ДУХОВНЫЕ КОПИ
 
 
Первые 69 бриллиантов вымышленной мудрости для посильного назидания людей, не склонных к изощренным формам порока, а напротив, тяготеющих к душевному покою.
 
 
1
 
 
Я всю жизнь искал человека, который хотя бы в двух словах объяснил мне все. Когда наконец это произошло, всё, что я услышал, и всё, что я увидел, превзошло все мои ожидания, а у меня было очень богатое воображение. В заключение мой случайный учитель сказал мне:
 

   — Дружище! Весь этот цирк только награда тебе за энтузиазм. Самое главное заключается в том, что сейчас не время учеников, сейчас время учителей.
 

 
«Неблагодарная аудитория», — подумал я.
 
 
«Зато какая перспективная!» — подумал он.
 
 
2
 
 
Судьба провинциального двадцатипятилетнего актера X. напоминала даже не восхождение в гору, а стремительный взлет геликоптера. В одночасье он стал фаворитом петербургских подмостков, состоятельным человеком и потенциальным обладателем руки и сердца дочери градоначальника. Каково же было изумление столичной общественности, когда ей стало известно, что господин X. оставил сцену и состояние ради пострижения в монашество в маленьком, весьма далеком от процветания монастыре под Малоярославцем. Известный городской хроникер господин Л. ради выяснения этих обстоятельств тут же направился туда. Его поиски увенчались успехом на огороде монастыря, где господин X. собирал редис.
 

   — Что же побудило вас к такому поступку? — спросил у него господин Л.
 
   — Все очень просто, — ответил господин X., — просто я решил вопрос бытийности Гамлета положительно.
 

 
Справедливости ради следует упомянуть, что господин Л. так же в свою редакцию не вернулся, после чего столичные издания эту тему больше поднимать не рисковали.
 
 
3
 
 
Эти двое приятелей, несмотря на то что им едва приходилось за тридцать, одевались со вкусом, но случайно, поскольку считали, что мужчинам идеальных взглядов подходит либо ряса архиерея, либо камзол полковника кавалерии.
 
 
4
 
 
Однажды к отцу Савве пришел в гости молодой человек и сказал:
 

   — Ну я понимаю, что вначале был Большой Взрыв, из которого произошла Вселенная, но что было до этого?
 
   — До этого, чадо, — ответил отец Савва, — Господь создал твою дурную башку.
 
   — Значит, Большого Взрыва не было, — понял по-своему любознательный посетитель.
 
   — Теперь уже был, — пояснил отец Савва и повел молодого человека пить чай.
 

 
5
 
 
Однажды к отцу Савве пришел настоятель монастыря и попросил:
 

   — Отче! За рекой живут очень богатые люди, пойдите и поговорите с ними, у нас не на что купить на зиму муки.
 
   — Не могу, — вздохнул отец Савва, — они не говорят со мной.
 
   — А что они делают? — изумился настоятель.
 
   — Лают, — просто ответил отец Савва.
 

 
6
 

   — Бог в мелочах, — любил говаривать один великий немец.
 
   — А дьявол в крайностях, — любил добавлять отец Савва.
 

 
7
 
 
Отец Савва никогда не здоровался с буддистами — боялся оскорбить их религиозные чувства, поскольку достоверно знал, что буддисты веруют, будто ничего нет, в том числе и их самих.
 
 
8
 

   — Задыхаюсь без молитвы, но очень рассчитываю к венцу жизни превратить свой труд в молитву, — как-то признался отец Савва одному монастырскому скептику.
 
   — В чем же твой труд, отче? — ехидно уточнил тот.
 
   — Я пастырь, как и ты, правда, по призванию, — ответил преподобный и добавил: — А ты, брат мой возлюбленный — по своей молитве. Я восхищаюсь твоим подвигом, но и Господа не забываю благодарить.
 

 
Скептик впал в задумчивость, отец Савва вернулся к написанию одиннадцатого тома по одной эсхатологической теме. Времени было в обрез, поскольку к половине девятого преподобный должен быть на очень перспективной требе.
 
 
9
 
 
Как-то по дороге из города в монастырь на трапезу мотоцикл отца Саввы остановили местные дорожные злоумышленники и потребовали от священнослужителя немедленного чуда, для окончательного утверждения их православных позиций.
 

   — Не могу, чада, насильственно вас к спасению призывать, — отказался тот. — Не имею пристрастия к насилию.
 

 
Зная твердый характер отца, злоумышленники, негодуя, через полчаса пререканий и угроз все-таки отпустили его.
 
 
Но поскольку трапеза была безвозвратно пропущена, отцу пришлось в ближайшей же березовой роще обрести на пеньке отлично прожаренный кусок осетрины и два литра баварского неосветленного пива.
 
 
10
 
 
Было дело, спросили отца Савву местные скептики:
 

   — А что, отче, если вы однажды поймете, что Бога-то и нет?
 
   — Я не позволю себе этого понять, у меня с этим железная, армейская дисциплина, — ответил преподобный, но добавил: — Если, конечно, на это не будет Божьей воли.
 
   — А как вы это поймете? — очень заинтересовались скептики.
 
   — Я же говорил уже — я не позволю себе этого понять, — терпеливо повторил отец Савва.
 

 
11
 
 
Очень боялся отец Савва прилета инопланетян, поскольку в приходских кругах бытовало устойчивое мнение, что их нет.
 

