Ее личико было маленьким и пухленьким, глазки голубые, невинные и круглые, но они уже ничего не видели. Она лежала на деревянной скамейке, и одна ручка неловко подвернулась под тельце.
   Пламя свечей у алтаря трепетало и отбрасывало танцующие тени на ее личико. Она была завернута в выцветшее розовое одеяльце, а на бескровном горлышке отчетливо проступали сизые синяки, свидетельствовавшие о том, что ее задушили.
   Ее ротик открылся, и были видны два крошечных зубика. Третий только что начал прорезываться.
   Ей было явно не больше восьми месяцев.
   Церковь казалось тихой и огромной. Сквозь витражи окон пробивался утренний солнечный свет. Пылинки порхали в длинных косых лучах солнечного света, а у другого конца церковной скамьи высилась темная мрачная фигура отца Бэррона. Солнце касалось его волос ангельским поцелуем.
   – Вы нашли ее именно в таком положении, святой отец? – спросил я.
   – Да. Именно в таком.
   Карие глаза священника ярко выделялись на мелово-бледном лице.
   – Я к ней не прикасался.
   Пэт Траверс почесал подбородок, встал и сунул руку за блокнотом в заднем кармане брюк. Губы у него сложились в твердую прямую линию. У Пэта трое своих детей.
   – Во сколько это было, святой отец?
   – Около половины шестого. Месса у нас в шесть, и я пришел проследить, подготовлен ли алтарь. Понимаете ли, наши мальчики, прислуживающие у алтаря, ходят в школу и обычно появляются в самый последний момент. Обычно я лично готовлю алтарь.
   – Церковного сторожа нет?
   – Как же, у нас есть сторож, но он появляется каждое утро к восьми. По воскресеньям приходит немного раньше.
   Я кивнул, а Пэт в это время что-то строчил в своем блокноте.
   – Как вы ее нашли, святой отец?
   – Я прошел через церковь, чтобы открыть двери. Увидел что-то на скамье, и я.., ну, сначала я подумал, что это сверток, который кто-то позабыл. Когда я подошел поближе, то увидел, что это.., это младенец.
   Он глубоко вздохнул и покачал головой:
   – Двери были заперты?
   – Нет. Нет, они никогда не запираются. Вы же знаете, это – Божий дом. Они были просто прикрыты. Я шел, чтобы их открыть. Обычно я их открываю утром, перед первой мессой.
   – И они остаются незапертыми всю ночь?
   – Да, конечно.
   – Понятно. – Я снова посмотрел на малышку. – Вы ведь.., вы ведь не знаете, кто она, не так ли, отец? Отец Бэррон снова покачал головой.
   – Боюсь, что нет. Не исключено, что ее здесь крестили, но, знаете ли, все младенцы на одно лицо. Если бы я видел ее каждое воскресенье, тогда другое дело. Но… – Он беспомощно развел руками.
   Пэт кивнул, не сводя глаз с мертвой малышки.
   – Мы пришлем ребят сделать фотографии и снять отпечатки пальцев, святой отец. Надеюсь, вы не станете возражать. К тому же придется очертить мелом скамью. Это не займет много времени. А труп мы заберем как можно скорее.
   Отец Бэррон бросил взгляд на мертвую малышку, потом перекрестился и произнес:
   – Да благословит Господь ее душу! В участке мы подготовили рапорт, а потом заказали кофе. Пэт к тому времени уже проинструктировал ребят, которые будут снимать отпечатки и делать фотографии. Нам же оставалось только ждать, пока они закончат, а также результатов вскрытия трупа.
   Когда на моем столе зазвонил телефон, я потягивал горячий кофе. Снял трубку с рычага и сказал:
   – Левине слушает.
   – Дейв, не зайдешь ко мне на минутку? Это лейтенант.
   – Конечно, – сказал я ему.
   Я поставил чашку, сказал Пэту, что скоро вернусь, и направился к кабинету Скиппера.
