Сидда подошел к калитке, как раз когда мистер Сивасанкер, стоя на веранде своего дома, размышлял над проблемой домашней прислуги.
   — Вам слуга не требуется, ваша милость? — спросил Сидда.
   — Зайди, — сказал мистер Сивасанкер. Пока Сидда входил в калитку, мистер Сивасанкер внимательно его оглядел и подумал: «Как будто ничего… Вид, во всяком случае, опрятный». — Ты где до сих пор работал? — спросил он.
   Сидда сказал:
   — Вон там, — и указал рукой непонятно куда, — у доктора.
   — Как его зовут?
   — Не знаю, ваша милость, — сказал Сидда. — Он живет возле рынка.
   — Почему тебя уволили?
   — Они уехали из города, — последовал стандартный ответ.
   Мистер Сивасанкер спросил:
   — А что ты умеешь делать?
   — Все что угодно, ваша милость. Что скажете, то и буду делать.
   Мистер Сивасанкер никак не мог решиться. Он позвал жену. Она осмотрела Сидду и сказала:
   — Как будто не хуже тех, что у нас были раньше.
   Из дому вышла Лила, их пятилетняя дочка. При виде Сидды она радостно взвизгнула.
   — Ой, папа, он мне нравится. Не прогоняй его. Давайте оставим его себе. — И это решило дело.
   Сидде положили еду два раза в день и четыре рупии в месяц, а он за это стирал белье, работал в саду, бегал с поручениями, колол дрова и присматривал за Лилой.
   — Сидда, пойдем играть! — кричала она, и он бросал любое дело, каким был занят, и бежал в сад, где она стояла с красным мячом в руках. Ни с кем ей не было так хорошо, как с ним. Они перебрасывались мячом, потом она приказывала:
   — Теперь докинь мячик до неба. — Сидда, крепко ухватив мяч, на секунду зажмуривался и подкидывал мяч высоко в воздух. Поймав его снова, он говорил:
   — Ну вот, оттолкнулся от луны и вернулся. Видишь, к нему крошки от луны пристали.
   Лила серьезно разглядывала мяч и говорила:
   — Не вижу.
   — Тут нельзя терять времени, — объяснял Сидда, — а то они испарятся и опять улетят на луну. Вот, гляди скорей… — Он обхватывал мяч ладонями и давал ей заглянуть в щелку между пальцами.
   — Да, — говорила Лила, — теперь вижу, а разве луна мокрая?
   — Конечно, — отвечал Сидда.
   — А кто живет на небе?
   — Бог, — отвечал Сидда.
   — А если стать на крышу и протянуть руку, до неба достанешь?
   — Если на крышу — нет, а если влезть на кокосовую пальму, тогда достанешь и до неба.
   — Ты лазил? — спрашивала Лила.
   — Сколько раз. Как луна сделается круглая, я сейчас же лезу на дерево и трогаю ее.
   — А луна тебя знает?
   — Еще бы. Ну-ка, пойдем, я тебе покажу что-то интересное.
   Они стояли около розового куста. Он указал вверх.
   — Отсюда тебе луну видно, так?
   — Да.
   — А теперь пойдем со мной. — Он повел ее во двор за домом и, остановившись у колодца, опять указал вверх. Луна была и здесь. Лила захлопала в ладошки и удивленно воскликнула:
   — Луна здесь! А была там! Почему?
   — Я ее попросил, чтобы шла за нами.
   Лила побежала в дом и сообщила матери:
   — Сидда знает луну.