   — Конечно, не дерзаю фантазировать на эту тему, — вздыхал он за чаепитием в монастырском саду, — но представляется мне, что лукавый — не творец и сам вряд ли иные миры замыслил.
 
   — Как же так! — восклицал его извечный оппонент отец Георгий. — Совершенно очевидно, маленькие зеленые человечки суть бесы. Их надо просто осенить крестным знамением, и они немедленно испарятся.
 
   — Дай бы Бог! — кивал отец Савва, но добавлял: — А вдруг не испарятся? Что же мне тогда на старости лет, кроме латыни, еще и марсианский постигать?!
 

 
12
 
 
Очень отец Савва осуждал ересь всеобщего спасения, но еще больше ересь всеобщего неспасения.
 

   — Ишь самопоры! — возмущался он. — На уме только: «все пропало»! Прямо секс духовный!
 

 
13
 
 
Часто спорил отец Савва со своим другом, отцом Георгием, настоятелем храма соседствующей с монастырем деревни, о смысле монашеского подвига и семейного обета. Никак не соглашался он со своим старинным другом, что монашеский выбор всегда выше.
 

   — Монашеское дело — частное, друг мой, — говорил он, — а венчание — таинство.
 
   — Но ведь сам апостол Павел говорил!.. — не соглашался отец Георгий.
 
   — Говорил… — перебивал его отец Савва. — Говорил — «выше», но подразумевал выбор естественный, свыше предначертанный, а если рядом с тобой уж бьется родное сердце, то неприлично за чужой счет ангелоподобиться. Сам любил. Знаю.
 

 
14
 
 
Как-то приехал к отцу Савве космонавт и попросил благословения на очередной полет. Отец Савва его, конечно, благословил, да все выспрашивал: как там, в гравитациях? Космонавт делился, а отец скорбел о доле будущих пастырей, которым неведомо как будет и восток искать, чтобы помолиться.
 

   — По оси, отец, надо космической, — подсказывал космонавт.
 
   — Где же, чадо, эту ось обретешь, если через гиперпространство перескочишь? — недоумевал монах.
 
   — Тогда просто в ту сторону! — махал рукой космонавт.
 
   — Да, наверное, в «ту сторону», — вздыхал отец Савва и добавлял: — Искушение, однако. Синхронизация.
 

 
15
 
 
Было дело, приехал к отцу Савве из города историк и поэт Виолентов, много сил отдавший борьбе за чистоту святоотеческих традиций. Требовал подтвердить скорый конец света и вытекающие из этого бескомпромиссные методы борьбы со всемирным масонским заговором. Отец его поил липовым чаем и водил муравейник у просфорной показывать. Поэт скоро успокаивался и после недолгих уговоров соглашался посетить вечернее богослужение. А к концу службы даже креститься правильно научился.
 

   — Вот видите! — радовался отец Савва. — Не смотри, что патриот. Воистину — «Всякое дыхание да хвалит Господа!».
 

 
16
 
 
На Троицу к отцу Савве приехал молодой иерей Борис. За чаепитием делился мнением о том о сем, а среди прочего призывал отца Савву, по примеру святых египетских отцов, отказаться от мотоцикла, на котором тот, бывало, выезжал в город для окормления духовных чад. Подвигом святых египетских отцов отец Савва искренне восхищался, но от мотоцикла не отказывался.
 

   — Куда мне, — говорит, — такую благодать принять?! Не ровен час надорвусь.
 

 
А про молодого иерея из города, отца Бориса, замечал:
 

   — Нечеловеческая харизма!
 

 
17
 
 
Как-то проходя с братией мимо здания, где размещался Музей истории Земли, отец Савва раздраженно поинтересовался:
 

   — Что же здесь экспонируется? Земля? — И добавил задумчиво: — Видать, они ее в микроскопы разглядывают! — А братии дополнительно пояснил: — Микроскопы — это приборы, типа как трубочки, в которые дорожные инспектора заставляют дуть.
 

 
Братия опасливо перекрестилась.
 
 
18
 
 
Пришли к отцу Савве наркоманы и говорят:
 

   — Вот таблеток попили, больше наркотиками не увлекаемся, но уже месяц прошел, а жизнь как уголь черна и безвкусна, хоть опять на иглу, чтобы чувства вернуть.
 
   — Отлично, — отвечал им отец. — На угле ладан возжигают. Одно без другого пустые вещи. Важно взаимодействие.
 

 
Будет взаимодействие, и чувства появятся. В конце концов, терять вам в мире, как я понял, нечего.
 

   — Нечего, — согласились наркоманы.
 
   — Тогда будем считать, что есть надежда на святость, — сказал отец Савва и повел их на монастырский огород репу окучивать.
 

 
Спустя три месяца один из наркоманов ушел за старыми чувствами, а другой через три года стал иеромонахом, а еще через год отпел первого.
 
 
19
 
 
Однажды отец Савва в монастырском саду имел беседу с прихожанами одного модного столичного храма. По окончании беседы он похвалил гостей за воистину столичное благочестие, но поскорбел, что в разговоре насчитал около сотни упоминаний настоятеля их храма и ни одного намека на Иисуса Христа.
 

   — Но это ведь так очевидно! — не согласились они.
 
   — Очевидна только жизнь, все остальное опытно, — смиренно возразил отец Савва и больше слов не говорил, опасаясь обвинений в обновленчестве.
 

 
20
 
 
Об экуменизме отец Савва суждений вообще не имел, брезговал. Приходилось исповедовать сей грех.
 
