Пролог
        Девочка забилась в щель, куда, казалось, не смогла бы помес-
   титься даже кошка. Она слышала снаружи шумные вздохи, потом
   толстая лапа почти коснулась ее плеча. В темноте, наугад, девоч-
   ка ткнула кулачком — не попала.
        — Уходи! Все равно не достанешь.
        Опять послышалось шумное сопение. И вдруг стихло. А вдали
   раздавались другие звуки — чьи-то шаги, голоса. И будто бы да-
   же свет блеснул.
        — Видишь, это люди! Теперь я попаду к маме. Уходи, прошу
   тебя. Они могут тебя убить.
        Она в последний раз услышала звук, похожий на вздох. Потом
   тяжелая туша стала удаляться почти бесшумно. Девочка, подо-
   ждав немного, выползла из щели.
        Шаги становились все громче, приближаясь...
        На девчонку упал луч фонарика.
        — Ничего себе, — удивился один из подошедших. — Ты откуда
   здесь?
        — Я хочу к маме, — сказала девочка.
        — Ну, это понятно, — сказал другой. И, посветив вокруг фона-
   риком, тихо присвистнул. Тонкий луч выхватил из темноты рель-
   сы, шпалы и какой-то странный небольшой предмет. Рассмотре-
   ли поближе... Оказалось — скрюченная кисть руки, судя по всему,
   женской.
        — От мамы-то, по ходу, не так уж много осталось, — пробормо-
   тал себе под нос первый, стараясь, чтобы девочка не услышала.
   Второй в это время достал что-то из рюкзака, протянул девочке:
        — На-ка вот, поешь. Голодная, небось?
        Девочка с аппетитом впилась зубами в кусок вареной свини-
   ны. Угостивший ее довольно улыбнулся.
        — Значит, ты шла с мамой, — осторожно спросил он, — а потом
   что случилось?
        — Не с мамой, — невнятно пробормотала девочка, — с дядей
   Федором и теткой Люсей. Моя мама осталась на Беговой. Она бу-
   дет ждать меня. Ты отведешь меня к ней?
        — Не повезло тетке Люсе, — тихонько заметил первый. — А по-
   искать, так и дядька Федор где-нибудь поблизости найдется.
   Скорее всего, то, что от него осталось, свободно поместится в кар-
   ман. Как же детеныш-то уцелел?
        — Пошли отсюда, — сказал второй. И взял девочку за руку.
   Девочка, доверчиво улыбаясь, засеменила рядом с ним. Это
   были добрые люди. Они улыбались ей и дали вкусной еды. Если
   все как следует им объяснить, они и к маме ее отведут.
   Если бы она знала об этих людях побольше, то кинулась бы об-
   ратно в туннель, туда, где скрылось недавно неведомое животное.
   Но она еще не понимала, что даже нападение диких зверей пред-
   почтительнее встречи с некоторыми двуногими.
   И спокойно позволила себя увести.
 
   Глава 1
   ПОБЕГ
 
        — Тебе идет белый цвет, Нюта.
        В специально отгороженном в конце станции закутке худень-
   кая темноволосая девушка в потрепанных брюках и выцветшей
   майке хлопотала вокруг подруги.
        — Да, я знаю, а толку-то?
        — Осторожно, не шевелись — порвется. Вот здесь надо покреп-
   че пришить.
        — А зачем? Все равно оно одноразовое, — иронически сказала
   высокая светловолосая девушка, оправляя на себе белое платье,
   собранное неизвестно из каких лоскутов, но выглядевшее очень
   живописно.
        — Но ты же не хочешь, чтобы оно через пять шагов с тебя сва-
   лилось, — подала голос седая, коротко стриженная женщина в ка-
   кой-то хламиде защитного цвета, наблюдавшая за примеркой.
        — Да уж — вот охранникам был бы праздник, — с той же горь-
   кой иронией сказала Нюта. Видно было, что седая хотела ее одер-
   нуть, но пересилила себя и смолчала.
        — Ну, теперь ты, Крыся, — обратилась она к темненькой. Та
   быстро, равнодушно стянула майку и брюки и взяла из рук седой
   свое платье. Оно тоже было в своем роде произведением искусст-
   ва, если учесть, что шить было нечем и не из чего. Но Крыся ни-
   какого восторга не выказала. Натянула, машинально одернула и,
   убедившись, что сидит хорошо, поежившись, осторожно сняла
   опять. Казалось, в своей старой потрепанной одежде она чувству-
   ет себя уютнее.
        — Как же мне надоела эта кличка твоя дурацкая, — вдруг в
   сердцах сказала Нюта. — Давай тебе другую придумаем уже.
        — Не хочу, меня мамка так звала. Да и какой смысл? Как гово-
   рит баба Зоя, — и Крыся метнула взгляд в седую, — у меня и так
   скоро будет другое имя. Какая разница, как будет называться та
   горстка костей, которая от меня останется?
        — Дуры вы, девки, — вздохнув, сказала седая. — Великая честь
   вам оказана.
        — Нас никто не спрашивал, — сообщила Нюта, — а мы бы от
   этой чести охотно отказались.
        — Да вам такое питье дадут — будете сны красивые видеть.
   И Солнце увидите напоследок. Красивей этого ничего нету. Вам
   позавидовать можно.
        — Ну, пусть те, кто завидует, идут вместо нас. Я бы предпочла
   увидеть Солнце и остаться в живых, — сказала Нюта.
        Седая опять смолчала. В последний месяц перед жертвопри-
   ношением девушек старались по возможности баловать, не обра-
   щать внимания на крамольные речи. Ясно же — сколько ни гово-
   ри о чести, о высокой миссии, на тот свет по своей воле никто бы
   не стал торопиться. Но кому-то надо и пострадать за всех — так
   говорит Верховный.
        Закончив примерку, они неторопливо пошли через станцию к
   своим палаткам. Станция тонула в полумраке — ее тускло осве-
   щали немногочисленные лампочки, свешивавшиеся с потолка на
   шнурах в нескольких местах. Впрочем, тут и разглядывать было
   особенно нечего — два ряда серо-белых колонн, цементный пол.
   Стены тоже выглядели бы убого, если бы их не оживляли кое-где
   рисунки и надписи. Кто-то рассказывал Нюте, что это называ-
   лось «граффити». За рисунки явно следовало благодарить не
   строителей, а неведомых самоучек, впрочем, безусловно талант-
   ливых. Попадавшиеся по пути люди, по большей части в потре-
   панном камуфляже, провожали троицу почтительными взгляда-
   ми. Нюта не обращала внимания — за последние дни она к таким
   взглядам привыкла. Она машинально разглядывала надписи, ук-
   рашавшие стены. Скорее всего, большинство из них было сдела-
   но еще в незапамятные времена забредавшими сюда диггерами и
   подростками. Стадион «Спартак» между Щукинской и Тушин-
   ской так и не успели ввести в строй до Катастрофы. Баба Зоя рас-
   сказывала, что такие станции, построенные, а потом по какой-то
   причине заброшенные, назывались станциями_призраками. Ню-
   та большинство надписей выучила уже наизусть, по ним иногда
   на станции учили читать детей. На одной стене было крупно на-
   писано «Спартак — чемпион» и нарисован гибрид человека и ги-
   гантской летучей мыши. Сбоку наискосок шла надпись «Наути-
   лус навсегда». На другой стене часто попадалось изображение од-
   ной и той же темноволосой девочки с раскосыми черными
   глазами и стильной челкой. Из надписей можно было узнать, что
   Машка — дура, что анимэ спасет мир, что здесь был какой-то Же-
   ня и что Саша любит Лену. И чуть пониже, в самом углу, была
   еще одна надпись. Нюта так часто перечитывала ее, что теперь не
   было нужды смотреть — надпись будто намертво впечаталась в
   память.
        «Никто не выйдет отсюда живым».
        Кто это написал, когда? Сразу после Катастрофы, когда люди,
   запертые под землей, начали осознавать масштабы бедствия?
   И поняли, что отныне на поверхности им жить не суждено?
        Вместо неба над головой — серый потолок. Тусклый свет — от
   нескольких лампочек. Впрочем, Нюта никогда не видела неба, ей
   не с чем было сравнивать.
        Люди вокруг были заняты привычными делами. Женщины,
   старики и подростки рыхлили землю на небольших плантациях
   шампиньонов, находившихся недалеко от станции в ответвлении-
   ях туннелей. Кто-то из них задавал корм сидевшим в клетке кры-
   сам. Их, увы, тоже нужно было чем-то кормить до тех пор, пока
   они сами не отправлялись в суп. Несколько вооруженных муж-
   чин обходили установленные в туннелях крысоловки. Как обыч-
   но, ждали с нетерпением возвращения сталкеров с поверхности,
   гадали — вернутся ли они в полном составе, и если да, то прине-
   сут ли что-нибудь съестное, или им опять не повезет. Повариха
   помешивала в большом алюминиевом котле — на обед снова был
   суп из шампиньонов, куда для навара кинули несколько крыси-
   ных тушек.
        Врач Николай Федорович перебирал немногочисленные ин-
   струменты, разложенные на тряпице, которую он условно счи-
   тал чистой. На самом деле его куда больше интересовал запах из
   котла.
        Все знали, что на врача особо рассчитывать не приходится.
   Николай Федорович был противником хирургического вмеша-
   тельства. Он объяснял, что предпочитает гомеопатию, хотя мно-
   гие подозревали, что на самом деле он просто не умеет опериро-
   вать. Зато у него сохранился допотопный прибор для измерения
   давления, и лечение он всегда начинал с этой процедуры. Ле-
   карств у него все равно почти не было, в основном от головной
   боли и от поноса, и то просроченные. Зато он считался непре-
   взойденным диагностом. Считалось, что он безошибочно может
   установить, от чего умер больной.
        Мимо прошел Верховный в сопровождении двух охранников,
   одетых в черное. Был он, как всегда, в плащ-палатке, которая на
   нем смотрелась как тога. Милостиво улыбнулся Зое. Нахмурил-
   ся, взглянув на Нюту. Крысю даже не удостоил взглядом.
        Зоя шла и чувствовала, как снова наливается бессильным гне-
   вом. Эти две девчонки такие хорошенькие. Особенно Нюта. Ког-
   да ее нашли в туннеле, это был худенький заморыш, и Зоя вози-
   лась с ней, поила отварами — у Нюты еще долго болел живот. Ни-
   кто не ожидал, что к восемнадцати она выровняется в светлово-
   лосую красавицу, по-прежнему ненормально худую, но с громад-
   ными голубыми глазищами.
        «Зачем все это, — тоскливо думала Зоя, — зачем я так возилась
   с ней, выхаживала. Пройдет меньше месяца — и ее не станет. Нет,
   я пойду сейчас, я скажу ему, что так дальше продолжаться не мо-
   жет. Верховный, мать его так! Кому Верховный, а кому просто
   Юрка. И кто, кроме меня, может сказать ему правду в лицо. Вот
   сейчас и пойду — только глотну чуть-чуть для храбрости».
        Она знала, что никуда она не пойдет. Упущено было то время,
   когда он еще подпускал ее к себе, когда до него еще можно было
   достучаться.
        Оказавшись в своей ветхой маленькой палатке, она нашарила
   заветную пластиковую бутылочку, глотнула из нее и вскоре за-
   снула тяжелым, беспокойным сном.
        Девушки, сидя в своей палатке, тихонько разговаривали.
        — Послушай, а откуда она знает, как все будет? — спрашивала
   Крыся.
        — Да ведь она наверху жила до Катастрофы — как же ей не
   знать.
        — Я не про Солнце. Я про напиток. Откуда она знает, что мы
   будем видеть красивые сны?
        — А-а, — махнула рукой Нюта, — так она этот напиток сама
   чуть ли не каждый день хлещет, я видела. Это нам с тобой его
   просто так никто не даст, а она — другое дело. По-моему, Верхов-
   ный ее даже побаивается. А ты разве не догадывалась?
        — Но говорят, что если его часто пить, потом становишься сла-
   боумным. Помнишь охранника Гришу? Он же перед смертью
   совсем свихнулся.
        — Он не от этого свихнулся. Баба Зоя сказала, что его совесть
   замучила. Еще бы — стольких наверх проводил. Помнишь, он си-
   дел, все будто руками от кого-то отмахивался, а потом что-то
   стряхивал с себя. Она подошла, посмотрела и говорит: «Все, до-
   прыгался, упырь. Мальчики кровавые в глазах!» И через пару
   дней его мертвым нашли. Сказали — сердечный приступ.
        — При чем здесь кровавые мальчики, если в жертву приносят
   только девушек?
        — Не знаю. Баба Зоя часто всякие непонятные вещи говорит.
   Их удивляло, что эта женщина, так сердечно к ним относивша-
   яся, в то же время не выражает никаких сомнений — по крайней
   мере, вслух — в установившемся на станции чудовищном обычае.
   Более того — она его как будто поддерживала. Они не понимали,
   как все это уживалось в ней. Нюта видела, как, провожая на
   смерть девушек, она рисовала в воздухе странные знаки, словно
   обереги, и что-то бормотала вслед — то ли молитву, то ли закли-
   нание. Это вызывало страшное недовольство Верховного, а кто-
   то из охранников однажды прикрикнул: «Опять ложным богам
   молишься, старая ведьма!»
        При этом она словно бы с умилением рассказывала им про сам
   обряд. Накануне устраивался большой праздник на станции, на-
   рядных девушек чествовали, словно принцесс. Веселились чуть
   ли не до утра. Потом давали им специальное питье, приносящее
   красивые сны, и вели на поверхность. Своего выхода у станции не
   было, приходилось какое-то время идти по подземным ходам. Де-
   вушек, одетых лишь в красивые белые платья, сопровождали ох-
   ранники, Верховный и комендант в защитных комбинезонах. На-
   кануне один из охранников поднимался на поверхность, чтобы на
   специальной площадке все приготовить — нарвать побольше цве-
   тов и уничтожить следы прежних жертв, если такие еще остава-
   лись. Часть цветов он приносил вниз, и их угрюмая станция с го-
   лыми стенами на короткое время преображалась.
        Девушки, одурманенные сонным напитком, не сопротивля-
   лись. Их выводили наружу, вели на жертвенник, огороженный
   железной сеткой. Все ждали восхода солнца. И едва лишь первый
   луч касался земли, сопровождающие уходили. А одурманенные
   девушки оставались наверху и, видимо, быстро умирали среди
   цветов под палящими лучами солнца, вряд ли, впрочем, успев
   что-либо осознать.
        «А почему бы не убивать их сразу из гуманности?» — мрачно
   спросила как-то Крыся. И баба Зоя объяснила ей, что жертва
   должна быть бескровной. «На запах свежей крови могут собрать-
   ся самые жуткие твари», — загадочно сказала она.
        — Тебе, может, еще повезет, Нютка, — сказала Крыся. — Я слы-
   шала краем уха — Игорь отца пытается упросить за тебя.
        Игорь был сын Верховного. Ни для кого не было секретом, что
   он давно влюблен в Нюту и что его отцу это очень не нравится.
        — У него все равно ничего не получится. Верховный его и слу-
   шать не станет. Нет, нам не на Игоря надо надеяться.
        — А на кого же. Ты все еще ждешь, что в последний момент
   явится твоя мамочка и тебя спасет?
        Только Крысе Нюта прощала такие шутки. Только Крыся зна-
   ла, как исступленно Нюта ждет до сих пор. Еще малышкой, попав
   на станцию, она то и дело просилась к маме, но всегда натыкалась
   на уклончивые отговорки взрослых — мол, ей надо сперва окреп-
   нуть, да и в туннелях неспокойно, может, со временем что-нибудь
   и получится, а пока надо набраться терпения. И она ждала, но ве-
   рила, что мать сама ее ищет, не может не искать.
        Но чем дальше, тем меньше оставалось надежды. В первые го-
   ды после Катастрофы были заселены почти все станции метро от
   Баррикадной чуть ли не до Планерной — так, по крайней мере,
   люди говорили. Что там ближе к центру творилось, только слухи
   доходили. Вроде бы на Пушкинской фашисты обосновались, на
   Китай-городе — бандиты. А у них тут народ был попроще. Так, по
   крайней мере, сначала казалось. И челноки еще могли пройти от
   кольцевой, с Ганзы, чуть ли не по всей ветке — да только мало кто
   в последнее время на это решался. Незачем было — люди тут жи-
   ли бедно, и почти не могли ничего ни продать, ни купить. Еще в
   первое время, когда удавалось много полезного найти на поверх-
   ности, шел активный товарообмен между станциями. Теперь бли-
   жайшие окрестности были уже исхожены, многое, что не успели
   забрать, сгнило за эти годы. А то, что еще оставалось, все труднее
   становилось добывать — у города появились новые хозяева. И лю-
   ди интересовали их — как добыча. Немногие отважные сталкеры
   еще продолжали подниматься на поверхность, но опасностей бы-
   ло все больше, а добыча все скуднее. Пришлось научиться выра-
   щивать в туннелях шампиньоны, употреблять в пищу крыс, кото-
   рых специально для этой цели разводили. На некоторых станциях
   держали свиней, но Верховный был почему-то категорически
   против свинофермы на «Спартаке». Возможно, считал, что оту-
   певшими от вечного недоедания людьми управлять легче.
   Жить в метро тоже становилось все страшнее. Не так давно
   случилась какая-то авария на Октябрьском Поле, и все оттуда
   разбежались. И совсем недавно дошла весть о резне на Полежаев-
   ской. Говорили, что на Беговой даже туннели в ту сторону взорва-
   ли. И Нюта поняла, что это конец. В глубине души она, конечно,
   упрямо надеялась на чудо, но умом уже понимала — никакого чу-
   да не будет. Если мать не нашла ее до сих пор, то теперь этого точ-
   но ждать не приходится. И защиты просить не у кого.
        Может, оттого их и выбрали. У Крыси мать умерла несколько
   лет назад, и других родственников не было. Нюта заметила — для
   жертвоприношения чаще выбирали сирот. Все помнили один
   случай, когда увели наверх слабоумную дочь пьяницы Тамары.
   Тамара еще со времен Катастрофы повредилась в уме и готова
   была пить все, что горит. Оттого и дочь у нее получилась не впол-
   не нормальной. Верховный убедил Тамару отдать дочь для жерт-
   вы — мол, все равно она не жилица, это и врач Николай Федоро-
   вич подтвердил. И Тамара вроде сама согласилась, но потом сов-
   сем спилась и стала нести что-то вовсе несуразное и непотребное,
   говорить крамольные речи. Через несколько дней ее нашли в уг-
   лу станции — скрюченную, совсем синюю, но, как объявили по-
   том, «без признаков насильственной смерти». Николай Федоро-
   вич сказал — выпила что-то техническое, перепутала. Никто осо-
   бо не удивился — в таком состоянии Тамара что угодно выпить
   могла. Но уж больно своевременно эта смерть случилась.
        А им с Крысей вместо матери стала баба Зоя. И заботилась о
   них, учила, лечила. Вот только спасти не могла.
        Баба Зоя по памяти рассказывала им сказки. В этих сказках
   принцессы попадали в беду, но в последний момент их спасали
   какие-нибудь дураки или рыцари, а может, рыцари-дураки, кото-
   рым не жилось спокойно, которые предпочитали искать опаснос-
   тей и приключений себе на все места. Нюта точно знала — на
   станции спасать их с Крысей дураков не найдется.
        — Крыся, — спросила Нюта, — а что баба Зоя про Тушинскую
   рассказывает? Там ведь тоже люди живут?
        С Тушинской изредка приходили торговцы, впрочем, с ними
   старались все вопросы решить побыстрее. И не вести досужих
   разговоров — за этим следили люди Верховного.
        — Баба Зоя про это почти не говорит. Сказала, что всякий
   сброд там живет, с которым людям и знаться ни к чему. А вот
   Галка, повариха, рассказывала, что там республика, правит там
   бургомистр Гришка, и будто бы жить там можно совсем неплохо.
   К ней приходил один, оттуда, нравилась она ему, вроде даже с со-
   бой звал.
        — А она что ж?
        — Да она тут привыкла. А потом — боится она.
        — Что Верховный не отпустит?
        — Верховный-то, может, и отпустит, он открыто возражать не
   любит. Поулыбается, согласится, а потом, — Крыся понизила го-
   лос, — ее мертвой найдут, как Тамару. И скажут — сердечный при-
   ступ. А кому охота доискиваться? Не любит он людей выпускать
   со станции, чтоб лишнего не растрепали.
        — Никто не выйдет отсюда живым, — машинально сказала
   Нюта.
        — Вот-вот.
        Сказанное было похоже на правду. Не зря же Верховный даже
   надписи на стенах не стал переделывать, оставил в прежнем виде.
   Чтобы все выглядело как обычно — ну, живут себе люди, молят-
   ся своим богам, как умеют, кому какое дело. Видно, понимал —
   если вскроется то, что он тут вытворяет, по головке его не погла-
   дят. Впрочем, вмешиваться было некому, на соседних станциях у
   всех своих проблем хватало по горло, не до того было, чтобы
   лезть в чужие. Если и дальше так пойдет, скоро они и подавно
   окажутся в изоляции и у Верховного будут развязаны руки. А с
   внутренними врагами он управляться умеет. Впрочем, что им с
   Крысей до этого? Для них все кончится в ближайшие дни.
        — А правда, что станцию назвали в честь предводителя рабов?
        — Баба Зоя говорит, что станцию назвали в честь стадиона на-
   верху, а стадион этот в самом деле назвали в честь раба, который
   повел других рабов в бой против хозяев.
        — И что с ним случилось?
        — Не помню. Кажется, разгромили, схватили и казнили, —
   равнодушно сказала Крыся.
        Нюта вздохнула.
        — Ладно, давай спать. Несколько дней у нас в запасе еще есть.
        * * *
        Шатер Верховного снаружи был неказистым, а от других пала-
   ток внешне отличался разве что размером, зато внутри был убран
   затейливо. На роскошных, но замусоленных от времени покрыва-
   лах тут и там валялись пестрые подушки в шелковых наволочках,
   явно принесенные в свое время из какой-нибудь новорусской
   квартиры, но теперь тоже потрепанные. «Да уж, — любил размы-
   шлять иногда Верховный, глядя на эти подушки, — как бы ни был
   богат их прежний хозяин, это не спасло ему жизнь. Небось, давно
   уже и кости его сгнили где-нибудь там, наверху. Возможно, гро-
   бом ему стал навороченный джип. Не увез от смерти».
        Зато он, бывший завлаб в дышавшем на ладан НИИ, может те-
   перь валяться на этих подушках, раздумывая о превратностях
   судьбы. А все вокруг только и ждут знака, чтобы тут же испол-
   нить его желания.
        Убранство дополнялось парочкой бронзовых светильников,
   которые зажигались только в торжественных случаях — электри-
   чество приходилось экономить, старенький генератор не мог
   обеспечивать все потребности. С потолка свисали несколько ки-
   тайских вееров, в углу стояла статуя собакоголового бога. Не сов-
   сем подходящий антураж, конечно, но приходилось довольство-
   ваться тем, что удавалось найти сталкерам.
        Звякнул бронзовый колокольчик у входа — робко, неуверенно.
        — Да, входите, кто там есть, — сказал Верховный. — А, это ты,
   Миша.
        В шатер протиснулся худенький лысоватый человечек в потер-
   том свитере и защитного цвета брюках. Верховный молчал, ждал.
   Пришедший, присев на корточки, тоскливо оглядел веера и све-
   тильники, покосился на профиль Верховного — хоть на медали
   выбивай, добавить еще лавровый венок — будет вылитый Юлий
   Цезарь. Верховный был одет по-домашнему, в сером махровом
   халате, позаимствованном, скорее всего, там же, где и подушки.
        — Чего ты хотел, Миша? — мягко спросил Верховный.
        — Да я-то ничего... — неуверенно начал вошедший. — Меня
   Зоя просила поговорить с тобой, Юра.
        — Ах, Зоя, Зоя, — с ласковой укоризной произнес Верхов-
   ный. — Что-то много она стала позволять себе в последнее время.
        — Хоть ее-то не трогай, Юра! — тоскливо вскричал челове-
   чек. — Ладно, считай, что я и сам поговорить хотел. Ведь так не
   может дальше продолжаться.
        Верховный изобразил недоумение.
        — О чем ты? Я что-то не пойму.
        — Ты прекрасно все понимаешь, Юра. Эти девочки... зачем они
   умирают? Ведь ты сам не знаешь, что делать, Юра, ты так же ни в
   чем не уверен, как все мы, только скрываешь это. Прекрати эти
   ненужные жертвы, эти бессмысленные убийства, а то...
        — А то — что? — переспросил Верховный. — Ты угрожаешь
   мне, Миша? Не думал я, что у нас до этого дойдет. Ты же зна-
   ешь — стоит мне крикнуть, и охрана от тебя мокрого места не ос-
   тавит.
        — Не пугай, Юра. Если ты хочешь, если ты посмеешь меня
   убить — убивай, мне все равно. Я скажу тебе, почему ты не мо-
   жешь остановиться. Если сейчас ты посмеешь признаться людям,
   что столько девочек угробил напрасно, они тебя разорвут в кло-
   чья. Это тупик, Юра. Мы не можем остановиться, но и жить так
   дальше невозможно.
        Верховный молчал. Когда он заговорил, тон его был совсем
   другим.
        — Миша, Миша, ты просто устал. И я тебя прекрасно понимаю.
   Вспомни, сколько лет мы знаем друг друга, и ты всегда мне верил.
   Почему же сомневаешься теперь? Ведь мы с тобой сто раз уже об-
   суждали и пришли к выводу — правильно предсказать дату конца
   света удалось лишь индейцам. Значит, и в остальном они были пра-
   вы. Конечно, у нас масштаб не тот, но мы ведь делаем все, что в на-
   ших скромных силах. Как говорится, чем богаты... И ты ведь согла-
   шался со мной, что нужно отказаться от прежних богов, которые
   все равно не сумели спасти человечество. И что наша религия все-
   сильна, потому что она — единственно верная. Синтез верований
   индейцев и древних славян — ведь и они поклонялись Солнцу. Ведь
   только мы, Миша, мы одни во всем метро еще и задаемся глобаль-
   ными вопросами о судьбах мира, мы здесь последний оплот духов-
   ности. Только мы в состоянии еще как-то поддерживать мировую
   гармонию. Все эти красные, синие, зеленые, коричневые — им не до
   того, они только между собой грызутся, самолюбие свое тешат. Да-
   же в Полисе заняты не тем, хотя могли бы все проанализировать и
   сделать те же выводы, это ведь на поверхности лежит. Не напрасны
   наши жертвы, Миша, поверь. Помнишь, как ты восхищался моей
   гениальностью, когда я доказал, что через сорок два года после Ка-
   тастрофы наступит уже полный и окончательный... конец света.
   И спасутся лишь избранные. Те, кто правильно понял происходя-
   щее, сумел верно истолковать знамения свыше. То есть мы.
        — Да как это можно доказать? А вдруг не наступит?
        — Ну, если не наступит, тогда я лично перед тобой извинюсь.
        — Столько не живут, Юра, — вздохнул человечек.
   Но видно было, что он уже сдается. Верховный, как всегда, су-
   мел найти нужные слова.
        — Значит, Зоя, говоришь, жалуется? — спросил он.
        — Только не трогай ее, Юра, прошу тебя.
        — Ну что ты. Я понимаю — ей тоже непросто. Она девчонок
   растила, привязалась к ним. А кому сейчас легко, Миша? Но мы
   должны уметь поступаться личным ради общественного. Да, сда-
   ла она за последнее время, сильно сдала. А ведь какая женщина
   была, Миша. Доконала ее подземка.
        — Это не подземка ее доконала. Это ты ее доконал, Юра. Она
   извелась уже вся, вот-вот нервный срыв будет.
        — Да? Ну спасибо, что предупредил. Я с ней поговорю, — успо-
   каивающим тоном произнес Верховный. — Пойми, это исключи-
   тельный случай, что приходится использовать в церемонии дево-
   чек со станции. Но, в конце концов, Зое не следовало бы прини-
   мать все так близко к сердцу. Она ведь им все-таки не родная мать.
        «Плохо, — подумал он, когда посетитель ушел. — Даже старый,
   преданный друг уже начал во мне сомневаться. И Зоя что-то чудит».
   До остальных ему дела не было — толпа, стадо баранов. Они
   покорно позволят вытворять с собой все, что ему вздумается. Как
   говорится, каждый народ заслуживает то правительство, которое
   его имеет. А вот с Зоей теперь, как ни жалко ее, придется что-то
   решать. Миша-то не предаст его, несмотря ни на что: понимает,
   что они в одной связке. А вот у женщин нервы слабее, даже у та-
   ких мужественных, как Зоя. У них эмоции на первом месте, по-
   этому никогда не знаешь, чего от них ждать.
        Второй визитер явился к нему через полчаса, когда Верхов-
   ный все еще был погружен в невеселые размышления. Вошел без
   спросу, опустился на подушки. Широкоплечий, коренастый, ли-
   цо измученное, щеки заросли щетиной, короткие светлые волосы
   будто дыбом стоят. Камуфляжный комбинезон выглядит так,
   будто пришедший три ночи спал прямо в нем, не раздеваясь.
   Впрочем, возможно, так оно и было. И перегаром вроде попахи-
   вает слегка — Верховный даже носом покрутил.
        Вот вам пожалуйста — сын и наследник. Радость и гордость.
   Надежда и опора.
        — Игорь, ты опять пьешь, — вместо приветствия сказал Вер-
   ховный. Тон был не вопросительным, а утвердительным.
        — Отец, я хотел тебя попросить...
        — Не надо, — усталым жестом остановил его Верховный, — я и
   так знаю, о чем ты будешь говорить. Ну скажи мне — разве мало
   девушек на станции? Разве на ней свет клином сошелся? Ты мо-
   жешь гулять с любой, и ни одна не посмеет тебе отказать. А со
   временем мы найдем тебе хорошую жену — я позабочусь об этом.
        — С любой, только не с ней? — уточнил Игорь.
   Верховный неопределенно пожал плечами. Игорь понял это
   так, что отец своего решения насчет судьбы Нюты не изменит, но
   до назначенного дня Игорь волен поступать с ней как угодно —
   отец вникать в это не собирается.
        — Но я не хочу так. Почему ее нельзя оставить в живых?
   Я только смотрю на нее — у меня на душе легче делается.
        — Потому-то и нельзя. Она тебя словно околдовала — тебя,
   Зою. А что ты знаешь о ней? Ты знаешь, как ее нашли? Среди рас-
   терзанных останков. Взрослых, которые шли с ней, сожрали у нее
   на глазах. Она, единственная, осталась в живых, сидела одна в
   туннеле, среди монстров, как Маугли. Почему они ее не тронули?
   Что она там делала? Чем питалась? Может, она только выглядит
   как человек, а внутри у нее... Да кто знает, что там прячется? Мо-
   жет, это бомба замедленного действия? А если завтра вдруг меха-
   низм сработает и она начнет убивать? Я не могу доверить единст-
   венного сына такому созданию. Откуда ты знаешь, какие ин-
   стинкты в ней проснутся, — возьмет да загрызет тебя в первую
   ночь!
        — Кто такой Маугли? — спросил Игорь.
        — Это все, что тебя интересует?
        — Нет, не все. Не убедил! Почему ей надо умирать именно сей-
   час? Если уж вы не убили ее сразу, как только нашли в туннеле.
   Ты главный, отец, тебе все можно. Замени ее кем-нибудь, никто
   не возразит. Не посмеет!
        — Уж лучше бы убили, — в сердцах сказал Верховный. — Хло-
   пот сейчас было бы куда меньше. Но мне нравится ход твоих
   мыслей. Ты не просишь совсем отменить казнь, ты согласен по-
   жертвовать другой девушкой ради нее. Это хороший знак. Когда
   ты одумаешься, ты можешь стать моим достойным наследником.
        — Так ты спасешь ее?
        — Нет, — коротко ответил Верховный и откинулся на подуш-
   ки, давая понять, что разговор окончен.
        — Ну, отец, — процедил Игорь. — Раз в жизни тебя как челове-
   ка попросил. Этого я тебе не забуду!
        И, не сказав больше ни слова, он выскочил вон из шатра.
   «А я даже не помню, когда он в последний раз звал меня па-
   пой, — тупо подумал Верховный. — Наверное, когда еще совсем
   маленький был».
        * * *
        В центре станции собралась толпа. Здесь были почти все ее
   обитатели, кроме тех, кто оставался на постах. Мужчины в потре-
   панном камуфляже, женщины в убогой разномастной одежонке
   слушали речь Верховного.
        — Она была нашим верным соратником, самоотверженным и
   преданным. Светлая память о ней навсегда останется в наших
   сердцах.
        «Умеет Юрка загнуть», — с тоской подумал низенький лысо-
   ватый человечек.
        Он отчетливо понимал, что теперь уж точно все кончено. С тех
   пор, как в тот жуткий день, когда рушился мир, их привел сюда
   старший сын Юрки, Славик, по ему одному известным подзем-
   ным ходам, они всегда держались вместе — он, Юрка, Зоя. Сла-
   вик знал это место, потому что они не раз забирались в эти подзе-
   мелья с друзьями. Играли тут в какие_то свои игры. По ночам, ко-
   нечно, — днем через эту станцию на большой скорости пролетали
   поезда метро, идущие от Щукинской до Тушинской.
        «Дети в подвале играли в гестапо, зверски замучен сантехник
   Потапов», — произнес человечек вслух. На него покосились. Ему
   было все равно.
        Юркина жена в тот день с утра ушла на рынок. Смешно, от ка-
   кой ерунды зависит жизнь человека. Зоин муж был на даче. Там
   он, видно, навсегда и остался.
        Когда стало ясно, что наверх уже не вернуться, они стали как-то
   приспосабливаться к новой жизни. Он до сих пор не понимал, как
   Юрке постепенно удалось подчинить себе весь этот разномастный
   сброд, который собрался на станции. Внушить им, что лишь он зна-
   ет, что надо делать, чтобы уцелеть. Он подсознательно понял, в чем
   больше всего в тот момент нуждались люди, чей привычный уклад
   жизни вдруг рухнул. Люди, в одночасье потерявшие все. Страшно
   было даже не отсутствие еды — ее в первое время хватало. Доволь-
   но быстро отдельные смельчаки стали выбираться на поверхность
   и обшаривать ближайшие магазины. Но люди отчаянно нуждались
   в духовном лидере, который сумел бы объяснить им весь этот ужас.
   Убедить, что он был вызван не их собственной беспечностью, а ка-
   кими-то космическими причинами. Что, в сущности, он был неиз-
   бежен, заранее предсказан — такие вещи всегда успокаивают. Люди
   готовы свалить все на богов, на стихии, только не на самих себя.
   И Юрка со своими бредовыми теориями пришелся тогда как нель-
   зя кстати. Подвел, так сказать, теоретическую базу. Лишь потом
   Михаил стал понимать — перемудрил что-то Юрка насчет индейцев.
   Он и сам-то был не великий знаток древних религий, но смутно
   припомнил, что вроде бы человеческие жертвоприношения практи-
   ковало одно племя, а конец света предсказало другое, мирное.
   Но к тому времени было уже поздно. Они все были повязаны
   этими жертвами, скованы одной цепью.
        Да, это были уже совсем другие игры. Бывший завлаб и мел-
   кий интриган нашел себе здесь обширное поле для деятельности.
        Славика, его старшего, который привел их сюда, давно уже нет—
   какая-то тварь сожрала в туннеле. А Игорек, который попал в мет-
   ро годовалым, вырос в сильного, широкоплечего, угрюмого парня.
   Вон он стоит чуть позади отца и ищет глазами в толпе Нюту.
        Нюта и Крыся стояли чуть поодаль. Крыся тихо всхлипывала,
   у Нюты глаза были сухими.
        — Этого я ему не прощу. Она мне как вторая мать была.
        — Да что ты можешь сделать?
        — Сейчас — ничего. Уходить надо отсюда. Потом поговорим, —
   она приложила палец к губам.
   Они в молчании дослушали речь Верховного — он сообщил,
   что за особые заслуги перед станцией Зоя Колыванова будет по-
   хоронена в стене одного из туннелей. Потом тело понесли в тун-
   нель на носилках самые достойные граждане станции. Разумеет-
   ся, под надежной охраной. Тело было покрыто цветами. Говори-
   ли, что из двух посланных за ними на поверхность обратно вер-
   нулся только один. Зато впечатление все это производило неиз-
   гладимое. Тело поместили в приготовленную заранее нишу, засы-
   пали обломками цемента, положили сверху еще цветов.
   Охранники дали прощальный залп в темноту. Послышался топот
   чьих-то лап — выстрелы вспугнули крыс и каких-то животных
   покрупнее. Из темноты донесся тоскливый вой, но тут же затих.
   Все было кончено, люди потихоньку побрели обратно. Верхов-
   ный тут же ушел к себе и велел его не беспокоить.
        Нюта и Крыся сидели в палатке. Нюта зябко обхватила коле-
   ни руками.
        — Ты слышала, что он сказал: «от сердечного приступа».
        — Ты в это веришь?
        — Нет, конечно. Но если даже так — это он ее довел.
        — Не говори так. Ведь она сама не обвиняла его, значит, и мы
   не должны.
        — Кого же тогда винить в ее смерти? В том, что мы умрем?
        — Баба Зоя очень странные вещи иногда обо всем этом говори-
   ла. Как будто Верховный не так уж виноват. Она считала — все
   дело в этой станции. Что и ей, и нам — всем не повезло оказаться
   именно здесь. Станция-то долгое время пустая стояла, заброшен-
   ная. Она говорила, что места, где человек не появляется подолгу,
   обживает что-то другое. Еще до нас здесь поселилось зло.
        — Неужели ты веришь в такие глупости? — сердито спросила
   Нюта. — Не ожидала от тебя. Знаешь, я себя теперь чувствую сов-
   сем свободной. Меня тут ничто не держит. Прежде я надеялась,
   что меня мать будет искать. Но, видно, ей что-то помешало. По-
   том меня только мысль о бабе Зое останавливала. Теперь, когда ее
   не стало, у меня развязаны руки. Уходить отсюда надо, Крыся.
        — Куда?
        — К Щукинской мы не уйдем, у тех туннелей кордоны силь-
   ные стоят. С тех пор, как на Полежаевской резня приключилась.
   Да и незачем туда идти — там никто не живет, только всякое зве-
   рье. Выход один — к Тушинской пробираться.
        — Но там ведь тоже кордоны.
        — Ха! Там совсем другое дело. Оттуда напастей особых не
   ждут, ставят стариков да подростков. Сегодня, я узнавала, там бу-
   дут дежурить Михалыч и Колька — та еще парочка. Колька при-
   ладился с открытыми глазами спать, а Михалыч всем рассказы-
   вает, что к нему по ночам мертвые девушки снаружи приходят.
   Не понимаю, как его еще в дозоры ставят. К тому же сегодня день
   такой — Верховный распорядился всем по кружке браги выдать к
   ужину. Помянуть Зою. Дозорным не дадут, конечно, но они най-
   дут, где достать.
        — Ну, допустим, мимо дозорных мы пройдем. А потом нас кто-
   нибудь сожрет в туннеле.
        — Сожрет или нет — это еще неизвестно. Зато если будем си-
   деть на месте и покорно ждать, нас через несколько дней отведут
   наружу, где мы уж точно...
        Крыся подумала, кивнула. И сразу стала деловитой и озабо-
   ченной.
   — Ладно, тогда давай собираться. Надо взять с собой еды. Ору-
   жие вряд ли мы сумеем раздобыть, это плохо. Но нож у меня есть.
   Он, правда, скорее для хозяйственных нужд, но острый.
        — У меня тоже, — сказала Нюта. — Я у Игоря стащила, когда
   он как-то к нам заглядывал. Он пьяный был, думает, наверное,
   что потерял где-то.
        * * *
        К вечеру, как и предсказывала Нюта, трезвых на станции поч-
   ти не осталось. Кому-то с непривычки и кружки браги хватило,
   кто-то нашел, где добавить. Некоторые дремали, несколько чело-
   век у костра нестройно и невпопад пели про черного ворона. Вер-
   ховный не показывался.
        Еще через пару часов люди окончательно угомонились. Слы-
   шалось лишь натужное дыхание спящих, кто-то храпел, кто-то
   стонал во сне.
        — Пора, — сказала Нюта. Она была в белом платье, но поверх
   него накинула потрепанную Зоину хламиду защитного цвета, ко-
   торую взяла в память. Крыся предпочла видавшие виды камуф-
   ляжные брюки и такую же ветровку, но платье свое на всякий слу-
   чай сунула в рюкзак, куда уместились все ее скромные пожитки.
   Они тихонько пробрались между палатками туда, где чернело
   жерло туннеля. Перед самым входом было навалено несколько
   цементных блоков, мешки с песком. На них прикорнул смазли-
   вый светловолосый подросток, прижав к себе автомат. Он даже
   головы не поднял при их появлении, зато встрепенулся сидев-
   ший рядом старик.
        — А, кто такие, куда? Приказано не пущать, — сурово заявил он.
   Нюта понимала, что все висит на волоске. Теперь все зависело
   от того, что в следующий момент взбредет Михалычу в голову.
   Вздумай он закричать, поднять тревогу — и они пропали. Второй
   такой возможности у них не будет.
        Она решительно сбросила с плеч хламиду и шагнула вперед.
   — Ты разве не узнаешь нас, Михалыч? — вкрадчиво спросила
   она.
   — Голубоньки мои, — умилился близорукий Михалыч. — Не
   забываете старика, навещаете. А мне не верит никто... счас вот
   Кольку разбужу, Виталика позову, чтоб тоже на вас посмотрели.
   Колька, хватит дрыхнуть.
        Девушки вздрогнули. Подросток приподнялся, обвел всех не-
   понимающими глазами и тут же рухнул обратно.
        — Не зови никого сейчас, Михалыч, у нас к тебе дело секрет-
   ное, — сказала Нюта.
        — Лапушка моя! Да ведь ты меня знаешь — ни словечка нико-
   му не скажу! Могила!
        — Нам сейчас уходить пора, Михалыч, но мы скоро снова при-
   дем. И Верховного заберем с собой — заждались его там, наверху.
        У Михалыча отвисла челюсть и округлились глаза. Но Нюта
   прижала палец к губам, и он суетливо закивал, обалдев от важно-
   сти доверенного ему известия. И молча проводил глазами две
   фигурки, скользнувшие в темноту туннеля.
        — Зачем ты так! — с упреком спросила перепуганная Крыся,
   когда пост остался далеко позади. — Теперь Верховный еще боль-
   ше обозлится.
        — Может, мне надо было зайти к нему перед уходом, поцело-
   вать на прощанье? — шепотом поинтересовалась Нюта. — Дура
   ты, Крыська. Тебя убивать будут, а ты еще спасибо скажешь за та-
   кую великую честь.
        — А если он за нами погоню пошлет?
   Нюта не ответила. Ее до сих пор била нервная дрожь. Совсем
   рядом вдруг послышался шорох. Крыса? Девушки сразу вспом-
   нили, где находятся.
        — Хватит ныть, — шепнула Нюта. — Не время сейчас выяснять
   отношения — самое страшное только начинается.
        Они быстро устали и теперь брели по инерции, понимая, что ос-
   танавливаться нельзя. Фонарь погасили, чтоб не сели сразу бата-
   рейки. Правда, у Крыси был с собой еще один фонарик, который
   приводился в действие механическим способом. Следовало посто-
   янно нажимать на ручку, тогда каким-то загадочным образом зажи-
   галась лампочка. Но этот процесс сопровождался таким скрежетом
   и шумом, что пользоваться фонарем здесь было страшновато.
        До поры до времени все было спокойно. Но потом вокруг начали
   раздаваться странные звуки. Совсем рядом с Нютой послышался
   вдруг отчетливый кашель — будто кто-то прочистил горло. Девуш-
   ки в ужасе прибавили шагу, не решаясь даже включить фонарик.
   Они боялись увидеть что-то такое, что совсем парализует их волю.
        — Не бойся, Нют, это мыши летучие, наверное, — пробормота-
   ла дрожащим голосом Крыся.
        — А разве они здесь водятся? — усомнилась Нюта.
        И, словно в ответ на эти слова, рядом раздалось тихое, совсем
   человеческое хихиканье.
        Тут девушки рванули вперед так, будто за ними гнались все
   обитатели «Спартака». Но через некоторое время все же выдох-
   лись и опять побрели еле_еле.
        — Господи, у меня даже в ушах шумит — так сердце колотит-
   ся, — пожаловалась Крыся.
        — Это не в ушах, — через некоторое время сказала Нюта. —
   Это за нами кто-то идет.
        Через некоторое время все сомнения отпали — сзади действи-
   тельно слышались осторожные, шаркающие шаги. Нюта, собрав-
   шись с духом, решительно посветила фонариком и увидела, как
   отпрянула от них в чернильную темноту тварь размером с собаку,
   но с чешуйчатой мордой. Желтые глаза злобно блестели из-под
   костистых выростов.
        — Что там? — спросила Крыся.
        — Не знаю. Помнишь, нам баба Зоя показывала в какой-
   то книжке крокодила. Ну вот, очень похоже, только лапы
   длиннее.
        В глубине души Нюта даже испытала облегчение оттого, что
   их преследует не человек. Ей казалось, что от встречи в таком ме-
   сте с человеком ничего хорошего ждать не приходится. Она по-
   мнила рассказы про мутантов, которые собирались в шайки и на-
   падали на людей, мстя им за свою ущербность. В рассказы о при-
   зраках она не слишком верила, но одно дело — слушать их у
   костра на станции, и совсем другое — вспоминать в туннеле, где с
   перепугу за любым выступом мерещится притаившийся убийца
   или кто-нибудь пострашнее.
        — Что нам делать? — спросила Крыся.
        — Пойдем дальше, может, сама отвяжется.
   Они пошли, иногда оборачиваясь и светя назад фонариком.
   Тварь все так же плелась за ними, потихоньку сокращая расстоя-
   ние. От луча света она каждый раз отпрыгивала, но недалеко.
   Больше того — им показалось, что сзади за ней бредет еще одна.
   Видимо, животные дожидались, пока девушки выбьются из сил и
   станут легкой добычей.
        — Черт, ногу сводит, — простонала вдруг Нюта.
        Она еще в детстве прихрамывала, потом это почти прошло. Но
   стоило ей перенервничать или переутомиться, и нога вновь начи-
   нала ныть.
        — Не могу больше. Иди вперед, Крыська, я эту гадину здесь
   дождусь.
        — Ну уж нет, — сказала бледная от страха Крыся. — Вместе
   дождемся.
        Тварь попыталась обойти их сбоку. Вторая держалась сзади и
   не предпринимала попыток напасть.
        Крыся с ножом в руке следила за ее маневрами. Тварь почему-
   то больше интересовалась ею, чем Нютой.
        В тот момент, когда тварь бросилась, Крыся попыталась отпих-
   нуть ее ногой. На ней были настоящие, хотя изрядно потрепанные,
   сталкерские ботинки, предмет ее гордости и зависти окружающих.
   Массивные, тяжелые, добротные, из настоящей кожи. Хотя ходить
   в них было тяжелее, чем в кирзовых сапогах, например. Наверное,
   поэтому бывший владелец и уступил их Крысе. И хотя под них
   приходилось наматывать кучу тряпок, чтобы ботинки не свалива-
   лись, Крыся считала, что ей повезло. И не ошиблась. Зубы твари
   намертво увязли в ботинке, она не сумела даже прокусить его.
        Нюта вдруг стремительно нагнулась и ловким движением пе-
   ререзала твари горло. Брызнула кровь, животное засучило лапа-
   ми и издохло. Вторая тварь тут же попятилась назад, в темноту.
        — Ну, ты даешь, — пробормотала Крыся. — Ботинок-то помоги
   освободить.
        — Да брось его здесь, — сказала Нюта. Глаза ее возбужденно
   блестели.
        — Ты с ума сошла? Как я в одном ботинке дойду? Да и не со-
   бираюсь я первой встречной зверюге такую обувь уступать.
        Нюта, не слушая, наклонилась и провела ножом по чешуйча-
   той шкуре.
        — Что ты делаешь?
        — Надо мяса с собой взять. Про запас.
        Крыся подумала, что подруга спятила на нервной почве. Ей
   опять пришли в голову рассказы о том, как нашли в туннеле ма-
   ленькую Нюту. Может, это там она научилась сырым мясом пи-
   таться? Может, и кровь пить, чего доброго? Она, отгоняя дурные
   мысли, шагнула к подруге, обняла ее, удерживая.
        — Нюточка, какое мясо? У нас с собой есть кое-что, я тебя по-
   кормлю, если ты голодная. Мы уже скоро на Тушинской будем,
   там и люди, и еда есть. Ты ведь не знаешь, что это за зверь, может,
   у него мясо ядовитое? Да и уходить надо, пока не поздно, по-
   мнишь, что баба Зоя говорила? О тварях, которые собираются на
   запах свежей крови?
        Упоминание о бабе Зое Нюту вроде бы отрезвило. Она как
   будто успокоилась и покорно позволила себя увести. Благо Кры-
   се удалось, наконец, освободить из зубов твари свой растерзан-
   ный ботинок.
        Они побрели дальше. До Тушинской, по мнению Крыси, оста-
   валось не так уж долго идти.
        * * *
        Крыся ошибалась — обозлиться больше Верховный не смог бы
   при всем желании. Девушек хватились под утро. Повариха Галка
   заглянула к ним в палатку в поисках своего хозяйственного ножа
   и, не найдя ни ножа ни девушек, подняла тревогу.
        Верховный быстро вычислил, куда могли уйти девушки. Но
   Михалыч в ответ на все расспросы нес что-то вовсе несуразное, а
   Колька только хлопал глазами. Наверняка спал на посту, гаде-
   ныш. Верховный охотно удавил бы его собственными руками, но
   сейчас нельзя было настраивать людей против себя.
        Он вдруг понял, что давно уже люто ненавидит эту долговязую
   светловолосую девчонку, которая исподволь прибрала к рукам и
   настроила против него самых близких ему людей — Зою и сына. Ес-
   ли бы не Нюта, Зоя была бы сейчас жива. А в довершение всего эта
   девица бросила вызов ему самому, поставила под сомнение незыб-
   лемость его власти и установленного порядка. Не говоря уж о том,
   что, если девчонки не найдутся, придется в срочном порядке искать
   новые жертвы, а где их взять? Среди своих? Люди и так уже недо-
   вольны, а начни отнимать у них дочерей, может вспыхнуть бунт.
   До недавнего времени эти вопросы удавалось как-то решать.
   Его наемники рыскали по соседним станциям, сманивая девушек
   оттуда. Иногда обращались к голодающим родителям с предложе-
   нием продать дочь — не уточняя, естественно, с какой целью. К со-
   жалению, в большинстве случаев люди предпочитали вместе тихо
   умирать от голода, чем продавать свою кровиночку в чужие руки.
   В последнее время стало и вовсе туго — на «Октябрьском Поле»
   уже не жили, Щукинская тоже опустела, а на Тушинской не то
   чтобы прямо подозревали их, но бдительность на всякий случай
   удвоили. Поэтому и пришлось решиться на такую исключитель-
   ную меру — назначить в жертву девчонок, знакомых всем с детст-
   ва. Допустим, к Нюте на станции всегда относились с опаской, но
   ласковую уступчивую Крысю многие любили. Люди помнили ее
   мать — беспечную и безалаберную, но никогда не сказавшую ни-
   кому худого слова. И им жаль было девчонку, которая в своей не-
   долгой жизни и так не много хорошего видела. Поэтому Верхов-
   ный в этот раз особенно нервничал — пусть бы поскорее все было
   уже позади, думал он, а со свершившимся фактом люди рано или
   поздно смирятся. Только бы все гладко прошло. И вот, как нароч-
   но, именно в этот раз все грозит сорваться.
        Нет, девчонок надо вернуть обязательно — или хотя бы унич-
   тожить. Чтобы все знали, что бывает с непокорными. Если им
   удастся выбраться к людям, они ведь могут все разболтать — и
   неизвестно, что из этого получится. На Тушинской спят и видят,
   как бы прибрать к рукам соседнюю станцию, а теперь и повод для
   этого найдется.
        И в который раз он пожалел, что они не удавили это чертово
   отродье в туннеле, как только нашли. В последнее время он видел
   в ее глазах что-то такое... как будто он столкнулся с враждебной
   волей, не менее сильной, чем его собственная.
        Верховный приказал найти и прислать к нему двух лучших ис-
   полнителей, которым он поручал самые щепетильные дела.
   Хряк, несмотря на плотную комплекцию, появился в шатре
   совершенно бесшумно. Его внешность толстого, добродушного
   выпивохи обманывала многих. На самом деле у него были сталь-
   ные мышцы, а двигаться он умел с кошачьей грацией. Что до про-
   звища — он получил его из-за звука, который издавала его дуби-
   на, обрушиваясь на голову врага — будь то зверь или человек.
   Но совсем незаметно возник в шатре второй — человек-неви-
   димка. Лицо у него было настолько неприметное, что люди его не
   запоминали, не узнавали. Этот мог спокойно подслушивать лю-
   бые разговоры, затесавшись в толпу, — и никто не обращал на не-
   го внимания, не подозревал в нем соглядатая. Верховный особен-
   но ценил его за эти качества.
        — Вернуть или убить? — уточнил невидимка. Из-за спущенного
   на лоб капюшона невозможно было понять, что выражают его глаза.
   Верховный кивнул:
        — Если все-таки придется их ликвидировать, попробуйте
   срочно найти им замену на Тушинской. Положение у нас безвы-
   ходное. Нам необходимо, чтобы в ближайшие дни две девушки
   для ритуала были у нас наготове.
        Хряк выразительно пожал плечами. Верховный и сам знал,
   что задача трудная.
        Второй смотрел молча. И о чем он думает, Верховный снова
   понять не мог.
        — Ну, в путь, — сказал он, повелительно протянув руку.
   И двое убийц, не тратя времени, пустились по следу.
        * * *
        Они шли довольно долго и стали уже опасаться, что девушки
   успели добраться до Тушинской. И все же их удалось нагнать —
   почти на подходах к станции.
        Услышав впереди их неровные шаги, невидимка облегченно
   вздохнул. Он по шагам слышал, что они измучены и напуганы. С ни-
   ми легко будет справиться, через несколько минут все будет конче-
   но. Придется убить, конечно, не тащить же их обратно в такую даль.
   На плечах нести тяжело, угрозами заставить идти самостоятельно,
   гнать пинками тоже вряд ли получится. Ведь они знают, что им по-
   любому умирать, могут и заартачиться. А впрочем, кто знает?
        Он терпеть не мог работать в паре, и Хряк успел его достать по
   дороге. Он нес какой-то вздор, сравнивал достоинства браги, ко-
   торую гонят у них, и той, что приносят с Тушинской. Потом за-
   явил, что вторая девчонка, темненькая, очень даже ничего. Впол-
   не в его вкусе. Невидимке все это было глубоко безразлично, он
   еле сдерживался, чтобы не наорать на напарника.
        В середине пути они споткнулись обо что-то на шпалах. Неви-
   димка посветил — там валялась верхняя половина какого-то жи-
   вотного величиной с собаку. Нижнюю кто-то откусил, и совсем
   недавно — кровь вокруг была еще свежей. Рядом лежал обрывок
   белой ткани — невидимка мог бы поклясться, что это лоскут от
   платья одной из девчонок. Находка заставила его призадуматься.
   Но, услышав шаги девушек впереди, он опять успокоился.
        Они наверняка устали, голодны и напуганы до полусмерти. Воз-
   можно, ранены.
        Убийцы начали быстро и бесшумно приближаться к девчон-
   кам. Одна отставала, и Хряк нацелился на нее. Метнулся вперед,
   в темноте послышалась какая-то возня.
        Невидимка кинулся туда, где, по его расчетам, должна была на-
   ходиться вторая. Но руки схватили пустоту. И еще прежде, чем
   девчонка, которую держал Хряк, заорала, словно паровозная сире-
   на, он понял, что все пропало. Кинулся в глубину туннеля и зата-
   ился за каким-то выступом. Со стороны Тушинской послышались
   громкие встревоженные голоса, затопали сапоги — бежал патруль.
        «Недооценили сложность задачи, — думал невидимка. — Бы-
   ли уверены, что предстоит иметь дело с двумя обыкновенными
   бабенками. И совсем не учли, что обычные бабенки ни за что не
   решились бы ночью идти в туннели, даже под угрозой смерти».
        Он слышал голоса патрульных. Что там Хряк? Почему затих?
   И вдруг он услышал стон напарника. Невидимка сразу понял,
   что больше он здесь ничего сделать не может. Они провалили по-
   ручение. Оставалось дождаться более благоприятного момента.
   Он сел и достал из рюкзака кусок свинины — как бы там ни бы-
   ло, силы следовало беречь.
        Один из патрульных поддерживал рыдающую Крысю, другой
   склонился над Хряком. Посветил фонариком. У того в животе
   торчала рукоять ножа. Он глухо стонал.
   — Эк ты его саданула-то, — неодобрительно сказал патруль-
   ный. — Подержи-ка фонарик. Ща, брат, потерпи немножко.
        С этими словами он нагнулся над Хряком, нашел какие-то точ-
   ки на шее и вдруг резко нажал. Тот дернулся, обмяк и больше не
   шевелился. Крыся выронила фонарь, который чудом не разбился.
        — Так вы... его... того... — пробормотала она.
        — А что ж мне с ним было делать? Не на станцию же тащить.
   Не жилец он был — прямо в печень ты его пырнула, да и кишки
   попортила. У нас и врачей-то нет, чтоб такие раны лечить. Эх,
   девки... можно подумать, убудет с вас. Через тебя одним бойцом
   меньше стало, — проворчал патрульный, нагибаясь за фонарем.
        Крыся задрожала — она решила, что теперь патрульный и ее
   прикончит. Хотела что-то объяснить, но Нюта, стоявшая рядом,
   сделала ей знак молчать. К счастью, патрульный, видимо, был на-
   строен философски.
        — Ты, девка, раз такое дело, молитву хоть какую ни есть над
   ним прочти. Чтобы успокоилась душенька его грешная.
        У Крыси глаза опять налились ужасом. И все же она пробор-
   мотала несколько слов, которые слышала в таких случаях от ба-
   бы Зои. Патрульного это вполне устроило.
        — Ладно, пошли, — сказал он, — на станции разберемся. Этот
   пусть здесь пока полежит.
        Невидимка услышал, как удалялись патрульные и девушки.
   Потом быстро, бесшумно приблизился к Хряку, убедился, что на-
   парник мертв. Тем не менее, порученное им дело следовало дове-
   сти до конца. Девчонки пока никуда не денутся с Тушинской, а он
   придет туда попозже, когда успокоится вызванный их появлени-
   ем переполох. Оценит обстановку и будет действовать по обстоя-
   тельствам. Он нашел место поудобнее, уселся, прижавшись к сте-
   не, и задремал вполглаза.
   Глава 2. Вольный город Тушино
 
