Великий сыщик сидел у себя в кабинете. Он был в длинном зеленом халате, на отворотах которого виднелось с полдюжины секретных опознавательных значков.
   Позади, на специальной вешалке, висело несколько пар фальшивых бакенбард.
   Сбоку лежали очки — синие, черные, автомобильные.
   В случае чего великий сыщик мгновенно мог бы до неузнаваемости изменить свой облик.
   Рядом с ним на стуле стояли ведро с кокаином и ковш.
   Лицо сыщика было абсолютно непроницаемым.
   На столе лежала кипа пакетов с шифрограммами. Великий сыщик быстрым движением вскрывал их один за другим, расшифровывал и бросал в находящийся тут же шифропровод.
   В дверь постучали.
   Великий сыщик поспешно накинул розовое домино, приладил фальшивые черные бакенбарды и крикнул:
   — Войдите!
   Вошел секретарь.
   — А, это вы! — сказал сыщик и принял свой прежний вид.
   — Сэр, — страшно волнуясь, начал секретарь, — совершено загадочное преступление.
   — А, — произнес великий сыщик, и глаза у него загорелись. — Полиция на всем континенте, разумеется, совершенно сбита с толку?
   — Она настолько сбита с толку, — ответил секретарь, — что агенты сотнями лежат в обмороке, а многие даже покончили с собой.
   — Так, — продолжал сыщик, — и, конечно, ничего подобного не значится в анналах лондонской полиции?
   — Точно так.
   — И, надо думать, с этой тайной связаны имена, произнося которые, вы едва осмеливаетесь дышать — или, по крайней мере, прополаскиваете перед этим горло борной или марганцовкой?
   — Совершенно верно.
   — И, по-видимому, она чревата такими ужасными международными осложнениями, что если мы не раскроем ее, то в ближайшие шестнадцать минут Англия окажется в состоянии войны со всеми странами мира?
   Секретарь, все еще дрожа от волнения, снова дал утвердительный ответ.
   — И, наконец, по всей вероятности, преступление совершено среди бела дня, где-нибудь у входа в Английский банк или в гардеробе палаты общин, под самым носом у полиции?
   — Да, — отвечал секретарь, — именно так.
   — Прекрасно, — сказал великий сыщик, — тогда накиньте вот это, приклейте бакенбарды и расскажите, что же случилось.
   Секретарь завернулся в голубое домино с кружевными прошивками, наклонился и прошептал на ухо великому сыщику:
   — Похищен принц Вюртембергский!
   Великий сыщик привскочил, словно ему поддали ногой под зад.
   Похищен принц! Наверное, кто-нибудь из Бурбонов! Отпрыск древнейшего в Европе рода!
   Да, стоящая перед ним задача была достойна его аналитического ума.
   Мозг великого сыщика заработал с быстротою молнии.
   — Погодите! — вскричал он. — Откуда вам все это известно?
   Секретарь протянул ему листок. Это была телеграмма от префекта парижской полиции. Она гласила: «Украден принц Вюртембергский тчк вероятно переправлен Лондон тчк необходимо возвратить обратно открытию выставки тчк награда тысяча фунтов».
   Так! Принца убрали из Парижа как раз в тот момент, когда его появление на международной выставке могло бы стать политическим событием первостепенного значения.
   Для великого сыщика думать значило действовать, а действовать значило думать. Иногда ему удавалось делать и то и другое одновременно.
   — Телеграфируйте в Париж. Пусть сообщат приметы принца.
   Секретарь поклонился и вышел.
   В ту же минуту за дверью послышалось легкое царапанье.
   Появился посетитель. Он бесшумно полз на четвереньках, прикрывая голову и плечи каминным ковриком, так что разглядеть, кто это, было совершенно невозможно.
   Он дополз до середины комнаты.
   Тут он встал на ноги.
   Великий боже!
   Это был премьер-министр Англии!
   — Вы! — воскликнул сыщик.
   — Я, — ответил премьер-министр.
   — Вы пришли по делу о похищении принца Вюртембергского?
   Премьер-министр вздрогнул:
   — Откуда вы знаете?
   Великий сыщик улыбнулся своей загадочной улыбкой.
   — Что же, — сказал премьер-министр, — не стану скрывать. Все это очень близко меня касается. Найдите принца Вюртембергского, верните его целым и невредимым в Париж, и я прибавлю к объявленной награде еще пятьсот фунтов. Но только смотрите, — многозначительно добавил он, выходя из кабинета, — примите меры, чтобы ему не испортили окраску и не купировали хвост.
   «Что такое? Не купировали принцу хвост?» Великий сыщик почувствовал легкое головокружение. Значит, банда негодяев решила… Нет, нет, что за дикая мысль!
   Снова раздался стук в дверь.
   Появился еще один посетитель, закутанный с головой в длинный пурпурный плащ. Он полз на животе, извиваясь как червяк.
   Наконец он поднялся и выпростал голову.
   Великий боже!
   Это был сам архиепископ Кентерберийский!
