Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке BooksCafe.Net
Все книги автора
Эта же книга в других форматах
Приятного чтения!
Бирюч
Бирюч идет, бирюч! Снимайте шапки!
Брусенин
Проваливай подале, мы слыхали!
Цаплин
Не первый раз, не новая новинка!
Земский староста
Мы думали, что свежи, ан всё те же.
Смирной
Разбойников и татей и убойцев
В посаде нет, разбойничья приезду
Не держим мы; так ни́почто и кликать.
Дружина
Да кличь не кличь, немного проку будет,
Коль не ловить. По селам, по деревням
Разбойники и днем и ночью грабят,
По пустошам становятся станами,
Имать бы их!
Староста
Твоими бы устами
Да меду пить! А кто имать-то будет?
Стрельцов у нас, людей служилых мало,
Шалыгину и на посаде дела
Довольно есть.
Смирной
Ему бы и искать-то.
Дружина
Не до воров ему, поминки любит…
И сысканных-то в люди распускает,
Берет на них и сто рублев, и больше.
Смирной
А я скажу, что воевода сыщик
Лихой у нас. Он девок на посаде
Да по клетям добро как раз разыщет,
Не утаишь.
Дружина
Потянет, так без сыску
И сам отдашь, пустил бы только душу
Покаяться. Терпенья нам не стало!
Чему не быть, а надоть челобитье
Царю писать.
Смирной
Храни Господь, помилуй!
От рук его никто не упасется:
Воров берет из тюрем, научает
Поклепом нас, посадских, обносить.
Ты ничего не ведаешь, не знаешь,
А он по воровской язычной молвке
Берет тебя без сыску и пытает
Без царского указу, — мукой мучит,
Огнем палит.
Дружина
Да с пыток-то поминки
Берет на нас, на выкуп выпускает,
Испродает напрасно.
Староста
Обижает
Два года нас. Довольно потерпели,
Пора писать и челобитье.
Смирной
Слышу
Давно уж я, что надо челобитье
Царю послать, да только разговоры,
А дела нет.
Староста
Москва нам дорога,
Доймет тебя московской волокитой.
Дружина
Ну брат, ау! Коль завязалась драка,
Так не жалей волос. Во что б ни стало,
Уж только бы избыть его от нас:
Московские убытки разверстаем.
Староста
Пойдем в избу: всем миром потолкуем.
Сберем голов, таможенных, кабацких.
Смирной
Он солон им своим примётом, лезет
Во все дела.
Дружина
Да выборных обрать,
Кого в Москву отправить с челобитьем.
Староста
А кто ж писать?
Смирной
Дьячок напишет земский.
Опять бы нам губных.
Староста
Не Бастрюкова ль?
Дружина
Он нам родной, мы сами выбирали,
А воевод невесть откуда шлют.
Староста
Да мало ль что: мы жили за губными,
Чего бы нам, и умирать не надо;
Так ссорились да воевод просили.
Уходят на посад. Отворяются воеводские ворота, выходят ключник Неустройко с палкой и слуги с метлами.
Теперь и близко локоть — не укусишь.
Ты подожди, еще губных мы вспомним
И всплачемся об них, да поздно будет.
(Грозит палкой.)
Живей, живей! Сейчас пойдет боярин
В собор с гостьми. Чтоб у меня кипело!
Зевать не дам; расправа недалеко!
Один из слуг
Примусь учить, так небу жарко будет.
Ворочайся, да живо! Мнется, словно
Медведь ученый.
Неустройко
Как еще работать!
Гуляем, что ль? А ты возьми-ка мётлу,
Да помети, чем лаять занапрасно.
Тот же слуга
Разинул пасть-то! Цыц! Не в дармоедах,
Не то что вы, живу у государя:
Я день-деньской, как отымалка, мычусь,
На части рвусь, куска недоедаю.
А вам одна забота: завалиться
Подальше где, что днем с огнем не сыщешь,
И спать весь день, пока опухнут бельма;
Мол, все равно, работай не работай,
Накормят даром.
Тыра
Даром и побьют.
Несмеянов
Ну, видно, их не больно жирно кормят:
У нас в посаде только и воруют,
Что воеводские.
Брусенин
Коль брюхо сыто,
В чужую клеть за ежей не полезешь!
Тыра
Какие воры, страсть! Концов не сыщешь,
И ни суда, ни правды нет на них.
Неустройко
Какой те суд! Вестимо, воевода
Своих людей оправит. Сам не кормит,
Харчей-то жаль, так воровским и сыты:
Чужой-то хлеб дешевле своего.
Цаплин
Ты, смерд, молчи!
Шут выбегает из ворот, держась за голову.
А ты что за помещик?
Неустройко
Ой, ой, убил, убил, прошиб до мозгу,
Проклятый пес, паршивая собака!
Издохнуть бы тебе, как басурману!
И чтоб ни дна тебе и ни покрышки,
Поганому. У! Волк тебя заешь!
Шут
Что взлаялся, аль подзатыльник дали?
(передразнивает):
Тебе-то что, холопья образина!
И он туда ж
Неустройко
«Аль подзатыльник дали?»
Ай, батюшки! убил, убил, по темю.
Костыль сломал, собака!
Шут
Пожалеет.
Неустройко
Меня-то, что ль?
Шут
Нет, костыля-то.
(Воет.)
Дьявол!
Цаплин
По лысине вот этак ошарашит,
И до смерти уходит.
Брусенин
Длинны руки
Поотрастил! Держал бы покороче;
Уж больно смел.
Несмеянов
Кого ему бояться:
Немало он народу изувечил,
Да терпят все, дают ему повадку,
Не жалются в Москву
Неустройко
Не испужаешь:
На трех дубах сидит, четвертым подперт.
Шут
Что воешь-то? Какой детеныш малой!
Не все ль равно тебе, как псу издохнуть
Под палкой ли, иль пьяному под тыном!
Слуги смеются.
Не приставай! Всего изъем зубами.
Тыра
А вам-то что смешно, холопье стадо?
Самих дерут, как сидорову козу,
У вас самих увечья не проходят.
Цаплин
Влетело, брат!
Брусенин
Влилось!
Тыра
Попало ловко!
Цаплин
Не привыкать!
Брусенин
Не в первый раз!
Тыра
Еще бы!
Цаплин
Ты к носу три.
Шут
До свадьбы заживет!
Тыра
Ну, подвернись который, изувечу!
Коль в волосы иль в бороду вцеплюсь,
Не выпущу; так вся в руках и будет,
Ни волоска живого не оставлю.
Цаплин
Ну, полно ты! Мы шутим. Ты подумал,
Взаправду, что ль?
Брусенин
Нам что!
Тыра
Господь с тобой!
Цаплин
Обиды нет тебе.
Брусенин
Вестимо, в шутку
Язык чесать.
Тыра
Не трожь его, робята!
Шут
А ты скажи нам, милый человек,
За что про что обиду терпишь?
Тыра
Даром.
Жениться, черт, задумал…
Шут
Так. Ну что же?
Цаплин
Дюжова дочь облюбовал.
Шут
Ну, знаем.
Тыра
Я сдуру-то сболтни ему неладно,
Мол, старому жениться ненадолго,
Да часто, мол, и не себе, а людям.
И я-то глуп, шутить связался.
Шут
Верно!
Ты с тем шути, кто любит. Ну, и что же?
Цаплин
Как вскочит он, затресся, ровно Каин,
Как волк стучит зубамн, словно угли
Глаза зажглись, седая грива дыбом…
Видал ли ты, как окаянных пишут
На папертях? Точь-в-точь.
Неустройко
Какой бедовой!
Тыра
А вот пойти да скаредные речи
Боярину явить; так не пришлось бы
Свести тебя попарить, чтоб до свежих
Не забывал. У нас недолго!
Неустройко
Полно!
Доказчиком не будь. Доказчик первый
Под кнут идет.
Боярин вышел.
Бросай, робята! Будет!
Тыра
Братцы, схороните!
Шут убегает.
Беги скорей, покуда не схватили,
Валяй во все лопатки, не догонят!
Хохот.
Стрелой летит. Держи его, робята!
Тыра
На лошади, да разве на хорошей,
А на плохой низа́что не догонишь.
Цаплин
Как шкуру-то, робята, соблюдает,
Диви бы бобр сибирской али соболь!
Входят воевода, Облезлов, несколько дворян и боярских детей, сотник стрелецкий, несколько стрельцов и слуг.
Ему своя-то, надо быть, дороже.
(Кланяется народу.)
Ты говоришь, что местом вышло. Верно.
Воистину.
(Баиму.)
Здорово! Ты послушай!
Поехали мы зверя погонять,
Гляжу: лиса катит из мелколесья
По вырубке в сосняк, вот так и стелет,
Как желтый лист по ветру. Вижу, дело
Выходит дрянь: уйдет, сплутует. Надо
Заворотить, наперерез ударить.
Хлестнул коня по бедрам.
Баим отходит.
Что за парень
Особняком стоит? Коль наш — не трогай,
А кто чужой, так опроси построже.
Сотник возвращается.
Проехал я шагов не больше с сотню,
И вдруг мой конь, как вкопанный, ни с места.
Как в землю врос. Уж я его и плетью,
И лаской, нет, — дрожит, трясется, уши
Насторожил. Я вижу, дело плохо.
Сотник
Какой-такой?
Воевода
Из наших, из рыбацкой!
(Облезлову.)
Ну ладно.
Облезлов
Вот я слез, перекрестился.
Обшел вокруг три раза, зачурался,
И ничего, — мой конь пошел, как надо.
Так вот и знай, что значит место.
Входит Жилка и кланяется воеводе в ноги.
Диво ль!
В большом лесу, где всяка нечисть бродит.
В своем саду я летось заблудился
Средь бела дня! Немало мы дивились:
Брожу кругом, а выходу не вижу.
Такая страсть, что Господи помилуй —
Не доведи вперед, умрешь со страху.
Уж и кричал, кричал, сошлись людишки
Да вывели.
Жилка
Всего бывает! Что ты?
Воевода
И бьет челом, боярин, и являет
Твой сирота, былой подьячий Жилка.
Жилка
О чем еще, анафема?
Воевода
О бое
И грабеже денном и об увечье!
Жилка
Которой раз тебя увечат! Скоро ль
Совсем убьют? Пора бы! Кто же грабил
И бил тебя?
Воевода
Семена Бастрюкова
Дворовые и скоморохи: Резвый
С товарищи; они ж, боярин, воры,
И картами и зернью промышляют,
И табаком, и воровское держат
И продают, и беглых укрывают,
И на посад насильством в харях ходят
С потехами и с песнями и с зурны
И с домрами, и скаредные песни
И срамные поют и действа деют.
Тебя ж обносят скаредною лаей
И неудобь-сказаемою бранью…
В том жалоба моя тебе и явка.
Жилка
А грабежу?
Воевода
Колпак да зипунишко.
Жилка
За что про что?
Воевода
Да якобы с тобою
Я стакався составным челобитьем,
Испродаю посадских и убытчу,
Поклепный иск взвожу, корысти ради,
По твоему приказу.
Жилка
Бастрюкова
Унять давно пора. Зазнался больно,
На шею сел ко мне. Плутам заступник,
Оберегатель земской. Двум медведям
Не жить в одной берлоге. Челобитье
В избе подай мне завтра. Мы посмотрим,
Велим сыскать и, буде виноваты
Доподлинно, людишек Бастрюкова
Не пощадим.
Воевода идет на ступени к собору.
Ты смилуйся, пожалуй!
И сироту твою не дай обидеть!
Воевода
Алтынник, пес! Посульщик, кровопивец!
А крест на нем, робята, есть аль нету?
Навряд ли уж. Другой татарин лучше.
(снимает шапку)
Кричат, а что: никак не разберу я.
Да мм чего? Вы говорите прямо,
Поди сюда вперед и говори!
Из-за людей не слышно. Что ж вы стали?
Ай молодцы! Вы смелые робята!
Из-за людей облает и присядет,
Разинет пасть и тягу. Кукиш кажет
Из рукава, чтоб люди не видали.
Чего же вам? Строптив, сердит я, что ли?
Не милостив? Все это правда ваша,
Я не святой. А знаете ли, дети,
Писание нас учит покоряться
Властителю и доброму и злому.
Строптивого послушать перед Богом
Угоднее. Иль мнится вам, что власти
Людским хотеньем созданы? Что можно
Без власти жить? Что мы равны? Так знайте.
Звезда с звездою разнствует во славе,
Так на небе, и на земле всё так же:
И старшие, и младшие, и слуги,
И господа, и князи, и бояре,
И Господом венчанные на царство
Великие цари и государи.
За чином чин по лестнице восходит
От нас к царю и от царя до Бога.
И всяка власть от Бога. Власть не судят
Подвластные, а только царь, ему же
(Кивает головой Баиму.)
Господь вручил нас всех на попеченье.
Из-за чего нам ссориться! Вы дети,
Я вам отец! Не лучше ль нам любовью
И миром жить! Ходите по закону —
И вам целей, и мне милей! За что же
Браниться-то? Не хорошо. Не ладно.
Уходят: воевода, товарищ и вся свита, кроме стрельцов. Баим и стрельцы ходят в народе.
Пошарь-ка там с своими молодцами,
Не сыщешь ли кого из крикунов.
Да не зевай! Того, Баим, не бойся,
Что в виноватых правый попадется:
Не виноват — укажет виноватых.
Переловить, связать и запереть
Всех накрепко в сторожню, там рассудим.
Несколько голосов вместе
Чего тебе? Ты тише, не толкайся!
Что за напасть! Да что ж вы, драться, что ли?
Робята, наших бьют! Кричите шибче!
С посаду бежит народ. Бастрюков Семен, Бастрюков Степан выезжают верхом на лошадях; за ними пешие слуги: Резвый и другие.
Сюда, сюда, робята! наших бьют.
Бастрюков Степан
О чем шумят? Что делят?
Голоса
На посадских
Баим напал. Не уступай, робята!
Бастрюков Семен
Застой за нас! Безвинно бьют и мучат.
Баим
Оставь, Баим!
Бастрюков Семен
А ты что за указчик?
Велел сыскать ослушных воевода,
И сыщем их. Пока найдем да свяжем,
Не отступлю.
(Посадским.)
А как всполох ударим
На весь посад, и ног не унесете!
Как примутся за колья, так держитесь.
Не мятежи чинить, а для наряду
На городу посажен воевода.
Сбирай стрельцов!
Расходятся.
Робята, расходитесь!
Баим
Не тронет вас никто.
Бастрюков Семен
Не ты в ответе,
А я, с меня и спросят.
Баим
Ты не бойся,
Я сам скажу в соборе воеводе.
Пусть на меня и сердится, как хочет.
Иди со мной в собор.
Уходят; Бастрюковы, Баим, стрельцы; прислуга уводит лошадей; посадские идут к городским воротам; навстречу им Влас Дюжой и Настасья.
За мной, робята!
Тыра
Вы, смерды, прочь! Не видишь, я иду?
Влас
Как не видать.
Настасья
Иди, как люди ходят.
Влас
Я кто теперь? фу! Прочь поди!
Настасья
Настасья!
Уймешься ты аль нет?
Цаплин
Фу! Смерды!
Настасья
Шире
Народ, навоз плывет.
(Мужу.)
Да как ты смеешь?
Ты страдник, смерд!
Брусенин
Доправь на нем бесчестье!
Ты знаешь, смерд, я теща воеводе.
Влас
Ну как не знать!
Настасья
Иди добром, Настасья,
Не постыжусь, при всем честном народе
Учить примусь.
Тыра
Толкуй! ты сам не знаешь,
Какая честь на нас.
Влас
От воеводы
Пристала к вам?
Настасья
Иди! Народ смеется.
Ишь срам какой! Вот с дурой-то свяжися,
Так, Господи, и жизни-то не рад.
Несмеянов
Фу! Смерды! Прочь!
Влас и Настасья уходят.
Иди своей дорогой,
А мы своей; просторно, разойдемся.
Несмеянов
Ишь дура-то, за воеводу дочку
Просватала и думает, что тоже
Боярыня; идет и ног не слышит.
Цаплин
На радость ли? Заплакать не пришлось бы!
Старик живет, а жены молодые
Все мрут да мрут. Диковина и только!
Тех жен обеих защекотал до смерти —
От ревности; вот что холопы бают.
Не миновать и третьей.
Тыра
Защекочет,
Так не дадут четвертой, заговейся:
Закону нет, и поп венчать не станет.
Несмеянов
Да ну его!
Цаплин
Робята, не слыхали ль,
Что Худояр на Волге появился
И станом стал невдалеке?
Несмеянов
Так что же!
Тебе-то что ж?
Тыра
Разбойник лютый, бают.
Несмеянов
За что ж его разбойником ты лаешь,
Не знаючи? Какой же он разбойник?
Кого разбил? Тебя?
Цаплин
Меня не трогал,
Мне грех сказать; не грабил, так не грабил.
Несмеянов
Так покажи других!
Тыра
Чего не знаю —
Не говорю. Казну ограбил, бают.
Несмеянов
Ты бай не бай — не наше это дело.
Казну разбил, казна про то и сыщет:
А ты не лай разбойником напрасно,
А называй удалым молодцом.
Цаплин
А говорят, что в Нижнем был поиман,
Сидел в тюрьме, достал из печки уголь
И написал он лодку середь полу
Углем и сел, забрал с собой сидельцев,
Плеснул воды да в Волгу и уехал.
Дубровин входит и осматривается.
Тыра
Никак, чужой? Чего он ищет?
Цаплин
Парень,
Ты из какой Литвы, с какой орды?
От дела ты лытаешь или дела
Пытаешь?
Тыра
Сват! Ты ближний али дальний?
Несмеянов
Каких родов, из коих городов?
Дубровин
Не беглой ли? А может, он, робята,
Коня украл аль мужика убил.
Связать его!
Несмеянов
Эх, дедушка, за что же?
Ты пожалей меня! Связать недолго;
Вязать вяжи, да после не тужи.
Я сам даюсь; один — не ратник в поле,
И дерево одно — не темный лес.
Меня в тюрьму; а сколько нас на воле
Останется, ты всех не перевяжешь;
А у тебя домишко на посаде, —
Чай, бережешь от красных петухов, —
Со всех углов подпустят — плохо дело.
Дубровин
Ну, полно ты! К чему ты привязался!
Я пошутил, а ты и вправду.
Брусенин
Полно,
Шутил ли ты? Да ну, я зла не помню:
Я знаю, ты меня не свяжешь.
Цаплин
Братцы!
Я признаю его!
Дубровин
И мне знакомо
Обличье-то, а как назвать — не знаю.
Тыра
Я не боюсь и не таюсь: я беглый,
Посадский наш, Роман Дубровин.
Дубровин
Братцы,
И то ведь он. Два года не видались!
Ты где гулял?
Тыра
На белом свете много
Привольных мест — и Дон, и Волга-мать.
Где я гулял — там нет меня; теперя
Домой пришел.
Дубровин
Ты хочешь объявиться?
Тыра
Ну, нет, зачем! С женой бы повидаться.
Не знаешь, где жена?
Дубровин
У воеводы.
Тыра
Ужель к нему попала?
Дубровин
Взял насильем,
В тюрьму сажал, а из тюрьмы да на дом
Красавицу твою Олену.
Тыра
Дьявол!
Ну, помни ж ты! А что, жива, здорова?
Дубровин
Да говорят, все воет.
Цаплин
Эко, братцы,
Житье мое! А выходу ей нету?
Дубровин
Назаперти.
(Несмеянову)
Ну, только мне и надо.
Спасибо вам на добром слове, братцы.
Увидите жену, так поклонитесь!
Мол, жив еще и помнит. Воеводе
Скажи хоть ты,
Несмеянов
что собираюсь в гости,
Чтоб припасал, чем потчевать. Прощайте!
Тыра
Никак, ушел? Поотлегло от сердца, —
Перепугал, проклятый. Что ж, робята,
Явить аль нет?
Цаплин
А нам какое дело?
Как хочешь ты, а мы и знать не знаем.
Поди являй, а в послухи не ставь —
Во всем запрусь.
Брусенин
И я.
Тыра
Мы не видали.
Выходят из собора: воевода, Облезлов, Бастрюковы, дворяне, дети боярские, Баим, стрельцы, слуги. Посадские и народ уходят в глубину площади.
Вот так-то, брат! ты сСвок, да неловок!
Помалчивай, так сам целее будешь.
Бастрюков Семен
Два раза глуп бывает человек:
С младенчества сперва, потом под старость:
Состареешь и поглупеешь, разум
Отымется. Недаром люди стали
Учить меня. Ты думаешь, что дельно
Прикажешь что, а говорят — не ладно.
Плохая жизнь. И вижу сам, что плохо;
Да как же быть? Одно и остается:
Коль стар и глуп, так умных больше слушай.
Вот я велел переловить Баиму
Ругателей, а Бастрюков наехал,
Прогнал его, — что мы не дело, видишь,
Затеяли, мятеж заводим, буйство.
Челом ему за то, что надоумил
Нас, дураков. Вперед умнее будем.
Воевода
Да что ж, и впрямь затеяли не дело.
Облезлов
Ты погоди, дай кончить! Я спасибо
Сказал тебе, чего ж еще! Не в ноги ж…
Другую речь я поведу. Вот, видя,
Что глуп-то я и стар, большое дело
Без вашего, друзья мои, совету
Начать не смел. Что вы приговорите,
Тому и быть.
Бастрюков Степан
Нечай Григорьич, полно
Пытать-то нас. Какие мы советы
Дадим тебе! Ты сам умнее всех.
Бастрюков Семен
Не дураки и мы.
Воевода
Что смыслим, скажем.
В чем дело-то?
(снимает шапку и кланяется)
Не знаю, как сказать!
Попутал грех. И молодых и старых
Облезлов
Простить меня прошу. Отцы и братья,
Не осудите! Старому, седому
И стыдно бы, да человек я слабой,
Летами стар, зато душою молод.
Воевода
Какой старик, ты лучше молодых, —
И стар, да дюж.
Облезлов
Без бабы не живется;
Греха боюсь, — так вздумал ожениться.
Воевода
И в добрый час.
Бастрюков Семен
И не о том бы думать,
Молиться бы, да слабость наша.
Воевода
Что же
Жениться-то об эту пору! Сколько
Тебе и жить-то! Было две жены,
Чего ж тебе! И третьей век загубишь,
Коль женишься. Не дело, так не дело:
Тебе-то блажь, а молодежь-то сохнет
За стариками.
Бастрюков Семен
Вот что значит ум-то!
Не нам чета. И слушать-то отрада.
От умной головы совету много
Хорошего. А вас про что ни спросишь,
Ответу нет, а только друг за друга
Хоронитесь; а у него как раз
Умен ответ и скор. Развесьте уши
И слушайте Семена Бастрюкова!
Уж если он, такой разумной, скажет,
Что не женись, Нечай Григорьич! — значит,
Что надобно жениться беспременно.
Воевода
Ты на смех, что ль?
Бастрюков Семен
Как хочешь, так и думай;
За что почтешь, не буду спорить.
Воевода
Ладно ж!
Припомни ты! Я сорок лет на службе,
Я сорок лет доспеха боевого
Не скидывал, изранен весь, я земским,
Губным служил по выбору, не ползал,
Не кланялся подьячим по приказам,
Не плакался: пустите покормиться!
Своим кормлюсь всю жизнь. Моя обида
Откликнется тебе; держись, да крепче!
В Москве бывал, туда дорогу знаю.
Не усидишь.
Бастрюков Семен
Не страшно. Не грози!
Москва Москвой; готовься сам к ответу.
В поместье ты, как в омуте, уселся
И думаешь, ты царь, тебе суда нет.
Мы выведем на свежую водицу.
Воевода
Меня?
Бастрюков Семен
Тебя.
Воевода
Нет, руки коротки.
Бастрюков Степан
Длинней твоих. Ты беглых укрываешь,
И зернщиков, и воровское держишь,
И полон двор нагнали скоморохов.
Воевода
Что ж, батюшка, ты смотришь! Что ж он лает!
Царю челом ударим о бесчестье.
Бастрюков Степан
Молчи, щенок!
Бастрюков Семен
Ах, старая собака!
Его удерживают.
(Бросается на воеводу.)
Царю челом ударим, а покуда
Ты бородой ответишь. Без остатку
Всю выдеру.
Облезлов
Держите их, держите!
Его загораживают.
Бастрюков Семен
Семен, уймись! Безлепочное дело
Затеял ты. Ругаться непригоже
На площади.
Воевода
Не я, а он затеял!
Не уступлю, я сам его не хуже.
(Бастрюковым.)
Ко мне, друзья! Запьемте рукобитье!
Уходит, Облезлов и вся свита за ним. Ворота затворяются; посадские подходят, с ними староста.
И вас бы звал к себе, да не взыщите,
Попотчевать вас нечем, не запаслив.
И черт с тобой! Ты думаешь, мне надо?
Подавишься твоим куском.
Тыра
Робята!
С чего он взял, что я ворам потатчик
И зернщикам?
Бастрюков Семен
Про то являл сегодня
На площади и подал челобитье
Былой дьячок, прозваньем Гришка Жилка,
И сказывал на вас грабеж и бой.
Староста
Сыскать его! Эй, люди! По посаду.
По кружечным дворам и постоялым,
По всем рядам, и шалашам, и лавкам,
По кабакам, по всем щелям и норам
Искать дьячка к привести сюда!
Бастрюков Семен
Боярин, мы желаем челобитье
В Москву свезти на воеводу.
Староста
Ладно,
Хвалю за то.
Бастрюков Семен
Да написать не знаем;
А земской наш дьячок писать не хочет,
Боясь того, что, вишь, у воеводы
Сильна рука в Москве.
Староста
Напишет Жилка.
Бастрюков Семен
Заставишь ли?
Староста
А батоги на что?
На самого себя напишет. Руки
Прикладывать путем. Отцов духовных
Просите всех. Мирское челобитье
И выборных я сам свезу к Москве.
Да поскорей!
Бастрюков Семен
Да хоть сейчас пойдем
Ко мне во двор; как только Жилку сыщут,
Чтоб к нам вели.
Бастрюков Семен
Я к старосте поеду.
Бастрюков Степан
А я домой! Айда!
Подают коня.
За мной, айда!
Подают коня.
Бастрюков
Пожалуй, осударь Степан Семеныч!
Иди смелей! В саду души не видно.
Резвый
Ишь, заросло как часто, не пролезешь.
Бастрюков
Дубье, вязье рощёное.
Резвый
Да где ты?
Бастрюков
Ты на́ голос иди! Здесь чисто!
Резвый
Вышел!
Бастрюков
Кубас, Шишига, забирайте тын,
Да разом в лодку, и лежи как мертвый!
На спрос: что зА люди? Мол, ждем с базара
Крестьянишек, замешкались в кружалах.
Откуда? Мол, из Красного села,
Рыбачим, мол! А больше не болтайте!
Да не дремать! По свисту подымайся;
А по второму ты, Кубас, за весла;
А ты, Шишига, здесь у лазу будь!
Кубас
Да поживей!
Бастрюков
Ты свистни, а мы смыслим.
Перед тобой, как лист перед травой!
Загораживают тын.
Резвый
Спасибо вам, робята! Услужили!
Бастрюков
Кому ж служить, как не тебе, боярин!
Аль ты нас платьем цветным изобидел,
Аль холодно и голодно живем?
И жалуешь, да и живем прохладно —
Что день, то пир да новые затеи
У нас идут. Гульба, а не работа
Нам за тобой!
Резвый
В гульбе короче время.
Бастрюков
Одно и дело веселить да тешить
Тебя, Степан Семеныч.
Резвый
Да еще бы!
Потоль и тешиться, пока живется.
Ведь однова живем на свете белом.
Не в чернецы ж идти!
Бастрюков
В твои-то лета!
Что говорить! Лишь дал бы Бог здоровья,
Пси да гуляй! А дело не медведь,
В лес не уйдет.
Резвый
Безделье так безделье,
А дело делом. Позовут на службу,
За нами дело никогда не станет.
Бастрюков
И на войну пойдем, как на потеху,
Не спрячемся за печку.
Резвый
Там что будет,
Тому и быть. А у меня покуда
Одно в уме; одно и сплю и вижу,
Как Марью Власьевну достать.