        Девушки, слегка оправившись от испуга, с трудом поспевали
   за патрульным, одновременно разглядывая станцию. По сравне-
   нию со Стадионом «Спартак», главным украшением которого
   служили надписи на стенах, Тушинская показалась им необыкно-
   венно красивой и просторной. Стены были отделаны светлым
   мрамором, четырехугольные колонны облицованы серо-голу-
   бым. Вдоль каждой стены почти возле самого потолка был выло-
   жен на бордовом фоне белым нехитрый зигзагообразный орна-
   мент, но даже такое незатейливое украшение казалось девушкам
   нарядным. Они насчитали четыре металлических прямоуголь-
   ных вставки, на которых, как на картинах, были изображены ка-
   кие-то неизвестные им аппараты. Вдобавок станция была осве-
   щена гораздо лучше, и здесь были настоящие светильники, а не
   лампочки, свисающие вниз на шнурах. Гладкий пол состоял из
   красивых сероватых и коричневатых квадратов, идти по которым
   было чрезвычайно приятно. Им даже неловко стало за свой зачу-
   ханный вид — люди здесь были одеты куда лучше и разглядыва-
   ли их с любопытством и словно бы с сочувствием. Попадались
   мужчины в камуфляже, но многие были одеты в клетчатые руба-
   хи и облегающие брюки разных оттенков синего цвета. А уж про
   женщин и говорить нечего — на Стадионе «Спартак» о таких на-
   рядах и мечтать не приходилось. Нюта машинально отметила про
   себя, что особенно модными здесь, видимо, считались халатики и
   платья примерно до колена свободного покроя из блестящего
   цветастого материала и яркие тапочки разных цветов.
        — А говорили, что всякий сброд здесь живет, — пробормотала
   завороженная Крыся. — А здесь вон как... шикарно.
        — Затем и говорили, чтоб наши сюда не бежали, — сделала вы-
   вод Нюта.
        Поперек станции выше человеческого роста было натянуто
   продолговатое полотнище. На белом фоне синими крупными
   буквами было написано: «Добро пожаловать в вольный город Ту-
   шино!» Дальше виднелся еще один плакат с зеленой надписью
   «Нечего ждать милостей от природы!». Кто-то, видимо, от себя,
   неровным почерком добавил внизу: «Дождались уже». А справа
   на стене Нюта заметила большой лист бумаги, на который были
   наклеены листочки поменьше. Что написано на них, она разо-
   брать не смогла, прочитала лишь заголовок сверху: «Здорово все,
   что не больно!» Можно было сделать вывод, что живущие здесь
   люди стремились стойко переносить удары судьбы и не впадать в
   уныние.
        Жилища тут отличались разнообразием. Кто-то обитал в па-
   латке ярко-зеленого или оранжевого цвета, кто-то, видимо из
   одиноких, довольствовался складной кроватью, кто-то располо-
   жился на надувном матрасе. Заметила Нюта и странную деревян-
   ную конструкцию, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся
   большой двухъярусной кроватью, задрапированной полотни-
   щами ткани по бокам так, что получалось компактное уютное
   жилье.
        Специальная площадка была отведена детям. Худые, бледные,
   но вполне жизнерадостные, они возились с громадными потре-
   панными матерчатыми игрушками, съезжали с красной пласт-
   массовой горки на каменный пол. Стряпуха в заляпанном светло-
   зеленом халате что-то варила в громадном металлическом баке.
   Девушки сразу вспомнили, что у них давно уже ни крошки во рту
   не было.
        Патрульный привел их в небольшое подсобное помещение, ка-
   фельные стены которого были увешаны исписанными листами
   бумаги. За столом сидел человек в таких же, как у большинства,
   синих брюках, серой толстовке и бордовой бейсболке. На вид ему
   было лет сорок, лоб был прорезан морщинами, но небольшие се-
   рые глаза глядели весело. Нюта решила, что бейсболку он носит,
   чтобы прикрыть залысины.
        — Вот, господин бургомистр, — доложил патрульный, — граж-
   даночки пришли со «Спартака». С ними еще один был, но у них,
   видно, по дороге размолвка случилась. Так что теперь он там, в
   туннеле лежит.
        И патрульный вкратце обрисовал ситуацию так, как она ему
   виделась.
        — Ну, а документы у вас есть? — спросил бургомистр. И в ответ
   на этот простой вопрос девушки, не сговариваясь, разрыдались.
   Документов у них не было. Они хранились у бабы Зои, а после
   ее смерти их забрал Верховный. Видимо, считалось, что раз им
   все равно нельзя выходить со станции, то и паспорта им ни к че-
   му. Больше того — у них не было и патронов, заменявших мест-
   ную валюту. Они только сейчас начали осознавать, что оказались
   без документов, без средств к существованию среди абсолютно
   чужих людей, которые вовсе не обязаны о них заботиться. А у них
   в активе еще и труп мужчины, наверняка посланного за ними в
   погоню. Ситуация, мягко говоря, неприятная. И последствия все-
   го этого могут быть для них очень печальными.
        Бургомистр, услышав их рыдания, замахал руками:
        — Ну что вы, в самом деле, все будет хорошо.
   Он обернулся к патрульному:
        — Скажи Клаве, чтобы принесла им чаю. И поесть чего-ни-
   будь. Да Марину мне побыстрее найди.
        Через несколько минут перед девушками стояли дымящиеся
   фарфоровые кружки и эмалированные миски с каким-то варе-
   вом. Они жадно набросились на еду. И тут в помещение вошла
   женщина. Они, как завороженные, уставились на нее.
        Ни Нюта, ни Крыся таких никогда не видели. У женщины бы-
   ло надменное, красивое, словно кукольное лицо, синие глаза,
   светлые пушистые волосы, красиво подстриженные. Одета она
   была в серое платье, по сравнению с которым цветастые халати-
   ки остальных сразу показались просто убожеством. И на ногах
   были не шлепанцы, а туфли, хоть и на плоской подошве. От нее
   даже пахло чем-то приятным, цветочным. Всем своим видом она
   словно заявляла: «Все будет так, как я хочу. Ничего неожиданно-
   го или неприятного со мной случиться не может».
        Нюта с трудом подавила возникшее было желание уткнуться
   лицом ей в подол и тут же во всем покаяться.
        — Ну вот, Марина, — пожаловался ей бургомистр, — разберись
   хоть ты. Они плачут, я ничего понять не могу.
        Женщина схватывала все на лету. Ей, видимо, в общих чертах
   уже рассказали, что произошло.
        — Значит, вы шли сюда, а этот человек набросился на вас в
   туннеле? И вы защищались? Или вы шли все вместе? Судя по до-
   кументам, он с вашей станции. Он вас сопровождал?
        Нюта что-то невнятно промычала и опять всхлипнула. Мари-
   на истолковала это как согласие.
        — Ну, не бойтесь. Никто не собирается вас обвинять без выяс-
   нения всех обстоятельств. Я не могу поверить, — обернулась она
   к бургомистру, — что две худенькие девочки могли прикончить
   взрослого здорового мужчину. Наверное, все не так просто, как
   нам тут рассказывают.
        Бургомистр согласно закивал. Видно было, что он во всем на
   нее полагается.
        — Там еще один был, — вдруг выдавила из себя Крыся.— Он
   сбежал.
        Марина нахмурилась:
   — То есть, этот человек шел с вами, а тот, другой, напал на не-
   го, ранил и скрылся?
        Нюта тут же судорожно закивала. Крыся, глядя на подругу, за-
   кивала тоже.
        — Ну, полно, — сказала Марина, — теперь все ясно. Успокой-
   тесь, мы вам поможем. Вы, конечно, хотите при первой возмож-
   ности вернуться обратно, на свою станцию?
        Девушки, не сговариваясь, отчаянно замотали головами. Ма-
   рина опять нахмурилась.
        Нюте показалось, что у нее еще полно к ним вопросов, просто
   она поняла, что сейчас ничего путного от них не добьется.
        — Ну что ж, отдыхайте, — заключила Марина, — а там будет
   видно. Сейчас я отведу вас в гостевую палатку, Клава покажет,
   где можно помыться. А потом что-нибудь придумаем.
        Стряпуха в зеленом халате отвела их в душевую. Девушкам,
   привыкшим поливать друг друга из пластиковых бутылок, на-
   стоящий душ, пусть и ржавый, показался чем-то сказочным. Им
   даже выдали цветастые халатики, в которых было как-то непри-
   вычно свободно. Они с радостью принялись стирать свою одеж-
   ду. Нюта пыталась оттереть кровавое пятно на белом платье, но
   с непривычки сунула его сразу в горячую воду, и пятно теперь
   не отстирывалось. А слишком сильно тереть она боялась — пла-
   тье, сшитое наспех из всяких лоскутов, могло вообще разва-
   литься, а ей почему-то не хотелось с ним расставаться. При-
   шлось смириться с бурым пятном на самом видном месте, возле
   выреза.
        Разморенные, они добрались до отведенной им небольшой па-
   латки, отметив по дороге, что, хотя теперь они и выглядят почти
   как все, почему-то окружающие все равно с интересом их разгля-
   дывают. Рухнув на подстеленные одеяла, девушки тут же уснули.
   Проснувшись, они долго не могли сообразить, где находятся.
   Потом припомнили все и рассмеялись от облегчения.
        — У нас получилось! — воскликнула Нюта, но сразу стала се-
   рьезной.
        — Расслабляться нам нельзя. Верховный этого так не оставит,
   пришлет кого-нибудь еще за нами. Лучше быть настороже, поста-
   раться выправить здесь хоть какие-нибудь документы, раздобыть
   еды и патронов. А потом придется дальше уходить.
        — Куда?
        — На Сходненской, говорят, тоже люди живут. Нам вообще
   надо разузнать побольше, сейчас любая информация может при-
   годиться, любые подробности важны. И помни — ни в коем слу-
   чае нельзя рассказывать все как было. Пусть думают, что мы шли
   втроем, а четвертый на нас напал. Патрульные ничего ведь не ви-
   дели, только слышали, как ты орала. А потом, мы тоже ничего не
   говорили, все больше плакали.
        — А почему нельзя рассказать все как есть?
        — Да они просто не поверят. Подумают, что мы сумасшедшие, и
   тогда точно постараются отправить обратно, избавиться от нас.
   Представь себе — появились две девчонки без документов и расска-
   зывают какие-то байки. Подумают, что мы перебрали напитка, ко-
   торый дает красивые сны. К чему из-за нас с соседями ссориться?
        — Может, ты и права, — вздохнула Крыся. — Знаешь, я боюсь
   этой Марины. Она с виду такая ласковая, а смотрит — словно на-
   сквозь просвечивает.
        — Будем осторожнее с ней. Бургомистр-то, кажется, попроще.
        Они выбрались из палатки. Неподалеку горел костер, вокруг
   сидели люди и пили горячий чай. Девушки подсели к ним, им тут
   же протянули по кружке.
        — Так это вы с Волоколамской будете? — спросила женщина в
   халатике веселенькой расцветки, усыпанном яркими красными
   цветами по зеленому полю. В этой одежде лицо ее, и так бледное,
   казалось и вовсе бесцветным.
        «Нет, такие ткани на самом деле только брюнеткам идут, — по-
   думала Нюта. — Вот Крыське хорошо в таком ярком наряде. А у
   меня, к счастью, халатик попроще — на синем фоне какие-то ро-
   зоватые разводы».
        — Откуда вы только такую красоту берете? — указывая на пла-
   тья, вместо ответа спросила она.
        — Да ведь тут наверху Тушинский рынок неподалеку был, —
   охотно объяснила женщина. — Вьетнамцы этими кимоно торго-
   вали, выдавали за шелковые. Может, это и шелк, только ацетат-
   ный. Искусственный, — пояснила она, глядя на удивленную Ню-
   ту. — Зато сноса им нет, и стирать легко, вот все и обрядились.
   Тем более, наверху сейчас лето, потому и здесь у нас, внизу, теп-
   ло. Зимой-то, конечно, так не походишь, в ватники влезать при-
   ходится. — И еще раз спросила: — Вы — те самые девушки, с Во-
   локоламской?
        Отмалчиваться не получалось.
        — Мы не с Волоколамской, мы со Стадиона «Спартак», — от-
   ветила Крыся.
        — Знаете что, вы лучше свою станцию по-старому называй-
   те — Волоколамская. А то, хоть вы и девушки, а мало ли что. Тут,
   видите ли, большинство таких собралось, которые в прежней
   жизни болели за «Динамо» и ЦСКА. Как бы чего не вышло, —
   сказал пожилой мужик в потертой клетчатой рубашке и черных
   штанах, вытянутых на коленках.
        Из этой речи девушки почти ничего не поняли. Сообразили
   только, что мужик чем-то недоволен.
        — Странное какое название, Волоколамская, — заметила Нюта.
        — Так когда-то эту станцию называли. Это потом наверху над
   ней вместо аэродрома решили строить стадион и переименовали ее
   в «Спартак». Волоколамской назвали другую, не по этой ветке, но
   недалеко отсюда. Потому что наверху шоссе было с таким же назва-
   нием. А почему шоссе так называлось, уже почти никто не помнит.
        — Да что тут помнить, — встрял в разговор тощий мужик лет
   тридцати с испитым лицом. — Я пацаном тогда был, и то знаю.
   Шоссе называлось Волко-Ламское, потому что когда-то тут были
   леса, и волков было пропасть. Ну, и ламы тоже водились.
        — Насчет волков не знаю, врать не буду, — авторитетно сказал
   плечистый дядька в синих штанах и черной рубашке, — а ламы
   здесь и теперь водятся. Бегают очень быстро, и вот такие клыки у
   них, — он показал свой палец. Палец был внушительный. — Не
   дай бог догонят — на клочки порвут.
        — Да путаешь ты что-то, Викинг, — робко возразил пожилой
   мужик, — ламы вроде не у нас, а в Америке жили. И питались тра-
   вой, а не человечиной.
        — Так то до Катастрофы, — веско возразил молчавший до сих
   пор мужчина, лицо которого было в тени.
        — Я путаю? — гневно переспросил Викинг. Видно было, что к
   возражениям он не привык. — Да я их сто раз видел, просто не
   знал, как они называются. А вот теперь он сказал, я сразу и по-
   нял — это точно ламы. Кому еще и быть-то?
        — Ну, может, из Зоопарка прибежали и расплодились, — при-
   мирительно сказал пожилой мужик. — По мне, как ни называй
   всех этих, которые теперь наверху бегают, а имя им одно — не-
   чисть.
        — А водяные вас там не донимают? — спросил плечистый.
        — Какие водяные? — удивилась Нюта.
        — Ну, у нас же тут кругом вода. С одной стороны Строгино, не-
   далеко совсем, а подальше — Покровское-Стрешнево, усадьба
   старинная, пруды. Водохранилище Химкинское, опять же, канал.
   Там тоже всякие твари живут, не к ночи будь помянуты.
        — Но они же в воде, наверное, живут, на сушу не лезут.
        — Так они, гады, на глазах приспосабливаются. Повадились по
   канализационным стокам пробираться. Пару раз уже сюда заяв-
   лялись, к нам, — ну, мы их достойно встретили. Ошметки так и
   летели! Эх, чувствую, скоро конец придет нашей линии. Выжи-
   вут нас эти твари из последнего нашего убежища.
        — А на Полежаевской-то что вышло, — начал опять пожилой
   мужик. — А я ведь знал, что станция эта не простая. Там ведь пу-
   тей-то не два, а три. И две платформы. Хотели когда-то ветку бо-
   ковую прокладывать, в Серебряный Бор, а потом раздумали. Но
   тупик там остался, сколько успели выкопать. Я думаю, в этот са-
   мый тупик какая-то нечисть сверху и прокопалась. И всех сожра-
   ла. К вам-то никто не заявлялся с той стороны?
        Крыся отрицательно покачала головой.
        — А ведь ваша эта станция, девки, тоже нехорошая, — продол-
   жал пожилой. Нюта вздрогнула.
        «Неужели он знает?» — пронеслось у нее в голове. И тут она
   заметила парня, который наблюдал за ней, иронически подняв
   бровь. Она смутилась и отвернулась.
        — Зря не слушаешь, — продолжал пожилой. — Вот скажи мне,
   сколько времени вы к нам сюда шли?
        — Не знаю, — пробормотала Нюта, — кажется, очень долго. Не-
   сколько часов.
        — И сколько километров примерно прошли? — не унимался
   мужик.
        Бедная Нюта имела очень приблизительное понятие о рассто-
   яниях, как, впрочем, и Крыся.
        — Десять, — брякнула она наугад. Но мужика ее ответ вполне
   устроил.
        — То-то и оно, — важно поднял он палец вверх. — А ведь на са-
   мом деле от вас до нас поверху и километра не будет. Вот как та-
   кое может быть?
        — Правду он говорит, — неожиданно согласился плечистый. —
   Станция ваша на месте Тушинского аэродрома построена. Неда-
   леко совсем это. А наши тоже рассказывают: то, бывало, быстро
   дойдут, а то идут-идут, и конца пути не видно. Не любят у нас по-
   этому к вам ходить.
        — Да и люди у вас там неприветливые, смурные какие-то, —
   поддержал пожилой.
        Нюта украдкой разглядывала парня. У него были правильные
   черты лица, прямой нос, тонкие губы и большие серые глаза,
   уголки которых чуть приподнимались к вискам. Нестриженые
   темно-русые волосы свободно падали на плечи. Она обратила
   внимание на то, какие красивые у него руки, тонкие пальцы — он
   рассеянно перелистывал какую-то книгу. Одет он был в свобод-
   ную длинную рубаху и такие же, как у многих, синие штаны, си-
   девшие на нем в обтяжку. «Если бы он был девочкой, то это была
   бы очень красивая девочка», — попыталась Нюта сформулиро-
   вать для себя свои впечатления.
        Парень, заметив, что она его разглядывает, опять усмехнулся.
   Видимо, привык, что девушки таращатся на него, раскрыв рот.
        — Да ладно, чего мы к девчонкам привязались, в самом-то де-
   ле? — сказал плечистый примирительно. — Люди, понимаешь, у
   них неприветливые! Живут трудно, вот и неприветливые.
        — А кому сейчас легко? — спросил пожилой.
        — Не скажи. Вот на Сходненской одно время сносно людям жи-
   лось. Там у них и магазинов полно уцелело поблизости, а еще там
   ведь Тушинский машиностроительный недалеко. На нем почти все
   сохранилось, и сталкеры много полезного таскали оттуда, запчас-
   тей всяких. Одно время челноки к ним через нас так и шастали. Ту-
   да чай элитный несут с ВДНХ, куртки кожаные с «Динамо», обрат-
   но — детали, инструменты. У кого руки есть — он из этих деталей
   что хошь соберет, хоть пулемет, хоть детскую кроватку. А теперь,
   конечно, после этой беды на Полежаевской все пути к центру пере-
   крыты. Теперь им туго придется. Да и то сказать, с завода-то они
   почти все полезное уже вынесли, а в последнее время туда и не су-
   нуться стало — какие-то монстры гнездо устроили. Да и канал,
   опять же, поблизости, оттуда тоже приползают... всякие.
        — Помню я этот завод, — вздохнул пожилой. — Я еще мальчиш-
   кой был, когда там какие-то ракеты делали. И перевозили их по
   ночам в обстановке строгой секретности. А я, бывало, все старал-
   ся в окошко что-нибудь увидеть — мы не так уж далеко жили. Так
   мне хотелось посмотреть, как настоящую ракету везут! И ведь
   увидел однажды... сбылась мечта.
        На него посмотрели уважительно и даже с некоторой завистью.
        — Интересная жизнь у тебя была, Петрович, — вздохнул му-
   жичонка с испитым лицом. — А я вот мальчишкой в метро по-
   пал... и вспомнить-то особо нечего.
        — А что за бумаги у вас на стенах висят? — спросила Нюта, ра-
   дуясь, что разговор свернул с опасной темы.
        — А это газеты, — с гордостью сказал испитой мужичонка. —
   В них новости всякие пишут и бургомистра критикуют.
        — Как же у вас тут все здорово устроено! — восхитилась Нюта.
        — Да разве это жизнь? — скривился плечистый. — Вот в Поли-
   се, на Ганзе или, к примеру, на Китай-городе — там жизнь, говорят,
   ключом бьет. А у нас тут что ж — в лесу живем, пню молимся.
        Нюта опять непроизвольно вздрогнула. «Только мы думали,
   что попали к нормальным людям — а они, оказывается, тоже мо-
   лятся какому-то пню. И еще неизвестно, какие жертвы этому пню
   приносят», — с тоской подумала она. Подняла глаза и увидела,
   что парень вновь насмешливо смотрит на нее. Поймав ее взгляд,
   он легко поднялся и подошел к девушкам, опустился на пол воз-
   ле них.
        — Что надо? — сердито спросила Нюта.
        — Да так, ничего, сущие пустяки, — тихонько, чтобы никто не
   слышал, ответил он. — Мне очень хотелось бы знать, чего такого
   вы натворили у себя на станции, что вздрагиваете теперь по лю-
   бому поводу.
        — Нам пора спать, — резко сказала Нюта. — Пойдем, Крыся.
        — Дурочки, — услышала она сзади, — я помочь хочу!
        Но Нюта, схватив подругу за руку, уже волокла ее прочь от
   костра.
        * * *
        Убийца появился на станции поздно ночью. Он долго ждал в
   туннеле, прежде чем направиться к патрульным.
        — Пароль, — окликнули его.
        — Шестнадцать, — нехотя буркнул он, зная по опыту, что в та-
   ких случаях лучше не молчать, а отвечать сразу хоть что-нибудь.
   Иначе могут принять за мутанта или за нежить, в которую здесь
   многие верили. Бывали случаи, когда некоторые нервные часо-
   вые, не дождавшись ответа, тут же открывали стрельбу, и лишь
   потом начинали разбираться. С них, как правило, за это даже не
   спрашивали строго.
        — Человек, — констатировал патрульный. — А ну-ка, покажи
   тогда паспорт.
        Убийца видел этого патрульного раза три и отлично помнил.
   Патрульный тоже видел его, но невыразительное лицо каждый
   раз стиралось у него из памяти.
        — Ладно, проходи, — сказал патрульный. — Пароль, чтоб ты
   знал, на сегодня «Свобода». Что это сегодня с вашей станции к
   нам зачастили? Ты, случайно, ничего не знаешь про девочек, ко-
   торые утром пришли?
        — Нет, я тут по своим делам, — сказал убийца.
        Не пройдет и часа, как он будет знать про беглянок все.
        Он прошел на станцию. Тут и там еще бодрствовали возле ко-
   стров люди, и Невидимка присел к тому, где народу было поболь-
   ше. Послушав разговоры, он сделал выводы, что все не так плохо.
   Во-первых, девчонки здесь. Во-вторых, судя по всему, они ничего
   криминального пока не разболтали — видимо, боятся. Это было
   ему на руку. В голове тут же созрел план действий. Для начала на-
   до переговорить с бургомистром, но разумнее отложить беседу на
   утро — торопиться некуда. Девчонки пока все равно никуда не де-
   нутся, никто их без документов со станции не выпустит.
        Убийца улегся недалеко от костра, завернулся в плащ и через
   несколько минут спокойно заснул.
        * * *
        Когда Нюта проснулась, Крыси в палатке не было. Она под-
   ползла к выходу, осторожно выглянула и облегченно вздохнула,
   услышав оживленный голос подруги. Крыся хлопотала у костра,
   ей помогал вчерашний парень. В ответ на гневный взгляд Нюты
   Крыся изобразила недоумение.
        — Вот, познакомься, это Кирилл, — прощебетала она. Парень
   отвесил иронический поклон.
        — Ты что, с ума сошла? — шепнула Нюта незаметно, улучив
   момент, когда Кирилл отошел.
        — А что такого? — спросила подруга. — Ты же сама сказа-
   ла, нам важно узнать побольше. А про нас я ему ничего не рас-
   сказывала.
        Тут опять подошел Кирилл, который раздобыл для них чашки.
   Они сели пить чай, показавшийся им необыкновенно вкусным.
        — Это настоящий, сталкеры еще ухитряются иногда находить
   где-то, — пояснил Кирилл. — А по-моему, тот, что на ВДНХ дела-
   ют, ничуть не хуже. Только теперь о нем мечтать не приходится,
   никто уже оттуда к нам не доберется.
        Нюта решила, что большой беды не будет, если они и вправду,
   пользуясь случаем, попытаются выведать у Кирилла побольше
   нужных сведений.
        — А можно мне почитать эти ваши газеты? — спросила она.
   Кирилл пожал плечами.
        — Пойдемте, — сказал он и подвел их к ближайшей колонне,
   где висел довольно большой лист бумаги. Сверху крупными пе-
   чатными буквами было написано название — «Тушинская кры-
   са». Потом шли заголовки помельче. Из заметки «Что день гря-
   дущий нам готовит?» Нюта узнала, что запасов еды пока хватает
   и беспокоиться нет причин. Правда, большую часть их контро-
   лирует бургомистр, и давно следовало бы потребовать от него
   отчета. Не пора ли, ехидно интересовался автор статьи, присво-
   ить бургомистру прозвище «Тушинский вор»? В следующей ста-
   тье долго и путано рассказывалось о героическом походе сталке-
   ров на железнодорожную станцию «Трикотажная», где еще со
   времен Катастрофы чудом уцелел состав с несколькими цистер-
   нами. Народ уже давно знал про эти цистерны и высказывал са-
   мые смелые предположения об их содержимом — вплоть до то-
   го, что там может оказаться и спирт. Когда сталкеры, преодолев
   колоссальные трудности, добрались наконец туда, обнаружи-
   лось, что в цистернах топливо, что тоже было совсем неплохо.
   Правда, львиную долю добычи, как всегда, тут же присвоил се-
   бе бургомистр.
        В следующей статье задавался гневный вопрос, когда же, нако-
   нец, будет заделан неизвестно куда ведущий лаз в туннеле непо-
   далеку от южного поста? Вместо того, чтобы постоянно ставить
   там усиленную охрану на всякий случай, не проще ли раз и на-
   всегда завалить лаз цементом, чтобы никакая нечисть не смогла
   через него пробраться на станцию? Нюта поняла, что это тоже
   был камешек в огород бургомистра.
        В последней небольшой заметке сообщалось, что на днях кто-
   то, возможно подростки, пытался отодрать одно из алюминиевых
   панно с изображением самолетов, а это, между прочим, историче-
   ский памятник и произведение искусства, которое должно уси-
   ленно охраняться властями.
        — Это орган оппозиции, — пояснил Кирилл. — Есть еще офи-
   циальная газета «Нижнее Тушино», там публикуются всякие ре-
   чи и постановления бургомистра. Но эту читать интереснее.
        — Как странно, что у вас так спокойно все ругают бургомист-
   ра, — сказала Нюта. — Если бы у нас хоть кто-нибудь посмел ру-
   гать Верховного, ему бы плохо пришлось.
        — У нас республика, — гордо сказал Кирилл. — Демократиче-
   ское государство, управляемое на основе анархической солидар-
   ности, — повторил он фразу, явно слышанную от кого-то из стар-
   ших. — Народ сам выбирает себе правителей.
        — Но если ваш бургомистр не справляется, если его так руга-
   ют, почему вы его не переизберете?
        — А смысл? — пожал плечами Кирилл. — Все люди одинако-
   вые, другой тоже будет грести под себя. В таком государстве,
   как наше, личность правителя даже не имеет особого значения,
   он может ничего из себя не представлять. Зато он умеет гово-
   рить речи. А всеми делами заправляет на самом деле не он, а
   Марина.
        — Почему? — спросила Нюта.
        — Долгая история, — Кирилл махнул рукой. — Она была же-
   ной предыдущего коменданта. Ну, тот был мужик что надо, всех в
   кулаке держал. У него не забалуешь, мог и мертвых, если надо,
   поставить под ружье. Я помню, как он круто разобрался с торгов-
   цами с Планерной, с тех пор они свое место знали. У нас в гостях
   вели себя тише воды, ниже травы. Марина ему помогала, правой
   рукой его была, ну, и научилась дела государственные решать.
   Потом он в бою с мутантами погиб. Марина тут же народу Гриш-
   ку предъявила, да так ловко все обставила, что большинство за
   него проголосовало. И как только его выбрали, она за него замуж
   вышла. Так что он без нее — ноль без палочки, и прекрасно это по-
   нимает. А Марина просто очень ловкая и хитрая, и мечтает всем
   здесь заправлять. Но уж слишком она высоко метит, по-моему.
   Вряд ли это добром кончится. Не стоит женщине лезть в мужские
   дела.
        — А это что? — спросила Нюта, глядя на плакат с зеленой над-
   писью.
        — А_а, это бургомистр одно время призывал выращивать мор-
   ковь и свеклу. Сталкеры семена нашли, просроченные, правда. Не
   вышло ничего. При таком скудном освещении только шампиньо-
   ны могут расти.
        — А еще чем вы тут питаетесь? — поинтересовалась Нюта.
        — На Сходненской свиней разводят, мясо нам продают. У нас
   тоже небольшое стадо есть. Теперь, видно, заглохнет торговля...
   придется на свои силы больше рассчитывать. А еще, как ни стран-
   но, сталкеры с поверхности до сих пор кое-что приносят, крупы
   там всякие. Просроченные, конечно, но есть можно. Как-то на-
   шли засекреченный склад, там мясных консервов было полно.
   Некоторые, само собой, уже вздулись, пришлось выбросить, а
   другие вроде ничего, рискнули съесть, и все живы остались. Так и
   перебиваемся потихоньку, не голодаем. Один раз сталкеры вооб-
   ще наверху наткнулись на чьи-то старые участки, клубни принес-
   ли — отец сказал, картошка. Всем досталось понемножку, вкусно.
   Жалко, что здесь нельзя ее растить.
        — А у нас только крыс разводят, — вздохнула Нюта. — Ну, и
   шампиньоны, конечно. Впроголодь жили.
        — Да уж, по тебе заметно, — сказал Кирилл. — Да над вами там
   вообще, говорят, бывший аэродром наверху... места-то полно. За-
   вели бы свое хозяйство подсобное. Выходили бы по весне в ком-
   бинезонах картошку сеять по ночам. Отец говорит, она потом са-
   ма растет, ее только прополоть пару раз и это... окутить, кажется.
   Конечно, она бы радиоактивная была, но ведь все продукты, что
   сверху приносят, такие... а мы едим. Зато какая крупная выраста-
   ла бы!
   Он вдруг спохватился.
   — Ладно, девчонки, мне к отцу надо сходить. Увидимся еще.
      * * *
      Убийца сидел в кабинете бургомистра. Тот потрясенно хлопал
   себя по коленкам.
        — Ну надо же! А я ведь эту историю слышал. Двое взрослых с
   девчонкой шли... ее, вроде как живой консерв, с собой прихвати-
   ли. Чтобы съесть потом или продать. А вышло-то все наоборот —
   закусили-то ими, а девчонку нашли потом живехонькой. Правда,
   мне рассказывали, что ее, как только нашли, прикончили тоже от
   греха подальше. Мало ли что... — И он сделал испуганные глаза.
        — Как видите, нет, — покачал головой собеседник. — Вырастили
   на свою голову, ничего для нее не жалели... и вот благодарность.
   Сколько волка ни корми, все в лес смотрит, — припомнил он старую
   пословицу. — И ладно бы одна сбежала, так еще и племянницу Вер-
   ховного сманила с собой. У той, понятно, мозгов никаких, дело-то
   молодое, приключений хочется. А если бы что-нибудь по дороге с
   ними в самом деле приключилось? Он бы с меня голову снял. Мне
   тут у вас рассказывали — на них напал кто-то, еле отбились.
        — Их спасли патрульные, — важно сказал бургомистр. — Не
   волнуйтесь, теперь племянница вашего правителя в целости и со-
   хранности. Мы подумаем, что можно сделать. Постараемся выде-
   лить вам людей для сопровождения, чтобы благополучно доста-
   вить беглянок обратно.
        Об этом можно было только мечтать. Убийца с готовностью
   закивал.
        — Да, позаботьтесь, пожалуйста. Верховный в долгу не оста-
   нется. И учтите, что эта девица слегка не в себе. Она, видно, умом
   повредилась после пережитого... на людей вроде пока не кидает-
   ся, но иногда заговаривается, чушь всякую несет.
        — Понятное дело, — кивнул бургомистр. — Марина! — вскри-
   чал он. — Ты все слышала? Какая странная история!
        Но Марина ничего не ответила, лишь презрительно подняла
   бровь. Лицо ее, как всегда, было непроницаемо.
        Убийца довольно потер руки. Дело почти улажено. Ему помо-
   гут доставить девчонок обратно, а их рассказы всерьез восприни-
   мать никто не будет. Люди же, выделенные для охраны, могут
   ведь и не вернуться потом обратно на Тушинскую. Мало ли опас-
   ностей в туннелях?
   * * *
        Нюта пыталась помогать толстой стряпухе с обедом, а сама все
   поглядывала, не идет ли Кирилл. Наконец он появился, но не
   один. С ним был человек лет сорока, почти седой, в костюме за-
   щитного цвета. Сходство между ним и Кириллом было так вели-
   ко, что сомнений у Нюты не было — это его отец.
        Кирилл был мрачен. Оставив своего спутника с Крысей, он
   отозвал в сторону Нюту.
        — Я уже спрашивал тебя и спрашиваю опять: что вы такого
   сделали? В чем замешаны?
        — С какой стати я должна тебе отвечать? — возмутилась Нюта.
        — Можешь и дальше молчать, но тогда пеняй на себя: тебя и
   твою подругу собираются под охраной отправить обратно. Ведь
   ты — та девчонка, которую когда-то нашли в туннеле?
        Нюта только беззвучно кивнула.
        — Так вот учти, за вами прислали человека. И человек этот
   распускает всякие слухи. К счастью, присматривать за вами пока
   поручили моему отцу. Так что вы сделали? Убили кого-нибудь?
   Подстрекали к мятежу? Курили в неположенном месте?
        — Мы ничего плохого не делали! Ты... Ты должен верить. Я по-
   ка не могу тебе рассказать. Наоборот, убить собирались нас, по-
   этому мы убежали. Если нас вернут обратно, нам конец.
        — Ладно, допустим, верю. Надо сходить к Марине — вся на-
   дежда только на нее. Она себе на уме, просчитывает все на десять
   ходов вперед и своей выгоды никогда не упустит. Если она не за-
   хочет, чтобы вас выдавали, то что-нибудь придумает. На самом
   деле она спит и видит, как бы прибрать к рукам еще и вашу стан-
   цию. У нее есть родственники в администрации Сходненской, и
   если бы еще удалось присоединить и «Спартак», она была бы сча-
   стлива. Может, она решит, что вы ей как-нибудь можете приго-
   диться...
        И Кирилл исчез, оставив девушек со своим отцом. Тот, как ни
   в чем не бывало, принялся травить им забавные истории, и вско-
   ре девчонки немного отошли, успокоились.
        Кирилл вернулся обратно довольно быстро. Протянул девуш-
   кам две картонки и какой-то мешочек из пестрой ткани.
        — Что это? — удивленно спросила Нюта.
        — Я думаю, это и есть ответ Марины, — сказал Кирилл. — В ме-
   шочке патроны. Она дает вам пропуска, действительные здесь и
   на Сходненской. Значит, считает, что вам лучше уходить туда, по-
   ка не поздно.
        — А какой ей смысл нас спасать? — недоверчиво спросила Нюта.
        — Сказала, что пока вам лучше скрыться. Она-то ничем не ри-
   скует, никто и не догадается, что она к вашему уходу руку прило-
   жила. У нее всегда есть пустые бланки пропусков, подписанные
   бургомистром. Конечно, наши знают, что без нее здесь ни одно
   дело не обходится. Но между «все знают» и «такой-то человек
   сказал точно» есть разница. А потом, когда все уляжется, она хо-
   тела бы подробно побеседовать с вами о порядках на вашей стан-
   ции. Ее интересует все — бытовые подробности, привычки и
   предпочтения вашего правителя, ваши с ним отношения. Люди с
   вашей станции обычно неразговорчивы, а Марина любопытна.
   Теперь ей представился случай удовлетворить свое любопытство.
        Нюта кивнула. На самом деле она была в ужасе. Ясно было,
   что за спасение придется все откровенно рассказать. И понятно,
   что лучше этот момент оттягивать как можно дольше, потому что
   после этого их жизни не будут стоить и пустой гильзы. Марине
   они после этого станут неинтересны, и та вряд ли станет забо-
   титься об их охране. А у Верховного появится еще один повод их
   ненавидеть. Тем не менее, не оставалось ничего другого, как со-
   гласиться в надежде выиграть немного времени, — авось удастся
   что-нибудь придумать.
        — У нас в запасе часа два-три еще есть — бургомистру сейчас
   не до нас, — продолжал тем временем Кирилл. — А нам пока надо
   постараться вычислить, кого за вами послали, чтобы уйти неза-
   метно для него. Вы никого знакомого здесь не видели?
        Нюта отрицательно покачала головой.
        — Ладно, — сказал Кирилл, — Пока поешьте как следует, отло-
   жите еды в дорогу и постарайтесь отдохнуть. Ваше дело — вы-
   глядеть спокойными и беспечными, чтобы никто ничего не запо-
   дозрил.
        Начали раздавать еду, и девушки принялись через силу же-
   вать, исподтишка разглядывая окружающих, но никого не узна-
   вали. Лица двух или трех мужчин вроде показалось им знакомы-
   ми, но вполне возможно, что они их видели здесь же накануне.
   Встречая их взгляды, люди отводили глаза. Нюте казалось, что
   все уже знают ее историю, разве что пальцем не показывают. Но
   окружающие чинно жевали, глядя в свои миски.
        Вдруг с дальнего конца станции донесся дикий крик. Что
   именно кричат, было не разобрать, но тут же все преобразилось.
   Люди повскакивали со своих мест, одни бестолково суетились,
   другие хватались за оружие. Послышались выстрелы. Нюта, при-
   жавшись к колонне, вглядывалась туда, где кричали, и наконец
   увидела. Черные блестящие тела метались среди людей, передви-
   гаясь неуклюжими скачками. Одно, похожее на гигантского голо-
   вастика с коротенькими лапками, разинуло огромную пасть, ока-
   завшуюся зубастой, как у щуки, и будто сглотнуло ближайшего к
   ней человека. Другое, похожее, тоже нацелилось на кого-то, но,
   видно, не смогло достать. И вдруг оно стало удлиняться, менять
   форму, на глазах превращаясь из головастика во что-то вроде
   ящерицы. Вытянулась длинная шея, выгнулась. Кто-то выстре-
   лил в него сзади, монстр недовольно заревел, ударил длинным
   хвостом, и человек упал со сломанным позвоночником.
        — Водяные! — с ужасом прошептал кто-то рядом с Нютой.
   Кто-то навалился сзади, она оглянулась — Кирилл прижимал ее
   к колонне, вроде бы заслоняя собой, но мешая смотреть. Нюта до-
   садливо его оттолкнула. Мимо пробежала Марина, что-то крича,
   отдавая какие-то команды. Несколько человек, укрывшись за ко-
   лоннами, вели беспорядочную стрельбу. Нюта оглянулась в поис-
   ках Крыси. Той не было видно. Отец Кирилла, прицелившись,
   метнул нож в ближайшего монстра. Попал в спину, но существо
   словно бы этого и не заметило. Сбоку послышался истошный
   крик:
        — Да куда ты с гранатой, придурок! Ты нас всех сейчас похо-
   ронишь!
        Один из монстров опять грациозно изогнулся и выцепил до-
   бычу. Когда он высоко поднял голову, в зубах у него висела Ма-
   рина, зажатая поперек туловища. На ее лице, обычно невозмути-
   мом, были ужас, боль, недоумение. Она будто не могла поверить,
   что с ней случилось такое. И это показалось Нюте самым жутким.
   В следующую минуту существо тряхнуло головой, перехватив
   жертву поудобнее, и голова и плечи женщины исчезли у него в
   пасти. Только ноги в туфлях оставались снаружи и судорожно
   дергались, но через секунду исчезли и они. Нюта, как заворожен-
   ная, смотрела, как на шее существа образовалось утолщение, по-
   степенно перемещавшееся вниз, к желудку.
        В дальнем конце станции что-то грохнуло, появились всполо-
   хи огня, и монстры вдруг заметались в панике, давя и калеча за-
   зевавшихся людей. Им явно было уже не до еды. Кто-то в упор
   выстрелил в морду ближайшего, и зверь взвыл, мотая головой.
   Подбежали двое с лопатами и принялись, мешая друг другу, на-
   носить удары. Вокруг летели ошметки черной плоти. Наконец
   существо рухнуло на пол, повозилось еще немного и затихло.
   Нюта оглянулась. Поодаль валялось еще одно черное тело, ос-
   тальных не было видно.
        — В туннели ушли, — вздохнув, сказал кто-то рядом. — Зуб
   даю, они через ту дыру просочились, возле южного поста.
        — Она ж маленькая совсем!
        — Да ведь они, гады, форму менять умеют. Вытягиваются, как
   змеи, и в любые щели проползают.
        Рядом слышались возбужденные голоса:
        — А я ему раз — и прямо в пасть из ракетницы!
        — Сашко молодец — не растерялся, за огнемет схватился. Они
   огня-то пуще всего боятся.
        Отец Кирилла держался за плечо. Лицо его было бледным.
        — Папа, что с тобой? — спросил Кирилл.
        — Да так, помяли слегка. — Видно было, что мужчине очень
   больно.
        — Дайте я взгляну, — попросила появившаяся откуда-то Крыся.
        — Ты где была-то?
        — А я, как шум начался, забилась под ту деревянную штуку...
   Так и просидела там.
        Люди потихоньку приходили в себя, оценивали потери. Тут и
   там валялись тела. Кто-то, еще живой, стонал. Несколько добро-
   вольцев, в том числе и Крыся, принялись под руководством вра-
   чей оказывать пострадавшим помощь.
        Бургомистр сидел прямо на полу, обхватив голову руками. Его
   никто не трогал, к нему не обращались. Сочувственно смотрели и
   обходили стороной. Несколько человек, в том числе и отец Ки-
   рилла, отдавали негромкие распоряжения, которым люди беспре-
   кословно подчинялись.
        Итоги оказались неутешительными. Пострадала так или ина-
   че чуть ли не треть населения станции. Насчитали полтора десят-
   ка убитых, а раненым и счету не было. У нескольких человек, су-
   дя по разговору, тут же нашлись срочные, прямо-таки неотлож-
   ные дела на Сходненской. Удерживать их не пытались.
        — Нам надо с ними идти, девчонки, — сказал Кирилл.
        — Почему? — удивилась Нюта. — Людям здесь теперь не до
   нас, обратно нас отправлять никто не станет.
        — Зато если ваши сюда явятся, теперь они смогут легко взять
   станцию под контроль. У нас много раненых, сопротивляться бу-
   дет почти некому. Вы об этом не подумали? А если эти твари
   опять приползут? Еще одного такого нашествия станция не вы-
   держит.
        Нюте и самой не хотелось здесь оставаться после жуткой
   смерти Марины.
        — Папа, — спросил Кирилл, — ты пойдешь с нами?
        Тот, наспех перевязанный, баюкал раненую руку. Он покачал
   головой:
        — Идите без меня, Киря. Я вам только обузой стану. И сердце
   у меня пошаливает, ты же знаешь. Я лучше здесь останусь. Тут мы
   с матерью твоей жили, это место для меня родное. Ты иди... Со
   мной все в порядке будет. Кто-то должен станцию в порядок при-
   вести...
        — Тогда я тоже останусь.
        Отец вновь покачал головой:
        — Уходи, сынок. Надо девчонок уберечь, кроме тебя сделать
   это некому. Не бойся за меня, рука заживет. Вот подлатаю ее, а
   там ты вернешься, и тогда думать будем. Иди. Береги себя толь-
   ко. Бомба, знаешь, в одно место дважды не падает. Твари сюда
   больше не сунутся...