   — Ваше высокопреосвященство, — воскликнул пораженный сыщик, — ради бога, не вставайте, умоляю вас! Садитесь, ложитесь, делайте что угодно, только не вставайте.
   Архиепископ снял митру и усталым движением повесил ее на вешалку для бакенбард.
   — Вы пришли по делу о принце Вюртембергском?
   Архиепископ вздрогнул и сверху вниз осенил себя крестным знамением: неужели перед ним ясновидец?
   — Да, — ответил он, — от успеха розысков зависит очень многое. Но я пришел только затем, чтобы сообщить вам, что вас желает видеть моя сестра. Сейчас она будет здесь. Она вела себя крайне неблагоразумно, и теперь все ее состояние целиком зависит от принца. Если вам не удастся вернуть его в Париж, она разорена.
   Архиепископ надел митру, осенил себя крестным знамением снизу вверх, завернулся в плащ и, мурлыча как кот, на четвереньках удалился из кабинета.
   В глазах великого сыщика отразилось волнение — он был глубоко тронут. На лице заиграли морщины.
   — Итак, — пробормотал он, — в деле замешана сестра архиепископа, графиня Уопли.
   Хотя великий сыщик был хорошо знаком с жизнью высших кругов общества, он почувствовал, что на этот раз столкнулся с чем-то совершенно из ряда вон выходящим.
   В дверь громко постучали.
   Вошла графиня Уопли, вся в мехах.
   Графиня была первой красавицей Англии. Она величественно шагнула в комнату, величественно схватила стул и уселась, повернув к сыщику свою величественную лицевую сторону.
   Затем она сняла бриллиантовую тиару и положила ее возле себя на специальную подставку для тиар. Потом расстегнула жемчужное боа и повесила его на вешалку для жемчугов.
   — Вы пришли, — начал великий сыщик, — по делу о принце Вюртембергском.
   — Паршивый щенок! — раздраженно воскликнула графиня.
   Ну и ну! Новое осложнение! Графиня вовсе не влюблена в принца, она даже обозвала молодого Бурбона щенком!
   — Вас, по-видимому, интересует его судьба?
   — Интересует? Еще бы! Я же сама его выкормила.
   — Вы… его… что? — только и смог пробормотать великий сыщик, и его обычно бесстрастное лицо покрылось ярким румянцем.
   — Я его сама выкормила, — отвечала графиня, — и теперь могла бы получить за него десять тысяч фунтов. Не удивительно, что я хочу, чтобы его скорее вернули в Париж! Но только имейте в виду, — продолжала она, — если у принца купирован хвост или испорчена отметина на животе, — тогда пусть уж лучше его совсем уберут.
   У великого сыщика закружилась голова, он прислонился к стене. Хладнокровное признание прекрасной посетительницы потрясло его до мозга костей. Она — мать молодого Бурбона; она связана незаконными узами с одной из величайших в Европе фамилий; она истратила все свое состояние на какой-то роялистский заговор, хотя, инстинктом постигнув законы европейской политики, прекрасно понимает, что даже простое удаление наследственных примет принца может лишить его поддержки французского народа.
   Графиня надела тиару и удалилась.
   Вошел секретарь.
   — Получены три совершенно непонятные телеграммы из Парижа, — сказал он и протянул первую. Она гласила: «Принца Вюртембергского длинная голова зпт отвислые губы зпт широкие уши зпт очень длинное туловище зпт короткие задние ноги».
   Эти слова привели великого сыщика в явное замешательство.
   Он прочел вторую телеграмму: «Принца Вюртембергского легко опознать глухому лаю».
   И, наконец, третью: «Принца Вюртембергского можно опознать белой отметине середине спины».
   Сыщик и его секретарь молча смотрели друг на друга.
   Все это было совершенно непостижимо. Тайна казалась непроницаемой. Она сводила с ума.
   Наконец великий сыщик заговорил:
   — Дайте мне мое домино. Придется проследить каждую нить отдельно.
   Он помолчал, пока его острый ум быстро анализировал и синтезировал наличные данные.
   — Молодой человек, — бормотал он, — очевидно, молодой, поскольку графиня назвала его щенком; с длинной головой и отвислыми губами (вероятно, сильно пьет!), с белой отметиной на спине (первый предвестник тяжких последствий распутной жизни). Да, да, эта нить быстро приведет меня к цели.
   Великий сыщик встал.
   Он завернулся в длинный черный плащ. Белые бакенбарды и синие очки дополнили его туалет.
   В таком совершенно неузнаваемом виде он отправился в путь.
   Поиски начались.
   Четыре дня он бродил по Лондону.
   Он обошел все бары. В каждом выпивал по стакану рома. В одни он заходил переодетый матросом, в другие — солдатом. В некоторых он появлялся в одежде священника. Поскольку он всегда платил наличными, на него никто не обращал внимания.
   Но поиски оказались безрезультатными.
   Однажды подозрение пало на каких-то двух молодых людей. Их арестовали, но тут же выпустили. Ни в том, ни в другом случае приметы не совпадали полностью.
