Дверь закусочной Генри отворилась. Вошли двое и сели у стойки.
   — Что для вас? — спросил Джордж.
   — Сам не знаю, — сказал один. — Ты что возьмешь, Эл?
   — Не знаю, — ответил Эл. — Не знаю, что взять.
   На улице уже темнело. За окном зажегся фонарь. Вошедшие просматривали меню. Ник Адамс глядел на них из-за угла стойки. Он там стоял и разговаривал с Джорджем, когда они вошли.
   — Дай мне свиное филе под яблочным соусом и картофельное пюре, — сказал первый.
   — Филе еще не готово.
   — Какого же черта оно стоит в меню?
   — Это из обеда, — пояснил Джордж. — Обеды с шести часов.
   Джордж взглянул на стенные часы над стойкой.
   — А сейчас пять.
   — На часах двадцать минут шестого, — сказал второй.
   — Они спешат на двадцать минут.
   — Черт с ними, с часами, — сказал первый, — Что же у тебя есть?
   — Могу предложить разные сандвичи, — сказал Джордж. — Яичницу с ветчиной, яичницу с салом, печенку с салом, бифштекс.
   — Дай мне куриные крокеты под белым соусом с зеленым горошком и картофельным пюре.
   — Это из обеда.
   — Что ни спросишь — все из обеда. Порядки, нечего сказать.
   — Возьмите яичницу с ветчиной, яичницу с салом, печенку.
   — Давай яичницу с ветчиной, — сказал тот, которого звали Эл. На нем был котелок и наглухо застегнутое черное пальто. Лицо у него было маленькое и бледное, губы плотно сжаты. Он был в перчатках и шелковом кашне.
   — А мне яичницу с салом, — сказал другой. Они были почти одного роста, лицом непохожи, но одеты одинаково, оба в слишком узких пальто. Они сидели, наклонясь вперед, положив локти на стойку.
   — Есть что-нибудь выпить? — спросил Эл.
   — Лимонад, кофе, шипучка.
   — Выпить, я спрашиваю.
   — Только то, что я сказал.
   — Веселый городок, — сказал другой. — Кстати, как он называется?
   — Саммит.
   — Слыхал когда-нибудь, Макс? — спросил Эл.
   — Нет.
   — Что тут делают по вечерам? — спросил Эл.
   — Обедают, — сказал Макс. — Все приходят сюда и едят этот знаменитый обед.
   — Угадали, — сказал Джордж.
   — По-твоему, я угадал? — переспросил Эл.
   — Точно.
   — А ты, я вижу, умница.
   — Точно.
   — Ну и врешь, — сказал Макс. — Ведь он врет, Эл?
   — Балда он, — ответил Эл. Он повернулся к Нику. — Тебя как зовут?
   — Ник Адамс.
   — Тоже умница хоть куда, — сказал Эл. — Верно, Макс?
   — В этом городе все как на подбор, — ответил Макс.
   Джордж подал две тарелки, яичницу с салом и яичницу с ветчиной. Потом он поставил рядом две порции жареного картофеля и захлопнул окошечко в кухню.
   — Вы что заказывали? — спросил он Эла.
   — А ты сам не помнишь?
   — Яичницу с ветчиной.
   — Ну разве не умница? — сказал Макс. Он протянул руку и взял тарелку. Оба ели, не снимая перчаток. Джордж смотрел, как они едят.
   — Ты чего смотришь? — обернулся Макс к Джорджу.
   — Просто так.
   — Да, как же, рассказывай, на меня смотришь.
   Джордж рассмеялся.
   — Нечего смеяться, — сказал ему Макс. — Тебе нечего смеяться, понял?
   — Ладно, пусть будет по-вашему, — сказал Джордж.
   — Слышишь, Эл? Он согласен, пусть будет по-нашему. — Макс взглянул на Эла. — Ловко, да?
   — Голова у него работает, — сказал Эл. Они продолжали есть.
   — Как зовут того, второго? — спросил Эл Макса.
   — Эй, умница, — позвал Макс. — Ну-ка, ступай к своему приятелю за стойку.
   — А в чем дело? — спросил Ник.
   — Да ни в чем.
   — Ну, ну, поворачивайся, — сказал Эл. Ник зашел за стойку.
   — В чем дело? — спросил Джордж.
   — Не твоя забота, — ответил Эл. — Кто у вас там на кухне?
   — Негр.
   — Что еще за негр?
   — Повар.
   — Позови его сюда.
   — А в чем дело?
