменить нельзя. Можно перескочить на другую ветку событийности, реализовать иной ее вариант. Теоретически это можно просчитать, но на практике приходится учитывать слишком много факторов - такое целым институтам порой не под силу. Конечно, волна изменений довольно быстро спадает во времени, однако многое для оператора успевает оказаться другим. Хочет человек, например, стать известным артистом, а в довесок получает жену-инвалида.
   Вот этот аспект происходящего заинтересовал меня всерьез. Я даже, каюсь, забыл о Ксюшке и уже готовился задать тысячу вопросов, но именно в эту минуту перед нами снова возник Владимир.
   – Уже нашли? - обрадовался я.
   – Нет, - медленно ответил он и странно посмотрел на меня. - Видите ли, нам бы очень помогла ваша помощь...
   А помощь требовалась самая фантастическая. Душа, как ее не называй, в здешнем безвременье остается связанной с собственным бывшим телом, словно на него маячок настроен. Значит проще всего отправить эту душу саму гоняться за бывшим пристанищем.
   – Вам нужно только переместиться поближе к вашему телу, - объяснил Владимир, - и тут же вызвать группу перехвата. Ваша безопасность гарантируется, все будет под контролем оператора.
   Он явно темнил, но возможность действовать выглядела много привлекательней ожидания в белой пустоте. Я обрадованно согласился, проигнорировав тревогу на лице синеглазой Аналиты.
   – Ну, как там у вас говорят? На старт, внимание...
   Раздался щелчок.
 
   С ветки взлетела черная птица, уронив мне за шиворот мокрый снежный комок. Ледяные ручейки поползли по спине, убеждая в реальности окружающего.
   Негустой лес, ни единой тропинки. Среди старых деревьев тянется грязно-зеленый забор: то ли лесопилка, то ли чья-то заброшенная дачка. Неплохое место для переброски.
   Я опустил глаза, разглядывая доставшуюся на халяву оболочку. Тело было - высший сорт: сильное, гибкое, без малейших признаков пивного животика. И вижу лучше, чем в очках. Кайф!
   Осваиваясь, я пробежался, поприседал, отжался пару раз от мокрого пенька - и никакой одышки. Организм слушался безупречно, даже на миг жалко стало гоняться за старым.
   На радостях попытался сделать стойку на руках, но тут уж, видимо, одних рефлексов маловато, а умения не хватило. Кое-как отряхнувшись, вдавил языком круглый выступ на нёбе и отчетливо подумал: "На место прибыл. Отправляюсь вдогонку за нелегалом".
   "И без геройства" - отозвался в голове Владимир - "Найти и вызвать группу".
   Механизм включения переброски предполагал крайне нелепую позу, наверное, чтобы случайно не сработал. Я полуприсел со сведенными коленками и поднял два кукиша к вискам. И хохотнул, представив такого чудика на людной улице.
   Щелчок.
 
   Я узнал себя тотчас же. Этот балбес так и разгуливал посреди декабря в клетчатой рубашке, шлепая в слякоти кроссовками. Тут бы и вызвать "группу захвата", но я материализовался прямо посреди проезжей части, и в растерянности смотрел, как голосует на обочине нелегал. Преодолеть эти несколько метров сквозь сплошной поток машин не было возможности совершенно, и я бестолково топтался в рыхлой грязной каше.
   Между тем мое тело лихо тормознуло частника в заляпанном по самую крышу жигуле и влезло внутрь. Это за мои, между прочим, деньги! Машина, чихая, влилась в поток и растворилась в нем, унося меня от меня.
   Я задергался.
   "Э... это Федоров. Ваш нелегал сел в машину. Я..."
   "Номер не заметили?" - бесстрастно осведомился голос "с того света".
   Стыдно признаться, но я даже на модель не обратил внимания. Запомнил, что красные старые "жигули", но таких на шоссе - каждая пятая. Правильно оценив мое растерянное молчание, оператор посоветовал:
   "Выждите минут пятнадцать и повторите перемещение".
   Я побрел вдоль разграничительной полосы, разъезжаясь в грязном снегу. Меня беззлобно материли из заляпанных окон, пару раз мстительно обдали грязью. Утешало, что тело казенное, и одежду, соответственно, тоже не мне стирать.
   Выждав для верности минут двадцать с копейками, я раскорячился в позе перехода. Сзади при виде эффектных кукишей вдарили по тормозам, и я исчез, сопровождаемый истошным визгом шин на мокром асфальте.
   Щелчок.
 