   Он сидел за столом и держал в руках наш рапорт. Когда я вошел, он поднял от него глаза и произнес:
   – Присаживайся, Дейв. Черт знает что, верно?
   – Ага, – согласился я.
   – Я постараюсь, чтобы это не попало в газеты, Дейв. Если попадет, то каждая сердобольная мамаша будет нам названивать. Ты понимаешь, что я имею в виду?
   – Вы хотите, чтобы все было сделано быстро.
   – Не просто быстро, а чертовски быстро! Я снимаю с дел еще шестерых на помощь вам с Пэтом. Я не буду просить помощи у других полицейских участков, потому что чем больше слухов, тем быстрее об этом разнюхивает пресса. Надо, чтобы все было сделано тихо и без шума, а кроме того – быстро. – Он замолчал, покачал головой и буркнул себе под нос:
   – Черт знает что!
   – Сейчас мы ждем, когда привезут тело, – сказал я. – Как только получим бумаги, возможно, сможем…
   – А ты-то сам что думаешь?..
   – Удушение. Я об этом писал в рапорте.
   Лейтенант взглянул на листок в своей руке и буркнул:
   – М-да… – А потом добавил:
   – Пока ждешь, лучше бы занялся проверкой списков пропавших.
   – Этим сейчас занимается Пэт, сэр.
   – Ладно, ладно. Ты сам знаешь, что делать, Дейв. Просто найди разгадку этого дела, и побыстрее.
   – Мы сделаем все, что в наших силах, сэр.
   Он откинулся на спинку своего кожаного кресла.
   – Крошечная малышка, да? – Он покачал головой. – Что за черт! Что за черт! – Он, не переставая, качал головой, просматривая рапорт, потом бросил бумагу на стол, сказал:
   – Вот те ребята, с которыми вы будете работать.
   И вручил мне напечатанный список с фамилиями.
   – Всего хорошего, Дейв. Жду результатов.
   – Постараюсь не обмануть ваших ожиданий, сэр.

***

   Когда я вернулся, у Пэта на столе уже лежал список пропавших. Я быстренько пробежал его глазами. Здесь числились дети более старшего возраста, к тому же прилагались заявления отчаявшихся мамаш, которым в первую очередь не мешало бы следить за своими чадами получше.
   – А это что такое? – осведомился я, указывая пальцем на звонок, зарегистрированный в восемь пятнадцать.
   Некая миссис Уилкес сообщала, что оставила своего малыша в коляске, а коляска пропала.
   – Ребенок нашелся, – сказал Пэт. – Просто ее старшая дочь повезла его на прогулку. Тут не за что зацепиться, Дейв.
   – Скиппер ждет от нас быстрых действий, Пэт. Снимки еще не сделали?
   – Как же, вот! – Он показал на стопку глянцевых фотографий у себя на столе.
   Я взял их. Малышка со всевозможных ракурсов, и среди всех фото пара неплохих снимков ее личика. Я бросил фотографии на свой стол, и они рассыпались веером. Потом набрал номер лаборатории. Голос Капуто я узнал тотчас же.
   – Что хорошего, Каппи?
   – Это ты, Дейв?
   – А кто же?
   – Ты спрашиваешь о малышке?
   – Ага.
   – Парни притащили уйму всего. На скамье столько отпечатков, Дейв!
   – Ничего подходящего?
   – Я сейчас их просматриваю. Если найду что-нибудь, дам тебе знать.
   – Ладненько. Сделайте отпечатки ступней малышки и начинайте их рассылать в каждую больницу штата.
   – Хорошо. Хотя, если она родилась в другом штате, это мало что нам даст.
   – Может, повезет… Давай запускай и не забудь предупредить всех, что мы ждем немедленного ответа.
   – Я позабочусь об этом, Дейв.
   – Вот и замечательно, Каппи. Нам пригодится любая информация, какую только сумеем извлечь. Поэтому…
   – Сделаю все, что в моих силах.