        Кирилл осторожно, чтобы не причинить боли, обнял отца и
   кивнул.
        Нюта смотрела в блестящие глаза старика и слышала в его го-
   лосе утешительную ложь. Он обманывал сына, внушал ему на-
   дежду — чтобы выпроводить его со станции и спасти тем самым
   ему жизнь. А Кирилл был готов ему верить — просто потому, что
   даже думать о том, что его отец может умереть, он не хотел.
        Жизнь на станции, между тем, потихоньку входила в колею.
   Стряпуха возилась с котлом — ближе к вечеру есть захочется и
   здоровым, и раненым. Люди потихоньку пытались опять уста-
   навливать сбитые палатки. Несколько человек под руководством
   Викинга целеустремленно таскали к южному посту обломки бе-
   тонных блоков — собирались заделывать лаз.
        — Девчонки, по дороге не болтать, — предупредил Кирилл. —
   Мы не знаем, где шпион со «Спартака». Может, он в числе погиб-
   ших, но надеяться на это нельзя. Если он уцелел, то вполне может
   оказаться одним из наших спутников.
        И, помахав на прощание последний раз отцу Кирилла, они
   двинулись вслед за уходящими. Вдогонку им не раздалось ни од-
   ного упрека от остававшихся. И те, и другие свой выбор сделали.
        И только женщина, сидевшая возле мертвого солдата, не-
   сколько секунд тупо смотрела им вслед.
        — Крысы бегут, — пробормотала она. — Крысы.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
   Глава 3. Опасно ли гулять по трамвайным рельсам?
        До Сходненской шли в угрюмом молчании. Нападать на них в
   туннеле никто не пытался. Один раз они услышали какой-то скре-
   жет, словно когтями царапали камень. В лучах фонарика метну-
   лось странное белесое существо, похожее на истощенную обезьяну
   с огромными выпученными глазами, и тут же куда-то скрылось.
        Нюта думала, что Сходненская будет похожа на Тушинскую,
   но здесь все было по-другому. Из-за отсутствия колонн станция
   казалась просторнее и просматривалась насквозь. Белый закоп-
   ченный потолок нависал полукруглым сводом. Стены теплого
   розового цвета тоже украшали алюминиевые панно, но изобра-
   жены на них были концентрические круги-мишени. Что такое
   мишень, Нюта знала — в детстве она нередко играла в ножички со
   станционными мальчишками. Правда, часто ловила на себе подо-
   зрительные взгляды взрослых: некоторые считали, что ей опасно
   давать в руки нож, — неизвестно, чем это может закончиться.
        На Сходненской люди жили попроще: ряды палаток цвета ха-
   ки, много мужчин в камуфляже. Женщины тоже были одеты не-
   броско, словно старались не выделяться. Но главное, атмосфера
   на станции была какой-то тягостной, будто ее обитатели ожида-
   ли скорой и неминуемой беды. Немудрено, что приходу беглецов
   никто не обрадовался.
        Комендант Сходненской Захар Петрович оказался мужиком
   средних лет с простым и усталым лицом. Видно было, что ему дав-
   но не удавалось как следует высыпаться. Выслушав рассказ о напа-
   дении мутантов на Тушинскую, комендант только руками развел:
        — Людьми помочь не могу, даже не мечтайте. У самих неприят-
   ности — что-то странное творится в районе Планерной. Раньше
   там люди жили, хотя вечно у них какие-то дрязги были, драки...
   Там ведь в основном торговцы с местного рынка собрались, все
   сферы влияния делили. Иногда приходили оттуда к нам, мы с ни-
   ми торговали понемножку. Но вот уже месяц не было никого, зато
   в туннеле стали появляться странные твари наподобие лемуров.
   Пока никого вроде не трогают, только подходят вечерами поближе
   и смотрят, словно изучают. Глаза-то у них здоровые, навыкате, аж
   не по себе делается! А недавно начали у нас люди пропадать. Чет-
   верых уже недосчитались — двое взрослых мужиков, мальчишка и
   женщина. Не знаем, что и думать. Кажется мне, на Планерной уже
   не люди живут. Так что не в добрый час вас к нам дорожка приве-
   ла. Честно говоря, мне кажется, неспроста эти лемуры тут появи-
   лись. Может, это жители Планерной теперь так выглядят? Может,
   у них эпидемия приключилась и скоро мы все такими станем?..
        Он подробно расспросил о нападении мутантов на Тушин-
   скую, поохал, узнав о гибели Марины, и предложил путешествен-
   никам устраиваться.
        — Еду, ночлег — все вам обеспечим. У нас, конечно, по-просто-
   му, без затей, но голодными не останетесь. А потом разберемся,
   куда вас пристроить. Вы как вообще, — он вопросительно посмо-
   трел на Кирилла, — надолго к нам?
        Тот только пожал плечами:
        — Не знаем пока. Как получится...
   Беглецы расположились у ближайшего костра. Им выдали ми-
   ски с грибным варевом, в котором плавали небольшие кусочки
   мяса. Вокруг сидели хмурые люди: один чистил и смазывал разо-
   бранный автомат, другой вырезал что-то из дощечки, третий над-
   раивал до блеска сапоги. Женщина в темном платье и с косынкой
   на голове бережно сматывала полоски ткани — готовила перевя-
   зочный материал. Заплакал ребенок, и на него тут же зашикали.
   Гости поторопились закончить с едой и отправились в палатку,
   которую отвели девушкам, — совещаться.
        — Мы здесь никому не нужны, — тут же заявила Крыся.
        — А ты думала, что тебя здесь заждались? — поддела подругу
   Нюта. — Положение у нас так себе: назад возвращаться нельзя,
   здесь оставаться тоже опасно.
        — А где сейчас не опасно? — хмыкнул Кирилл. — У вас, что ли?
        — Нет, на Спартаке нас бы точно убили, — вздохнула девуш-
   ка. — Но сидеть здесь и ждать неизвестно чего не хочется.
        — Куда ж тебе хочется?
        Нюта задумалась:
        — Меня никто нигде не ждет, кроме одного человека на Бего-
   вой. Мать у меня там осталась. Туда и пойду.
        — Как же вышло, что она осталась, а тебя отпустила?
        Нюта пожала плечами:
        — Толком не знаю, я ведь тогда совсем маленькая была... На-
   верное, меня челноки украли или обманом увели с собой. Стара-
   юсь вспомнить — и не могу. Иногда кажется, что мне велел идти
   с ними кто-то знакомый, кому я доверяла, иначе бы не послуша-
   лась. Но вот кто?
        — А твой отец? Или он умер?
        — Отца не помню. Мы сначала жили вдвоем с мамой, а потом
   с нами еще дядька Петр стал жить. Хотя у него от тетки Риты
   уже был сын. Мама хотела, чтоб я его папой звала, а я не мог-
   ла — не нравился он мне. Один раз мне подзатыльник дал, а я
   его укусила.
        — А почему же, когда твоих спутников сожрали, а тебя нашли
   в туннеле, мать не пыталась забрать тебя со Спартака?
        — Не знаю. Много можно найти причин. Может, ей тяжело бы-
   ло — она тогда маленького ждала, может, боялась одна через пол-
   метро идти. А может, так до сих пор и не знает, что со мной и где я.
        — По-моему, эту историю уже чуть ли не на всей линии расска-
   зывают, — не согласился Кирилл. — Знаешь, я думаю, ты просто
   мешала своей матери жить с новым мужем, поэтому она и не спе-
   шила тебя искать. Не обижайся, но вряд ли ты ей была нужна.
        — Не смей так говорить! — вскинулась девушка. — Ты не ви-
   дел, как она плакала, когда мы прощались.
        — Ну и что? Поплакала и успокоилась. А потом у нее младенец
   появился, и ей стало вовсе не до тебя.
        — Даже слушать не хочу! — крикнула Нюта. — Ты не знаешь,
   как она меня любила! Бывало, когда Петра дома нет, подсядет ко
   мне, обнимет и шепчет: «Потерпи, Нюточка, скоро все у нас будет
   хорошо».
        — Даже если так, подумай, сколько с тех пор лет прошло. За
   это время что угодно могло случиться. Может, ее и в живых
   уже нет.
        — Успокоюсь только тогда, когда точно это узнаю, — упрямо
   сказала девушка. — А пока просто хочу вернуться туда, на Бего-
   вую. Там я хоть иногда бывала счастлива. А с тех пор, как попала
   на Спартак, мое детство кончилось.
        Кирилл переглянулся с Крысей, та выразительно пожала
   плечами.
        — Итак, девчонки, что мы имеем в сухом остатке? — подыто-
   жил парень. — Здесь, похоже, так же опасно, как и на Тушинской,
   а на Планерной вообще черт знает что. Получается, идти нам не-
   куда. Может, вернемся к отцу?
        — Нельзя нам с Крысей на Тушинскую, — замотала головой
   Нюта. — Нас там люди Верховного легко найдут и убьют.
        — Так ведь они и сюда могут прийти... — робко заметила Крыся.
        — Вот именно! Поэтому здесь мы сидеть и ждать их не будем.
   Надо уходить.
        — На Беговую, что ли? — прищурился Кирилл. — Дойдешь ты
   туда, как же! Во-первых, очень далеко. Во-вторых, ты в курсе, что
   туннель между Беговой и Полежаевской взорван?
        Но Нюта, судя по всему, уже приняла решение, и теперь пере-
   убедить ее было невозможно.
        — Выход всегда найдется, — заявила она. — Пойдем по поверх-
   ности.
        Две пары широко раскрытых глаз уставились на девушку.
        — Ты с ума сошла?!
        — С чего бы? Сталкеры ведь ходят. И возвращаются.
        — Ага, только не все. И потом, не очень ты похожа на сталкера.
   Они мужчины, и вообще — люди опытные.
        — Тут главное — не опыт, а удача, — не сдавалась Нюта. —
   Между прочим, поверху такое же расстояние, как и под землей,
   если напрямик идти. Опасно, конечно, но ты же сам сказал: где
   сейчас не опасно? Если всю жизнь на одном месте сидеть, тоже не
   факт, что уцелеешь. Те, кто на Полежаевской жил, наверное, тоже
   думали, что с ними ничего не случится...
        — Может, ты в чем-то и права, — подумав, признал Кирилл. —
   Я сам два раза поднимался на поверхность со сталкерами, правда,
   ненадолго. Да и как на других станциях люди живут, мне давно
   посмотреть хотелось. Только не все так просто, девчонки: просто
   так на поверхность соваться — самоубийство. Костюмы нужны
   специальные, противогазы, оружие, наконец. Да и какая-нибудь
   карта совсем не помешает. Так что, получается, без помощи ко-
   менданта из этой затеи ничего не выйдет.
        — Тогда пошли к коменданту! — И Нюта, не дожидаясь това-
   рищей, решительно отдернула полог палатки.
        * * *
        Против ожидания, Захар Петрович к их затее отнесся спокой-
   но. К тому же, жизнь в метро приучила его ничему не удивляться
   и к любому делу подходить трезво и взвешенно. Он вовсе не был
   жестоким, но и уговаривать их остаться смысла не видел. Каж-
   дую минуту глава Сходненской ожидал нападения, и девушки в
   такой ситуации были бы скорее обузой, а хрупкий парень отнюдь
   не выглядел опытным бойцом. Да и три лишних рта, опять же...
        — Раньше бы сказал — безумная это затея, — выслушав гостей,
   заявил он, — но при нынешнем раскладе удерживать вас не могу
   и не стану. — Комендант почесал в затылке. — Неизвестно еще,
   где сейчас опаснее — здесь или наверху... Костюмы и противога-
   зы я вам дам. Это раньше с ними напряженка была, а теперь не
   снаряги — людей не хватает. Вот с оружием хуже, хотя один авто-
   мат и пару рожков патронов, думаю, выделим. Что касается доро-
   ги — могу нарисовать примерную схему. Раньше я окрестности
   хорошо знал. Только имейте в виду, после Катастрофы наверху
   все очень изменилось. Конечно, кое-что со слов сталкеров можно
   подкорректировать, но чаще их рассказы нужно, что называется,
   на десять делить... — Захар Петрович достал из тумбочки неров-
   но оборванный тетрадный листок, огрызок карандаша и принял-
   ся чертить на бумаге линии, время от времени сверяясь с потре-
   панной картой.
        — Значит, так. Как выйдете — это выход к бывшему кинотеат-
   ру «Балтика» — окажетесь на широкой улице. Сзади будет пере-
   кресток, вам туда не надо. Встаньте к нему спиной, так, чтобы ки-
   нотеатр оказался слева. Он невысокий, зато длинный и стоит
   особняком — не перепутаете. Между нами говоря, темное это де-
   ло, — понизил он голос. — Никто не понимает, как такое может
   быть. Сталкеры наши, когда туда ходят, с ног до головы амулета-
   ми обвешиваются — от злых духов.
        — О чем вы? — спросил Кирилл. Комендант нагнулся к его уху
   и горячечно зашептал:
        — Да ведь «Балтику»-то сломали года за два до катастрофы.
   Там какой-то торговый центр начали строить, он им мешал. Вот и
   порушили, хотя местные жители очень против были — любили
   они кинотеатр. Но все равно разломали. А теперь он опять стоит.
   Один сталкер даже рассказывал, что видел в окнах свет, и фигу-
   ры людей там мелькали. Не знаю, правда или нет, но только через
   пару дней ушел он на поверхность и не вернулся. Я так думаю —
   ему опять что-то почудилось, решил поближе рассмотреть. Тут
   его и забрали...
        — Кто? — тоже шепотом спросил Кирилл, но комендант не от-
   ветил. Лишь стиснул в кулаке какой-то предмет, висевший у не-
   го на груди на шнурке, и что-то зашептал себе под нос, а потом
   продолжал: — Со временем выяснили, что на этом месте разным
   людям разное видится. Кто говорит, нет там никакого кинотеат-
   ра, только площадка пустая. Кто — есть здание, но темное, забро-
   шенное. Но хуже всего — увидеть в «Балтике» свет, как тот бедо-
   лага. Говорят, это в полнолуние бывает, наши в такие дни вообще
   стараются на поверхность носа не высовывать. Видно, тогда сила
   этого места прибывает, и для людей это опасно...
        Он немного успокоился и разжал руку. Сперва гостям показа-
   лось, что на шнурке у него висит монетка с дырочкой, но потом
   они поняли, что амулетом служил старый жетон для турникета.
   То есть, для Крыси и Нюты это был просто кругляш с большой
   буквой «М», а Кирилл по рассказам живших до Катастрофы знал,
   что когда-то давно такими жетонами платили за проезд в метро-
   политене.
        — Справа чуть впереди увидите высотное здание, оно там од-
   но такое, — тем временем продолжал Захар Петрович. — В ту
   сторону по улице и двигайте, до первого большого перекрестка.
   Кинотеатр, стало быть, останется у вас сзади, по левую руку. Ко-
   нечно, проще было бы прямо, почти до канала, вот так, но полу-
   чается не всегда. Если увидите в той стороне сиреневый или еще
   какой-нибудь необычный туман, тогда лучше поверните налево и
   идите до следующей улицы. Только не перепутайте — налево, а не
   направо. Потому что если идти направо, уткнешься в огромный
   овраг, а это — место нехорошее. За тем оврагом как раз и будет
   станция «Трикотажная», где до сих пор цистерны стоят, но на-
   прямки никто из наших идти не решается, хотя вроде и недалеко
   это. Потому-то ваши, тушинские, раньше нас туда и успели. Вид-
   но, как-нибудь с другой стороны добирались, а может, вообще по
   воздуху...
        — Это как же? — пискнула Крыся.
        — Да рассказывали мне, что нашли как-то давно на Тушинском
   аэродроме исправный вертолет. На Тушинской же такие люди со-
   брались, не чета нашим, приземленным. Авиаторы, мать их так!
        — Это правда? — Нюта посмотрела на Кирилла. Тот молча
   кивнул.
        — А куда этот вертолет потом делся?
        — Решено было организовать разведывательную экспеди-
   цию, — нехотя ответил парень. — На поиски других выживших.
   Только с тех пор ни тех людей, ни вертолета никто больше не ви-
   дел. Может, нашли да там и осели, может, топливо по дороге кон-
   чилось или еще что-нибудь случилось...
        Комендант покачал головой. Лицо его выражало сложную
   смесь осуждения и восхищения. Видно было, что затею с верто-
   летом он считает безумием — но каким великолепным безумием!
        — Так что в том овраге такого нехорошего? — спросила Нюта,
   возвращаясь к интересующей их теме.
        — Во-первых, там пауки-людоеды живут. Но их еще как-то
   можно перехитрить или убежать. Хуже дело — нечисть. Расска-
   зывали, забрел туда как-то сталкер один, на предмет чего съедоб-
   ного поискать — раньше ведь там, на склонах, люди огороды себе
   устраивали. И вот пробирается он по этим зарослям, паучьи ло-
   гова обходит, все грамотно делает. Вдруг видит — какой-то зверь
   в земле роется, размером с крупную собаку. Сталкер решил зря не
   нарываться и стороной обойти, да ветка у него под ногой хруст-
   нула. И слышит он за спиной голос: «Кто здесь?» Оборачивается,
   а на месте зверя старик в драном тулупе мехом наружу. И как гля-
   нул на него тот старик мертвыми белыми глазами, так он, бедня-
   га, и бежал без остановки до самого входа в метро. А ведь оттуда
   до нас километра два будет, не меньше...
        — Нютка! Может, мы... — округлив глаза, прошептала Крыся,
   но девушка молча показала подруге кулак. Заметивший это За-
   хар Петрович одобрительно хмыкнул:
        — Верно, дочка! Не робей! Главное, даже если заплутаете, по-
   чаще по сторонам оглядывайтесь. Если ночь будет лунная, уви-
   дите ориентир — три высотных здания. Их издалека видно, осо-
   бенно теперь, когда столько домов порушено, да и перепутать с
   другими сложно. Читал кто-нибудь из вас про деревянных солдат
   Урфина Джюса? Нет? А я вот читал, и тот, кто те дома проекти-
   ровал, видно, тоже. Потому что они прямо как те солдаты: сам
   дом — туловище, сверху квадратная надстройка поменьше — го-
   лова, в ней окна — как глаза. Даже что-то вроде шапок у них на-
   верху, заглушки, что ли. Мы эти дома Стражами называем. Так
   вот, если увидите Стражей сзади по левую руку, значит, к оврагу
   идете, а если правильным путем, то должны будете потом прямо
   рядышком с ними пройти. Только осторожнее — их лошади кры-
   латые облюбовали. Какие? Ну те, у которых крылья, как у лету-
   чей мыши, и морда драконья. Не видали? Оно и к лучшему, и
   дальше бы так.
        Да, вот еще. Идти всегда старайтесь по улице, если спрятаться
   надо, можно в дома заходить, только осторожно. А вот во дворы
   лучше не соваться, их нынешние хозяева запросто могут в какой-
   нибудь в тупик загнать, и тогда — точно хана!
        Ну, допустим, свернули вы куда надо на перекрестке, идете по
   улице Фабрициуса. Там будет справа такой высокий длинный
   дом, вот за ним можно направо же повернуть, к каналу. Конечно,
   канал — тоже место нехорошее, но вам по-другому никак. Прямо
   пойдете — окажетесь недалеко от парка, за которым Химкинское
   водохранилище начинается. Вот уж где места совсем гиблые!
   Там, по слухам, на руинах Речного вокзала в лунные ночи такое
   творится, что нам лучше того и не знать: или умом тронешься,
   или вовсе помрешь...
        — А кто ж тогда об этом рассказывал? — не выдержала Нюта.
   Видимо, недоверие в ее голосе было настолько явным, что комен-
   дант сердито насупился и замолчал.
        — Кто надо, — наконец проворчал он. — Вы дальше слушать
   будете или сами шибко грамотные и без моих баек неправдопо-
   добных доберетесь?
        — Будем, будем! — закивал Кирилл. — Вы на нее внимания не
   обращайте, рассказывайте, пожалуйста, дальше.
        — Ну, добро. В общем, идете вы в сторону канала, доходите до
   улицы, которая вдоль него идет, поворачиваете на нее и — нале-
   во. От канала вас будет что-то вроде лесополосы отделять, акку-
   ратнее там. Мало ли, какая пакость выскочит. Ну, и от водяных на
   всякий случай заговор прочтите.
        — Заговор? — захлопала глазами Крыся. — Какой? Мы загово-
   ров не знаем...
        — Ну, как это... навроде стишка: «Водяной, водяной, не плыви
   в волнах за мной». Я сам в эту чушь не верю, — тут комендант
   смутился, — но знающие люди говорят, помогает.
        Скоро с левой стороны ворота кирпичные увидите — это и бу-
   дет Тушинский машиностроительный. Его лучше пробежать
   по-быстрому, пока те, которые теперь в корпусах живут, не очуха-
   лись. И не шуметь сильно, само собой, хотя это на поверхности
   вообще главное правило. Вот, пройдете еще немного и будет пе-
   рекресток с улицей Свободы. Она широкая, не перепутаете.
        Опять же ориентиры — во-первых, здоровенная клумба там была,
   круглая... ну, клумба-то, может, и не сохранилась. Но если вверх
   посмотрите, увидите прямо перед собой все тех же Стражей. Вам
   направо, на мост. Он почти целый, но все равно аккуратнее. Если
   прошли, дальше чуть полегче будет. Идете прямиком по этой са-
   мой улице. Долго придется идти. Там тоже ориентир был примет-
   ный — перед одним домом танк стоял. Говорят, настоящий. Но те-
   перь, может, уже и не стоит. Васька Косой рассказывает — дошли
   они как-то туда втроем с дружками и решили этот танк попробо-
   вать завести...
        — Ага, так он и дожидался их, на ходу и с горючкой! — не вы-
   держал Кирилл.
        — Мне оно тоже сомнительным показалось, — согласно хмык-
   нул Захар Петрович. — Тем более, что очевидцев, кроме Васьки,
   нет, а ему какая вера? Точно известно одно — ушли втроем, вер-
   нулся один. А что там у них вышло — дело темное... Да бог с ним,
   с танком, дальше слушайте. Вот идете вы, значит, по улице Сво-
   боды и видите слева насыпь, а в ней туннели. Там незадолго до
   этого места над улицей еще переход стеклянный будет полураз-
   рушенный, не перепутаете. Значит, правильно двигаетесь, это
   туннели под каналом, где шлюзы, там они даже сверху видны
   чуть-чуть. И хотя от канала и других водоемов лучше подальше
   держаться, но придется вам через один из этих туннелей на ту
   сторону пройти. Главное, повнимательней там, уж больно место
   удобное для засады. Проверьте сначала, не поджидает ли там кто.
   Ну, а уж если прошли — считайте, полдела сделано. Будет прямо
   перед вами Волоколамское шоссе. Вам направо, мимо башенок из
   красного кирпича. Там, опять же, предельно осторожными надо
   быть, нечисть всякая выползает поохотиться.
        Дальше места плохо знаю, врать не буду. Но, по старой карте
   судя, по этому шоссе можно дойти, аккурат куда вам надо. Оно
   потом с Ленинградским соединяется, а дальше уже улица Бего-
   вая, свернете на нее — и до самого входа в метро. Вот, в общих
   чертах, как-то так. Но еще раз должен предупредить — шансов у
   вас почти нет. Сами подумайте, сколько опасностей по дороге. Да,
   вдоль того шоссе еще и до Беговой будут станции метро, живут
   ли там люди или нет, точно неизвестно. А если и живут, то какие?
   На Соколе, вроде, мирные трудяги, свиней разводят, но где-то,
   говорят, и сатанисты обосновались. Попадетесь к таким, еще жа-
   леть будете, что по дороге вас не сожрали.
        Нюта, пожав плечами, незаметно переглянулась с подругой.
   Ей казалось, что после ужасов родной станции им не страшны
   уже никакие сатанисты. В самом деле, что они могут сделать?
   Убить? Так их и свои чуть не убили...
        — Да, чуть не забыл, — спохватился Захар Петрович. — Если
   вдруг сразу, как выйдете из метро на поверхность, растеряетесь и
   запутаетесь — ну, мало ли что, — идите по трамвайным рельсам.
   Тут у нас «шестерка» когда-то ходила, как раз до Волоколамки.
   А там уж разберетесь.
        Комендант сходил вместе с гостями в подсобку, где отыскал для
   них комбинезоны и противогазы, а Кириллу вдобавок торжествен-
   но вручил старенький автомат и три магазина с патронами. Когда
   троица пошла собираться в дорогу, Захар Петрович неожиданно
   вспомнил, как купался летом, несмотря на запреты, в Химкинском
   водохранилище. Как гулял с женой в парке. Как только наступят
   теплые денечки, можно было в выходные отправляться жарить ша-
   шлыки прямо на берегу канала. Распить бутылочку, спеть что-ни-
   будь задушевное, про песок, по которому она ходила. А зимой шли
   по льду до Речного вокзала, лазили по осыпающемуся зданию, по-
   хожему на дворец, швырялись снежками. Деревья в старом парке
   стояли пушистые, все в снегу... Это, оказывается, и было счастье,
   только не ценили его люди. А этим троим, да и всем выжившим, та-
   кого уже не испытать никогда. «Удачи вам, ребята, — мысленно по-
   желал мужчина. — Видит бог, она вам понадобится»...
        * * *
        — Что ж, пойдем по трамвайным рельсам, — с напускной бод-
   ростью произнес Кирилл, разглядывая примерную схему, кото-
   рую начертил комендант.
        — Они такие же, как в туннеле? — спросила Крыся.
        — Нет, немного другие. Если удастся, трамвай я вам тоже по-
   кажу. Кстати, у отца любимая песня была на эту тему. — И он ти-
   хонько запел себе под нос о прогулках по трамвайным рельсам, о
   которых нельзя рассказывать, иначе убьют.
        — Странная какая песня, — вздрогнула Нюта. — За это раньше
   убивали?
        — Э-э, девчонки, вы где росли-то? С вами ликбез надо прово-
   дить, — развеселился парень. — В общем, отец рассказывал, что
   наверху много лет была власть коммунистов. Про них-то вы, на-
   деюсь, слышали? Товарищ Москвин, Красная линия и все про-
   чее? И то хорошо. А у них как? Все должны быть полезными чле-
   нами общества. Либо ты занят работой на всеобщее благо, либо
   культурно отдыхаешь — ну, выпиваешь, например. Говорят, на
   Красной линии до сих пор так заведено. А если ты не похож на
   других, если тебя тянет на странные поступки — ну, там, по рель-
   сам гулять ни с того ни с сего, просто так, — значит, ты опасный
   смутьян, и надо тебя всячески прессовать. Об этом и песня. Ее од-
   на певица написала, которая погибла молодой, а сами рельсы
   здесь ни при чем, просто образ. Ну вот, потом власть красных
   рухнула, и наступило смутное время. Теперь уже ты мог гулять
   по рельсам, сколько влезет. Если, конечно, у тебя никаких других
   потребностей нет. А если они есть, надо было работать с утра до
   ночи, чтобы заработать на квартиру, машину, детей, отдых и тэ дэ.
   То есть, сам выбирай — либо пахать и не заметить, как жизнь про-
   летела, либо быть свободным как птица, но ночевать под кустом
   и питаться из помойки.
        — Скажешь тоже! — не поверила Крыся. — Баба Зоя рассказы-
   вала, что до Катастрофы с едой проблем не было.
        Кирилл смутился:
        — Ну, про помойку, это крайности, конечно. Кому-то, может, и
   неплохо жилось. Бывают люди, которым при любом режиме не-
   плохо живется. Даже сейчас.
        — А чья потом наступила власть? — спросила любопытная
   Нюта. Парень пожал плечами:
        — Не знаю... Денег, наверное. В любом случае, кончилось все
   это Катастрофой, и теперь, как сказал один философ, наступила
   власть тьмы.
        — А что ты коменданту отдал? — вспомнила Крыся. — Я виде-
   ла, ты какую-то книжку вытащил из рюкзака...
        — А, это, — с сожалением сказал Кирилл. — Надо же было чем-
   то отблагодарить человека, снаряжение, да еще и автомат с патро-
   нами, тоже на дороге не валяются. Правда, не знаю, чем ему эта
   книга понравилась... я думал, она только специалистам интересна.
        — Да что за книга-то?
        — «Определитель пресноводных рыб европейской части
   СССР», — грустно ответил Кирилл.
        — А у тебя-то она откуда? И зачем тебе такая? Ты, что ли, спе-
   циалист по этим... пресноводным?
        — Это долгая история. Мой отец с детства хотел стать биоло-
   гом: в кружок ходил, книги о животных собирал и даже ухитрил-
   ся поступить в институт на биологический факультет, хотя там
   конкурс был большой. А потом как раз наступили смутные време-
   на, до науки уже никому дела не было, работать по специальности
   не устроишься, или платят столько, что не проживешь. Вот он и
   пошел в какую-то группу музыкальную, по клубам выступать.
        — Так он у тебя музыкант? Круто! — уважительно протянула
   Крыся.
        — Угу. Только сам он не любит этого вспоминать, потому что
   не для души играл, а из-за денег. А на самом деле ему всю жизнь
   наукой заниматься хотелось. До сих пор книжки собирает, где
   только может, да и мутантами всякими интересуется, изучает их
   и описывает. Хочет какие-то закономерности вывести, ну, почему
   одни такие, а другие — эдакие... Кстати, Нют, его твой случай
   очень заинтересовал. Сколько раз при мне удивлялся, почему те
   монстры взрослых сожрали, а ребенка не тронули...
        Нюта, в очередной раз почувствовавшая себя какой-то подо-
   пытной зверушкой, насупилась, поэтому парень примирительно
   положил ей руку на плечо:
        — Да ладно, не сердись. Я ж не из вредности напомнил, так,
   пришлось к разговору... О, вот что еще вспомнил: отец тоже про
   тот овраг рассказывал, о котором комендант говорил! Он там да-
   же бывал. Между прочим, это какое-то уникальное место, его еще
   называют «Сходненский ковш». Он около километра в диаметре,
   а в глубину метров сорок, и по дну протекает речка Сходня. Отец
   говорил, что еще один такой огромный овраг где-то в Африке, а
   больше таких нигде на Земле нет. Там даже сохранились уни-
   кальные виды животных.
        — Все они сейчас уникальные! — все еще раздраженно буркну-
   ла девушка, сбрасывая руку. — Толку с того...
        — Нет, он имел в виду — до Катастрофы. Правда, это какие-то
   лягушки были, и то, что они особенные, только специалист по-
   нять мог. А мать говорила, что когда-то на том месте монастырь
   стоял, и монахи раз не пустили переночевать уставших путников,
   вот он в наказание и ушел под землю. Видно, не слабо ушел, раз
   такой провал образовался. В любом случае, место интересное.
        — Комендант же объяснил, что оно нам не по пути, — напом-
   нила Нюта. — В любом случае, зачем ему этот «Определитель»?
        Кирилл задумчиво прищурился:
        — Может, он в прежней жизни был заядлым рыболовом? Бу-
   дет теперь рассматривать картинки и тосковать. Есть такая шту-
   ка, ностальгия. Ну, вроде, грусть по прошлому, которое не вер-
   нешь. Я-то вот тоже эту книжку на память об отце взял. Может,
   мы с ним больше и не увидимся никогда...
        — Жалко было отдавать? — спросила Крыся.
        — Не то слово, — кивнул парень. — Правда, у меня еще опреде-
   литель птиц остался. — Он зевнул и предложил: — Ладно, девчон-
   ки, хватит болтать. Давайте лучше отдохнем. Если хотим выхо-
   дить этой ночью, то силы нам понадобятся.
        Девушки устроились в палатке, а Кирилл растянулся снару-
   жи, перед входом. Сидевший в десяти метрах убийца задумчиво
   посмотрел на него. Можно было бы попытаться прикончить соп-
   лячек во сне и тут же уйти обратно, но вдруг у щенка чуткий сон?
   Лучше подождать другого случая. Он представится скоро.
        * * *
        Крыся засопела, а Нюта все никак не могла заснуть. Она дума-
   ла о том, как впервые выйдет на поверхность. И еще о Кирилле.
   Ясно, что она ему нравится, но вот нравится ли ей он?
   Какой-то минимальный опыт общения с представителями
   противоположного пола у девушки был. На Спартаке им с Кры-
   сей в общем-то не запрещали общаться с мальчиками, хотя и не
   поощряли этого. Впрочем, те и сами чаще обходили подруг сто-
   роной — все знали, что вскоре их отведут наверх. Исключением
   был Игорь, который почему-то влюбился в нее без памяти. А са-
   мой Нюте нравился другой — Макс. У него были буйные тем-
   ные кудри, а взгляд — прямой и смелый. Говорили, что его от-
   цом был цыган, от которого Макс унаследовал любовь к свобо-
   де и риску и неприязнь к сидению на одном месте. Немудрено,
   что парень рано начал подниматься на поверхность со сталкера-
   ми, к тому же он был везучим, всегда возвращаясь без единой
   царапины и с добычей. На Нюту Макс поглядывал с некоторым
   любопытством и несколько раз, как бы невзначай, касался ее ру-
   кой, но и только. Девушка решила, что если она хочет что-то ис-
   пытать до того, как придется умереть, то стоит поторопить со-
   бытия. Ее тянуло к юному сталкеру, возможно, из-за того, что
   она росла без родителей и некому было ее обнимать, тормошить
   и тискать, как прочих детей. Ей очень хотелось, чтобы Макс
   прижал к себе, потрепал по волосам, погладил по спине. При-
   коснулся губами...
        Дождавшись, когда сталкера поставили дозорным у входа в
   туннель, она пришла к нему и отозвала на минутку поговорить.
   Второй патрульный, пожилой дядька, спрятал улыбку в усы. Они
   немного отошли вглубь туннеля, так, чтоб их не было видно, и
   молча остановились. Где-то громко капала вода.
        — Ты чего? — наконец нарушил тишину парень.
        — Поцелуй меня, — не то попросила, не то приказала Нюта.
   Макс вроде бы смутился:
        — Знаешь, ты, конечно, красивая девчонка, но про тебя расска-
   зывают такое... А-а, черт, ладно, — обреченно выдохнул он. Но по-
   чему-то остался стоять неподвижно.
        И тогда Нюта сама обняла его. Сколько раз она думала об
   этом, пока набиралась смелости, сколько раз представляла, как
   это будет. Ей казалось, что это будет какое-то совершенно вол-
   шебное ощущение, какое-то невероятное счастье. Ничего подоб-
   ного. Только руки вдруг будто свело, и они намертво сомкнулись
   у него на спине. Нюта почувствовала, какие у него жесткие ребра,
   а еще — слабый запах хозяйственного мыла от его рубашки. Макс
   стоял неподвижно, и Нюта вдруг почувствовала себя очень глу-
   по. Она бы и рада была разомкнуть руки, но не могла. По телу
   словно прошла какая-то механическая судорога, как в детстве,
   когда ее слегка тряхнуло током, но стало чуть легче. Нюта поня-
   ла, что парень тоже прижимает ее к себе. Осмелев, она погладила
   его по спине, раз, другой, он повел плечом под ее рукой, но даже
   не сделал попытки опустить голову. А потом и вовсе решительно
   отстранился и сказал:
        — Ну, все, хватит. Пора мне...
        — Все? — удивленно спросила Нюта. Потом вздохнула: — Все
   так все.
        И они тихонько пошли обратно к посту.
        Девушка до сих пор так и не смогла забыть этого разочарова-
   ния. Что-то было не так. Может, оттого, что все случилось так бы-
   стро и скомканно? Может, она просто переволновалась и зря
   ошарашила Макса, не дав ему времени подготовиться и самому
   проявить инициативу? Что он теперь про нее думает, ей было не-
   известно. Парень не искал ее общества, хотя и не шарахался при
   встрече. Они перекидывались парой слов, несколько раз она
   вновь чувствовала мимолетные прикосновения его руки. Каза-
   лось, Макс тоже раздумывает и сомневается. Да и как ему было
   не сомневаться? Он был сталкером и ходил на поверхность, его
   вниманию была бы рада любая девчонка на Станции, тем более
   если ее не ждет скорое свидание с площадкой, покрытой цветами.
        И все же Нюта думала: может, им попробовать еще раз? Мо-
   жет, тогда она будет спокойнее и все получится лучше? А потом
   начинала злиться на себя. Какого черта она будет ему навязы-
   ваться? Может, Макс так сдержанно вел себя оттого, что боялся,
   не захочет ли странная девушка взвалить на него свои проблемы
   или, того хуже, попросить о помощи? Или он просто любит ост-
   рые ощущения и прикоснуться к ней для него то же самое, что по-
   чесать за ухом опасного хищника? Вроде бы прирученного, а на
   самом деле не знаешь, чего от него ждать. Так пусть не беспокоит-
   ся — не нужно ей от него ничего!
        Все решилось просто. Однажды Макс ушел наверх и не вер-
   нулся.
        Нюта поплакала украдкой, но в глубине души даже почувство-
   вала что-то вроде злорадства: не мне, так никому.
        «Странно, — думала она сейчас, — мы были уверены, что я ум-
   ру раньше него. И вот теперь Макса давно уже нет, а я до сих пор
   жива...»
        Потом мысли сами собой перескочили на Игоря. С сыном Вер-
   ховного она все-таки поцеловалась как-то раз, спустя некоторое
   время после смерти Макса. Просто ей вдруг отчаянно жалко ста-
   ло себя, а тот как раз подвернулся. Нюта тогда не почувствовала
   ничего, ни удовольствия, ни отвращения, но повторять этот экс-
   перимент ей почему-то не хотелось. Да и сам Игорь, с тех пор
   провожавший ее каким-то выжидающим собачьим взглядом и
   пытавшийся прикоснуться при каждом удобном случае, стал раз-
   дражать. Ей скоро предстояло умереть, а тот думал только о сво-
   ем удовольствии. Если бы сын Верховного хотя бы попытался ее
   спасти, например, предложил вместе убежать, она могла бы быть
   с ним — из благодарности. Но он не делал ничего, только, в оче-
   редной раз напившись, ходил за ней тенью и ныл, дескать, если
   бы не отец, то женился бы на ней немедленно, вот сию же секун-
   ду, а так ему очень плохо... В итоге раздражение Нюты очень ско-
   ро сменилось презрением — можно подумать, из них двоих боль-
   ше нуждался в утешении этот здоровый лоб...
        «Вот странно, — подумала она, — ведь Макс мне тоже ничего та-
   кого не предлагал и не пытался меня спасти. Но его я охотно люби-
   ла бы все то время, какое оставалось, не ожидая ничего взамен, кро-
   ме обычной ласки и человеческого тепла». Когда же Макс погиб,
   Нюта совсем было смирилась со своей участью, впала в апатию и
   безропотно, с тупой покорностью ждала смерти. Лишь гибель бабы
   Зои слегка отрезвила ее, вернув к реальности, и ей вновь захотелось
   жить, назло Верховному и вообще всем. А еще Нюта пришла к вы-
   воду, что любовь вовсе не всегда равна желанию сделать добро дру-
   гому. Иначе разве она могла бы втайне злорадствовать по поводу
   гибели Макса? Или вот взять Верховного и бабу Зою. Когда-то их
   явно связывали близкие отношения, но ведь именно он ее убил или
   довел до смерти, что одно и то же. Одним словом, жизнь оказалась
   совсем не такой, как в сказках бабы Зои. Ни рыцари, ни дураки не
   торопились спасать принцесс. Впрочем, принцессы сегодня тоже
   изменились. Они живут в метро, едят крыс, не падают по любому
   поводу в обморок и умеют обращаться с ножом, да и вообще способ-
   ны, случись что, сами постоять за себя.
        А что же Кирилл? Наверное, он скорее нравился Нюте, хотя и
   не так сильно, как в свое время Макс. При этом она видела его не-
   достатки — парень с Тушинской был не слишком храбр и любил
   хвалиться впустую. Вот разве что, зная ее историю, Кирилл един-
   ственный относился к ней совершенно спокойно, как к любой
   другой девчонке. За это она была ему благодарна. А может, оно и
   к лучшему, что Нюта не испытывает к спутнику бурных чувств?
   В душе она боялась самой себя, боялась потерять над собой кон-
   троль. Ведь как она стиснула тогда Макса... И хотела сама раз-
   жать руки, но не получалось. Может, давали о себе знать темные
   инстинкты, которые все подозревали в ней? А если бы она так же
   сильно обняла сталкера за шею? Могла бы, наверное, задушить?
   Макс-то, понятное дело, не испугался, но он вообще ни в каких
   обстоятельствах не трусил и был уверен, что сумеет справиться с
   любой опасностью. Как сказал кто-то на Спартаке: «Слишком
   храбрым был, вот и погиб молодым. По нынешним временам ос-
   торожность полезнее...»
        Как бы там ни было, а Нюта решила, что теперь к своим рома-
   нам надо подходить серьезнее. Одно дело, когда ты скоро умрешь
   и хочешь напоследок испытать что-нибудь новое, и совсем дру-
   гое — если надеешься еще пожить. Впрочем, у них все шансы не
   дойти до цели и навеки остаться на поверхности, так что по пово-
   ду отношений с Кириллом пока можно сильно не заморачиваться...
        Девушка сама не заметила, как потихоньку задремала. Во сне
   она опять была маленькой девочкой, пробирающейся по туне-
   лю. Что-то теплое и смрадное надвигалось на нее. Вот шершавый
   язык коснулся спины, помассировал больную ногу, вот зубы сжа-
   ли плечо, сперва чуть-чуть, потом сильнее, сильнее... Нюта закри-
   чала и проснулась.
        Поморгав, она увидела, что сидит все там же, в палатке, а Кры-
   ся обнимает ее за плечи и шепчет, пытаясь успокоить:
        — Нюта, Нюточка, не надо.
   В палатку заглянул встревоженный Кирилл.
        — Что тут у вас?
   — Страшный сон. У нее иногда бывает, — пояснила Крыся.
   Кирилл с сомнением посмотрел на них, а потом философски
   пожал плечами:
        — Ну ладно, все равно уже пора подниматься — вечер наступа-
   ет. Если вы не передумали, конечно.
        На станции все непостижимым образом уже знали об их пла-
   нах и спорили между собой, как далеко сумеют уйти две девчон-
   ки и парень с одним жалким автоматом на троих. Послушав,
   убийца подумал, что сможет с чистой совестью возвращаться об-
   ратно: трое несмышленышей наверняка погибнут, не проведя на
   поверхности и часа.
        Комендант лично проводил путешественников до ворот.
        — Ну, ребята, — прочувствованно сказал он, — если вдруг дой-
   дете, передайте там... Сам знаю — помощи просить бесполезно, но
   хотя бы скажите, что мы будем держаться до последнего патрона
   и сумеем умереть достойно!
        Все трое закивали, и Захар Петрович, видимо решив, что тор-
   жественная часть закончена, уже спокойным тоном добавил:
        — Вы, как окажетесь наверху, поглядывайте по сторонам: вдруг
   увидите поблизости желтую такую машину, прямоугольную, на
   высоких колесах, чем-то она мне жужелицу напоминала... — Он
   запнулся, словно понял, что объяснять еще и про жужелицу будет
   слишком долго, но Кирилл понимающе кивнул. — В общем, на
   хищное насекомое похожа. Это «Хаммер» Мишки Арканова по
   кличке Аркан. Эх, что за сталкер был! Неделю назад ушел и не
   вернулся. Хоть что-нибудь узнать бы про него. А машину эту он
   наверху для своих нужд приспособил. В Америке они, говорят, во-
   енными автомобилями считались, а наши, кто покруче, и по горо-
   ду на них рассекали. Вот Мишка и нашел себе где-то наверху эту
   тачку... любил... любит он того, пыль в глаза пустить... Может, где-
   нибудь поблизости застрял, и еще можно помочь...
        Он махнул рукой — то ли напутствие, то ли жест отчаяния, и
   путешественники, натянув противогазы, шагнули вперед. Комен-
   дант лично закрыл за ними массивные ворота, сделанные жите-
   лями станции вместо входных дверей, шепча что-то и стискивая
   свой метрополитеновский жетон-амулет.
 