   Когда начинало темнеть, они шли в комнаты и играли в школу. У нее был целый ящик, полный всяких каталогов, книжек с картинками и карандашей. Она с увлечением изображала учителя. Усадив Сидду на полу с карандашом и каталогом в руках, она тоже брала карандаш и каталог и приказывала: — Пиши. — И он пытался списывать все, что она писала на страницах своего каталога. Она знала несколько букв, умела нарисовать подобие кошки и вороны. Ничего хотя бы отдаленно похожего Сидда не мог изобразить. Она говорила, разглядывая его каракули: — Разве я так нарисовала ворону? Разве я так нарисовала букву Б? — Она жалела его и изо всех сил старалась обучить. Но хоть он и умел управлять луной, карандаш ему никак не повиновался. Так что ему грозила опасность сидеть пригвожденным к месту, пока не сломается его грубая, негнущаяся рука. Чтобы отдохнуть, он говорил: — Что это, никак тебя мама зовет обедать. — Лила, бросив карандаш, выбегала из комнаты, и на том урок кончался. После обеда Лила бежала ложиться спать. Сидда уже должен был ждать ее со сказкой наготове. Он садился на пол у ее кроватки и рассказывал сказки одна другой интереснее: про зверей в джунглях, про богов в небе, про волшебников, что строят за одну ночь золотые дворцы и поселяют в них маленьких принцесс и их ручных птичек…
   День ото дня она все больше к нему привязывалась. Не желала расставаться с ним ни на минуту. Стояла рядом, когда он копался в саду или колол дрова, и увязывалась за ним, когда его посылали с поручением.
   Однажды вечером он пошел купить сахару, и она пошла с ним. Когда они вернулись, ее мать заметила, что золотая цепочка, которую Лила носила на шее, исчезла. — Где твоя цепочка? — спросила она. Лила заглянула в вырез кофточки, поискала и сказала: — Не знаю. — Мать дала ей шлепка. — Сколько раз я тебе говорила — сними и убери в шкатулку!.. Сидда, Сидда! — позвала она и, когда Сидда вошел, взглянула на него и сразу решила, что вид у него какой-то странный. Она спросила его, где цепочка. У него пересохло в горле. Он поморгал и ответил, что не знает. Она накричала на него, пригрозила полицией. Тут ей пришлось вернуться на минуту в кухню — проверить, не подгорает ли еда на плите. Лила шла за ней и хныкала:
   Мама, дай мне сахару. Я голодна. — Когда они снова вышли из кухни и позвали: «Сидда! Сидда!» — ответа не последовало. Сидда исчез во тьме.
   Через час вернулся мистер Сивасанкер, он очень взволновался, узнав новости, тут же пошел в полицейский участок и подал жалобу.
   Лила, поев, отказалась ложиться спать.
   — Не пойду спать, пусть Сидда придет и расскажет мне сказку… Ты нехорошая, мама. Всегда ругаешь Сидду. Почему ты с ним так грубо разговариваешь?
   — Но он взял твою цепочку…
   — И пусть. Ничего. Расскажи мне сказку.
   — Спи, спи, — сказала мать, пытаясь убаюкать девочку.
   — Расскажи сказку, — твердила Лила. Матери никакие сказки не шли на ум — слишком она была расстроена. При одной мысли о Сидде ее охватывал ужас. Ведь он знает, что где в доме лежит, чего доброго, заберется ночью и ограбит. Она содрогалась при мысли, какого негодяя приютила под своим кровом. Еще благодарение богу, что он не убил ее дитя, когда снимал цепочку. — Спи, Лила, спи, — уговаривала она.
   — А про слона сказку ты не можешь рассказать? — спросила Лила.
   — Нет.
   Лила сердито хмыкнула и спросила:
   — А почему Сидде нельзя садиться на наши стулья? — Мать не ответила. Через минуту Лила сказала: — Сидда потому ушел, что ему не разрешали спать в доме, как мы спим. Почему ему велели спать на улице, а, мама? Наверно, он на нас обиделся.
   К тому времени, когда Сивасанкер вернулся домой, Лила уснула.
   Он сказал:
   — Какому риску мы себя подвергли, когда взяли этого малого на работу! Он, оказывается, закоренелый преступник. Несколько раз сидел в тюрьме за то, что крал у детей драгоценности. Я его описал, и инспектор тут же понял, о ком идет речь.