 
А когда однажды на архиерейском приеме его все-таки спросили об этом, то он ограничился замечанием, что у ангела с*бесом детей не будет, в силу бесплотности созданий.
 

   — Но католики-то, — крикнули ему из-за соседнего стола, — тоже христиане!
 
   — Бомба — тоже машина, но на ней на дачу не съездишь, — ответил отец Савва.
 

 
21
 
 
Отец Савва избегал богословов, обижать не хотел, да и ограничивать одной частной персоной вечность не решался.
 

   — Что есть богословие? — говорил он. — Сосуд с драгоценными камнями. Так их размести или так — все одно сосуд с драгоценными камнями, где сам сосуд Священное Писание, а камни — опыты Святого Предания. На момент перекладки камней в сосуд часть камней остается на руках. Секунды. Но их вполне хватает на ереси. Лучше и не ворошить без особой надобности.
 

 
22
 
 
В канун Святой Пасхи к отцу Савве приехал поэт Виолентов испросить благословения на создание Истинно Христианской партии для скоропостижного прорыва в исполнительную власть.
 

   — Брат мой возлюбленный, — ответил ему отец Савва. — Есть только одна истинно христианская партия — оное же — Православная Церковь, все остальное повод случайных людей получать зарплату за чужой труд.
 
   — Вы не патриот! Родина гибнет! — возмутился поэт.
 
   — Моя — нет, — крякнул монах, — а твоя давно в руинах, если ей еще одна партия нужна. Устроился бы ты, брат, на работу и в водке ограничился.
 

 
23
 
 
Под Рождество к отцу Савве приехал один молодой архиерей якобы за советом. Послужили они, сотрапезничали, и архиерей, так ничего и не спросив толком, отправился назад. Но перед отъездом все-таки попросил у отца благословения.
 

   — На что же вас благословить, ваше преосвященство? — спросил отец Савва, упаковывая в багажник архиерейского автомобиля баночки варенья собственной консервации.
 
   — На что благословишь, на то и благословляй, отче честный, — припал к его руке тот.
 
   — Не носи белые носки под фасонную обувь, — благословил отец Савва, заплакал и как-то совсем по-отечески поцеловал архиерея в обе щеки.
 

 
24
 
 
Отца Савву наставлял архимандрит Владимир, из южных краев; помимо сугубых откровений духовный отец привил отцу Савве вкус к самостоятельному суждению и ясному, но схематичному изложению мысли. Когда духовный отец лежал на смертном одре, к нему подвели тогда еще иеромонаха Савву, и архимандрит тихо завещал ему не забывать кормить рыбок в его покоях, поскольку все остальные наставления он уже сделал раньше. За сим он прикрыл веки и с улыбкой отбыл в желанные края.
 
 
25
 

   — Скажите, — вопросил отца Савву молодой послушник, — можно ли спастись?
 
   — Практически невозможно, — ответил тот, — но стоит попробовать.
 
   — С чего же начать? — продолжил расспросы тот.
 
   — Позвони маме, — посоветовал отец Савва и признался: — К сожалению, такая возможность мне самому представляется нечасто.
 

 
26
 
 
В далекие богоборческие времена к отцу Савве прибыли сотрудники специальных служб и настойчиво попросили конфиденциально охарактеризовать насельников монастыря.
 
 
Отец Савва тут же благословил монастырского врача иеромонаха Дионисия выдать гостям медицинские карты насельников и томик Святого Евангелия.
 
 
А через год священноначалие благословило отца Савву поехать в Афины на богословскую конференцию, но власти добра на выезд преподобного за рубеж не дали.
 
 
Сам же отец Савва, очень не любивший опасные перелеты на «железных птицах», с тех пор начал поминать знакомых сотрудников специальных служб за проскомидией словами: «Помоги, Господи, заблудшим сотрудникам специальных служб обрести разум и не растерять полезности».
 
 
27
 
 
Говорят, что когда-то, до пострига, отец Савва был женат, имел детей, крупный общественный пост и отвратительное реноме. Овдовев и вырастив детей, отец избрал путь монашествующего, за что тут же подвергся нападкам как со стороны священноначалия, так и от своих светских подельщиков. Это позволило ему в короткий срок избавиться от всего лишнего и ступить на путь умного делания. В чем он довольно преуспел и прослыл в своей округе непререкаемым духовным авторитетом. Но как-то, в очередной раз усмотрев в окне монастырской бани несколько десятков пар глаз, блещущих духовной жаждой, он начал вкушать, естественно вне поста, брашные яства и купил мотоцикл. Интерес к нему заметно поубавился, вот тут-то и у него наконец появилась возможность заняться сугубой молитвой вне плановых пророчеств и массовых экзерсисов.
 
 
28
 
 
Вновь к отцу Савве на Вербное воскресение приехал поэт Виолентов и привез список пастырей-евреев, по его мнению, изнутри разрушающих Православную Церковь.
 

   — Помилуйте! — даже не взглянув на список, вздохнул преподобный. — Я не могу понять, что именно вас тревожит в родном народе? Пастыри они хорошие, люди солидные.
 
   — В каком родном народе? — попытался возмутиться поэт.
 
   — Так ваша настоящая фамилия, если я не ошибаюсь, Рабинович? Я ведь лично крестил вашего покойного папу Исаака Абрамовича, — уточнил отец Савва. — Отличный был портной.
 

 
Поэт не нашелся, что ответить, и спешно покинул монастырь. Через неделю в местной либеральной газете появилась статья «Отец Савва — кровавый антисемит». Подписанная тем же г-ном Виолентовым.
 