 
 
 
   Глава 4. Наверху
 
        Кирилл, Нюта и Крыся вышли в длинный коридор. Вдоль сте-
   ны находилось несколько полуразрушенных киосков, откуда уже
   давным-давно вынесли все полезное. Под ногами хрустели ос-
   колки посуды, валялось какое-то тряпье. Посветив фонариком,
   Нюта увидела на полу маленькую белую фарфоровую кошечку,
   разрисованную синими цветочками. Она нагнулась, подобрала ее
   и спрятала в карман. «Пусть это будет мой амулет», — подумала
   она. Повернув налево и пройдя коридор до конца, они поднялись
   по ступенькам. Здесь пришлось остановиться.
        Город лежал перед ними — огромный, темный, безмолвный.
   Молодой месяц еле освещал полуразрушенные дома с выбитыми
   окнами и какие-то заросли. Слева виднелась приземистая темная
   громада кинотеатра «Балтика». К счастью, света в окнах не было.
   Нюта совсем потеряла голову от этого неожиданно открывшего-
   ся простора. Больше всего ей хотелось забиться в какой-нибудь
   уголок и оттуда наблюдать, как делают кошки, попав в незнако-
   мое место. Но тут Кирилл взял ее за локоть, и она опомнилась,
   подтолкнула так же замершую подругу, и они тихонько двину-
   лись по широкой улице.
        Нюта растерянно озиралась — она и не думала, что на поверх-
   ности когда-то жило так много людей. Казалось, ближайший
   многоэтажный дом вполне мог вместить все нынешнее население
   станции Сходненская. Постепенно девушка начала осознавать
   масштабы происшедшей когда-то катастрофы, которая загнала
   немногих выживших под землю.
        Кирилл дернул Нюту за руку, показывая что-то перед собой.
   Увидев стоявший среди заржавевших остовов машин вагон, она
   каким-то шестым чувством угадала, что это, наверное, и есть тот
   самый трамвай. Девушка шагнула ближе, но тут из окна на нее
   блеснули чьи-то красные глаза, и она попятилась. К тому же, во-
   круг были вещи куда более интересные. Например, рядом росли
   кусты, покрытые белыми цветами размером с тарелку. Нюта, за-
   бывшись, попыталась снять противогаз — ей захотелось их поню-
   хать. Толчок Кирилла опять вернул ее к действительности.
        Сначала улица казалась пустой и безмолвной, но скоро Нюта
   поняла, что здесь идет какая-то своя жизнь. То, что казалось ей
   очередным автомобилем, вдруг тихонько сдвинулось с места и
   поползло, оставляя за собой полосу слизи. Из-под ног то и дело
   порскали небольшие зверьки чуть покрупнее крыс.
        Слева стоял длинный дом, на первом этаже которого было ок-
   но почти во всю стену, теперь разбитое. Внутри виднелась какая-
   то неподвижная фигура. Сначала девушка испугалась, но фигура
   не шевелилась, и Нюте страшно захотелось подойти поближе.
   Подруга двинулась за ней, а Кирилл чуть-чуть отстал и беспокой-
   но оглядывался, стискивая автомат, — ему все это не нравилось.
        Нюта осторожно вошла внутрь, хрустя осколками стекла под
   ногами. Фигура не двигалась. Если это мертвец, то почему он сто-
   ит, а не лежит? Девушка, пересилив себя, протянула руку и осто-
   рожно прикоснулась к фигуре кончиками пальцев. Что-то твер-
   дое и, кажется, неживое. «Кукла, — догадалась Нюта. — Большая
   кукла в рост человека, одетая в коротенькую кофточку и такие же
   коротенькие штанишки». Такой нарядной одежды девушка ни-
   когда не видела, но от прикосновения чудом сохранившиеся
   тряпки рассыпались в прах. Нюта зашла в соседнее помещение —
   там стояли столы, когда-то накрытые сверху стеклами. Теперь
   стекла были разбиты, на столах валялись в беспорядке какие-то
   цепочки, кольца, браслеты из серого и желтого металла. В них как
   будто кто-то покопался, отбрасывая за ненадобностью. Нюта зна-
   ла, что раньше эти вещи считались украшениями и дорого стои-
   ли. Куда дороже еды. Повариха Галка на Спартаке до сих пор но-
   сила в ушах серьги с блестящими стеклышками, хотя этот блеск
   только подчеркивал одутловатую бледность ее лица и плохо вы-
   мытые волосы. Кое-кто из женщин постарше тоже носил по при-
   вычке эти украшения, но большинство предпочитало ничего
   лишнего на себя не навешивать. Браслет или цепочка могут заце-
   питься за одежду в самый неподходящий момент, а секундное
   промедление в некоторых ситуациях грозило гибелью. Кольца же
   мешали при стирке и мытье посуды, а при рыхлении почвы на
   плантациях шампиньонов под них вечно забивалась грязь, и в ус-
   ловиях вечной нехватки воды это грозило язвами. Пожав плеча-
   ми, Нюта все же потянула одну из цепочек, но та перепуталась с
   другими и вытаскиваться не хотела. В итоге девушка взяла весь
   ком и зачем-то сунула в карман комбинезона. Кирилл сделал не-
   довольный жест, напоминая, что надо идти.
        Следующее такое же длинное окно было, как ни странно, це-
   лым. В свете фонарика они обнаружили, что за стеклом валяется
   какая-то обувь. Явно слишком легкая, не похожая ни на ботинки,
   ни на сапоги и, скорее всего, ни на что не годная. Но Нюта упря-
   мо толкнула дверь и вошла внутрь, остальные — за ней. Как ни
   странно, из этого магазина вынесли не все. На полу кучей валя-
   лись вперемешку коробки и какие-то разрозненные сандалии и
   туфли. Нюта увлеченно принялась в них копаться, подруга тоже.
   Кирилл сначала светил им, потом не выдержал и сам начал пере-
   бирать коробки. Нюте удалось найти коробку с красными туфля-
   ми без каблука. В жизни она ничего красивее не видела! Кирилл
   тоже откопал себе какие-то ботинки. Увлеченно роясь в обуви,
   они чуть не забыли обо всем на свете. Вдруг Нюте попался в ру-
   ки странный предмет. Она наклонилась рассмотреть его побли-
   же — это был человеческий череп. Кто-то уже побывал здесь до
   них. Она нервно огляделась. В конце магазина находилась не-
   большая дверь — возможно, в подсобное помещение. Кирилл по-
   светил фонариком — за полуоткрытой дверью виднелись еще ка-
   кие-то составленные вместе коробки.
        Вдруг там кто-то завозился, коробки со стуком посыпались на
   пол и мелькнуло что-то темное, заросшее шерстью. Троица в па-
   нике кинулась к выходу. Едва Кирилл захлопнул за собой дверь,
   как изнутри в нее с силой ударилось что-то тяжелое. Парень изо
   всех сил налег на дверь плечом, девушки тоже, но обитатель ма-
   газина оказался очень силен и постепенно стал брать верх. Боль-
   ше всего Нюту поразило, что неведомое существо, судя по всему,
   ходило на задних лапах, как медведь. Поняв, что удержать про-
   тивника не удастся, Кирилл перехватил поудобнее автомат и, как
   только дверь наполовину открылась, дал очередь почти в упор.
        Раздался тоскливый рев, и зверь рухнул, наполовину вывалив-
   шись наружу. Глазам людей предстала голова, похожая на соба-
   чью, и толстые лапы, покрытые бурой шерстью. Глаза твари вдруг
   открылись и уставились на них, а лапы задергались в конвульси-
   ях, скребя по полу здоровенными загнутыми когтями. Это было
   так страшно, что все трое, не сговариваясь, кинулись бежать.
        Добежав до следующего дома, Нюта оглянулась. Темная туша
   на пороге магазина лежала неподвижно, поэтому она сделала
   друзьям знак, что можно остановиться и передохнуть. Кирилл,
   который не забыл-таки прихватить коробку с приглянувшимися
   ботинками, теперь перекладывал свою добычу в рюкзак, и Нюта
   решила последовать его примеру. Крыся же, заметив еще какую-
   то вывеску, решила было подойти поближе, но Кирилл отрица-
   тельно замотал головой: мало того, что магазин находился в тор-
   це дома, да еще и в подвале. Оттуда, если что, быстро не выско-
   чишь. К тому же сама вывеска была какая-то непонятная: вроде
   бы обычные русские буквы складывались в незнакомое слово
   «Секонд». Ни один из путешественников не знал, что оно означа-
   ет и чем мог торговать магазин с таким названием. Вдруг это что-
   то совершенно ненужное и не стоящее риска? А если и не так, ес-
   ли там одежда, лекарства или еда, то где гарантия, что магазин не
   облюбовала какая-нибудь тварь, а то и не одна? Кто знает, вдруг
   обувной не был разграблен до конца именно потому, что в нем по-
   селился монстр? Ведь в относительной близости от Сходненской
   сталкеры должны были давным-давно вынести все ценное, и если
   где что и осталось, значит, туда лучше вообще не соваться. После
   краткого отдыха решено было идти дальше.
        По пути им попались еще несколько застывших на рельсах
   трамваев и множество застрявших навеки ржавых автомобилей.
   Обходя один из них, Нюта нечаянно скользнула взглядом по ло-
   бовому стеклу. Уронив голову на руль, в машине сидел мумифи-
   цированный труп... Мужчина. Еще один попался им возле мага-
   зина с постельными принадлежностями, причем этот был в за-
   щитном комбинезоне и противогазе. Вполне возможно, что погиб
   он не так давно. Кирилл заметил рядом с телом автомат и нагнул-
   ся, но почти сразу разочарованно выпрямился — видимо, оружие
   было слишком сильно повреждено. «Интересно, — подумала Ню-
   та, — отчего он умер? Польстился на какие-нибудь одеяла или
   подушки и не заметил опасности? Но с виду костюм и противо-
   газ без повреждений...» Что бы то ни было, а в магазин они захо-
   дить не стали.
        Скоро Нюте стало казаться, что они движутся по гигантскому
   кладбищу. Девушка еле передвигала ноги, стараясь не отставать
   от Кирилла, ее подруга шла сбоку и нервно оглядывалась. Нако-
   нец Кирилл остановился на перекрестке, вглядываясь вперед.
   Проследив за его взглядом, Нюта различила вдали клубы темно-
   розового дыма. Обернувшись к девушкам, Кирилл покачал голо-
   вой, но они и сами вспомнили предостережение коменданта
   Сходненской. Хуже было другое — у Нюты совершенно вылетело
   из головы, куда им следует свернуть. Судя по всему, друзья тоже
   пребывали в сомнениях. Наконец Кирилл, неподвижно стоящий
   приставив палец ко лбу и чуть опустив голову, решительно по-
   вернул направо. Девушкам не оставалось ничего другого, как
   присоединиться.
        Они шли вдоль широкой улицы, стараясь держаться подальше
   от домов, за которыми вглубь дворов уходили буйные заросли, в
   которых то и дело раздавались разнообразные звуки, а однажды
   совсем рядом вдруг сорвалась с места какая-то зверюга с упыря
   размером и шарахнулась в кусты, с шумом ломая ветки. Нюте ка-
   залось, что они идут уже довольно долго, и когда направо ответви-
   лась еще одна улица, она жестами попыталась привлечь внимание
   Кирилла. Но тот покачал головой и потащил их дальше. Тут уж
   девушка всерьез забеспокоилась: там улицы уже не было, только
   небольшая дорожка, да еще и месяц, как назло, скрылся за тучей.
   Наверняка путешественники заблудились, и идти дальше, не по-
   няв, где они находятся, не стоит. Нюта опустилась прямо на зем-
   лю возле небольшого кирпичного строения без окон, уставшая
   Крыся тут же села рядом. Кирилл было потянул ее за рукав, но по-
   том безнадежно махнул рукой и присоединился. Так они и сидели
   несколько минут, и вдруг снова показался месяц. Все трое тут же
   вскочили на ноги, разглядывая местность, и Нюта непроизвольно
   ахнула: глядя в ту сторону, откуда они пришли, она увидела до-
   вольно далеко по правую руку три высоких дома, стоящих особ-
   няком. Отсюда они и вправду казались тремя неподвижными ве-
   ликанами — прямоугольные туловища с квадратными головами,
   увенчанными какими-то нашлепками. Дома-великаны словно ка-
   раулили всю эту темную, безмолвную местность. Еще правее вид-
   нелась странная ажурная конструкция вроде гигантского колеса.
        «Стражи», — с ужасом поняла Нюта. Но самым страшным бы-
   ло не это. Справа, совсем рядом с ними, находился огромный
   провал, по дну которого петляла между деревьями небольшая
   черная речка. Вокруг нее разливалось зеленоватое свечение. Они
   находились на самом краю того самого гигантского оврага, о ко-
   тором предупреждал комендант!
        Краем глаза Нюта заметила какое-то движение. То, что путе-
   шественники все это время принимали за кучу мусора, вдруг
   зашевелилось и стало подниматься, распрямляя членистые ко-
   нечности. Два желтых глаза с лютой ненавистью уставились на
   людей...
        Крыся, как испуганный заяц, не разбирая дороги, кинулась в
   сторону и, сделав несколько шагов, сорвалась в овраг. Нюта кину-
   лась за ней, следом — Кирилл. Они покатились по крутому скло-
   ну, заросшему травой, пока не врезались в какой-то куст, по счас-
   тью — мягкий. Опомнившись и переведя дух, Нюта огляделась.
        Они сидели на склоне, а укрывший их куст странно раскачи-
   вался, хотя ветра не было. Поднявшись на ноги, Нюта увидела,
   что к его веткам прикреплена редкая серебристая сеть из тол-
   стых, как канат, жил. Судя по тому, как она дрожала, ее хозяин
   спешил к ним. А сверху к ним уже спускался еще один, тот, что их
   спугнул.
        Путешественники кинулись по склону туда, где заросли бы-
   ли особенно густыми. Под ногами что-то то и дело хрустело, и,
   один-единственный раз взглянув вниз, Нюта чуть было не за-
   орала от ужаса: склон оврага был буквально усеян побелевшими
   костями. В основном они, судя по всему, принадлежали неболь-
   шим животным, но девушка явно разглядела два человеческих
   черепа. По дороге Крыся чуть не провалилась в огромную нору,
   оттуда немедленно высунулась клешня и попыталась схватить
   ее за ботинок. Бежавший вторым Кирилл остановился и корот-
   ко двинул по ней прикладом автомата. Что-то хрустнуло, и
   клешня проворно убралась обратно, а друзья побежали дальше.
   Но силы были уже на исходе, и все трое, не сговариваясь, рух-
   нули под кустами, надеясь, что преследователи не заметят их в
   темноте.
        Они не помнили, сколько пролежали так. Потом Кирилл, при-
   поднявшись, огляделся. Пауков поблизости видно не было, зато
   его внимание привлекло кое-что интересное в нескольких метрах
   ниже. Это была колючая проволока, которая шла в несколько ря-
   дов вдоль изгороди из кольев. А за изгородью виднелись аккурат-
   ные грядки, на которых торчали зеленые кустики. И выглядели
   они так, словно их только вчера пропололи.
        Кирилл, которому явно хотелось добраться до посадок, попы-
   тался найти просвет в изгороди. «Что-то тут не так, — хотела ска-
   зать ему Нюта. — Этот огород не похож на заброшенный. Не жи-
   вотные же его вскопали?» Но тут сбоку затрещали ветки и забо-
   лоченная почва захлюпала под чьими-то тяжелыми шагами.
   Кирилл схватился за автомат.
        «Вот и все, — подумала Нюта. — Правы были жители Сход-
   ненской, недалеко мы ушли...»
        Не в состоянии двигаться, она смотрела и гадала, какой
   монстр сейчас появится из кустов. Ветви раздвинулись, и перед
   троицей выросла фигура в плаще защитного цвета с капюшоном,
   нижнюю часть лица которой закрывало что-то вроде намордника.
   В свете фонарика блеснули человеческие глаза под кустистыми
   бровями, казалось заглянувшие прямо в душу Нюты. У нее даже
   не получилось вскрикнуть — лишь попытаться судорожно втя-
   нуть воздух и потерять сознание.
        * * *
        Очнувшись, Нюта увидела над собой серый потолок. На се-
   кунду показалось, что она на своей станции, а все происшедшее —
   только сон, но потом девушка поняла, что потолок значительно
   ниже. Она находилась в небольшом помещении с бетонными сте-
   нами, на которых было укреплено несколько свечей. Пахло сыро-
   стью. Противогаза на Нюте уже не было, и она лежала на чем-то
   мягком. Приподнявшись на локте, она увидела грубо сколочен-
   ный стол, вокруг которого на таких же неказистых, но крепких
   табуретах сидели Кирилл, Крыся и какой-то старик. Тот дружес-
   ки ей усмехнулся:
        — Очухалась, никак? На-ка, попей водички.
        Нюта взяла протянутую кружку, попутно отметив, что у ста-
   рика не хватает двух пальцев. Жадно выпила воду, хотя та отда-
   вала ржавчиной.
        — Познакомься, это Павел Иванович, — сказал Кирилл.
        — Нюта. Это вас пауки так? — Девушка кивнула на изувечен-
   ную руку. На языке вертелось еще множество вопросов, которые
   она пока не решалась задать, надеясь, что все само разъяснится.
   Так и получилось.
        — Нет, это еще до Катастрофы случилось, — неторопливо про-
   изнес старик. — Я тогда на Тушинском машиностроительном ра-
   ботал. Потом жена моя заболела и умерла, я и начал пить от тос-
   ки. Иной раз и на завод приходил пьяный... Вот раз так, зазевав-
   шись, и лишился пальцев. Дали мне инвалидность и турнули с
   работы — окончательно спился. Дочь уже и домой перестала пус-
   кать, так квасил по подвалам с дружками-алкашами. И вот однаж-
   ды, слегка протрезвев, вылезаю из подвала, а вокруг-то — мама
   родная! — ни одной живой души. Соседний дом рухнул, в на-
   шем — громадная дыра. И трупы, трупы кругом. Я думаю, ну все,
   белая горячка, и поплелся обратно в подвал — помирать. Потом
   очнулся — вроде, живой еще. Начал сомневаться: а не приснилось
   ли мне все это? Осторожненько так вылезаю — снаружи то же са-
   мое: люди мертвые валяются, а ран на них не видно. Понял я, что
   неспроста все это, — отчего-то ведь они все умерли? Стал вспоми-
   нать, чему нас на занятиях по гражданской обороне учили. Не-
   сколько покойников было в комбинезонах и противогазах, я их у
   одного позаимствовал, потому как ему все одно уже без надобнос-
   ти, и окрестности обходить. Еще двоих нашел живых, но выходить
   не удалось, на моих руках оба померли. А мне — ничего. Говорят,
   водка от радиации помогает, ну, видно, я так проспиртовался, что
   меня уже и не брало. Сперва в том же подвале жил, потом вот этот
   бункер нашел — он поглубже и надежнее. Понятное дело, в мага-
   зины за едой выбирался, да и в квартиры заходил — там полно все-
   го еще оставалось, иногда даже выпивку можно было найти. Толь-
   ко к себе домой не решился зайти ни разу.
        — И что, все эти годы — один? — поднесла ладошку ко рту
   Крыся.
        Старик пожал плечами:
        — Так уж получилось. Да я и раньше, прямо скажем, душой
   компании не был, а уж как пить начал... Конечно, иногда одино-
   чество накатывало, так я крысу приручил. Она хоть и не говорит,
   а вроде слушает. Все веселее. Только ведь долго они не живут.
   Одна у меня померла, вторая, третья. Хорошо, что несколько лет
   назад на Маруську набрел. В овраге она валялась, раненая. Вид-
   но, подыхать сюда приползла. Так я ее выходил, вот с тех пор и
   кукуем вместе. Столярничаю вот потихоньку — одному ведь ме-
   бель из города не притащить, так, если что по мелочи. Да и не вы-
   бирался я уже давно из оврага, вроде как без надобности оно мне.
   Огород, опять же, завел, картошечку ращу, вино из черноплодки
   делаю.
        — А Маруська — это кто? — спросила Нюта.
        — А хрен ее знает, — безмятежно отозвался старик. — Но кар-
   тошку уважает. Марусенька, не бойся! Покажись, красавица!
        Из норы в углу неторопливо выползло шестиногое создание,
   заросшее короткой черной шерстью, больше всего похожее на по-
   месь бульдога с осьминогом. На его круглой морде не было вид-
   но ни ушей, ни носа, и выделялись только умные карие глаза. Пе-
   реваливаясь, Маруська приблизилась к старику, тот что-то ей су-
   нул. Открылся щелевидный рот, и тварь с удовольствием
   принялась жевать.
        — Так значит, в метро еще люди живут, — задумчиво произ-
   нес старик. — А я ведь несколько раз видел вдалеке какие-то фи-
   гуры, только подойти или окликнуть не решался. Вы не поду-
   майте чего такого, я в покойников ходячих не верю. Покойни-
   ки — вон они, лежат себе, разлагаются потихонечку, и ни один
   еще на моей памяти не встал. А все же осторожность не повре-
   дит. Правда, не так давно наткнулись с Маруськой на мужика
   прямо у себя на огороде. Но не успел я и слова сказать, а он как
   дернет от нас! Тоже, видно, пуганый, а может, и головой тронув-
   шийся.
        — Так это были вы? — неизвестно чему обрадовался Ки-
   рилл. — Нам про эту встречу на Сходненской рассказывали. Та-
   мошний сталкер вас с... э... вашим любимцем за оборотня принял.
        — Скажи пожалуйста! — покачал головой отшельник. — Ма-
   русь, ты слыхала?
        Тварь что-то проурчала и ткнулась ему в ладонь, требуя еще
   угощения.
        — Ну, теперь-то вы можете тоже пойти в метро жить, к лю-
   дям, — после некоторой паузы предложил Кирилл. Потом вспом-
   нил, что там творится, и замолчал на полуслове.
        — Нет уж, лучше вы к нам, — покачал головой старик. — Сна-
   чала, честно сказать, горевал, что не с кем словом перемолвиться,
   а теперь так привык, что уж не знаю, смогу ли с другими людьми
   ужиться. Да и не уверен я, что Маруська там ко двору придется.
   У меня тут приволье. Хозяйство, опять же.
        — Ну хорошо, а пауки как же? — не унимался Кирилл. — Не-
   ужели не страшно с такими соседями? Вон сколько в овраге кос-
   тей валяется.
        — Да уж, просто кладбище домашних животных, — усмехнул-
   ся Павел Иванович. — А пауков я не боюсь. Да и они ко мне при-
   выкли уже, наверное, за своего считают. Я-то ведь раньше них
   здесь появился. Конечно, было у нас с ними по-первости несколь-
   ко недоразумений, так я такой арсенал собрал, что они живо уяс-
   нили, что лучше ко мне не лезть. Да и я сам их лишний раз в ис-
   кус не ввожу и во владениях паучьих без нужды не показыва-
   юсь — они ведь на открытых склонах живут, в густые заросли не
   суются. Так что у нас с ними, считай, двусторонний пакт о нена-
   падении. — И старик неизвестно чему рассмеялся, да так зарази-
   тельно, что даже не уловившие соль шутки ребята улыбнулись.
        — Знаете что, а оставайтесь-ка вы жить у меня? — неожидан-
   но предложил отшельник, отсмеявшись. — Места хватит, еды
   полно, да и вообще... — И он внимательно посмотрел на путеше-
   ственников.
        Что-то в его голосе насторожило Нюту. «Сам же только что го-
   ворил, что ему одному лучше...»
        — Нет, спасибо, нам надо идти, — замотала головой она. — Мы и
   так уже столько времени потеряли, когда не в ту сторону свернули.
        — Нет так нет, — до странного легко согласился старик. — Не-
   волить не стану. Кстати, сынок, — обратился он к Кириллу, — а
   покажи-ка мне карту вашу.
        Несколько минут поизучав листок, он покачал головой:
        — Эка он заковыристо все написал! Намудрил, накрутил, ров-
   но план генерального наступления! Дорожка-то — проще не при-
   думаешь. Пойдете отсюда все прямо и прямо, до самой улицы
   Свободы, а там уже направо свернете, делов-то!
        — Комендант говорил, там какой-то парк рядом и водохрани-
   лище, — припомнила Крыся.
        — И совсем не рядом. Да и зачем вам вдоль канала идти?
   Опять заплутаете, да и места там нехорошие. Как говорил один
   гениальный сыщик, держитесь подальше от торфяных болот. —
   Отшельник как-то странно захихикал. — Там возле старой одно-
   колейки, которая на завод вела, целые заросли венерина башмач-
   ка. Орхидея раньше такая была дикорастущая, вполне безобид-
   ная, а теперь вот, как и все, к новым условиям приспособилась.
   Тут, в овраге, она тоже кое-где растет, потому я и знаю. Цветочки
   эти лучше стороной обходить, потому как пыльцу они какую-то
   выделяют, от нее никакой противогаз не спасет. Кто близко по-
   дойдет, беспокоиться начинает без причины, тоска нападает. А в
   таком настроении недолго и глупостей натворить.
        — Так вы там бывали, возле завода? Знаете, как и что там те-
   перь? — обрадовался Кирилл, но старик как-то быстро отвел
   взгляд и буркнул:
        — Нет, не бывал. А что мне там делать? Я вообще дальше со-
   седней улицы не захожу...
        В голосе его что-то было странное, и Кирилл с Нютой, пере-
   глянувшись, подумали: похоже, Павел Иванович зачем-то им со-
   врал.
        — Только, ребята, пешком вы до утра не дойдете, — протянул
   старик, продолжая разглядывать карту. — Знаете что, — он нео-
   жиданно хлопнул себя ладонями по коленям, напугав резким
   движением Маруську, — пожалуй, я вам мотоцикл дам.
        — Ну что вы, — удивилась Нюта, — вам он, наверное, самому
   нужен?
   — Да у меня тут наверху в гараже целый автопарк! Приводил
   в порядок от нечего делать. Ведь полно всякой техники на улицах
   оставалось, иногда вполне исправной. Раз все равно уже не нуж-
   но никому, чего ж не взять?
        «Что-то тут не то. Если старик уверяет, что даже на соседней
   улице давно не бывал, зачем ему транспорт?»
        — Ну, пошли, надевайте противогазы, — отчего-то заторопил-
   ся Павел Иванович. Сам он, однако, свой респиратор держал в
   руке и натягивать не спешил.
        — А вы что же, радиации не боитесь? — спросил Кирилл.
        — Эх, малый! Я тебе так скажу: не в радиации дело. Она вся
   давно улетела, лет-то сколько уже прошло! Не может она столь-
   ко держаться. Вон когда-то давно в Чернобыле атомный реак-
   тор рванул, так там поблизости все равно люди продолжали
   жить, и ничего. Но воздух у нас наверху и впрямь для жизни не-
   пригодный, а знаете, почему? Души мертвых там обитают, кото-
   рых взрывом убило, и никуда им отсюда не деться. Не отпевал
   их никто, покойничков-то, даже помолиться за них уже некому,
   вот и болтаются неприкаянные, ни в рай, ни в ад. Оттого-то ды-
   шать наверху нельзя, и сколько еще так будет — никому не из-
   вестно. А иначе, я вам скажу, воздух в городе был бы лучше, чем
   до Катастрофы. Представляете, как раньше чадили заводы, а
   главное — те же автомобили? Теперь все творения останови-
   лись, природа отдохнуть смогла.
        Кирилл засомневался. Не мертвые же души заставляли
   счетчик Гейгера верещать каждый раз, как его подносили к
   предметам, принесенным с поверхности? Но парень счел за
   благо не спорить со стариком, а Нюта, уже в противогазе и с
   мешком за плечами, нетерпеливо топталась у порога. Они с
   Крысей последовали ее примеру, а вот старик защитой по-
   прежнему пренебрегал, бормоча: «Ничего, мы быстренько уп-
   равимся».
        Какими-то запутанными проходами они вышли наверх, к тому
   самому помещению без окон. Подойдя к воротам в торце, Павел
   Иванович поковырялся ключом в огромном навесном замке. Ки-
   рилла это снова озадачило: зачем старику такой замок, если лю-
   дей, кроме него, тут, как он уверяет, нет? А пауки вряд ли умеют
   отворять тяжелые железные створки, достаточно их просто при-
   крыть.
        Они вошли внутрь, хозяин зажег фитилек висящей на стене
   керосиновой лампы, и путники восторженно ахнули. Тут и в са-
   мом деле стояло несколько машин — хотя и не новых, но ухожен-
   ных — хоть сейчас садись и поезжай! Одною, миниатюрною,
   красного цвета, Нюта прямо залюбовалась. Почему-то она реши-
   ла, что машина обязательно женская, и даже представила себя в
   красивом платье, мчащейся за рулем этой красавицы по залитым
   солнцем улицам. Впрочем, уродливая вмятина на бампере и по-
   лопавшаяся вокруг нее блестящая краска, похожая на воспалив-
   шуюся рану, вернула девушку из грез в действительность.
        — И это еще не все, — похвастался старик, видимо довольный
   произведенным эффектом. — У меня еще в гараже через два дома
   отсюда кое-что припасено. А мотоцикл — вон он, у стены. Нра-
   вится?
        Кирилл не отвечал. Он смотрел на следующую, после красной,
   машину — прямоугольную, на высоких колесах, с выдающимся
   вперед, точно хищная морда, капотом. Покрытую ярко-желтой,
   местами облупившейся краской.
        Обойдя машину, он обнаружил сзади на бампере надпись
   «Ниммер», причем у последней «р» был лишний хвостик. Ки-
   рилл, как большинство выросших в метро детей, иностранными
   языками не владел, хотя и считалось, что он из хорошей семьи. За
   эти годы даже обиходный язык значительно обеднел, неактуаль-
   ными стали многие понятия. Но парень и без этого был уверен,
   что перед ним автомобиль пропавшего сталкера Аркана.
        — Давно у вас эта машина? — спросил он старика, дублируя
   слова жестами.
        — Не очень, — уклончиво отозвался тот. — А что?
   Кирилл предпочел на всякий случай не отвечать.
        — Машина — зверь! — похвастался отшельник. — Но на нее гу-
   бы не раскатывайте, не дам. Все равно не справитесь с управлении-
   ем, и ее зря угробите, и сами разобьетесь. Вам лучше чего-нибудь
   попроще. А то оставались бы, в самом деле?
        Нюта за всех покачала головой.
        — Нет? Ну, как знаете. Но если по дороге чего-нибудь испуга-
   етесь, возвращайтесь... коли сумеете.
        И опять путешественникам показалось, что старик знает боль-
   ше, чем говорит.
        Павел Иванович вывел мотоцикл и показал Кириллу, как его