Бастрюков
А мы-то!
Да нас и хлебом не за что кормить,
Коль мы тебе забаву не доставим.
В твоем дому боярском полны сени
Нас, скоморохов, слуг да челядинцев.
Да будь она за тридевять замками,
За тридесять морями — мы достанем.
Вчера всю ночь работали, пилили
Сосновый тын, шесть игол вынимали
С великим бережением и страхом,
Да и опять поставили, как было.
И разберем и заберем в минуту
Широкий лаз, хоть тройкой поезжай.
Резвый
А крепко Влас живет.
Бастрюков
На всем посаде
Ни у кого нет выше городьбы:
Казну блюдет.
Резвый
Ну, мы казны не тронем.
Бастрюков
А дочерей уж не взыщи. Боярин,
Никак, идут. Схоронимся до время.
Резвый
Куда ж?
Бастрюков
Вот баня старая!
Входят Прасковья Власьевна, Марья Власьевна, Недвига; сенные девушки вносят ковры, подушки и разное шитье.
Ну, ладно!
Уходят в баню. За сценой песня девушек.
На море утушка купалася.
На синем серая полоскалася.
Недвига
Нам в терему и тесно да и душно,
Жара, как в бане, а тебе и любо,
Коль у тебя в Петровки стынет кровь.
Ты — старая: тебя не манит лето
На волюшку, на шелковы луга,
В тенистый бор, где белым днем потемки,
В зеленый сад, где алый цвет цветет,
Где вишенье, орешенье назрело,
И налилось, и ждет девичьих рук.
Мы — не старухи, нам без печки жарко,
Не больно мил нам нов высок терем.
Сенные девушки
Ну, в сад так в сад; мне все равно, старухе.
Марья Власьевна
Купавшися, утушка встрепенулася,
Встрепенувшись, серая воскрякнула:
Как-то мне с синя моря подыматься будет,
Как-то мне с желтым песком расставаться будет?
Недвига
Что терем, что тюрьма — одно и то же.
Садятся.
Ну будь по-вашему. Вот здесь и сядем.
Одна из девушек
Ты, Марья Власьевна, прости старуху,
Велика выросла, хоть замуж впору,
А все еще, как посмотрю, глупа.
Ты знай одно: что в тереме, что в церкви
Ты завсегда спасеной человек;
Там образа, закрещены все двери.
А что в саду? Тут вольная земля,
Ну, значит, он, оборони создатель,
Свободно ходит; долго ль до греха!
На всякой час блюдись!
Все
А зачураться,
Не подойдет.
Другая из девушек
Чур! наше место свято!
Недвига
И поминать-то бы его не к месту.
Не в час сболтнешь, он к слову-то привязчив
И на помине-то легок бывает.
Молчат.
Что правда, правда. Пусто будь ему!
Прасковья Власьевна
Ох, не люблю, когда молчат! В молчанки
Мы, что ль, играть сошлися! Нуте, девки,
Повеличайте молоду княжну.
Недвига
Все величать! Довольно! Надоели.
Марья Власьевна
Сказать аль нет? Вестимо, что не дело
Холопское о господах судачить,
И промолчать нельзя.
Недвига
Ну, что такое?
Марья Власьевна
Да всё про то же, всё про жениха-то.
Что у кого, а у меня забота
Одна.
Прасковья Власьевна
Тебе-то что, коль ей по сердцу?
Недвига
По сердцу не по сердцу, а пойду,
И ох не молвлю!
Марья Власьевна
Думали, гадали
Родимые, да вот и догадались.
Ну ровня ли! Седой как лунь, согнутый,
Глядит медведем, так и хочет съесть.
Одно и лестно, что большой боярин.
Так не с боярством жить, а с человеком.
Как месяц ни свети, а все не солнце!
Прасковья Власьевна
Ей что ни поп, то батька: все равно;
Ей лишь бы замуж, разбирать не станет.
Марья Власьевна
Само собой. Да разве наша воля
Себе мужьев по сердцу выбирать!
Прикажут, и конец; а мил ли, нет ли —
Тебя не спросят.
Прасковья Власьевна
Лучше утопиться.
Марья Власьевна
Не мы одни, всем девкам та же доля,
А всем топиться — Волгу запрудишь.
Прасковья Власьевна
Другая б плакала, а ты так рада.
Недвига
О чем, о ком я буду горевать-то?
Боярыней живи да величайся,
Ешь сладкое, медов сыченых вволю,
Гора горой пуховики лебяжьи
В опочивальне; хочешь спать, так спи,
А нет — лежи: пусть тонет бело тело
И нежится. Да вот сама увидишь,
Так раздобрею в год, что не узнают.
Работы нет, заботы не бывало!
Сиди как пава, а кругом рабыни
Кроят, и шьют, и строчат во сто рук.
Такая жизнь, что умирать не надо!
Чего жалеть-то? Девичью красу
Да косу русую? Об ней поплачу,
Как расплетут, да но уши повяжут
Волосником, да бабью кику взденут.
Прасковья Власьевна
Тебе с ним жить, ну и живи как знаешь,
Не наше дело, кончен разговор!
Что ж мы начнем? Все песни перепели.
Переиграли игры, разве сказку
Договорить, что даве начинали.
Да с уговором: не любо — не слушай,
Лгать не мешай!
Марья Власьевна
Досказывай хоть сказку.
Прасковья Власьевна
Ты думаешь, нам очень любы сказки?
От скуки слушаем, одна забота,
Как время скоротать. А вот ты мелешь,
Мы слушаем; так время и проходит.
Недвига
Досказывай Никиту Кожемяку!
Марья Власьевна
Ну, долго ль, коротко ли, в сказке скоро,
На деле-то не вдруг. Ну вот в ту пору
Сидит себе Никита, кожи мнет.
И держит он, красавицы мои,
В руках двенадцать кож; вдруг царь в кожевню,
Взглянул Никита, — так вот и затресся;
Со страху ходнем руки заходили,
И разорвал он те двенадцать кож.
Недвига
Ну, ври еще!
Марья Власьевна
Известно, сказка складка,
А песня быль; не мимо говорится.
Недвига
Не всякая. Сама же ты певала,
Что воля красным девушкам гулять;
Молодкам миновалася гульба.
Мы девки вот, а все живем в неволе.
Прасковья Власьевна
Досказывать аль нет?
Недвига
Ну брось, не надо.
Уж надоело про змеёв-то слушать!
Марья Власьевна
Чего же вам?
Прасковья Власьевна
Любовную скажи!
Недвига
Ты расскажи, как в тереме высоком
Сидит красавица; замком булатным
Дверь заперта дубовая, и стража
И день и ночь круг терема стоит.
И солнцем не печет, и буйный ветер
Пахнуть не смеет на нее.
Прасковья Власьевна
А дальше?
Марья Власьевна
А дальше я не знаю; я не стала б
Просить тебя, сама бы рассказала.
Ты знаешь всю, тебе и книги в руки.
Недвига
Как добрый молодец прокрался в терем…
Да ты нам все рассказывай, как было.
Марья Власьевна
А мать услышит, кто в ответе будет?
Недвига
Пойдем в малину! Не найдут до завтра.
Все уходят. Резвый и Степан Бастрюков показываются из бани.
Ну, быть по-вашему! Срамницы, право!
Вас хлебом не корми, а дай послушать
Соромских сказок. Да и то сказать —
Все взаперти: чужих людей не видим,
Гулять нет воли, миловаться не с кем,
А у живого на уме живое.
Бастрюков
Рассыпались в кустах. Не поманить ли?
Пойдет на манку?
Резвый
Помани легонько!
Марья Власьевна подходит к тыну, осматривается; Резвый скрывается, Бастрюков выступает.
Боялися девки да серого волка,
Да не того волка, что по полю рыщет,
А того ли волка, что по лесу свищет,
Что по лесу свищет, красных девок ищет.
Бастрюков
Вот диво-то! Не с неба ли свалился?
Как занесло?
Марья Власьевна
По моему прошенью,
По щучьему веленью. Надоело
Через забор вести переговоры.
И видит глаз, да зуб неймет. Поближе
Хотелось быть; лицом к лицу, бок о бок
Речь тайную, любовную держать
И миловаться, как душе угодно.
Мы разобрали тын.
Бастрюков
Ты, парень, ловок.
Марья Власьевна
Ведь рано ль, поздно ль, надо ж будет, Маша,
Тебе покинуть свой терем высокой,
Чужую сторону узнать, так лучше
С милым дружком, тишком, лужком уехать!
Кто знает думу батюшки-отца
Иль матушки твоей башку пустую?
Загубят век, спихнут за старика
Постылого, на горе да на слезы.
Чего же ждать? Что думать? Свистнуть, что ли?
У нас готово, люди в лодке, только
Сесть да поехать.
Бастрюков
Как же, дожидайся,
Так и поеду! Нет, ошибся, парень.
Ты поглупей ищи!
Марья Власьевна
Так вот как, Маша!
Что ж, не люб стал?
Бастрюков
За что тебя любить-то?
Обманщик ты! Охаживать горазд
Кругом да около. Тебе поверить —
Трех дней не проживешь. О святках, помнишь,
У нас в дому плясали скоморохи,
Ты мехоношей был, ты что мне баял?
Что ты купецкой сын, Иван Ковригин.
Зима прошла, весна-красна настала,
На дереве у моего окна
Ты по ночам сидел, и коротали
Тайком с тобой весенние мы ночи.
Ты нянек, мамок деньгами осыпал;
Не раз, не два я спрашивать пытала
Об имени и отчестве твоем:
Иван Ковригин — только и ответу.
Ну как тебе не грех? Я все узнала:
Ты не купецкой, а боярской сын
Степан Семеныч, Бастрюковых роду.
И скоморохи-то твои все слуги,
И сам ты скоморох.
Марья Власьевна
Тебе же лучше.
Боярской сын — тебе почету больше,
Со скоморохом веселее жить.
Бастрюков
Ну нет, старуха надвое сказала.
Купецкой сын-то женится честь честью.
А у тебя, я знаю, во дворе-то
Всё краденые девки да молодки;
И я в таких же буду. Нет, зачем же?
А надоем, к отцу прогонишь! Лучше
Я дома посижу, изъяну меньше!
Один изъян, что новый тын попорчен,
Так батюшке скажу, поправят завтра.
А ты женись, как следует, порядком,
Тогда вези куда душе угодно.
Марья Власьевна
Да я бы рад, да вишь, Нечай Шалыгин
Берет сестру твою Прасковью замуж,
Он враг заклятый и отцу и мне;
Не то что сватать, мне нельзя и носу
К вам показать.
Бастрюков
Ну, станем дожидаться;
Мне лет немного; я не перестарок.
Марья Власьевна
Толкуй с тобой! а замуж отдадут?
Бастрюков
Своей охотой не пойду; а силой
Неволить станут — ну тогда, не знаю,
Быть может, парень, выйдет на твое;
Тогда ломайте тын, готовьте лодку,
Бери в охапку и тащи домой.
(Обнимает.)
Голубушка!
Бастрюков
Ты волю-то не очень
Давай рукам, повремени до срока!
Придет пора, ни слова не скажу,
Твоя же буду.
(Вынимает нож из-за пояса.)
Жизнь моя, лебедка!
Пройди весь свет от края и до края,
По всем землям, по всем ордам немирным,
Ищи другого парня, не найдешь,
Чтоб так любил, как я. Да вот что, Маша.
По-нашему любить, так вот как: видишь
Булатный нож?
Бастрюков
Да что ты! Бог с тобой!
Марья Власьевна
Нет, погоди! Промолви только слово —
И глазом не моргну, по рукоятку
В грудь опущу. Вели!
Бастрюков
Да верю, верю.
Марья Власьевна
Убей меня Господь на этом месте!
Бастрюков
Да лжешь ли, нет ли: сам ответишь Богу,
А слушать сладко.
(Подает руку.)
Значит, по рукам?
Бастрюков
Да что уж говорить! Тебя полюбишь,
Так не разлюбишь скоро. Поведешься
С тобой, так на других потом не взглянешь.
Ишь ты какой пригожий уродился!
Марья Власьевна
И поцелуемся?
Целуются.
Изволь, голубчик.
Греха тут нет. Целуемся со всеми;
Чужих целую, а тебя подавно.
Марья Власьевна
В тереме девушка умывалася,
В высоком красная белилася…
(Идет.)
Домой пошли. Пора. Прощай!
(Прячется в кустах.)
Навстречу ей выходит шут.
Ай, ай!
Резвый
Чего она?
Прячутся в баню.
Шутило воеводин.
Входит воевода, за ним Влас и Настасья; девки несут жбаны, чары и ковриги.
Авось-то он смирнее у невесты.
А все боюсь, душа уходит в пятки.
Бродил кой-где, с неделю укрывался,
А надобно ж когда-нибудь явиться.
Велит сыскать, так не проси пощады.
Ух! Идол! Змей Горыныч! Чудо-юдо!
Воевода
Есть виноватому прощенье?
Шут
Есть.
Воевода
Помилуй, дяденька! Вперед не буду.
Шут
Вставай, собака. С одного вола
Две шкуры не дерут. Да только помни,
Шутить с оглядкой, как бы не заплакать!
Влас
Всем закажу, и недругу, и другу,
Шутить с тобой! А то накладно, дядя —
Я языком шучу, а ты дубинкой!
Воевода
Покрой ковром беседку-то, Настасья!
Пожалуй, осударь Нечай Григорьич,
Изволь, присесть, не нудь боярских ног.
Влас
Мы здесь свои, и вы садитесь рядом.
Вы нареченные мне тесть и теща.
Настасья
Не подобает нам, с женишкой Настькой,
Перед тобой, высоким воеводой,
Перед твоими светлыми очами
Сидеть да барствовать. Нам, темным людям,
Холопями твоими быть за счастье;
Родня родней, честь честью, осударь.
Ты погости у нас, а мы послужим.
Влас
Да ну-ка ты! Служи один, я сяду.
Я экой чести сроду не видала,
Во сне не грезилось; что я за дура —
Привел Господь сесть рядом с воеводой,
А я не сяду! На-ка, дожидайся!
Сажает сам! Хоть малость посижу-то,
А сколько чести у меня прибудет!
Воевода
Не осуди! Прискорбна головой,
Сызмальства скудоумна, Бог обидел.
Робячий смысл, нелепое творит.
Шут
Не тронь, сидит.
Влас
Я, дядя, тоже сяду.
Понаберись-ка разума, ума
От нас с Настасьей. Хитрое ли дело
Судить, рядить да речи разводить
С боярами да с думными дьяками!
Поговори-ка с нами, дураками!
Воевода
Откушай, не побрезгай! Чем богаты,
Тем мы и рады.
Влас
Покажи дорогу!
Допреж хозяина и поп не пьет;
Клади начин и подноси по ряду!
(Пьет и наливает.)
Желаю здравствовать на многи лета!
Храни тебя Господь да царь люби!
Не осуди, что речи не умильны,
Что мы, по простоте своей, не знаем,
Как чествовать и величать тебя.
Влас
Спасибо, Влас! Проси теперь хозяйку.
Настасья
Хозяюшка!
Влас
Уж пить ли мне-то, право?
Настасья
Да не дури! я кланяться не стану —
Примай да бей челом.
(Целуются.)
Короток разум
У бабы-то; сказала б, да не знаю,
Грехом обмолвишься, неладно выдет.
Ну, будь здоров!
Влас
Спасибо и на этом.
Настасья
Теперь сама проси.
Воевода
Покорно просим.
(Пьет.)
В гостях — в неволе. Отказать не смею.
Я выпью!
Влас
Знатный мед, стоялый, крепкий,
Хороший мед! Ты, Влас, живешь исправно.
Воевода
Да есть-таки запас про всякий случай:
Для праздников, вот дочери невесты.
Так для родни да для попов пасем
Попотчевать послаще. Все ж не ровня
Твоим медам боярским; нам далеко
С тобой тягаться, мы живем черно,
Да и сварить-то путно не умеем.
Ты наше малое поставь в большое.
(Отдаст чару Настасье.)
Не диво пиво, дорога любовь.
Воевода
Что смотрите! примайте, девки дуры!
Шут
Недаром говорят: не будь запаслив,
Будь гостю рад.
Воевода
Я не обсевок в поле,
Такой же гость, а ты меня обносишь!
Пирог с крупой и мы с рукой, да, видно,
Кого блинками, а меня пинками.
Шут
Не по губам тебе, язык проглотишь.
Влас
Ну, зелена винца!
Настасья
Вот есть в сулейке.
Шут
Сулеечку подайте, девки дуры.
Влас
Покланяйся, а я ломаться стану.
Воевода
Ты сам себя попотчуй, сколько влезет,
Бери совсем. Своя рука владыка.
Шут
Ты, волчья сыть, медвежья дрань, дорвался!
Смотри не задури!
Влас
Я помаленьку.
Шут отходит.
Пей помаленьку, только выпей все.
Влас
Закону нет глядеть невест до свадьбы,
А мне охота; хоть глазком взглянуть бы.
Воевода
Да ты глядел.
Настасья
Не сыто наше око:
Посмотришь раз, манит тебя в другой.
Воевода
Вот женишься, так наглядишься вдоволь:
Неказанному золоту цены нет;
Показано, так всякой цену знает.
Влас
Здорова? Не скучает?
Настасья
Да с чего ей!
Об чем скучать? растет, толстеет, всходит,
Как на дрожжах опара.
Влас
Ты, боярин,
Не обижай! В любви держи да в холе,
Чтоб нам не плакаться.
Настасья
Молчи ты, дура!
Влас
Да что ты! Что молчать! Я не чужая,
Я мать родная. Ты меня послушай,
Родимый зятюшка, Нечай Григорьич!
Уж чтоб и мне, старухе, был почет,
Чтоб все-таки, от мала до велика,
Мне кланялись, а я чтоб величалась.
Вот я иду, примером, хоть к обедне,
Народ без шапок, с кем заговорила —
Чтоб на колени падал.
Настасья
Ты очнись;
Коль захмелела ты, поди проспись,
Ты голову с меня снимаешь!
Воевода
На-ка!
Я теща воеводская! Кому же
И величаться, как не мне? Вестимо,
Я в городе большая, больше всех.
Шут
С тобой начни, до завтра протолкуешь.
А мне пора. Бессудный, собирайся!
Чужа изба засидчива. Прощайте!
Влас
На след попал, по красному по зверю.
Ты обожди, я погоню на вас.
Шут
Переложил хмельного, брешет спьяну.
Выбегает Марья Власьевна.
Вот зверь, так зверь; не соболь, не куница,
А красная девица. Эй! Ловите!
Перенимайте на дороге!
Марья Власьевна
Марья!
Ты как зашла?
Настасья
С сестрой гуляли, с няней
Мы даве здесь; они домой пошли,
А я замешкалась; бегу за ними,
Вдруг он навстречу, я в кусты с испугу
И схоронилась, там и просидела.
Воевода
Вот я тебя! Беги домой, срамница!
Бесстыдница!
Влас
Постой! Какие очи!
Нельзя налюбоваться, наглядеться!
Я много видел на своем веку,
Таких очей не приводилось видеть.
Красавица, ты из какой земли?
Кто породил тебя, кто возлелеял?
Воевода
Меньшая дочка, Марья.
Влас
Вы обманом,
Холопы, смерды, обошли меня:
Похуже сбыть товар — так воеводе,
Получше — дома приберечь. Я знаю
Купецкую замашку. Ты мне ворог,
Ты плутовством живешь, обманным делом!
Воевода
Помилуй, осударь, мы без обману,
По старшинству Прасковью выдавали;
Таков у нас обычай.
Влас
Я Прасковью
И видеть не желаю, врозь все дело!
И Марью я не выпущу из рук!
Отдайте мне ее! Ее отдайте!
Ее хочу, ее беру, отдайте!
Я вас озолочу.
Настасья
Твоя есть воля.
Бери хоть эту, коль пришлась по нраву.
Воевода
Да что ты! Что ты! Где ж такой порядок?
Да нешто водится?
Влас
Уйми жену!
Кланяются.
Да как унять, что делать с ней, боярин?
Бью походя, околотил все руки.
Настасья, слушай! Мил тебе аль нет
Свет белый, вольный? Молви только слово
Противное, убью тебя до смерти!
Молчи да в ноги кланяйся за милость.
Благодарим за честь!
Влас
Так рукобитье?
Воевода
Приказывай; велишь — сейчас ударим.
(Настасье.)
Пойдем в хоромы, там и порешим.
Все уходят, кроме шута, который остается на крыльце. Выходят Бастрюков и Резвый.
Веди невесту, при огне посмотрим,
Здесь тёмно стало. Девица-краса,
Ты не слези свои сокольи очи,
Ты не труди свою лебяжью грудь!
Не на́ горе ко мне пойдешь, на радость.
Резвый
Ах, старый пес! Ты слышал, Резвый?
Бастрюков
Слышал.
Резвый
Ведь дело дрянь.
Бастрюков
Беда ума прикупит.
Ты не кручинься, как-нибудь поправим.
Резвый
Поправить нечем, надобно украсть.
Бастрюков
И я про то же. Лишь бы показалась —
Уж только здесь и видели ее.
Резвый
Да выдет ли?
Шут
Да сердце не утерпит.
Урвется как-нибудь на малой час
Хоть на прощанье вскользь словечко бросить.
(Уходит.)
Ай, молодцы! Веселые робята!
Ну, как теперь: явить ли воеводе,
Да и накрыть удалых молодцов?
Иль зло сорвать — продать его, собаку,
Да послужить робятам удалым?
Нет, лучше к дяде. Он за эту службу
Не пожалеет горсти серебра.
Резвый
Зевать не надо! Ты гляди, да в оба!
Всю ночь прождать, да только б не с пустыми
Руками нам домой вернуться. Лучше
Не жить на свете, вовсе не родиться!
А уступить нельзя: не мой обычай.
Бастрюков
Никак, идет.
Резвый свищет. Марья Власьевна на крыльце.
Свисти!
Ты ль это, Маша?
Бастрюков
Я, мой родной! Иду и ног не чую!
Спаси меня, спаси! Мне все постыло,
Мне лучше в омут, чем назад в хоромы:
Отец родной и матушка родима
И продали, и пропили меня.
Марья Власьевна
Да где ты?
Бастрюков
Здесь! Боюсь идти в потемках.
Входят: воевода, Влас, Настасья, шут и слуги с фонарями.
Свисти в другой!
Резвый свищет.
Чего со мной бояться?
Душа моя, голубка, полегоньку
Мы на руках тебя снесем до лодки,
Тын разбирается.
Да и прощай, и поминай как звали.
Резвый
Держите!.. Воры!
Бастрюков
Осударь, спасайся!
Воевода
Авось пробьемся. Мне свою голубку
Неужто бросить!
Резвый
Бросишь поневоле.
И рад бы взять, да руки не достанут.
Вяжите их!
Все отступают. Бастрюков и Резвый отходят к тыну.
Поди-ка сунься кто!
Марья Власьевна
Прощай, касатка, не моя — чужая!
Воевода
Ну да, чужая. Пусть владеет силой,
Ни ласки он, ни слова не дождется.
Мне что сказать, мне чем тебя утешить?
Ему не я, а красота нужна.
Так пусть же силой нас и обвенчают,
Пусть что хотят, то делают; я буду
Как мертвая.
Бастрюков
Так вот, Степан Семеныч,
Ты по каким делам пошел?
Воевода
Ошибся,
Ты не узнал, я не Степан Семеныч.
Бастрюков и слуги входят в лодку.
Один из слуг
Эй, люди! В лодки, да в погоню живо!
Резвый
Что было лодок, все поотвязали
И по воде пустили. Не в чем ехать.
Воевода
Поедем тихо, и пешком догонишь.
Слуга
Смотри, куда поедут — вверх по Волге
Иль вниз?
Настасья
Ни вверх, ни вниз, даются в реку;
Не видно стало, обняли потемки.
Воевода
Вот видели, как девок-то воруют!
Вот погляди! А как за ней усмотришь!
Настасья
Украсть хитро, как сторожей поставлю!
Влас
Да просто так, возьмут да и украдут.
Не надивлюсь, когда они спознались.
Воевода
А вот пойдем притянем всех к допросу,
Всех нянек, мамок, спросим и ее.
Эй, заберите тын, да подоприте
Его путем! Всю ночь ходить дозором!
Настасья
Ну, мы ее побережем покрепче.
Ко мне, в мой дом ее перевезите,
Что на посаде: он пустой стоит;
Там не украдут; пусть живет до свадьбы.
Воевода
Как хочешь сам, а мне не уберечь.
Оно и лучше — от беды подальше.
Иди домой! Ах, батюшки, нейдет!
Толкает, та понемногу подвигается.
Уходят.
Упрямится. Дай время — обойдется.
Входят: Бастрюков, Резвый, Кубас и Шишига.
Уж и что же вы, робята, приуныли!
Аль у вас, робята, денег нету?
Резвый
Душа горит, на части сердце рвется
Ретивое. Куда ты подевалась,
Моя удача, мой талан да счастье?
Аль приугасла, али закатилась
Звезда моя несчастная?
Бастрюков
Боярин,
Степан Семеныч! Выпей хоть маленько,
Облей ты, окати свое сердечко,
Повеселее будет.
Резвый
На роду ли
Мне так написано, аль доля вышла
Спознаться с горем. Ветру не развеять
Тоски-кручины. Ройте мне могилу,
Дубовую колоду приготовьте.
Желтым песком засыпьте!
Бастрюков
Нас живыми
Зарыть в могилу надо, что доводим
Тебя до этакой кручины.
Резвый
Слуги
И челядинцы верные мои!
Я вас кормил, и жаловал, и тешил,
С плеча дарил свое цветное платье —
Хоть в жизни раз и вы меня потешьте!
Я в ноги нам ударю, доставайте
Мне Марью Власьевну!
Бастрюков
Робята, надоть
Хоть умирать, а доставать. Потешим
Боярина. Вели, Степан Семеныч,
Мне слово молвить.
Резвый
Молви.
Бастрюков
Головы
Повинной не секут, не рубят. Прежде
Ты выслушай, потом казни, как знаешь.
Хоронится у нас от воеводы
Роман Дубровин.
Резвый
Ведомого вора
Во двор пустили. Воровской притон
Здесь завели. А ну как вдруг нагрянут
Да вора вымут на моем дворе!
В ответе я. По грамоте царевой,
И головой, и животом отвечу,
Поместья отберут на государя
За ваше воровство!
Бастрюков
Степан Семеныч,
Не вор Дубровин. Тем и провинился,
Что жил богато да жена красива;
Да так красива, что другой на свете
И не найдется. В те поры напрасно
Его томил в остроге воевода —
Все денег вымогал. Сбежал Дубровин,
Так он в тюрьму его хозяйку вкинул;
И ночи там она не ночевала,
К себе в опочивальню перевел.
В бегах был с год Дубровин, вот вернулся,
Сгрустнулось, повидаться захотелось
С женою.
Резвый
Где ж она?
Бастрюков
У воеводы.
Резвый
Так вы его пустили?
Бастрюков
Да боится
К чужим пристать. Да что ж, Степан Семеныч,
Пускай живет; у нас его не сыщут;
А взыщутся, так мы тогда спровадим,
И след простыл; а нас хоть жги огнями:
И знать не знаем, слыхом не слыхали.
А уж куда на выдумки гораздой!
Вели позвать. Ум хорошо, два лучше.
Потолковать бы с ним о нашем деле,
Худого не придумает.
Резвый
Зови!
Кубас
Кубас, беги! Да ты найдешь?
Уходит.
Пошарю,
Авось найду. Еще бы не найти!
Я свой, не сыщик.
Бастрюков
Горе-то убило
Теперь его, а уж куда затейник —
Что слово скажет, то рублем дарит.
Резвый
Послушаем. Крестами поменяюсь,
Коли беду мою бобами разведет,
Печаль-тоску на радость поворотит.
Бастрюков
Кромя его и некому.
Входит Дубровин.
Посмотрим.
Бастрюков
Здорово, осударь Степан Семеныч!
Дубровин
Живешь давно, а глаз своих не кажешь
Хозяину. У нас таких порядков
Не водится меж добрыми людьми.
Бастрюков
Да по́што я тебе? Живу я смирно,
Тебя не трогаю. И ты не трогай!