 
Отцу Савве на ближайшем же епархиальном собрании на всякий случай «поставили на вид».
 

   — Матушка Магдалина, — обратился он на архиерейской трапезе к своей соседке по столу, экономке местного женского монастыря и даме яркой еврейской наружности, — ума не приложу, чем же я ему насолил?
 
   — Что вы, что вы! — улыбнулась она. — Не обращайте внимания. Мой народ прожил такую сложную, насыщенную историю, что ему просто на месте не сидится. Восток все-таки!
 

 
29
 
 
Как-то отец Савва грустно заметил своему послушнику: «Интереснее всего смотреть на себя, приятнее всего смотреть на горизонт, но, увы — это только досуг. Смотри под ноги».
 
 
30
 
 
Как-то в монастырь к отцу Савве приехали туристы, буддистские монахи. Делать нечего, пришлось общаться.
 

   — Не согрешишь — не покаешься, — любезно поделились они своим знанием о православии.
 
   — К вечеру всегда темнеет, — ответил отец Савва самой, по его мнению, известной дзен-буддистской мудростью.
 

 
Гости немедленно обрели озарение и впали в затяжной транс.
 

   — Вот елки-палки! — глядя на них, вздохнул преподобный. — А нашим на разговение не меньше бочки выкатывай.
 
   — Какую музыку вы, отче, предпочитаете? — спросили как-то отца туристы.
 
   — Исключительно благодарен Господу за весь список, но особенно за альтернативную его часть.
 
   — Но почему? — удивились вопрошавшие.
 
   — Она не мешает мне думать, — ответил преподобный.
 

 
31
 
 
Преподобный писал стихи. Через год после его таинственного исчезновения монастырский библиотекарь решился зачитать братии за трапезой одно из них:
 
 
Всей силой разума и слуха, Внимая голосу пророка, Я восхищусь порывом духа К блаженной тишине востока. И ночь пройдет, и есть надежда, Что вдохновит меня до срока Мой Бог, прощающий и нежный, Блаженной тишиной востока. И властью данного завета, Вне всякой клятвы и зарока,
 
 
Смеясь, сольюсь лучом рассвета С блаженной тишиной востока. Творца отчаянно прославлю, Склонив колени у дороги, Ведущей в светлую безбрежность.
 
 
Где несть уныния и бури,
 
 
Где мир, где радость, где любовь,
 
 
Где все во всем, сейчас и здесь.
 
 
32
 
 
Однажды к отцу Савве пришел инок жаловаться на бесчиния, творимые правящим архиереем. Мол, и то и се, и молодые красавицы келейницы. Ходят слухи…
 

   — Эх, чадо, — вздохнул преподобный. — По этому вопросу вы можете не беспокоиться, я знал владыку задолго до пострига, и тогда он был отцом трех дочерей. Так что женщины у него сейчас ассоциируются только с беспокойством, ответственностью и глупыми расходами.
 
   — Вдовец? — огорчился инок.
 
   — Нет, — ответил отец Савва, — его прошлая супруга — ныне игуменья одного большого монастыря где-то на севере. Дивной красоты была девица! А какое у нее было варенье! От такого варенья постричься можно только для подвига, но уж никак для стариковских сердечных фокусов.
 
   — Но почему же они тогда расстались? — заинтересовался молодой человек.
 
   — Они были так счастливы вместе, что решили все продолжить в вечности, — ответил преподобный.
 
   — А дочери? — не сдержал любопытство инок.
 
   — Тоже, наверно, своих мужей потихоньку к подвигу готовят, — предположил старик. — И думаю, у них получится. Они умело сочетают в себе недюжинную эрудицию и неумеренную любознательность своего отца с кристальной верой их матери.
 

 
33
 

   — А вы вообще-то когда-нибудь говорите абсолютно серьезно?! — спросил молодой иерей из города, отец Борис, преподобного, сетуя на веселость натуры преподобного.
 
   — Чадо, привилегией абсолютности обладает только Господь, всем остальным доступно только относительное, — относительно серьезно объяснял тот.
 

 
34
 
 
Было дело, по весне монастырский благодетель оплатил отцу Савве двухнедельную туристическую поездку. Преподобный посетил все известные христианские святыни мира и на обратном пути выпил чашечку кофе в руинах Стоунхенджа. Кофе его угостил местный полицейский, глубоко убежденный видом священнослужителя, что тот эльф. Ни объяснения экскурсовода, ни демонстрация российского паспорта ничего не дали, поскольку славный английский парень не был силен в географии. Видя такую безнадежность, отец Савва все-таки научил его читать «Отче наш» на церковно-славянском, а полицейский клятвенно обещал читать молитву на рассвете и закате каждый день.
 
 
35
 

   — Батюшка, — спросила как-то преподобного его духовная дочь, получившая в приданое от отца сеть магазинов одежды, — как надо одеваться?
 
   — Не знаю, как другие, но я пижон, — ответил он. — Я это ежедневно исповедую отцу эконому.
 

 
36
 
 
Отец Савва не ездил больше 130 километров в час, поскольку считал, что солидному человеку торопиться некуда. Правда, в глазах местных мотоциклистов его оправдывало то обстоятельство, что он и зимой ездил на этой же скорости.
 
 
37
 
 
Отец Савва учил:
 

   — Послушание бывает двух видов. Одни просто не хотят думать, другие все уже продумали. Второе действительно выше поста и молитвы, поскольку их объединяет.
 

