Никогда не чувствовали они себя так странно-неуютно, как на этой планете, пробуждавшей в пришельцах неясное беспокойство.
   — Надо уходить, — сказал инженер.
   — Нам лучше уйти, — повторил он.
   Командор поднял руку.
   — Подожди…
   Он отер испарину со лба, настороженно слушал тишину. Из темной безоблачной выси с легким звоном опускались на землю незнакомые листья.
   — Должно быть, ошибка, — сказал командор. — Подожди…
   — О чем ты говоришь?! — насмешливо воскликнул инженер. — Какая там еще ошибка…
   Командор молчал. Он пытался проглотить застрявший в горле комок, смять душевную судорогу, но справиться с собою командор не сумел, и потому голос его прозвучал непривычно:
   — Убежден, это ошибка. Ты понимаешь… Вспомни, как они красивы. Такие красивые…
   Будто смятенные тени, на память командора наложились образы людей, какими он видел их в сумрачных подземельях. С ветки сорвался умерший лист, и шорох едва не оглушил космонавтов.
   — Давай уйдем, — не унимался инженер. — Нужно ли рисковать? Ведь нас так мало, а сколько дел впереди. Поверь, у нас нет никакого права на риск.
   — Они прекрасны, инженер… Ты можешь это понять?
   — Не знаю… Красивы и злы… Как можно понять такое? Во Вселенной много других планет. Спокойных и нежных, как женщины. Вспомни, командор, как ласково встречали нас они… Я доверяю планетам, чем-то похожим на женщин. Эта — другая.
   — Ладно, — устало проговорил командор, — мы уйдем. Но если честно, мне не хочется этого делать. Как бы тебе получше объяснить… Конечно, ты прав: эта планета непохожа на другие. Я ощущаю в ней мужское начало. А ведь у нас так мало мужчин, пойми меня правильно, инженер… Вселенной нужны мужчины!
   Командор замолчал, вздохнул.
   Инженер пожал плечами. Ему нечего было возразить.
   Они посадили корабль уже в сумерках. Теперь стало совсем темно. Казалось, будто планета угадала сомненья в сердцах пришельцев и сейчас норовит укрыться от их смятенных взоров.
   Командор всматривался в смутные черты ночного облика планеты. Ему до боли в сердце хотелось разгадать ее тайну, разделить и радости и беды, прийти на помощь.
   С легким шорохом, мелодичным звоном продолжали падать листья. Командор склонился, подобрал один, медленно поднес к лицу и… ощутил запах родных лесов и полей.
   Он изумился и улыбнулся.
   Теперь командор чувствовал себя счастливым. И взгляд его стал зорче, он пронизывал им темень ночи, которая не казалась больше чужой, и вот уже командор заметил огни. Далекие, далекие огни.
   — Мы улетим… Ну да, мы, конечно, уйдем отсюда, — взволнованно проговорил командор. — Но прежде покончим с одним делом…
   Тщетными были попытки инженера. Увлеченный принятым решением, командор не хотел и слушать его.
   Но упрямства инженеру было не занимать, и он не терял надежды.
   — Послушай меня наконец… Я не могу понять, почему ты решил обследовать именно то, что лежит под поверхностью планеты. Здесь так много городов, и мы легко определим уровень развития этой цивилизации.
   Командор дернулся, сбился с шага, нервно рассмеялся.
   — Не говори под руку, инженер, ты мешаешь мне… Скрытое под поверхностью планеты содержит не меньше данных о цивилизации, нежели ее города, вместе взятые.
   Командор наклонил аппарат, чтобы заглянуть в подземную нишу, и на экране возник саркофаг, в котором лежал прекрасный юноша. Его руки, как и у других, были скрещены на груди. Грудь была пробита слева, и вокруг отверстия темнело пятно.
   — Посмотри, командор, ведь его ударили в самое сердце! Не понимаю и никогда не сумею понять того варвара, зверя, что решился поднять руку на этого парня. Ему бы жить еще и жить, не менее полувека.
   — Да, — сказал командор. — Страшно…
   — Но если они убивают друг друга, если решились отнять жизнь у такого замечательного парня, то как можно говорить о какой-то разумности этих людей?!
   — Но эти люди так прекрасны, инженер. Посмотри, сколько благородства и доброты в этом застывшем лице. И представь его живым…
   — И у того, кто убил этого юношу, могло быть прекрасное лицо. И тем не менее…
   — Замолчи! — перебил командор. — Ты не прав, инженер, но я извиняю твою горячность и объясняю ее молодостью. Я много старше тебя и достаточно повидал. Тот, кто посягает на жизнь другого, не может быть красивым.
   У меня есть право… — сурово произнес командор, и в голосе его зазвучал металл. — Именем нашей цивилизации я верну этим людям жизнь! Верну им те полвека, которые были отняты у них…
   — А если они окажутся варварами?
   — Не волнуйся, мой инженер… Я верну к жизни только тех, кто чертами лица и одеяньем похож на этого юношу. Да, я верну их к жизни, ведь они так любили ее, не могли не любить… И эти люди поселятся на других планетах.
   — Нет!
