Думаю, тени пряду, один как перст в глухомани.
А ты — дальше всех на свете: не достать, хоть умри.
Думаю, выпускаю птиц, гоню наважденья и хороню фонари.
 
 
Там, в отдалённой выси, — хмурая колокольня!
Стоны коплю, надежды перемалываю тайком.
Мельник-молчун, на тебя в этой глуши безлюдной падает ночь ничком.
 
 
Уже, как чужая тень, твой облик меня покинул.
Думаю, долго блуждаю, уже моя жизнь — до тебя.
Уже моя жизнь — до всех, жизнь моя бесприютна.
Кричу в лицо океану, крики в камнях дробя,
бегу, как вольный безумец, в испарину океана.
Печальная ярость, крик и океанская мгла.
Необузданный, гневный, тянусь в небеса всем телом.
 
 
Женщина, кем ты была, какою спицей была
в этом веере вечном? Ты вечно была далекой.
Пожар в лесу! По распятьям синим — огненный шар.
Пламя, искры и треск — факельные деревья.
Потрескивающий обвал. Всюду пожар, пожар.
 
 
А душа моя пляшет, корчась в огненных стружках.
Кто кличет? Какое эхо в просторе без голосов?
Час тоски, час веселья, час одинокой дали,
мой час — вершина часов!
 
 
Рупор, в котором ветер стелется, распевая.
Тело моё исхлестали жарких жалоб хлысты.
 
 
Вздрагивают все корни,
нападают все волны!
Душа моя, радость, горе, пропажа, край пустоты.
 
 
Думаю, хороню фонари в глухомани.
А ты — ответь мне: кто ты?
 

   © Перевод с испанского П. Грушко, 1977