В одном конце нашего двора лежит толстое бревно. А в другом – длинная доска. Если положить доску на бревно, получатся качели. Мы с папой так и качались. Он вниз – я вверх. Я вниз – он вверх. Он в воздухе, я на земле. Он на земле, я в воздухе.
   – Э-ге-ге, – говорит папа. – Надоело каждый раз на землю возвращаться. Давай полетаем?
   – Только потом давай обратно на землю вернёмся, – говорю я.
   – А куда ж мы денемся? – говорит папа. – Мама нас к обеду ждёт.
   Он прыгает на свой конец доски и подбрасывает меня в воздух. Я взлетаю под облака и тихонечко руками машу, чтоб на месте удержаться. Папу дожидаюсь.
   Тут подлетает ко мне папа. Он сообразил попросить какого-то дяденьку, чтобы тот его подбросил.
   – Ой! – говорит папа грустно. – А парашюты мы и забыли…
   – Это пустяки, – говорю я. – Представим себя снежинками и медленно опустимся на землю.
   – Ничего себе – снежиночка! Во мне 80 кило, – огорчается папа.
   Но огорчается он недолго. Ведь вокруг такая красота! Солнце на снег светит. Снег блестит и отражает свет обратно на небо. Даже непонятно становится, где земля, а где небо. Всё вокруг голубое! И мы с папой в чёрных пальто летим сквозь эту голубизну.
   А папа говорит:
   – Жаль, я свой пёстрый шарф дома забыл. Можно было бы им помахать, народ внизу поприветствовать.
   И стали мы с папой мечтать, будто мы – вверху, а народ – внизу. Мы шарфом пёстрым машем, а народ радуется, в затылке чешет и кричит: «Во дают!..»
   Только размечтались, а с земли вдруг голос из рупора раздаётся:
   – Первый-первый, я второй! Ну-ка, заходите с планёром на посадку!
   Оказывается, мы пролетали над аэродромом. Аэродромщики не привыкли, что люди сами по себе летают, и приняли нас за самолеты.
   – Нет, – говорит папа, – не будем садиться на их аэродром. Они нам сразу номера прилепят, придётся летать под номерами.
   – Да, – соглашаюсь я. – Под номерами совсем не то. Скучно под номерами летать.
   – Второй, второй! – кричит папа вниз. – Посадку произвести не могу. Шасси не выпускаются. Ухожу на запасной аэродром.
   Отлетели мы с папой в сторону. И тут нам навстречу – стая ворон. И эти тоже не привыкли, что люди сами по себе в небе летают. Ка-а-ак загалдят! Как начали толкаться!
   – Ой! – кричит папа. – Я иду колом!
   И пошёл колом. Ну, и я вслед за ним тоже колом.
   – Осторожно – земля! – кричит папа.
   И – бум!!!
   – Вижу! – кричу я.
   И бац!!!
   Хорошо, что я лёгкий. Совсем неглубоко в снег зарылся. А папа тяжёлый, головой в сугробе застрял. Папа возился, пыхтел-кряхтел и, наконец, встал на ноги. Встать-то он встал, а сугроб с головы снять не может.
   – Или голову в сугробе оставить, или сугроб домой нести, – размышляет папа.
   – Лучше сугроб отнесём домой, – предлагаю я. – Чем ты обед будешь есть, без головы-то?
   Пришли мы домой. Папа сразу к горячей батарее прислонился. Чтоб сугроб побыстрей растаял. Ну, сугроб и растаял. Лужа получилась – о-го-го!
   – Сейчас придёт мама и устроит нам баню, – говорит папа.
   А тут и мама пришла. Посмотрела на лужу и говорит:
   – Вы моряки, что ли?
   – Вот-вот, – говорим мы с папой. – Моряки мы и есть. Морские души!
   – Раз вы моряки, то на обед я сварю вам борщ по-флотски, – сказала мама.
   И сварила нам борщ.