 
38
 

   — Люди никогда не увидят ангелов, потому что ангела может видеть только ангел или кто стал им, — сообщил послушнику отец Савва, направляясь в свой кабинет.
 
   — Что, это происходит мгновенно? — уточнил тот.
 
   — По моим сведениям — да, — ответил преподобный и добавил: — У большинства — за несколько секунд до смерти.
 
   — Ну хоть так! — обрадовался послушник.
 
   — Не говори! — улыбнулся отец Савва и, услав инока в библиотеку за книгой, сел за стол и пометил у себя в блокноте: «25484-я встреча с потенциальным собеседником, если, конечно, я буду себя хорошо вести».
 

 
39
 

   — Как спасаться? — спросили иноки отца Савву, возвращаясь с архиерейского приема пешком по дороге через лес.
 
   — Азартно! — коротко ответил он и посоветовал заложить на этом месте часовню.
 

 
А время было позднее, да и волки в округе баловали. Пошептавшись, иноки предложили отложить закладку камня до завтрашнего полудня.
 

   — Чего тянуть?! — огорчительно крякнул преподобный, подхватил с обочины пудовый булыжник и со словами: — «Благослови, Господи, мне не общаться с этой малокровной братией, пока на этом месте не будет часовни» — вбил посреди дороги камень.
 

 
Иноки обиделись, в полночь вернулись из монастыря на это место с инструментом и за три дня поставили часовню.
 
 
При освящении оной отец Савва похвалил красоту строения, но заметил, что все-таки с такими остервенелыми лицами не спасаются.
 

   — Больше радости, чада мои, гораздо больше!
 

 
40
 
 
У отца Саввы были определенные проблемы с местным священноначалием из-за того, что он ну ни в какую не хотел служить сразу за Божественной Литургией молебны.
 

   — Что вам стоит! — пробовал его уговорить монастырский эконом. — И сразу ругаться перестанут.
 
   — Нет, брат мой возлюбленный, — отвечал преподобный. — Тут сразу надо решить, кому ты служишь — бабкам или Богу. Не менее часа пройти должно или вне храма, будьте любезны. Ставка больно велика.
 

 
41
 

   — Очень я, отче, на своего брата, кого — вы сами знаете, — искушаюсь, — признался преподобному его духовный сын. — Он делает себе какие-то неприлично дорогие покупки. И часто.
 
   — Не искушайся, чадо, — объяснил отец Савва, — твой брат так много в жизни работал, что не привык экономить.
 

 
Обычно такие долго не живут, надрываются, а ты в своем блаженном равновесии встретишь глубокую старость.
 

   — А что лучше? — уточнил смекалистый отрок.
 
   — Ко всему привыкаешь, — как-то печально ответил преподобный.
 

 
42
 

   — Книга — действительно лучший подарок, но только в том случае, если ты ее сам написал, — говорил отец Савва, если его спрашивали, чего подарить ко дню ангела, и советовал: — Будьте проще — дарите деньги. Обещаю сделать себе на них приятно.
 

 
Прихожане совету следовали, и преподобный действительно делал приятно — за сорок лет служения он поставил десять храмов, открыл четыре приюта, выдал замуж и женил шестнадцать духовных чад-бесприданников, оплатил образование наиболее смышленых из них и купил себе мотоцикл.
 
 
43
 

   — Надо машину мыть, все-таки молиться приехал, — ласково укорил своего прихожанина отец Савва.
 
   — Разве Господь следит за нашим внешним видом? — уточнил тот, явно рассчитывая на апофатическую истину.
 
   — Хотя Господь и не брезглив, но Его не обвинишь и в неряшливости, — оправдал его богословские надежды преподобный.
 

 
44
 
 
На одном отпевании отец Савва невольно запнулся на тропаре, где покойного именовали христолюбцем, поскольку в гробу лежал известный всей округе душегуб, которого застрелили при задержании сотрудники правоохранительных органов. Возвращаясь в монастырь, преподобный вспомнил о запинке и сказал сопровождавшему его послушнику:
 

   — Так хорошо о человеке может думать только Святая Церковь!
 

 
45
 

   — Согласитесь, отче, что клонирование — это ужасно! — воскликнул прибывший для спасительных бесед из города молодой иерей, отец Борис.
 
   — Скорее — это ужасная реальность, — кивнул преподобный.
 
   — Мы породим монстров! — продолжал разглагольствовать гость. — Мы породим чудовищ, лишенных души!
 
   — Не мельтешите, чадо! — осек его отец Савва. — Это мы поймем по их способности к любви.
 
   — Неужели вы дерзаете даже предположить возможность существования у «рукотворного» души?! — возмутился отец Борис.
 
   — Просто я не дерзаю решать за Господа этот вопрос сам, — отговорился преподобный и добавил: — А вас, мой бескомпромиссный друг, никогда не посещала мысль, что эти вышеупомянутые «клоны» долго будут нами восприниматься как особи второго рода, а именно в подобной среде когда-то и утвердилось христианство.
 

 
46
 
 
Однажды отца Савву спросили, какой самый мистический опыт ему привелось испытать в жизни.
 

   — Я был свидетелем, как один очень состоятельный пьяница, дебошир и развратник пожертвовал своей жизнью ради
 

 
спасения чужого ребенка. Перед своим поступком он несколько мгновений размышлял, а когда уже все произошло и он увидел, что ребенок спасен, последним, что он произнес, было: «Слава Богу!»
 