   – Спасибочки. Дай мне знать, если найдешь что-нибудь.
   – Дам. Пока, Дейв. Приступаю к работе.
   Он повесил трубку, а я откинулся в кресле и закурил сигарету. Пэт взял одну из фотографий малышки и вперил в нее угрюмый взгляд.
   – Когда его поймают, ему следует оторвать все…
   – Он сядет на электрический стул, – сказал я. – Будь уверен.
   – Я сам поверну выключатель. Лично. Только попроси. Только попроси, и я сам, своими руками сделаю это! Я кивнул:
   – Одна неувязочка, Пэт…
   – Какая еще?
   – Его нужно сперва поймать.

***

   Когда я зашел к доку Эдвардсу, малышка лежала распростертая на длинном белом столе. Тело было прикрыто простыней, а док был занят тем, что строчил отчет. Я заглянул ему через плечо.
   "Полицейское управление города Нью-Йорка
   Дата: 12 июня 1953 года
   От: Дежурного офицера Чарльза Р. Брэндона, 77-й участок
   Кому: Главному мед, эксперту
   Предмет: Смерть младенца женского пола (неидентифицированного)
   Представьте информацию по перечисленным ниже пунктам в связи со смертью вышеназванного.
   Тело найдено: 12 июня 1953 года в церкви Св. Девы по адресу: Бэнсон-авеню, 1220, Бронкс, Нью-Йорк
   Проведено ли вскрытие или первичный осмотр: да
   Кем: Доктором Джеймсом Л. Эдвардсом, в морге больницы Фордхама
   Когда: 12 июня 1953 года
   Где: Округ Бронкс
   Причина смерти: сломана шея”.
   Доктор Эдвардс поднял глаза от пишущей машинки.
   – Ничего хорошего, Дейв.
   – Да, совсем ничего хорошего.
   Я увидел, что он приготовился вписывать в графу “Результат химического анализа”.
   – Ничего нового?
   – Не разбежишься. Следы высохших слез на лице. Следы мочи наживете, ягодицах и гениталиях. И еще следы присыпки. Вот и все.
   – Время смерти?
   – Я полагаю, около трех. Вчера ночью.
   – Угу.
   – Хочешь знать, что я думаю?
   – Еще бы!
   – Кому-то не понравилось, что младенец нарушает его сон. Я лично так думаю. Я кивнул:
   – Кому понравится, когда нарушают его сон, док? А что это за присыпка? Это нормально?
   – Естественно. Многие матери этим пользуются. В основном от небольшого раздражения. Сыпь от пеленок, и все в этом роде.
   – Понятно.
   – Дело не слишком трудное, Дейв. Ты еще не установил, кто эта малышка?
   – Мы сейчас над этим работаем.
   – Ну, желаю удачи!
   – Спасибочки.
   Я развернулся, чтобы уйти, а док Эдвардс принялся долбить по клавишам пишущей машинки, заполняя отчет о вскрытии мертвой девочки.
   В участке меня поджидали хорошие новости. Пэт бросился ко мне с улыбкой от уха до уха и с плотным листом бумаги в руках.
   – Вот счастливый билетик, – сказал он.
   Я взял бумагу. Это была фотокопия свидетельства о рождении.
   Госпиталь военно-морских сил Сент-Албанс, Нью-Йорк
   СВИДЕТЕЛЬСТВО О РОЖДЕНИИ
   Настоящим удостоверяю, что Луиза Энн Драйзер родилась у Элис Драйзер в вышеназванном госпитале в 16 час 15 мин в 10-й день ноября 1952 года
   Вес 7 фунтов 6 унций
   В присутствии нижепоименованных свидетелей данное свидетельство было выписано и удостоверено их подписями и печатью госпиталя
   __________________________________________
   (подпись, должность)
   М.П.