Пришел не в гости, ни с добром, ни с худом,
Пришел потиху и уйду потиху,
А за постой скажу тебе спасибо!
Зачем покликал?
Дубровин
Дело есть, Дубровин.
Тебе не боязно?
Бастрюков
Чего бояться?
Дубровин
Велю связать, да к воеводе.
Бастрюков
Шутишь!
Я пуганый, меня не испугаешь.
Дубровин
И то шучу. И волосом не тронут,
Пока ты здесь. Вот Бог тебе порука!
Бастрюков
Да я тебе и без божбы поверю.
Дубровин
Нужна послуга.
Бастрюков
Будет ли под силу?
Дубровин
А есть охота?
Бастрюков
Твой слуга, боярин.
Дубровин
Не ждал беды, сама беда сыскалась,
Тужить не думал, довелось тужить.
Бастрюков
За что про что сыр-бор горит?
Дубровин
За девку!
В руках была, да отняли из рук.
Бастрюков
Здесь девушки по денежке.
Дубровин
Не купишь
И тысячей. Слыхал ли ты про Власа
Дюжова?
Бастрюков
Кто ж его не знает, плута,
Лисицу старую!
Дубровин
А дочек видел?
Бастрюков
Чтоб не солгать, раз с десять доводилось.
Молва идет: не знаю, правда ль, нет ли?
Прасковью Власьевну за воеводу
Просватали. Ужель, Степан Семеныч,
Я молвлю не в укор, ее жалеешь?
Похаять нечего, с лица красива,
Собой статна, а все же кус не твой;
Пухла, ленива, слова не дождешься.
Я не тебе чета, а не польщуся.
Вот Марья Власьевна совсем другая,
Как не родные точно.
Дубровин
Про нее-то
И говорю, ее-то и жалею;
Мы по любви сошлись и столковались.
Бастрюков
Чего ж жалеть-то? Сватайся порядком,
Не отдадут, возьми без позволенья.
Дубровин
Так и задумал.
Бастрюков
Ну!
Дубровин
Да помешали.
Я за руку, а за другую…
Бастрюков
Кто же?
Дубровин
Все он же, воевода.
Бастрюков
Не татарин:
Не женится на двух.
Дубровин
Да он раздумал
Прасковью взять. Как увидал меньшую,
Так подавай ее, а ту не надо.
Во двор берет беречь, чтоб не украли.
Бастрюков
А надо бы украсть. Ужли уступишь?
Дубровин
Что уступить, что заживо в могилу!
Мне жизнь — не в жизнь! Бесчестье-то бесчестьем,
Да каково, слюбившись, расставаться;
Любовь-то не пожар, а загорится,
Так не потушишь.
Резвый
Не сложить же руки,
Не плакать стать; слезами не поможешь.
Подумать, да за дело.
Дубровин
В добрый час!
Бастрюков
Повыстудить бы избу. Лишних за дверь.
Останься, Резвый! — ты не помешаешь.
Дубровин
В сенях постойте, подождите зову.
Бастрюков
Боярин, я пришел недаром. Тоже
Должишко есть; повыправить хочу.
Взаймы жену, без спросу, люди взяли:
Просить по чести — самого посадят,
Что век не вылезешь. Одно осталось —
Свое добро у вора воровать.
Давай уж вместе! Первым делом надо,
Чтоб воевода выехал дня на два,
Хоть за охотой, хоть на богомолье.
Дубровин
Как выживешь его?
Резвый
Уж наше дело.
Мизгирь для нас уладит.
Дубровин
Воевода
Без Мизгиря ни шагу. Уж давно бы
Его казнить пора за чародейство,
А он в тюрьме томит; да днем ли, ночью ль,
Во всякий час к себе в покои водит,
По книгам смотрят, в шестокрыл и в рафли,
Мизгирь что скажет, то и свято.
Бастрюков
Завтра
Пошли в тюрьму колодникам на хлеб,
А Мизгирю особо. От Романа,
Мол, прислано.
Резвый
Чем свет пошлю Кубаса.
Дубровин
Я сам схожу.
Бастрюков
Нам только большака-то
Долой бы с глаз, а челядь наша будет.
Резвый
Ну ладно. Делай! Денег ли, людей ли —
Бери, что нужно.
Бастрюков
Ты, Степан Семеныч,
Опочивай, ложись! Не думай; утро
Помудренее вечера бывает.
Резвый уходит.
Не к смерти грех. Вели-ка дать медку!
Мне не впервой гулять до бела света.
Дубровин
Ты где бродил?
Бастрюков
Не клином свет сошелся.
Дубровин
Гулял по Волге?
Бастрюков
Волей и неволей,
В бурлаках…
Дубровин
И в удалых молодцах?
Бастрюков
Всего бывало.
Дубровин
И большой дорогой
В ночь темную?
Бастрюков
Придет пора, покаюсь.
Ни ты чернец, ни мне конец, боярин.
Дубровин
Здесь слух прошел про Худояра. Слышал?
Бастрюков
Слыхать слыхал.
Дубровин
А может, и видал?
Так правда ли, что он народ не грабил
И рук не кровенил; а на богатых
Кладет оброк, служилых да подьячих
Не жалует и нас, дворян поместных.
Пугает крепко?
Бастрюков
Ты его боишься?
Дубровин
Мне что бояться, я живу по правде.
Бастрюков
Так что ж тебе?
Дубровин
Да поглядеть охота.
Бастрюков
Зачем, боярин?
Дубровин
Удаль заставляет.
Бастрюков
Не спятишься?
Дубровин
Не пятился ни разу.
Я сам удал и молодцов люблю.
Бастрюков
Поедем завтра.
Входят: Резвый, Кубас, Шишига, Зоря, Бурый и слуги.
Ладно. Резвый, живо!
Зоря и слуги
Вина давайте, меду! Песни пойте!
Дым коромыслом! С горя загуляли,
А с радости опохмеляться будем.
Уж и полно нам, робята, чужо пиво пити,
Не пора ли нам, робята, свое затирати?
Солод молод на овине, а хмель на тычине.
Уж и что же вы, робята, приуныли!
Аль у вас, робята, денег нету?
Слуга уходит.
Согнать ко мне всю дворню!
Неустройко
Все покои
Прибрать! Постлать ковры! Завесы к окнам
Тафтяные повесить с кружевами!
Чтоб был полавочник на каждой лавке!
Столы сукном завесить! Жениховы
Мои подарки в тереме поставить:
Ларцы и зеркала, белила, перстни,
И мыла всякие, и все покупки,
И рухлядь всю расставить и развесить
Лицом на погляденье!
Воевода
Все готово
Для дорогих гостей, всего запасно.
Посадим с честью и накормим сыто.
Неустройко
Не на день гости к нам.
Входят прислужники обоего пола и кланяются; меж ними Олена.
Да хоть бы на год!
Неустройко
Я жалую вас милостью боярской:
Не красен дом, не весел господину,
И слугам сиротливо без хозяйки
Боярыни. Благословеньем Божьим
И нашим счастьем мы нашли девицу
Себе по мысли, и понять желаем
Себе в жену, вам в мать и госпожу.
Кланяются в ноги.
Час добрый! Кланяйтесь, благодарите
Боярина.
Неустройко
Теперь пока до свадьбы
Я этот дом со всем добром и с вами
Невесте отдаю.
Воевода
Опять ударьте
Челом ему на милости боярской
И слушайте наказ.
(Встает.)
Наказ короткой:
Служить боярыне, как мне, со страхом
И вежеством, в грозе и береженье,
Не красть, не лгать, от всякого бесчинства
И пьяного питья блюстись всемерно!
Все это присказка, а вот и сказка!
Неустройко
Чтоб день и ночь ворота на запоре!
Чтоб день и ночь круг дома сторожа!
Чтоб ни к кому приходу, ни подсылу!
Чтоб сенным девкам из ворот ни шагу!
На портомой водить за караулом
Не часто! Слово каждое и дело
Чтоб было мне доподлинно известно!
Не только вести в дом или из дому
Не проносить; а птица прилетела
С чужих хором, чтоб мне про это ведать!
Я батогов для вас не пожалею
За малую оплошку; за большую
Казненным быть нещадно скорой казнью.
Кланяются и уходят, кроме Олены.
Челом боярину и вон ступайте.
Олена останавливается.
Олена!
Олена
Ты все волком к лесу смотришь.
Змеей шипишь. Пора бы уходиться,
Забыть про вора-мужа.
Воевода
Не забуду,
Пока жива.
Олена
Кто на тебя посмотрит
Со стороны, так скажет, что зарезать
Меня ты хочешь. Грозными очами
Глядишь на нас, а на душе кто знает
Что у тебя.
Воевода
Да что кому за дело,
Как я гляжу? Я лучше не умею.
Живу покорно, голову поклонно
Держу перед тобой; что ни заставишь,
Я делаю, не выхожу из воли.
Чего ж тебе?
Олена
Стеречь ее покрепче,
Чтоб не сбежала как с двора.
С тобой.
Кто? Я-то?
Куда сбежать? Подумай! Много ль места
Ты мне оставил? Дом стоит покинут
И разорен по милости твоей,
И двор зарос. А где Роман гуляет,
Где буйною головушкой качает,
Печет ли солнце, дождик ли сечет
ЯснСго сокола, в живых ли, нет ли,
И я не знаю, да и ты не знаешь.
Куда ж бежать? Уж разве на погосте —
Над матушкой повыла б, что на горе,
На муку зародила, да взглянула,
Хоть издали, на дом пустой — да в Волгу;
Да грех велик. Уж я у вас останусь
Рабой твоей до гробовой доски.
Да буду ждать, чем нас Господь рассудит
Воевода
Нет зверя злой жены лютее.
Боярин, Мизгиря пригнали.
Неустройко
Кликни.
Стража вводит Мизгиря.
Ведите!
Расковывают.
Расковать!
Стража и Неустройко уходят.
За дверью станьте!
Мизгирь
Поди сюда.
Воевода
Что хочешь, господине?
Почто извлек из смрадныя темницы?
Почто труждаешь?
Мизгирь
Адово исчадье!
Слуга ты дьявольский! Не в труд, а в милость
Себе поставь боярскую послугу:
Потоль ты жив, пока в тебе нужда есть.
Мигну — и духу твоего не будет
Поганого, и вороны не сыщут
Костей. Пошлю к Москве, там суд короток —
Не волоча, сожгут тебя живого
За волховство.
Молчание.
Несть власти надо мною
В твоих руках. Написана мне в книгах
Другая смерть. Суда не испугаюсь!
На гадине я еду, погоняю
Ужом, сам дюж, судей своих объеду.
Суд по́ суду, век по́ веку ведется.
Посею мак, разыдутся все судьи.
Лишь те сидят, что на меня глядят,
Меня едят, да не съедят — не смогут;
Медвежий рот имею, волчьи губы,
Свиные зубы.
Воевода
От меня не скроешь
Своей души. Зачем позвал, я знаю,
Не сказывай. Бес падок на седины,
А старый глаз завистлив. Что увидел,
То и подай. Ох, трудно дело, трудно!
Ты к ней лицом, она к тебе затылком!
Ха, ха, ха, ха! Не знаю, как осилю,
Попробую. Вели вина и меду
Подать сюда.
Мизгирь
Подай вина и меду!
Воевода
В отъезд тебе из города, дня на два,
А не уедешь, ничего не будет.
Вся сила в том. Пускай она тоскует
И сохнет по тебе. Как меду выпьет,
Сейчас тоска ее обымет, станет
Всех спрашивать: да скоро ль он приедет,
Мой мил сердечный друг?
Мизгирь
Куда ж бы ехать?
Воевода
Сходи пешком в Лесную пустынь, на́ бор.
Неустройко вносит вино и мед.
Ин ладно. Там и зверя погоняем
Денек, другой.
(Пьет.)
Давай вино, я выпью.
Воевода
А мед поставь на стол.
Мизгирь
А сам ступай
За двери.
Воевода
На море, на океане,
На каменном на острове Буяне
Лежит доска, на той доске тоска
И корчится, и ежится, и бьется,
С доски да в воду, из воды в огонь,
А из огня выходит черт и вопит:
Беги скорея, пава Романея,
Ты дуй тоску рабе Марии в кости,
И в тело белое, и в черну печень.
И в сердце ретивое! Шалда, калда!.
(Свищет.)
Ступай и жди награды по заслуге.
Не жаль мне денег, только бы сбылось!
Мизгиря уводят.
Сковать и свесть в тюрьму!
Воевода
К тебе, боярин,
По твоему посылу и приказу,
Вдова Ульяница.
Неустройко
Зови скорее!
Входит Ульяна.
Поди, не бойся.
Стань вот так!
Ульяна
Ульяна!
Ты слушай в оба! Не по чести место
Тебе даю. Боярские хоромы
Велика честь для вас, людишек малых,
Ты это чувствуй. Ты сиротским делом
День за день бьешься. У меня в почете
И в холе будешь. Вся твоя забота —
Беречь боярышню, от ней ни шагу
Не отходить. Какие будут речи
Меж вами, сказывай! А баб и девок
Не допускай к боярышне с речами,
Блюди за ними крепко. Все, что нужно,
Через тебя чтоб шло, никак не мимо.
Послужишь честно, честно и отпустим
С большим наделом деньгами и платьем,
И замуж выдам.
Воевода
Не трудна работа
И много милости. Продли Бог веку
Тебе на белом свете. Сиротинку
Не забываешь.
(Неустройке)
Дело-то, я знаю,
Тебе по сердцу. Нравом ты свирепа,
Глядишь медведем, ни грозой, ни лаской —
Ничем не взять. Пили тебя на части —
Ты все свое. Ежовою щетиной
Ты обросла кругом. Не надо беса,
Когда ты здеся. Мне того и нужно.
Ступай!
Ульяна и Неустройко уходят. Входит Жилка.
Отдай ей мед.
Неустройко подает.
Когда попросит
Испить боярышня, ты дай ей меду,
Что в этой чарке, да проси о всей.
Жилка
Откуда ты?
Воевода
Из погреба.
Жилка
Треклятый,
Как черт занес на погреб?
Воевода
Посадили.
В гостях гостил у Бастрюковых.
Воевода
Голодной смертью
Околевал-сидел, и кнутьем били,
А на тебя, боярин, челобитье
Написано и услано к Москве.
Жилка
А кто писал?
Воевода
Да я.
Жилка
С ума ты спятил!
Или об двух ты головах?
Воевода
Напишешь
И на себя, как по бокам с плетями
С ордынскими стоят.
Жилка
А кто поехал?
Воевода
По выбору послали. С Бастрюковым
Поехали. И он в Москву.
Жилка
Ну с Богом!
Широкий путь.
Воевода
Роман Дубровин близко.
Жилка
И знаешь где?
Воевода
У Бастрюковых.
Жилка
Точно?
Воевода
Хоть умереть, на месте провалиться!
Жилка
А вот, дай срок, схожу на богомолье,
Нагрянем к ним.
Воевода
Про Худояра вести.
Жилка
Хорошие?
Воевода
Остановился станом
За пустынью. Осиновик-починок
Слыхал когда?
Жилка кланяется в ноги и уходит. Входит Неустройко.
Ну вот и кстати будет,
А я иду туда на богомолье.
Беги скорей, вели собрать Баиму
Стрельцов своих и всех служилых. Мигом
Лети к нему: чтоб нынче и в поход.
Воевода
Боярин, гости к нам.
Неустройко
Беги навстречу!
Чего ж стоишь как пень!
(Кланяется.)
Прощенья просим,
Что у ворот не ветрел, позагляделся.
Целуются.
Про ласковую тещу только вспомни,
Она и здесь. Как спали-ночевали?
Воевода
Зятек поклонистый, живем, покуда
Господь хранит.
Настасья
Садись в передний угол!
Хозяйкой будь.
Воевода
Хозяйка не садится,
Садись ты, гость.
Настасья
Не гость и не хозяин.
Хозяйка вот. Весь дом со всем запасом
Ее теперь, а я сюда до свадьбы
Не загляну. Живите как хотите.
Для береженья, для услуги много
Дворовых баб и девок. Был женатый,
Входит Ульяна и несколько женщин.
Так нужны были, а вдовцом остался —
Куда их деть? Хотел уж по осинам
Развешать их, ан вот и пригодились.
Вот и Ульяна, ей наместо мамки.
Воевода
На всем спасибо! Только ты послушай,
Какое дело! Словно кто испортил
Ее у нас. Бывало, день настанет —
Одну ее и слышишь: без умолку
Трещит, болтает, прыгает да скачет;
Теперь ни слова, точно как немая,
И уст не открывает, и ни шагу
Не сделает сама, толкнешь — идет.
Аль сглазил кто?
Настасья
От глазу и от порчи
Мы слово знаем. Молодо — стыдливо.
Глазам-то стыдно, а душой-то рада.
Девичий стыд до мужнина порога,
Лиха беда порог переступить.
Ульяна
Не то что стыд, а норовом такая:
Упрямится.
Настасья
Устанет — перестанет.
Воевода
Тоскует, что ли? Спрашивать пытали,
Не молвит ничего.
Шут входит.
Тоску прогоним
Шут
Забавами, да играми, да пляской.
Да песнями. Бессудного покличем.
Воевода
Здесь, дяденька.
Настасья
Тебя-то нам и надо.
Шути, хвостом верти, хоть бесом корчись,
Да только тешь! А я домой поеду.
Хочу пешком сходить на богомолье,
Благословиться. Крепче дело будет.
Да говорят, круг города удалых
Поразвелось, так надо попугать их.
Дня два проходим да честным пирком
За свадебку. Прощай, моя зазноба!
Не надолго прощаемся с тобой,
Немного дней пройдет до нашей свадьбы,
Но каждый день протянется мне годом:
Я ночью буду утра дожидаться,
Я утром буду вечер торопить.
Воевода
Убить бы день, а ночи не увидишь.
(Открывает покрывало и смотрит на нее; она закрывается.)
Не крой лица, не прячь своих очей
И ненаглядной красоты девичьей,
Дай наглядеться, дай на расставанье
Налюбоваться вдоволь про запас.
Настасья
Прощай-ка, тещенька.
Все кланяются.
Прощай, зятек.
Воевода
В святой бы час, в архангельской.
Уходит с Неустройкой.
Спасибо!
(Поет.)
Ишь скачет как! Пыль-курево стоит.
Прощай, боярин! С Богом, по морозцу!
Уехал дядя! Запили лохмотья,
И загуляли лоскутки. Не страшно!
Хоть пой, хоть плачь! Никто не сымет воли.
(Ежится и жмется к Марье Власьевне, она его толкает ногой.)
Ах ты бедный еж,
Горемычный еж,
Ты куда ползешь,
Куда ежишься?
Я ползу, ползу
Ко боярскому двору,
Ко высоку терему.
К Марье Власьевне.
Ульяна
Спесива ты, дерешься! А не знаешь,
Как бедного ежа встречают? Слушай:
Как взяли ежа
Во высокий терем,
Как стали ежа
Целовать, миловать,
Оглаживать,
Охорашивать.
Настасья
Пойдем-ка в терем, погляди подарки
Боярские.
Уходят все, кроме шута и Марьи Власьевны.
Пойти. Чай, то-то диво!
Входит Ульяна; она опять закрывается, ее уводят.
Кабы не ты, гуляла б я на воле.
Постылый пес, тебе бы беса тешить!
Ножа-то нет, зарезала б тебя.
Уходит.
Гляди-кась. Вот так пыль! Чуть жив со страху!
С ковшом на брагу налетели, дядя!
Убил бобра! Нашла коса на камень!
Пустынник
Отчего начался у нас белый свет?
Отчего началось солнце красное?
Отчего начался млад-светел месяц?
Отчего начались звезды частые?
Отчего начались зори светлые,
Зори утренние и вечерние?
(Молчание. Уходит в пещеру.)
Года бегут; что день, слабеют силы;
А немочи час от часу сильней.
Настанет день, зайдет к моей пещере
Убогий брат, — на оклик нет ответа.
Отворит дверь: и тлеющие кости
Отшельника увидит пред собой.
Сойдут с горы, потупившись смиренно,
В немом молчанье, брат за братом, старцы
И с пеньем понесут меня в обитель,
И честно похоронят, и напишут
В синодик имя Божьего раба
На память вечную. И у престола,
Что день, помин по мне твориться будет;
Но все, что видел я, что сам содеял,
Что я любил, что я покинул в мире —
Со мной в могиле быльем порастет.
Бастрюков
Тавань! Я вылезу, а вы плывите,
Да в тальнике и схоронитесь с лодкой.
На клик иди.
Пустынник
Ну, ладно. Поплывем.
Уплывают. Дубровин идет. Пустынник выходит.
Дубровин
Ты здесь опять? Гуляешь на свободе?
И не страшит тебя святое место,
И не уймут тебя земные власти?
Пустынник
Не столько ловят, сколько нас гуляет.
Дубровин
Ты жив еще? Земля сырая терпит
Твои грехи?
Пустынник
Ты видишь, жив покуда.
Приветь меня, отец, хорошим словом,
Благослови, а не кляни! Не сделал
Тебе дурного я.
Отходит прочь.
Не мной ты создан,
Не мной и суд свершится над тобой.
Я не кляну, а лишь молюсь и плачу
Да Божьему дивлюсь долготерпенью.
Мне жаль тебя! Мы оба беглецы.
Ты злом за зло, обидой за обиду
Греховному и суетному миру
Воздать желаешь; я молюсь о нем.
Не обнажай меча! Мечом погибнет
Извлекший меч. Живи со мной в пещере;
Ко мне и зверь бестрепетно приходит,
А от тебя и человек со страхом
Пустынник
Отец, ты в мире не жил,
Мирской заботы-тяготы не знаешь.
Я Богу грешен, виноват царю,
Велик мой грех, велико окаянство,
И рад бы каяться, да не готова
Душа: в миру есть счеты да приманки,
Да зло на человека мыслю, душит
Меня вражда, клещами горло давит.
У сердца моего кусок оторван.
Ты дай мне срок, возьму мое родное,
Не погонюсь и за обидой, брошу,
Отдам ему обиду. Пусть, собака,
Живет да беды на голову копит
До Божьего и царского суда.
Тогда покину вольную потеху
И самохотную расправу. Слушай!
Вот видит Бог, тебе обет кладу:
Построю монастырь; в своем приходе,
Коль приведет Господь свой дом увидеть
И сызнова по-старому зажить,
Украшу храм стенным писаньем новым.
Ни денежкой, неправо нажитою,
Не покорыствуюсь. Пришло неправдой —
Пойдет на дело.
Дубровин
Смерть не за горами,
А за плечами. Легче не родиться,
Чем умереть, не помирившись с Богом.
А вдруг помрешь?
Пустынник
Туда мне и дорога!
Своя вина, так поделом и мука.
В чем Бог застанет, в том меня и судит.
Не все же зло, и доброго немало
Случалось делать; сколько ни потянет,
Во что ни постановят, все же легче.
Уж мне давно шатанье надоело,
Давно хочу покинуть нож булатный;
И грех большой, и впереди-то пытка
Да кнут, что по заказу гнут. Не сладко.
Душа просила, и в уме бродило
Не смертное убойство, не разбои;
Мой норов крут, душа моя не терпит,
Когда большой молодшего обидит,
Подвластного гнетет да давит властный.
Дубровин
У властных власть идет от Бога. Кто же
Тебе дозволил стать над властью?
Пустынник
Сердце
Ретивое, что бьется — не уймется.
Неправый суд царит на белом свете,
В овечьем стаде волки пастухами;
Кто ж застоит за бедных, беззащитных?
Не мы, так кто ж? Нет власти — есть охота.
Затем-то я тюремное сиденье
Сменял на бор сырой. Про это горе
Я в темну ночь над Волгой думу думал
И с соловьями речи говорил.
Да не нашел я по сердцу удалых,
Все голь кабацкая, убойцы, воры,
Вином и кровью пьяные. По локоть
В крови их руки, головы похмельны,
Я им неровня; я затем и с низу
Привольного поближе к дому приплыл,
Чтоб бросить их и сесть опять в посаде,
Лишь, дал бы Бог, сменился воевода.
Ты не дивись, на белом свете много
К своим дворам, на царское тягло,
Приходит нашей братьи. Поживают
И в ус себе не дуют: кто торгует
На воровские деньги, кто припрятал.
Другой, гляди, не два, не три убойства
На плечах носит, да живут покойно,
Никто не трогает. Меня подавно
Посадские не выдадут, подьячих
Купить не дорого. А там годочек,
Другой пройдет, доводчиков не бойся.
Живешь потиху, так в разбое старом
Судить заказано, опричь убойства.
А я не лгу: я рук не кровенил.
Дубровин
Ну, Бог тебя благослови! Смотри же.
Я буду ждать!
Пустынник уходит. Дубровин подходит к шалашу. Выходит Щербак.
Приду, отец, и скоро.
Щербак
Где наши?
Дубровин
Все в лесу разбродом бродят.
Велишь скричать?
Щербак
Не надо.
Дубровин
Бережемся.
Поразошлись: кто с кузовом на плечах
Грибов да ягод ищет по опушке,
Другой к слепым уселся на мост с чашкой,
Кто в чаще, кто на острову на Волге
При лодках, при запасе. Воевода
Идет большой дорогой, целой ратью,
Близ ста голов, со всяким ратным боем;
Как на войну собрался, сбил народу,
Затинщиков, стрельцов и пушкарей;
Пищали, бердыши несут, ослопы,
Рогатины, луки и самопалы
Звериные и весь запас воинской.
Уж не за нами ли?
Щербак
Похоже дело.
Дубровин
Отвесть бы в сторону. Мы мужичонка
Заворотили в лес с дрянным возишком,
С мешком муки; так наказал я на мост
Идти ему да плакать, воеводе
Челом ударить: вот, мол, животишки
Пограбили сегодня утром воры
И поскакали дальше по дороге.
Коль скажешь так, и воз назад воротим,
А нет, — и самому не быть живому.
Да я вперед по деревням верст на семь
Послал молву пустить, что утром были,
А спросят, мол, куда ушли? Кажите,
От города все дальше.
Щербак
Ты с опаской
Живешь, Щербак. Да тут не то что с сотней
В таком лесу хоть тысячу народу
Сгони — и то не сыщут.
Дубровин
С береженьем
Здоровее. Теперь в версте, не дальше,
Идет походом воевода, смотрят
С деревьев наши; чуть вдали завидят,
Придут сказать. Да что ж ты нас покинул?
Работы нет, давно без дела бродим,
Тоска взяла. Тебя не видим.
Щербак
Вовсе
Бежал бы я от вас.
Дубровин
Да ты что больно
Спесивишься?
Щербак
Мне в городе есть дело
Дня на два, на три. Если я не буду
К вам на четвертый, и не ждите больше —
Считайте так, что нет меня на свете.
И жив я, нет ли, — будь ты атаманом.
Казну дувань; бери мой лук бухарской,
Камки и бархаты, цветное платье;
Сбирай людей, плывите без оглядки
На низ.
Дубровин
К казакам, там целее будем;
Туда и след, там что-то заварилось.
Да и тебе бы с нами.
Щербак
Не узнаешь
Своей судьбы. Вернусь ни с чем, так с вами ж,
Ни с кем другим, опять за ту ж работу.
Некраденый кусок приестся скоро;
Не стать к другой работе привыкать.
Дубровин
А где казна твоя?
Щербак
В яру зарыта.
Примета есть: иди ручьем с дороги
Все на́ полдень, увидишь две березы,
Сверни направо, на пенек сосновый,
Да тут и рой.
Дубровин
А на свою-то долю
Ты взял ли что? Бывает, откупиться
Нужда придет, так было б чем.
Щербак
Припрятал
По малости. А там себе иль людям
Достанется — вперед не угадать.
Была бы голова, а деньги будут.
Дубровин
Да что за дело у тебя? не баба ль?
Так лучше брось. Кто с ними поведется,
Сам бабой будет. Бабий волос долог,
Язык длинней.
Щербак
Зачем иду, я знаю,
А будет то, что будет. Кто поближе
Из наших тут?
Дубровин
Каурой, Заяц, Вотря,
Калга, Ерголь.
Щербак
Сбери их поскорее,
Приказ отдать. Как кликать будешь?
(Кличет.)
Птицей,
И отклик тоже, лихо наловчились.
Дубровин
Чужой!