   — Думаете, он спас свою душу? — уточнили вопрошавшие.
 
   — Не знаю, но за те немногие мгновения, покуда он принимал решение, ему явно удалось преодолеть себя, — ответил отец Савва.
 
   — Настоящий христианин поступил бы точно так же и не раздумывая, — заявил отец Борис.
 
   — Да, конечно, — согласился преподобный, — тем более что у вышеупомянутого не было на иждивении пятерых детей и матери-инвалида, как у вас, отец Борис.
 

 
47
 

   — Ах, как бы я хотел постоянно видеть рядом с собой своего святого покровителя, — признался отцу Савве монастырский библиотекарь. — Мне бы стало гораздо спокойнее.
 
   — Да, но тогда у вашего святого покровителя совсем бы не осталось времени на личную жизнь, — заметил преподобный.
 
   — Разве у святых есть своя личная жизнь? — изумился тот.
 
   — А чем, по-вашему, они пожертвовали во славу Христову? — пожал плечами отец Савва и напомнил: — «Аз воздам сторицей».
 
   — Вы думаете — это о личной жизни? — не понял библиотекарь.
 
   — И к тому же вечной!.. — закончил отец Савва.
 

 
48
 

   — Какой грех самый страшный? — спросили отца Савву молодые иноки.
 
   — Лично мне, как человеку относительно воспитанному, особенно неприличным представляется блуд, — ответил преподобный.
 
   — А кощунство? — продолжили расспросы иноки.
 
   — Это самый глупый, — крякнул огорчительно отец Савва.
 

 
49
 
 
До пятидесятилетия отец Савва, чаще по осени, ездил на своем мотоцикле в район ученого городка неподалеку. Во-первых, он чинил всю монастырскую обувь у одного местного художника, Бахадыра. И во-вторых, пока чинилась обувь, он играл с этим молодым художником Бахадыром в нарды, сказывалось время, проведенное в Центральной Азии.
 

   — Как быть самому кесарю в вашей христианской ситуации «кесарю кесарево, Богу Богово», — спросил молодой художник во время одной из партий.
 
   — Если этот кесарь — человек с воображением, то скорее всего он предпочтет позицию доброго, рачительного и благочестивого отца, как, предположим, твой отец.
 
   — Мой отец мусульманин, — осторожно напомнил Бахадыр.
 
   — А мой был убежденный коммунист, высокой морали человек, — покачал головой отец Савва.
 
   — Он умер? — уточнил художник.
 
   — Нет, он покрестился, — ответил преподобный и добавил: — Но вредный старик все равно это сделал в другом храме, потому что, видите ли, молодой человек — то бишь я, а тогда мне действительно было всего сорок пять, так вот, — по его мнению, молодой человек не должен дерзать преподавать истину человеку гораздо старше его. Перед Богом и людьми будет выглядеть несолидно. А очень ему хочется, чтобы все было правильно. И так полвека потеряно… Это он считает с тридцатых.
 
   — Ваш отец был репрессирован? — осторожно полюбопытствовал Бахадыр.
 
   — Нет, он работал с твоим отцом под именем шейха Касима в Арабских Эмиратах на советскую контрразведку, — улыбнулся отец Савва.
 
   — А я думал, что папа в это время строил Днепрогэс, — изумился художник.
 
   — Какая разница! Твой тебе все равно ничего не расскажет, мой только за год до крестин правдой побаловал, — махнул рукой преподобный. — Главное, что они со Второй мировой вернулись в орденах.
 

 
Неожиданно в комнату, где беседовали Бахадыр и священник, вошел отец с сапогом в руках.
 

   — Папа, разве ты был разведчик? — тут же спросил его художник. — Наш гость любезно рассказал мне о твоих подвигах.
 
   — Какая разница, кем ты был, вопрос — кем ты будешь, — скромно отговорился отец, уточнил размер сапога и вышел.
 
   — Под каким же именем в те легендарные времена работал мой отец? — явно не удовлетворившись ответом отца, поинтересовался Бахадыр.
 
   — Он был известный художник, и его звали Бахадыр, — ответил отец Савва.
 
   — Где же его работы? — воскликнул собеседник, распаленный рассказом.
 
   — В тридцатых годах по грубому лжесвидетельству в Бухаре расстреляли твоего дедушку. Когда твой отец узнал об этом — он сжег на городской свалке все свои работы. А мой отец за огромные деньги выкупил уже проданные и тоже передал ему, — печально рассказал преподобный.
 
   — И ни одной работы не осталось?
 
   — Почему же? — таинственно сообщил священник. — Одна осталась.
 
   — Ну? — простонал Бахадыр.
 
   — По заказу шейха Касима, в подарок одной златовласой особе королевской крови, твой отец написал икону «Недреманное Око», а спустя двадцать лет хитроумные наследники

 
златовласой особы с удовольствием поменяли мне ее на негашеный «Голубой Маврикий» в маленьком отеле с видом на Энгадин, близ Санкт-Морица. Сейчас она висит в алтаре моего храма. К сожалению, по уставу моего монастыря, в алтарь допускаются только христиане, и показать я ее вам не смогу, но поверьте мне на слово — это шедевр, причем с очень редким сюжетом*.
 