   У одного были длинная голова и отвислые губы, но не было отметины на спине.
   У другого была отметина, но он не умел лаять.
   Итак, ни один из них не был молодым Бурбоном.
   Великий сыщик продолжал поиски, не останавливаясь ни перед чем.
   Как-то ночью он тайно проник в дом премьер-министра. Обыскал его сверху донизу. Измерил все окна и двери. Поднял все половицы. Обследовал водопровод, канализацию и мебель. Нигде ничего!
   Так же потихоньку пробрался он во дворец архиепископа. Обыскал его сверху донизу. Переодевшись певчим, отстоял службу в церкви. Нигде ничего.
   Все еще не теряя надежды, великий сыщик проник в дом графини Уопли. Он переоделся горничной и поступил к ней на службу.
   Тут-то он и напал на след, который привел его к разгадке тайны.
   В будуаре графини на стене в большой раме висела фотография. Это был портрет.
   А под ним стояло: «Принц Вюртембергский».
   На портрете была изображена такса.
   Очень длинное туловище, широкие уши, некупированный хвост, короткие задние ноги — словом, совпадали все приметы.
   На какую-то долю секунды мозг великого сыщика словно озарила вспышка молнии, и он проник в суть тайны.
   Принц был собакой!
   Быстро накинув домино поверх платья горничной, он бросился на улицу, подозвал проезжавший мимо кэб и мгновенно оказался у себя в конторе.
   — Я раскрыл ее! — задыхаясь, крикнул он секретарю. — Загадка разгадана. Я соединил все звенья. Путем чистого анализа я дошел до правильного решения. Слушайте же: задние ноги, отметина на спине, отвислые губы, щенок… Как? Неужели это вам ничего не подсказывает?
   — Ничего, — в полном недоумении отвечал секретарь, — задача кажется мне совершенно неразрешимой.
   Великий сыщик понемногу успокоился и снисходительно улыбнулся:
   — Все это, дорогой мой, означает лишь то, что принц Вюртембергский — собака. Да, да, призовая такса графини Уопли. Графиня сама ее выкормила, и теперь ее такса стоит двадцать пять тысяч фунтов, не считая десяти тысяч фунтов, обещанных за нее на парижской выставке собак. Поэтому и не удивительно, что…
   Тут великого сыщика прервал громкий женский вопль:
   — Великий боже!
   И в кабинет, словно безумная, вбежала графиня Уопли.
   Ее тиара съехала набок.
   Жемчужины с ее одежды сыпались прямо на пол.
   Она заламывала руки и стонала.
   — Ему купировали хвост, — еле выговорила она, — и выстригли всю шерсть на спине. Что мне делать? Я разорена!
   — Madame, — спокойно сказал великий сыщик, невозмутимый как бронзовая статуя, — возьмите себя в руки. Я еще могу вас спасти.
   — Вы?
   — Я!
   — Как?
   — Слушайте же. Вы должны были выставить принца в Париже?
   Графиня кивнула.
   — В нем все ваше состояние?
   Графиня снова кивнула.
   — Собаку украли, отвезли в Лондон, купировали ей хвост, изменили окраску?
   Пораженная такой глубокой проницательностью великого сыщика, графиня все кивала и кивала головой.
   — Вы разорены?
   — Да, — прошептала она, задыхаясь, и опустилась на пол в груду жемчужин.
   — Madame, — повторил великий сыщик, — еще не все потеряно.
   Он выпрямился во весь рост. Выражение несгибаемой непреклонности не сходило с его лица.
   На карту были поставлены честь Англии и состояние самой красивой женщины страны.
   — Да, я это сделаю, — прошептал он. — Встаньте, дорогая леди. Не бойтесь ничего. Я перевоплощусь в вашу собаку!
   В тот же вечер великого сыщика можно было увидеть на палубе пакетбота Дувр — Кале. Он был в длинном темном плаще и стоял на четвереньках у ног своего секретаря, который держал его на коротком поводке. От возбуждения он то и дело лаял на волны и лизал секретарю руку.
   — Какая замечательная собака! — говорили пассажиры.
   Костюм собаки удался на славу! Великого сыщика обмазали клеем и облепили собачьей шерстью. Отметина на спине получилась просто великолепно. Хвост, соединенный с автоматическим регулятором, двигался из стороны в сторону, повинуясь малейшему движению мысли. В глазах светился ясный ум.
   На следующий день его экспонировали на международной выставке по группе такс.
   Он покорил сердца всех присутствующих.
   — Quel beau chien!^[1] — восклицали французы.
   — Ach! Was ein Dog!^[2] — восклицали испанцы.
   Великий сыщик получил первый приз.
   Состояние графини было спасено.
   К несчастью, великий сыщик забыл о налоге на собак, вследствие чего его вскоре поймали и уничтожили собачники.
   Но это, конечно, не имеет никакого отношения к нашему рассказу и приводится в заключение просто так, как обстоятельство, не лишенное некоторого интереса.

   Какая красивая собака! (франц.).

   Что за пес! (нем. искаж. и англ.).