   — Позови его сюда.
   — Да вы знаете, куда пришли?
   — Не беспокойся, знаем, — сказал тот, которого звали Макс. — Дураки мы, что ли?
   — Тебя послушать, так похоже на то, — сказал Эл. — Чего ты канителишься с этим младенцем? Эй, ты, — сказал он Джорджу. — Позови сюда негра. Живо.
   — А что вам от него нужно?
   — Ничего. Пошевели мозгами, умница. Что нам может быть нужно от негра?
   Джордж открыл окошечко в кухню.
   — Сэм, — позвал он. — Выйди сюда на минутку.
   Кухонная дверь отворилась, и вошел негр.
   — Что случилось? — спросил он.
   Сидевшие у стойки оглядели его.
   — Ладно, черномазый, стань тут, — сказал Эл.
   Повар, теребя фартук, смотрел на незнакомых людей у стойки.
   — Слушаю, сэр, — сказал он.
   Эл слез с табурета.
   — Я пойду на кухню с этими двумя, — сказал он. — Ступай к себе на кухню, черномазый. И ты тоже, умница.
   Пропустив вперед Ника и повара, Эл прошел на кухню. Дверь за ним закрылась. Макс остался у стойки, напротив Джорджа. Он смотрел не на Джорджа, а в длинное зеркало над стойкой. В этом помещении раньше был салун.
   — Ну-с, — сказал Макс, глядя в зеркало. — Что же ты молчишь, умница?
   — Что все это значит?
   — Слышишь, Эл, — крикнул Макс. — Он хочет знать, что все это значит.
   — Что же ты ему не скажешь? — отозвался голос Эла из кухни.
   — Ну, как ты думаешь, что все это значит?
   — Не знаю.
   — А все-таки?
   Разговаривая, Макс все время смотрел в зеркало.
   — Не могу догадаться.
   — Слышишь, Эл, он не может догадаться, что все это значит.
   — Не кричи, я и так слышу, — ответил Эл из кухни. Он поднял окошечко, через которое передавали блюда, и подпер его бутылкой из-под томатного соуса. — Послушай-ка, ты, — обратился он к Джорджу, — подвинься немного вправо. А ты. Макс, немного влево. — Он расставлял их, точно фотограф перед съемкой.
   — Побеседуем, умница, — сказал Макс. — Так как, по-твоему, что мы собираемся сделать?
   Джордж ничего не ответил.
   — Ну, я тебе скажу: мы собираемся убить одного шведа. Знаешь ты длинного шведа, Оле Андресона?
   — Да.
   — Он тут обедает каждый вечер?
   — Иногда обедает.
   — Приходит ровно в шесть?
   — Если вообще приходит.
   — Так. Это нам все известно, — сказал Макс. — Поговорим о чем-нибудь другом. В кино бываешь?
   — Изредка.
   — Тебе бы надо ходить почаще. Кино — это как раз для таких, как ты.
   — За что вы хотите убить Оле Андресона? Что он вам сделал?
   — Пока что ничего не сделал. Он нас в глаза не видал.
   — И увидит только раз в жизни, — добавил Эл из кухни.
   — Так за что же вы хотите убить его? — спросил Джордж.
   — Нас попросил один знакомый. Просто дружеская услуга, понимаешь?
   — Заткнись, — сказал Эл из кухни. — Слишком ты много болтаешь.
   — Должен же я развлекать собеседника. Верно, умница?
   — Много болтаешь, — повторил Эл. — Вот мои тут сами развлекаются. Лежат, связанные, рядышком, как подружки в монастырской школе.
   — А ты был в монастырской школе?
   — Может, и был.
   — В хедере ты был, вот где.
   Джордж взглянул на часы.
   — Если кто войдет, скажешь, что повар ушел, а если это не поможет, пойдешь на кухню и сам что-нибудь сготовишь, понятно? Ты ведь умница.
   — Понятно, — ответил Джордж. — А что вы с нами после сделаете?
   — А это смотря по обстоятельствам, — ответил Макс. — Этого, видишь ли, наперед нельзя сказать.
   Джордж взглянул на часы. Было четверть седьмого. Дверь с улицы открылась. Вошел вагоновожатый.
   — Здорово, Джордж, — сказал он. — Пообедать можно?
   — Сэм ушел, — сказал Джордж. — Будет через полчаса.
   — Ну, я пойду еще куда-нибудь, — сказал вагоновожатый.
   Джордж взглянул на часы. Было уже двадцать минут седьмого.