   Грегори Фриман, лейтенант 2-го ранга, морская пехота военно-морских сил США
   (штатный врач госпиталя)
   Фредерик Л. Манн, капитан, морская пехота военно-морских сил США
   (командир части Военно-морских сил США)
   – А вот что еще у них есть, – сказал Пэт, вручая мне еще одну фотокопию.
   Я быстро пробежал ее глазами. Это была оборотная сторона свидетельства о рождении.
   Отпечатки младенца (служат для идентификации личности)
   Отпечаток левой стопы
   Отпечаток правой стопы
   Пол младенца: женский
   Вес при рождении: 7 фунтов 6 унций
   Данное Свидетельство о рождении следует хранить как ценную бумагу, необходимую в будущем для:
   1. Определения родственных связей
   2. Установления возраста при поступлении в школу
   Далее приводилось еще несколько веских причин для хранения свидетельства о рождении в потайном месте, а потом шла следующая запись:
   Официально зарегистрировано по адресу: Арчер-авеню, 148-15, Ямайка, L.I., Нью-Йорк
   ______________________________________________________________
   Отпечаток большого пальца левой руки матери
   Отпечаток большого пальца правой руки матери
   – Элис Драйзер, – сказал я.
   – Это мамаша. Отпечатки и все такое. Я уже послал копию Каппи, чтобы сверить с теми отпечатками, которые они сняли с церковной скамейки.
   – Замечательно. Выбери одного из парней из списка, который дал нам Скиппи, Пэт. Прикажи ему разузнать все, что можно, об Элис Драйзер и ее муже. В госпиталь военно-морских сил обычно кладут моряков или их родственников, верно?
   – Ага. Во всяком случае, нужно иметь доказательство своей причастности к военно-морским силам.
   – Замечательно. Найдите последний адрес этого парня, и мы попробуем отыскать женщину или их обоих. Разузнайте все, что можно, ладно?
   – Ладно. Только зачем привлекать еще кого-то? Я и сам могу этим заняться.
   – Нет. Я хочу, чтобы ты проверил телефонный справочник, не числится ли там Элис Драйзер. А я тем временем займусь одеждой младенца.
   – Ты будешь в лаборатории?
   – Ага, звони туда, Пэт.
   – Ладно.
   ***
   Когда я пришел в лабораторию, Капуто уже раздел ребенка и прицепил к одежде ярлычки.
   – Ты не много извлечешь информации, – сказал он мне.
   – Не повезло, а?
   Он протянул мне розовое одеяльце:
   – “Блэк ривер миллз”. Звучное имя. Продукцию этой фирмы можно купить в любом магазине розничной продажи, Он взял крошечный розовый свитерок с перламутровыми пуговицами.
   – “Тодолерс инкорпорейтед” – то же самое. На носочках Вообще нет этикетки. Распашонка от Гилмана, здесь, в городе. Это самый большой универмаг в мире, поэтому можешь представить, сколько такого товара они продают там каждый день. Хлопчатобумажные ползунки куплены там же.
   – Башмачков не было?
   – Не было.
   – А что насчет пеленки?
   – А что насчет пеленки? Пеленка как пеленка. Этикетки нет. У тебя есть дети, Дейв?
   – Один.
   – Ты когда-нибудь видел пеленку с этикеткой?
   – Не могу припомнить.
   – Если вспомнишь, значит, ребенка туда еще не заворачивали. По пеленкам обычно ни черта не узнаешь, Дейв.
   – А может, эта из прачечной?
   – Может. Попробуй проверь.
   – Безопасные булавки?
   – Две. Никаких зацепок. Похожи на обычные, за пять долларов и десять центов.
   – Никаких отпечатков?
   – Есть. На булавках смазанные отпечатки, но на кнопке ползунков имеется отличный отпечаток большого пальца.
   – Чей?
   – Соответствует правому большому пальцу на присланной фотокопии. Принадлежит миссис Драйзер.
   – Угу. Ты сверил ее отпечатки с теми, что сняты с церковной скамьи?
   – Ничего, Дейв. Во всяком случае, там ее отпечатков нет.
