Дело было летом. День был ясный и теплый. В Летнем саду, у памятника Крылова, резвилось много детей. Одной компании, казалось, было особенно весело: одна игра сменялась другою, смеху и шуткам не было конца.
   — Давайте в короли играть! — воскликнула хорошенькая девочка, нарядно одетая, по-видимому, любимица маленькой толпы.
   Дети тотчас же согласились.
   — А кто же будет королем? — спрашивали они один у другого.
   — Теперь мне хочется быть королем, — сказал маленький горбатый мальчик.
   Дети переглянулись и стали молча улыбаться.
   — Нет, Поль, ты не будешь королем, — заметила все та же хорошенькая девочка.
   — Отчего же нет, Нина? И ты была раньше, и Женя, и Верочка, и все были, кроме меня. Отчего же вы не хотите меня сделать королем? — обидчиво говорил ребенок.
   — Оттого, что король должен быть немного покрасивее тебя, — с насмешливой улыбкой отвечала Нина, сестра Поля.
 
 
   Действительно, лицо мальчика было старческое и некрасивое, но при взгляде на его большие, умные и ласковые, глаза как-то забывалось все его безобразие, и что-то невольно тянуло к этому бедному ребенку.
   Поль, ничего не ответил на замечание сестры; слезы навернулись у него на глазах, и он молча пошел по дорожке.
   — Можешь себе капризничать, сколько угодно! — закричала ему вслед Нина.
   Навстречу мальчику поднялась со скамейки старушка, ласково улыбнулась, обняла и поцеловала его.
   — Что же ты не играешь с ними, Павлушенька? — заботливо спросила Она.
   — Я не хочу больше играть, няня, — я устал, — отвечал мальчик, глотая слезы.
   Нянька пытливо взглянула на него и направилась к играющим детям.
   — Ниночка, не пора ли домой? Уже время: обедать, — сказала она.
   Девочка живо попрощалась со своими друзьями, и пошла вслед за нянькой и братом к выходу.
   Вернувшись домой, Павлуша все украдкой взглядывал на сестру, — Нина, видимо, сердилась и была недовольна.
   Наконец Поль не вытерпел, подошел и поцеловал девочку.
   — Ты не сердись на меня, Нинуся: право, я не капризничал. Только мне очень хотелось быть королем и отгадывать.
   — Уж ты Поль, всегда расстроишь игру, — недовольным тоном отвечала Нина, отстраняя ласки брата. — Пошел сейчас, няне пожаловался; она домой повела… И все из-за тебя.
   — Нет, Нина, ты знаешь, что я на тебя никогда не жалуюсь, — серьезно заметил мальчик.
 
 
   Павлуша и Нина были круглые сироты и жили у своей тетки. Павлуше было восемь лет, Нине семь. Тетка очень любила и баловала хорошенькую племянницу, всюду возила ее с собою, а если кто приходил из гостей, — сейчас же девочку призывали, восхищались ею и ласкали. На бедного же горбатого Павлушу несправедливая женщина не обращала ни малейшего внимания, разве побранить когда за Нину! Впрочем, это случалось редко, потому что Поль нежно и горячо любил сестру. Обидит ли его Нина, случалось, что и ударит, или его любимую вещицу сломает, — всегда мальчик находил оправдание её поступку и примирялся с обидою.
   «Она еще маленькая, глупенькая, — думалось ему, — у неё нет папы и мамы, ее некому, кроме тебя, научить добру», вспоминались ему слова няни, и добрый мальчик все прощал сестренке.
   А Нина, по правде сказать, была очень избалованная и капризная девочка. Случалось, что она была приветлива и ласкова с братом, но едва ей покажется, что он не делает по её желанию, и она тут же начнет кричать и сердиться.
   Больше всего Нина думала о своей наружности; она знала, что она хорошенькая, что все ее ласкают и любят, — и причудам девочки не было конца.

   Вечер. Все тихо в детской. Лампадка чудь теплится и дрожащим светом обливает комнату. Поль, и Нина спят в своих кроватках. В углу, перед иконой, стоить на коленях старушка и молится. Вот она кончила, встала, перекрестила спящего Павлушу и подошла к Нине. Девочка быстро обернулась и с улыбкой посмотрела на няню.
   — Ты что это не спишь, срамница? — сказала старушка, погрозив ей.
   — Я не хочу, няня. Скажи мне сказочку, — капризно просила девочка.
   — Полно тебе, какие сказочки на ночь! Спи сейчас. Ах да, вот я что еще хотела сказать тебе. — Нянька присела к Нине на кровать и шепотом начала… — За что это ты все брата-то обижаешь? Стыдно, Ниночка, Господь накажет тебя. Ведь вас только двое и есть… Я ведь все вижу, все знаю.
   — Да ты подумай, няня. Просится давеча королем быть… Ну, какой же он король — такой безобразный и горбатый!
   — Пусть я горбатый! Пусть безобразный! — вдруг заговорил Павлуша, неожиданно приподымаясь с постели. — А ты — капризная, безжалостная девочка! — и он, рыдая, бросился на подушку.
   — Ты как смеешь браниться! — закричала Нина, вскочив. — Погоди, я тете скажу. Злой мальчишка!..
 