   — Вот молодец, — сказал Макс. — Одно слово — умница.
   — Он знал, что я ему голову прострелю, — сказал Эл из кухни.
   — Нет, — сказал Макс, — это не потому. Он славный малый. Он мне нравится.
   Без пяти семь Джордж сказал:
   — Он не придет.
   За это время в закусочную заходили еще двое. Один спросил сандвич "на вынос", и Джордж пошел на кухню поджарить для сандвича яичницу с салом. В кухне он увидел Эла; сдвинув котелок на затылок, тот сидел на табурете перед окошечком, положив на подоконник ствол обреза. Ник и повар лежали в углу, связанные спина к спине. Рты у обоих были заткнуты полотенцами. Джордж приготовил сандвич, завернул в пергаментную бумагу, положил в пакет и вынес из кухни. Посетитель заплатил и ушел.
   — Ну как же не умница — ведь все умеет, — сказал Макс. — И стряпать, и все, что угодно. Хозяйственный будет муженек у твоей жены.
   — Может быть, — сказал Джордж. — А ваш приятель Оле Андресон не придет.
   — Дадим ему еще десять минут, — сказал Макс.
   Макс поглядывал то в зеркало, то на часы. Стрелки показали семь часов, потом пять минут восьмого.
   — Пойдем, Эл, — сказал Макс, — нечего нам ждать. Он уже не придет.
   — Дадим ему еще пять минут, — ответил Эл из кухни.
   За эти пять минут вошел еще один посетитель, и Джордж сказал ему, что повар заболел.
   — Какого же черта вы не наймете другого? — сказал вошедший. — Закусочная это или нет? — Он вышел.
   — Идем, Эл, — сказал Макс.
   — А как быть с этими двумя и негром?
   — Ничего, пусть их.
   — Ты думаешь — ничего?
   — Ну конечно. Тут больше нечего делать.
   — Не нравится мне это, — сказал Эл. — Нечистая работа. И ты наболтал много лишнего.
   — А, пустяки, — сказал Макс. — Надо же хоть немного поразвлечься.
   — Все-таки ты слишком много наболтал, — сказал Эл. Он вышел из кухни. Обрез слегка оттопыривал на боку его узкое пальто. Он одернул полу затянутыми в перчатки руками.
   — Ну, прощай, умница, — сказал он Джорджу. — Везет тебе.
   — Что верно, то верно, — сказал Макс. — Тебе бы на скачках играть.
   Они вышли на улицу. Джордж видел в окно, как они прошли мимо фонаря и свернули за угол. В своих черных костюмах и пальто в обтяжку они похожи были на эстрадную пару.
   Джордж пошел на кухню и развязал Ника и повара.
   — Ну, с меня довольно, — сказал Сэм. — С меня довольно.
   Ник встал. Ему еще никогда не затыкали рта полотенцем.
   — Послушай, — сказал он. — Какого черта, в самом деле? — Он старался делать вид, что ему все нипочем.
   — Они хотели убить Оле Андресона, — сказал Джордж. — Застрелить его, когда он придет обедать.
   — Оле Андресона?
   — Да.
   Негр потрогал углы рта большими пальцами.
   — Ушли они? — спросил он.
   — Да, — сказал Джордж. — Ушли.
   — Не нравится мне это, — сказал негр. — Совсем мне это не нравится.
   — Слушай, — сказал Джордж Нику. — Ты бы сходил к Оле Андресону.
   — Ладно.
   — Лучше не впутывайся в это дело, — сказал Сэм. — Лучше держись в сторонке.
   — Если не хочешь, не ходи, — сказал Джордж.
   — Ничего хорошего из этого не выйдет, — сказал Сэм. — Держись в сторонке.
   — Я пойду, — сказал Ник Джорджу. — Где он живет?
   Повар отвернулся.
   — Толкуй с мальчишками, — проворчал он.
   — Он живет в меблированных комнатах Гирш, — ответил Джордж Нику.
   — Ну, я пошел.
   На улице дуговой фонарь светил сквозь голые ветки. Ник пошел вдоль трамвайных путей и у следующего фонаря свернул в переулок. В четвертом доме от угла помещались меблированные комнаты Гирш. Ник поднялся на две ступеньки и надавил кнопку звонка. Дверь открыла женщина.
   — Здесь живет Оле Андресон?
   — Вы к нему?
   — Да, если он дома.
   Вслед за женщиной Ник поднялся по лестнице и прошел в конец длинного коридора. Женщина постучала в дверь.