   Неожиданный возглас ошеломил их, и они замерли. Вокруг по-прежнему опускались печальные листья, во тьме простонала странная птица, и тогда космонавты услыхали вдруг тяжелые шаги.
   Отраженный свет экрана освещал высокий лоб командора. Инженер испытал неодолимое желание исчезнуть в темноте, он шевельнулся, но командор удержал его.
   «Будь что будет, — попытался успокоить себя командор. — Это должно было случиться…»
   Космонавты представляли здесь древнюю и мудрую цивилизацию. Миролюбивые, они давно отказались от применения силы и отправлялись исследовать чуждые планеты безоружными.
   Тень неизвестного приближалась, и вдруг командор понял, что видит нечто похожее на существо, поразившее их воображение. Открытие успокоило космонавтов.
   Теперь это существо стояло против них, и вот оно медленно заговорило:
   — Не знаю, кто вы… может быть, боги, и способны вернуть их к жизни, взять с собою в небо, к звездам. Но и самим богам не могу отдать этих мертвых. Они наши, только наши…
   Напряжение постепенно спадало. К пришельцам возвращалось осознание безопасности, и теперь командор был готов ответить, и ему казалось, будто он всегда готовился к такой встрече.
   — Те, кто лежит здесь, под нами, были рождены для жизни. Они принадлежат ей, а не темным и сырым могилам. Кто ты, который осмеливается удержать меня от единственно разумного поступка?
   — Я простой человек…
   — Тебе уже много лет?
   — Много. Очень много…
   — Неужели ты думаешь, что они не хотели дожить до твоих лет? — холодно спросил командор.
   Старик замялся, помедлил и грустно заговорил:
   — Ну да, конечно, верно… Я понимаю тебя… Но эти люди были солдатами правды и справедливости, и они пали в борьбе за свободу.
   — Что ж, тем более они достойны возвращения к жизни, чтобы стать мужчинами Вселенной.
   — Нет… Только не сейчас! Может быть, когда-нибудь… Пусть пройдет какое-то время. А пока — нет! Они должны остаться с нами. Ведь они живут среди нас. Понимаешь?
   Командор пожал плечами.
   — Ничего не понимаю, — сказал он. — Как можно оставить их в мрачных могилах? Как можешь ты настаивать на этом?
   — Они нужны здесь для того, чтобы было кого оплакивать, — скорбно ответил старик. — Никогда мы не отдадим их вам. Здесь лежит и мой сын.
   Старик замолчал. Никто не решался нарушить тишину, и горестное молчание как будто придавило всех.
   — До той поры, пока на планете есть оружие, существуют страшные бомбы, они должны оставаться с нами, — с неожиданной силой вдруг произнес старик, и твердость голоса его поразила космонавтов. — Если мертвые покинут нас, то не дай бог, если кто-нибудь вдруг позабудет самую страшную войну в истории человеческого рода. И что тогда произойдет с нами со всеми?
   На экране по-прежнему было изображение прекрасного юноши.
   «А если это и есть его сын?» — подумал командор.
   Рука его лихорадочно ощупала аппарат, и экран, вспыхнув напоследок, погас.
   — Ладно, — вздохнул командор. — Наверное, ты прав…
   Только теперь он заметил, как истончилась кромешная тьма, и ощутил огромную силу духа стоявшего перед ним человека.
   — Надо улетать, — сказал командор, и искреннее сожаление послышалось в его голосе.
   — Ты был прав, — повернулся командор к инженеру. — Надо уходить…
   Плечом к плечу двинулись они к кораблю, и, когда ступили на трап, на востоке занялась заря.
   — Странная цивилизация, — сказал инженер. — Мне не понять ее…
   — Интересная цивилизация, — отозвался командор. — Необычная цивилизация, где мертвые продолжают сражаться. Необычная цивилизация! И я верю в ее будущее. Мне думается, мой инженер, что многие планеты будут учиться у землян…
   …Прошло немного времени, и корабль пришельцев в пламени в клубах дыма сорвался с поверхности Земли, стремительно метнулся в небо.
   И поднялось над окоемом солнце… Все ожило, и листья перестали падать.
   …Потерянно брел одинокий старик. Он смотрел вперед невидящими глазами и осторожно обходил могильные холмики. Их было так много, что крайние скрывались за покатостью земли.
   Человек не считал могилы, он знал каждого из погребенных здесь и в который раз обходил печальный их строй.
   «Погоди… Как они называли их? — очнулся вдруг старик. — Мужчинами Вселенной? Да, да, это воистину так!»
   Он глянул в небо, пытаясь отыскать усталыми глазами исчезнувший там корабль, ему хотелось снова увидеть пришельцев, хотелось сказать им: «Вы должны вернуться…»
   Старик огляделся.
   «Нет, не одну жизнь, которую вы им обещали… Они достойны прожить несколько жизней подряд!»
   Он хотел выкрикнуть это небу.
   Навстречу шли люди.
   «Нехорошо нарушать тишину в таком месте», — подумал старик.
   К старику подошла женщина и спросила с тревогой:
   — Что это было? Мне померещились свист бомб и грохот пушек.
   — Нет, нет, — светло улыбнулся старик. — Это только почудилось. Показалось…
   И люди облегченно вздохнули.