 
* Грех не упомянуть, что с молодым художником преподобный общался на чистейшем «фарси», который изучил после своего перевода (еще тогда офицера) из Афганистана в Арабские Эмираты. Да, рукоположился он так же где-то в тех краях. Ходили слухи, что архиерей, посвящавший отца, взял с него торжественное обещание обязательно когда-нибудь вернуться обратно, поскольку быстрее его еще никто не находил общего языка с местным населением, что, впрочем, было не удивительно — до своего возведения в сан отец Савва возглавлял местную советскую контрразведку под именем наследника шейха Аль Касима. «Наследник» обходился СССР ежемесячно в гигантские, шестизначные суммы, но это того стоило, и за первый же год своей службы он завербовал весь город, за исключением грудных младенцев и местного художника Бахадыра. Здесь и далее — примеч. автора.
 
 
50
 
 
Было дело, что просвещенный в области духовной молодой иерей из города, отец Борис, укорил отца Савву за дружбу с одним атеистом.
 

   — Что тут поделаешь, — развел руками преподобный. — Господь так любит людей, что для тех, кто твердо убежден, будто Его нет, Его действительно нет. Человеческому рассудку это непостижимо, но хотя бы оцените уровень свободы.
 

 
51
 
 
Однажды у отца Саввы сломался мотоцикл, отец поставил своего железного друга у обочины, перекрестился и сказал: «Слава Богу».
 

   — Иногда я не понимаю тебя, отче! — признался путешествующий с ним молодой иерей Борис.
 
   — Ничего сложного, чадо мое недальновидное, — улыбнулся преподобный. — У Бога ничего случайного не бывает. Судя по всему, впереди нас ожидала авария, и тебе могло оторвать правую руку, тебя почислили бы за штат, и остаток жизни ты провел бы сторожем в городском ботаническом саду.
 
   — Слава Богу за все! — воскликнул испуганный иерей и благодарно потер правую руку.
 
   — Аналогично! — поддержал его отец Савва и принялся за ремонт.
 

 
52
 
 
Отец Савва давал следующее определение настоящего патриотизма:
 

   — Каждому человеку при рождении Господь дает ту родину, которая наиболее пригодна для спасения данного человека. Эту землю можно по праву считать своей Землей Обетованной и отдать за нее жизнь.
 
   — Значит, эмигрантам спастись сложнее? — уточнили вопрошавшие.
 
   — Да-с, условий меньше, оттого и тоскуют, — кивнул он.
 

 
53
 

   — Скажи мне, честный отче, — спросил однажды отца Савву молодой толстый инок, — ты когда-нибудь скоромился во время Великого поста?
 
   — Нет, — признался тот, — хотя пытался дважды. Один раз в войну, но меня «снял» с бронетранспортера вражеский снайпер, и я не успел даже пережевать скоромное. А второй раз я, будучи уже иподьяконом, забрался глубокой ночью с куском пармезана на колокольню, но в самый неподходящий момент прилетела говорящая ворона и крикнула на всю округу: «Скоромишься, сволочь?!»* Пришлось для сокрытия греха отдать весь пармезан ей.
 
   — Весь, весь?! — облизнулся молодой толстый инок.
 
   — Абсолютно весь, — гордо подтвердил преподобный.

 
* Сволочь — вышедшее из употребления название помощника архиерея, обычно иподьякона, помогающего архиерею переоблачаться (сволакивать облачение) во время богослужения.
 
 
54
 
 
Отец Савва постоянно читал про себя Иисусову молитву, отчего со стороны казалось, что он чего-то себе постоянно бормочет под нос.
 

   — Извините, — извинялся он, когда на это обращали внимание братья.
 
   — За что? — понимающе пожимали плечами опытные монахи.
 
   — За слово-сорняк, — пояснял он.
 
   — За какое? — ужасались братья.
 
   — Извините, — повторял преподобный.
 

 
55
 

   — Сколько стоит истина? — лукаво спросил однажды преподобного один приезжий римский антиквар, поставляющий по случаю в монастырь редкие иконы.
 
   — Тридцать сребреников, но продавать не советую, — по-доброму рекомендовал преподобный.
 
   — Не смейтесь надо мной! — негодовал негоциант. — Я не продавец, я чиновник.
 
   — Я в курсе, что продавец повесился, — кивал головой отец Савва. — Значит, теперь его интересы представляют чиновники?
 

 
56
 
 
Тонкая полемическая «шпилька» в дискуссии со сторонниками трансцендентальной йоги.
 
 
Каждую проповедь для братии отец Савва начинал со слов: «Завтра уже было, почему мы еще не улетели? Давайте, исповедуем это, братья!»
 
 
Братья верили отцу и выстраивались в очередь к друг другу на исповедь.
 
 
57
 

   — Вот, отче честный, — обратились как-то к отцу Савве пронырливые семинаристы, — есть пастыри для солдат, есть пастыри для бывших в плену заблуждений, раскольников, есть даже пастыри для разбойников. А вы для кого пастырь?
 
   — Ну, если следовать вашей дикой классификации, — с улыбкой ответил он, — то я, наверное, в большей степени — пастырь для спивающихся инженеров.
 

 
58
 
 
Во время своей очередной поездки в город для духовного окормления своих же духовных чад (около трехсот) отец Савва остановил мотоцикл неподалеку рекламного щита и прочел надпись на нем: «Апрель. Нужно посадить дерево!»
 

   — О, сколь много еще в человеке истинного величия! — громогласно восхитился преподобный и по приезде в монастырь, не откладывая в «долгий ящик», собственноручно посадил в саду саженец вишни.
 

 
Правда, монастырскому садовнику пришлось под покровом ночи тайно пересаживать саженец, поскольку отец Савва никогда еще деревьев не сажал и по неопытности посадил саженец вверх корнями.
 
