Почти за пределами неба причалила к перевалу половинка луны.
Качается ночь, кочует, роет в глазницах норы.
Вот горе — бессчётные звёзды в луже истолчены.
Метит мне междубровье скорбным крестом, исчезая.
В сердце моём удары безумного маховика —
кузня синих металлов, ночь молчаливой сечи.
Девочка, ветер далей, весточка издалека.
Изредка померцает взгляд её в поднебесье.
Я буря злобы, ненастье, мольба из последних сил —
а ты над сердцем моим паришь, гнезда не свивая.
Сонный корень искрошен, развеян ветром с могил.
По ту сторону от неё он валит наземь деревья.
Ясная девочка, колос, вопрошающий дым,
ты выплетаешь ветер из светящихся листьев.
Белый ирис пожара за перевалом ночным —
нечего мне сказать! Ты из всего на свете.
Ты жаждой меня спалила. И, значит, пора пришла
новым путём пойти, улыбок твоих избегая.
Мутными вихрями ливней задушены колокола,
и с этой поры нет смысла трогать её, печалить.
По самой глухой дороге я боль свою унесу
туда, где ни грусть, ни зима; ни смерть меня не настигнет
её большими глазами, глядящими сквозь росу.
 

   © Перевод с испанского П. Грушко, 1977