Этим делом с самого начала занимался Флетчер, но в момент, когда в машину поступил вызов, капитан Леопольд был вместе с ним. Похоже, дело было простым, как бы заранее решенным. Единственного подозреваемого нашли рядом с жертвой — он словно охранял ее. Поскольку день предполагался скучным, Леопольд решил, что прогулка в университет станет приятным развлечением.
   Деревья вдоль реки украсились октябрьскими красками, в парке сжигали кучи опавших листьев — от них поднимались густые клубы дыма, которые иногда застилали дорогу. Несмотря на сезон, небо было солнечным, а погода стояла на удивление теплая. Странный день для нелепого убийства.
   Они свернули в узкую улочку с домами для студентов, ведущую прямо к библиотечной башне.
   — Университет совсем не изменился, — буркнул Леопольд. — Несколько новых домов для студентов и новый стадион.
   — Здесь не случалось ничего серьезного со времени бомбы лет пять назад, — ответил Флетчер. — Но это дело, похоже, без проблем. Парня уже взяли. Он проткнул кинжалом соседа по комнате, а потом остался рядом с трупом, словно ничего не произошло.
   Леопольд промолчал. Они остановились у одного из новых общежитий — импозантном здании из кирпича и цемента, которое, как и остальные, тянулось к небу и было похоже на дома для граждан среднего достатка. Вокруг гудела толпа студентов. Леопольд пристегнул значок и поспешно вошел внутрь здания.
   Комната с видом на реку располагалась на пятом этаже. Точно такая же, как и остальные — удлиненная, безвкусно обставленная с двумя убирающимися кроватями, столами-двойниками, шкафами и огромным панорамным окном напротив двери. Медэксперт уже был на месте и осматривал тело. Он выпрямился, когда вошли Леопольд и Флетчер.
   — Все, мы готовы, его можно забирать. Вы согласны, капитан?
   — Фотографии сделаны? Тогда нормально. Флетчер посмотрите, быть может, что-нибудь найдете. Как его убили, доктор?
   — Два ножевых удара. Я, конечно, произведу вскрытие, но сомнений практически нет.
   — Когда умер?
   — Скажем, сутки назад.
   Флетчер задавал вопросы и заносил ответы в книжечку.
   — Ребята попортили картину, шеф. Погибшего звали Ральф Роллингс, студент второго курса. Его сосед по комнате Том МакБерн признался, что просидел здесь двадцать часов, пока его не обнаружили. Он в соседней комнате.
   Леопольд кивнул и прошел к задержанному. Том МакБерн был высок, худощав, темноволос, с тонкими чертами лица, немного мрачный, но не лишенный юношеского обаяния.
   — Ему сообщили о его правах, — спросил Леопольд у полицейского.
   — Да, сэр.
   Лепольд сел на кровать напротив МакБерна.
   — Что можете сказать, малыш?
   Юноша поднял бездонные карие глаза и открыто глянул на Леопольда.
   — Ничего, сэр. Полагаю, мне нужен адвокат.
   — Ваше право, конечно. Вы не хотите сделать заявление, как умер ваш товарищ, и почему вы оставались рядом с ним несколько часов, не заявив о его гибели?
   — Нет, сэр.
   Он отвернулся и уставился в окно.
   — Вы понимаете, что вас придется задержать в качестве подозреваемого, и вам скоро предъявят обвинение в убийстве.
   Парень промолчал. Леопольд не стал настаивать, оставил его под охраной полицейского и вышел. Тело уже накрыли — оно лежало на носилках, готовое к выносу.
   — Не хочет говорить. Просит адвоката. Что у нас?
   Сержант Флетчер пожал плечами.
   — Все, что нам нужно, так это мотив. Похоже, им нравилась одна и та же девушка или что-то в этом роде.
   — Узнайте, — приказал Леопольд отправился поговорить с юношей из соседней комнаты, который первым обнаружил драму. Его звали Билл Смит — красивый блондин, сложенный, как истинный атлет.
   — Расскажите нам все, Билл, — попросил Леопольд.