(Бастрюкову.)
Не тронь. Я прибрал из посадских,
Пригоден будет на мою работу.
(Разбойникам.)
Вот Худояр перед тобою — весь тут!
Гляди глазами и ушами слушай,
Язык держи на привязи.
Каурый
Ну, братцы,
Товарищи, не первый год гуляем
По Волге-матушке. Добра чужого
Награблено, накрадено довольно.
Погуляно, поедено, попито
По горлышко. И век гулял бы с вами —
Не расставался, да такое дело,
Что не ордой, а надоть одному
Пролезть и вылезть, где ползком, где боком,
Кругом болотца, в задние воротца.
Уж рад не рад, а вас покинуть надо
Нена́долго. Щербак за атамана
Послужит вам, та́к и другим скажите.
Вернусь, так ваш уж вплоть до самой петли,
А не вернусь — не поминайте лихом.
Заяц
Ты не бросай совсем-то!
Вотря
Что ж такое
Ты затеваешь? Это не порядок.
Калга
Так нешто водится?
Ерголь
Да он виниться
Не хочет ли, дьякам в ногах валяться?
Так не помилуют.
Дубровин
Ты не в монахи ль?
Каурый
Галдеть! Душа не терпит! Рассердиться
Недолго мне, да как-то вы уймете!
Со мной не спорь. Что сказано, то свято:
Тому и быть.
Заяц
Да без тебя-то горе:
Ты голова, мы руки.
Дубровин
Ну, как часом
Попутает нелегкая, случится,
В тюрьму влетишь?
Прибегают разбойники.
Доводу, что ль, боитесь?
На вора вор доказчиком не будет.
Пытай, хоть жги, хоть режь, а вас не выдам.
Дубровин
Идут близехонько!
Все прячутся в чащу; Дубровин и Бастрюков за дерево. Щербак достает из-за пазухи лапоть, садится на пень и начинает ковырять.
По норам, живо!
Нищие
Я на камушке сижу,
Я топор в руках держу.
Ай ли, ай люли,
Огород горожу!
Огород горожу,
Все капустку сажу.
Ай ли, ай люли,
Все кочаненькую!
У кого нету капусты,
Просим к нам в огород.
Ай ли, ай люли,
Во девичий хоровод!
Всходят на мост воевода, за ним стрельцы; Неустройко, с мешком, оделяет нищих. Крестьянин кланяется воеводе.
Сходилася правда со кривдою,
Кривда правду переспорила.
Пошла правда по поднебесью.
Пошла кривда по сырой земле,
По народу православному:
Оттого суды неправые.
Воевода
Челом тебе, боярин, воевода!
Крестьянин
Не кланяйся! Земное поклоненье
Клади святым; мы грешные.
Воевода
Боярин,
Ограбили, убили, животишки
Все отняли, стрелами постреляли.
Крестьянин
Кто бил тебя?
Воевода
Неведомые люди.
Крестьянин
На конях или пеши?
Воевода
Все на конях.
Крестьянин
Куда поехали?
Воевода
Всё по дороге,
Всё на полдень.
(Дает из мешка.)
Теперь отыди с миром
В свой дом. А я иду молиться Богу
И не хочу смущать мирской заботой
Своей души. Дела мирские завтра.
Приди и жди конца церковной службы,
Свою беду скажи, а мы рассудим.
Я сам пойду в погоню за ворами.
А вот тебе на убылое место.
Крестьянин
Прими!
В монастыре звон. Все снимают шапки и переходят мост.
Пошли тебе Господь здоровье
За наше умоленье, осударь.
Теперь на лодку, в город и за дело!
Одна из девушек
Что за напасть! Не хочет слова молвить!
А вы-то дуры! Нет у вас уменья
Повеселить.
Недвига
Коль ты умна, попробуй!
А мы-то уж и пели, и плясали,
На головах вот разве не ходили —
Да не суметь, а то бы попытались.
Другая девушка
Толкуй с тобой! Тебе чужая, видно,
А мне своя. Ну как не распотешить!
Охоты нет! Была царева дочка
На выданье, царевна Несмеяна;
Сидит, не улыбнется, говорит ли,
Не усмехнется. Не-в-котором царстве
Нашелся парень, рассмешил-таки.
Первая девушка
Так парень, а не мы! Чудная, право!
Недвига
И ваша бы, пожалуй, рассмеялась,
Как привести ей парня по душе.
Да где же взять?
Первая девушка
Ты по себе не меряй!
Что у самой глаза-то завидущи —
Так не у всех такие.
Недвига
Говорить-то
Не хочется. До брани недалёко,
Как свяжешься.
Первая девушка
Знать, нечего?
Недвига
Навряд ли!
Первая девушка
Ну, говори!
Недвига
С чего она тоскует?
Я слышала. Она сбежать сбиралась,
Да не дали.
Первая девушка
Так что ж?
Недвига
Слюбилась с парнем.
Первая девушка
A вот и врешь. Когда ей с ним слюбиться?
Она его в глаза-то не видала.
Недвига
Ты говоришь, а кто тебе поверит?
Ну как сбежать, не знавши с кем?
Первая девушка
Да так же:
Пришел да взял, не станешь упираться,
А взял — повел! У бабы волос долог,
А ум короток. Их куда ведут —
Они идут.
Недвига
А может, и взаправду.
Входят: Ульяна и Марья Власьевна. Девушки уходят.
Вот то-то же! Ты не мели пустого!
Молоть пустое — жернова сотрешь.
Ульяна
Ждала ль меня? А я шугай надела
Да в гости к вам. Ну, все ли поздорову?
Господь с тобой! С чего ты загрустила,
Красавица, забавница моя?
Недвига
И сладу нет. Совсем от рук отбилась;
Хоть молода, а норов стар.
Ульяна
Да ты бы
Не все грозой, а иногда и лаской,
И дуги гнут не вдруг, а прежде парят.
Недвига
Да парь не парь, а надо будет гнуться,
Не гнуться — сломишься. Она упряма,
А я упрямее.
(кланяется)
Мне что за дело,
Какая ты! Твое перед тобою.
Вот память-то! Совсем было забыла
Марья Власьевна кивает головой.
Поклон отдать родительской. Велели
Здоровой быть тебе, да заказали
Кручиниться, да вот меня, старуху,
Прислали. По́што, и сама не знаю.
Куда гожусь, туда и деньте. Видишь,
Поваднее тебе со мной, старухой!
Люба — оставь, а нет — домой пусти.
Велишь остаться?
Ульяна
И на том спасибо!
(Уходит.)
Пойду-ка я да челядь попытаю
Проклятую, не спят ли, дармоеды!
Да заперты ль ворота. Ну, людишки!
Беда, и только! Хуже окаянных:
За ними глаз да глаз, да кнут ременный
В руках держи, а то не поворотишь!
Олена входит, робко оглядываясь.
Ах, волк те съешь и с по́трохом! Откуда
Такое зелье взяли? На лес взглянет —
Так лес завянет. Не велика птичка,
А ноготок востер. Пустили волка
Овец стеречь, небось не отказался,
А говорит: «Что делать! так и быть,
Уж как не как, а надо послужить».
(Оглядывается.)
Государыня боярышня,
Есть за мной вина немалая:
На реке платно мыла,
Громко колотила…
Марья Власьевна
Боярышня, есть весточка.
Олена
Откуда?
Марья Власьевна
Степан Семеныч шлет.
Олена
Не лжешь, так правда.
Марья Власьевна
На что мне лгать! На Волге платье мыла
Я на плоту; неведомая женка
Рядком пристала, вглядываться стала,
Взглянула раз и два, заговорила:
«Лицо твое мне, милая, знакомо,
А как назвать, не знаю». Так и так, мол.
«Ну, говорит, тебя-то мы и ищем.
Придешь домой, боярышне тихонько
Шепни, когда улучишь час…»
Олена
Скорее!
Ну говори ж! Придут да помешают.
Марья Власьевна
Чтоб завтра в сад, как только солнце сядет,
Ты выходила. Сторожей не бойся! —
Всех напоят. На даровое падки,
Весь дом напьется к ночи. Я нароком
Фату твою из рук пустила в воду,
Чтоб допустили: будто повиниться
Пришла к тебе.
Олена
Спасибо!
Марья Власьевна
Ты Ульяну
Уговори, чтоб погулять пустила.
Пусть и сама идет; из рук не вырвет.
Как молодцы подхватят.
Олена
Да не пустит
Из терема.
Марья Власьевна
Ты подари, попробуй.
Чай, есть что!
Входят: Ульяна и Недвига; останавливаются и смотрят.
Мало ль дряни. Тише! Идут!
(Кланяется в ноги.)
Государыня боярышня,
Есть за мной вина немалая:
На реке платно мыла,
Громко колотила,
Фату твою белую
В воду уронила.
Олена
Ну нет! Простить нельзя беду такую,
Какая ты работница! Работать,
Так не зевать по сторонам! Не надо
Твоей работы! Не нуждаюсь. Много
И без тебя народу. За провинность
Не заставлять ее работать. В терем
К себе беру. Пусть на меня и служит,
Чтоб от меня не отходила шагу.
Марья Власьевна
Во белых руках было,
Да ушло, уплыло.
Хоть казнишь, хоть милуешь —
Я не утаила.
Недвига
И вместе спать со мной! Да накормите
С боярского стола ее. Ступай!
Недвига и Олена уходят.
Вот, поглядишь, господское-то дело —
Не разберешь у них, что гнев, что милость.
Марья Власьевна входит и подает с поклоном тафтяную рубашку.
Заговорила? Аль опять надулась?
Житье мое! Уж нечего сказать!
Вот дитятко на шею навязалось!
Ходи за ней! И не было печали.
Да черти накачали. Ты хоть лопни,
Она молчит и знать тебя не хочет,
Стоит как пень, ничем не поворотишь.
Марья Власьевна уходит.
Сама пошла. Диковина! Посмотрим,
Что будет от нее.
Марья Власьевна уходит.
Ну вот спасибо!
Как поглядеть, так ты из умных, девка.
Не вдруг тебя и распознаешь! Право!
Не осердись, что я тебя бранила.
По глупости. Словечка не услышишь
Противного. Ни в чем не поперечу:
Ты добрая. А чай, грешки ведутся
И за тобой. Ох, девки молодые,
Проказницы! Вы при людях тихони:
По лавочкам, как соловьи по гнездам,
Смирнехонько сидите, глазки в землю
Опущены. А дай-ка вам потачку,
Недогляди, — откуда прыть возьмется —
Бойчее баб. Погудки, смех да грохот,
А разговор послушать, уши вянут,
Стыдом сгоришь. Да что кому за дело.
Чем тешатся, не плакали бы только.
Не то беда, что игры да потехи
На разуме у девок! Ну пускай бы
Промеж себя и тешились, так мало —
Утехи нет одним, без парней скучно.
Неправда, что ль? Ну и отыщут парня,
А тот и рад. Глядишь, и свел украдкой
Из-под носу. Не скажет и спасибо,
Что берегли. Ну оттого и веры
Вам нет нигде. Сама чудила в девках,
Так знаю вас, меня не проведете.
И ты, как все, не лучше и не хуже,
Да хитрости в тебе уж больно много.
Входит Марья Власьевна с летником и подает с поклоном.
Опять ушла. Еще не принесет ли?
А ладно бы! У ней добра-то много,
А мне-то где взять?
Марья Власьевна кланяется.
Что ты! Бог с тобою!
Не надо, нет! Куда мне! Совесть зазрит.
Марья Власьевна уходит.
Уж разве взять? Подарок-то хорош.
Непрошеный подарок-то дороже.
И то, возьму. Благодарю покорно!
Да вот беда! Отдаривать придется.
Я брать беру, а отдарить-то нечем.
Поноровлю за это; что захочешь,
Отказу нет, опричь того, что в терем
Чужих водить — и затевать не думай!
Да не пущу и самое из дому.
А в терему что хочешь, то и делай,
Ты госпожа, мы слуги, что прикажешь —
Тому и быть. Чем хочешь, забавляйся.
Зажмуривается. Входят: Марья Власьевна с телогреей в руках и Олена.
Куда ты? Стой! Довольно! Эй, довольно!
Послушай-ка! Не надо, не возьму я!
Ахти грехи! Кто падок на подарки,
Добра не быть. Кому придет охота
Бросать добро на ветер? Видно, хочет
Купить меня. Не след бы мне и брать-то,
Да как не взять, когда в глаза мне тычет.
Ох, смерть моя! Такой уж скверный норов —
И соблазнюсь, как соблазнюсь! Подарком
Меня и взять, глаза-то завидущи.
Продам тебя, боярин, сердце чует.
Не утерплю, продам. Глядеть не стану,
Зажмурюсь, чтобы не было соблазну.
Ульяна
Гляди-ка ты, какая телогрея,
И с выпушкой!
Марья Власьевна кланяется.
Вот чудо, так уж чудо!
Неужто мне?
Ульяна
Кому же?
Олена
Дорогая!
Не нам носить.
Ульяна
Наденешь, так износишь.
Олена
Ох, каравай-то не по рылу. Где нам!
Уж как тебя благодарить, не знаю
И не умею. Вся твоя. Хоть воду
Вози на мне. Сулил мне воевода,
Да жди-пожди, а он, гляди, обманет,
А ты добрей, ты прежде догадалась.
Ульяна
Да у тебя и летник — во́швы бархат
На золоте. Тафтяная рубашка
С запястьями.
Олена
Уж разве нарядиться?
Ульяна
Ты нарядись, а мы посмотрим.
Олена
Что ты!
И впрямь пойти.
Ульяна
Чай, то-то загляденье!
Олена
Пойдем со мной, ты мне пособишь.
Ульяна и Олена уходят.
Можно.
(Поет.)
Молчать-то я молчу, да больно скучно
Становится. Немного натолкуешь
Сама с собой. Сложу от скуки песню.
Сама спою, сама и слушать буду.
Тихонечко спою, чтоб не слыхали.
Слышит шорох, садится и молчит. Входят: Ульяна и Олена.
Я по терему хожу,
Я по миленьком тужу,
Тужу, хожу
Да потуживаю.
Уж я сяду, посижу,
В окошечко погляжу,
В окошечко
Во косящетое.
Милый весточку дает,
Молодого гонца шлет,
Гонца, гонца
Да молоденького.
Что не быть, да не бывать,
С милым розно не живать,
Мне жить, не жить
Со милым со дружком.
Поскачу да попляшу
Во высоком терему,
Вот так, вот так,
Вот и так, вот и так!
Ульяна
Куда красно! И посмотреть, так любо.
Красавица, как есть.
Олена
Чему дивишься!
И пень хорош в уборе!
Ульяна
Не похаять
Тебя и без убора. Всем пригожа,
Собой статна, лицом бела, румяна,
Глаза как вишни, брови колесом.
По красоте твоей за дворянина
Тебе идти. Ты баба молодая,
Чего ж сидеть!
Олена
Дворяне по дворянам,
А не по нас. А наши-то дворяне
Не родились.
Ульяна
Как знать, чего не знаешь.
Олена
Да нечего и знать-то! По одежке
Протягивай и ножки. А дворяне
Хороший кус, да не для наших уст.
Достатков нет, какая я невеста;
С голодным брюхом, да по добрым людям
Похаживай. Чужой-то хлеб не сладок,
Подавишься. Кормить не станут даром;
И угождай на всякого как знаешь.
Хоть бы вот здесь, смотри за целым домом —
Беда бедой! Будь смирен — так проглотят,
Сердит — проклясть готовы. Вот и казнись!
Уж только, девушка, у вас людишки!
Здесь не люди, а черти! Как шальные,
Проклятые! Кто спит, кто пьяный бродит,
Шатается. Сама за всем и смотришь,
За всякой малостью. А понадейся,
Так пропадешь, не рада жизни будешь.
Дай только срок боярину приехать,
Все выведу наружу, а покуда
Помучиться. И ночь-то не придется
Часок уснуть. Чужим глазам не верю,
Свой глаз милее, а чужой обманет.
Сама запру все выходы, все двери,
Да поперек порога здесь и лягу.
Один глазок усни, другой пусть смотрит.
Марья Власьевна дает ей перстень.
Раздобрилась, и не уймешь. А правду
Сказать тебе, так мне тебя и жалко.
Ульяна
А у нас в саду
Соловей поет,
Выговорочки
Выговаривает.
Олена
Послушаем; послушать, что ли, хочешь?
Ульяна
Сходить бы завтра.
Олена
Что ж такое! Сходим
В сумеречки. Большой беды не вижу;
В своем саду, а не в чужом. Боярин
И не велел, да мало ль что! Наказы
Легко давать! Не всяко лыко в строку.
Наказ-то знай, а делай как придется.
Марья Власьевна целует ее.
Ну в сад так в сад! Давно бы ты сказала.
Гуляй себе, когда придет охота;
Хоть днем гуляй, хоть ночью.
Ульяна
Вот и ладно.
Олена
Гуляй, гуляй! Авось повеселеешь,
Хоть улыбнись на нас с Оленой!
Марья Власьевна улыбается.
Ишь ты!
Пошло на лад.
Входит Недвига.
Дай срок, не то увидишь.
Ульяна
Пора и спать. Чего сидеть в потемках!
Поужинай, чем Бог послал, да на бок
И завались. Без ужина ложиться
Нехорошо бывает, плохо спится,
Да много грезится. А то как знаешь:
Сиди себе. А уж огня не стану
Вздувать теперь.
Недвига
Кто летом зажигает!
Чай, дворня спит?
Олена
И куры, и собаки —
Все спят.
Уходит.
И я, боярышня, прилягу.
(Садится на скамейку.)
Ну что ж нейдешь? Аль спать-то неохота?
Не то что я. Все ноги отходила,
Все кости, все суставы заболели,
Измаялась. Не рассказать ли сказку
Да присказку? Авось тогда задремлешь.
(Дремлет.)
Сумерничать давайте. Мы любили
В сумеречках сидеть с тобой тихонько
И побасёнки баять тихомолком,
А круг тебя как точно кто мурлычет…
Ах, батюшки! Вот так меня и клонит,
Так и валюсь и тычусь носом. Часом
Совсем усну, так ты меня толкни.
Начинается сказка, починается сказка.
За тридевять земель,
В тридесятом царстве,
Из двери выходит домовой с фонарем. Недвига в полусне машет руками.
Жили два брата,
Да мать брюхата,
Да отец на днях…
Постой! не так. Я что загородила,
Не сплю, а бредится. Начну сначала:
Жили да были два брата родные,
У одного брата всего богато,
А другой убогий, а детей у него много.
Говорит богатый бедному брату:
Сам ты убогий, а детей у тебя много.
Дай ты мне сына, вот тебе жита осьмина,
Вот тебе осьмина, а жене твоей холстина,
А дочери коза, лубяные глаза…
Да что я, что я вру-то! Сбилась! Тьфу ты!
Пропасть тебе! Не то все! Задремала.
Вот дальше-то забыла, что там было.
Не вспомню ли? Заметалось! Помню только,
Что попросил у брата лошадь бедный,
А волк и съел, оставил хвост да гриву.
И повели дружка к судье Шемяке.
Сидит судья Шемяка, судом судит,
Бороду закусит, да ус разлощит,
Ус разлощит, глаза вытаращит…
Тьфу! пропасть! Не налажу, да и только.
То про Фому начну, то про Ерему.
(Засыпает.)
Аминь, аминь, рассыпься! Чур меня!
(Сшибает шлык с Недвиги и уходит.)
Что вечерняя красная зорюшка
Догорает, чуть краюшком теплится,
Загораются частые звездочки,
Рассаждаются по небу чистому.
Докачались головки, домаялись
До пуховых цветных изголовьицев,
Ходит сон по сеням, по новым дрема.
Ты поди, сон-дрема, в головах постой.
По хоромам старым
Я давно брожу;
В тереме чужая,
Дай-ка погляжу.
Новая новинка
К худу иль к добру?
Нет, такая гостья
Нам не ко двору.
Ты на счастье, на радость роженая,
Не про старого мужа рощеная,
Старику-то чернеть да горбы растить
А тебе-то алеть спелой ягодкой.
Я поглажу тебя лапой бархатной
На богатство, на радость с милым дружком.
Тихой сон — угомон ясным глазынькам,
В изголовье тебе грезы девичьи.
За сердечным другом
То ли не житье.
А у нас по дому
Горе да вытье.
Скрасишь скучный терем
На короткий час,
Да и пуст покинешь
И бежишь от нас.
Запустеет терем, принаклонится,
Заметет по углам пылью-плесенью,
Понесет по сеням бранью, руганью,
Сип да воп по клетям с перекорами.
Не слыхать-то мне смеху веселого,
Молодого, девичьего, звонкого.
Не слыхать по ночам бреду жаркого,
Только старым старухам шлыки сшибать,
Марья Власьевна
Аминь, аминь, рассыпься!
Недвига
Ах, как сладко
Уснула я!
(Встает.)
Аминь, аминь, рассыпься!
(Зевает.)
Не разберу: во сне ли, наяву ли,
А сбили шлык. Не ты ли пошутила?
Пойдем-ка ужинать да спать ложиться.
Вот день прошел, до нас дошел.
(Зевает.)
Ахти мне!
Грехи мои!
Уходят.
И-ах… великие!
Старуха
Вы, тетка, чьи?
Гаврило
Поместные крестьяне.
Старуха
За кем живете?
Клим
За мурзой крещеным.
Старуха
Хорош до вас?
Гаврило
Татарин как татарин.
Где бабе знать! Толкуйте с мужиками.
Вот сын придет.
Старуха
Ты внучка, что ли, нянчишь?
А где ж сноха?
Входит Иван.
С ребятами в чулане.
Там четверо у ней, вот пятый в люльке.
Старуха
Струга пришли, к ночлегу подвалили.
Слышь, матушка? А с лесу воевода
Валит со всем народом; хочет станом
На берегу остановиться на ночь.
Иван
Чай, лют?
Старуха
Вестимо, лют: на то боярин.
Ты ждешь купцов, а тут, гляди, нагрянут
Боярские голодные холопья.
Один разор! От них, что от пожару,
Что есть в земле зарыто, то и цело,
А под руку попало, то пропало.
Ахти, беда!
Иван
Да что у нас и взять-то?
Входят: Курчай, Кулик и Сидор.
У нищего суму и ту отнимут.
Сидор
С стругов?
Иван
С стругов.
Сидор
Отколь?
Иван
Из Унжи будем.
Сидор
С лубьем?
Иван
Нешто́!
Курчай
А вы, робя?
Иван
Мы с низу.
Мы в целовальниках идем в насадах,
С казной.
Курчай
С какой?
Иван
С оброчной рыбой.
Курчай
В бочках?
Иван
И с бочешной, и с солью.
Курчай
А стерлядок?
Иван
Не водим мы. А как по верхним плесам,
Каков улов?
Курчай
Нешто таки.
Иван
А мерны?
Кулик
Да всякие — и в стрелу есть, и больше.
Иван
Вы держите аль нет?
Кулик
Чего?
Иван
Вестимо…
Кулик
Вина-то, что ль? Нет, парень, не бывало,
У нас корчмы никто не держит.
Иван
Будто?
Кулик
Да боязно, велик ответ.
Иван
Не бойся,
Не выведем, не сыщики.
Курчай
Ну, право.
Иван
Поди пошарь. Авось найдешь.
(Уходит.)
Пошарю.
Кажись, что есть; себе берег на праздник.
Гаврило
Хлеб-соль!
Курчай
Спасибо.
Гаврило
Здравствуйте. Откуда?
Курчай
Из Нижнего гужом идем в обозе.
Гаврило
Далеко ли?
Сидор
До Ярославля, с медом,
Мы бортники.
Старуха
Плесни, хозяйка, щец-то!
Да не пустых.
Курчай
Варила со снетками.
Старуха
А снет какой — речной или озерной?
Курчай
К нам галицкой идет, не белозерской.
Старуха
Ты на троих давай.
Гаврило и Клим встают.
Про всех достанет.
Уходят.
Бладарствуйте. Мы лошадей посмотрим,
Да на печь к вам. Гляди, и полночь скоро.
Часок-другой соснем, да и в дорогу.
Иван
Большая печь, просторно, полезайте.
Входит Иван с вином в кувшине.
Кулик
Полкружки есть. По чарке будет. Пейте.
Иван
Простое?
Кулик
С махом. Люди пьют да хвалят.
Иван
Не похулим и мы. Нельзя не выпить,
Все на воде.
Едят. Гаврило и Клим входят и лезут на печь.
На доброе здоровье!
Иван
Прибрал в клети?
Стук.
В подполицу припрятал.
Иван
Поди, стучат.
Старуха
Пущай идут к соседям,
Кого несет!..
Иван уходит.
Не вдруг пускай. Окликни.
Встают. Старуха собирает со стола.
Ишь крик какой! Не лучше ль убираться
С добра ума. Сбирай-ка щи, хозяйка;
А кашу даром. Завтра разочтемся.
Уходят Курчай, Кулик и Сидор. Иван входит.
Подальше от греха, здоровей будешь.
Пойдемте спать в струги. За угощенье!
Старуха
Хоть в гроб ложись! Боярин к нам постоем,
Опричь хором, со всем двором валится.
Ишь холодно в палатке, так холопы
По избам рыщут, где теплей да чище.
Уж я молил немало.
Входят Неустройко и слуги.
Воля Божья!
Придет беда, так отворяй ворота.
Старуха подает лучину, зажигает восковую свечку.
Давай огня!
Иван
Сдвигайте стол в тот угол!
Ковры, меха стелите, в изголовье
Седло клади!
Неустройко
Яви такую милость,
Ослободи! Поди к соседям!
Старуха
Смерды,
Ступайте в хлев! Старуху вон, и с зыбкой.
Слуги подходят к люльке.
Входят: воевода и слуги.
Разбойники! младенца-то не троньте!
Кому помеха ангельская душка!
Воевода
Уйми холопей, закажи им трогать
Младенца!
Уходят Иван и слуги.
Вон ступайте! Ты, старуха,
Останься здесь с ребенком. Ближе к детям,
И ангел ближе, место благодатней.
Он не блажит у вас?
Воевода
В кого родится
Благой у нас; давно мы присмирели,
С царя Бориса.
Старуха
Вспомнила Егорья?
Воевода
Ужли ж забыть! И правнуки и внуки
Праправнуков Егорья помнить будут.
Неустройко снимает с него дорожную сулейку; воевода пьет чарку, потом снимает складень, целует и ставит в изголовье, потом снимает оружие.
Раздень меня!
(Уходит.)
Опочивай покойно!
Я в сени спать; понадоблюсь, так близко.
Старуха
Воевода ложится и скоро засыпает.
(Засыпает над люлькой.)
Баю-баю, мил внучоночек!
Ты спи-усни, крестьянской сын!
Допри́ж деды не видали беды.
Беда пришла да беду привела
С напастями да с пропа́стями,
С правежами беда, все с побоями.
Баю-баю, мил внучоночек!
Ты спи-усни, крестьянской сын!
Нас Бог забыл, царь не милует,
Люди бросили, людям отдали,
Нам во людях жить, на людей служить,
На людей людям приноравливать.
Баю-баю, мил внучоночек!
Ты спи-усни, крестьянской сын!
Беду нажили, как изжить будет?
Изживем беду за работушкой,
За немилой чужой, непокладною.
Вековечною, злою-страдною.
Баю-баю, мил внучоночек!
Ты спи-усни, крестьянской сын!
Ты спи, поколь изживем беду.
Изживем беду, пронесет грозу,
Пронесет грозу, горе минется.
Поколь Бог простит, царь сжалится.
(Просыпается.)
Сдавил всю грудь, проклятый! Душит, душит,
Вздохнуть не даст ни разу, зачураться!
Ох, смерть моя приходит! Чур меня!
Полегчило немного. Ох, тоскует
Душа моя! Отстаньте, отступите,
Мучители! Закройте ваши лица,
Измученные пыткой, испитые,
Как саван белые. И слезы, слезы
Сиротские, напрасные, как реки
Бегут кругом, и стон стоит до неба.
Кровавые потоки, муки, пытки!
Довольно мук, и палачей гоните!