   заводить. Отреагировав на звуки взревевшего мотора, из оврага
   тут же показалась туша на членистых ногах. Павел Иванович сде-
   лал успокаивающий жест, мол, не обращайте внимания, разме-
   щайтесь, и швырнул в сторону паука какой-то предмет. Повалил
   дым, тварь развернулась и поспешно исчезла в овраге. Павел
   Иванович крикнул что-то странное, навроде «Таможня дает доб-
   ро!», и махнул им рукой. Нюта уселась позади Кирилла, Крыся —
   в коляску, парень крутанул ручку, и мотоцикл понесся вперед, ла-
   вируя между ржавыми машинами и распугивая мелких тварей.
        * * *
        К счастью, машин здесь было немного, и они могли ехать, не
   снижая скорости. Снова проскочили перекресток, причем Нюта
   заметила, что дым с правой стороны клубится как будто уже бли-
   же. Проехали вдоль высокого длинного дома, за которым в сторо-
   ну канала шла небольшая улочка. Правда, выглядела она такой
   заросшей и подозрительной, что Кирилл решительно направил
   мотоцикл прямо. Справа потянулась бирюзового цвета стена, за
   которой, видимо, находился завод, слева мелькнуло неказистое
   приземистое здание, затем несколько высотных домов. Наконец
   они выехали на широкий перекресток, и тут Кирилл вдруг свер-
   нул налево. На этот раз Нюта точно помнила — старик велел
   ехать направо, и она толкнула Кирилла в бок. Тот на мгновение
   повернулся к ней и мотнул головой назад. Крыся тоже, вывора-
   чивая шею, таращилась на что-то сзади, приглушенно мыча под
   плотной резиной противогаза. Обернувшись, Нюта сама с трудом
   сдержала рвущийся из груди испуганный вопль: за ними стреми-
   тельно неслась стая каких-то длинноногих животных. Возможно,
   те самые ламы, о которых говорил Викинг. К тому же на этой ули-
   це машин было больше, и Кириллу приходилось выписывать не-
   мыслимые виражи, объезжая их. Хорошо еще, что коляска с до-
   полнительным колесом делала мотоцикл устойчивым, иначе он
   давно бы уже перевернулся.
        Справа показалась темная масса деревьев. «Тот самый парк, за
   которым водохранилище», — догадалась Нюта. Среди них вид-
   нелся просвет — вглубь парка уходила прямая аллея, словно при-
   глашавшая свернуть на нее, что Кирилл и проделал. К изумле-
   нию Нюты, животные всей стаей грациозно промчались дальше
   по улице и скрылись вдали. То ли они и не собирались нападать,
   то ли — девушка похолодела от догадки — сами удирали от куда
   более грозного хищника. Видимо, Кириллу в голову пришла та
   же идея, поэтому он увеличил скорость, но вскоре пришлось за-
   тормозить — аллея поворачивала, а впереди сквозь спутанные
   ветви виднелась темная гладь воды — Химкинское водохранили-
   ще. Словно подтверждая это, что-то громко плеснулось совсем
   рядом с берегом. «Рыба? — подумала Нюта. — Или водяной?»
   При бледном свете месяца и фары мотоцикла, лампа в которой
   явно доживала последние часы, на противоположном берегу были
   видны какие-то кучи и странные высокие тонкие конструкции,
   изогнутые буквой «г». Правее возвышалось величественное зда-
   ние, похожее на дворец, — Нюта в жизни ничего подобного не ви-
   дела, разве что в чудом сохранившейся детской книжке. Пока ре-
   бята стояли и смотрели, в одном из его окон вдруг вспыхнул ого-
   нек, словно дом подмигнул им, приглашая в гости. Потом другой и
   третий, в разных местах, создавая впечатление, что по разным эта-
   жам «дворца» бродят люди с фонарями. Поглощенные этим зрели-
   щем, путешественники не сразу заметили справа на воде что-то
   большое и темное, не спеша приближающееся к ним. Приглядев-
   шись, они поняли — это длинная лодка, которую несет течением.
   На носу лодки темнела фигура — похоже, там сидел человек. Вдруг
   она шевельнулась, и Кирилл, забыв обо всем, в безумной надежде
   схватил автомат и дал очередь вверх, чтобы привлечь к себе внима-
   ние. В ответ с лодки что-то плюхнулось в воду, от толчка она ока-
   залась еще ближе к берегу, и ребята смогли лучше рассмотреть си-
   девшего на борту. Он был мертв, и уже давно, судя по тому, как ос-
   новательно обглодали лицо какие-то твари. Видимо, человек на-
   дежно привязался, пока был еще жив, и стащить тело в воду
   падальщики так и не смогли. Путешественники оцепенели — хотя
   про Харона никто из них не знал, все троим одновременно показа-
   лось, что лодка вот-вот причалит и мертвец прикажет им садиться,
   чтобы отвезти куда-то, откуда не возвращаются.
        Разглядывая лодку, Нюта вдруг заметила краем глаза движе-
   ние совсем рядом, внизу. Там, где берег обрывался к воде, в зарос-
   лях высокой травы что-то едва заметно шевелилось. Направив на
   этот участок луч карманного фонаря, который ей вручил Кирилл,
   садясь за руль, девушка высветила тянущуюся к колесу мотоцик-
   ла костлявую шестипалую конечность. Земля осыпалась, но тот,
   кто лез из воды, не сдавался. Следующая попытка была удач-
   нее — сперва одна жуткая лапа, а потом другая вцепились в тор-
   чащий из земли корень рядом с ногой Кирилла. Их хозяин, види-
   мо привлеченный выстрелом парня, а может, работой двигателя
   мотоцикла или запахом его выхлопов, стал подтягиваться, являя
   на свет жуткую бугристую башку, облепленную мокрыми водо-
   рослями и тиной. Нюта отчаянно затрясла Кирилла за плечи, но
   тот и сам понял, что дело плохо, и отчаянно крутанул ручку газа.
   Мотоцикл взревел и рванулся обратно по аллее.
        На этот раз они без приключений свернули налево, едва не
   врезавшись в ржавые останки машины, и помчались по широкой
   улице с высотными домами. Иногда над дорогой попадались чу-
   дом сохранившиеся рекламные растяжки. На одной из них Нюта
   прочла: «Шубы, дубленки недорого», другая призывала покупать
   элитные квартиры с видом на Химкинское водохранилище.
   Вспомнив лодку и неведомую тварь, девушка содрогнулась.
        Довольно скоро они увидели впереди круглый холмик. Судя
   по всему, это была клумба, о которой говорил комендант Сход-
   ненской. «А вон и мост через канал впереди, — подумала Нюта. —
   Точнее, то, что от него осталось». И действительно, мост большей
   частью обрушился в реку, а над водой каким-то чудом держалась
   лишь его левая половина. Пока Кирилл прикидывал, удержит ли
   эта ненадежная на вид конструкция мотоцикл с тремя седоками,
   Нюта совершенно случайно подняла голову и ахнула: прямо над
   ними возвышались безмолвные квадратные Стражи, злобно гля-
   дя на мир выбитыми окнами-глазами. Девушке показалось, что
   они скалят зубы, хотя наверняка это тоже были какие-нибудь де-
   тали отделки. На плече одного Стража сидела, сложив крылья,
   громадная черная тварь.
        Нюта пихнула Кирилла, но все его внимание без остатка было
   привлечено полузатопленным возле моста танком — еще одна при-
   мета Захара Петровича и косвенное подтверждение дикого расска-
   за сталкера Васьки Косого. На башне танка сидело уродливое чер-
   ное существо с лоснящейся кожей и как будто поджидало их.
        «Водяной, водяной», — непроизвольно забормотал Кирилл,
   оглядываясь, куда бы свернуть, но тут тварь на плече у Стража с
   хриплым криком спикировала вниз, расправляя огромные кры-
   лья. Прежде чем парень осознал, что Нюта изо всех сил лупит его
   кулаками по спине, он уже до упора выкрутил рукоятку газа и на
   полной скорости направил мотоцикл вперед, на мост.
        Им повезло: крылатая тварь в последнюю секунду изменила
   свое намерение и спикировала на изготовившегося к атаке обита-
   теля канала. Впрочем, люди этого не знали — Кирилл смотрел
   вперед, мертвой хваткой вцепившись в руль, а насмерть перепу-
   ганные девчонки зажмурились, ощущая, как прогибаются под тя-
   жестью остатки моста. И все же мотоцикл успел оказаться на
   другой стороне, прежде чем железные балки с громким плеском
   обрушились в воду, скрывая исход битвы двух тварей.
        * * *
        Теперь мотоцикл несся по улице Свободы. Путешественникам
   показалось, что прошла целая вечность, прежде чем они увидели
   полуобвалившийся переход. Неожиданно оттуда что-то шлепну-
   лось прямо в коляску мотоцикла, но Крыся, даже не успев испу-
   гаться, схватила его обеими руками и выбросила на дорогу. А ули-
   ца уже поворачивала к насыпи, в которой виднелись квадратные
   темные отверстия — туннели. Над насыпью торчали обломки ка-
   кой-то стеклянной конструкции, а над ними возвышались две не-
   большие башенки с плоскими крышами.
        — Шлюзы, — пробормотал Кирилл, хотя никогда их не видел.
        Перед въездом в туннель парень притормозил и несколько
   мгновений изучал их. В левом ему что-то не понравилось, и он ре-
   шительно направил мотоцикл в правый. Туннель довольно быст-
   ро кончился, и мотоцикл оказался на мосту, к счастью, совершен-
   но целом. Внизу тянулись рельсы, очень похожие на те, что в ме-
   тро, огороженные с двух сторон широкой кирпичной стеной,
   некогда покрашенной в желтый цвет. Местами она была разру-
   шена, но довольно крупный фрагмент уцелел. На нем чудом со-
   хранилась надпись «Зачем», но не с вопросительным, а с воскли-
   цательным знаком в конце, словно это было утверждением.
        — Действительно, зачем? — пробормотала Крыся. Она уже не
   понимала, куда они едут столько времени и чем все это может
   кончиться. А вот Кирилл с надеждой вглядывался вперед — пе-
   ред ними снова была широкая улица, и на покосившейся таблич-
   ке на одном из домов можно было разобрать что-то вроде «око-
   лам». Волоколамское шоссе! Хуже было другое — судя по небу,
   вот-вот должно было начать светать. Это значит, скоро проснут-
   ся дневные хищники, истинные хозяева этих мест, и до этого лю-
   дям необходимо найти укрытие.
        Слева показались полуразрушенные башенки красного кир-
   пича, о которых также упоминал Захар Петрович. Кирилл на
   минуту отвлекся, и тут мотоцикл въехал в полосу чего-то, на-
   поминающего густую слизь. Из-под колес тут же пошел воню-
   чий дым, машина забуксовала, а потом как-то разом осела на
   все три колеса и заглохла. Несколько попыток вновь завести
   мотор успехом не увенчались. Путешественники растерянно
   посмотрели друг на друга, после чего Кирилл пожал плечами и
   показал жестами, что надо вылезать. Стараясь не наступать в
   слизь, они отошли на безопасное место, совершенно подавлен-
   ные. Только им стало казаться, что все наконец-то наладилось
   и их отчаянная авантюра может увенчаться успехом, как очути-
   лись в незнакомом месте без средств к передвижению, а ночь
   вот-вот закончится.
        Делать нечего, Кирилл махнул рукой в направлении шоссе и,
   вновь забрав у Нюты фонарик, пошел впереди. Девушки двину-
   лись за ним, вспоминая слова Захара Петровича и то и дело с
   опаской оглядываясь на остатки кирпичных строений. А опас-
   ность, как оказалось, подстерегала их с другой стороны: из бли-
   жайших кустов наперерез троице кинулись какие-то длинноно-
   гие твари. К счастью, Кирилл, дав очередь от бедра, сумел сва-
   лить одного из них, а остальные, тут же забыв о людях,
   принялись рвать на части еще живого товарища. Воспользовав-
   шись минутной заминкой, Кирилл, Нюта и Крыся, не помня се-
   бя, ринулись в какую-то боковую улочку, потом свернули с нее
   на другую, еще раз. Вновь повезло: за ними никто не погнался.
   Зато, наконец остановившись и переведя дух, беглецы обнару-
   жили, что понятия не имеют, где находятся: приземистые дома,
   сбоку — огороженные стеной рельсы, и опять эта надпись «За-
   чем». Конечно, можно было поискать табличку с названием
   улицы, но что это даст? Они потеряли шоссе и заблудились в
   незнакомом городе.
        * * *
        Нюта еле передвигала ноги, подруга, шатаясь, брела рядом.
   Кирилл пытался казаться уверенным и невозмутимым, как и по-
   добает мужчине, хотя в душе тщетно боролся с паникой. Они дав-
   но понятия не имели, куда идут. Пейзаж не отличался разнообра-
   зием: рельсы, шпалы, мосты, мосты, мосты, узкие улочки, остат-
   ки низеньких обветшалых домов. Попытавшись было ткнуться в
   один, сохранившийся лучше других, люди услышали настолько
   неприветливое рычание, что даже не стали пытаться отбить убе-
   жище у его владельца и совсем пали духом. Да еще эта надпись
   «Зачем», то и дело попадавшаяся на стенах. Нюте уже стало ка-
   заться, что они ходят по кругу.
        «И правда, зачем? — думала девушка. — Зачем бороться, пы-
   таться выжить? Наверное, против судьбы не пойдешь. Нам с
   Крыськой было суждено умереть молодыми, так не все ли равно,
   как — безропотно подчиниться или сопротивляться? Конец-то
   один...» Ей даже захотелось, чтобы неизбежное наступило побы-
   стрее, — очень уж надоело бояться, дергаться, вжимать голову в
   плечи при каждом шорохе, которых с каждой минутой станови-
   лось все больше: город просыпался. Они уже ничего не сообража-
   ют, у них не хватит сил даже найти убежище, так и будут идти, по-
   ка не встретят очередных хищников или упадут от усталости, и
   тогда их доконают жгучие солнечные лучи. Вот, правда, остается
   шанс перед смертью все-таки увидеть Cолнце.
        «Жертвоприношение все-таки состоится, — вдруг пришло ей в
   голову. — Да еще какое — трое вместо двоих. Если бы я знала, что
   наш побег кончится этим, что мы не только сами не спасемся, но
   еще и Кирилла утянем с собой на смерть! Но нужно же было хо-
   тя бы попытаться! Все-таки хорошо, что мы вышли на поверх-
   ность, иначе я бы так и не узнала, как здесь красиво. И если уж
   все равно приходится умирать, то лучше свободными, а не по чу-
   жой воле».
        И тут Нюта увидела странное, невозможное...
        Неподалеку от них, впереди их крошечного отряда по улице
   шагала девочка.
        Обычная девчонка примерно ее возраста в пестром свитере и
   брюках, светлые волосы спадают до лопаток. На ногах не ботин-
   ки, а что-то вроде тапочек на шнуровке. Но странным было не
   это, что-то другое. Даже не странным — неправильным, невоз-
   можным. «Да она же без противогаза!» — внезапно осознала Ню-
   та. Девчонка оглянулась, блеснув глазами из-под челки, улыбну-
   лась и приложила палец к губам. «Это, наверное, та, которая лю-
   бит гулять по трамвайным рельсам, — догадалась Нюта. — Она
   велит молчать, потому что за это могут убить». И вдруг она сно-
   ва, вопреки всякой логике, ощутила прилив сил и уверенности.
   Поравнялась с Кириллом и показала под ноги, где проходили
   чуть притопленные в асфальте рельсы. Парень понял, кивнул, и
   они с новыми силами устремились вперед. Девчонка маячила
   перед ними, то дальше, то ближе. Иногда оглядывалась, манила
   рукой. Нюта почему-то не сомневалась, что ни Кирилл, ни Кры-
   ся их странной проводницы не видят. Тем не менее, когда рель-
   сы вдруг разветвились и Нюта уверенно двинулась туда, где впе-
   реди мелькала фигурка в пестром свитере, спутники спорить
   не стали.
        Дома стали выше, а вдоль улицы вновь начали попадаться ос-
   татки торговых палаток. Возле одной валялся скелет, но Нюта
   старалась смотреть только вперед, туда, где двигалась ее прово-
   жатая — легко, словно танцуя. Вот странная девчонка оберну-
   лась, улыбнулась и махнула рукой. И тут же силуэт ее поплыл,
   потихоньку растворяясь в утреннем воздухе. Нюта подошла туда,
   где видела ее в последний раз, и остановилась, не зная, куда те-
   перь. Они стояли на ступеньках, ведущих в подземный переход, а
   прямо перед ними улица выходила на еще одно большое шоссе.
   Где-то там за домами небо потихоньку наливалось алым. Троица
   застыла на месте, не в силах отвести глаза. Сначала на горизонте
   показалась розовая полоска, затем краешек красного шара. Он
   виделся словно бы сквозь какое-то марево, и, глядя на это, Нюта
   поняла: Верховный врал или ошибался. Тому, что сейчас подни-
   малось все выше, не было никакого дела до людей. Можно было
   убить в его честь еще несколько тысяч, а можно было не убивать
   никого. Оно все равно поднималось бы каждое утро, подчиняясь
   каким-то своим таинственным законам. А если бы однажды ут-
   ром и не взошло, то к людским делам это не имело бы никакого
   отношения. Напрасно жалкие муравьи, копошащиеся внизу, пы-
   тались как-то умилостивить светило, а заодно и приписать себе
   хоть частичку его могущества. Оно всходило миллион лет назад,
   когда разумной жизни на земле еще не было, и точно так же всхо-
   дит теперь, когда мир опять возвращается в первобытное состоя-
   ние. Возможно, индейцы, принося ему жертвы, просто пытались
   выразить таким образом свой восторг перед этим каждодневным
   чудом. Да и жизнь человеческая в те времена ценилась гораздо
   меньше. Белые, навязавшие им свою модель цивилизации, дела-
   ли вид, что ценят ее куда дороже. Но Нюта твердо знала по соб-
   ственному опыту — жизнь человека, за которого некому засту-
   питься, во все времена ничего не стоила, в любой момент могла
   стать разменной монетой в чужой игре.
        От размышлений девушку оторвало какое-то движение на
   шоссе. Между домами появилась огромная туша, склонила голо-
   ву, словно принюхиваясь, а потом решительно двинулась по на-
   правлению к ним. Нюта в панике озиралась вокруг: нужно было
   спешно укрыться где-нибудь, хотя бы в ближайшем доме, но
   вдруг там тоже кто-то засел? Внезапно Кирилл торжествующе
   толкнул ее в бок и кивком показал вперед — на ступеньках валя-
   лась большая красная буква «М». Точно такую они видели на
   улице над вестибюлем Сходненской.
        — Метро, — не веря себе, пробормотала Нюта.
        И все трое кинулись по ступенькам вниз.
        Добежавший первым Кирилл принялся дубасить в запертые
   ворота. Никто не отзывался. Нюта обессиленно опустилась на
   пол, твердо решив, что никуда больше не пойдет. Наверное, на
   этой станции люди не живут. Им просто не повезло. Этот поход с
   самого начала был безумием.
        И вдруг ворота открылись. Ребята ввалились внутрь и оказа-
   лись окружены плотным кольцом людей. Одни поддерживали
   их, другие помогали снять противогаз, третьи протягивали еду и
   воду. Нюта вгляделась в веселые бородатые лица.
        — Где мы? — еле слышно прошептала она.
        — Вы в надежных руках — у соколов батьки Нестора. Это стан-
   ция Гуляй Поле, — гордо ответили ей. — Можешь ничего не бо-
   яться, деточка, никто тебя здесь не обидит.
        Такого названия комендант Сходненской точно не упоминал.
        И вдруг Крыся завизжала, указывая куда-то пальцем. Взглянув в
   ту сторону, Нюта увидела на стене большое черное полотнище, на
   котором был изображен белый череп со скрещенными костями.
   Сверху еще что-то было написано, но она не могла разобрать, да
   ей сейчас было и не до того.
        — Вы сатанисты? — холодея от страшной догадки, спросила
   девушка.
        — Да вы что, девчонки, грибов поганых объелись, что ли? — за-
   смеялся один из мужчин. — Нет, бери выше! — с гордостью про-
   изнес он. — Мы — анархисты!
        «Час от часу не легче», — подумала Нюта, совсем не уверен-
   ная, что это лучше. Но люди вокруг казались не такими уж страшными.
   Они громко разговаривали и смеялись, и потом, особого выбора у
   путешественников все равно не было.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
   Глава 5. У анархистов
        Станция Гуляй Поле чем-то походила на Тушинскую, даже, по-
   жалуй, была попроще: такие же квадратные колонны, те же стены
   без особых украшений. Но на этом сходство и заканчивалось. Вез-
   де, где только можно, были налеплены изображения черепа и
   скрещенных костей на черном фоне, увенчанные лозунгом «Воля
   или смерть». И обстановка здесь была совсем другая. Тушинская
   напоминала мирный дом, хозяева которого, не забывая о грозя-
   щих опасностях, стараются все же навести уют в своем жилье. На
   этой станции пахло войной. Здесь преобладали мужчины в форме,
   рассуждавшие громко и решительно, попадались и очень колорит-
   ные личности — кто в черном плаще, кто в кожанке, кто в рваной
   тельняшке. Женщин было немного, и почти все очень странные —
   полуодетые и чересчур ярко накрашенные. Одна неизвестно поче-
   му визгливо рассмеялась вслед путешественникам.
        Но девушки и Кирилл все равно не могли поверить своему
   счастью. Еще совсем недавно ребята не надеялись дожить до ут-
   ра, и вот они уже среди людей, наперебой предлагающих еду, чай,
   даже брагу. Когда путешественники наелись, их стало клонить в
   сон. Их отвели в гостевую палатку, где измученные ребята про-
   спали до самого вечера.
        Проснулись они как раз к ужину. Окружающим, видно, не тер-
   пелось их расспросить, и как только они опустошили миски, по-
   сыпался град вопросов.
        — Как же вы так решились — от самой Сходненской? Это ж та-
   кое расстояние! Да вы вообще чудом живы остались. Из наших
   никто бы на такое не решился, а ведь здесь не трусы собрались.
   Было, правда, два случая, когда сталкеры наши выходили на Со-
   коле, чтобы попробовать по Волоколамке прямиком до Тушин-
   ской дойти, да в итоге ни один так и не вернулся. К вам-то не до-
   шли они? Нет? Ну, мы так и думали, что эти отчаянные головы
   еще по дороге сгинули, на поверхности.
        Рассказ о нападении водяных вызвал всеобщее сочувствие.
        — Эх, трудно там вашим приходится! Мы бы и рады помочь, да
   только с тех пор, как к Полежаевской туннели взорвали, до вас
   теперь по метро не доберешься. А верхом идти — по дороге три
   четверти людей потеряем, хорошо, если хоть кто-то дойдет. Так
   что смысла никакого.
        Всех интересовало, что происходит на поверхности. Затаив ды-
   хание, анархисты слушали рассказ о Химкинском водохранилище.
        — Сталкеры с Речного вокзала рассказывали, что они тоже те
   огни в развалинах видели. Издали, конечно. Они туда и не суют-
   ся: взять все равно нечего, разве что катер какой-нибудь ржавый
   угнать, а голову сложить — запросто. Да и на хрена нужен тот ка-
   тер? Куда потом на нем? Вниз по матушке по Волге?
        — Мы одного такого видели... который катер угнал, — вздрог-
   нув, сказала Нюта. — А что это за дворец там, на берегу? Ну, тот,
   где огни?
        — Речной вокзал, — отозвался кто-то. — Раньше там был Се-
   верный речной порт. Грузы всякие водным путем доставляли, ну,
   и прогулочные катера по водохранилищу плавали. Бывало, си-
   дишь на палубе — солнце, музыка играет, ветерок дует с воды, пи-
   во холодное — красота!
        — А я думала, в этом дворце люди жили, — проговорила Ню-
   та. — А откуда тогда огни в развалинах?
        — Души это мертвые бродят, — подал голос тщедушный анар-
   хист с воспаленно блестевшими глазами. — Канал имени Москвы
   ведь заключенные рыли, и полегло их там без счета.
        — Ты бы еще Ивана Грозного вспомнил, — неодобрительно
   отозвался кто-то. Отчего-то всем стало неуютно, и разговор о
   Речном вокзале сам собой перешел на загадочного Павла Ивано-
   вича.
        — Ну надо же, кто бы мог подумать: конец света наступил, а
   старый алкоголик даже не сразу заметил! — восхитился кто-то.
        — Не так все просто, — покачал головой Кирилл. — Чувствую
   я — не такой он безобидный чудак, каким старается казаться.
        И он рассказал про желтый «хаммер» погибшего сталкера, ко-
   торый обнаружился в гараже у старика.
        — Да что ты ерунду городишь? — поинтересовался невысокий
   темноволосый крепыш. — Аркан этот, скорее всего, без его помо-
   щи погиб, а потом старик нашел и прибрал машину. Или ты дума-
   ешь, кто тачку угнал, тот и сталкера замочил? Да может, это и не
   его была машина, мало ли их одинаковых?
        — Ну да, желтых «хаммеров»-то. Их в Москве, особенно в Ту-
   шинском районе, прямо пруд пруди, — ехидно отозвался кто-то.
        — Да вообще все странно, — сказал Кирилл. — Зачем ему
   столько машин, оружия?
        — Ну, оружия никогда много не бывает, — авторитетно заявил
   высокий блондин. — А машины — от скуки просто. Старичку на-
   до чем-то себя занять, как-то время коротать, вот он и возится с
   техникой. У него, небось, до Катастрофы и машины-то своей не
   было, ну максимум старенькие «Жигули». А тут столько краса-
   виц бесхозных — поневоле глаза разбегутся. Или ты думаешь, он
   шпион Ганзы, а то и красных? И пальцы потерял не на заводе, а в
   результате спецоперации? Готовит плацдарм для завоевания Ту-
   шинской и старается выпытать ваши военные секреты? Да у вас
   наверняка и выпытывать-то нечего, ну разве что фирменный спо-
   соб засолки шампиньонов.
        — Может, и не шпион, а разговаривает все равно странно, —
   пробормотал парень. — «Кладбище домашних животных», «ди-
   корастущие орхидеи», «торфяные болота». Не похоже на алкаша-
   работягу.
        — Не скажи, — отозвался пожилой анархист в потертой тужур-
   ке. — У меня еще в прежней жизни дружок был, Пашка, тоже из
   заводских. А рассуждать бывало начнет — куда там Гегелю! Осо-
   бенно когда выпьет.
        — А может, этот отшельник — маньяк? — задумчиво предполо-
   жил Кирилл.
        — Тушинский упырь, — тут же подхватил какой-то остряк, —
   или, допустим, Овражный потрошитель. А пауки его не трога-
   ют, потому что он с ними кооперируется и остатки своих жертв
   им скармливает пополам со своей этой... как ты сказал?.. Ма-
   руськой.
        — Но нас-то он отпустил, — напомнила Нюта. — Ну и вообра-
   жение у тебя? Ты, случайно, сам в этой вашей газете не сотрудни-
   чал? — поддела она Кирилла. И по тому, как он смутился, поняла,
   что попала в точку.
        — Мало ли, отпустил, — буркнул тот. — Зато дал не надежную
   машину, а мотоцикл.
        — Скажи спасибо и за это. Машину, между прочим, водить ку-
   да труднее, да и пройдет она не везде. На ней бы мы точно куда-
   нибудь врезались, да и по мосту бы не проехали. И потом, если бы
   старик хотел нашей смерти, он бы вообще предлагать ничего не
   стал, или мотоцикл бы испортил. Тормоза там...
        — Может, он и испортил, чтобы этот агрегат потом сломался, в
   самый неподходящий момент. Просто мы его еще раньше успели
   доконать, — гордо парировал Кирилл. — А вообще-то портить бы-
   ло необязательно, раз он нарочно нас к водохранилищу направил.
   И спаслись мы только чудом, забыла?
        Нюта покрутила пальцем у виска и с раздражением повторила:
        — Пешком бы не спаслись гарантированно, даже до канала бы
   не добрались. Если б не Павел Иванович, нас бы уже в том овра-
   ге пауки переваривали!
        — Да успокойтесь вы, — лениво сказал мужчина в защитной
   форме с красивым, волевым лицом. — Я думаю, все еще проще.
   Не живут люди на поверхности при таком радиационном фоне,
   это факт. Отсюда вывод: Павел Иванович ваш — просто глюк.
        — Что, коллективный? — удивился Кирилл.
        — А что вы думаете, и такое бывает. Противогазы-то вам на
   Сходне старые дали, фильтры почти выработанные, вот и наню-
   хались этого не помню чьего башмачка, из-за чего начало мере-
   щиться черт знает что. А на самом деле вы, может, и в овраге-то
   не были.
        — А мотоцикл? — пискнула Крыся.
        — Нашли где-нибудь. Просто эта часть пути у вас, так сказать,
   под кайфом прошла, вы и не помните, как все на самом деле бы-
   ло. Говорят, наркоманы до Катастрофы и в космос летали, и на зе-
   леных чертей охотились...
        — Но не может же быть, чтобы всем троим одно и то же слово
   в слово мерещилось, — усомнился Кирилл. — Да и мотоцикл. Да-
   же если мы его сами нашли, управлять им меня Павел Иванович
   научил. Я ведь до вчерашнего дня их только на картинках видел,
   а девчонки вон и слова такого, «орхидея», не слышали, не говоря
   уж про про венерин башмачок...
        Видя такое недоверие анархистов, Нюта решила про девчонку,
   гулявшую по рельсам, на всякий случай не рассказывать. А то ее
   посчитают сумасшедшей или тоже припишут все действию како-
   го-нибудь ядовитого дурмана. Она уже и сама сомневалась — мо-
   жет, чудная провожатая ей померещилась? Ведь ни Кирилл, ни
   Крыся ее не видели. Но к метро-то они вышли! Так что или этот
   «глюк» был редкостной удачей, либо у нее открылись какие-то
   сверхъестественные способности, а потому говорить об этом не
   стоит. В лучшем случае, эти грубые люди поднимут ее на смех, в
   худшем, чего доброго, тоже начнут изучать, как подопытную зве-
   рушку.
        Намаявшиеся от безделья анархисты, которые рады были лю-
   бому развлечению, предложили еще несколько версий появления
   старика в овраге, но скоро эта тема им надоела. Темноволосый
   крепыш взял гитару. После нескольких дежурных песен про чер-
   ного ворона и батьку-атамана он запел, со значением глядя на
   Крысю:
 
