Сейчас, когда я снова попираю
мои пески,
Илья Григорьевич, в морщинах, —
косматый Эренбург ко мне приходит,
чтоб над моею жизнью потрунить
и просветить меня на свой манер
суровостью и разочарованьем,
уверенностью, грустью и отвагой,
а также — как же! — всем уютом дачи
и сердца,
неумолимого, как старый меч,
на чьём эфесе выкована роза
французская,
как тайный знак кощунственной любви.
Мой неудобный друг,
мой старший брат, вот я иду, лишённый
твоей колючей нежности,
лишённый света мудрости твоей!
 

   © Перевод с испанского B.Г. Эренбурга, 1939