Вы видите, мы по колено бродим
В чужой крови! Мы вымучили много
Добра себе чужого. Посмотрите,
Еще несут и сыплют: всё копейки
И денежки серебряные. Жгутся,
Проклятые; они не деньги, угли
Из кузницы, из горну. Вот с мехами
Подходят дьяволы и раздувают,
И пышет жаром, так и пышет жаром;
Вся кровь горит, огонь бежит по жилам
И сердце жжет.
(Садится.)
О Господи помилуй!
Старуха
И сон тяжел, и сонный бред замучил.
С молитвой лег. Не знаю, что за притча!
И рад не спать, да сон одолевает,
Сомкну глаза, так одолеют грезы…
Воевода
Баю-баю, мил внучоночек!
Ты спи-усни, крестьянской сын!
Белым тельцем лежиши в люлечке,
Твоя душенька в небесах летит.
Твой тихой сон сам Господь хранит,
По бокам стоят светлы ангелы.
(Ложится.)
О Господи, и нас помилуй, грешных!
(Засыпает.)
Баю-баю, мил внучоночек!
Ты спи-усни, крестьянской сын!
С тобой сидит бабка старая.
До зари с зари прибаюкивает,
Тихой сон очам наговаривает
Да качку-качалку покачивает.
В углу открывается часть кремлевского дворца, боярская площадка, постельное крыльцо. На площадке думный дворянин, дьяк, Несытов, Поджарый; разные дворцовые чины стоят на лестнице и на площадке. Из дворца выходит большой боярин.
К суду зовут. От судьев откупиться
Я знаю как. Не первый раз. Не страшен
Боярский суд, московской. Где я?
Большой боярин
Как я
Попал в Москву? Вот царские палаты,
Постельное крыльцо; дворяне ходят
По лестнице, бояре на площадке.
И я ходил проситься на кормленье,
Покланялся немало, с год толкался,
Ступени тер, без шапки. Что за люди?
Все новые. А вот и Бастрюкова
Я вижу там. Пойти и мне с поклоном.
Никак не встать, как скованный, и ноги
Как вкопаны. А вот большой боярин.
На крыльце.
Думный дворянин
Несут молву, что якобы Шалыгин
Задуровал на воеводстве. Правда ль?
Аль, может, врут?
Воевода
Посадским утесненье
Великое, убытки и налоги
Напрасные чинит.
Думный дворянин
Не верь, боярин!
Большой боярин
Продажей и убойством изобидел.
Дьяк
А челобитья есть?
Большой боярин
Без челобитья
На городах живут ли воеводы!
Другой путем усесться не успеет,
Глядишь — уж шлют. Давно сидит Шалыгин,
Так как не быть! Нельзя без челобитьев.
Святой и тот на всех не угодит.
Думный дворянин
За воевод дьяки всегда заступа,
Горой стоят. Как надо, христиане:
Не платят злом за добрые поминки;
И правды не узнать от них. Собака
Собаку знает, не укусит.
Большой боярин
Много
Обижено Шалыгиным напрасно.
На днях в приказ прислали челобитье,
Коль правда все, не ждать ему пощады.
Думный дворянин
А челобитчик кто?
Большой боярин
Да всем посадом
От старосты, во всех посадских место.
Думный дворянин
И старостам нельзя во всем поверить.
Поссорятся, сейчас и челобитье;
А помирятся, так его же просят
На воеводство. Их не разберешь.
А недоборы?
Большой боярин
Есть и недоборы.
Здесь Бастрюков Семен, в Москву приехал
Из города. Спроси его, он знает
Про все дела.
Думный дворянин подводит Бастрюкова; тот кланяется.
Ну, кликни Бастрюкова.
Бастрюков
Не скажешь ли чего про воеводу
Шалыгина?
Воевода
Да что сказать, боярин!
Коль правду говорить, житья не стало
Ни меньшим, ни большим. Погадских мучит,
А жен себе берет.
Бастрюков
Не верь, боярин!
Поклепом злым обносит, мстя, по злобе.
Он сам воров таит и укрывает.
Воевода
С подьячими стакнувшись, научает
Воров в тюрьме поклепом и молвою
Язычною посадских обносить,
Своей корысти ради ненасытной.
В тюрьме блюдет себе для волховства
Волхва. Дела позапустил. Посадских
Поразогнал: дворишки запустели,
От тесноты и не стерпя мученья —
Все врозь бегут.
Большой боярин
Он ворог мой! пустите,
Я задушу его! Пустите руки!
Кто держит их! Зачем меня связали?
Его связать!
Думный дворянин
Кого б послать для сыску!
Несытов и Поджарый подходят и кланяются.
Охотники найдутся. Да уж разом
Сыскать велеть и сесть на воеводство.
Вот двое тут: Несытов да Поджарый.
Несытов и Поджарый
Вот и нашлись.
Большой боярин
Пустите покормиться!
Думный дворянин
У нас еще и кошка не умылась,
А гости к нам на двор.
Большой боярин
Давно уж просят.
Думный дворянин
Где мед, там мух нальнет. Болото было б,
А черти будут.
Большой боярин
Отпустить Левонтья
Поджарова. Он прохарчился больно
И отощал, как жердь. А Бастрюкова
Пускай опять в губные выбирают.
Видение исчезает.
Пиши наказ, да пусть и едут с Богом,
Я доложу назавтра государю.
(Молчание.)
И страшен сон, да милостив Господь.
Недаром шлю из года в год поминки
Приятелю-дьяку и доброхотам.
Ужли ж они меня не пожалеют,
Греха не побоятся? Грех великий
Поминки брать задаром. Что поминки!
Всех прах и тлен. Душа своя дороже.
Оброк плачу, так можно спать спокойно,
Не выдадут. Не всякий сон да в руку.
Сосну еще — и в город. Да приняться
За Бастрюковых. Насолили оба.
Отец мутит, а сын ворует девок.
Недогляди немного, и увез бы
Жемчужину такую, что и в царских
Не сыщется палатах. Да ему ли,
Беспутному, сокровище такое!
Ему бы пить, а красоты девичьей
Не разберет он, бражник; та ль, другая ль
Ему одно. Уж он, гляди, за пьянством
И позабыл о ней. А если помнит?
А если врет Мизгирь, и ворожбою
Он обманул меня, чтоб только выжить
Из города, чтоб не был я помехой
Их плутовству! Людишки все продажны,
За денежку любого купишь. Каждый
И пьяница и вор. Зачем заехал
Я в эту глушь? На самых добрых конях
Весь день скакать, до ночи не доскачешь.
А там, гляди, гульба, потеха, пьянство
Во всем дворе. А в терему у Марьи
Чужой сидит хозяином, целует,
Глядит ей в очи, к сердцу жмет ее,
Как у себя, как дома. Либо вовсе
Сманил ее и был таков. Немало
Светлиц и повалуш у Бастрюкова,
Зачем ему в чужие красться вором,
Исподтишка, с оглядкой миловаться,
Чтоб люди не видали. То ли дело,
Привез домой, она не поперечит,
Гуляй душа, никто не помешает.
О, дьяволы! Грызи зубами руки
Да плачь теперь; свою башку седую
Разбей об печку. Дураком родился
И дураком умрешь. Вот близко локоть,
Да не укусишь. Ты кому поверил?
Кого оставил дом стеречь? Бабенку!
Она, родясь, алтына не видала:
Достать мошну да позвенеть ей к рылу,
Себя продаст, не только что чужую.
А слуги? те назло, не из корысти,
Готовы дом поджечь со всех углов.
(Подходит к старухе.)
Скачи, Нечай, скачи, приедешь в пору.
Там пир идет, весь мир гуляет, пляшут,
Здоровье пьют, Нечая поминают:
«Берег Нечай, да людям. У Нечая
И по губам текло, да не попало».
Да скоро ль утро? Ехать бы, да темно
И бездорожье, ноги изломаешь!
Дрожи как лист осиновый, Иудой
Трясись теперь; сиди да утра жди!
Хоть бы колдун какой! Поворожить бы.
Старуха
Ты ворожишь, старуха?
Воевода
Нам, боярин,
И ворожить-то не о чем. Мы Бога
И так прогневали. А вам, боярин,
Без ворожбы сполагоря живется.
Ты отойди, здесь ангельское место.
Баю-баю, мил внучоночек!
Ты спи-усни, крестьянской сын!
(Засыпает.)
Вы, черти полуночные, сбирайтесь —
Иль рвите врозь меня, иль помогите!
А сон опять морит. Прилягу малость.
Забрезжит свет, на ко́ней и в дорогу.
(Засыпает.)
С тобой сидит бабка старая.
До зари с зари прибаюкивает,
Тихий сон очам наговаривает,
Да качку-качалку покачивает.
Степан Бастрюков
Да вот они. Роман Дубровин, Степка,
Вы оба тут. Ну, вас-то мне и надо.
Попался, брат Степан! Иди к ответу!
Не я сужу, закон, не обижайся,
Что не по шерсти гладят. Ты умеешь
Воров скрывать, умей ответ держать.
Резвый
Повеселей бы что-нибудь, робята!
Степан Бастрюков
Да вот игра: садись, робята, на пол
Да запоем: «По матушке по Волге!»
(Резвому.)
Любимая моя игра. Хмельному
Простору нет в избе, гулять охота.
Вот сядем все, да и поедем. Любо!
Я — атаман, Дубровин — есаулом.
Я — на корму, он на нос.
Садятся.
Ты с братиной
В середку сядь и потчуй всех: направо,
Налево, мне, Дубровину, себе…
Воевода
Поехали!
Гребцы
Далеко не уедешь!
Воевода
Раз первой! Раз другой! Ухнем да ухнем!
Гребцы
Ты на пол сел и думаешь, что в лодку!
Дурак, дурак! Вяжите их покрепче!
Накрыли вас, дружков. Да где же люди?
В железа всех! И не проси пощады!
Я зол, как зверь, как волк запольный! Живо
В застенок их, пытать поочередно!
Сени исчезают. Середина Волги, вдали берега. Является лодка, все приободряются, надевают шапки, берут весла. Бастрюков и Дубровин встают на ноги.
Раз первой! Раз другой! Еще маленький разок!
Бастрюков
Уехали! Держите их, держите!
Гребцы
Кормилица ты наша, мать родная!
Ты нас поишь, и кормишь, а лелеешь!
Челом тебе! Катись до синя-моря
Крутым ярам да красным бережочкам
На утешенье, нам на погулянье!
Недаром слава про тебя ведется,
Немало песен на Руси поется,
А всех милей: «По матушке по Волге!»
Бастрюков
Вниз по матушке по Волге,
По широкой, славной, долгой,
Взбушевалася погодка
Немала́я, волнова́я.
Дубровин
Ты, есаул, гляди, что впереди!
Что видишь?
Бастрюков
Чи́рни.
Гребцы
Чи́рни не помеха,
В воде-то черти, в берегу-то черви,
В лесах коренья, пенья да сучки,
По городам подьячие крючки.
Хотят словить, да врут: мы погуляем,
По Волге силу-удаль попытаем.
Бастрюков
Ничего в волнах не видно,
Только видно одну лодку,
Легку лодочку косную,
Макарьевску, разъездную.
Дубровин
Верней гляди, что впереди?
Бастрюков
Колода.
Дубровин
Что мне колода! Сам я воевода.
А ты гляди по Волге, нет ли встречных
И поперечных?
Бастрюков
Есть. Струги гребные.
Дубровин
Какие, с чем?
Бастрюков
Купецкие с товаром,
А царские с казной.
Воевода
На них казаки-воры,
А на купецких-то бурлаки хворы.
Сарынь на кичку! Стой! Не надо, мимо!
Мы не за тем.
Бастрюков
Зачем ты едешь, знаю.
Воруй себе, да только не у нас.
Дубровин
Гляди верней! Что видишь?
Бастрюков
Вижу терем
Расписанный.
Гребцы
Пригряньте-ка, робята!
Воевода
Вы приваливай, робята,
Ко крутому бережочку,
Да ко желтому песочку,
Ко боярскому подворью.
Показывается терем.
Гребцы
Не мой терем, не мой. К чужому едут,
Мой в городе, на лодке не подъедешь;
Я дома сам, чего же мне бояться?
Ловите их, держите! Воры, воры
Наехали. Да что ж вы, спите, что ли?
Воевода
Ко Нечаеву подворью.
Да ко Марьину здоровью.
Марья Власьевна сходит с бepeгa.
А Марьюшка выходила.
Гребцам меду выносила.
Не прогневайся, хозяин,
Что наехали не званы.
Гребцы
Зачем ты здесь? Домой, вернись домой!
Не дам уйти. Шалишь! Не доставайся
Ты никому. Где нож? А вот он, вот он!
Возьмет ли, нет ли, только не живую.
Марья Власьевна садится на колени к Бастрюкову. Видение исчезает.
Вы берите красну девку
Во макарьевскую лодку,
Вы сажайте-ка, робята,
К атаману на колени.
Входят: Неустройко и двое слуг. В окне утренний свет.
В глазах увез. Меня столкнули в Волгу.
Тону, тону! Спасите! Заливает
Меня всего, под шею подступает.
Ко дну иду. Без покаянья страшно
Мне умирать. Спасите, дайте время
Покаяться, раздать именье нищим,
Посхимиться. Никто не шевельнется,
На берегу стоят да смотрят. Любо,
Что я тону, как ключ. Вот дно, вот камни
Зеленые, зеленая трава,
Песок зеленый! Братцы, помогите!
Слуга
Будить аль нет?
Воевода
Не трожь, пусть сам проснется.
(Просыпается.)
Тону! Спасите! Господи, помилуй
Раба Нечая! Умираю!
(Встает.)
Где я?
(Берет сулейку, складень и оружие воеводы.)
Господь с тобой! Мы здесь, в избе.
Неустройко
Проворней!
Коней, коней!
Воевода
Оседланы, боярин.
(Одевается.)
Домой живей, чтоб к ночи быть.
Уходят. Гаврило слезает с печи, умывается и выходит за дверь помолиться. Клим слезает, умывается. Гаврило возвращается. Клим уходит.
Поспеем.
Клим
Слава тебе, Господи, до бела света проспали.
Старуха
Рассвело бело, хоть хлеб ешь.
Гаврило
Рушай да кушай на здоровье.
Господи благослови!
Дубровин
Спасибо, брат! Употчевал на славу,
Таких и надо нам. Вся дворня лоском
Теперь лежит.
Сторож
А мы с тобой не пьяны, —
И молодцы-робята.
Садятся на скамьях.
Дубровин
Ты, выходит,
На службу к нам задаться хочешь, парень,
За нашего боярина?
Сторож
Своим домком не жить, достатков нету.
Неволя, брат, куда не занесет,
Я сирота.
Дубровин
За много ль?
(Достает сулейку и жестяную чарку.)
Полчетвёрта
Рубля прошу, а не дадут, так за три.
Возьму, пропью, а там навек кабальный.
Давай попьем.
Дубровин
И то гораздо пьяны.
Пьют.
Ну вот беда! Проспишься, а назавтра
Опохмелю.
Дубровин
Да спать-то не придется.
Терёнька спит как мертвый, не разбудишь
Ничем его. Один я на стороже.
Сторож
Да что стеречь в пустом саду? Диви бы
Поспело что! Вот яблоки поспеют,
Тогда беда.
Дубровин
Да нешто мы как люди!
Велят тебе беречь пустое место —
И береги. А что украсть-то, парень!
Каб было что, свои б давно украли.
Ну право, так!
Сторож
Давай свою дубину!
Ты ляг, усни, а я стучать примусь,
Послушают и скажут, что исправны.
Да что не пьешь? Допей, остатки сладки.
Дубровин
Осилить ли? Тут много.
Сторож
Поневолься.
Не каждый день вино у вас.
(Допивает.)
Вестимо.
Вон люди в праздник пьют, а мы не так:
У нас когда вино, тогда и праздник.
Сторож
А задние ворота запирают
Замком у вас?
Дубровин
Замком, а прикалиток
Гвоздем забит. Ну, парень, забирает
Меня дюжо. Пьяней вина я, парень.
(Толкает, тот падает и хочет подняться.)
Размок язык, так спи.
(Замахивается дубиной.)
Небось не встанешь!
Другой медведь того не выпьет, сколько
Сегодня ты. Ай сторожа!
Сторож
Ну! смерти
Аль живота?
Дубровин
Робятушки, он вор!
Робятушки!
Сторож засыпает. Дубровин идет к воротам и отмыкает калитку.
Немного набормочешь.
Резвый входит в калитку.
Ты, Резвый, здесь?
Дубровин
Мы тут с Кубасом бродим;
У лошадей Шишига.
Резвый
А боярин?
Дубровин
Недалеко гуляет.
Резвый
Ну, смотри же,
Не выдавай! Мы их вдвоем осилим;
А те пусть ждут у кСней. Да потише,
Не полошить народ! За вас заступа,
Вам нечего бояться: Бастрюковы
Не выдадут своих покорных слуг;
А мне попасть, так с головой проститься.
Дубровин
Да тут все глушь, все зАдворки выходят,
Собаки нет живой; с лица так людно.
В лопушнике присядем, кто увидит!
Так я пойду?
Олена идет из терема, за ней шут.
Иди!
Резвый уходит.
Заныло сердце
Ретивое, душа захолонула.
Олёнушка! два года не видались,
Вот Бог привел, да каково-то встретит
Она меня? Я чай, совсем забыла
И бросила Романа своего.
А как мы с ней любовно поживали,
Весь день с утра и до ночи все смехи
Да радости у нас, налюбоваться
Не можем друг на друга всласть да в сытость,
И таково нам весело: и люди
Дивуются и говорят, бывало:
«Такой-то смех веселый у Олены,
Что слушаешь и сам смеешься с ней».
Уйдешь с двора поутру, в лавку сядешь,
А все с ума нейдет Оленин голос,
А все в ушах веселый смех звенит.
А тут сама бежит ко мне, подсядет,
Прижмется вся, полой ее закрою
По самую по шею, только щеки
Алеются, да черные сокольи
Глаза глядят из-под бровей собольих,
Огнем горят, как звезды, искры сыплют.
Идут купцы, идут бояре, смотрят,
Дивуются на нас, глядеть им любо,
Как ладно с ней сидим мы и торгуем.
Куда теперь? Куда с тобой я денусь?
Неужто мне угла на белом свете
Не сыщется? Ужли опять по-волчьи
В лесу бродить! Повыточу вострее
Булатный нож да первую ее
Из рук своих зарежу, чтоб не знала,
Не ведала ни нашей вольной воли,
Ни нашей злой и неминучей доли.
Ужли же мне ее, мою голубку,
К нечистым псам вести? За что ж ей, веку
Не доживя, кипеть в аду кромешном,
Грабеж, дележ, питье, литье хмельное,
Да хриплый крик, да пьяный вопль, да драку,
Зуб за зуб брань, ножовые тычки,
Божбу, клятье, святыни обруганье, —
С чего у нас-то, окаянных, волос
Вздымает дыбом, леденеет кровь, —
Ей заживо увидеть и услышать!
Гульба гульбой, а впереди-то пытка.
Всему пора да время. Сколько вору
Ни воровать, кнута не миновать.
Обрушит черт, наткнешься на разъезды:
Убьют тебя, так счастье, а как свяжут,
Перекуют попарно да к расспросу
Потянут всех, и ей идти с ворами,
Терпеть безвинно воровскую кару…
Олена
Идут.
(Отвернувшись, плачет.)
Роман!
Олена
С чего же ты, Олена,
Заплакала? От радости иль с горя?
(Припадает к нему на грудь.)
Да Господи! Да как же! Не во сне ли?
Взгляни сюда! Роман и есть! Голубчик!
Дубровин
Ну где ж ты был?
Олена
В лесах бродил.
Дубровин
Да как же
Без крова-то? Весна да осень — дождь,
Зима-то — снег; в лесу-то зверь рыскучий.
На чем прилечь в ночи, а в непогоду
Обсохнуть где?
Олена
Да видишь, цел вернулся,
Так что ж тебе? Что было, то прошло.
(Плачет.)
Кто мыл, кто шил тебе? Чужие руки
Такие ли, как женины? Кажи-ка
Сорочку-то!
(Плачет.)
Суровая какая.
Такие ли я шила! Ишь ты, ворот
Не вышитый. А я, бывало, шелком
И рукава и ворот изошью.
Какой кафтан-то смурый! На бурлаках
Такие-то.
Олена
А ты молись-ка Богу,
Что сам-то цел!
Дубровин
Романушка, по-Божьи,
Скажи ты мне всю правду. Не видались
Два года мы. Ужли ты женской ласки
Не видывал, так сиротой и жил?
Ни девушки, ни бабы не любили,
Молодчика, тебя? Скажи, мой милый,
Не осержусь.
Олена
Всю правду говорить?
Дубровин
Ну, говори!
Олена
В сиротской нашей доле
До ласки ли, Олена? А взгрустнется,
Бывало, мне, — присядешь, горько всплакнешь,
Придет ко мне, бывало, пожалеет,
Приластится, лицо и руки лижет
Мой верный пес, лохматая собака,
Кобель борзой. В глаза ко мне глядит
И плачет сам, как будто он прочуял,
Что на уме моем.
(Плачет.)
Роман, сердечный!
Дубровин
Так прогони ж свою собаку, злую
Разлучницу. Возьми меня. Собакой
Служить тебе я буду, злое горе
С тобой делить; в глаза глядеть, и плакать,
И ластиться.
Олена
Уж без тебя не выду
Отсюда я. Не для того нас доля
Свела опять, чтоб снова расставаться.
Дубровин
Не надоем тебе, не надокучу.
Прикажешь мне — я подойду, погонишь —
Я прочь пойду, и слова не услышишь.
Олена
А у тебя и не спрошу, Олена,
Как ты жила, чтоб сердца ретивого
Не натрудить. И так уж все изныло.
Я знаю, ты меня не променяешь
Ни на кого охотой, про насильство
Не сказывай! Себя не пожалею,
Да и тебя. Таков уж мой обычай;
Как словно что внутри-то захохочет,
В глазах туман кровавый да ножи
Мерещатся. Молчи, Олена, лучше!
Дубровин
Романушка, не думай! Воевода
И плакал-то, и пыткой-то стращал,
Я напрямик ему сказала: руки,
Мол, наложу, отстань. Три дня не ела,
Голодной смертью помереть хотела, —
И унялся. На черную работу
Послал меня; а я тому и рада.
Боярышню привел, так взяли в терем,
По нраву ей пришлась.
Олена
Веди скорее
Боярышню. Мы задние ворота
Отворим вам.
Дубровин
Ступай же, дожидайся,
За ворота. Мы крикнем, ты отворишь.
А здесь не стой! С боярышней Ульяна,
Сердитая такая: как увидит
Тебя в саду, весь дом поднимет криком.
Прощай пока.
Олена
Ну, с Богом.
Уходят: Дубровин за ворота, а Олена в терем.
Дожидайтесь.
Воевода входит и осматривает терем.
Ну, дядюшка, простись с своей невестой!
Женили нас с тобой! Ты где гуляешь,
Своей беды не знаешь? Что ж мне делать?
Будить народ начать? А ну, услышит
Оленин муж, да выдадут людишки
Меня ему? Начнет меня он резать,
Пороть ножом на части по суставам.
Ой, батюшки, не буду! Вот что лучше:
Направлю я стопы свои подальше,
Покуда цел.
Воевода
Эй, дядя, дядя, тише!
Шут
Бессудный, ты?
(Показывая на сторожа.)
Я, дяденька. Потише,
Не разбуди! Ты видишь, все заснули.
Воевода
Ты как прошел?
Шут
В ворота.
Воевода
Кто же отпер?
Шут
Два сторожа сидят.
Воевода
Исправно. Двери
Одни запрем, другие настежь. Слушай:
Все сторожа пьянехоньки, Дубровин
И Бастрюков на задворках гуляют,
Сейчас придет боярышня; ворота,
Вот видишь те, не заперты. Промедли
Ты час еще — и поминай как звали.
Ты здесь один?
Шут
На улице оставил
Людей, стрельцов и с ними Неустройко,
А сам один двором прошел тихонько
И сказывать не приказал.
Воевода
Пошли-ка
В обход стрельцов на задворки. Без шуму
Пускай идут, и посмотри, что будет.
Шут
Ступай веди стрельцов, я здесь останусь.
Воевода
А по тебя два раза присылали:
Наехали с Москвы, в избе приказной
Сидят да ждут какие-то бояре.
Шут уходит.
Убить тебя с боярами-то вместе!
Пошлют — иди! А разговоры после.
Выходят из терема: Ульяна, Марья Власьевна, Олена; воевода прячется.
Недаром сон, и хорошо, что в пору
Приехал я! Теперь мои злодеи
В моих руках, поймаю их с поличным.
Олена
Пришла ж тебе охота! Не слыхала,
Как соловей поет. Велико диво!
У вас в саду, чай, много.
Ульяна
Все же любо
Послушать их весенней-то порой.
Олена
А лучше б спать!
Ульяна
Мы выспаться успеем.
Мы круглый год все спим. Ночей-то много,
А соловьи поют до Петрова дня,
Перестают потом.
Олена
И вам не страшно
Ночной порой в саду?
Ульяна
Чего ж бояться?
Вот говорят, что будто бука ходит,
Да врут поди.
Марья Власьевна
Ты уморишь со страху!
Не говори уж лучше!
Ульяна бежит к терему, Марья Власьевна и Олена в ворота.
Бука! бука!
Ульяна
Держите их!
Воевода
Боярин!
Вбегает Марья Власьевна. Воевода берет ее за руку.
Стой, ни с места!
(Ласкаясь.)
Красавица, куда бежишь! Постой,
Не торопись! Держи ее, Ульяна!
Ульяна берет ее за другую руку.
За что же ты хлеб-соль мою и ласку
Совсем забыть хотела? И спасибо
Мне за любовь-заботу не сказала,
Задумала покинуть, людям на смех
И голове седой на поруганье,
Мой нов терем. Аль ты не знаешь, Марья,
Что у меня жене прощенья нет
За грех ее. И мал ли он, велик ли,
А ей не жить. Прощайся с белым светом!
Ты не жена, так все равно невеста.
Я не хочу, чтоб мне в глаза смеялись.
Мне жаль тебя: такая молодая,
А умирать придется. Ты хотела
Повеселей пожить. Смеяться любишь!
Неустройко
И у меня ты вдоволь насмеешься,
И умирать тебе веселой смертью,
Красавица моя!
Дубровин
Он здесь. Держите!
Связать его!
(Вбегает.)
Живой не дамся в руки.
Люди, Неустройко и шут входят; на шум выбегают из терема Недвига, сенные девушки и женщины и останавливаются на крыльце.
Так вот где ты, мой ворог, разоритель!
Не ты ль меня пустил по-волчьи рыскать?
Гнездо мое расхитил? Уж не ты ли
И выучил меня ножи точить,
В оврагах жить, по Волге грабить, резать
Живых людей? Ты вспомни-ка, не ты ли?
(вынимает нож.)
Кажись, что ты! Так сам теперь отведай,
Люди схватывают его сзади.
Востер ли нож, чиста ль моя работа.
Неустройко
Я выучил тебя, да, видно, плохо,
Не доучил, начать придется снова!
Сковать его! А люди Бастрюкова?
Шут
Побрали всех.
Вводят связанных: Олену, Резвого, Кубаса и Шишигу.
И всех перевязали
Одним концом. Как жемчуг, нанизали
На ниточку.
Неустройко
А Бастрюков Степан?
Воевода
Он на конь сел да в город.
Олена
Ну и с Богом!
Держите их. Пойдем-ка в терем, Марья,
Поговорим с тобой. Веди, Ульяна.
Дубровин
Убей меня!
Ульяна, воевода, Марья Власьевна уходят в терем.
И рад бы я, да связан.
Марья Власьевна
Ах, батюшки! Ой, смерть моя приходит!
Убьет ее, до смерти защекочет.
Защекотал двух жен, разбойник! Хочет
Дитя мое родное загубить,
Красавицу, забавницу. На то ли
Лелеяли, растили, воскормили
Мы яблочко наливчато свое!
Беда моей головушке! Пустите!
Воевода
Ох, смерть моя!
Марья Власьевна
Не убежишь, поймаю!
(Бегает по переходам.)
Не стало сил моих, не служат ноги!
Марья Власьевна
Побегаешь, устанешь.
(Ломая руки.)
Ох, спасите!
Воевода
Куда б уйти!