   – Ладно, Каппи. Большое спасибо. Каппи пожал плечами.
   – Мне за это платят, – сказал он. В коридоре я встретился с Пэтом, который шел в лабораторию за мной.
   – Что стряслось?
   – Я звонил в госпиталь военно-морских сил. Там мне дали последний адрес этого парня. Его зовут Карл Драйзер. Жил в доме 831 на Западной Двести семнадцатой улице в Бронксе, когда родился ребенок.
   – И какое отношение он имеет к военно-морским силам?
   – Служил писарем, работал в деловой части города на Черч-стрит. Жил с женой, получил назначение. Сам знаешь, как это бывает.
   – Угу. И что дальше?
   – Я послал Арти проверить адресок. Он уже должен был бы позвонить.
   – А что с морячком?
   – Я позвонил в контору на Черч-стрит, поговорил с начальником. Капитаном… – он сверился с клочком бумаги, – с капитаном Тибетом. Этот Драйзер работал там в прошлом ноябре. Назначение получил в январе на борт “Ханфилд-00-981”, приписанного к военной верфи в Бруклине и вышедшего в поход пятого января того же года.
   – И где он теперь?
   – В этом-то и загвоздка, Дейв.
   – Какого рода?
   – “Ханфилд” затонул у Пхеньяна в марте.
   – О!..
   – Драйзер числится в списке без вести пропавших.
   Я ничего не сказал, только кивнул и ждал продолжения.
   – Миссис Драйзер была послана телеграмма на адрес в Бронксе. Военно-морская канцелярия утверждает, что телеграмма была доставлена адресату и Элис Драйзер расписалась в ее получении.
   – Давай подождем звонка Арти, – предложил я. Мы заказали себе еще раз по кофе и стали ждать. Пэт проверил телефонный справочник, но ни Карла, ни Элис Драйзер в нем не числилось. В свой список, который получился длиннее моей руки, он занес всех Драйзеров в городе.
   – А почему ты не поинтересовался у моряков, кто были его родители? – спросил я.
   – Поинтересовался. Они умерли.
   – А в списке родственников кто числится после родителей?
   – Его жена. Элис Драйзер.
   – Замечательно!
   Через полчаса позвонил Арти. По бронкскому адресу Элис Драйзер не проживала. Хозяйка сообщила, что она жила там до апреля и выехала, не оставив нового адреса. Да, у нее был маленький ребенок. Дочка. Я приказал Арти вести наблюдение за домом, а потом позвонил Джорджу Табину и велел проверить почтовое отделение на предмет поиска нового адреса. Через двадцать минут он позвонил и сказал:
   – Ничего, Дейв. Ровным счетом ничего.

***

   Мы задействовали всех людей, что были в нашем распоряжении, и мне удалось выклянчить у лейтенанта еще четверых. Половина начала проверять всех Драйзеров, числившихся в телефонном справочнике, а остальные принялись за прачечные, специализирующиеся на стирке пеленок.
   В первой же прачечной, куда я заглянул, менеджеру не хватало только бороды, чтобы быть точной копией Санта-Клауса. Он любезно меня поприветствовал и предложил свою помощь. К несчастью, у них никогда не было клиента по имени Элис Драйзер.
   С четвертой попытки мне удалось нащупать ниточку. Я переговорил непосредственно с вице-президентом фирмы, и он меня внимательно выслушал.
   – Возможно, – сказал он, – возможно.
   Это был большой мужчина с широкой талией, опутанной золотой цепочкой от часов. Он наклонился и нажал кнопку внутренней связи.
   – Да, сэр?
   – Принесите мне список наших клиентов. Начиная с ноября 1952 года.
   – Сэр?
   – Начиная с ноября 1952 года.
   – Да, сэр.
   Мы болтали о пеленочном бизнесе, пока не принесли список. Потом он вручил его мне, и я начал проверять фамилии. В прачечной числилось чертовски много клиентов. Наконец в списке за декабрь я наткнулся на имя Элис Драйзер. Адрес был тот же, что мы уже проверили в Бронксе.
