Я один из тех, кто не добрался до леса,
отступил из-за зимы на земле,
напуганный кусачими переливчатыми скарабеями
и гневными реками, текущими наперекор судьбе.
Вот он лес: комфортабельные кроны, а деревья —
стройная мебель, листья — самоуглублённые цитры,
здесь стёрты тропинки, ограды и родовые именья,
воздух патриархален и пахнет печалью.
 
 
Всё церемонно в этом диком саду
детства — яблоки у воды, стекающей
с чёрных снегов, залегающих высоко в Андах, —
яблоки, чей терпкий румянец не знаком с зубами
человека, а лишь с клювами прожорливых птиц, —
яблоки, одержимые дикой лесной симметрией,
в их медлительном склонении к сладости.
 
 
В окрестном сиянии всё исполнено новизны и древности,
не добравшиеся до этих мест еле дышат,
отставшие — неизвестно, останутся или нет, —
вот когда познаешь конституцию леса.
 

   © Перевод с испанского П. Грушко, 1977