Марья Власьевна убегает в сени, воевода за ней.
Уж сколько ты ни бегай,
А рук моих тебе не миновать.
Недвига
Куда бежать — не знаю! Няньки, мамки
И девушки сенные, схороните!
Воевода
Беги ко мне!
Марья Власьевна сходит с лестницы и бросается к Степану Бастрюкову.
Старуху подержите!
Семен Бастрюков
Что за люди?
Воевода
По царскому указу,
Тебе, Нечай Шалыгин, воеводство
Отказано. А про твои неправды,
Для сыску, к нам Левон Поджарый прислан,
И быть ему у нас на воеводстве.
Степан Бастрюков
А есть приказ мою невесту силой
Из дому взять?
Поджарый
Ты сам ее насильно
Увез к себе. Она моя невеста.
Степан Бастрюков
В наказе нет об девке. Опечатать
Добро твое приказано до сыску,
За тем к тебе с посадскими людьми
Пришли теперь. А чья она невеста —
Мне как узнать? Отца и мать мы спросим.
Поджарый
Спроси у ней.
Марья Власьевна
Да нешто девка знает,
Кто ей жених? Ее ли это дело?
К кому пойдешь?
Поджарый
К Степану Бастрюкову.
Степан Бастрюков
А все отца и мать спросить.
Марья Власьевна
Мы спросим
Опосле их; а я возьму покуда
К себе ее. Пойдешь?
Степан Бастрюков
Пойду.
Поджарый
Вот видишь,
Сама идет, так разговор короток.
Вели пустить людей моих на волю,
Меня суди, они не виноваты.
Они рабы, по моему приказу
За ней пришли, а их перевязали.
В ответе я, коль в чем и провинились.
Воевода
Пустите их!
Поджарый
А ведомого вора,
Дубровина Ромашку, тоже пустишь?
Ножом меня хотел зарезать. Ночью
Ворвался в дом.
Дубровин
Ты пошто к воеводе
С ножом пришел?
Воевода
Жену мою Олену
Два года он в своих хоромах держит,
Насильством взял, тюрьмой стращал и пыткой.
Дубровин
А ты где был? В бегах!
Поджарый
Все от тебя же.
Пытал меня и жег корысти ради.
Вымучивал последние копейки,
Меня в тюрьме томил, чтоб без помехи
Жену отнять.
Воевода
Нечай Шалыгин! правду
Он говорит аль нет?
Поджарый
Ты воевода,
Так и суди.
Староста
Изволь, судить я буду,
Да на меня ты после не пеняй!
Посадские! Кого Дубровин грабил?
Смирной
Не грабил нас.
Поджарый
Не знаем.
Староста
А убойства?
Поджарый
Не ведаем, и слыхом не слыхали.
Дружина
А воровства с поличным?
Смирной
Не видали.
Поджарый
На воровстве не пойман.
Староста
Воевода
В тюрьме держал его?
Смирной
Держал напрасно.
Поджарый
Пытал его безвинно.
Дружина
Воевода
Жену его насильством брал в хоромы?
Поджарый
Да как не брать! Известно, брал Олену.
Спроси у ней, она живая — скажет.
Дубровин
Ты был в бегах?
Поджарый
Я бегать — бегал точно,
Не буду лгать.
Посадские
Так слушай же, Дубровин!
Указано царем нам, воеводам,
Вас сыскивать и на посад сажать,
Устраивать строеньем, буде надо,
И отдавать за крепкие поруки,
Чтоб вам, живя в посаде, не сбежать,
И подати платить царевы вместе
С посадскими, и быть во всякой службе
С посадскими ж, в ином чину не стать,
И ни за кем бы вам не заложиться.
А нет порук, и тех сажать в посады
И льготы им давать. Кто на поруки
Дубровина берет?
Поджарый
Мы, всем посадом,
Берем его.
Воевода
Ну вот, Шалыгин, видишь,
Я рассудил. По нраву ли пришелся
Мой суд тебе?
Поджарый
Есть суд и над тобою,
В Москве найдем. А ты суди как хочешь,
Пускай воров на волю.
(Старосте.)
Развяжите
Дубровина.
Воевода
Подайте завтра запись
Поручную по нем. А за убытки,
Коль сыщутся, своим добром заплатит
Дубровину Шалыгин воевода.
Поджарый
Да что же ты в чужом дому воюешь?
Вы с чем пришли? Что за люди? Да может,
Обманщик ты, не царский воевода,
И надо гнать тебя с двора по шее!
Есть грамота у вас?
Облезлов
Читай, Облезлов!
Посадские
Мне Бог с тобой, свою бы я обиду
Тебе простил; а ты весь мир обидел.
Ты, знать, забыл, что с миром не поспоришь,
Что мир вздохнет, так до царя дойдет.
Поджарый
Отозвались тебе мирские слезы! Шут
Эх, дяденька! меня-то на кого же
Покинешь ты? Пропали мы с тобой!
Я малые, а ты большие шутки
Пошучивал, да вот и дошутились!
Поджарый, Облезлов, Бастрюков Семен и воевода уходят; входит Влас.
Теперь узнал ты нас, и кто, и по́што,
Обманом ли, иль вправду мы пришли?
Веди нас в дом описывать добро.
Марья Власьевна прячется за Бастрюкова Степана.
Где дочь моя?
Влас
Бастрюков Степан
Не бойся, не отнимут.
Отдай-повыдай замуж за меня.
Бастрюков Степан
Да Бог с тобой! Коли пришлась по нраву,
Бери себе, да только чтобы честно
Венчаться с ней; а то, тебя я знаю,
Ты увезешь и так, а чин по чину
Пойдем ко мне, да по рукам ударим.
Дубровин
На все готов, пойдем! За мной, робята!
Ты приходи на свадьбу к нам, Дубровин.
Марья Власьевна
Не промину.
Дубровин
Приди и ты, Олена.
Бастрюков, Марья Власьевна и слуги уходят.
С женой придем.
Дубровин
Ну, как теперь, Дубровин?
Не убежишь от нас?
Олена
А там как Бог даст.
Коли хорош да смирен воевода,
Не потеснит, так с вами жить останусь
И торговать начну, а коль обидит —
Опять сбегу, вы так про то и знайте!
Пойдем домой, Олена!
Дубровин
В разоренный
Охота ли идти!
Уходят.
Небось. Поправим.
Найду чем жить. Не поклонюся людям.
Старые посадские
Посадские, готовьте-ка поминки
Да на поклон несите воеводе.
Почествовать его с приездом надо.
Молодые посадские
Ну, старый плох, каков-то новый будет.
Да, надо быть, такой же, коль не хуже.
Миловидов играет ритурнель.
Пела, пела пташечка.
Да замолкла;
Знало сердце радости,
Да забыло.
Миловидов. Каков голос, а?
Ах, сгубили пташечку
Злые вьюги,
Загубили молодца
Злые люди.
Входит Глафира.
Во саду ли, в огороде
Девушка гуляла.
Глафира. Что ж ты, на смех, что ли? Ишь какую моду выдумал!
Она ростом невеличка,
Лицом круглоличка.
2-й купец московский
Привел господь! Царевич прирожденный
На дедовских и отческих престолах
И на своих на всех великих царствах
Воссел опять и утвердился…
Подьячий
Чудо
Великое свершилось! Божий промысл
Изменников достойно покарал
И сохранил лепорожденну отрасль
От племени царей благочестивых.
Конёв
Вот праздник-то! Такого не видала
Москва давно. В нарядах береженых,
С сияющим на лицах торжеством,
Идет народ веселыми стопами
В предшествии хоругвей и икон…
1-й крестьянин
Антихриста встречать!
2-й крестьянин
А что народу!
Начни считать — умрешь и не сочтешь:
Идут и едут, и ползут и лезут.
3-й крестьянин
Пора-то вольная, в полях убрались,
Посеяли, а сенокос не вдруг…
Ну и сошлись…
Конёв
И все-то, братцы, рады
И веселы! Веселие такое,
Что об святой, в великий день Христов.
Подьячий
Греха-то что! Греха-то что!
1-й крестьянин
Болтали,
Что в Угличе царевича убили,
И верили тогда; а вот он с нами!
И, значит, Бог его соблюл для нас.
Купец новгородский
Была молва, и прежде толковали,
Что Дмитрий, Углицкий царевич, жив…
Подьячий
В Москве молва, а в городах подавно…
1-й купец московский
И чуда нет, и нечему дивиться,
Что сохранил его Господь живого.
Крестьянин
Никто тому и не дивится — знают,
Что Господу возможно все: он может
И мертвого из гроба воскресить.
Странник
Само собой!
Крестьянин
Уж если Бог захочет,
Так сделает.
1-й купец московский
Ну, что и говорить!
Поп
И веришь ли, когда пришли к нам вести
Про смерть царевича, рыданье слезно
По всей Москве пошло; заговорили,
Что легче нам опять царя Ивана
Мучительство, чем вовсе сиротать
Без царского потомства; хоть и жутко
Бывало нам, а все-таки мы знали,
Что он — царева отрасль, не холопья…
И вот опять потомство Мономаха
На грозный стол родительский вступает!
Конёв
Веселие духовное и радость
Вселенская…
Подьячий
Ну, радость не велика
Под клятвой жить! Святителя проклятье
Лежит на нас и чадах. Мы давно ли
Предстателя пред богом, патриарха,
Во время службы, в полном облаченье,
Свели с амвона, рубищем одели,
По улицам позорно волокли?!
И поднял он на нас свою десницу,
И проклял всю Москву и в ней живущих,
И, точно камнем. придавил нам души
Проклятием… Дела и мысли наши,
Утробы все проклятием покрыты;
Молитвы наши к Богу не доходят…
Молчание.
Ты не болтал бы громко при народе,
А то как раз в застенок попадешь.
2-й крестьянин
Ахти, грехи! Ох, Господи помилуй!
3-й крестьянин
Хоть пожевать чего бы, скуки ради.
1-й крестьянин
Вон у него за пазухой отдулось…
Что у тебя: мошна али коврига?
2-й крестьянин
Моя мошна-то по людям пошла,
Да и домой нейдет.
1-й крестьянин
Ты, видно, тоже
Бессребреник?
2-й крестьянин
Наг золота не копит!
Краюха есть в запасе, часом с квасом,
А то и так. С утра пошел из дома,
А брюхо — враг — вчерашнего не помнит.
Поп
Тащи ее, ломай да нам давай!
Поделимся!
1-й купец
Не о единем хлебе…
Подьячий
Да тише вы!
1-й крестьянин
Вот дурья-то порода!
В боярские хоромы затесался,
Сидит, как гость; кадык-то свой распустит,
И не уймешь; не мимо говорится:
«Ты посади свинью…»
Молчание.
Ты не гневися!
Мы замолчим: робята, жуйте тише!
1-й купец
Чем так сидеть, давай перебуваться.
Подьячий
Да что вы, в хлев зашли?!
Входят калачник и юродивый.
Позвать холопей
Да вытолкать вас в шею за ворота.
(Садится на пол.)
Судьям, дьякам и вам, отцы честные,
Гостям-купцам и прочему народу —
До матери сырой земли поклон.
Юродивый
Убогонький, садись со мной рядком!
Конёв
Антихриста боюсь!
Юродивый
А разве скоро,
Афоня, ждать его?
1-й купец московский
Пришел нежданный!
Калачник
Не надивлюсь! Боярин, князь Василий
Иванович, людей торговых лучших
Равняет с площадными торгашами;
Идет к нему и умный и безумный,
И скоморох и думный дворянин.
Мелочной торговец
Да ты зачем к боярину-то ходишь?
Ума занять?.. А я своим торгую
По мелочи. Эх, бороды большие,
Вы рады бы простой народ заесть,
Да воли нет!
Калачник
Куда тебя носило?
Ни по торгам, ни в лавках не видать…
Мелочной торговец
Я в Туле был.
Калачник
Зачем?
Юродивый
Хотел в казаки…
Калачник
Казак — поляк!
Юродивый
Полякам да казакам
Житье пришло, Афоня; царь Димитрий
Вперед бояр к руке их допущает.
Бояр казаки чуть не бьют…
Калачник
Боярин —
Татарин!
1-й купец московский
Что за диво, что бояре —
Татаровья: царем татарин был!
Юродивый
Что было, то прошло! Теперь Димитрий
Иванович, царевич благоверный
От племени Владимира святого…
Подьячий
В могилке Дмитрий!
Калачник
Мы тебе, блаженный,
И руки свяжем, да и рот замажем…
Конёв
Он простенький, с него взыскать нельзя.
Мелочной торговец
Блаженный, на копеечку! Молися
О грешных нас!
Калачник
Ты говорил, в казаки…
Мелочной торговец
Охотой шел; да не горазд, сказали…
Калачник
Чего ж не стало?
1-й купец московский
Воровать не ловок!
Чем воровать, так лучше торговать
Я золотыми, угорскими стану.
Цена теперь хорошая на них:
Нужда пришла царю нести в подарок.
Калачник
А калачами полно?
Подьячий
Пользы мало.
Вот накупи ты польских кунтушей,
Так наживешь, товар не залежится!..
Идет молва, что князь Рубец-Масальский,
Петр Федорыч Басманов и другие
Хотят свои боярские кафтаны
На кунтуши сменять…
Входят Осипов и дворецкий.
Язык-то длинно
Ты распустил, держал бы покороче.
Дворецкий
Так не бывал?
Осипов
Всё там еще покуда,
В Коломенском стану, у государя.
Дворецкий
А скоро быть, ты чаешь?
Осипов
Да пора бы;
Ты погляди, его боярску милость
Народу сколько ждет — скопились.
Дворецкий
По́ что?
(Уходит.)
Наехали из Новгорода, Пскова
Посадские царевича встречать,
Московские торговцы площадные,
Крестьянишки из ближних деревень,
Попы без мест, дьячишки из приказов,
Убогие и всякие сироты,
И деловой и шлющийся народ.
Не всякий видел очи государя
Димитрия Иваныча, так лестно
У нашего боярина проведать
Про царское здоровье; не слыхать ли
Про милости какие для народа…
Не обессудь! Шум некакий в воротах,
Так побежать… Все как-то не на месте
Душонка-то холопская; все мнится,
Что вот наедет… Обожди часок.
Все встают.
Приехал князь.
1-й купец московский
А что-нибудь неладно!
Угрюм старик, нависли брови тучей,
Глаза горят и скачут. Ну, сироты,
Не лучше ль нам сбираться восвояси,
С добра ума, покуда не прогнали?
Подьячий
Прогонит раз, придем к нему в другой.
Все
Тебе нужда, а у него их двадцать,
Да не чета бездельным нашим требам.
Подьячий
Да знамо, знамо, что и говорить! —
Такие ли его дела!
1-й купец
Так часом
И не до нас… И отдохнуть захочет
От дел житейских.
Калачник
Человек бо есть.
Подьячий
То недосуг, то гневен, ну и в шею,
Не погневись.
Поп
Да хоть и погневися,
Кому нужда, кого ты испугаешь?
Калачник
Смирен боярин, яко голубица,
И благости исполнен, претворяет
Свой гнев на милость вскоре, по писаныо:
«Не зайдет солнце в гневе вашем…»
Дворецкий входит.
Ну, брат,
Ты не скажи!
Входит Василий Шуйский; все кланяются по нескольку раз в землю.
Идет боярин, тише!
Осипов
Никто, как Бог! Никто, как Бог!
Василий Шуйский
Боярин!
О здравии твоем позволь проведать!
(Садится к столу; все уходят, кроме Осипова.)
Дворецкий из-за него машет рукой.
Я позову, кого мне нужно будет.
Василий Шуйский
Коль не в пору, так я и ко двору.
Молчание.
Нет, обожди часок! За прегрешенья
Казнит Господь рабов своих не редко,
Да все не так же! Горе всем живущим!
Осипов
Ты был в стану?
Василий Шуйский
Я быть-то был…
Осипов
Ну, что же?
Василий Шуйский
Смешение языков, песни, грохот,
Пальба, стрельба, бесовское гуденье!
Далеко гул идет по чисту полю,
И мать сыра-земля верст на семь стонет;
Для русского крещеного народа
Позорище противное зело!
Осипов
Царя-то видел?
Молчание.
Точно ефиопы,
Кругом него поляки, да черкасы,
Да казаки донские оттирают
И поглядеть поближе не дают.
Осипов
Ну, что ж молчишь?
Василий Шуйский
Спросить бы, да не смею.
Осипов
Чего бояться! Развяжи язык!
Василий Шуйский
Чернец?
Осипов
Ну нет, не чернецом он смотрит…
Ошиблись мы с Борисом. Монастырской
Повадки в нем не видно. Речи быстры
И дерзостны, и поступью проворен,
Войнолюбив и смел, очами зорок,
Орудует доспехом чище ляхов
И на коня взлетает, как татарин;
А чернеца не скоро ты обучишь
Вертеть конем ногайским или саблей.
Василий Шуйский
Умом я прост, а душу соблюдаю,
Геенского огня боюсь безмерно!
Скажи, кому мы крестным целованьем
Свою навеки душу эаручили?
Осипов
Он — вор, не царь, и сходства очень мало
С покойником; не царская осанка,
Вертляв, и говорлив, и безбород,
Обличие и поступь препростые,
Не сановит, да и летами старше.
Василий Шуйский
А кто ж бы он? Ты как мекать изволишь?
Осипов
Крестись, Тимоша!
Василий Шуйский
С нами крестна сила!
Осипов
Антихрист он или его предтеча.
Василий Шуйский
О Господи помилуй! Эко слово
Ты вымолвил!
Осипов
И верить и не верить
Ты сам волен.
Василий Шуйский
Василий, свет Иваныч,
Не мучь меня! Душа велико дело.
Осипов
Не знаю, друг, похоже-то похоже,
А заверять не стану: ошибешься,
Да и тебя введешь в обман и грех.
Что он поляк и езовитской веры —
Вот это верно, Бог тебе порукой.
Василий Шуйский
Боярин, ты убил меня! Ну, как же
Еретику служить! Святая церковь
Противиться велит до смерти крестной.
Осипов
Ты что толкуешь! Умирать за веру!
Тебя ли хватит на такое дело!
Василий Шуйский
В моей душе ты не бывал, боярин.
Осипов
Ты не смеши!
Василий Шуйский
Ты погоди смеяться,
Не торопись.
Осипов
Вот новый страстотерпец!
В московские угодники задумал?
Не к рылу честь! Таких речей нелепых
Ни говорить, ни слушать непригоже…
Служи Царю по крестной клятве, вправду,
И всякого добра ему желай!
Ты — молодой слуга, себе ты должен
Искать богатства и служилой чести!
Покаешься под старость во грехах;
Служи пока мамону!
Василий Шуйский
Ты, боярин,
Меня в тоску вогнал и закручинил,
До слез довел; мне жизнь теперь постыла.
Осипов
Назавтра въезд, так приходи к пречистой,
Ко всенощной, молиться за царя!
(Уходит.)
Прости, боярин. Эко дело, право!
Конёв
Пусти Конёва!
Дворецкий уходит, входит Конёв.
Что, Конёв, ты скажешь?
Василий Шуйский
Да что сказать! В миру погибла правда,
Простор врагу. Бесовское мечтанье
Оси́тило проклятую Москву.
Ослеп народ, и смотрит, да не видит!
Царевичем расстригу величают.
Конёв
Неужто все?
Василий Шуйский
Да, почитай что все:
Крестьяне сплошь, торговцы мелочные,
Разносчики и площадная голь
От радости ликуют — даровое
Зачуявши вино. Из нашей братьи,
Торгующих, боярин, двое только
Шатаются! и верят, и не верят…
Привел к тебе.
Конёв
Да люди-то надежны ль?
Василий Шуйский
Церковные строители, любимцы
И ближние святому патриарху,
Ревнители о православной церкви.
Конёв
Ну, милости прошу. Пускай войдут.
Входят двое купцов.
Не бойтеся боярина, идите!
1-й купец
Какое ваше дело?
Василий Шуйский
Мы — сироты,
За спасеньем пришли к тебе, боярин.
1-й купец
Я вам не поп!
2-й купец
К святому патриарху
Ходили мы, бывало, за советом
О всех делах, духовных и мирских…
Василий Шуйский
Женить ли сына, дочь ли выдать замуж,
Когда купить, когда продать товары
Повыгодней — за всем к нему ходили.
1-й купец
Чего же вам?
2-й купец
Пришли за утвержденьем.
На чем стоять…
Василий Шуйский
Ты вместо патриарха
Отцом нам будь! Наставь и накажи!
1-й купец
Какого же вы, братцы, наказанья
Желаете?
Конёв
Доподлинный царевич
В Коломенском иль вор и чернокнижник —
Смущаемся.
1-й купец
Уверь ты их, боярин,
Не верят мне, что вор, расстрига, Гришка,
Богданов сын, Отрепьев, по совету
Дияволю на царстве утвердился.
Василий Шуйский
Боярин, так?
2-й купец
Чего же вам еще!
Василий Шуйский
Отрепьев ли?
1-й купец
Отрепьев.
Василий Шуйский
Побожися!
Дай руку!
Конёв
Вот рука, зачем божиться!
Я целовал икону всенародно
И с лобного сказал, что он — Отрепьев.
1-й купец
Ну, слышали?
2-й купец
Спасибо, князь Василий
Иванович! Не погневись за нашу
Любовь к тебе и дурость! Мы за ласку
Боярскую челом тебе! Напредки
Не оставляй нас, мужиков…
Василий Шуйский
Боярин,
А жить-то как? Приказывай! Что скажешь,
Тому и быть.
1-й купец
Живите как хотите.
Терпи, поколь потерпится.
Василий Шуйский
А если…
1-й купец
Никто, как бог, и кончен разговор.
Василий Шуйский
Мы в Старицу сбираемся, боярин,
В темнице патриарха навестить.
Допустят ли нас к Иову?
Конёв
Пытайтесь!
Василий Шуйский
Не будет ли приказу от тебя?
(кланяется, касаясь рукой до земли)
Приказу нет. Поклон земной свезите
Уходят.
И нерушимое благословенье
Мне попросите!
Конёв и купцы
С миром оставайся!
(Молчание.)
Сегодня трое, завтра будет больше,
А через месяц вся Москва — моя.
Безвестный царь, бродяга безымянный,
Душой поляк: как девка, малодушен;
Как малолеток, падок на утехи;
Как скоморох, без разума проворен;
Как пьяный дьяк, болтает без умолка.
Он вскормленник прямой панов хвастливых!
Недолго ждать, он прыть свою покажет,
И скоро люд московский, православный,
Бесчиния такого на престоле
Насмотрится, чего во сие не снилось!
Забвения отеческих преданий,
Кощунства иноземцев над святыней,
На грозном троне шутовских забав
Народ не любит. Грозному Ивану
Народ простил распутства, злодеянья,
Мучительства безропотно стерпел —
За сановитость царскую, за строгость
Его лица и поступи, за чинность
И набожность. Москва привыкла видеть,
Как царь ее великий, православный,
На высоте своей недостижимой
Одной святыне молится с народом,
Уставы церкви строгие блюдет,
По праздникам духовно веселится,
А в дни поста, в смиренном одеянье,
С народом вместе каяться идет;
Но скомороха на престоле царском
Терпеть не станет! Рано или поздно
Бродяга, царь московский самовольный,
Поплатится удалой головой.
Потом… потом… я — царь. Начнется снова
И благолепие, и чинность, и порядок.
По-старому мы царствовать начнем,
По-старому, в день нашего венчанья,
По всей Руси, под колокольный звон,
Польются милости народу щедро;
По-старому грозить полякам будем,
Пугать татар; по-старому… бояться
Изменников!., волжбы и чародейства!
По-старому… боярская крамола!
О Господи!., измены да опалы!
Xa-xa, xa-xa! Тревоги да крамолы!
Бояться их? Рожденному на троне
Тяжка она — корона Мокомаха!
А мне, рабу, холопу Годунова,
Почувствовать себя хоть раз владыкой,
Почувствовать, что между мной и Богом
Ни власти нет, ни силы! О!.. Каких же
Тревог, забот я побоюсь, какими
Крамолами во мне смутится сердце!
Решился я! Отныне каждый помысл
И каждый шаг ведут меня к престолу;
Умом, обманом, даже преступленьем
Добьюсь венца. О Господи! помилуй
Нас, грешников!
Входит дворецкий.
Богданка, где ты?
Василий Шуйский
Ась?
Дворецкий отворяет дверь; входят купцы, подьячие, странники и проч.
Зови народ! Кого, чего им нужно?
Калачника с блаженным на поварне
И накормить, и ночевать оставить,
И рано утром привести ко мне.
Купцы
Ну, живы ль вы?
Василий Шуйский
По милости Господней!
Купцы
Ходили в стан?
Василий Шуйский
Ходили. — Все ходили.
Купцы
А грамоты вам чли? Царевич Дмитрий
И пошлины и подати во льготе
И облегченьи учинить велел.
По милости своей и по совету
Бояр великих. Ну! Вы рады?
Василий Шуйский
Рады —
Благодарим небесного Царя.
(Купцам.)
Крестьяне, вам, и вам, отцы честные,
И вам, и вам всем будет хорошо!
Купцы
Ну, вот у вас и денег больше будет,
И животов прибудет.
Василий Шуйский
Мы, боярин,
От радости себя не помним.
Купцы
То-то ж!
За деньги-то смотрите не продайте
Чего другого, что дороже стоит.
Василий Шуйский
Хоть умереть, а не понять ни за́ что
Твоих речей.
Подьячий
Захочешь, так поймешь.
Душа нужна, а деньги — тлен.
Василий Шуйский
Боярин,
Я, многогрешный Богови и грубый,
Писанием предати покусихся —
Читающим на пользу и на память —
Восшествие исконного царя
На прародительские царства, еже
Очима видехом…
(Отдает свиток)
Запел ты рано!
Не торопись! Не в сутки город строят.
Не под дождем, мы лучше подождем.
Купец
Ты через гол приди, и почитаю.
Василий Шуйский
Кругом царя мы иноверцев видим;
Дозволь спросить, прилежен ли Димитрий
До церкви Божьей?
(Машет рукой, все уходят с поклонами.)
Царь благочестивый
И набожный: с ним два попа латинских…
Ну, с богом! Эй, Богданка! Бочку меду
Им выкати! Да потчуй хорошенько.
Чтоб пили все за царское здоровье.
Василий Шуйский
Василий, брат, за что же ты остаток
Широкого и славного потомства
Василия Кирдяпы вдосталь губишь!
Последние мы четверо остались
Без племени…
Дмитрий Шуйский
Да что как угорелый
Ты мечешься?
Василий Шуйский
Из стана я, Василий…
Душа моя во мне захолодела.
Послушай ты меня!
Дмитрий Шуйский
Тебя послушать.
Так доброго не ждать! Ты, Дмитрий, глуп.
Василий Шуйский
Я глуп не глуп, а голову жалею.
В запасе нет, всего одна на плечах.
Вот ты умен, а над собой не видишь
Погибели. Четвертый день мы ездим
С поклоном в стан, а проку что? Все хуже:
Между бояр смешки идут да шепот;
А царь, что день, грознее да грознее.
Чем это пахнет? Плахой либо ссылкой
И печною опалой!
Дмитрий Шуйский
Плакать, что ли,
И кланяться?
Василий Шуйский
Иди скорей на площадь,
Сбирай народ, клянись перед иконой,
Что в Угличе ты хоронил другого;
Что Дмитрий жив, что подлинный царевич,
Царя Ивана сын, на трон вступает!
Винись во всем; скажи, что страха ради
Борисова вы лгали с патриархом.
Иди теперь, а завтра будет поздно.
Богдашка Бельский да Голицын Васька
По площадям и в улицах московских
Одно твердят, что Шуйский с патриархом,
Изменники царевы, обманули
И довели до клятвопреступленья
Народ в Москве; а ты молчишь и губишь
Себя и нас!
Дмитрий Шуйский
А чем же мне заплатят
За ложь мою? Насмешками, что поздно
Опомнился, что раньше нужно было
Покаяться. Меня на то и ловят,
Да не поймать! Я даром лгать не стану.
Я хоронил царевича; я знаю,
Кто жив, кто нет; один я правду знаю…
Им ложь нужна, а я почет люблю.
Я подожду, куда мне торопиться;
Придет пора, и правда пригодится.