   – Вот она, – сказал я. – Можно отыскать ее квитанции? Вице-президент посмотрел на имя:
   – Конечно, минуточку.
   Он снова переговорил с секретаршей, сказал ей, что ему надо, и несколько минут спустя она принесла пожелтевшие карточки. Они и поведали мне, что Элис Драйзер пользовалась услугами прачечной до февраля. Она опоздала внести плату за февраль и отказалась от услуг в марте. Ей доставили пеленки на первую неделю марта, но она их не оплатила. При этом она не уведомила компанию о своем переезде и не вернула пеленки, которые прислали ей на первую неделю марта. Компания не знает ее местонахождения.
   – Если вы найдете ее, – сказал мне вице-президент, – дайте мне знать. Она нам должна.
   – Всенепременно, – сказал я и откланялся.
   Отчеты о поисках Драйзеров поджидали меня в участке. Джордж нашел семейную пару, которая утверждала, что они приходятся Карлу дядей и тетей. Им известно, что он женился. Они сказали, что девичья фамилия Элис – Грант. Сказали, что она живет где-то на Уолтон-авеню в Бронксе или, по крайней мере, жила там, когда Карл с ней познакомился. Нет, они не виделись с Карлом и Элис вот уже несколько месяцев. Да, им известно, что у четы Драйзеров родилась дочь. Они узнали об этом из открытки. Но они никогда не видели малышку.
   Мы с Пэтом принялись разыскивать Грантов, живущих на Уолтон-авеню, обнаружили некоего Питера Гранта и отправились навестить его вместе.
   Дверь открыл лысый мужчина в нижнем белье со свисающими брючными подтяжками.
   – Кого надо? – спросил он.
   – Полиция, – сказал я. – Нам нужно задать вам несколько вопросов.
   – О чем еще? Покажите свои значки. Мы с Пэтом помахали у него перед носом своими удостоверениями, а лысый внимательно осмотрел их.
   – И какие вопросы вы хотите задать?
   – Вы Питер Грант?
   – Ага. Точно. А в чем дело-то?
   – Можно нам войти?
   – Конечно, входите.
   Мы прошли за ним в квартиру, и в маленькой гостиной он указал нам на стулья.
   – Ну и в чем дело-то? – спросил он.
   – Элис Драйзер приходится вам дочерью?
   – Да, – подтвердил он.
   – Вы знаете, где она живет?
   – Нет.
   – Да ну, мистер, – вмешался Пэт, – вы не знаете, где живет ваша собственная дочь?
   – Не знаю, – огрызнулся Грант, – и мне чихать на это.
   – Почему? Чем она вам не угодила?
   – Ничем. Ничем. Это не ваше дело.
   – Очень даже наше, – сказал я. – Ее дочери свернули шею.
   – Да мне на нее… – начал было он. Потом замолчал и уставился прямо перед собой. Его брови сдвинулись вместе в хмурой напряженной гримасе.
   – Мне жаль. Но я все равно не знаю, где она живет.
   – А вы знали, что она вышла замуж?
   – За этого матроса? Да, знал.
   – А вы знали, что у нее родилась дочь?
   – Не смешите меня! – сказал Грант.
   – А что в этом смешного, мистер? – удивился Пэт.
   – Знал ли я, что у нее родилась дочь? Черт возьми, почему же она тогда вышла замуж за этого матроса? Не смешите меня!
   – Когда ваша дочь вышла замуж, мистер Грант?
   – В прошлом сентябре.
   Он изучающе посмотрел на мое выражение лица и добавил:
   – Давайте подсчитывайте. Ребенок родился в ноябре.
   – Вы виделись с ней после свадьбы?
   – Нет.
   – А малышку вы видели?
   – Нет.
   – У вас есть фотография дочери?
   – Думаю, есть. У нее неприятности? Вы думаете, это она сделала?