   ...И я едва успел зацепиться за обледенелые перила моста. Снаружи! Идиоты, кто делает подобные механизмы!
   Внизу метрах в десяти - мало не покажется - тянулись рельсы. Я в панике глянул вверх и наткнулся на собственное обалделое лицо, еще удивиться успел, каким придурком выгляжу в испуге. А потом левая рука сорвалась, и земля качнулась навстречу.
   Он бросился тянуть меня за куртку. Сил у моего тела явно не доставало, но общими стараниями, пыхтя и нелепо брыкаясь, через ограждение я перевалился. Сполз прямо на землю, мокрый как мышь. По щекам ползли струйки - то ли пот, то ли слезы недавнего потрясения.
   Тут бы нелегалу и слинять от назойливого преследователя, но он топтался рядом и, кося взглядом побитой собаки, пинал обледеневший столб.
   – Вы за мной, да? - хмуро осведомился он, верно истолковав мое появление из воздуха.
   – Я за своим телом, - пробулькал я задавленно. Тьфу, а ведь готовился произнести эту фразу тоном завзятого супермена.
   Он сделался совсем виноватым.
   – А-а, это ты... Ну, мужик, ну чего ты сразу, а? Отдам я тебе тело, ну правда же. На кой оно мне сдалось! Мне вот только до метро "Киевская", а там сразу и отдам.
   Я слегка продышался.
   – Зачем?
   Он похлопал себя... меня по карманам.
 
   – Не курю, - ехидно заметил я. Нелегал вздохнул.
   – Да я, в общем, курсовую завалил. Ну, завалю то есть.
   – А я тут при чем?
   Он снова вздохнул.
   – Ты ни при чем... - он принялся объяснять. - Курсовая по фантастике XXI-ого века. Я по Федоровским "Теням города" взялся писать, только книжку... ну не нашел я ее сразу, а потом времени не было читать... В общем, откопал статью какого-то критика, а там про гибель Язека... Ну я и написал "Принципиальный смысл и темпоральное обоснование гибели Язека в романе..." Красиво так получилось...
   Я поднялся. Дело принимало чрезвычайно интересный оборот.
   – И чего?
   – Да не умер он, оказалось, Язек этот! Он воскрес там, что ли... или еще какая-то ерунда вышла. А критик, урод, так распинался!
   Мы помолчали.
   – Мне теперь вылет светит, - трагически закончил нелегал. - Жабень сказал: не сдашь с первого раза, тогда все.
   – Ты в каком институте учишься? - поинтересовался я. - В литературном?
   – Не, в футурологическом.
   – Хм, и у вас там изучают Федорова? Как его зовут-то?
   – Ярослав, вроде. Точно - Ярослав Федоров, московский фантаст первой половины XXI-ого века... ну и все такое.
   Вот тебе и пересекся с будущим. Я, между прочим, именно "Тени города" в больнице набрасываю. Правда, Язека ни убивать, ни тем более воскрешать не собирался, но надо будет подумать: интересный выверт сюжета получится. Правда, в этом случае надо эпизод со "скорой помощью" переписать...
   – Он его сначала на самом деле убил, Язека этого, - продолжал бубнить студент, - а тут у него дочка умерла, ну он его и воскресил от переживаний...
   Сердце замерло.
   У него дочка. Умерла.
   Мир потерял цвет.
   Я сгреб свое тело за грудки и затряс. Голова безвольно замоталась на будто тряпичной шее. С черно-белого лица выпучились мои глаза.
   – Мужик, - перепуганно залепетал он, - ну, ты чего... ну ты вообще...
   Я швырнул его спиной об перила. Нелегал так и застыл, согнувшись. Не хватало воздуха, но я никак не мог поймать замок молнии скрюченными пальцами.
   – Я - Ярослав Федоров.
   – Бли-ин...
   Я забегал вокруг, оскальзываясь на раскисшем льду.
   – Когда у него умерла дочь?! - не мог я выговорить "у меня".
   – Се... сегодня.
   Ледяной поручень обжигал руки. Небо придвинулось к самому лицу. И глянули с него круглые Ксюшкины глаза: "Пап, возьми на ручки".
   Невесомая, тепленько прижавшаяся ко мне кроха. Смешной хохолок на макушке щекочет лицо...
   Нелегал с безумным взглядом дергал меня за куртку.
   – Ты... вы погодите. Ну, я же для этого и... ну, в смысле, я из-за курсовой, но оно же все связано!
   Он отчаянно тянул меня куда-то, лихорадочно объясняя:
   – Я все просчитал: минимальное необходимое воздействие. Он же... в смысле, вы потому Язека и воскрешали... ну, а если дочка останется жива, то Язек помрет, и тогда выйдет, что я все правильно написал.
   – Что надо делать?!!
   – Ну, я же и говорю: надо доехать до "Киевской" и в киоске скупить все номера газеты... этой... ну, я ведь даже записывал...
   – Зачем?
   Мы уже бежали по обледенелому тротуару.
   – Ну, это же минимальное необходимое воздействие. О, вспомнил: "Спорт-экспресс"! Дальше пойдет волна изменений, и мы перескочим на другую ветку событийности. А там ваша дочка жива.
   Он поскользнулся, с трудом удержал равновесие и закончил:
   – А я курсовую не завалю.
   Я потрясенно покосился на нелегала. Ну надо же, студент, мать его! Чтобы сдать курсовую, готов изменить собственное прошлое.
   И даже воскресить Ксюшку.
   Обгоняя его, я нырнул в теплый воздух подземки. Про группу захвата уже и не вспоминалось.
   Поезд остановился в тоннеле. Подстегиваемые адреналином, мчались секунды. Я до боли стискивал кулаки, пытаясь задержать убегающее время.
   – Во сколько?..
   Он понял. Виновато посопел.
   – Откуда ж я знаю. Про это, наверное, и в учебнике не писали.
   Наверное. И учебник он, конечно, сначала не нашел, а потом времени не было. У меня тоже нет времени, черт, да когда же он тронется!
   Едва не сшибая прохожих, мы вылетели на шумную грязную площадь.
   – Куда?
   – Здесь, за углом должен быть.
   Ледяные брызги из-под ног. Облезлая шавка подняла морду из мусорного ящика, истерически затявкала вслед.
   И неработающий киоск. Пустые белые полки равнодушно уставились на нас сквозь стекло.
   – Как же так... - потерянно бормотал студент, топчась в слякоти, - я же проверял... Он же должен работать!
   – Ты как считал свое воздействие?! - руки тряслись, я никак не мог попасть в карман.
   – Ну, программка у меня такая - Темпоратор Про... Блин, да не может такого быть!
   В карманах пусто. Почему они не дают туристам денег?
   – У тебя в правом кармане три сотни. Давай сюда!
   Я бросился на дорогу прямо перед несущимися автомобилями, бешено размахивая руками.
   – В больницу!
   Я должен был обмануть время.
   Машина вырулила на шоссе и... встала в мертвом потоке. Водитель вильнул было к обочине, но и там особо умные выстроились бесконечной змеей. Пробка - с нее все началось, и к ней же пришло.
   Я ткнулся лбом в холодное стекло. Господи, но Ксюху-то за что? Неужели из-за идиотского романа, который будут изучать лоботрясы в институте? Из-за сомнительного удовольствия красоваться собственной рожей в учебнике? Да пропади оно все!
   Я выскочил из автомобиля, помчался вдоль бесконечной вереницы машин, разбрызгивая лужи, слыша лишь, как басовой струной гудит в ушах кровь. За спиной пыхтел в моем теле студент. Казалось, вот сейчас время спрессуется в пространство, и я заслоню, уберегу Ксюшку от всех напастей...
   Скользкая выбоина подвернулась под ногу, грязный бампер с хрустом врезался в лицо. Но только услышав знакомый щелчок, я понял, что не успеваю - ничего...
 
