Максим Горький (Алексей Максимович Пешков)
   Самовар
   Было это летней ночью на даче.
   В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:
   Замечаете ли, чайник, что луна
   Чрезвычайно в самовар влюблена?
   Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало - вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.
   Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, - вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:
   На тебя луна
   Смотрит свысока,
   Как на чудака,
   Вот тебе и на!
   Самовар фыркает паром и ворчит:
   Вовсе нет. Мы с ней - соседи,
   Даже несколько родня:
   Оба сделаны из меди!
   Но она - тусклей меня,
   Эта рыжая лунишка,
   Вон на ней какие пятна!
   Ах, какой ты хвастунишка,
   Даже слушать неприятно!
   зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар.
   Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из нее поднос для него.
   Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чай ник, - поет себе во всю мочь:
   Фух, как я горяч!
   Фух, как я могуч!
   Захочу - прыгну, как мяч,
   На луну выше туч!
   А чайник шипит свое:
   Вот извольте говорить
   С эдакой особой.
   Чем зря воду-то варить,
   Ты - прыгни, попробуй!
   Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит-гудит:
   Покиплю еще немножко,
   А когда наскучит мне,
   Сразу выпрыгну в окошко
   И женюся на луне!
   Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:
   Она тебя круглей.
   Зато в ней нет углей,
   отвечает самовар.
   Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:
   Всё пустое, всё пустое!
   Надоели эти двое!
   Да, их болтовня
   Раздражает и меня,
   ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник - так себе: горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное.
   - Ах, - сказал он,
   Всюду - пусто, всюду - сухо,
   В самоваре, на луне.
   Сахарница, поежившись, закричала:
   А в меня залезла муха
   И щекочет стенки мне...
   Ох, ох, я боюсь,
   Что сейчас засмеюсь!
   Это будет странно
   Слышать смех стеклянный...
   невесело сказал сливочник.
   Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:
   Дзинь! Кто это шипит!
   Что за разговоры?
   Даже кит ночью спит,
   А уж полночь скоро!
   Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:
   Ай, люди все ушли
   Спать или шляться,
   А ведь мой самовар
   Может распаяться!
   Как они могли забыть
   Обо мне, тушилке?
   Ну, придется им теперь
   Почесать затылки!
   Тут проснулись чашки и давай дребезжать:
   Мы скромные чашки,
   Нам всё - всё равно!
   Все эти замашки
   Мы знаем давно!
   Нам ни холодно, ни жарко,
   Мы привыкли ко всему!
   Хвастун самоварко,
   И не верим мы ему!
   Заворчал чайник:
   Ф-фу, как горячо,
   Жарко мне отчайно.
   Это не случайно,
   Это чрезвычайно!
   И лопнул!
   А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нем давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё еще храбрился и гудел, глядя на луну:
   Ах, будь она ясней,
   Не прячься она днем,
   Я поделился б с ней
   Водою и огнем!
   Она со мной тогда
   Жила бы не скучая,
   И шел бы дождь всегда
   Из чая!
   Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё еще бормотал:
   А если днем она должна ложиться спать,
   Чтоб по ночам светлей сияло ее донце,
   Я мог бы на себя и днем и ночью взять
   Обязанности солнца!
   И света и тепла земле я больше дам,
   Ведь я его и жарче и моложе!
   Светить и ночь и день ему не по годам,
   А это так легко для медной рожи!
   Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:
   Ах, это очень мило!
   Это очень лестно
   Я бы солнце потушила!
   Ах, как интересно!
   Но тут - крак! - развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил ее, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась-покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:
   Вот смотрите: люди вечно
   Жалуются на судьбу,
   А тушилку позабыли
   Надеть на трубу!
   А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:
   Жил-был самовар,
   Маленький, да пылкий,
   И однажды не прикрыли
   Самовар тушилкой!
   Был в нем сильный жар,
   А воды немного;
   Распаялся самовар,
   Туда ему дорога,
   Туда и до-ро-га-а!