   — Да тут нечего рассказывать. Я познакомился с Ральфом и Томом на первом курсе, но мы не сошлись. Они всегда были вместе, как бы отдельно ото всех. В этом году мне выделили комнату по соседству с ними, но дверь между нашими комнатами была постоянно заперта. Вчера никто из них не явился на лекции. Когда я во второй половине дня вернулся к себе, то постучал в их дверь и спросил, все ли в порядке. Том крикнул, что они вляпались. Но дверь открывать не хотел. Я ушел к себе и забыл об этом. Утром постучал вновь, чтобы справиться, как у них дела. И голос Тома показался мне очень… очень странным.
   — А где был все это время ваш сосед по комнате?
   — Его не было. У него умер отец, и он уехал на похороны.
   Смит явно нервничал, его руки машинально рвали листок бумаги. Леопольд предложил ему сигарету, и он схватил ее.
   — Ну, когда он отказался открыть дверь, я по-настоящему забеспокоился и сказал ему, что пойду за помощью. Тогда он открыл, и я увидел Ральфа на кровати. Он был в крови… и мертв.
   Леопольд кивнул и отошел к окну. Отсюда он видел ряды деревьев, которые в свете октябрьского солнца отливали золотом, янтарем и пурпуром.
   — А накануне вы ничего не слышали? К примеру, голосов, ссоры?
   — Нет. Ничего. Совершенно ничего.
   — А в прошлом у них не возникало разногласий по каким-либо вопросам?
   — Насколько мне известно, нет. Если бы они не ладили между собой, зачем стали бы просить ту же комнату, что и в прошлый год.
   — А что с девочками? — спросил Леопольд.
   — Иногда они встречались с ними.
   — У них не было одной и той же? Той, которая нравилась обоим?
   — Нет, — Билл Смит чуть задержался с ответом.
   — Уверены?
   — Я же сказал, что не очень хорошо их знаю.
   — Билл, речь идет об убийстве. Не о стычке на балу или о чем-то похожем.
   — Том убил его. Чего еще надо?
   — Как ее зовут, Билл?
   Юноша затушил сигарету и отвернулся. Поколебался, потом неохотно процедил:
   — Стелла Бантинг. Третьекурсница.
   — К кому из них она была неравнодушна?
   — Не знаю. Она встречалась с обоими. Вроде бывала с Ральфом в прошлом году под Рождество, но последнее время я видел ее с Томом.
   — Она старше их?
   — Нет. Всем по двадцать. Просто она поступила раньше.
   — Хорошо, — кивнул Лепольд. — Позже вам задаст несколько вопросов сержант Флетчер.
   Он вышел в коридор.
   — Занимайтесь этим делом, сержант. Мне уже пора передавать вам бразды правления.
   — Спасибо за помощь, шеф.
   — Пусть он посоветуется с адвокатом, а потом посмотрите, что он скажет. Если откажется сделать заявление, задержите его в качестве подозреваемого. Мы сможем добиться обвинения — в этом никаких сомнений.
   — Пойдете побеседовать с девушкой?
   Леопольд улыбнулся.
   — Может быть. Смит выглядел смущенным, сдержанным, говоря о ней. Быть может, мотив в их отношениях. Как только медэксперт установит точное время смерти, скажите мне.
   — Хорошо, шеф.
   Леопольд медленно спустился вниз, раздвигая студентов и преподавателей, толпившихся на лестнице. На улице снял и спрятал значок. И двинулся по студенческому городку в сторону административного здания.
   Стелла Бантинг жила в главном общежитии, большом здании из красного кирпича, украшенном колоннами и заросшем лишайником. Когда капитан Леопольд подошел к ней, она возвращалась из магазина с блоком сигарет и шампунем. Крепкая девушка с несколько угловатыми формами, а лицо было бы даже красивым, улыбайся она почаще.
   — Стелла Бантинг?
   — Да?
   — Меня зовут капитан Лепольд. Я хотел бы поговорить с вами о драме, случившейся у ребят. Полагаю, вы уже знаете об этом?