   Это преступная самодеятельность, - сердито выговаривал грузный человек в белом, чье лицо привычно расплывалось в тумане. Мой старый знакомый Владимир вид имел понурый и виноватый.
   Почему-то было не пошевелиться.
   – Я допускаю, что имело место совпадение. Но вы-то как могли отправить непрофессионала, иновременца, без подготовки? - человек бросил на меня осуждающий взгляд. - Да займитесь же им кто-нибудь!
   Меня стремительно дернуло и остановило перед синеглазой Аналитой.
   – Я сейчас все подготовлю, и мы вернем вас в ваше тело, - с профессиональной суховатостью сообщила она. Потом стрельнула в сторону глазами и тихой скороговоркой добавила. - Не переживайте, ваша дочка оказалась жива.
   Я в смятении уставился на нее.
   – А чего, вы думаете, начальник бушует? - хихикнув, шепнула она. - Вы перепрыгнули на другую ветвь событийности, когда этот олух раскрыл ваше будущее. Это же одно из самых мощных воздействий.
   Я вцепился в ее руку. Душа или не душа, а на ощупь та казалась вполне материальной.
   – Вы точно знаете?
   – Про вашу дочку? - Она помедлила. - Вообще-то, по инструкции не положено рассказывать... но она будет жить долго. Долго-долго. Вот про вас ничего рассказывать не буду.
   – И не надо, - легко согласился я. Внутри звенела пустота. Вместо радости пришла теплая легкость. Я глянул на руки: все еще трясутся.
   – Значит, студент своего добился? - я запоздало сообразил, что даже имени его не узнал. Аналита качнула головой.
   – Если бы. На этой ветке он даже в институт не поступил.
   Вот тебе и Темпоратор Про! А впрочем, что мне до него? Подумаешь, раздолбай от футурологии с его бесконечными "ну", без спросу вломившийся в мое тело.
   Изменивший мою судьбу...
   Спасший Ксеньку. Так, невзначай.
   Аналита деловито щелкала клавишами. Интересно, это я воспринимаю местную аппаратуру похожей на компьютер, или они действительно работают с привычной мне техникой?
   – У меня все готово, - предупредил мой синеглазый ангел. - А знаете, вы в учебниках на фотографии такой смешной были. Толстый, лысый...
   Щелчок.
 
   Лунный свет квадратами лежал на полу. Я тихонько отворил дверь в палату.
   – Пап, - взъерошенная головенка Ксеньки поднялась с подушки, - Ты ушел, а компьютер не выключил.
   – Ага, - я улыбался глупо и счастливо. - Больше не буду. Ты спи, воробей.
   Она уютно зарылась в подушку. Я тронул лобик - температура, вроде, спала. Толстая наглая луна пялилась на нас с фонарного столба.
   Я защелкнул ноутбук.
   – Не буду я убивать Язека. И вообще брошу писать этот дурацкий роман, - пообещал я Луне. - Пусть "двойки" получают за чужие книги.