Василий Шуйский
Опомнись, брат! Мы на волос от смерти.
Дмитрий Шуйский
Уж лучше смерть; позор еще тяжеле!
Не сладко жить без чести, быть холопом
Басманова и Бельского с Масальским!
А говорят: «Спесивый Дмитрий Шуйский!»
Ну где же спесь твоя! Лишь в том, что кверху
Ты бороду дерешь, да слова толком
Не вымолвишь, ворчишь, как кот запечный!
Василий Шуйский
Да не до жиру, брат, а быть бы живу!
Благовест. Василий Шуйский крестится, берет шапку и трость.
Не Шуйский ты! Наш род в последних не был;
Немало нас погибло смертной казнью;
Мы шли на смерть, а чести не теряли.
Уходят.
Ко всенощной! Помолимся усердно
Пред Господом о крепости и силе
В борьбе с врагом. Для нас теперь, Димитрий,
Нет выбора другого: или плаха,
Иль золотая шапка Мономаха!
1-й голос из народа
К Архангелу, к родителям пошел!
2-й голос из народа
Какой народ за ним! Все в разном платье.
1-й голос из народа
Известно кто: черкасы, угры, ляхи.
2-й голос из народа
Крещеные?
Конёв
А кто их знает!
1-й голос из народа
Бесы.
Конёв
Ну, полно ты! Бесов сейчас узнаешь.
Калачник
Отведены глаза, на нас мечтанье
Напущено.
(Показывает на Савицкого.)
А ты узнаешь беса?
Так вон гляди! как есть в своем наряде.
Конёв
И то ведь бес. Глядите-ка, робята!
1-й голос из народа
Мы прокляты, живем без благодати,
И волен бес над нами: патриархом
Мы отданы ему во власть; он кажет
Что хочет нам, а мы глядим и верим.
Конёв
Да вправду ли?
Басманов выходит из Архангельского собора.
Молчи да слушай, глупый!
Калачник
Десятские и сотские, смотрите,
Чтоб тесноты от множества народа
Не сталося, да накрепко блюдите,
Чтоб пустотных речей не говорили.
А буде кто лишь только заикнется
О вымысле нелепом Годунова
И патриарха, взять его скорее
За приставы, потом ко мне привесть.
Басманов
Боярин наш Петр Федорыч, сироты
Мы бедные, дозволь взглянуть поближе
На батюшку, на наше солнце красно.
Калачник
Ты кто таков?
Басманов
Калачник, государь.
Калачник
Почем меня ты знаешь?
Басманов
Как, боярин,
Не знать тебя? Кто всех бояр храбрее?
Кто всех умней? Петр Федорыч Басманов.
Калачник
Ты с виду прост, а не дурак, я вижу.
Ну, рад ли ты, калачник, государю?
Басманов
Уж так-то рад, что и сказать нельзя;
Пригожих слов, по глупости, не знаю.
(Отходит.)
Пустить его поближе.
Десятский
Я, робята,
Вам помогать.
Мстиславский
Ну ладно, встань вот здеся,
Поталкивай, осаживай назад!
Голицын
Веселый день, играет солнце красно
На золоте крестов церквей соборных.
Куракин
Пора взыграть и солнышку над нами!
В час утренний, с высоких сих ступеней,
При ярком блеске солнца над Москвой,
Прошедшее каким-то сном тяжелым,
Мучительным, минувшим невозвратно,
Мне кажется. Великие потомки
Князей удельных и бояр исконных,
Мы не жили, мы только трепетали:
Не сон ли то, что царь Иван нарочно,
По выбору, губил мужей совета
И воевод, бестрепетных во бранях?
Воротынский
Ему царей татарских покоряют
И городы немецкие берут,
От крымских орд Москву оберегают,
А он, едва опомнившись от страха,
На сковродах железных воевод
Огнем палит и угли подгребает!
Бельский
Напомнил ты родителя кончину,
Победоносца князя Михаила
Иваныча, спасителя России,
И опечалил сыну ясный день.
Голицын
А легче ль нам от Годунова было?
Ты то скажи, Ивана-то оставь.
Бельский
Терпели мы владык своих законных
Столетний гнев, потомков Мономаха,
А выходцев ордынских с корнем вон.
Голицын
Ох, речи смелы!
Куракин
Время таково.
Ты не привык; ну, ничего, привыкнешь.
Голицын
К мучительству труднее привыкать,
А к воле легче.
Мстиславский
Да, настало время
Вздохнуть и нам. Димитрий, Богом данный,
Видал иные царства и уставы,
Иную жизнь боярства и царей;
Оставит он татарские порядки;
Народу льготы, нам, боярам, вольность
Пожалует; вкруг трона соберет
Блистательный совет вельмож свободных,
А не рабов, трепещущих и льстивых,
Иль бражников опричнины кровавой,
На всех концах России проклято́й.
Василий Шуйский
Веселый день!
Мстиславский
И царь у нас веселый:
Сам молится, а музыка играй!
Повеселить отцов и дедов хочет.
Давно они в тиши гробниц смиренно,
Под пение молебное, под дымом
Кадильных ароматов, почивают
И музыки доселе не слыхали…
Прими, Господь, и упокой их души,
Князей великих, сродников моих,
Царей, цариц и чад их благоверных,
Скончавшихся и здесь похороненных,
Царя Ивана, Федора-царя!
Василий Шуйский
Неладно, князь Василий, княж Иваныч!
Ты знаешь сам, в день радости царевой
Речей и лиц печальных не бывает;
Все веселы.
Бельский
Промолвился оплошкой.
Басманов
В церквах поют заздравные молебны,
А он оплошкой панихиду начал.
Масальский
О здравии молись! За упокой-то
Ты сродников своих помянешь после.
Дмитрий Шуйский
Ты подожди родительской субботы.
Бельский
Обмолвился, не всяко лыко в строку
Василий Шуйский
Царя Ивана рано позабыли:
Оплошек не было; за них он на кол
Сажал, бывало.
Мстиславский
Нет, Иван-то только
Приказывал, сажал-то ты с Малютой
Скуратовым.
Василий Шуйский
Молчать бы нам, бояре,
Пригожее.
Басманов
Я замолчу, я смирен.
Куракин
Не бойся злой собаки, бойся смирной.
Голицын
А Бельский все Ивана вспоминает;
Кому что мило, тот про то и грезит.
Масальский
У них в крови с Басмановым холопство;
По их уму: не хам — так не слуга.
Басманов
А Шуйский все родней своей кичится.
Дмитрий Шуйский
Как ни кичись, родней родного сына
Не сделаться.
Василий Шуйский
Голицыным все воли
Недостает.
Десятские
По Курбскому пошли;
Литва мила, завидно панам-раде!
Калачник
Идет, идет! — Давай дорогу шире! —
Проваливай!
Дмитрий выходит из собора, за ним бояре и дворяне, Бучинский, поляки, венгры, запорожские и донские атаманы Корела и Куцька. Звон и музыка.
Да ты лупи их крепче!
Затылок наш к побоям притерпелся.
Ты православной шеи не жалей!
Мстиславский
Весь народ
Отец ты наш! ты наше солнце красно!
Дмитрий останавливается пред Маржеретом.
Пресветлый царь и князь великий Дмитрий
Иванович!
Дмитрий
Не торопись, поспеешь!
Боярам честь потом, а немцам прежде.
Дай с немцами ему наговориться.
Маржерет
Ну, Маржерет, мой храбрый капитан!
Вы — молодцы, вы бьетесь лучше русских.
Ты — мой слуга! Я знаю, ты не станешь
Жалеть врагов моих; а так же больно
Побьешь и их, как нас тогда побили
В Добрыничах. Ты что на это скажешь?
Дмитрий
Votre majeste![1] Доколе капля крови
Французская останется во мне,
Я ваш слуга; я только жажду часу,
Чтоб показать пред вашими глазами
И преданность французскую и храбрость,
И умереть пред вашим Majeste!
(Обращаясь к Куцьке.)
Добрынской битвы долго не забудешь!
Побили нас! О боже, як побили!
Куцька
Надейся вот на этих атаманов;
Вы, лыцарство, всех прежде утекли.
Дмитрий
Да дуже ж бьются нимци, вражи диты.
Корела
Вперед бегут, как дурни, запорожцы;
За ними вслед донские казаки.
Куцька
И побежишь! Крещеные мы люди,
А немцам что… им черти помогают.
Дмитрий
Ось так! Ось так! Корела правду каже,
Як бы не бис, мы б, мабуть, не втекли.
Маржерет
Придет пора, тогда тебя я вспомню;
Я здесь, в Москве — среди своих детей,
И мне не нужно иноземной стражи.
А вот начнем войну с султаном турским,
Тогда пойдем, мой храбрый Маржерет,
Зубрить мечи и бердыши стальные
О бритые затылки бесермен.
Мне хочется померяться с тобою;
Ты храбр, а я завистлив; ты, я знаю,
Доволен будешь мной, jak boga kocham![2]
(Солдатам.)
Vive l'empereur![3]
Немцы
Ruft: «Hoch! vivat der Kaiser!»[4]
Калачник
Vivat! hoch! hoch!
Мстиславский
Заохали, собаки.
В народе смех.
Дмитрий
Пресветлый царь и князь великий, Дмитрий
Иванович, всея Руссии, Божьим
Произволеньем чудно сохраненный
И покровенный крепкою десницей
Наш государь и самодержец, ныне
Пожалуй нас, вступи в свои хоромы
И на отеческом престоле сядь!
(К народу.)
Мне Бог вручил московскую державу
И возвратил родительский престол.
От юных лет невидимою силой
Я сохранен для царского венца.
Изгнанником безвестным я покинул
Родной земли пределы — возвращаюсь
Непобедимым цесарем, карая
Врагов своих и милуя покорных.
И радостно вступаю в отчий дом
Творить и суд и милость. Вам, бояре,
Мы скажем завтра жалованье наше.
Сегодня пир; гостей иноплеменных
Мы удивим московским хлебосольством.
Народ
По площадям велю вина поставить —
Гуляйте все с утра до поздней ночи
На радости о нашем возвращенье.
Бельский
Храни тебя Господь на многи лета
И одоленье даруй над врагом!
(срывая с шеи крест),
Великий царь, дозволь ты мне, холопу,
Усердие явить перед тобою!
Мы, государь, с Барановым, с Масальским
Хотим скакать к народу — благо, много
Сошлось его с окольных деревень —
И с лобного поклясться всенародно
Дмитрий
Целуя сей животворящий крест,
Что ты наш подлинный царевич Дмитрий,
Почившего царя Ивана сын.
Иезуит
Зачем скакать и всенародно клясться!
Народ меня не позабыл и любит.
Ты видел сам сегодняшнюю встречу,
И моего приказу нет тебе.
Но если ты усердствовать желаешь,
Благодарю, я воли не снимаю.
Скачи к народу, говори, что знаешь…
Идем наверх!
Дмитрий
Те Deum laudamus![5]
Уходит во дворец, за ним Мстиславский, Голицын, Дмитрий Шуйский, Воротынский, Куракин и другие: Василий Шуйский останавливается на слова Бельского.
За нами, pater![6]
(Шуйскому.)
Едем!
Василий Шуйский
Князь Василий!
За нами, что ль? Оно бы не мешало
Поправить грех, покаяться народу.
(Остальным боярам.)
Не ты б молол, не я бы это слушал!
Тебе учить меня не довелось.
Я стар, Богдан, да на подъем не легок.
Басманов и Масальский помоложе,
И молода боярская их честь.
Ну, пусть они и скачут вперегонку
С черкасами и польскими панами;
А мне с Мстиславским в царские хоромы —
Хозяина встречать.
Уходят.
Идем, бояре!
Масальский
Петр Федорыч, ты — ближний государю,
Ужли стерпеть обиду от Василья?
Басманов
Не выдай нас! Тебе стерпеть обиду,
Так нам житья от Шуйских не видать.
Десятский
Нет, я не дам себя обидеть даром,
Не дам себе дорогу перейти.
Я поклялся царю и государю
Беречь его и выводить измену;
Изменников найду я в думе царской
И выведу царю измену их.
Подходит десятский.
Чего тебе? Что надо?
Басманов
Мы, боярин
Петр Федорыч, купчину изымали:
Мутил народ и пустотные вести
Рассказывал о старом патриархе.
Десятский
Кто он такой?
Басманов
Прозванием — Конёв.
(Полякам.)
Хоть побожусь, что он подослан Шуйским.
Ко мне его, а вечером к допросу.
Поедемте!
Бучинский
Поедемте, паны!
Запорожцы
Пахо́лик[7], ко́ня!
Уходят.
Хлопци! Ко́ней живо!
Басманов
Так вот она — палата крепкой власти
И грозных дум, святой и неприступный
Приют царей!.. По золотому полю
Тяжелое и строгое письмо…
Так прочно все, такое вековое!
Вот старый трон; на нем мой брат Феодор
Сидел в мечтах о житии небесном,
О царственных заботах не радея.
Отец Иван для буйств своих татарских
Святую тишь палаты покидал
И в слободе кромешной запирался;
А здесь сидел, посаженный для смеха,
Крещеный царь татарский, богомольный,
Судил народ и жил благочестиво…
Где он теперь?
Дмитрий
Про князя Симеона
Ты спрашивать изволишь? Годуновым
Он сослан был: Борис его боялся.
Он в вотчине, в Кушалине селе;
Слепой старик, едва волочит ноги.
Басманов
Великий князь и царь всея России —
В изгнании! Гонцов к нему отправить,
Привезть опять в Москву с большим почетом
И величать по-прежнему царем.
Дмитрий
Но, государь…
Басманов
Басманов! Мне ль бояться
Татарина! Я не Борис. Я милость
Дарую всем опальным годуновским!
Довольно мук, Басманов! Ныне милость,
Одна лишь милость царствует над вами.
Дмитрий
Ты милостью себя навек прославишь,
Но без грозы ты царством не управишь.
Басманов
Не диво мне такие речи! Править
Вы знаете одно лишь средство — страх!
Везде, во всем вы властвуете страхом:
Вы жен своих любить вас приучали
Побоями и страхом; ваши дети
От страха глаз поднять на вас не смеют;
От страха пахарь пашет ваше поле;
Идет от страха воин на войну;
Ведет его под страхом воевода;
Со страхом ваш посол посольство правит;
От страха вы молчите в думе царской!
Отцы мои и деды, государи,
В орде татарской, за широкой Волгой,
По ханским ставкам страха набирались
И страхом править у татар учились.
Другое средство лучше и надежней —
Щедротами и милостью царить.
(Становится на колени.)
Великий царь, являй свои щедроты
И милости несчетные; но, ради
Сирот твоих, для нашего спокоя,
Жалей свою венчанную главу!
Дмитрий
Не дай расти и созревать измене!
Изменников казни!
Басманов
А где измена?
Изменник кто?
Дмитрий
Боярин твой великий,
Василий Шуйский. Проследил измену
И вывел я; она ясна как день.
Басманов
Не верю я. Владычество тирана
Пугливого вас приучило видеть
Изменников везде.
Дмитрий
Бояр пронырство
Неведомо тебе, ты с нами не жил.
Грозна была опала государей,
Родителей твоих и Годунова;
Но если б знать ты мог бояр крамольных
Все помыслы, ты казням бы Ивана
Не подивился. В самой преисподней,
На самом дне клокочущего ада,
Не выковать таких сетей, какими
Они тебя и Русь опутать могут.
Великий царь, не верь своим боярам,
Не верь речам, улыбкам и поклонам —
Казни ты их направо и налево,
А Шуйского вперед — он всем начало.
Басманов
Ужасен смысл речей твоих, Басманов!
Ты холодом меня обвеял. Думал
Я милостью привлечь сердца народа,
А ты казнить велишь.
Входит иезуит Савицкий.
Я умоляю.
Иезуит
Я никого не осужу один
И не пролью ни капли крови русской!
Над Шуйским суд назначить в нашей думе
Из выборных от всех чинов народа
И дать ему все средства оправдаться.
Оставь меня! Бучинского пошли!
Басманов уходит.
Ты здесь был, pater?
Дмитрий
Как тебе угодно:
Коль хочешь-здесь, не хочешь — нет меня.
Monarcha invictissime![8]
Иезуит
Свершились
Пророчества твои: престол московский
Мы заняли.
Дмитрий
Что трудно человеку,
То Господу легко. Небесный промысл
Ведет тебя, путем прямым и верным,
К величию; да ведают народы,
Что твой оплот, что твой руководитель
Не есть иной кто, nisi Deus noster![9]
Да ведаешь и ты, что избран Богом
Для дел великих. Ни мирская слава,
Ни гром побед да не прельстят тебя!
Святая церковь ждет побед духовных;
Давно умы святейших наших пап
Обращены на этот север дальний;
Давно они московских государей,
Схизматиков, апостольского трона
Чуждавшихся, к спасению зовут
И, scilicet[10], к спасенью их народов.
И ныне наш universalis pater[11],
Святейший Павел Пятый, умоляет
Всевышнего, да дарует он силу
Димитрию, второму Константину,
Овец заблудших дома своего
Привесть к стопам наместника Христова!
Иезуит
Бучинского ко мне!
(Уходит.)
Он — лютеранин!
Бучинский
На Шуйского донос; но я не верю
Басманову: он ослеплен враждою
И слишком предан мне. Василий Шуйский
Умнее всех бояр; его осудят,
Сомненья нет. И вот, Бучинский, средство
Из бывшего врага мне сделать друга
И лучшего слугу!
Поздравить папу
Со днем вступленья на престол Петра.
Пиши ему учтивостей побольше!
А вместо прежних наших обещаний —
Вводить латинство — мы теперь напишем,
Что мы не праздны на престоле царском.
Что мы, для пользы и для блага церкви,
Хотим начать войну с султаном турским.
А между тем поди скажи Игнатью,
Чтоб грамоты теперь же заготовил
И разослал, как будет патриархом,
По городам, чтобы молебны пели
За нас, царя и за царицу-мать
И Господа просили, да возвысит
И вознесет он царскую десницу
Над бесерменством и латинством.
Дмитрий
Мудрость
В лице твоем воссела на престоле.
Бучинский уходит.
Поди, пиши, Бучинский!
Сиротливо
В душе моей! Расписанные своды
Гнетут меня, и неприветно смотрят,
Не родственно, таинственные лики
Из темной позолоты стен угрюмых…
Мне рада Русь, но ты, холодный камень,
Святым письмом расписанный, ты гонишь,
Ты трепетом мою обвеял душу —
Я здесь чужой! Сюда без страха входят
Отшельники святые только или
Московские законные цари…
Гляжу и жду, что с низенького трона
Сухой старик, с орлиными глазами,
Поднимется и взглянет грозно… грозно!
И зазвучит под сводами глухими
Презрительно-насмешливая речь:
«Зачем ты здесь? Столетними трудами
И бранями потомство Мономаха
Среди лесов Сарматии холодной
Поставило и утвердило трон,
Блистающий нетелеными венцами
Святых князей, замученных в Орде,
Окутанных одеждой херувимской
Святителей и чудотворцев русских, —
Гремящий трон! Кругом его подножья
Толпы князей, склоненные, трепещут
В молчании… Бродяга безбородый!
Легко тебе, взлелеянному смутой,
Внесенному бурливыми волнами
Бунтующей Украйны в сердце Руси,
Подъятому преступными руками
Бояр крамольных, взлезть на опустелый
Московский трон с казацкого седла:
Вскочить легко, но усидеть попробуй!»
Отец названый! Я себя не знаю,
Младенчества не помню. Царским сыном
Я назвался не сам; твои бояре
Давно меня царевичем назвали
И, с торжеством и злобным смехом, в Польшу
На береженье отдали. Не сам я
На Русь пошел; на смену Годунова
Давно зовет меня твоя столица;
Давно идет по всей России шепот,
Что Дмитрий жив. Опальное боярство
Из монастырских келий посылало
Ко мне в Литву, окольными путями,
Своих покорных, молчаливых слуг
На Годунова с челобитьем. В Польше
Король меня царевичем признал,
Благословил меня на царство папа,
Царевичем зовут меня бояре,
Царевичем зовет меня народ,
Усыновлен тебе я целой Русью!
Не твой я сын; а разве Годуновы
Наследники тебе? А разве Ромул,
Пастуший сын, волчицею вздоенный,
Царем рожден?
Как сон припоминаю,
Что в детстве я был вспыльчив, как огонь;
И здесь, в Москве, в большом дому боярском,
Шептали мне, что я в отца родился,
И радостно во мне играло сердце.
Так кто же я?.. Ну, если я не Дмитрий,
То сын любви иль прихоти царевой…
Я чувствую, что не простая кровь
Течет во мне; войнолюбивым духом
Кипит душа — побед, корон я жажду,
Мне битв кровавых нужно, нужно славы
И целый свет в свидетели геройства
И подвигов моих. Отец мой грозный,
Пусти меня! Счастливый самозванец
И царств твоих невольный похититель,
Я не возьму тиранских прав твоих —
Губить и мучить. Я себе оставлю
Одно святое право всех владык —
Прощать и миловать. Я обещаю
Прославить Русь и вознести высоко,
И потому теперь сажусь я смело
На сей священный, грозный майестат.
(Садится на трон.)
Короны царств моих! Еще корону
Желал бы я прибавить к этим трем —
Корону Крыма. Если ж наше счастье
Послужит нам, то, с помощию Польши
И императора, врагов Христовых
Мы выгоним из царства Константина;
И завоюют вере христианской
Иван — Казань, а Дмитрий — Византию.
Дмитрий
Великий царь и государь Димитрий
Иванович всея России созвал
Бояр своих, окольничих, дворян
И вас, житые, выборные люди[12].
Для государского больного дела!
Его боярин, князь Василий Шуйский,
Забыв Господень страх, а целованья
И милостей царя к себе не помня,
Виновен стал ему в изменном деле.
Басманов
Ни гнева, ни вражды я не имею
На Шуйского и мести не хочу;
Но, чтоб в Московском славном государстве
Без наказанья не был виноватый,
Велели мы московским всем народом
Судить его, чему он доведется.
Дмитрий
Великий государь, велишь поставить
Изменника, боярина Василья,
К тебе на суд соборный?
Басманов
Ввесть!
Стража приводит Шуйского.
Ведите!
Шуйский
Скажи ему вину его, Василий!
Пусть он оправится, коль прав, винится —
Коль виноват.
Щелкалов
Благодарю за милость!
Невинному защита: суд да Бог.
Щелкалов
А дальше что?
Голоса
Чего ж тебе еще!
Кажись, довольно, есть за что повесить.
Дмитрий
Изменникам царевым суд короткий! —
Изменников и Бог велит казнить! —
Он — лиходей царев! — Его измена
Всем видима. Повинен смертной казни! —
Что нам судить его! Повинен смерти!
Шуйский
Василий, что ты скажешь в оправданье?
Дмитрий
Царь-государь! Боярин твой великий,
Петр Федорыч, слуга тебе хороший!
Лихих людей он сыскивать горазд
И накрепко разведывать измену;
Изменники в речах своих расспросных
Басманову всю правду показали.
Шуйский
И ты теперь перед моим лицом,
Передо всем собором, признаешься
В своих речах бездельных?!
Дмитрий
Государь!
Обманом жить я не умею, не был
И смолоду обманщиком, зачем же
Под старость мне обманывать учиться!
Моя вина! Винюсь перед собором.
(встает),
Не верю я. От слов своих злодейских,
Предательских, ты лучше откажись!
Иль повтори их громко пред собором,
Тогда уж я оправдываться стану
Бельский
Доказывать, что я — царя Ивана
Сын подлинный.
Масальский
Да разве мы попустим?
Ни вымолвить, ни даже заикнуться
Изменникам твоим мы не дадим!
(Становятся у трона.)
Мы голову за батюшку царя
Димитрия Иваныча положим,
Мы все умрем!
Басманов, Вельский и Масальский
Мы за тебя умрем!
Дмитрий
Ты наш царевич! — Наше солнце красно! —
Казнить его, изменника, казнить!
Шуйский
Последний раз скажи мне, Шуйский, правду:
Твои ль слова, твоим ли наученьем
Изменники в народе говорили?
(Становится на колени.)
Мои слова, великий государь!
Дмитрий
Вести его без всякой волокиты
На лобное! — На лобное его!
Басманов
Вели молчать!
Голицын
Молчите! Тише! Смирно!
Мстиславский
Иль он себя нарочно губит, или —
Тут умысел!
Дмитрий
Темна душа Василья.
(берет у Скопина меч)
По силам ли борьбу ты затевал?
Иль головы своей ты не жалеешь,
Иль помощи себе откуда ждешь?
Иль испытать меня ты только хочешь,
Не слабо ль я держу свою державу?
Не буду ль я, меня твои заслуги,
Высокий сан и старческие лета,
На замыслы твои глядеть сквозь пальцы?
Ошибся ты! Я взял свою державу
Железною рукой. Я принял царство
Для счастия подвластных мне народов,
А для грозы врагам и на измену
Шуйский
Держу сей меч, и сим мечом клянусь,
Что всякого, кто помешать захочет
Моей священной воле, уничтожу
И прах его развею далеко.
Ну, что же ты не молишь о пощаде?
Что не трепещешь? Иль тебе не страшен
Ни суд мирской, ни грозный гнев царя?
Дмитрий
Не стану я просить себе пощады.
Моя вина — слепое исполненье
Велений царских.
Шуйский
Говори прямее!
Голицын
Мы утверждались крестным целованьем
Царю Борису.
Шуйский
Ишь куда пошло.
Басманов
Ты знаешь сам, что всяка власть от Бога.
Иной за страх служил, иной за совесть,
Да не порок служить и за награду.
Боярин твой, Петр Федорыч Басманов,
Не по уму и не по летам, рано
Добился чести преданностью рабской
Царю Борису. Царь бояр крамольных
Не миловал, грозна была опала
Ослушникам! Вон Бельский попытался,
Да сам не рад, проворовался в службе
И надолго себе бесчестья добыл.
Меня, раба, Борис послал к народу,
И раб пошел, творя его веленье,
И говорил, что не царевич Дмитрий
Идет в Москву с иноплеменной силой,
А вор, расстрига, еретик Отрепьев.
Поверили иль нет, и кто поверил
Словам моим — не знаю; я исполнил,
Что царь велел. Вот вся вина моя!
Шуйский
Не верь ему, великий государь!
Басманов
Я все сказал, что за собою ведал,
Перед лицом царя я повинился,
И больше нет вины за мной. Велите
Пытать меня, хоть до смерти замучьте,
Вы не услышите ни слова больше!
Напрасно ты, Петр Федорыч, безвинных
Сирот пытал! Узнать тебе хотелось,
Что говорил, по царскому приказу,
Я с лобного; на каждом перекрестке
Спросил бы ты — тебе без пытки скажут,
Да не запрусь и я, не потихоньку —
На всю Москву я громко говорил.
Ждет милостей народ, а ты пытаешь.
Что значит — кровь! Отец был в палачах,
И ты по нем.
Шуйский
Он лжет перед собором,
Бесстыдно лжет! он ведомый обманщик!
Не с лобного — то было, да прошло, —
В своем дому недавно он народу
Бездельные те речи говорил.
Щелкалов
Ни слова! Стой! Заглазно сколько хочешь
Нашептывай; в глаза не смей порочить
Вернейших слуг московских государей!
Чем клеветать на Шуйских, вы бы лучше
Царям служить у Шуйских поучились.
Шуйский
У тех ли Шуйских, что в Литву бежали?
У тех ли Шуйских, что царя Ивана
В младенчестве не досыта кормили,
В его глазах бояр его губили,
С митрополитов облаченье рвали?
Или у тех, что черный люд московский
Не раз, не два водили бунтом в Кремль?
Бельский
Наш род большой, в семье не без урода.
Я б насчитал тебе десятки Шуйских,
Проливших кровь и головы сложивших
На всех концах, на всех украйнах русских,
В бою ручном и в городских осадах —
Да говорить я не хочу с тобой.
Дмитрий
Боясь Бориса, ты солгал народу;
Зачем же ты потом не повинился
Во лжи своей? Когда Гаврило Пушкин
С Плещеевым нам грамоты читали
Димитрия Иваныча, ты где был?
Ты что ж молчал? А в день царева въезда
Опять не ты, а я да Петр Басманов
Поехали с народом говорить;
А ехать бы, по совести, тебе!