        Недели проходят, бэби, седеет моя голова,
        Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за два,
        Не верю я клятвам, бэби, уверткам твоим и лжи,
        И все-таки я вернусь к тебе, бэби, если только останусь жив.
 
        Здесь все очень просто, бэби, — не спи и вокруг смотри,
        Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за три.
        Что там блестит во мраке — чьи-то зубы или ножи?
        И все-таки я вернусь к тебе, бэби, если только останусь жив.
 
        Здесь надо быть сильным, бэби, здесь надо уметь стрелять,
        Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за пять.
        Кто знает, может быть, монстры смотрят на нас из тьмы,
        А может быть, просто люди, такие же, как и мы.
 
        Враги окружают, бэби, хрипит командир: «Вперед!»
        Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за год.
        Одно нам осталось, бэби, — погибнуть в кольце огня.
        Я никогда не вернусь к тебе, бэби, прощай и забудь меня.
 
        — Ну, Валет, распустил перья! — пробормотал кто-то.
        — Между прочим, девушка, эту песню он сам сочинил, — ска-
   зал мужчина с волевым лицом. — Жалко, поет редко. Значит, по-
   нравились вы ему.
        Крыся вспыхнула.
        Веселье продолжалось далеко за полночь. Оказывается, бать-
   ка Нестор с частью своих орлов отбыл в очередной поход, а остав-
   шиеся, отработав днем смену на свинофермах Речного Вокзала,
   вечерами развлекались по своему разумению. Нюта, Крыся и Ки-
   рилл вскоре устали и отправились в палатку. Там они вспомнили
   про обувь, которая до сих пор лежала в рюкзаках, и все трое при-
   нялись разглядывать добычу. К удивлению Нюты, красные туф-
   ли сидели на ней как влитые. Ботинки Кирилла оказались ему
   немного велики, но он тут же заявил, что это не беда: намотает по-
   больше тряпок на ногу — и теплее, и надежнее. Хуже всего оказа-
   лось Крысе: она прихватила изящные черные туфельки, но те
   оказались не только безнадежно велики ей, но и были на высоком
   тонком каблучке. Нюта предложила подруге с утра попробовать
   выменять на что-нибудь полезное, но Крыся, чуть не плача, наот-
   рез отказалась расставаться с такой красотой.
        Сквозь сон они еще долго слышали то песни, то споры, то пья-
   ные выкрики, то женский визг. Пару раз даже гремели выстрелы,
   но, судя по всему, анархисты просто палили в воздух от избытка
   чувств.
        Во сне Нюта видела город наверху. Такой, каким он мог быть
   до Катастрофы. Светило солнце, отражаясь в чисто вымытых ок-
   нах высотных домов, в витринах магазинов виднелись нарядно
   одетые куклы, по рельсам ехали трамваи, которые обгоняли раз-
   ноцветные автомобили. В парке возле водохранилища росли не-
   виданные яркие цветы. Нюта вдруг оказалась на противополож-
   ном берегу, возле самого дворца. Со второго этажа кто-то механи-
   ческим голосом звал: «Приглашаем вас на увеселительную
   прогулку по воде». К причалу подходил нарядный белый катер.
   Девушка охотно взошла на палубу, и катер тут же начал отчали-
   вать, словно дожидались здесь только ее. Но в этот момент солн-
   це зашло за тучу, и все вмиг преобразилось: налетел холодный ве-
   тер, все вокруг стало серым. Увидев на палубе сидящего челове-
   ка, Нюта шагнула к нему. Тот обернулся на звук ее шагов и
   оказался мертвецом с обглоданным лицом, которого они видели
   на катере. Он молча указал вдаль рукой, на которой не хватало
   тех же пальцев, что и у Павла Ивановича. Проследив за ней
   взглядом, Нюта увидела прямо по курсу катера громадную рас-
   пахнутую пасть, которая всасывала в себя воду. В панике она ог-
   лянулась, нельзя ли, пока не поздно, спрыгнуть в воду и вплавь
   добраться до берега? Но ведь Нюта не умела плавать, а в воде ки-
   шели черные блестящие тела и скалились острыми зубами че-
   шуйчатые треугольные головы. Девушка подняла глаза — со вто-
   рого этажа дворца на нее приветливо глядел скелет, продолжая
   бормотать что-то про незабываемую прогулку, а потом вдруг от-
   четливо произнес голосом овражного отшельника: «Не бойся,
   умирать совсем просто. Не труднее, чем водить мотоцикл. Прав-
   да, Марусенька?..»
        Одним словом, Крыся снова проснулась среди ночи от крика
   подруги и битый час пыталась ее успокоить.
        * * *
        Наутро, когда путешественники встали, темноволосый Валет
   был уже тут как тут. Он отвел их позавтракать, а потом принялся
   показывать станцию. С особой гордостью продемонстрировал
   тренажерный зал с самодельными штангами и гантелями, пару
   раз демонстративно подняв самую массивную. Нюта понимала:
   анархист старается произвести впечатление на ее подругу, и Кры-
   се, судя по всему, его внимание льстило.
        Все было бы хорошо, если бы не Кирилл. Ему было явно неу-
   ютно в обществе шумных обитателей Гуляй Поля. К тому же за
   ним повадился ходить по пятам тот самый тщедушный анархист
   с воспаленными глазами, который говорил о мертвых душах. От-
   ловив Кирилла и взяв его за пуговицу, он начинал, озираясь,
   втолковывать, что отшельник из оврага на самом деле темный
   колдун, потому-то ему и не страшна никакая радиация. Дескать,
   старик нарочно направил их в обход канала, потому что стережет
   страшный секрет: между западным и восточным мостом канала,
   где они сначала собирались пройти, находится одно из мест силы.
   Человек, побывавший там, набирается невероятной энергии и ис-
   целяется от всех болезней, даже если не подозревает об особен-
   ных свойствах этой местности. А колдун специально охраняет
   эти места и не дает людям приближаться к ним.
        — Я еще мальчишкой там бывал — запредельное место! — го-
   рячился мужичонка, брызжа слюной. — Там, где кончается ка-
   нал, начинается заросший склон, а по нему гигантские трубы
   проложены. И на склоне то какие-то ржавые лестницы, то сту-
   пеньки каменные, покрошившиеся, и все это кустарником за-
   росло. А на берегу канала старый заброшенный завод — корпу-
   са все черные, словно там пожар бушевал. И еще местные гово-
   рили, что до Катастрофы там каждую ночь гудело что-то, да
   страшно так...
        Кирилл пытался увернуться, но анархист снова настигал его и
   втолковывал:
        — А сам канал тоже не случайно выкопали. Я при всех такое
   говорить не стал, но только его не только копали заключенные, но
   и проектировали совсем непростые люди. Если по карте линию
   провести и этот канал продолжить, то другой ее конец упрется
   как раз в Стоунхедж! Это в Англии, капище друидское! Чуешь, к
   чему все клонится? Ты, я вижу, и сам человек непростой, ученый.
   Другой бы от колдуна живым не ушел...
        От таких разговоров у парня потихоньку начинала ехать крыша.
   Нюта между тем пользовалась любым случаем узнать поболь-
   ше о жизни на соседних станциях: она не оставляла надежды до-
   браться до Беговой. Немного успокаивало, что на Соколе, Аэро-
   порте и Динамо как будто жители были вполне мирные.
        — Надо тебя со Стасом свести, — сказал Валет. — Он лучше
   других окрестности знает, да и про вашу линию тоже.
        Стасом оказался тот самый анархист с волевым лицом, на ко-
   торого Нюта обратила внимание еще в первый день на станции.
   Она отметила про себя, что он, пожалуй, гораздо старше, чем ей
   сначала показалось, наверное, лет под пятьдесят. Стас смотрел на
   окружающих свысока. Из объяснений Валета Нюта поняла, что
   этот человек отличается отчаянной храбростью, за это его здесь
   уважают и прощают некоторые недостатки, вроде чрезмерной об-
   разованности и оригинального взгляда на вещи.
        — Трудное дело ты затеяла, — сказал Стас Нюте, выслушав ее
   сбивчивый рассказ. — Без провожатого туда тяжело добраться,
   но ты, я вижу, сильная и упорная, так просто не отступишься.
   Значит, маршрут будет такой. Сначала Белорусская. До нее
   можно на дрезине проехаться, с ветерком, когда хлопцы наши
   опять в поход соберутся. Там — переход на Ганзу, и потом по
   кольцу, опять же на дрезине, до Краснопресненской. С нее будет
   на Баррикадную переход — это уже станция Конфедерации
   1905 года, к которой и Беговая относится. Но если на Ганзе пра-
   вила более-менее понятные, то в пределах Конфедерации на
   каждой станции все равно свои порядки. Вроде бы в целом у
   них примерно как на Красной линии, только без фанатизма и
   классовой борьбы, а так, как и почти везде в метро, сам черт но-
   гу сломит. Особенно на самой станции Улица 1905 года — там
   народ, по-моему, на всю голову больной: вроде атеисты, а суеве-
   рий полно.
        Нюта вздрогнула, и от Стаса это не укрылось.
        — Расскажи-ка и ты мне про свою станцию, — попросил он. —
   Я ведь как-то видел ее, проезжая мимо еще до Катастрофы. Ее
   обычно в темноте не разглядеть было толком, но там как раз с
   другой стороны тоже поезд шел, свет из окон падал. Странное та-
   кое ощущение — пустая, темная станция. Как там люди у вас жи-
   вут? И почему вы оттуда ушли?
        Нюта не знала, что ответить. Слишком сложно было объяс-
   нять все незнакомому человеку. Конечно, Стас сразу внушил ей
   доверие, расположив к себе, но девушка уже привыкла, что луч-
   ше не болтать лишнего — так, на всякий случай.
        — На нашей станции поселилось зло, — пробормотала она сло-
   ва, слышанные от бабы Зои.
        Стас снисходительно поглядел на нее.
        — Если тебе повезет дожить до моих лет, — сказал он и усмех-
   нулся, — и не повезет увидеть столько смертей, иногда до крайно-
   сти нелепых, то, может, поймешь: на свете нет ни добра, ни зла.
   Другое дело, что жить нужно так, будто они есть. Как-нибудь по-
   размысли над моими словами на досуге.
        Нюта недоверчиво смотрела на собеседника и никак не могла
   понять, о чем он толкует? То, что делает Верховный, — это зло,
   потому что он убивает невиновных и слабых. Его надо остано-
   вить, и это как раз будет добрым делом...
        — Не обращай внимания, — сказал ей потом Валет, с которым
   девушка поделилась содержимым странного разговора. — Стас —
   классный мужик, но иногда так заумно рассуждает — ни черта не
   поймешь. Зато он очень много знает про метро и поверхность,
   прямо энциклопедия ходячая.
        Кириллу тоже понравилось проводить время в обществе Ста-
   са. Парня очень интересовал животный мир метро, а на эту тему
   анархист мог рассказать многое. Часто Нюта заставала его с ка-
   рандашом и блокнотом, в который он записывал со слов анархи-
   ста что-то вроде: «Химера — огромная тварь белесого цвета, ви-
   дит плохо, ориентируется на запах, очень опасна. Возможно, ми-
   фич.» Такие примечания парень делал, когда не был уверен, то
   есть практически постоянно, потому что не верил в то, чего не ви-
   дел собственными глазами.
        * * *
        Меж тем жизнь текла своим чередом. После разговора со Ста-
   сом Нюта рвалась на Беговую все сильнее, но остальные ее не
   поддерживали: за Крысей активно ухаживал Валет, а Кирилл то
   ли устал, то ли боялся нового путешествия, то ли просто не был
   уверен, что на другой станции будет лучше. С другой стороны,
   гостеприимные хозяева уже намекали путешественникам, что
   скоро вернется из похода батька Нестор, и до того времени хоро-
   шо бы им как-то определиться с дальнейшей жизнью. Насчет
   Крыси у анархистов вопросов не было — она быстро освоилась с
   порядками на станции и всячески старалась быть полезной, по-
   могая в госпитале, к тому же уже официально считалась девуш-
   кой Валета. А вот Кирилла, человека мягкого и мирного, склон-
   ного к философско-созерцательному отношению к действитель-
   ности, не привлекала ни карьера бойца, ни царящий на Гуляй По-
   ле разгульный образ жизни с ежедневными попойками, лихими
   песнями и прочей «свободой». Парень сомневался, колебался и
   все свое недовольство обрушивал на Нюту. Ей уже стало казать-
   ся, что это она виновата во всем — сманила его с родной станции,
   где он мог бы жить долго и счастливо. Когда Кирилл упрекал ее,
   девушка злилась и возражала, порой весьма резко, но когда он
   просто сидел с унылым видом и его в красивых серых глазах сто-
   яла тоска, а на все вопросы он кротко отвечал: «Ничего, просто
   настроение плохое», было гораздо хуже.
        Их появление на станции, сначала наделавшее столько шума,
   уже воспринималось как что-то давнее и не слишком оригиналь-
   ное. Анархистам, как детям, все время требовалось что-то новень-
   кое и будоражащее воображение. Неожиданно явился перебеж-
   чик с Красной линии, и уже все население Гуляй Поля слушало,
   раскрыв рот, как этот оборванный, измученный, с впалыми глаза-
   ми человек рассказывал, прихлебывая чай:
        — У нас ведь, знаете, рядом торговый комплекс был подзем-
   ный, на три уровня, вход с «Проспекта Маркса». Все имущество
   из него в первые же месяцы растащили, экспроприировали, так
   сказать, только ведь там все больше ерунда продавалась — тряп-
   ки, парфюмерия... Ну, кое-что из одежды нашим бабам перепало,
   что-то и мужикам подошло — щеголяли, пока не сносилось. А сно-
   силось-то, кстати, быстро, там ведь все больше китайское барах-
   лишко продавалось. К тому же размеры все больше девчачьи...
   нашим бабам эти платьишки кургузые чаще всего и на нос не на-
   лезали. Ну да я не к этому. Решили наши территорию магазин-
   ную освоить — чего площадям зря пропадать? Верхний уровень,
   конечно, почти на поверхности, для жилья не годится — там уро-
   вень радиации такой, что мало не покажется, да и твари легко
   пролезут, а вот два нижних можно было попытаться изолировать
   и использовать... ну, хотя бы под склады. Хотя чего у нас, блин,
   теперь складывать? Разве что покойников... В общем, оказалось,
   что, пока наши думали да гадали, на верхнем уровне угнездилась
   какая-то пакость, и начали на нижних этажах люди пропадать.
   Несколько раз пытались ее прищучить, а потом плюнули и реши-
   ли вход в комплекс вообще закрыть от греха подальше. А потом
   заварушка случилась, когда в туннеле взрыв был и траурный по-
   езд с телом Вождя засыпало. Говорят, один из ваших постарал-
   ся — вышвырнул из кабины машиниста и погнал поезд к Про-
   спекту Маркса. Не иначе, хотел на полном ходу проскочить и
   дальше укатить, в Полис. А когда понял, что Вождя увезти не по-
   лучится, отцепил платформу с гробом, а сообщник его еще взрыв-
   чатку швырнул вслед. Мол, не доставайся же ты никому. Вот тун-
   нель и обрушился. До сих пор никто у нас не понимает, кому в
   Полисе тело Вождя понадобилось? Разве что для каких экспери-
   ментов. Мы ведь люди простые, нам власти не объясняют, отчего
   да почему. Объявили провокацией со стороны несознательных
   элементов, устроили недельный траур — и баста.
        — Тоже мне, секрет! — фыркнул сидевший возле Нюты анар-
   хист. — Это Толик Томский поезд угнал. Только он девушку свою
   спасти хотел, а Вождь ваш что ему, что полисным был без надоб-
   ности.
        — А к чему ты про торговый центр-то заговорил? — поинтере-
   совался другой. — В чем связь?
        — Так связь самая прямая, — оживился перебежчик. — Когда
   эти ваши бомбисты туннель взорвали, что-то там обвалилось, и
   образовалась дыра прямо в тот комплекс. На первое время ее кое-
   как досками заложили и часового рядом поставили, пока руки
   дойдут окончательно заделать. Вот как-то раз, когда на часах у
   дыры мой кореш Мишка стоял, сразу пятерых сопляков — четы-
   рех пацанов и одну девчонку — на подвиги потянуло. Мишка как
   раз то ли вздремнул, то ли еще что, в общем, они доски-то отодви-
   нули и в комплекс ушли. Понятное дело, ни один не вернулся.
        — А откуда стало известно, что они именно туда ушли?
        — Дык одна девчонка матери записку оставила: идем в ком-
   плекс, не волнуйся, скоро вернемся. Сознательная, вишь, была.
   А оттуда еще не все вынесли, цацки какие-то оставались, конеч-
   но, детям-то интересно. Они ж не думали, что за любопытство
   жизнью своей заплатят. Разве в их возрасте об этом думаешь?
        — Что, и искать их не пытались?
        — Ну почему же, вблизи осмотрели все. Только скорее для ви-
   да. Понимали — без толку их уже искать. А Мишку за это пове-
   сили.
        — Ужас какой! — вздрогнула Нюта.
        — Так родителей тоже можно понять — это они высшей меры
   требовали. Ведь пятеро детей пропали — это разве не ужас? Да и
   не жилец уже был Мишка, больно сильно переживал. Сдается
   мне, если бы его не казнили, он бы сам на себя руки наложил.
   Хотя он что-то пытался объяснять, но сразу-то никто не послу-
   шал, только потом задумались. Он все твердил, что выспался как
   следует перед тем, как на пост заступить, а тут вдруг глаза сами
   начали слипаться. Он и так, и эдак, хотел даже сменщика поз-
   вать, а руки-ноги как ватные стали, и в голове туман. Неспроста
   все это, так мне кажется. Мы ведь возле самого Кремля сидим, а
   что там творится, вы, наверное, и так слышали. Вот мне и кажет-
   ся, что не сам по себе он заснул, а навели на него этот сон. И де-
   ти, наверное, тоже не просто так одни ночью в комплекс суну-
   лись. Видать, кому-то свежая кровь понадобилась, невинная.
   Вот после этого случая я и решил: пора уходить. А то больно они
   все здорово объясняют, атеисты-материалисты наши, мать их
   так! Пусть-ка этот случай попробуют объяснить с позиций това-
   рища Карла Маркса! Только ни Мишку, ни детишек все равно не
   вернешь...
        Он вздохнул и длинно, тоскливо выругался. Анархисты сочув-
   ственно загалдели, а Стас загадочно улыбнулся, и Кириллу пока-
   залось, что ему кое-что известно об этой истории. Он не удержал-
   ся и спросил.
        — Я много чего знаю, — загадочно протянул тот. — Потому что
   давно на свете живу. Я, молодой человек, застал еще то время,
   когда Проспект Маркса переименовывали в Охотный Ряд, а на
   Лубянке сбрасывали с пьедестала памятник главному чекисту.
   Теперь вот станциям вернули их исторические названия. О чем
   это говорит? — Он поднял вверх указательный палец. — О том,
   что со временем все возвращается на круги своя, и понимаешь,
   что все в жизни — суета. Но чтобы прожить остаток своих дней
   спокойно, я предпочитаю поменьше говорить и побольше слу-
   шать. Многие знания умножают печаль...
        Перебежчик посмотрел на него запавшими глазами. Его трясло.
        — Тинка, налей еще чаю человеку, и выпить принеси. Не ви-
   дишь — плохо ему, — хлопнул Валет Крысю пониже спины. Та тут
   же вскочила и кинулась за алюминиевым побитым чайником.
        — Как ты ее назвал? — удивилась Нюта.
        — Тина, — пояснил Валет. — Стас сказал, что Крыся — это, ско-
   рее всего, уменьшительное от Кристины. Красивое имя, только
   слишком длинное. Мне больше нравится ее Тинкой называть.
        — А чего ты ею так командуешь? — неприязненно поинтересо-
   вался Кирилл. — Взял бы и сам сходил. Что она тебе, прислуга?
        — Ты, Киря, в наши отношения не лезь, — в тон ему ответил
   анархист. — Я, между прочим, к ней с полным уважением, как к
   невесте отношусь, а не к шалаве какой-нибудь. У нас может, ско-
   ро свадьба будет! А что, из нее хорошая жена выйдет: красивая,
   приветливая всегда, веселая, заботливая. А одежонку поприлич-
   нее мы ей в первом же походе справим. Верно, братцы?
        Анархисты одобрительно загудели. Хотя Кирилл промолчал,
   Нюта чувствовала — все свое недовольство он потом выскажет ей.
        — А анархисты разве женятся? — спросила она Валета.
        — По-разному бывает, — уклончиво ответил он, но девушка
   догадалась, что ему пришлось выдержать немало шуточек со сто-
   роны соратников.
        Она даже завидовала подруге — Валет, хотя и помыкал ею, от-
   носился к ней с грубоватой лаской и сам заметно изменился под
   ее влиянием. Он уже почти не принимал участия в бесшабашных
   кутежах, иногда продолжавшихся ночи напролет, зато все сво-
   бодное время проводил с Крысей, то и дело стараясь порадовать
   ее каким-нибудь пустячком — то бусики разноцветные купит у
   челноков, то еще что-нибудь. Однажды принес ей небольшую
   книжку в яркой обложке. На обложке юноша и девушка неимо-
   верной красоты глядели друг другу в глаза на фоне каких-то по-
   лей, рек и кустов. Крыся, никогда такой красоты не видавшая, тут
   же принялась читать, но хватило ее ненадолго. И когда Валет
   спросил, понравилась ли ей книга, она неожиданно горько рас-
   плакалась. Из сбивчивых объяснений Нюта поняла, что речь в
   книге идет о девушке, которая живет в замке и собирается уме-
   реть от несчастной любви. Крыся рыдала оттого, что не могла по-
   меняться с ней местами. Она говорила, что если бы только могла
   жить в красивом доме на поверхности и каждый день видеть
   солнце, то безо всякой любви была бы самым счастливым челове-
   ком на свете. Валет ее переживаний не понял и расстроился, ре-
   шив, что книжка — дрянь.
        — Я-то думал, обложка красивая — значит, и книжка хоро-
   шая, — оправдывался он и порывался идти бить морду торговцу,
   который посоветовал такую ерунду. Крысе с трудом удалось его
   убедить, что книжка замечательная и сам он замечательный, но
   пестрый томик она с тех пор в руки вроде бы не брала. Нюта то-
   же попыталась почитать, но почему-то ей быстро стало неинте-
   ресно. Создавалось впечатление, что жившие наверху просто бе-
   сились с жиру, не зная, чем убить избыток свободного времени.
   Вот они и тратили его на всякую ерунду навроде бесконечных
   выяснений отношений и глупых истерик. Она бы лучше почита-
   ла о том, как люди научились строить такие дворцы и делать раз-
   ные красивые вещи...
        Кирилл на глазах превращался в брюзгу. Он вечно был недо-
   волен, ему не нравился Валет, не нравились шумные анархисты.
   Тем более, что один из них, Семен, стал оказывать внимание Ню-
   те и даже подарил ей цветастый платочек, явно из награбленного.
   Несмотря на то что этот человек с худым, нервным, обезображен-
   ным шрамом на подбородке, но все еще красивым лицом чем-то
   ее пугал, отталкивал, сам факт подарка был девушке приятен.
   Это тоже не укрылось от внимания Кирилла. Он демонстративно
   перестал общаться с Семеном, а оставшись с Нютой вдвоем, на-
   чинал выговаривать ей, что она водится с кем попало, и всячески
   высмеивать, как он выражался, «меченого».
   Нюта тосковала. Бесшабашная анархистская вольница и нра-
   вилась ей, и пугала. Твердо решив уходить, хотя бы и пешком,
   она ждала только свадьбы Крыси. Порой, после очередной пор-
   ции претензий со стороны Кирилла, она мрачно размышляла,
   надолго ли ее хватит, и не лучше ли предоставить парня своей
   судьбе? Останавливал ее даже не страх перед одиночеством, а
   чувство неловкости: все-таки они вместе прошли через такие ис-
   пытания, после которых трудно вот так повернуться к человеку
   спиной. К тому же Кирилл был единственным человеком, пусть
   не слишком надежным, на которого она хоть как-то могла поло-
   житься. Впрочем, в последнее время она и в этом начинала со-
   мневаться: парень, хотя и поддерживал ее в том, что от анархис-
   тов надо уходить, на Беговую отнюдь не рвался. Он без конца
   твердил, что даже если мать Нюты все еще жива, то о дочери она
   давно и думать забыла, и куда правильнее будет выбросить ее из
   головы, да и поселиться на какой-нибудь нормальной станции,
   порядки которой придутся им по душе. Причем в этом «им» Ню-
   те неизменно слышалось «мне», и дело заканчивалось новой ру-
   ганью.
        — Тебе, парень, в Полис надо, — смеялись анархисты, глядя на
   тетрадку тушинца. — Будешь там свои записки писать да база-
   рить с такими же высоколобыми. Или на Водный Стадион, там
   редакция газеты нашей. Спроси, может, им кто требуется?
        Но описывать анархистские будни Кириллу что-то не хоте-
   лось. Он вообще считал себя человеком, далеким от политики.
   А вот мысль о Полисе, который слыл научным и культурным
   центром всего Метро, крепко запала ему в голову.
        * * *
        Свадьба Крыси стала поводом для очередной грандиозной гу-
   лянки. Сначала Валет мечтал дождаться батьки, чтобы тот лично
   их поженил, но Нестор все не возвращался, и решено было потом
   отпраздновать с ним еще раз.
   Анархисты, хоть и сокрушались, что их товарищ откалывается
   от большинства, в целом Крысю одобряли.
   — Ничего, она девка правильная! — слышалось то и дело. —
   Ты, Валет, главное, воспитай из нее настоящую боевую подругу...
   Худенькая темноволосая невеста в белом платье была очарова-
   тельна. Вот только с обувью была беда: сидеть в своих огромных
   черных туфлях она еще могла, а когда надо было встать, приходи-
   лось влезать в тапочки. Но Крыся была счастлива и почти не об-
   ращала внимания на подобные мелочи.
        — Вот все и сбылось, только по-другому — улучив момент, ска-
   зала ей Нюта. — И имя у тебя стало другим, и платье белое при-
   годилось.
        — А вдруг оно принесет мне несчастье? — спросила та, слегка
   захмелев от выпитой браги и всего происходящего. — Сама зна-
   ешь, оно ведь не для свадьбы шилось.
        — Не бери в голову, — отмахнулась Нюта, хотя по спине про-
   бежал непрошеный холодок.
        — Ты свое тоже не выбрасывай, — попросила Крыся. — Может,
   еще пригодится.
        — Мое платье в крови, — машинально ответила Нюта. Крыся
   как-то замялась и отвела глаза.
        — Я не знаю, говорить тебе или нет. Мы теперь надолго расста-
   емся, может, навсегда. Помнишь сталкера Макса? Я знаю, ты по-
   мнишь. Так вот, на станции о его смерти странные слухи ходили...
        — Что ж тут странного? — спросила Нюта с деланным безраз-
   личием. — Ушел наверх и погиб. Наверху опасно.
        — Кто-то говорил: это Игорь упросил Верховного послать
   Макса исследовать Тушинский аэродром. Будто бы ему рассказа-
   ли, что там еще много полезного осталось. Сам-то не пошел, не-
   бось. Игорь знал, что ты к Максу неровно дышишь. Все знали...
   разве от людей такие вещи скроешь? А одна девчонка мне гово-
   рила, что Макс так прощался с ней, будто знал заранее, что не
   вернется.
        Нюта почувствовала неожиданную обиду: и на какую-то дев-
   чонку, которую она, скорее всего, никогда больше не увидит —
   «С ней прощался, не со мной!» — и на подругу, которая все знала
   и молчала так долго. А вслух спросила:
        — И почему тебе, посторонней, все рассказывали, а мне нет?
   Хотя это именно меня в первую очередь касалось!
        — Ну, может, Верховного боялись. И потом, ты, Нюточка,
   только не обижайся, но ведь ты сама от себя людей отталкиваешь.
   На Спартаке тебя считали гордой, надменной, черствой.
        Нюта хмыкнула. Значит, сначала ее объявили изгоем и драз-
   нили подкидышем, а потом удивлялись, чего это она такая нела-
   сковая? Странные люди!
        — Знаешь, — сказала она небрежно, — мне кажется, ты все же
   дочитала эту яркую книжку, вот тебе и мерещится теперь всякая
   ерунда. С чего бы Верховному из-за придури сыночка лишаться
   одного из самых удачливых сталкеров? Да и Макс, если обо всем
   знал и все равно пошел, каким-то дураком выглядит. Не похоже
   это на него.
        Крыся вздохнула. Она хорошо изучила характер подруги и
   знала — та скорее скажет какую-нибудь колкость, но не покажет,
   что у нее на душе на самом деле. Впрочем, она и не думала винить
   Нюту за это, тем более теперь, когда предстояло расставание.
        — Оставалась бы ты со мной, Нюточка? — в который уже раз
   предложила она. Нюта ласково улыбнулась и покачала головой:
        — Ну подумай сама, Крыська, что я здесь буду делать? У тебя
   теперь муж, семейные заботы, до меня ли тебе будет? А меня Ки-
   рилл совсем извел своим нытьем, еще чуть-чуть, и одна сбегу. Да
   и потом, я столько лет мечтала хоть что-то узнать про маму, а те-
   перь меня от нее отделяет всего несколько станций. Ведь самую
   опасную часть пути мы уже преодолели...
        В этот момент Нюта искренне верила, что все самое страшное
   у нее уже позади.
        — Может быть, мы с Кириллом сюда еще вернемся, — добави-
   ла она, чтобы утешить подругу и себя заодно.
        — Раз уж мы надолго расстаемся, — Крыся всхлипнула, —
   возьми хотя бы вот это. Мне будет спокойнее.
        И она надела Нюте на шею какой-то серый матерчатый мешо-
   чек на шнурке.
        — Что это? — удивилась та.
        — Большой палец Алики-заступницы. Говорят, она очень по-
   могает в женских делах и от нечаянной смерти. Это Валет мне ку-
   пил, очень ценная, наверное, вещь, он даже не говорит, сколько
   патронов отдал. Но тебе нужнее, возьми.
        Растроганная Нюта обняла подругу.
        — Тинка! — раздался голос Валета, и невеста поспешила к су-
   женому, а Нюту отозвал в сторону Семен. Он был уже порядком
   пьян и прислонился к колонне — бледный, в распахнутой длин-
   ной шинели.
        — Уходишь, значит?
        Нюта кивнула.
        — Эх, а я-то думал... Может, осталась бы? Со мной?
        Нюта покачала головой, лихорадочно ища слова, чтобы отка-
   зать, не обижая.
        — Знаешь, может, оно и к лучшему, — сказала она наконец. —
   У меня такая странная судьба, а тебе нормальная подруга нужна.
        — Я сам знаю, что мне лучше, — мрачно пробормотал Семен. —
   Ты мне будешь сейчас голову морочить, что тебя где-то там на-
   шли, чуть ли не среди диких зверей? А мне плевать, в туннеле те-
   бя нашли, в капусте, да хоть наверху, — он ткнул рукой в пото-
   лок. — Главное — ты классная девчонка. Стержень в тебе есть, на-
   стоящий. Скажешь, завтра можешь вдруг ни с того ни с сего
   зарычать, покрыться шерстью и начать на людей кидаться? А ме-
   ня, да и любого из нас, в любой момент могут убить, так что зря
   голову ерундой забивать? Будем жить, пока живется, и про завт-
   ра не думать, а если и впрямь в зверя превратишься, — анархист
   усмехнулся, — стану в туннелях на поводке выгуливать!
        Несмотря на грубость его слов, в них звучала какая-то стран-
   ная, надломленная нежность. Так искренне и страстно с Нютой
   еще никто не разговаривал, тем более — взрослый и вполне вид-
   ный мужчина. Вот если бы Макс когда-то сказал ей такие слова!
   Но Макса уже нет, он уже ничего ей не скажет. А Кирилл...
        — Тебе нехорошо, — торопливо сказала она, заметив, что на
   лбу у Семена выступила испарина, а глаза лихорадочно блес-
   тят. — Пойдем, я налью тебе чаю. — И она ласково, но твердо взя-
   ла мужчину под руку и потянула в сторону ближайшего костра.
   Тот нехотя послушался.
        Кирилл встретил их подозрительным взглядом, но Нюта сде-
   лала вид, что не заметила этого, и вслушалась в разговор.
        — Эх, разве теперь умеют гулять? — сокрушался один из анар-
   хистов, худенький тщедушный мужичок. — Вот раньше гуляли
   так гуляли. Был у нас один здоровенный бугай по кличке Ма-
   монт, большим авторитетом пользовался среди ребят, с самим
   батькой Нестором соперничать мог. Слушали его, как никого
   другого. Вот если б, к примеру, вздумалось ему сказать, что Зем-
   ля имеет форму чемодана, половина из нас сразу бы ему повери-
   ла. Тем более молодежь, которая в метро родилась и не очень-то в
   курсе, как там оно на самом деле. А другая половина задумалась
   бы — вроде оно и не так, но раз сам Мамонт сказал, значит, что-то
   в этом есть, так уж его уважали. Батька даже косо посматривал на
   него — Мамонт, конечно, бойцом был первостатейным, но зачем
   ему такой конкурент? Только одно и спасало: Нестор — мужик
   башковитый, а у Мамонта с мозгами было не сказать, чтоб уж
   очень хорошо.
        И вот как-то сидели мы, пили, и зашел разговор, смогут ли лю-
   ди снова наверху жить? Слово за слово, такой спор разгорелся,
   орут все друг на друга. Мамонт страшный, пьяный, вдруг вскаки-
   вает и кричит: «Э, да что там! Пора землю возвращать себе! Кто
   смелый, за мной!» И, как был, без комбеза, без противогаза, с од-
   ним автоматом кинулся наверх. Часовых у ворот одной левой
   смел, да они и не пытались останавливать, понимали, что беспо-
   лезно. Батька посмотрел ему вслед и говорит: «Ничего, нагуляет-
   ся — сам прибежит». Несколько человек, правда, побежали было
   следом, но те, хоть и пьяные, соображения не потеряли. Пока они
   костюмы да противогазы натягивали, время и ушло. Когда вы-
   брались, услышали только выстрелы вдали, потом крик — и все
   стихло. Они даже смотреть не пошли, и так все было ясно. Бать-
   ка, хоть виду и не показывал и скорбел со всеми, на самом деле,
   небось, рад-радешенек был — одной головной болью меньше ста-
   ло. Вот как раньше гуляли у нас! А теперь все не то...
        Семен обвел всех тяжелым взглядом.
        — Зачем все это? — презрительно спросил он. — Свадьба. Хэппи-
   энд. Как замечательно! Глядишь, со временем и детки пойдут, шес-
   типалые или слепые. Еще хорошо, если без рыбьих плавников и же-
   лудок не снаружи, — я таких тоже видел. С другой стороны, может,
   повезет, и будут у них выдающиеся способности. Да только тут не
   угадаешь заранее. Ну и зачем вообще жениться и плодить мутан-
   тов? Неужели непонятно, мы все скоро подохнем! Последние день-
   ки доживает человечество. Так что толку обманывать себя и оттяги-
   вать неизбежное? Не честнее ли отказаться от продолжения рода,
   дожить отпущенный нам срок и не обрекать на мучения детей?
        — Ну, это ты уж слишком, — пробормотал кто-то. — Тогда по-
   чему бы не отправиться сразу на поверхность, дружными рядами,
   без намордников и оружия?
        Валет, усмотрев в словах Семена прямое оскорбление себе и
   невесте, вскочил и едва не махнул прямо через костер к обидчи-
   ку. Его еле удержали. Семен тоже вскочил, началась суматоха.
   Одни держали Валета, другие — Семена, третьи пытались объяс-
   нить молодожену, что Семен просто рассуждал отвлеченно и во-
   все не имел в виду обидеть его лично. В общем, свадьба явно уда-
   лась. Вскоре противники помирились, кто-то схватил расстроен-
   ную гитару и загорланил:
 
        Маленький мальчик крысу нашел,
        Мальчик за крысой в туннели пошел.
        Папа лишь кости собрал пацана —
        Крыса в туннеле была не одна.
 