 
   Девочка раскраснелась, и глаза у неё блестели. Старушка растерялась и не знала, что делать.
   — Перестаньте вы, перестаньте — унимала она детей, подходя то к одному, то к другому. — Нина, я тебя в угол поставлю, если будешь так сердиться… Павлуша, уймись, не плачь…
   Мальчик по обыкновению скоро послушался и умолк, а Нина, не обращая внимания на слова няньки, еще долго что-то сердито бормотала про себя. Следующие дни Павлуша был как-то особенно грустен. Любящий глаз няньки тотчас же заметил эту перемену в дорогом ребенке. Едва ей удалось остаться с мальчиком наедине, она подозвала его к себе и, лаская, спросила:
   — Ты здоров ли, мой ангел? Что ты такой скучный? Что с тобою?
   — Нет, ничего, я здоров, нянечка… — уклончиво отвечал ребенок.
   — Полно, скажи, Павлушенька, что с тобою? — настойчиво спрашивала нянька.
   — Ах, няня, — вдруг решительно заговорил мальчик, — как бы я хотел быть красивым и не горбатым. Все бы меня любили и ласкали, как и Нину. А теперь надо мной лишь смеются. Иду по улице — останавливаются. Другой раз мальчишки бегут и кричат: горбатый, горбатый… А я-то чем же виноват. Даже Нина и та…
   Павлуша умолк и тяжело вздохнул.
   — Опять ты за старое… — проговорила старушка, отирая украдкой слезу. — Что же делать, если у тебя есть недостаток. Ты это сам знаешь, а обращать на это внимание нечего. Будь ласковый, добрый, прилежный, и поверь, милый, кто тебя узнает, — тот полюбит.
   Задумчиво устремив на няньку свои красивые глаза, слушал мальчик. Он понимал, что она говорила, и ему становилось как-то отраднее на душе. Только чтобы успокоить Павлушу, говорила няня: «Будь добрый, ласковый, прилежный». Старушка знала, что ее дорогой воспитанник последним поделится с первым встречным, что он пожалеет и приласкает самое ничтожное беззащитное животное. Много раз слышала нянька, как учительница Павлуши говорила тетке: «Я не видела ребенка прилежнее, послушнее и внимательнее Поля».

   Весело шумит самовар на столе в столовой. Кругом так чисто, светло и уютно. Нина и Павлуша сидят с теткой и пьют чай.
   — Ниночка, что с тобой? — вдруг спрашивает тетка, пристально посмотрев на племянницу.
   У девочки щеки разгорелись, глаза блестели, и она еле дотрогивалась до чаю.
   — Голова болит, тетя, глотать больно, — отвечает Нина и прижимает руки к горячей голове.
   — Что с тобой, милая моя? — испуганно говорить нянька. — Поди, ляг скорее, разденься. Барыня, надо за доктором скорее послать, — шепотом обращается старушка к тетке.
   Девочку уложили в постель. Жар у неё становился все сильнее и сильнее. Она металась, бредила, на теле выступила сыпь.
   Приехал доктор и, внимательно осмотрев больную, сказал, что у ней оспа.
   Сильно плакал и горевал Павлуша. Несмотря на все просьбы и мольбы оставить его с сестрою, — мальчика удалили на время из дома.
   Долго прохворала Ниночка, наконец ей стало лучше, и доктор даже позволил встать с постели. Девочка оделась и пошла к тетке.
   — Ах, как тебя изуродовала оспа! — воскликнула неосторожная женщина, при виде племянницы.
   Нина подошла к зеркалу. Действительно, все её хорошенькое личико было покрыто глубокими ямками. Горько зарыдала девочка, и ей стало хуже.
   Однако, несмотря на всю опасность, Нина все же поправилась.
   Много дней, много вечеров провела девочка с няней.
   Тетка меньше стала обращать внимания на племянницу, никогда не брала ее в гости, а если кто из её знакомых и видел Нину, то уже не восхищались ею, а только говорили с сожалением: «Бедная девочка».
   Теперь только поняла Нина, кто искренно любил ее, и сознала, как она часто бывала несправедлива. Девочка с нетерпением ожидала Павлушу, который уехал с родными в деревню. Она уверена была, что мальчик будет любить ее и такою.
   Вернулся Павлуша и увидел сестру. Ему стало так больно, так тяжело, что, казалось, и не перенести такого горя.
   Сдерживая слезы, подошел он к девочке:
   — Нинуся, милая, я еще больше буду любить тебя, — тихо проговорил он.
 
 
   Девочка сконфуженно наклонила голову и заплакала.
   — Мне было очень скучно без тебя, Поль, — наконец сказала она, ласково посмотрев на брата.