   – Мы еще не знаем, кто это сделал.
   – Может, и она, – тихо сказал Грант. – Может, и она. Я дам вам ее фотографию.
   Через несколько минут он вернулся с фотографией довольно простенькой девушки в шляпке. Светлые глаза, прямые волосы, напряженно-серьезное личико.
   – Она вся пошла в мать, – сказал Грант. – Да упокой Господь ее душу!
   – Ваша жена умерла?
   – Да. Эта фотография была сделана, когда Элис закончила школу. Она закончила школу в июне, а вышла за матроса в сентябре. Она.., ей сейчас только девятнадцать, знаете ли.
   – Можно нам взять это с собой? Он заколебался и сказал:
   – У меня она единственная. Она.., она нечасто фотографировалась. Она не была.., красавицей.
   – Мы вернем вам фото.
   – Ладно, – сказал он. Взгляд его стал взволнованным. – Она… Если у нее неприятности.., вы.., вы дадите мне знать, ладно?
   – Мы дадим вам знать.
   – Дети.., дети.., иногда делают ошибки. – Он резко встал. – Дайте мне знать.
   Копии фотографии мы разослали по всем церквям, находящимся рядом с той, где была обнаружена малышка. Мы с Пэтом взяли на себя церковь Святой Девы, потому что подумали, что подозреваемая, скорее всего, вернется туда.
   Мы почти не разговаривали. В церквях есть какое-то достоинство, отчего больше тянет к размышлению, чем к разговорам. Мы с Пэтом приходили туда каждый вечер около семи, а потом нас сменяли ночные дежурные. Каждое утро ровно в семь мы уже были на своем посту.
   Она появилась через неделю.
   Это была худенькая девушка с телом ребенка и заостренным усталым личиком. Она остановилась перед церковной колонной, опустила руку в святую воду и перекрестилась. Потом подошла к алтарю, остановилась перед образом Девы Марии, зажгла свечу и встала на колени.
   – Это она, – шепнул я.
   – Пошли, – сказал Пэт.
   На мгновение глаза Пэта встретились с моими.
   – Конечно, – кивнул он.
   Она долго стояла на коленях перед образом, потом медленно поднялась на ноги и вытерла глаза. Прошла по проходу, остановилась у дверей, перекрестилась, а потом вышла из церкви.
   Мы настигли ее на углу. Я подошел к ней с одной стороны, а Пэт – с другой.
   – Миссис Драйзер? – спросил я. Она остановилась.
   – Да?
   Я показал ей свое удостоверение.
   – Полиция, – представился я. – Мы хотим задать вам несколько вопросов.
   Она долго смотрела мне в лицо. Потом сделала прерывистый вдох и сказала:
   – Это я ее убила. Я… Карл мертв, видите ли. Я… Я знаю: он мертв. Это несправедливо. То есть я хочу сказать, несправедливо, что его убили. А она плакала.
   – Хотите рассказать это в участке? – спросил я. Она безучастно кивнула:
   – Да, все было так. Она просто все время плакала, не понимала, что я внутри обливаюсь слезами. Вы не знаете, как я плакала внутри! Карл… Он был для меня всем. Он – единственное, что у меня было. Я… Я больше просто не могла. Я велела ей замолчать, а когда она не замолчала, я.., я…
   – Пойдемте с нами, мэм, – сказал я.
   – Я принесла ее в церковь.
   Она кивнула, словно все вспомнив.
   – Ведь она была невинной. Поэтому я принесла ее в церковь. Вы нашли ее там?
   – Да, мэм, – сказал я. – Именно там мы ее и нашли. Казалось, она была довольна. Слабая улыбка коснулась ее губ.
   – Я рада, что вы нашли ее.

***

   Она пересказала всю эту историю лейтенанту. Мы с Пэтом отметились об уходе, и по пути к метро я спросил его:
   – Ты все еще хочешь повернуть выключатель электрического стула, Пэт?
   Он ничего мне не ответил.