        И десяток мощных глоток подхватили припев, в котором Ню-
   та разобрала что-то про старушку в высоковольтных проводах и
   про обугленную тушку. Затем охрипший голос завел следующую
   частушку:
 
        Черные щупальца, праздничный бант —
        Свататься к маме явился мутант.
 
        Как-то в туннеле гулял трупоед,
        Думал найти мертвеца на обед.
        Сталкер увидел, навел огнемет —
        Больше в туннеле никто не живет.
 
        Нюта ушла к себе в палатку, не дождавшись, чем кончится все
   это веселье. Оставшись одна, она задумалась. Так значит, Кирилл
   не гнушается никакими методами, чтобы устранить соперников,
   и распускает про нее сплетни? В том, что ее история стала изве-
   стна Семену именно посредством Кирилла, она не сомневалась —
   в Крысе девушка была уверена, как в самой себе, а сами по себе
   слухи со Спартака распространиться не могли. Значит, теперь ей
   предстоит идти дальше с человеком, о котором она, в сущности,
   очень мало знает. И все же другого выхода у нее не было: после
   смерти бабы Зои ни одного близкого человека у нее не остава-
   лось, а теперь она теряла и единственную подругу. Но может
   быть, ей все-таки удастся найти маму?
        Вскоре появился и сам Кирилл. Он был изрядно пьян — та-
   ким Нюта его еще не видела, и это даже пугало. И все же она
   решилась.
        — Зачем ты рассказываешь обо мне гадости?
        — Нюточка, милая, — парень обнял ее за плечи, дыша спиртом
   в лицо. — Ты такая красивая, а вокруг тебя все эти мужики, кото-
   рым известно, чего надо... Я боюсь, что кто-нибудь отберет тебя у
   меня. Мне судьба тебя послала, и я тебя никому не отдам, так и
   знай!
        Пьяный Кирилл был милым и трогательным, но в груди у Ню-
   ты словно застыл кусок льда. Значит, теперь ей надо отвечать и за
   него? А за нее кто ответит, кто ее пожалеет? В очередной раз ей
   показалось, что она зря затеяла этот побег. Как будто она все-та-
   ки немножко умерла и уже со стороны смотрит на себя с холод-
   ным любопытством — сколько ей еще удастся продержаться, изо
   всех сил притворяясь живой, такой же, как и все вокруг?
        Она машинально погладила Кирилла по голове, тот что-то
   благодарно промычал и отключился. Уснула и Нюта, и ей снова
   приснился сон. Будто бы они с Максом стоят рядышком, и Макс
   тоже гладит ее по плечам и спине и приговаривает: «Милая, я так
   тебя люблю! Я должен скрывать это от всех, даже от тебя, иначе
   мне не удастся тебе помочь. Но я не дам тебе умереть, что-нибудь
   обязательно придумаю». А лицо у него бледное-бледное, и тем-
   ные глаза кажутся огромными...
        Нюта проснулась в слезах. Она вообще не понимала, зачем ей
   что-то делать и куда-то идти. Ей хотелось одного — снова заснуть,
   чтобы опять увидеть его во сне. Пока она была в опасности, пока
   приходилось преодолевать препятствия, ей было не до копания в
   себе, но теперь переживания навалились на нее разом, и это было
   слишком тяжело. Она вдруг вспомнила о напитке, дающем кра-
   сивые сны, и тут же одернула себя: «Нет, об этом думать нельзя,
   иначе конец!»
        Она разбудила Кирилла и стала поспешно собираться. Как раз
   в тот день должна была отправиться дрезина на Сокол, и Нюта,
   узнав об этом, поняла — судьба.
        Молодожены пришли их провожать. Крыся горько плакала —
   ей не хотелось расставаться с подругой, но Нюта знала, что горе
   ее не будет долгим. У Крыси теперь новая жизнь, свои интересы.
   А вот ей самой придется гораздо хуже: она теряла подругу, на ко-
   торую могла положиться. Оставался только парень с Тушинской,
   в котором Нюта была не слишком уверена.
        На дрезину уже набилось с десяток анархистов, так что им
   пришлось изрядно попихаться, прежде чем все устроились. Нюта
   никогда раньше не ездила по метро. Фонарь выхватывал из тем-
   ноты какие-то толстые провода и трубы, идущие по стенам тун-
   неля, девушка вглядывалась вперед и чувствовала, что ей нравит-
   ся вот так ехать куда-то, навстречу новым впечатлениям. «Мо-
   жет, — подумала она, — у меня в роду тоже были цыгане?» Но
   спросить об этом было не у кого.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
   Глава 6. Вдвоем
        Сокол оказался самой красивой станцией из тех, которые Ню-
   та успела увидеть. Круглые арки, большие круглые выемки в по-
   толке, в которых располагались светильники. Куда ни глянь —
   окружности и полуокружности, плавно переходящие одна в дру-
   гую. Белые, нарядные. А вот люди тут были какие-то странные и
   не слишком приветливые. Начальник станции Бутов с сомнении-
   ем оглядел Кирилла и Нюту, когда те сказали, что хотели бы уст-
   роиться здесь работать.
        — Мы выращиваем свинью, разводим зерно и консервируем
   слизь, — сказал он. — Вряд ли вы справитесь на свиноферме. Мо-
   гу вас определить к сборщикам слизней или рыхлить землю на
   плантациях. А если ни то, ни другое не понравится, помогать на
   кухне. Думаю, назначать вас патрульными тоже не стоит — там
   нужны крепкие ребята.
        В его усталых глазах много повидавшего человека вдруг
   вспыхнул мимолетный интерес, когда он заметил матерчатый ме-
   шочек на шее Нюты.
        — Что за амулетик-то? — спросил он.
        — Большой палец Алики-заступницы, — с готовностью отве-
   тила девушка. Кирилл иронически покосился на нее, но промол-
   чал, но Бутов не смеялся.
        — Сильная вещь, говорят, — уважительно протянул он. — Ес-
   ли не подделка, конечно. Эти торговцы по всему метро шустрят,
   поди разберись, у кого настоящая реликвия, а у кого крысиные
   кости. Если все их амулеты вместе собрать, так наберется скеле-
   тов на десять, а Алика-то была одна... Да ты не робей, — ободрил
   он смущенную Нюту, — мы люди простые, кто во что верит, нам
   до того и дела нет. Молись хоть Алике, хоть червю, хоть крысино-
   му королю. Главное — работай и людей не обижай.
        Нюте очень хотелось расспросить его про Алику подробнее, но
   было стыдно. Да и Бутов, видно, был человеком занятым.
        Пришлось им согласиться на сбор слизней. Нюта подшучива-
   ла над Кириллом, дескать, теперь он может утолить свой интерес
   к животному миру метро. Работа сначала показалась не слишком
   тяжелой, но через несколько часов такого монотонного труда у
   девушки уже болели глаза и поясница, и она еле выдержала до
   конца смены. Кириллу, видимо, пришлось не легче. Но если Ню-
   та помалкивала, то парень не скрывал своего неудовольствия.
   Хорошо хоть, кормили здесь сытно — в мисках с супом плавали
   куски свинины и даже какая-то зелень.
        Вновь прибывшим отвели на двоих маленькую потрепанную
   палатку, чему они немало обрадовались: оба опасались, что на Со-
   коле их разлучат. Скорее всего, у Бутова сложилось впечатление,
   что они родственники: оба высокие, худые, русоволосые и боль-
   шеглазые, только у Нюты волосы чуть светлее.
        Вообще-то девушка не собиралась задерживаться на Соколе и
   рвалась поскорее отправиться дальше, но Кирилл вполне резонно
   заметил, что для путешествия понадобятся патроны, которых у
   них очень мало, и надо как-то постараться заработать. С этим
   трудно было спорить. Здесь же Нюта решилась, наконец, расска-
   зать Кириллу, почему они с Крысей на самом деле убежали со
   Спартака. Парень очень рассердился, что она до тех пор молчала.
        — Дура ты! Надо было сказать об этом еще у нас, на Тушинской.
        — Ага, и кто бы нам поверил? Скорее, решили бы, что мы со-
   шли с ума. Да и Верховный бы, понятное дело, все отрицал, а по-
   думай сам, чьим словам больше веры: начальника станции или
   двух девчонок без документов? Да и не только в этом дело. Даже
   если поверили бы, что бы ваши сделали? Пошли на Спартак вой-
   ной? Очень сомневаюсь...
        — То есть, ты считаешь, что надо просто оставить все как есть?
   Сами спаслась, и ладно? А других пусть эта сволочь и дальше
   убивает?
        — Вовсе нет. Наоборот, я думаю, что спаслись мы с Крыськой
   не просто так. Меня, может, сама судьба уберегла, чтобы выпол-
   нила два важных дела.
        — Ну, про мать твою я уже слышал. А второе какое?
        Нюта на всякий случай понизила голос.
        — Я хочу убить Верховного, — сказала она. — Мне кажется, ес-
   ли за это дело взяться с умом, то может получиться. Тогда весь
   этот бред с жертвоприношениями прекратится сам собой. На са-
   мом деле люди уже давно недовольны, только молчат до поры до
   времени, потому что боятся, да и детей при живых родителях по-
   ка не трогали. Даже если после смерти Верховного Игорь займет
   его место, при нем ничего такого не будет. Он мягкотелый и нере-
   шительный, уж я-то знаю...
        — Нет, все-таки ты просто сумасшедшая, — убежденно сказал
   Кирилл. — Тогда почему было раньше этого не сделать, до ваше-
   го ухода?
        — У него была охрана, а за нами следили.
        — Ага, следили! Что же это за слежка такая, если вы умудри-
   лись смыться с первой же попытки?
        — Просто такого от нас никто не ожидал, — пояснила Нюта. —
   Разве нормальные девчонки отправились бы одни в туннели но-
   чью? Или даже днем?
        — Нормальные — не отправились бы, — мрачно согласился
   Кирилл. — С кем я только связался...
        — Тебя, между прочем, никто особенно не уговаривал, — наду-
   лась Нюта. Почувствовав, что дело пахнет новой ссорой, Кирилл
   слегка сдал назад.
        — Ну хорошо, — кивнул он, — ты думаешь, что судьба уберег-
   ла тебя для этой... миссии. Тогда почему судьба позволила этому
   вашему главному идолопоклоннику столько времени заниматься
   своими темными делами безнаказанно? Не кажется ли тебе, что
   если бы высшие силы хотели его остановить, они давно сделали
   бы это без тебя?
        — Ну, не остановили же, — убежденно сказала Нюта. — Значит,
   это должна сделать именно я.
        — Не слишком ли много ты на себя берешь? — прищурился па-
   рень. — По-моему, у тебя мания величия. Глупо считать, что выс-
   шим силам есть до тебя дело.
        — А почему ты так стараешься меня отговорить? Зачем ты во-
   обще со мной пошел, помогать или вредить? Я помню, твоему от-
   цу велели присматривать за нами. Может, он просто перепоручил
   это тебе?
        Кирилл всплеснул руками:
        — Я же говорю, у тебя мания величия! Да кто ты такая, чтобы
   к тебе приставили специального человека, который бы тебя со-
   провождал, ежеминутно рискуя собой? К тому же, куда и как, по-
   твоему, я должен отправлять отчеты о твоем поведении и проде-
   ланной мною работе? Я пошел с вами просто потому, что вы бы
   пропали без меня.
        «Мы и вправду только чудом не пропали, — подумала Нюта, —
   но не ты нас спас. По крайней мере, не только ты». И все же она
   не могла не признать, что отчитываться ему тут и впрямь некому.
   Разве что предположить, что существует специальная тайная
   агентура, представители которой есть на каждой станции. Она
   даже развеселилась — Кирилл в роли тайного агента! С другой
   стороны, почему он тогда так старательно спорит с нею букваль-
   но по каждому поводу, почему отговаривает от любого начина-
   ния? Неужели ему просто нравится выставлять девчонку безмоз-
   глой идиоткой, чтобы на ее фоне выглядеть умнее самому? А мо-
   жет, у него жизненная потребность кем-нибудь руководить, а тут
   как раз она удачно подвернулась?
        — Можешь не верить в судьбу, — буркнула она. — Если тебе
   так проще, считай это просто моей личной местью отдельно взя-
   тому подонку. Как бы там ни было, а бабу Зою я ему все равно не
   прощу! — А про себя подумала: «И Макса!»
        — А как же ты планируешь снова оказаться на Спартаке, да
   еще таким образом, чтобы никто тебя не заметил? — спросил
   Кирилл.
        — Есть пара идей, — уклончиво сказала Нюта.
        На самом деле, у нее просто пропала охота откровенничать.
   Конечно, в ее плане была куча слабых мест, да и не план это пока
   был, а так, намерение. Выродка Верховного следовало остано-
   вить, но Кирилл в чем-то прав: почему заниматься этим должна
   именно она? Ее-то саму никто и не думал спасать. Может, дейст-
   вительно рассказать обо всем кому-нибудь еще, и пусть другие
   разбираются, те, кто сильнее и умнее. Вот только кому это нуж-
   но? Она представила себе, с каким лицом выслушал бы ее началь-
   ник Сокола Бутов. Пришла тут какая-то авантюристка и начала
   людям голову морочить. «Мы разводим свинью, выращиваем
   зерно и консервируем слизь, — скорее всего, сказал бы он. — А до
   того, кто и во что верит, нам и дела нет». Возможно, на самом де-
   ле он сказал бы что-нибудь другое, но смысл был бы тот же.
   А что же анархисты, закаленные в боях и кичащиеся своей бес-
   корыстной справедливостью? Они, конечно, возмутились бы, уз-
   нав о творящемся беспределе, но, пошумев и выпустив пар, при-
   вели бы кучу неоспоримых доводов. До Спартака по туннелям не
   добраться, а по поверхности идти слишком опасно. Пытались же
   с их слов какие-то отчаянные головы пробиться к Тушинской и
   что? Пшик! Да и потом, без разрешения их батьки Нестора такой
   поход уж точно не обойдется, а атаман мигом смекнет, что от это-
   го мероприятия ни барышей, ни славы — одни потери. И в общем,
   Нюта могла его понять: что такое две девчонки за год, когда в ме-
   тро ежедневно по тем или иным причинам гибнут десятки? Про-
   стая арифметика — пытаясь спасти двоих, по дороге можно загу-
   бить в несколько раз больше. А ведь у Верховного тоже есть сто-
   ронники, и вряд ли они будут смотреть, как чужаки убивают их
   главаря. Значит — новая кровь и новые жертвы. Так стоит ли оно
   того? Как ни крути, а получается, что кроме нее самой восстанав-
   ливать справедливость некому. Но сначала Нюта должна до-
   браться до Беговой и узнать о судьбе матери, а там видно будет...
        * * *
        Прошло несколько дней. Нюта приноровилась и уже не так ус-
   тавала во время сбора слизней. Как-то, перебирая вещи, она на-
   шла в кармане своего комбинезона клубок цепочек и принялась
   их распутывать. К ее изумлению, кое-кто из местных заинтересо-
   вался ими. После непродолжительного торга девушке удалось
   выменять себе и Кириллу кожаные куртки, сшитые на Динамо, —
   не новые, кое-где залатанные, но еще вполне крепкие. С ее точки
   зрения, сделка была крайне выгодной, к тому же несколько цепо-
   чек даже осталось.
        Неизвестно, сколько времени путешественники могли бы про-
   вести на Соколе, но однажды, когда они вернулись со смены, ока-
   залось, что на станции в их отсутствие произошло нечто неожи-
   данное. Их тут же обступили возбужденные люди и стали расска-
   зывать, что утром раздался стук в ворота снаружи, и часовые
   подобрали израненного, измученного парнишку, который уверял,
   что пришел со станции Тушинская! Сейчас он находится в мед-
   пункте, и хорошо бы им на него взглянуть и сказать, правду ли он
   говорит или выдумывает.
        В небольшой, выложенной кафелем комнатке стояла кровать.
   Раненый был накрыт коричневато-зеленой простыней, какими
   пользуются медики, — на них не так видна кровь. Едва взглянув
   на лежащего, Кирилл узнал в нем друга детства Димку. Тот тоже
   был потрясен.
        — Не ожидал тебя встретить тут, — с трудом шевеля запекши-
   мися губами, говорил худенький темноволосый паренек. — Ведь
   вы на Сходненскую ушли. А после этого у нас такое началось! Со
   Спартака пришел вооруженный отряд — какая-то гадина им
   стукнула, что у нас большие потери, вот они и явились посмот-
   реть, не удастся ли прибрать к рукам нашу станцию. Кое-как от-
   бились, хотели на Сходненскую послать за подмогой, но оттуда
   пришли двое и рассказали, что у них самих черт знает что творит-
   ся: люди исчезают, а из туннелей приходят какие-то лемуры и во-
   руют у них еду. И чем меньше остается людей, тем больше появ-
   ляется этих лемуров. Некоторые думают, что это какая-то эпиде-
   мия, и в лемуров превращаются сами пропавшие. В общем, они
   там сами не знают, что делать, и просятся к нам. Но наши словно
   с ума сошли. Перебежчиков этих выгнали обратно, сказали, что
   из-за них на Тушинской может то же самое начаться. Никогда я
   не видел, чтобы знакомые люди на глазах так зверели! Я уже про-
   сто бояться начал. Этих, со Сходненской, вообще чуть не убили.
   Хорошо, что некоторые авторитетные мужики за них вступились,
   и отец твой тоже.
        Димка отхлебнул воды из стоявшей на тумбочке алюминие_
   вой кружки и продолжал:
        — Потом на станции паника началась. Было похоже, что кто-
   то нарочно воду мутит. Поползли слухи, что неплохо бы заклю-
   чить союз со Спартаком, да и вообще, мол, руководитель у них —
   молодец, надо поручить ему общее командование, тогда точно су-
   меем от всех внешних врагов отбиться. Твой был против этого, и
   еще несколько человек вместе с ним, но чем там в итоге дело кон-
   чилось, я не знаю. Родители наши, видя такие дела, психанули и
   решили меня, Витьку с сестрой и Егора отправить сюда поверху
   с дядей Васей. Он рассказывал, что в свое время ему удавалось
   далеко по Волоколамке проходить, и это не так страшно. Вот
   предки и решили попробовать хоть детей спасти. А вышло толь-
   ко хуже. Хотя кто его знает, как бы все обернулось, останься мы
   на станции? Там большинство уже такие нервные были — все пе-
   реругались, запросто могли с кулаками наброситься, если слу-
   чайно не то скажешь или не так посмотришь. Я думаю, если б они
   спокойно подумали, то не стали бы нас отправлять, да куда там —
   паника началась, истерика. Какие-то тетки начали голосить, что
   торговцы с Планерной были превращены в лемуров за свои гре-
   хи и что, пока не поздно, надо всем обратиться в истинную веру.
   А как и какому богу правильно молиться, только на Спартаке
   знают. Хотя любому дураку ясно, что фигня все это. Кому мы
   здесь в метро сдались грехи наши разбирать?
        В общем, дядя Вася нас из метро вывел и до Волоколамки до-
   вел — там ведь рядом, метров двести, так он говорил. В последний
   момент еще мать Егора решила с нами идти. Возле аэродрома
   страху натерпелись — там у птеродактилей гнезда, про это нам
   еще на станции рассказывали. Ну, кое-как прошли опасное место,
   но тут дядя Вася провалился в какую-то трещину и то ли сломал,
   то ли вывихнул ногу. А куда он дальше на одной ноге? Рассказал
   нам, как дальше идти, и похромал обратно. Уж не знаю, сумел ли
   вернуться. А мы, значит, дальше пошли.
        Добрались до того места, где в насыпи туннели под каналом, а
   сверху шлюзы. Витькина сестра решила сверху оглядеться, как
   лучше дальше идти, и полезла по насыпи. Тут-то ее какая-то гади-
   на сцапала и унесла. Мы скорее в туннель кинулись, а там паук —
   еле убежали.
        — Мы, кажется, тоже в этом месте проходили, — сказал Ки-
   рилл. — Только мы туда по улице Свободы добирались.
        Сидевший рядом Бутов показал им карту, на которой улица
   Свободы соединялась с Волоколамским шоссе прямо перед тун-
   нелями, и сделал какие-то пометки. Димка отпил еще воды и с
   трудом продолжал:
        — Еще немного прошли — увидели слева башенки кирпичные
   полуразрушенные.
        — Старая усадьба, — пробормотал Кирилл.
        Комендант снова сделал пометку на карте.
        — Там огонек мелькал в развалинах, и Егор, видно, решил,
   что мы уже пришли, дескать, это люди. Ему и в голову не при-
   шло, что больно уж быстро, да и не похожи башенки эти на вход
   в метро. В общем, он пошел в ту сторону, потом даже побежал, и
   вдруг упал, и что-то быстро-быстро потащило его в чащу, слов-
   но на веревке. Мать его заголосила и следом кинулась, и больше
   мы их не видели. А тут еще какие-то жуткие звуки стали разда-
   ваться, словно кто-то по металлическому рельсу колотит, толь-
   ко без всякого смысла. Помнишь, твой отец нас учил условному
   стуку? А это было так, как будто кто-то развлекается — то стук-
   нет и подождет, то вдруг начнет колошматить изо всей силы.
        Мы с Витькой сначала боялись с места двинуться, а потом все
   же решились и перебежками, вдоль домов, двинулись дальше.
   Чем дальше, тем больше было на шоссе машин — и почти в каж-
   дой покойник, а иногда и не один. Я думал, свихнусь. Потом
   увидели то высотное здание, где два шоссе в одно соединяют-
   ся, — нам про него дядя Вася рассказывал. Обрадовались, ведь
   уже почти дошли. Тем более, вдалеке что-то на павильон метро
   похожее было, как нам его описывали. И тут Витька увидел, что
   в соседнем дворе купола блестят. Какой-то там дом был инте-
   ресный. Витька туда и свернул, но только несколько шагов ус-
   пел сделать, как из подвала что-то серое метнулось и мигом его
   утащило. Только что рядом был — и уже нет! А он ведь только
   посмотреть хотел! — Тут паренька опять затрясло. — Не помню,
   как до вестибюля добрался. Кажется, за мной тоже кто-то гнался, я
   бежал, падал... Почему меня не сожрали? Кажется, я теперь ни-
   когда не забуду, как Егора утащили, как Витька погиб. И эти
   жуткие удары по железу. А может, это все-таки люди были? Мо-
   жет, там, наверху, кто-то живет?
        — Повезло тебе, парень, что хватило ума не доискиваться, —
   сурово сказал Бутов.
        Димка бессильно откинулся на подушку. Глаза его глядели
   куда-то вверх, словно он заново переживал все случившееся, а по
   щекам медленно текли слезы. Комендант сделал знак гостям
   уходить.
        — Потом наговоритесь еще. Ему сейчас отдохнуть надо.
        Кирилл был в шоке. Нюта видела — парень очень переживает
   из-за того, что ушел и оставил отца, но на этот раз ее он ни в чем
   упрекать не стал, а вечером достал где-то браги и напился. Пья-
   ный он опять трогательно каялся и обещал Нюте, что очень ско-
   ро они накопят много патронов и поедут дальше с ветерком, что
   он никогда ее не оставит. Девушка была в ужасе. Вместо того,
   чтобы быть ей опорой, Кирилл совсем раскис и скорее становил-
   ся обузой. И потом, что же это будет, если всякий раз расстроив-
   шись он будет искать утешения на дне бутылки? Кто из них кого
   станет тогда защищать? Как идти дальше с человеком, на которо-
   го нельзя положиться?
        Что же тогда — сдаться, отказаться от своих планов? Бросить
   Кирилла, и пусть сам разбирается, чай, не маленький, а самой
   вернуться на Гуляй Поле? Нюта в очередной раз представила се-
   бе, какая жизнь ждет ее у анархистов. Одинокую красивую де-
   вушку каждый мог рассматривать как добычу. В конце концов
   она бы, наверное, уступила ухаживаниям того же Семена — безо
   всякой охоты, только затем, чтобы не донимали остальные. А что
   дальше? Нет, не стоит так быстро сдаваться. Лучше попытаться
   вырваться из этого сонного болота, будто в насмешку называемо-
   го именем гордой хищной птицы, и перебраться на станцию Ди-
   намо. Она, конечно, тоже находится под властью Бутова, зато
   там, говорят, расположены главные швейные цеха всего метро и,
   возможно, в них платят больше. Конечно, тех, кто работал на сви-
   ноферме, в цехах или на грибных плантациях, кормили за счет
   администрации, зато вычитали за это едва ли не половину зара-
   ботанного. Да и то старались на руки сразу не выдавать, а отмеча-
   ли количество отработанных часов и расплачивались в конце не-
   дели, пытаясь всячески смухлевать и сэкономить, штрафуя и вы-
   читая с работников за любую мелочь. Такими темпами не
   разбогатеешь, скорее залезешь в долги и будешь вынужден вка-
   лывать на Бутова до конца дней. И потом, от Динамо всего один
   перегон до Белорусской, а там уже переход на Ганзу. Решено, за-
   втра же она отправляется на Динамо. А Кирилл... пожалуй, она
   даст ему еще один шанс. В любом случае, если Нюта собирается
   путешествовать с этим человеком и дальше, то главные решения
   придется принимать именно ей...
        * * *
        Им удалось забраться на дрезину, в которой везли на Бело-
   русскую свиные туши. Из-за нехватки места пришлось устро-
   иться прямо на боку одной из хрюшек. Было холодно и непри-
   ятно, а Кирилл к тому же после вчерашнего мучился похмель-
   ем и, нахохлившись, всю дорогу молчал. Вдруг дрезина заметно
   сбавила ход. Сидевший возле них плотный и мордастый па-
   рень, который сопровождал груз, недовольно окликнул маши-
   ниста:
        — В чем дело, Федор?
        — Тише ты! — негромко взмолился тот. — Так и знал — не бу-
   дет нам пути в этот раз!
        — Что случилось? — испуганно спросила Нюта. Никто ей не
   ответил, а машина, заскрежетав тормозными колодками, остано-
   вилась совсем.
        — Значит, так, Федор, — сказал сопровождающий. — Ты сле-
   зай на рельсы и посмотри, что там, а я свинью буду держать на-
   готове. Если что, сразу брошу. Сейчас только выберу тушу по-
   меньше. Тут вроде поросенок где-то лежал. — И он бесцеремон-
   но оттолкнул Нюту. Она думала, что Кирилл вступится за нее, но
   тот промолчал.
        — Хитрый какой! — ожесточенно сказал машинист. — Давай
   лучше ты слезай, а я буду ждать со свиньей наготове. Если со
   мной чего случится, ты, что ли, дрезину поведешь?
        Толстомордый, видимо, был не таким храбрым, каким старал-
   ся казаться.
        — Ладно, — примирительно буркнул он, — быстрее надо, не
   время лясы точить. Давай сперва свинью бросим, а потом уж я,
   так и быть, слезу. Черт, жалко-то как. Опять будут думать, что мы
   ее продали, а прибыль поделили. Может, куском сала обойдемся?
   У меня как раз есть в мешке.
        — Не получится. Он свою выгоду понимает, — мрачно ответил
   Федор. — Хочешь, чтобы тебя самого сожрали, вместе с тем
   салом?
        Толстомордый, наконец, откопал поросенка поменьше,
   вздохнул и швырнул его вперед, стараясь закинуть подальше.
   Нюта на секунду подумала, что он сошел с ума, но тут впереди
   мелькнуло в лучах фонарика что-то темное, похожее на щу-
   пальце, и утащило поросенка куда-то в боковой проход. Тол-
   стомордый тут же спрыгнул с дрезины и принялся расчищать
   рельсы, отбрасывая наваленный на них хлам. Федор нервно то-
   ропил его. Еще пара минут — и путь был свободен. Толстомор-
   дый вспрыгнул обратно, и дрезина, набирая скорость, понес-
   лась вперед.
        На станции Аэропорт сделали короткую остановку. Толсто-
   мордый отправился что-то отмечать, а Федор остался сидеть на
   месте. Воспользовавшись случаем, Нюта подсела к нему — ей
   страшно любопытно было узнать, почему они останавливались в
   туннеле.
        Федор с большой неохотой объяснил, что в между Соколом и
   Аэропортом поселилась какая-то тварь. Как она выглядит, никто
   толком не знает, но, кажется, очень смышленая. Когда проголода-
   ется, наваливает на рельсы всякого мусора. Она уже сообразила,
   что тогда катящаяся по рельсам громада, где лежит вкусное мясо,
   остановится. Несколько раз ей удавалось стянуть тушу прямо с
   дрезины, но потом люди стали умнее — уже не ездили в одиноч-
   ку, кто-нибудь следил за грузом. Однажды, когда дрезина остано-
   вилась и машинист, чертыхаясь, полез расчищать рельсы, зверю-
   га не побрезговала закусить и человеком. Он даже вскрикнуть не
   успел. Напарник вроде стрелял, но безуспешно. Хорошо воору-
   женный отряд, посланный уничтожить тварь, так ничего и не на-
   шел, но следующую же дрезину, посланную спустя два дня, ожи-
   дал новый завал. И тогда сопровождающий по какому-то наитию
   не стал стрелять, а вместо этого сбросил на рельсы свиную тушу.
   Получившая «выкуп» тварь убралась с миром, и с тех пор пере-
   возчики поняли, что дешевле и спокойнее будет самим кидать
   «Таможеннику», как прозвали неведомую тварь, подачку. Хуже
   всего то, что сволочной Бутов хотя и знает про Таможенника, но
   делает вид, что это сказки, и вычитает за утерянную часть груза с
   тех, кто его везет. В общем, сплошные убытки. А зверь выходит на
   охоту почему-то чаще всего именно в его, Федора, смену. Вот и
   теперь машинист тоскливо прикидывал, сколько с него вычтут по
   возвращении.
        Аэропорт Нюту не слишком впечатлил — он был чем-то похож
   на Сходненскую. Зато название станции интриговало — получа-
   ется, она тоже как-то связана с авиацией, как и Тушинская?
   К счастью, сопровождающий свинину парень скоро вернулся с
   двумя мужиками, шустро сгрузившими с дрезины половину по-
   клажи, и машина двинулась дальше.
        В отличие от Аэропорта, на Динамо Нюте сразу понравилось.
   От этой станции веяло чем-то старым, простым и надежным — и
   от мозаики, и от полированных деревянных настилов на скамей-
   ках, большинство которых каким-то чудом сохранилось, хотя
   часть, видимо, и пустили на дрова. Здесь было уютно. Нюта раз-
   глядывала белые круги, в которых были изображены человечки в
   смешных коротких штанах. Один бил по мячу, другой держал
   штангу, некоторые занимались чем-то совсем непонятным, но,
   видимо, очень интересным. Нюте казалось, что она представляет
   себе людей, которые строили эту станцию, — они считали, что, не-
   смотря на трудности, жизнь хороша, надо трудиться плечом к
   плечу, и тогда завтра будет еще лучше. Эти люди с оптимизмом
   смотрели в будущее. Они ведь не знали, что не пройдет и ста лет,
   как все их надежды пойдут прахом и их потомкам придется впо-
   тьмах расхлебывать то, что натворили отцы.
        Девушка рассеянно поправила на голове оранжевую косынку,
   и какой-то пожилой человек залюбовался на нее. Сама того не
   зная, она напоминала сейчас комсомолку с плаката тридцатых го-
   дов: кожаная куртка, яркая косынка, решительный взгляд. Толь-
   ко черты лица, пожалуй, слишком тонкие, и кожа чересчур блед-
   ная, как у большинства детей подземки.
        Среди населения станции преобладали женщины, которые и
   работали в цехах. Лица у большинства были бесцветные и уста-
   лые. Что характерно, в главном импорте станции, кожаных
   куртках, ходили не многие, большинство — в ватниках, спецов-
   ках или вообще в военной форме. Нюта поняла, что местные
   жительницы не особо заморочивались своей внешностью. Те,
   что помоложе, еще старались оживить одежду какой-нибудь ко-
   сыночкой или шарфиком, а все прочие, видимо, уже махнули на
   себя рукой. Волосы у большинства были коротко острижены,
   наверное, из соображений гигиены, и лишь некоторые позволя-
   ли себе косы или распущенные пряди до плеч. Одна из работ-
   ниц, как завороженная, уставилась на Кирилла и долго не мог-
   ла отвести взгляд. Заметивший это парень усмехнулся, но вид-
   но было, что ему приятно. Нюта попыталась посмотреть на него
   ее глазами и тоже усмехнулась — не иначе, ее высокий, строй-
   ный, с колдовскими глазами спутник показался женщине ска-
   зочным принцем. Сама же женщина с какими-то рыбьими гла-
   зами и темными, жидковатыми волосами особой красотой не
   отличалась, хотя видно было, что она пыталась как-то себя при-
   украсить, — ее брови и глаза были подведены черным. Скорее
   всего, она сделала это обгорелой спичкой или углем. Да и гим-
   настерка сидела на ней как-то особенно ладно, а пара верхних
   пуговиц была нарочно расстегнута, являя в вырезе костлявые
   ключицы. Дополняла наряд обитательницы Динамо юбка за-
   щитного цвета, еле прикрывавшая колени, и совершенно не со-
   четающиеся с нею стоптанные грубые башмаки на неожиданно
   красивых ногах.
        — Меня зовут Лола, — сказала вдруг женщина, непонятно к
   кому обращаясь.
        Нюта на всякий случай улыбнулась:
        — Очень приятно. Я Нюта, а это Кирилл.
        — Здравствуй, Кирилл. Надолго к нам? — Женщина, игнори-
   руя Нюту, протянула парню руку, которую он осторожно пожал.
        — Нет, мы проездом, с Сокола, — чуть более резко, чем со-
   биралась, ответила Нюта. — Поживем у вас немного и отпра-
   вимся дальше. Кстати, Лола, вы не поможете нам устроиться?
   Мы же пока никого здесь не знаем. Я бы могла поработать
   швеей, да и для Кирилла, наверное, тоже можно что-нибудь
   подыскать?
        — Да, конечно, — словно очнувшись, сказала женщина. —
   Идемте со мной, я все вам покажу и познакомлю с кем надо.
        К вечеру они благодаря Лоле уже были устроены. Нюта на
   следующий же день должна была выходить на работу в швейный
   цех, Кирилла вроде бы тоже готовы были взять помощником
   учетчика. Лола от них почти не отходила, а вечером даже принес-
   ла каких-то очень вкусных лепешек с мясом.
        — Это я сама готовила! — гордо сказала она.
        Кирилл ел и нахваливал, заодно с интересом бросая взгляды в
   вырез Лолиной гимнастерки. Нюта же с раздражением отметила,
   что на этот раз женщина и губы намазала чем-то ярко-красным,
   не пожалела явно дефицитной помады.
        — Вот что значит — женщина следит за собой. Посмотреть
   приятно! — наставительно сказал Кирилл после ее ухода. — И ле-
   пешки вкусные. Да, кстати, я сказал ей, что ты моя сестра.
        Нюта пожала плечами. Из всего сказанного Кириллом ее
   больше всего задели слова «следит за собой».
        — То есть, размалеванная в разные цвета бледная физиономия
   и выставляемые напоказ острые коленки у нас теперь так называ-
   ются?! А если ты с намеком, то мне некогда заниматься такими
   глупостями. Да и вообще, я больше не за собой, а за тобой слежу,
   таким бедненьким, несчастненьким, вечо обделенным вниманием
   и всем недовольным!
        Вечером Нюта еще долго не могла уснуть. Из-за нехватки ме-
   ста или стараниями Лолы ее устроили в общей палатке, где жи-
   ли еще четыре женщины. Ворочаясь без сна, девушка досадова-
   ла на Кирилла, который, оказывается, так падок на восхищен-
   ные взгляды. Конечно, отрадно осознавать, что ее парень... ну,
   пусть не парень, а спутник пользуется вниманием противопо-
   ложного пола, только Нюту это почему-то не радовало. Не то
   чтобы она сильно ревновала, просто чувствовала, что это может
   стать источником проблем. Хотя, наверное, и немного ревнова-
   ла тоже...
        * * *
        На следующий день Нюта вышла на работу в швейный цех.
   Странное это было место. Десятки женщин в подземелье склони-
   лись над швейными машинками, прострачивая жесткую свиную
   кожу. Пахло потом, плохо выделанными шкурами и чем-то кис-
   лым, от монотонной работы быстро затекали плечи и руки, а день
   все тянулся и тянулся. Некоторым работницам становилось жар-
   ко, и они сбрасывали верхнюю одежду, оставались в одних дра-
   ных майках. Правда, когда Нюта тоже хотела снять свою куртку,
   соседка шепотом велела ей не дурить: на самом деле здесь холод-
   но, так недолго и простудиться. Хотя, продолжала она, некоторые
   нарочно стараются простудиться — пока болеешь, и работать ни-
   кто не заставит, и аппетита особого нет. Другое дело, что иногда
   те, кто заболел и лег, особенно женщины в возрасте, уже не хотят
   подниматься и возвращаться к унылому существованию. Так и
   лежат, отвернувшись лицом к стене и отказываясь от еды, пока не
   умрут. Соседка скорбно покачала головой — на ее глазах такое
   уже случалось не раз.
        Горячих обедов тут не предусматривалось, но два раза за сме-
   ну устраивались короткие перерывы, чтобы работницы могли пе-
   рекусить. В это время между раздраженными женщинами иногда
   вспыхивали яростные перебранки по совершенно пустяковым
   поводам. Однажды раздался крик боли — одна из женщин ни с
   того ни с сего до крови укусила товарку. Помахивая дубинкой, к
   ним тут же направился охранник, а Нюта испуганно втянула го-
   лову в плечи и постаралась отключиться от всего, кроме работы.
   В результате, к концу смены она и сама была готова кого-нибудь
   укусить.
        Когда девушка увидела вечером Кирилла, тот был на удивле-
   ние бодр, как будто весь день отдыхал. Нюта спросила, чем он за-
   нимался, и парень небрежно махнул рукой — для начала его по-
   просили разобрать какие-то бумаги. Здешние подземелья еще не
   были до конца изучены, а тут сталкеры принесли какие-то черте-