   Она моргнула, опустила ресницы и сказала:
   — Да. Я в курсе.
   — Можем ли мы где-нибудь поговорить спокойно?
   — Сейчас отнесу покупки, и мы можем пройтись. Мне не хочется разговаривать внутри здания.
   На ней были бермуды и плотный, обтягивающий свитер. Идя рядом с ней, Леопольд ощущал себя помолодевшим. Если бы она улыбнулась, но, похоже, это не был день улыбок. Они ушли из кампуса и молча направились к стадиону. Наконец, капитан нарушил молчание, заметив:
   — Вы там не были.
   — А должна была быть?
   — Как я понял, вы встречались с обоими — в прошлое Рождество гуляли с погибшим, а недавно с Томом МакБерном.
   — Немного, самую малость. Ральф не относился к мужчинам, которых можно действительно узнать.
   — А Том?
   — Он был милым парнишкой.
   — Был?
   — Это трудно объяснить. Ральф действовал на людей, на всех, кто оказывался рядом. Когда я почувствовала зависимость, порвала с ним.
   — Что за зависимость?
   — У него была власть, странная власть, какой не бывает у двадцатилетних парней.
   — Слушая вас, можно решить, что вы знали много парней.
   — Действительно. Я уже третий год в университете. Я сильно повзрослела, набралась опыта за это время. Во всяком случае, так считаю.
   — Расскажите мне о Томе МакБерне.
   — Я немного была с ним последнее время, чтобы самой убедиться, как плохи дела. Он жил ради Ральфа, только ради него и никого другого.
   — Гомосексуалист?
   — Нет, не думаю. Скорее похоже на отношения профессора и ученика, наставника и последователя.
   — Хозяин и раб?
   Она повернула голову и улыбнулась.
   — Послушайте, мне кажется, вы ориентированы на ночные оргии, так?
   — Но ведь один из парней умер.
   — Да. Да, умер…
   Опустив глаза, она поддала ногой опавшие листья.
   — Вы понимаете, о чем я говорю? Ральф всегда был наставником, непогрешимым учителем, почти мессией для Тома.
   — Почему же он убил его?
   — Вот именно — он никогда бы не убил его, он не смог бы! Я не знаю, что там произошло, но не могу себе представить, чтобы Том МакБерн убил Ральфа.
   — Быть может, такая возможность все же есть, мисс Бантинг. Не могло ли случиться, что Ральф крайне непочтительно отозвался о вас? Сказал что-то, относившееся к тому времени, когда ухаживал за вами?
   — Я ни разу не переспала с Ральфом, если вы пытаетесь узнать это. Кстати, ни с одним из них.
   — Я не это хотел сказать.
   — Все произошло именно так, как я вам рассказала. На самом деле, Ральф внушал прежде всего страх. Я не хотела, чтобы он таким образом давил на меня.
   Они еще не покинули пределов кампуса и были довольно далеко от стадиона, но капитан ощутил, что прогулка подошла к концу.
   — Спасибо за помощь, мисс Бантинг. Быть может, я еще раз обращусь к вам.
   Он поклонился и развернулся, чтобы направиться к общежитиям, зная, что она не спустит с него глаз, пока он не исчезнет.
   На следующее утро сержант Флетчер нашел Леопольда в своем кабинете, когда тот читал отчеты о ночных происшествиях.
   — Шеф, вы никогда не спите? — спросил он, подтягивая к себе потертое кожаное кресло, предназначенное для редких посетителей.
   — У меня будет время отоспаться после смерти. Что нового по поводу МакБерна?
   — Адвокат говорит, что он по-прежнему отказывается делать заявление, но защита, похоже, питает надежду объявить его невиновным в связи с умственным расстройством.
   — Что говорит медэксперт?
   Флетчер заглянул в листок.
   — Два удара ножом, оба в область сердца. Похоже, он лежал, когда ему нанесли удары.
   — Сколько времени прошло до того, как их обнаружили?
   — Он позавтракал примерно за час до смерти, а смерть наступила где-то в районе десяти часов утра. Поскольку мы знаем, что МакБерн был в комнате накануне вечером, когда Смит разговаривал с ним через дверь, можно утверждать, что он просидел с трупом двадцать два часа.