   — Кто там?
   — Тут вас спрашивают, мистер Андресон, — сказала женщина.
   — Это — Ник Адамс.
   — Войдите.
   Ник толкнул дверь и вошел в комнату. Оле Андресон, одетый, лежал на кровати. Когда-то он был боксерам тяжелого веса, кровать была слишком коротка для него. Под головой у него были две подушки. Он не взглянул на Ника.
   — В чем дело? — спросил он.
   — Я был в закусочной Генри, — сказал Ник. — Пришли двое, связали меня и повара и говорили, что хотят вас убить.
   На словах это выходило глупо. Оле Андресон ничего не ответил.
   — Они выставили нас на кухню, — продолжал Ник. — Они собирались вас застрелить, когда бы придете обедать.
   Оле Андресон глядел в стену и молчал.
   — Джордж послал меня предупредить вас.
   — Все равно тут ничего не поделаешь, — сказал Оле Андресон.
   — Хотите, я вам опишу, какие они?
   — Я не хочу знать, какие они, — сказал Оле Андресон. Он смотрел в стену. — Спасибо, что пришел предупредить.
   — Не стоит.
   Ник все глядел на рослого человека, лежавшего на постели.
   — Может быть, пойти заявить в полицию?
   — Нет, — сказал Оле Андресон. — Это бесполезно.
   — А я не могу помочь чем-нибудь?
   — Нет. Тут ничего не поделаешь.
   — Может быть, это просто шутка?
   — Нет. Это не просто шутка.
   Оле Андресон повернулся на бок.
   — Беда в том, — сказал он, глядя в стену, — что я никак не могу собраться с духом и выйти. Целый день лежу вот так.
   — Вы бы уехали из города.
   — Нет, — сказал Оле Андресон. — Мне надоело бегать от них. — Он все глядел в стену. — Теперь уже ничего не поделаешь.
   — А нельзя это как-нибудь уладить?
   — Нет, теперь уже поздно. — Он говорил все тем же тусклым голосом. — Ничего не поделаешь. Я полежу, а потом соберусь с духом и выйду.
   — Так я пойду обратно, к Джорджу, — сказал Ник.
   — Прощай, — сказал Оле Андресон. Он не смотрел на Ника, — Спасибо, что пришел.
   Ник вышел. Затворяя дверь, он видел Оле Аидресона, лежащего одетым на кровати, лицом к стене.
   — Вот с утра сидит в комнате, — сказала женщина, когда он спустился вниз. — Боюсь, не захворал ли. Я ему говорю: "Мистер Андресон, вы бы пошли прогулялись, день-то какой хороший", — а он упрямится.
   — Он не хочет выходить из дому.
   — Видно, захворал, — сказала женщина. — А жалко, такой славный. Знаете, он ведь был боксером.
   — Знаю.
   — Только по лицу и можно догадаться, — сказала женщина. Они разговаривали, стоя в дверях. — Такой обходительный.
   — Прощайте, миссис Гирш, — сказал Ник.
   — Я не миссис Гирш, — сказала женщина. — Миссис Гирш — это хозяйка. Я только прислуживаю здесь. Меня зовут миссис Белл.
   — Прощайте, миссис Белл, — сказал Ник.
   — Прощайте, — сказала женщина.
   Ник прошел темным переулком до фонаря на углу, потом повернул вдоль трамвайных путей к закусочной. Джордж стоял за стойкой.
   — Видел Оле?
   — Да, — сказал Ник, — Он сидит у себя в комнате и не хочет выходить.
   На голос Ника повар приоткрыл дверь из кухни.
   — И слушать об этом не желаю, — сказал он и захлопнул дверь.
   — Ты ему рассказал?
   — Рассказал, конечно. Да он и сам все знает.
   — А что он думает делать?
   — Ничего.
   — Они его убьют.
   — Наверно, убьют.
   — Должно быть, впутался в какую-нибудь историю в Чикаго.
   — Должно быть, — сказал Ник.
   — Скверное дело.
   — Паршивое дело, — сказал Ник.
   Они помолчали. Джордж достал полотенце и вытер стойку.
   — Что он такое сделал, как ты думаешь?
   — Нарушил какой-нибудь уговор. У них за это убивают.
   — Уеду я из этого города, — сказал Ник.
   — Да, — сказал Джордж. — Хорошо бы отсюда уехать.
   — Из головы не выходит, как он там лежит в комнате и знает, что ему крышка. Даже подумать страшно.
   — А ты не думай, — сказал Джордж.