   жи, и руководство думает, что это планы подземных коммуника-
   ций. Нюта решила, что у Лолы, наверное, хорошие связи, поэто-
   му она устроила приглянувшегося ей новичка на такую непыль-
   ную работу. Впрочем, Нюте всегда казалось, что мужчинам в ме-
   тро приходится не в пример легче, чем женщинам. Да, они чаще
   гибнут на поверхности или в туннелях, но вот, к примеру, стоять
   в дозоре — не такая уж тяжелая работа. Ведь по-настоящему это
   опасно лишь там, где живут монстры, или во время военных
   столкновений между станциями. А так дозорные большую часть
   времени сидели, покуривая и травя байки, да проверяли доку-
   менты у приходящих, которых обычно было не так уж много. Же-
   ны давали им с собой еду или приходили их кормить, да и неже-
   натые были уверены, что свою миску горячей пищи из общего
   котла уж всяко получат. Получалось, что мужчин надо окружать
   заботой за то, что их могут убить. Как будто женщины не гибли в
   метро сплошь и рядом, не умирали от болезней, вызванных про-
   мозглой сыростью, тяжелой работой или неудачной беременнос-
   тью! А воевать они, в случае чего, могли и наравне с мужчинами:
   много ли надо ума, чтобы на курок нажимать?
        Говорили, правда, что на Ганзе женщинам живется совсем не-
   плохо. Другое дело, что богатая Кольцевая почти не принимала
   мигрантов. Еще у анархистов Нюта наслушалась разных баек:
   про какие-то чисто женские разбойничьи шайки, якобы орудо-
   вавшие в туннелях возле Китай-города, и про некую отдаленную
   станцию, где вообще женщины занимают все ключевые посты и
   прекрасно с этим справляются. Даже какое-то слово для обозна-
   чения такой женской власти было специальное, Стас говорил,
   что оно с древних времен сохранилось. Вот только станцию каж-
   дый раз называли разную — наверное, это просто такая легенда
   была. Да, еще, по слухам, где-то в Подмосковье (то есть рядом с
   городом), чуть ли не на поверхности живет племя амазонок, так
   там мужиков вообще нет ни одного! Правда, судя по всему, не от
   хорошей жизни, а просто все они перемерли от какой-то загадоч-
   ной болезни.
        Сама Нюта вовсе не горела желанием водить в бой отряды или
   управлять станцией, но, чем гнуть спину в швейном цеху, по две-
   надцать часов без горячего, она предпочла бы стоять в дозоре или
   тоже разбирать бумаги, о чем и сообщила Кириллу. Парень с важ-
   ным видом ответил, что для нее такой работы пока не предвидит-
   ся. Конечно, он поговорит с Лолой, но ничего не обещает. Да и по-
   том, Нютиного образования для бумажной работы явно маловато.
        Лола, легка на помине, вскоре появилась, неся очередные
   вкусности, и с умилением смотрела, как Кирилл их уничтожает.
   Впрочем, Нюту женщина тоже угостила, но та чувствовала себя
   совершенно разбитой и вскоре ушла в палатку, где готовились ко
   сну остальные работницы.
        На сон грядущий они обожали рассказывать всякие страшил-
   ки. Вот, например, где-то поблизости туннель проходил прямо
   через старое кладбище, и, говорят, в отделке станции даже ис-
   пользовали мрамор с надгробий, а это очень нехорошо. Теперь
   покойники могут прийти и потребовать свое обратно. Правда, ни-
   кто не мог сказать точно, здесь ли приспособили мрамор с погос-
   та или, например, где-то на центральных станциях, но все сходи-
   лись в том, что кладбище точно было совсем недалеко, кости
   мертвых потревожили, значит, теперь жди беды. Никого не вол-
   новало, что станция строилась около ста лет назад: то ли на такие
   случаи срок давности не распространялся, то ли пресловутые по-
   койники были очень уж мстительными и вредными.
        — А вот еще случай был, — многозначительно заговорила одна
   из женщин. — Решили на одной станции устроить кладбище по-
   дальше. Как раз накануне у них большой бой случился, погибших
   набралось чуть не два десятка, надо скорее хоронить, пока пах-
   нуть не начали. И вот пошли они по туннелю в одно подземелье
   небольшое, да там трупы и замуровали.
        Все слушали, затаив дыхание, хотя Нюта была уверена, что
   рассказывают специально для нее, а остальные уже не по одному
   разу слышали эту историю.
        — И вот через неделю хватились вдруг одного солдатика, кото-
   рого давно никто не видел. Стали вспоминать, и вышло, что в по-
   следний раз он аккурат на похоронах мелькал. А на той станции
   как раз бабка-колдунья жила...
        — Настоящая? — не поверила Нюта.
        — Нет, игрушечная! — фыркнула тетка. — Конечно настоящая.
   Ей уж под сто лет было, она и Катастрофу предсказала, и вообще
   много чего могла. Ну, пошли к ней, она что-то пошептала, а потом
   и говорит: «Живой был положен с мертвыми». Тут-то люди и
   смекнули, что к чему, и побежали к тому склепу, да уж поздно.
   Видно, когда трупы складывали, солдатик тот сомлел, вот его
   вместе с ними впопыхах и замуровали...
        Немного помолчали, а потом Нюта, набравшись храбрости,
   спросила:
        — А вы ничего не знаете про такую... Алику-заступницу?
        — Кто ж не слышал про Алику? — отозвалась другая женщина,
   помоложе. Нюта смущенно созналась, что ей в самом деле неиз-
   вестно ничего, кроме имени.
        — Откуда ж ты такая взялась? — изумилась женщина. — Ну
   ладно, слушай. На одной станции, никто не помнит, на какой, но
   может, даже на Полежаевской, жили люди. И что-то у них там
   случилось с водой, а может, радиация была выше нормы, но толь-
   ко стали иногда у тамошних женщин рождаться красивые детки-
   ангелочки с голубыми глазками. А потом смотрят люди — детки
   эти только лет до трех нормальными остаются, а потом потихонь-
   ку превращаются в дебилов и к пяти уже лежат пластом и под се-
   бя ходят, а потом умирают. И главное — только голубоглазые, а
   если глаза какого другого цвета, то живут себе и живут, как обыч-
   ные люди. И когда комендант это заметил, отдал он тайный при-
   каз повитухе Марье, здоровой бабище, давить таких младенчиков
   сразу, как на свет появятся. А то что получается: еды и так не
   шибко много, чего ж кормить дебилов и тратить на них время и
   силы, раз они все равно потом умрут? Дети-то здоровые нужны.
   А младенчику много ли надо — сунул ему в рот платок, он и за-
   дохнулся. Матерям же говорили, что ребенок мертвый родился.
   Но слухи-то шли, конечно. И вот пришло время рожать той са-
   мой Алике — а была она красавица, кудри темные, глаза карие, са-
   ма сильная и смелая. Не уследила повитуха — только ребенок ро-
   дился, крикнул, мать на руки его и схватила. Глянула в его лицо,
   в глазки его голубые и говорит: «Отойдите от меня, не отдам его
   никому». Повитуха-то растерялась, ей велели без шума все де-
   лать, а как теперь без шума? А Алика тем временем кое-как оде-
   лась, хоть слабая еще была, ребенка крепко к себе прижала и го-
   ворит: «Отпустите лучше меня с ним, уйду я от вас. Все равно, ес-
   ли убьете сыночка, жить не стану, руки на себя наложу, да еще с
   собой на тот свет кого-нибудь прихвачу. Зачем вам лишний грех
   на душу брать?» Растерялись все, но остановить ее никто не по-
   смел, вот и ушла Алика в туннель, прижимая к себе ребенка. Не-
   дели через две нашли там скелет, дочиста обглоданный, и реши-
   ли, что это их беглянка. Похоронили останки без шума, поплака-
   ли женщины над ней, страдалицей, но история на этом не
   кончилась. Как-то шел один челнок по туннелям и заплутал.
   Свернул не туда, и вот уж совсем из сил выбился, а вокруг все
   страшнее. Тут ему навстречу выскакивает тварь свирепая, скалит
   зубы и шипит, вот-вот бросится. «Ну все, — думает бедолага, —
   смерть моя пришла». И вдруг явилась перед ним женщина красо-
   ты необыкновенной, с полугодовалым голубоглазым ребенком на
   руках. Погрозила строго твари пальцем, та как-то сразу сникла и
   уползла. А женщина молча пошла впереди челнока, время от вре-
   мени оборачиваясь и его за собой маня. Так и вывела его в знако-
   мые места, а потом исчезла, словно и не было ее. Мужик этот как
   на станцию вернулся, молчать не стал, все как есть рассказал.
   И поняли тогда люди — это она, Алика, была, и с тех пор начали
   ей молиться. Даже скелет тот, в туннеле найденный, откопали и
   растащили по косточкам, на обереги. Некоторые потом рассказы-
   вали, что видели ее в трудную минуту. Все такая же красивая, ни
   на день не постарела, а вот ребеночек у нее на руках все старше
   становится. И всегда она помогает, спасает, выводит. Не держит,
   значит, зла на обидчиков своих. Правда, говорят, что ту повитуху
   Марью потом мертвой нашли, а через какое-то время и всю Поле-
   жаевскую вырезали. Может, это им кара за грехи была...
        После этого рассказа все долго молчали. Потом одна из жен-
   щин поведала про молоденькую работницу с Аэропорта, которая
   как-то встретила в туннеле самого Путевого Обходчика. Спустя
   несколько дней после этого бедняжка пропала, и все думали, что
   он ее с собой увел. Правда, кто-то поспешил добавить справедли-
   вости ради, что потом эту девушку кто-то из знакомых видел на
   Ганзе — живой, здоровой и вполне довольной. Вроде даже Бере-
   менной. Возможно, ее просто увез с собой кто-нибудь из находив-
   шихся здесь по делам ганзейцев, но поверить в такой счастливый
   конец многим было еще труднее, чем в Путевого Обходчика.
        Теперь Нюте легче было понять Лолу. От такой нудной и од-
   нообразной жизни даже капризный парень покажется идеалом,
   особенно такой красавчик. «Странно, что у нее еще сохрани-
   лись силы, чтобы влюбиться, — подумала девушка, — мне уже
   через месяц такой жизни вообще ничего бы не хотелось». Она
   поняла, что задерживаться на Динамо тоже не стоит и нужно
   идти дальше как можно скорее, пока эта ежедневная каторга ее
   не засосала.
        * * *
        На следующий день Лола снова пришла к ним и отозвала Ки-
   рилла в сторону, не стесняясь Нюты. Та смотрела издали, как Ки-
   рилл с женщиной о чем-то ожесточенно спорят. Вернее, Лола в
   чем-то убеждала парня, размахивая руками, а он, судя по всему,
   не соглашался. Нюта видела, как он пожал плечами и развел ру-
   ками, давая понять, что разговор окончен, потом развернулся и
   пошел обратно к ней. А Лола с досадой топнула ногой, но вечером
   появилась опять. Усталая Нюта дремала возле костра, Кирилл
   сидел рядом и перелистывал свою любимую потрепанную книж-
   ку по биологии.
        — Надо поговорить, — мрачно сказала Лола.
        — Тебе, может, и надо, — равнодушно отозвался Кирилл, — а я
   тебе утром все сказал.
        Но от Лолы не так-то легко было отделаться.
        — Как ты можешь так со мной поступать? — трагически спро-
   сила она.
        — Слушай, ты меня достала! — громко возмутился Кирилл. —
   Чего тебе от меня надо? Чего ты тут ходишь со своими пирож-
   ками? Забирай их и катись к чертовой матери, а меня оставь в
   покое!
        Судя по всему, именно это для Лолы оказалось непосильной
   задачей. Лицо ее скривилось, будто женщина вот-вот зарыдает, и
   Нюта закашлялась, напоминая о своем присутствии. Лола смери-
   ла ее ненавидящим взглядом, а Кирилл пожал плечами и снова
   уткнулся в книжку.
        — Что происходит? — спросила Нюта.
        — Ой, умоляю тебя, не начинай еще и ты! Разве не видишь —
   она ненормальная. Выдумала что-то, а я тут при чем?
        — Кажется, тебе и впрямь лучше уйти... — начала Нюта миро-
   любиво, но Лола огрызнулась:
        — Тебя забыла спросить, что мне делать! И вообще, не с тобой
   разговариваю, так что заткнись! — и грубо выругалась.
        Нюта вспыхнула: да какое право имеет эта намазанная дура
   говорить с нею в таком тоне, а вдобавок еще и хамить?! Пусть Ло-
   ла почти во всем ее опережает — и старше, и эффектнее, и готовит
   вкусно, да и помыкать другими, судя по всему, привыкла, но она,
   Нюта, не «другие»! Что-что, а постоять за себя словом и делом
   она научилась еще в раннем детстве, иначе на Спартаке, где поч-
   ти все ее травили, не выживешь. Девушка поднялась и встала пе-
   ред Лолой, уперев руки в бока:
        — Отвали от моего... — она чуть было не сказала «парня»,
   но вовремя вспомнила про их легенду, — брата! И рот помой!
   С мылом!
        Упомянутый «брат» изумленно глядел на нее. Похоже, он
   только что осознал, что две женщины вот-вот подерутся из-за не-
   го, Кирилла. Да и такой Нюты он еще не видел и был весьма за-
   интригован. У Лолы в глазах вспыхнуло бешенство.
        — Да ты что о себе возомнила, соплячка?! Тебе мало не пока-
   жется! — И она замахнулась на Нюту кулаком.
        Женщины, следившие за этой сценой, затаили дыхание.
   Они по опыту знали, что с Лолой лучше не связываться, и в ду-
   ше сочувствовали отважной незнакомке. С другой стороны,
   это было зрелище, событие, которых так не хватало в их серой
   жизни.
        — Это от тебя, что ли? — только и спросила Нюта, присталь-
   но глядя на соперницу, и в ее голосе было столько презрения,
   что зрительницы не утерпели и расхохотались, а через минуту к
   ним присоединился и Кирилл. Не стерпя унижения, Лола
   всхлипнула и кинулась бежать, все еще тщетно надеясь, что па-
   рень остановит ее, однако тот даже не посмотрел ей вслед. Об-
   нял Нюту, успокаивая, отвел обратно к костру и протянул круж-
   ку с кипятком.
        — Я не хочу здесь оставаться! Чувствую, что скоро рехнусь, —
   пожаловалась она.
        — Да? А мне тут нравится, — невозмутимо ответил Кирилл.
        Нюта вспыхнула:
       — Еще бы! Работка непыльная, опять же, Лола рядом — и при-
   голубит, и пирожками накормит!
        — Далась тебе эта Лола, — махнул рукой парень. — Она ненор-
   мальная, конечно, но готовит и впрямь очень здорово. Между
   прочим, ты ее пирожки тоже ела. И вообще, Лола мне, если хо-
   чешь знать, все равно что сестра.
        — Ну ты уж определись, я тебе сестра или она? — вновь заве-
   лась Нюта. — А то ей меня называешь сестрой, мне — наоборот...
        — Чего ты на меня-то злишься? — возмутился Кирилл в от-
   вет. — Это же не я на тебя кулаками махал! И вообще, с людьми
   надо ладить...
        — Отлично! Раз ты с ней так прекрасно ладишь и все здесь те-
   бя устраивает, можешь оставаться с Лолой. А с меня хватит! Зав-
   тра же получу свои патроны за два дня работы и уйду! — перешла
   в наступление Нюта. Кирилл опешил:
        — То есть как это, «уйду»? Одна? А на наши отношения тебе,
   получается, плевать?
        — А тебе самому не плевать? — продолжала давить девушка. —
   Может, их и нет совсем, этих отношений, только слова? Потому
   что больно уж здорово получается: я должна делать только то, что
   удобно и приятно тебе, а как только поддержка требуется мне са-
   мой, ты тут же устраняешься. Так что если хочешь доказать, что я
   что-то для тебя значу, завтра уходим вместе!
        И Кирилл, вздохнув, сдался.
        Засыпая в общей палатке, Нюта размышляла, как же неспра-
   ведлива жизнь. Видимо, Лоле Кирилл нужен куда больше, чем ей
   самой. Но именно потому, что женщина с Динамо не в состоянии
   контролировать свои чувства и желания, ничего-то ей не обло-
   мится. Нюте даже стало немного жаль соперницу, но она тут же
   нахмурилась, отгоняя непрошеную слабость. Пора усвоить — по-
   беждает сильнейший.
        Она не понимала, что Кирилл, оторванный от родной стан-
   ции и привычной жизни, нуждался в тепле и заботе. Сама она,
   ожесточившаяся и сдержанная, привыкла все держать в себе, и
   от этого парню было неуютно. Потому он и потянулся к женщи-
   не, которая проявила участие, но тут же шарахнулся, когда по-
   нял, что Лола будет им помыкать и пытаться подогнать его под
   свои представления о жизни и о мужчинах. А Нюта принимала
   Кирилла таким, как есть, со всеми слабостями и недостатками.
   И, несмотря ни на что, он с каждым днем становился ей все
   дороже...
        * * *
        Перед отъездом на Белорусскую Кирилл опять как ни в чем
   не бывало долго шушукался о чем-то с Лолой. Наверное, обе-
   щал скоро вернуться. Нюта заметила на нем новую рубашку, но
   даже не стала спрашивать, откуда она, — все и так было ясно.
   «Ничего, — думала девушка, — мне бы дойти до Беговой, узнать,
   что с мамой, а там уж я как-нибудь разберусь со своей личной
   жизнью».
        Им опять удалось сесть на дрезину, которая на этот раз везла
   продукцию швейного цеха. Сидеть на куче курток было гораздо
   удобнее, чем на свиной туше. Да и поездка на этот раз обошлась
   почти без приключений, если не считать того, что в середине пу-
   ти машинист вдруг стал жаловаться, что его слепит бьющий в
   глаза свет. На самом деле никакого света не было и в помине, да
   и взяться ему было неоткуда, но, видно, такое здесь случалось.
   Парень, сидевший возле них на куртках, буркнул: «Отдохни,
   Петрович!» и быстренько поменялся с машинистом местами.
   Тот сел возле Нюты и закрыл лицо руками. На предложение по
   прибытии на станцию непременно обратиться к врачу маши-
   нист ответил, что с ним такое уже было, и он знает — стоит ему
   отдохнуть, и все опять будет в порядке. А потом рассказал, как
   однажды на этом перегоне столкнулись две дрезины. Одну уг-
   нал с Белорусской какой-то псих, хотел на Гуляй Поле к анархи-
   стам податься, а на другой, которая шла со стороны Динамо,
   мирно ехали муж с женой, везли товары на продажу. Да еще ре-
   бенка с собой прихватили, идиоты. В общем, тот псих врезался
   в них на полной скорости, и в результате погибли все. Может
   быть, с тех пор и видят иногда в этом туннеле бьющий непонят-
   но откуда свет.
        Белорусская поразила Нюту и Кирилла обилием народа и тол-
   чеей. Их дрезина была здесь далеко не единственной, кто-то по-
   стоянно разгружал и грузил товар, получал патроны, отъезжал,
   уступая место следующему. Публика здесь была самая пестрая.
   Выделялись воинственного вида мужчины в камуфляже и чер-
   ных беретах на обритых головах. На рукавах у каждого белые по-
   вязки с изображением трехногого паука, держатся крайне над-
   менно. Кирилл спросил у какого-то торговца, не охранники ли
   это. «Фашисты», — неприязненно буркнул тот и отвернулся. Ню-
   та вроде бы уже слышала что-то нехорошее про фашистов, толь-
   ко не могла вспомнить, что именно. Но торговец явно не был рас-
   положен обсуждать эту тему.
        Нюта и Кирилл немного побродили, разглядывая разложен-
   ные в арках товары — еду и одежду, а потом зашли перекусить в
   палатку, где продавали еду. Парень неторопливо и обстоятельно
   жевал, а Нюта управилась с едой раньше и уже обдумывала даль-
   нейшие действия.
        — Теперь нам надо как-то попасть на Ганзу, — озабоченно ска-
   зала она. Оба уже заметили возле перехода в центре станции по-
   граничников и белое полотнище с коричневым кругом в середи-
   не — ганзейский флаг. — А потом через Краснопресненскую — на
   Беговую.
        — Тебе, — не переставая жевать, уточнил Кирилл.
   Нюта недоумевающе посмотрела на него, и ее спутник, отло-
   жив вилку с обломанным зубцом, пояснил:
        — Тебе нужно. Я там ничего не забыл.
        — Разве ты не пойдешь со мной? — спросила девушка, с ужасом
   чувствуя, как у нее перехватывает дыхание. Да, конечно, Кирилл
   часто действовал ей на нервы, и иногда она с досадой думала —
   лучше бы им расстаться, но только сейчас поняла, насколько при-
   выкла к его присутствию. Поэтому она просто не могла поверить,
   что он действительно собирается ее бросить на произвол судьбы.
        — Во-первых, это твоя мать, а не моя. Во-вторых, я уже не раз
   говорил тебе, и сейчас повторяю: я не понимаю, зачем, рискуя
   жизнью, пробираться по метро в поисках женщины, которой, воз-
   можно, и в живых-то нет. А если даже она жива, она наверняка и
   думать о тебе забыла. Ты для нее — отрезанный ломоть. Если бы
   она тебя любила, то сделала бы все возможное, чтобы разыскать
   тебя и вернуть. А если нет — то и вовсе смешно.
         — Разные бывают у людей обстоятельства, — пробормотала
   Нюта. — А ты что предлагаешь?
        — Я? В последний раз предлагаю тебе одуматься и попробо-
   вать устроить как-то нашу жизнь, а не носиться в поисках мифи-
   ческих родственников. Раз уж мы здесь, на Белорусской, давай и
   вправду попробуем пройти на Ганзу. Но не для того, чтобы опять
   куда-то бежать, а чтобы постараться как-нибудь там зацепиться.
   Вообще-то моя мечта хоть раз побывать в Полисе, может, со вре-
   менем это получится. В крайнем случае мы всегда можем вер-
   нуться обратно на Динамо.
        — Конечно, там ведь Лола! Ты будешь разбирать бумаги и есть
   ее пирожки, а я — гнуть спину на швейном производстве. Ты ду-
   маешь только о себе!
        — Только я? И вообще, я не понимаю твоих претензий! Тебе
   кажется, что работа тяжелая? Но все вокруг работают, почему ты
   должна быть особенной?
        Нюта все-таки расплакалась.
        — Я вовсе не говорю, что я особенная. Но у всех людей есть
   родная станция, семья, друзья, которые о них заботятся. А у меня
   никого нет! Я чужая! Везде и всем чужая!
        — Во-первых, родные здесь есть далеко не у всех. А во-вторых,
   родственники тоже разные бывают, — заспорил Кирилл. — Ино-
   гда такие попадаются, что без них, наоборот, лучше. И если уж на
   то пошло, ты не забыла, что я из-за тебя оставил родную станцию,
   отца и теперь не знаю, увижу ли его когда-нибудь. Ты говоришь,
   что у тебя никого нет, но ведь у тебя есть я. А ты упорно не хо-
   чешь этого замечать!
        — Потому что не верю тебе, — всхлипнула Нюта. — Ты за моей
   спиной шушукаешься с какой-то другой теткой, готов не глядя
   променять меня на ее пирожки и сытую, спокойную жизнь. И во-
   обще, я не могу понять, что ты за человек. Иногда близкий и по-
   нятный, а чаще — холодный и самовлюбленный эгоист, который
   не задумываясь перешагнет через любого ради своего блага. И че-
   рез меня тоже.
        Кирилл пожал плечами:
        — Тогда я не вижу смысла в дальнейших разговорах. Зачем мо-
   тать друг другу нервы и тратить время на взаимные упреки? Ес-
   ли ты заранее все решила — иди куда хочешь, ищи мать или еще
   кого-нибудь. А я пойду своим путем.
        Нюта никак не могла поверить очевидному: они вот-вот насов-
   сем расстанутся. Ей как никогда хотелось продолжать свои поис-
   ки, но и Кирилла, несмотря ни на что, терять не хотелось.
        — Послушай, — вдруг нашлась она, — но ведь нам совсем нео-
   бязательно расставаться прямо сейчас. Ты говорил, что тоже хо-
   чешь попасть на Ганзу, так давай отправимся туда вместе. Мне
   нужно на Краснопресненскую, а ведь это следующая станция от
   Белорусской кольцевой. Проводи меня туда, а там уже решим
   окончательно.
        — Что ж, звучит разумно, — тут же согласился Кирилл. Нюте
   показалось, что он тоже вздохнул с облегчением.
        — Только ведь туда еще нужно как-то попасть, — озабоченно
   сказала Нюта. — У нас и патронов-то почти не осталось, штук
   тридцать или около того. Я вообще не представляю себе, как
   дальше жить.
        Она получала странное удовольствие, говоря «мы», «у нас».
   Пока еще «мы». Потом она останется одна и будет говорить «я»,
   «у меня». И никому во всем метро уже не будет дела до того, ка-
   кие у нее проблемы. В этот момент она всерьез засомневалась,
   стоит ли продолжать поиски матери? Не лучше ли уступить Ки-
   риллу? Но до цели, казалось, уже так близко... Что ему стоит, в
   самом деле, потерпеть еще чуть-чуть? А уж потом она будет с
   ним. Они пойдут туда, куда захочет Кирилл, — в Полис или еще
   куда-нибудь. Почему-то вдруг она стала готова отказаться и от
   своей миссии — убить Верховного, отомстить за Зою, прекратить
   бессмысленные кровопролития на Спартаке... В конце концов,
   она совсем не чувствовала себя героиней, просто испуганной, за-
   гнанной в угол девчонкой, и без того уже пережившей чересчур
   много для своих лет и сил.
        Нюта и Кирилл неуверенно приблизились к надменному ох-
   раннику в сером камуфляже. Тот со скучающим видом взял про-
   пуск Нюты, повертел в руках и хмыкнул:
        — Это что за филькина грамота? Временный. Бродяги, что ли?
   Тушинская? А вы в курсе, что ни туда, ни оттуда уже давно никто
   не может добраться? Если уж взялись пропуска подделывать,
   придумали бы что-нибудь похитрее.
        Нюте было ясно — охранник просто издевается со скуки. Но
   сейчас они целиком от него зависели. Она машинально пошари-
   ла в кармане комбинезона, пальцы наткнулись на что-то тонкое,
   жесткое. Как же она забыла — у нее же еще осталось несколько
   цепочек, которые она прихватила в разрушенном магазине на
   Сходненской! Достав одну из них, самую толстую, она протянула
   ее нехорошо поглядывавшему на нее мужчине и умоляюще ска-
   зала, заглядывая ему в глаза:
        — Пожалуйста, нам очень-очень нужно. Только до Красно-
   пресненской. Там у нас... родственники.
        — Ладно, — пробормотал тот, пряча цепочку в карман. — Я ви-
   жу, ребята вы смирные и... эээ... воспитанные. Мало ли, что в
   жизни бывает. Но учтите, виза временная, транзитная. Попытае-
   тесь с ней устроиться на работу в пределах Ганзы или попадетесь
   нашему патрулю за нарушение паспортного режима — пеняйте
   на себя!
        Он с ходу шлепнул им в пропуска какие-то штампы, а потом
   некоторое время с сомнением глядел, как парень и девушка,
   чем-то неуловимо похожие, стройные и высокие, в кожаных
   куртках и защитных штанах, идут по переходу. Как близнецы,
   только у парня волосы чуть покороче и потемнее, а у девушки
   светлые пряди рассыпались по плечам. Ее одеть как следует —
   красавица была бы. Он почему-то вспомнил свою толстую жену,
   для которой предназначалась полученная от девушки цепочка,
   и вздохнул.
        * * *
        Позади сидящего старца с бородой стояли вооруженные юно-
   ша и девушка, словно охраняли переход. С некоторым трепетом
   миновав гигантскую скульптуру, Нюта и Кирилл спустились по
   лестнице, и после первого же шага по территории Ганзы Нюта по-
   няла: все станции, которые она видела до сих пор, по сравнению
   с этой роскошью выглядят как обыкновенные дома рядом со ска-
   зочным дворцом. Здесь даже на потолке были красивые рисунки,
   а на полу светлая, красная и черная плитка складывалась в узоры.
   Нет, все-таки не зря они так старались попасть сюда!
        Впрочем, среди всего этого великолепия суетились те же люди,
   которым не было до них дела. Нюта чувствовала — если кто-ни-
   будь и обратит на них внимание, то добра от него ждать не придет-
   ся, поэтому она изо всех сил старалась держаться уверенно и неза-
   висимо. Кирилл тем временем обратил ее внимание на дрезину,
   где уже сидели три человека. Оказалось, что машина (ее почему_
   то называли трамваем, хоть и ездила она по туннелям метро) еже-
   дневно курсирует по всей кольцевой линии и через пятнадцать
   минут как раз должна отправляться в сторону Краснопреснен-
   ской. Нюта и Кирилл, уставшие от окружающей суматохи и тол-
   чеи, безропотно отдали по три патрона за проезд и с облегчением
   уселись на жесткие лавки. Точно по расписанию — со слов маши-
   ниста, правление Ганзы очень гордилось такой точностью, хотя бы
   и пришлось гонять дрезины порожняком, что, правда, на его памя-
   ти случалось считаные разы — они тронулись с места и уже весь-
   ма скоро остановились на платформе Краснопресненской.
        Тут народу было поменьше. Нюта и Кирилл бродили по стан-
   ции, разглядывая изображенных на стенах вооруженных людей.
   «Интересно, — думала Нюта, — почему чем ближе к центру, тем
   воинственнее становится убранство станций?» Дальше шли не-
   изменные на любой станции торговые ряды. Внимание девушки
   привлекли красивые разноцветные шарфы крупной вязки, ды-
   рочки на которых складывались в причудливые узоры. Торговец
   охотно объяснил, что такие вяжут на станции Улица 1905 года, но
   стоили они, на взгляд Нюты, неоправданно дорого — от тридцати
   патронов и больше, в зависимости от размера и количества цве-
   тов. Вздохнув, она отошла от прилавка, машинально отметив, что
   две женщины, проходящие мимо, закутаны как раз в такие вяза-
   ные накидки. Выглядело это еще лучше, чем на прилавке, но ког-
   да не знаешь, хватит ли у тебя послезавтра денег на тарелку по-
   хлебки, тут уж не до красоты. Хотя пройтись в таком наряде пе-
   ред Лолой было бы крайне заманчиво...
        Устав, путешественники уселись рядышком прямо на полу
   возле пожилого торговца, на лотке у которого были разложены
   потрепанные книги. Кирилл машинально окинул взглядом пест-
   рые томики и спросил у Нюты:
        — Ну, что ты решила? Останешься со мной или все же пой-
   дешь на Беговую?
        — Почему ты не хочешь идти со мной? — предприняла послед-
   нюю попытку та.
        — Потому что не верю в эту затею, — ожесточенно сказал па-
   рень. — И потому что хочу жить в нормальном месте, а не выра-
   щивать на твоей Беговой свиней, или чем они там зарабатывают
   на жизнь? Нютка, мы же на Ганзе, понимаешь?! На могуществен-
   ной, прекрасной, сытой Ганзе! Так чего искать от добра добра?
        Девушка покачала головой:
        — Не забывай слова того пограничника: на работу тебя здесь
   никто не возьмет, а патронов у нас совсем немного. Проедим
   все, и куда дальше? Попрошайничать? Воровать? И потом, я
   слишком долго ждала этой встречи и хотела увидеть место, где
   родилась, сделала первые шаги. Понять, кто я на самом деле.
   Пусть на Спартаке я была изгоем, диковинной зверушкой, буду-
   щей жертвой во славу глупого суеверия, но есть место, где меня
   помнят просто маленькой девочкой. Хочу хоть раз увидеть зна-
   комые лица, вспомнить, а после этого готова идти с тобой, куда
   захочешь.
        Казалось, Кирилл заколебался.
        — Ну хорошо, давай договоримся так: я останусь здесь на не-
   сколько дней, на неделю, — неуверенно протянул он. — И если к
   этому сроку ты не вернешься, то буду знать, что я тебе не нужен,
   и тогда сам решу, куда мне идти.
        — Молодые люди, — обратился к ним скучавший пожилой
   торговец книгами, — Извините, конечно, что лезу не в свое дело,
   но вы так громко спорили — и не захочешь, а услышишь. Вы со-
   бираетесь на Беговую?
        — Да, собираемся, — быстро сказала Нюта, прежде чем Кирилл
   успел возразить. Торговец покачал головой:
        — Послушайтесь доброго совета: не надо вам туда ходить. По
   крайней мере, сейчас. На Улице 1905 года случилось что-то нехо-
   рошее, или вот-вот случится, их не поймешь. Одним словом, не-
   подходящее сейчас время для путешествий в ту сторону.
        — Ну что ты каркаешь, дед? — спросил человек в защитной
   форме, небрежно листавший одну из книжек. — У них там вечно
   что-то нехорошее случается, такая уж это станция. И потом, там
   полно истеричных теток. Как только одной что-то померещится,
   другие тут же начинают вопить, что наступает конец света, хотя
   куда уж конечнее-то...
        — А вы там бывали? — спросила Нюта торговца. — Это прав-
   да, что Баррикадная, Улица 1905 года и Беговая — одна Конфеде-
   рация?
        — Эх, деточка, — пробормотал старик, оглядываясь на челове-
   ка в защитной форме. — Сначала, может, и была Конфедерация, а
   потом одно название осталось. На Баррикадной все-таки немно-
   жечко легче жить — Ганза рядом, и нам кое-что перепадает. Гости
   появляются, торговля идет понемногу — не сказать, что шикарно,
   но жить можно. А вот на Улице 1905 года не очень-то хорошо —
   своего хозяйства у них почти нет, да и торговать особенно нечем.
   Хорошо хоть, нашли их сталкеры где-то на поверхности изряд-
   ный запас цветных шерстяных ниток, вот и вяжут пока на прода-
   жу шарфы, перчатки и жилеты, но все равно впроголодь живут.
   А вот на Беговой, я слышал, не так уж плохо. Во-первых, у них там
   в туннелях водятся лягушки размером с кошек, почему-то только
   в одном месте, дальше по метро не распространяются. Мясо у них
   вкусное, прямо как курятина, я пробовал. Правда, люди погова-
   ривают, что неспроста это, и лягушки эти живут на близлежащем
   кладбище, где мертвецами питаются. Некоторые даже их из-за
   этого есть гнушаются, но я так думаю — по злобе наговаривают,
   из зависти. У нас сейчас, если рассудить, вся Москва-столица —
   одно бесконечное кладбище, питайся, как говорится, не хочу...
        — А во-вторых? — жадно спросила Нюта.
        — Во-вторых? Они какие-то резервуары с топливом нашли,
   керосин там, солярка, держат это место в строгом секрете, а топ-
   ливо понемногу продают. Раньше это называлось «естественная
   монополия». В прежней жизни про жителей Беговой сказали бы,
   что они «сидят на трубе». Но ведь даже в природе любое место-
   рождение не бездонное, когда-нибудь иссякнет, и что тогда?
        Нюта представила себе жителей родной станции. У них есть
   топливо, которое можно продать, им необязательно работать, и
   они сидят на какой-то длинной трубе — уселись в ряд и беспечно
   болтают ногами.
        — Из-за этого топлива они со всей остальной Конфедерацией,
   кстати, и разругались, — продолжал, между тем, словоохотливый
   торговец. — Не захотели добычей по-братски распорядиться, да-
   же скидку для своих не сделали. На Улице 1905 года обиделись и
   стали с них пошлину требовать, за провоз товаров по их террито-
   рии. Но тем все равно выгоднее платить показалось, чем делить-
   ся, вот и вышло, что теперь каждый сам за себя.
        Рассеянно слушавший старика Кирилл вдруг углядел среди
   книг кое-что интересное для себя: брошюру с названием «Мос-
   ковский Зоопарк». Он с удовольствием листал ее, разглядывая
   крупных полосатых зверей и тонконогих розовых птиц.
        — Берите, молодой человек, — сказал торговец, заметив его ин-
   терес. — Я вижу, вы всерьез интересуетесь природой. Вам отдам
   всего за пять патронов.
        Кирилл вздохнул и жалобно посмотрел на Нюту.
        — Ладно, покупай, — сжалилась та. — Пусть это будет моим
   прощальным подарком. Заодно и посчитаем, сколько там оста-
   лось наличности.
        Осталось не густо — всего тридцать шесть штук. Вручив пять
   штук торговцу и убрав вожделенную книгу в рюкзак, парень велико-
   душно отдал Нюте шестнадцать патронов, оставив себе пятнадцать.
        — Зоопарк-то здесь, наверху, — рассказывал тем временем тор-
   говец. — Беспокойное, скажу я вам, соседство. То и дело кто-ни-
   будь из сталкеров пропадает.
        Старик говорил об этом совершенно спокойно, как о само со-
   бой разумеющемся факте.
        — Конечно, зверюшки, которые там остались, выглядят уже
   совсем по-другому, — продолжал он, — поэтому эта книжечка
   скоро станет не только библиографической, но и научной редко-
   стью. Глядишь, если когда-нибудь человечество вновь отвоюет
   себе поверхность, по ней еще палеонтологию изучать станут!
        Нюта не знала, что такое эта самая «логия», зато у Кирилла за-
   горелись глаза. Девушка видела — он уже забыл обо всем на све-
   те и мечтает только о том, как бы всласть поговорить со стариком
   про Зоопарк и его обитателей.
        — Эй, — потрясла она парня за плечо, — давай прощаться, что ли?
        — Как, уже? — по-детски жалобно спросил Кирилл.
        Нюта чуть не рассмеялась. Ну как было на него сердиться?
   Они крепко обнялись и немного постояли так.
        — Возвращайся, Нюточка, — шепнул Кирилл, целуя ее в ма-
   кушку.
        — Постараюсь, — серьезно сказала девушка. На мгновение ее
   затея вновь показалась ей глупой и бессмысленной. Зачем куда-
   то идти, кого-то искать, когда рядом стоит человек, которому она
   небезразлична? Может, и впрямь плюнуть на все и остаться с
   ним? Но она тут же тряхнула головой, отгоняя сомнения, реши-
   тельно поцеловала парня в щеку, вырвала у него свою кисть и, не
   оглядываясь, почти бегом, устремилась к переходу.
        — Господи, как жалко-то девочку! — пробормотал торговец
   книгами. — Такая молодая, такая красивая...