   Леопольд уставился в окно, мысленно сравнивая серость города с яркими красками, поразившими его за городом. Конечно, все умирает, только смерть в городе наступает раньше и выглядит она тусклой и жалкой.
   — Что еще? — спросил он у Флетчера, поскольку чувствовал, что есть еще что-то.
   — В ящике стола, — сказал Флетчер, доставая пухлый конверт, будущую улику, — шесть кусков сахара, пропитанных ЛСД.
   — Хорошо, — сказал Леопольд, глянув на конверт. — Полагаю, что сейчас это не очень странно для студенческого городка. Есть ли случаи убийства под воздействием ЛСД?
   — Один случай на Западе. И еще один в Англии.
   — Можно ли с этим добиться осуждения или это станет основным аргументом для защиты, построенной на умственном расстройстве?
   — Я проверю, шеф.
   — Еще одно: пригласите сюда этого парня, Смита. Я хотел бы еще раз побеседовать с ним.
   Оставшись один, Леопольд ощутил подавленность. Дело мучило его, не давало покоя. МакБерн провел двадцать два часа с покойником. Чтобы пойти на такое испытание и выдержать столь долго, надо было иметь поврежденные мозги. Чокнутый и убийца — вот и все. Похоже, можно было подвести черту.
   Когда Флетчер ввел Билла Смита в кабинет, Леопольд рассеянно глядел в окно. Он обернулся и указал юноше на стул.
   — У меня есть еще несколько вопросов, Билл. Расскажите мне о ЛСД.
   — Что?
   Леопольд подошел и сел на краешек стола.
   — Не говорите, что никогда не слышали об этом. У Роллингса и МакБерна он был в столе.
   Билл отвернулся.
   — Я не знал. Какие-то слухи ходили.
   — Ничего другого? Никакого шума за дверью в соседней комнате?
   — Шум бывал. Иногда…
   Леопольд ждал ответа, но поскольку студент замолчал, он наклонился над ним и сказал:
   — Мы расследуем убийство, Билл, убийство.
   — Роллингс… заслуживал смерти, и все. Это был самый злобный тип из всех, кого я знал. То, что он творил с беднягой Томом…
   — Стелла Бантинг говорит, что Том почти обожал его.
   — Это так, и это делало его еще более ужасным.
   Леопольд сел в кресло, положил локти на папку и закурил сигарету.
   — Если они оба нажрались ЛСД, то любой мог войти в комнату и заколоть Ральфа.
   Билл Смит покачал головой:
   — Сомневаюсь. Они не открывали дверь, пока ловили кайф. К тому же, Том защищал бы приятеля, он преградил бы путь любому, мог даже отдать за него жизнь.
   — Однако приходится думать, что убил Том. Нанес два смертельных удара, а потом провел с трупом день и ночь. Зачем, Билл? Почему?
   — Не знаю.
   — Вы не считаете Тома МакБерна сумасшедшим?
   — Нет, вовсе нет. По крайней мере, по закону, — Билл отвел глаза, его взгляд был устремлен вдаль. — Но он был околдован Роллингсом, это уж точно. Однажды, пока мы еще немного дружили, он сказал, что сделает для Роллингса все, даже отдаст свою жизнь. Это было весной в воскресные дни, но тогда все здорово выпили. Том висел над пустотой вниз головой, а Ральф держал его за ноги. Вот как он ему доверял.
   — Полагаю, надо еще раз поговорить с Томом МакБерном, — кивнул Леопольд. — На месте преступления.
   Флетчер привез Тома МакБерна в студенческий городок в наручниках. Капитан ожидал их в продолговатой комнате на пятом этаж.
   — Отлично, Флетчер, — сказал Леопольд. — Оставьте нас. Подождите снаружи.
   МакБерн уже не выглядел спокойным и замкнутым. Леопольд обратил внимание, что его глаза покраснели, а губы изрядно дрожали, когда он заговорил.
   — О чем… вы хотите меня спросить?