   — А где он сейчас? — спросила жена.
   — Полиция знает, где он обычно скрывается. Не беспокойся, они мигом его разыщут. Инспектор страшно рассердился, что я не спросил его совета, прежде чем нанять Сидду.
   Четыре дня спустя, когда отец только что вернулся домой из конторы, полицейский инспектор и конвоир привели Сидду. Сидда стоял повесив голову. Лила была в восторге.
   — Сидда! Сидда! — вскричала она и бросилась к нему с крыльца.
   — Не подходи к нему, — сказал инспектор, отстраняя ее.
   — Почему?
   — Он вор. Он украл твою золотую цепочку.
   — Ну и пусть. Мне подарят новую цепочку, — сказала Лила, и все рассмеялись. Затем мистер Сивасанкер поговорил с Сиддой. Затем его жена сказала несколько слов по поводу его коварства. Затем они спросили, где он прячет цепочку.
   — Я ее не брал, — сказал Сидда еле слышно, глядя в землю.
   — Что ж ты не сказал этого и убежал? — спросила мать Лилы. Он не ответил.
   Лила густо покраснела.
   — Пожалуйста, полицейский, оставьте его в покое. Я хочу с ним играть.
   — Милая девочка, — сказал полицейский инспектор, — он же вор.
   — Ну и пусть, — надменно произнесла Лила.
   — Ох и дьявол же ты, если мог обокрасть это невинное создание, — сказал инспектор. — Но и сейчас еще не поздно. Верни цепочку. Я тебя отпущу, если пообещаешь больше не воровать.
   Родители Лилы тоже принялись увещевать его. Лиле надоело их слушать, и она сказала:
   — Оставьте его в покое, не брал он цепочки.
   — Ненадежный из тебя вышел бы свидетель обвинения, — шутливо заметил инспектор.
   — Не брал он ее! — крикнула Лила.
   Отец сказал:
   — Малыш, веди себя прилично, не то я очень рассержусь.
   Через полчаса инспектор сказал конвоиру:
   — Отведи его в участок. Придется мне посидеть с ним вечерок.
   Конвоир взял Сидду за руку и повернул к калитке. Лила побежала за ними с криками:
   — Не уводите его, не уводите. Оставьте его здесь! — Она вцепилась в его руку. Он смотрел на нее без слов, как животное. Подошел мистер Сивасанкер и унес Лилу в дом. Она задыхалась от слез.
   Каждый вечер, когда мистер Сивасанкер приходил домой, жена спрашивала его: — Что-нибудь узнали о цепочке? — А дочь: — Где Сидда?
   — Его все еще держат под замком, а он упорствует, ничего не хочет говорить про цепочку.
   — Ох, какой же закоснелый преступник! — говорила его жена и вздрагивала.
   — Да, такие типы как посидят в тюрьме, теряют всякий страх. Никакая сила не заставит их сознаться.
   Через несколько дней, засунув руку в банку с финиками, стоявшую в кухне, мать Лилы вытащила из нее цепочку. Она вымыла ее под краном, чтобы очистить от приставших ошметков фиников. Цепочка, несомненно, была та самая. Когда ее показали Лиле, девочка сказала:
   — Дай ее сюда. Я ее надену.
   — Как она попала в банку с финиками? — спросила мать.
   — Как-нибудь, — ответила Лила.
   — Это ты ее сюда положила?
   — Да.
   — Когда?
   — Давно, на днях.
   — Почему же ты раньше не сказала?
   — Не знаю, — ответила Лила.
   Когда вернулся домой отец и ему сказали, он объявил:
   — Никаких цепочек у нее больше не будет. Я же тебе говорил, что сам видел, как она таскает ее в руке. Вот когда-нибудь и уронила в банку… И вся эта канитель по ее милости началась.
   — А как же Сидда? — спросила мать.
   — Завтра скажу инспектору… Как бы то ни было, держать такого преступника в доме мы бы все равно не стали.