 
59
 
 
Своего сердечного друга, отца Григория, отец Савва отпевал сам.
 
 
После отпевания прихожане обратились к преподобному с просьбой написать что-нибудь благочестивое для последующей гравировки на памятнике.
 

   — Друг мой Григорий очень любил цитировать Ганнибала: «Мы либо найдем путь, либо проложим его», — вспомнил отец Савва, но тут же сокрушенно покачал головой. — Нет, этого писать нельзя, потому что это уже использовали в рекламе виски. Напишите просто — ДМБ-97.
 

 
60
 
 
Как-то к отцу Савве в гости приехал один очень крупный правительственный чин.
 
 
После благочестивых бесед за чаем в саду преподобный дал прокатиться чину три круга на своем мотоцикле вокруг монастыря.
 
 
Откланиваясь, правительственный чин поинтересовался:
 

   — Не надо ли чем помочь?
 
   — Да честно говоря, — разоткровенничался отец Савва, — когда местные власти узнали, что вы приедете, они мгновенно отремонтировали монастырь. — И развел руками. — Так что, кроме «заезжайте почаще», мне ничего в голову не приходит.
 

 
Правительственный чин сделал из этого собственные парадоксальные выводы и сразу по отъезде пожурил главу местных властей за невнимание к уровню духовной культуры в области.
 
 
Глава местных властей так же из этого сделал соответствующие выводы и на следующий день приказал провести к монастырю новую, освещенную дорогу, за что преподобный дал ему тоже по этой дороге прокатиться на своем мотоцикле.
 
 
Правда, «глава» через сто метров не справился с управлением автотранспортного средства и упал. Сам отделался царапинами, а на мотоцикле разбил фару.
 

   — Эх! — сокрушался отец Савва. — А «он» вот не упал.
 
   — На то «он» и «он» ! — резонно и самокритично возразил «глава», чем снискал себе у преподобного глубочайшее уважение и свежую просфорку.
 

 
61
 

   — Как спастись? — обратился к отцу Савве монастырский повар.
 
   — Не забывай солить кашу и не жалей в нее масла, — ответил преподобный и добавил: — Хотя брат эконом считает, что достаточно еженедельно менять постельное белье. Но я бы все делал комплексно.
 
   — А молитва? — не унимался инок.
 
   — Наверно, нужно какую-то секретную? — серьезно переспросил отец Савва.
 

 
Инок все понял и не стал больше обременять старика праздным любопытством.
 
 
62
 

   — Кого в раю будет больше — русских или греков? — лукаво поинтересовались у отца Саввы приезжие туристы из Афин.
 
   — Китайцев, — ответил им преподобный и мотивировал: — Их в принципе гораздо больше.
 

 
63
 
 
Когда пытливые умом монастырские благотворители пытались вывести отца Савву, под рюмочку на архиерейских приемах, на откровения относительно его бурного прошлого, он поднимал бокал на утверждение «Деликатность — это привилегия аристократа» и предлагал пить до дна. Видно, что-то печалило преподобного.
 
 
64
 

   — Творчество никоим образом не подразумевает бардак, — строго напоминал отец Савва творческим работникам деревенского клуба, находящегося неподалеку от монастыря. Те благодарно внимали, и слава их драмкружка вышла далеко за пределы области.
 

 
65
 
 
Когда отца Савву спрашивали, как он относится к приметам, он обычно повторял:
 

   — Моя бабушка говорила: «Все приметы — к деньгам».
 

 
66
 
 
Как-то по весне к отцу Савве заехали «высокие» гости из столицы. После вечернего богослужения они сели с преподобным за трапезу, где провели добрых три часа, с намоленным аппетитом вкушая монастырскую стряпню и попутно совершенствуясь в богословии. Ближе к полуночи один из гостей поднял бокал с кагором за отца Савву и провозгласил его лучшим своим другом.
 
 
Преподобный растроганно поблагодарил гостя за столь высокую честь и добавил:
 

   — Ничто так не характеризует лучшего друга, как отсутствие условностей!
 

 
После чего немедленно удалился спать.
 
 
67
 
 
Одного убежденного сторонника агни-йоги преподобный увещевал простыми словами:
 

   — Бросьте, чадо, требушить свои сатанинские комиксы, вы уже взрослый мальчик, вам давно надо привыкать читать книги без картинок, тем более и картинки-то больно аляповатые. Поверьте мне, я четыре года в детстве посещал изостудию, за такую «мазню» выше «тройки» не ставят. Пойдемте сотрапезничаем, однако.

 
«Сторонник», конечно, немного обижался, но от трапезы не отказывался; в психоневрологическом пансионате, где он накануне проходил реабилитацию, кормили его скверно и совсем не интересовались перспективами ближайшего обустройства Вселенной, более того, наказывали за подозрительную вдумчивость дополнительными очистительными клизмами.
 
 
68
 
 
На архиерейских приемах отец Савва любил произносить один и тот же тост:
 

   — Кто не постился, тот и не ел толком!
 

 
69
 
 
В келье отца Саввы над кроватью висела фотография Юрия Гагарина.
 

   — Что вас, отче, связывает с ним? — спросил однажды его молодой инок.
 
   — Мы оба русские, — пояснил преподобный.
 
   — «Нет ни эллина, ни иудея», — осторожно напомнил молодой инок слова апостола.
 
   — Ну и Русь Святую тоже никто не отменял, — так же напомнил старец.