   — О многом, малыш. У меня самые разные вопросы.
   Леопольд вздохнул и предложил сигарету молодому человеку.
   — Вы с Роллингсом принимали ЛСД, не так ли?
   — Да, принимали.
   — Зачем? Для получения редких, возбуждающих ощущений, для кайфа?
   — Нет, не за этим. Вы ничего не понимаете про меня и Ральфа.
   — Я понимаю, что вы его убили. Что еще нужно понимать? Вы закололи его здесь на этой самой кровати.
   Том МакБерн с силой втянул в себя воздух.
   — Мы принимали ЛСД не для кайфа, — повторил он. — А чтобы усилить интенсивность религиозного опыта — нечто вроде мистического откровения, придающего смысл жизни.
   Леопольд нахмурился и внимательно посмотрел на юношу.
   — Я только полицейский, малыш. До вчерашнего дня вы были для меня совершенно незнакомым человеком, как, впрочем, и Роллингс. Думаю, он таким незнакомцем для меня и останется. Один из недостатков моей профессии. Я сталкиваюсь с людьми, когда уже слишком поздно, когда зло, — он указал на пустую кровать, — уже совершилось. Но я хочу знать, что произошло между вами двумя в этой комнате. Я не хочу вникать в ваши рассуждения о мистицизме или религиозном опыте. Я хочу услышать, что здесь произошло. Я хочу знать, почему вы его убили и почему остались сидеть рядом с трупом двадцать два часа.
   Глаза Тома бегали по стенам, которые он видел, наверное, уже в тысячу первый раз.
   — Вы никогда не задавали себе вопросов по поводу этой комнаты? О ее форме? Это ничего вам не напоминает? Ральф говорил, что она заставляет его думать об одной истории Эдгара По под названием «Продолговатый ящик». Вы помните ее? Ящик находился на борту судна и в нем, конечно, лежал труп. Как гроб Кикега, выплывшего на поверхность моря, чтобы спасти Исмаила.
   — И эта комната была гробом Ральфа? — осторожно спросил Леопольд.
   — Да, — МакБерн не сводил глаз с наручников. — Его могилой.
   — Вы его убили, не так ли?
   — Да.
   — Какие у вас пожелания? Хотите увидеться с адвокатом?
   — Нет. Ничего.
   — Боже! Двадцать два часа!
   — Я… я…
   — Я знаю, что вы делали. Но не думаю, что вы сообщите это судье и присяжным.
   — А вам скажу, потому что вы, быть может, сумеете понять.
   И он принялся рассказывать, медленно и спокойно, а Леопольд слушал, поскольку умение слушать было частью его профессии.
   Вечером, когда Тома МакБерна отвели в камеру, Флетчер, оставшись наедине с Леопольдом, сказал:
   — Я звонил окружному прокурору, шеф. Что вы ему скажете?
   — Полагаю, изложу факты. МакБерн подпишет признание с точным изложением того, что произошло. Остальное нас не касается.
   — И мне не скажете, шеф?
   — Не думаю, что мне хочется говорить об этом с кем-либо. Но думаю, надо. На истину меня натолкнули его слова о религиозном опыте, о гробах, выплывающих из океана и прочая мутотень. Вы знаете, что в глазах Ральфа их комната была чем-то вроде могилы?
   — Она и стала ею для него.
   — Было бы интересно познакомиться с ним, Флетчер. Если бы я смог во время узнать его.
   — И что бы вы сделали?
   — Быть может, просто выслушал и постарался понять.
   — МакБерн признался в убийстве?
   Леопольд кивнул.
   — Похоже, Роллингс попросил его об этом, а Том питал к нему слепое, абсолютное доверие. Он непоколебимо верил ему.
   — Роллингс попросил его ударить прямо в сердце?
   — Да.
   — А почему МакБерн так долго сидел у тела? День и ночь?
   — Он ждал, — тихо ответил Леопольд, смотря вдаль. — Он ждал, когда Роллингс восстанет из мертвых.
 
   Перевод Аркадия ГРИГОРЬЕВА.