Ты Федором Иванычем был послан
Похоронить царевича, ты знаешь,
Кого ты хоронил. Вы с патриархом
Не раз божились, что царевич Дмитрий
Похоронен тобой в соборной церкви;
Зачем же ты молчишь теперь, не скажешь
Народу правды? Вы похоронили
Попова сына, так бы ты и молвил;
А ты молчишь да морщишься — мол, знаю,
Да не скажу до случая
Голоса
Василий,
Зачем молчал ты о своем обмане?
Ты виноват передо всем народом —
Ты лгал ему. Я здесь, я на престоле,
Не в Угличе, не мертвый! Хоронили
Другого вы. Кого вы хоронили?
Ну, говори!
Шуйский
Казнить его, злодея!
Дмитрий
Ты выслушай, великий государь!
Про мой обман, про вымыслы Бориса
Народ забыл и знать про то не хочет
На радости. Бездельные те речи
Я говорил давно; с Мстиславским после
Мы за тебя, под звоном колокольным,
Народ московский ко кресту водили
И верой, правдой, не жалея жизни,
Служить тебе учили. Для чего же
Про старое напоминать народу!
И Бельский да Басманов неразумно
Народ московский на Пожар сбивали,
Чтоб клясться в том, чему и так все верят.
Недаром же руками им махали,
Чтоб не клялись: «Мы и без вас-де знаем».
А без нужды божиться, лишь в сомненье
Народ вводить… И стало им обидно,
Что я разумно сделал, не поехал
На лобное. Чему бы обижаться?
Кому как бог даст: разум или глупость,
Так и живи! На Бога с челобитьем
К кому пойдешь!
Великий государь,
Я все сказал тебе, что может правый
Сказать в защиту правоты своей.
Теперь в твоих руках и суд и милость,
И головы и честь холопей царских,
Бояр исконных, суздальских князей.
Шуйского уводят.
Увесть его!
Выходит из палаты, впереди идут рынды и Скопин-Шуйский.
Вы слышали, бояре,
Окольничьи и думные дворяне,
И вы, честные люди; обсудите
И приговор поставьте по закону
И совести и расходитесь с Богом!
Чему приговорите, так и быть.
Басманов
Подумайте! Чтоб не было обиды:
Казнить легко, да после не воротишь.
(Щелкалову.)
Хоть думайте, хоть нет, а он изменник!
Щелкалов
Пиши скорее приговор соборный!
Голоса
Честной собор, чему повинен Шуйский?
Мстиславский
Казнить его! — Повинен смертной казни. —
Изменник он! Ему и смерти мало! —
Все Шуйские изменники! — И братьев
Помиловать нельзя. Какая милость! —
Всем Шуйским смерть! На том и порешили.
Один голос
А тех за что? Они не виноваты.
Мстиславский
Чай, Дмитрий-то свояки с Годуновым,
Вот и вина.
Щелкалов
Нет, этак не порядок!
Один голос
Так что ж писать?
Щелкалов
Пиши: казнить Василья,
А Дмитрию с Иваном снять боярство
И в ссылку их по дальним городам.
Голоса
Согласны все?
Мстиславский
Согласны! — Ладно, ладно! —
Чтоб так и быть тому без перемены!
Все расходятся с поклонами. Остаются Мстиславский, Голицын, Воротынский, Бельский, Масальский, Басманов и Щелкалов, который садится за стол и пишет.
Пиши, Василий! Расходитесь с Богом!
Воротынский
Народ — волна: куда его подует,
Туда и льет. Уж Шуйских ли не любят,
А вымолви за них в защиту слово,
Так разорвут.
Голицын
Не знаю только, ладно ль
Судить бояр собором черни буйной!
Мстиславский
Короток суд народный — беспощадный.
Кровавый суд, без совести, без толку —
В нем Бога нет.
Голицын
И затевать не надо б.
Мстиславский
Служу царю, пусть царь меня и судит,
А не торговцы из лубочных лавок.
Голицын
Убийство, а не суд. Мне Шуйских жалко.
Басманов
Кому ж не жаль! Нет, Шуйский пригодился б,
Что ни толкуй! Он плут и проидоха,
А все наш брат боярин, нам он свой.
Голицын
О чем, бояре?
Басманов
О суде толкуем,
Что глуп народ, и бестолков, и буен,
А рассудил по правде.
Голицын
Это верно.
Басманов
А все ж не дело черному народу
Судить бояр. Он должен их бояться
Да слушаться; а дай ему почуять,
Что он судья над нами, плохо будет:
Он сам начнет без царского указа
Судить, рядить да головы рубить.
Голицын
А что, ведь правда!
Басманов
Есть о чем подумать;
Подумаешь — зачешется затылок.
Входит Дмитрий.
Не напророчь! Не дай Господь дождаться!
Щелкалов
На чем решили?
Дмитрий
Шуйского Василья
Собором всем казнить приговорили,
А братьев разослать по городам.
Как ты прикажешь?
Мстиславский
Приговор исполнить!
На лобном месте завтра прочитать
Его Василью; положить на плаху
Бунтовщика, занесть топор над ним
И объявить, что мы его прощаем,
Что вместо казни посылаем в ссылку
По смерть его, с лишением боярства;
А вотчины и все именье Шуйских
Мы отписать велим в свою казну.
Дмитрий
Пошли Господь тебе на многи лета
И радостей и счастья, государь!
Голицын
Довольны вы?
Щелкалов
Язык всего не скажет,
Что чувствует душа; мы лучше дома
Помолимся о здравии твоем
И долголетии.
Дмитрий
Куда прикажешь,
Великий государь, сослать Василья?
(Масальскому.)
За Кострому — и завтра же отправить!
Не доезжая места, воротить
Его в Москву и возвратить боярство,
И вотчины, и все его именье…
Масальский
А Ксения все плачет, все тоскует?
Дмитрий
У нас уход за ней, как за царицей.
Масальский
Не знаешь ли, чем слезы ей унять?
Дмитрий
Уймутся сами. Скоро высыхает
Роса на солнце, а девичьи слезы
Еще скорей.
Масальский
Заметил ты, Масальский:
В слезах она становится красивей,
Чем так, без слез?
Дмитрий
Так пусть она и плачет!
Масальский
Таких очей я ни в Литве, ни в Польше
Не видывал. Она меня полюбит!
Как думаешь, Масальский, ведь полюбит?
Дмитрий
Великий государь, ума не хватит
О девках думать. Что ж об девке думать,
Полюбит ли! Да что ж ей больше делать.
Как не любить? Одна у них забота…
Масальский
Поедем к ней! Желал бы я пред нею
С соперником сразиться, чтобы сердце
Красавицы от страха трепетало
И победителю наградой было.
Я Ксению люблю. Скажи, Масальский,
Чем покорить могу ее я сердце?
Уходят.
Что покорять! Она не враг тебе;
Вели любить, и разговор короток.
Мстиславский
Что приуныл, Петр Федорыч? Обидно,
Что службишка твоя пропала даром?
Басманов
Служи царю мечом на ратном поле
Да в думе головой, а не доносом,
Никто тебя обидеть не посмеет.
Уходят.
Обидно мне не за себя, бояре!
Он добрый царь, но молод и доверчив;
Играет он короной Мономаха,
И головой своей, и всеми нами.
Скопин-Шуйский
Младый, цветущий юнош, князь Михайло
Васильевич, зачем меня, старуху,
Ты вытащил из монастырской кельи?
От суеты мирской давно отвыкла,
Ох, я давно отвыкла!
(Кланяется.)
Государем
Приказано мне привезти тебя;
Он по тебе давно скучает. Будешь
Ты, наша мать, царицею московской.
Скопин-Шуйский
Поверь ты мне, голубчик, ничего-то,
Ох, ничего-то мне не надо! Только
В монастыре и жить мне; я забыла,
Как люди-то живут.
Царица Марфа
В Москве немало
Жилья тебе; в любом монастыре
Великой государыне есть место.
Попомни нас тогда, своих холопей!
За дядю гнева не держи на нас!
Скопин-Шуйский
Забыла я, голубчик, все забыла!
Ты млад еси, а красен и разумен;
Гуляешь холост?
(Уходит.)
Не женат пока…
Петр Федорыч идет к тебе, царица.
Басманов входит; полы шатра закрываются.
Ну пусть идет! О, Господи помилуй!
Вот грех какой, какое попущенье!
Туман в глазах, кружится голова.
Что говорить, что делать? Где набраться
Мне разума? Ну, буди власть Господня!
Царица Марфа
Царица наша, наша мать родная,
Ужли холопа Петьку позабыла?
Басманов
Ты, Петя, встань! Ты молод был тогда.
Царица Марфа
Великий царь и государь Димитрий
Иванович зовет в свой город стольный
Тебя, царицу.
Басманов
Ох, везут насильно,
А не зовут меня!
Царица Марфа
Он повелитель,
Не только звать и приказать он может —
Сама бы ты должна навстречу сыну
Не ехать, а лететь.
Басманов
Навстречу сыну?
Где сын-то мой, Петр Федорыч? Где сын-то?!
Не знаешь ты, так я тебе скажу:
Я в Угличе его похоронила,
От слез моих там реки протекли…
Царица Марфа
Не говори, царица! жив Димитрий
Иванович.
Басманов
У Спаса мы стояли
Обедню с ним в субботний день, на память
Пахомия Великого; в ту пору
Послал Господь такой-то красный день,
И таково тепло…
Царица Марфа
Царица наша,
Таких речей мне слушать непригоже!
Басманов
И, быть греху, пришли мы от обедни,
Пошла я вверх, сижу да отдыхаю,
А он внизу с ребятками играет;
Известно дело, ноги молодые
Не устают; и понесли нам еству;
Хочу я встать — царевича покликать,
Вдруг слышу крик, так сердце и упало!
Бегу с крыльца, кормилка держит Митю,
А он кончается, а сука мамка…
Царица Марфа
Забудь про все! Одно, царица, помни,
Что ты всю жизнь терпела от злодеев.
И сам Борис, и все его холопы
Над царскою вдовою издевались.
Пришла пора поцарствовать тебе,
Назло врагам твоим, на радость братьям
И сродникам, опальным, заключенным.
Басманов
Прошли года, во мне затихла злоба;
От радостей мирских я отреклась.
Борис в могиле — нас Господь рассудит
Его холопям мстить я не хочу!
Вот если б вы в то время догадались,
Как я в слезах, обрызганная кровью
Царевича, по Угличу металась,
Безумная, звала людей и Бога,
Кровавые поднявши к небу руки,
На месть Борису, — если бы тогда
Восстала Русь, Литва и вся Украйна
На этот род проклятый годуновский,
Разлучников единокровных братьев,
И надо было, чтоб царевич ожил,
Воскрес убитый, — я тогда бы сыном
Подкидыша паршивого признала,
Щенка слепого детищем родным!..
Царица Марфа
Замкни уста! Ты Дмитрия не знаешь!
Он наша радость, наше упованье.
Остановись! Душа моя не стерпит,
Не вынесет она позорной брани.
Входит Дмитрий.
Пугать меня! — жену царя Ивана,
Того Ивана, перед кем вы прежде,
Как листья на осине, трепетали!
Я не боялась и царя Бориса,
Не побоюсь тебя, холоп!
(Уходит.)
Царевич!
Царица Марфа
Родимая!
(Отворачивается)
Постой-ка! Ничего-то
Ты не похож.
(Целует ей руку.)
Зачем тебе наружность?
Моя душа горит к тебе любовью
Сыновнею!
Царица Марфа
Пока ты в заключенье,
Среди старух, отживших и бранчивых,
Постом невольным изнуряла тело,
И молодость свою в слезах губила,
И вянул даром блеск очей твоих
И величавость царственного стана,
Я трон тебе готовил, я злодеев
Твоих губил, сбирал твой род и племя
По годуновским тюрьмам, и вкруг трона
Поставил их в блестящем одеянье
Сановников ближайших! Я очистил
Широкий путь тебе в твою столицу;
А ты взглянуть не хочешь на меня
И гонишь прочь, как недруга?
Дмитрий
Молиться
Всю жизнь мою за милости твои
И чтить в тебе царя — рабой, коль хочешь,
Служить тебе я с радостию буду;
Но матерью!.. Нет! сердца не обманешь!
Не так оно забьется, если сына
Родимого прижмешь к своей груди.
Пусти меня опять в мою обитель —
Не сын ты мне.
Царица Марфа плачет.
А много ль нежной ласки
Ты видела от сына? И не скучно
Без ласки жить тебе?.. Ребенком малым,
Играючи, он прибегал к тебе
Склонить свою головку на колена
И засыпать под шепот нежных слов;
Другой любви и ласки он не ведал.
Прошло и то, и рано ты осталась
С сиротскими слезами вековать!
Царица Марфа
Припал ли он хоть раз к твоим коленам
Царем в венце и бармах Мономаха,
При радостных слезах всего народа?
Просил ли он себе благословенья
Землею править, суд и правду деять,
Прощать виновных именем священным
Царицы-матери, несчастным слезы
Ее руками отирать?
(Тихо.)
О, если б
Ты был мой сын! Поди ко мне поближе,
Взгляни еще в мой глаза!..
Дмитрий
Димитрий,
Ты сирота, без племени и рода!
Я ласк твоих не отниму у той…
Другой!.. Она, быть может, втихомолку,
В своем углу убогом, пред иконой
О милом сыне молится украдкой?
Иль здесь, в толпе народной укрывает
Лицо свое, смоченное слезами,
И издали, дрожащею рукою
Благословляет сына?
Царица Марфа
Нет! О нет!
Дмитрий
Одна ли буду матерью твоей,
Одна ль любить тебя, меня одну ли
Полюбишь ты?
Царица Марфа
О да! Одну тебя!
Ты назовись лишь матерью — я сыном
Сумею быть таким, что и родного
Забудешь ты.
Дмитрий
Тебя я полюбила…
(Открывает полу палатки.)
Невиданным почетом и богатством
Украшу я твое уединенье
В обители; под этой грубой ризой
По золоту парчой пойдешь ты к трону!
Смотри сюда…
(Склоняется перед нею.)
От нашей царской ставки
До стен Кремля шумят народа волны
И ждут тебя. Одно лишь только слово!
И весь народ, и я, твой сын венчанный,
К твоим стопам, царица, упадем.
Дмитрий
Ты мой! Ты мой!
Выходят к народу.
И сын, и раб покорный!
Обнимемся! Союзом неразрывным
Мы связаны на жизнь и смерть. Пойдем!
Отбрось теперь свой посох: эти плечи
Могучие тебе опорой будут.
Царица! — Мать родная! — Ты сиротам,
Рабам твоим, покров и заступленье!
Голицын
Ты нас зазвал к себе на перепутье,
На пирожок, на чарочку винца,
А угостил и допьяна и сыто.
Мстиславский
Чем Бог послал! Какое угощенье!
Вот в Кракове Афонька наш пирует,
Не нам чета, и черт ему не брат,
Ломается — гляди, что курам на смех.
А мы в Москве играем в городки.
Однако царь изрядно проминает
Бояр своих. На земляную стену
Полезет сам, и ты за ним ступай!
А тут-то нас, не из пищалей, правда,
А палками по чем попало лупят.
Голицын
Ученье — свет, а неученье — тьма.
Воротынский
Бока болят от этого ученья,
А толку нет. Не на кулачки драться,
Не лезть на башню прямо под обух;
Приказывать боярское есть дело.
Мстиславский
Бока болят! Ну, поболят немного,
Да заживут; бесчестье не велико.
А вот бесчестье: Юрий Мнишек пишет
Высоко больно, к умаленью чести
Боярской нашей.
Воротынский
Так ли, князь Иван
Михайлович?
Голицын
Чего ж еще! Он пишет:
«Я вам царя поставил, я-де начал
И кончил все, и как-де я приеду,
Перед царем о вас стараться буду,
О умноженье ваших прав боярских».
Каких еще нам прав?
Мстиславский
Оно б не худо
Шляхетские нам вольности иметь;
Да вот беда — пан Юрий Мнишек сядет
На нас на всех, между царем и нами.
Голицын
Оставим лучше эти разговоры.
Не нам судить! Что будет, то и будет.
Мстиславский
Ну пусть бы Мнишек, а гляди — наедет
Родня его и сядет в думе царской
С боярами. Гоняет, как мальчишек.
Нас царь теперь, а уж тогда и вовсе
Молчать придется да глазами хлопать.
Как дуракам.
Голицын
Ты хмелен, князь Василий.
Воротынский
И хмелен, да умен, — так два угодья.
Мстиславский
А что писать нам Юрию? Вот Шуйский
И нужен бы!
Голицын
Без Шуйского напишем,
Подумавши. Подумай, князь Василий,
И нам скажи!
Мстиславский
Пишите вот что:
«Пан Юрий! Грамотку твою читали,
А пишешь ты про службу государю,
Что в дохожденье прирожденных панств
Служил ему и промышлял с раденьем,
И хочешь впредь добра ему хотеть,
И мы тебя теперь за это хвалим».
Вот и конец!
Входит Куракин.
Разумно! Так и надо!
Пускай его читает.
Мстиславский
Шуйский едет
В Москву опять.
Голицын
Ну, радость не велика.
Мстиславский
Не всё на волка, ты скажи — по волку!
Ну, хочешь ли побиться, князь Феодор
Иванович, а вот князья разнимут:
Я бьюсь с тобою о велик заклад,
Что не пройдет недели, князь Василий
И в думе первый, и в совете будет,
И самый ближний друг царю. Ну, хочешь?
(Уходит.)
Завидовать не стану, не завистлив —
Его при нем! Прощай!
Воротынский
Прощай, князь Федор
Иванович.
Голицын
И я за шапку.
Воротынский
Что же!
Ты, князь Иван Михайлыч, посидел бы.
Ну, посиди.
Голицын
До дому, князь Василий
Васильевич, пора. Прощенья просим,
Женишка ждет.
Уходят. Голицын скоро возвращается; наливает два кубка: один Куракину, другой себе.
Ну, как, князья, хотите!
Я не держу: насильно мил не будешь.
Куракин
За весть спасибо!
Голицын
Было бы за что!
Куракин
Не торопись. Недолго ждать, увидишь,
Я во хмелю, язык поразвязался,
Душа горит. Ты — друг; перед тобою
Могу я смело душу распахнуть.
Голицын
Еще бы нет! Одна душа, два тела!
Умрет со мной.
Куракин
Дай Шуйскому приехать
Да осмотреться; он сейчас увидит,
Куда ведут советники слепые
Царька слепого…
Голицын
Ну!
Куракин
Он им поможет.
С Басмановым он больше не заспорит:
Поддакивать и поблажать им будет;
И царик наш напрыгает недолго.
Голицын
А после что? На трон Мстиславский сядет.
Куракин
Мстиславский? Нет! Его на то не хватит;
Ума не нажил, смелости подавно;
А сесть на царство — мудрена наука.
Голицын
Ну, Шуйский.
Куракин
Верно. Только с уговором:
Пусть грамоту напишет он боярству
И поцелует крест — без нашей думы
Не делать шагу: смертью не казнить,
Поместий, отчин и дворов не трогать
Без нашего суда; а кто по сыску
Дойдет до казни — жен, детей не грабить;
Доводчиков не слушать! Да не токмо
На нас, бояр, не класть своей опалы,
Не осудя, — гостей, людей торговых
И волосом не трогать без суда!
Когда язык ему и руки свяжем,
Пусть царствует.
Голицын
Такое дело ново,
И Шуйскому какая же неволя
Приказчиком боярским быть на троне?
Куракин
Без записи такой не сесть на царство
Ни одному из нас: друг друга знаем;
Переплелись обидой да бесчестьем
Боярские роды; одной семьи нет,
Чтоб на другую зубы не точила.
Свои друзья, свои враги у всех;
Кто ни взойди теперь на трон московский,
Родня, друзья сейчас его облепят —
Врагам не жить.
Голицын
Мудреная задача!
Не думаю, чтоб Шуйский поддался:
Он травленый.
Уходят.
Ну, мы не будем плакать;
Тогда пошлем к Жигмонту Владислава
Просить на царство: ешь меня собака
Неведомая, только не своя…
Пора к царю, телят нарядных кушать.
Дворецкий
Пускай не всех, а только самых близких,
И то простых людей; из думы только
Татищева; а прочим говори,
Что скорбен, мол: не только человека,
И свету Божьего не хочет видеть.
Василий Шуйский
Калачник Ваня раз десяток мимо
Ворот прошел, за тыном притулился,
Войти не смеет.
Дворецкий уходит.
Ну, пусти его,
Введи его тихонько задним ходом.
Калачник входит.
Калачники, разносчики, торговцы,
Попы без мест, да странный, да убогий,
Да голь кабацкая — меня жалеют
И помнят обо мне, а наша братья
Советчики, да судьи, да думцы
Великие — что борода, то дума,
Что лоб, то разум — те меня забыли:
Поклона ждут… Да не дождутся: с ними
Заигрывать, как с девками, не стану.
Придет пора, поклонятся и сами.
Я не брезглив, мне всякий друг, кто нужен.
И сволочь хороша. Не плюй в колодезь!
Велика сила шлющийся народ!
Калачник
Что скажешь, друг Иван?
Василий Шуйский
Тебя, боярин,
Отец ты наш, в живых не чаял видеть;
Вот, Бог привел! Ну, как ты воротился?
Здорово ли? Об нас не позабыл ли?
Не бросишь ли сирот своих?
Калачник
Не брошу.
Василий Шуйский
Ну, дай тебе Господь! А мы всё те же,
Мы все твои. Я бьюсь теперь, боярин,
Из пустяков; повесили б уж, что ли,
Меня скорей иль голову срубили!
Калачник
С чего бы так?
Василий Шуйский
Жить не мило, боярин!
Рассказывать аль нет? Коль будешь слушать,
Я все скажу, а то вели отправить
К Басманову меня: я ворог царский.
Калачник
И то, пошлю.
Василий Шуйский
Так посылай скорее!
Я голова отпетая. Довольно
Погуляно, пора костям на место.
Калачник
Куда спешить! Басманов подождет.
А ты покуда говори, что знаешь!
Что нового?
Василий Шуйский
Все новое, боярин!
Палаты новы у царя; у немцев
Кафтаны новы — бархат фиолетов;
У русских вера новая — латинцы
В самом Кремле поставили костел
И целый день гнусят свои обедни,
Своим душам на вечную погибель
И на соблазн крещеному народу.
Теперь обедать с музыкой садятся,
Не молятся, ни рук не умывают.
Поляки бьют народ, секут и рубят
И встречного, и поперечных; бродят
По улицам, по лавкам, по базарам,
Берут добро без денег и без спросу.
Калачник
И все молчат?
Василий Шуйский
Нельзя и рта разинуть,
Защиты нет. В застенок да на плаху!
Петр Федорыч лютее волка стал:
Живого съест. Казнит немилосердо;
Монахов чудовских поразослали;
Тургенева казнили на Пожаре.
Чай, брата знал меньшого, Федьку?
Калачник
Как же,
Ну как не знать!
Василий Шуйский
Горячий был, как я же;
Доводчики его оговорили.
Короток суд: свели его на плаху.
Без брата жизнь постыла мне, боярин;
Я жив брожу, а он в сырой земле;
И мне туда ж. Да лишь бы поскорее!
Задешево я голову бы продал!
Нужна тебе?
Смеются оба.
Повремени до срока,
Ты голову сложить всегда поспеешь;
Не торопись: быть может, пригодится
На что-нибудь. Бери лоток на плечи,
Торгуй опять. Помалчивай о брате,
Повеселей гляди, на прибаутки
Не поскупись, да не болтай пустого!
А я тебя за прежние заслуги,
Уж так и быть, помилую: Петрушке
Басманову речей твоих не выдам.
Калачник
В нужде иль горе, приходи ко мне,
И выручу, и денег дам на нужду.
Убогий где?
Василий Шуйский
В Москве. Да мелет что-то
Нескладное.
Калачник
А где живет?
Василий Шуйский
В поварне
У патриарха, только кормят плохо.
Входит дворецкий.
Пришли его. Да заходите чаще.
Калачник уходит.
Масальский князь с боярами наехал
От самого царя.
Дворецкий
Ворота настежь!
Василий Шуйский
Я растворил.
Дворецкий отворяет дверь. Входят Масальский, бояре и дворяне.
И двери настежь живо!
Василий Шуйский
Великий царь и государь Димитрий
Иванович велел тебе сказать,
Боярин князь Василий, княж Иваныч,
Что он вины не помнит, и опалу
Твою с тебя снимает, сан боярский,
И вотчины, и все добро твое
Он жалует тебе, и дозволяет
Опять его царевы очи видеть
Пресветлые, и жалует кафтаном,
И шубою, и шапкою боярской.
Уходят.
Великие бояре; вы, царевы
Советчики, краса земли Московской!
Скажите мне, последнему холопу,
Каким путем-дорогой иль тропами
Звериными вы ехали ко мне?
Да разве есть ко мне дорога, лесом
Не заросла, не завилась травою?
Каких людей попутных вы встречали?
Кто вас провел, кто показал домишко
Убогий мой? Да разве есть на свете
Василий Шуйский? Разве люди помнят
В Москве о нем? Великие бояре!
Не вы нашли, не люди вам казали
Пути-дороги — царь вам приказал
Найти меня, и лесы преклонились,
И развился, как скатерть, путь широкий
И поднялся и светел стал мой дом,
Как царские высокие палаты:
И жив опять, и радостен хозяин;
Вчерашний смерд — опять боярин царский.
Скажите вы царю и государю,
Что дней моих остаток и дыханье
Последнее, душевный каждый помысл
Я отдаю ему; что стар и хил я,
Но сил еще у Шуйского достанет,
Чтоб доползти до ног его, коснуться
Его стопам холопскими устами
И верным псом на страже стать у трона…
Седлать коней! Боярскую одежду!
Лохмотья прочь! Я еду к государю;
А завтра вас прошу к себе, бояре,
На званый стол, на разливанный пир —
Отпраздновать со мной цареву милость!
Татищев
Куда бежишь? Аль речи не по мысли?
Василий Шуйский
Ишь неучи! Уж это мы слыхали!
Обучимся и мы, не торопясь.
Пусть вызовут из Греции монахов!
Так нет, такой науки он не хочет…
Отдай робят в ученье езовитам…
Меня мороз по коже подирает,
Готова брань сорваться с языка.
На драку я пойду, на нож полезу,
Когда шутя о вере говорят.
Какой он царь! Какой защитник церкви,
Когда латинской, езовитской веры
От греческой не может отличить!
Ему одно, что наше православье,
Что ересь их. Кабы одно-то было,
Анафеме бы их не предавали.
А коль одно, так и пускай бы в нашу
Латинцы шли. Вот, значит, не одно.
Татарин, жид, латинец, православный —
Всяк бережет свою; а у царя-то
Какая же?
Татищев
Ну, значит, никакой.
(сквозь зубы)
А ты молчишь, боярин, князь Василий
Иванович, иль дакаешь ему
Василий Шуйский
Проклятому.
Входят Голицын и Мстиславский.
К чему же горячиться!
Само себе защита православье,
Гонителей оно не побоится.
И Фока и Ульян-богоотступник
На Бога шли войной, да много ль взяли…
Гонители погибли лютой смертью,
А вера православная стоит.
Василий Шуйский
А вот у нас и свадьба подоспела;
Опять пиры!
Мстиславский
Всю зиму пировали,
Играли в зернь да пили без ума;
Опять за то ж!
Василий Шуйский
Мы свадьбу отпируем,
И кончено, снарядимся в поход.
Мстиславский
Куда? Зачем?
Василий Шуйский
На крымского Гирея.
Татищев
Какая стать Казы-Гирея трогать
И турского султана задирать!
Кому нужда? Жигмонту, немцам, папе;
А мы в чужом пиру похмелье примем.
На крымцев есть донские казаки:
Пусть режутся; послать свинцу да зелья,
Да денег дать — а после отпереться,
Что нам-де их, воров, не удержать…
Две выгоды: дешевле и без драки;
И волки сыты, да и овцы целы,
Татары биты, да и мы с султаном
В миру живем.
Мстиславский
Поход задуман в Риме,
И сгоряча наш царь пообещался
Начать войну, чтоб выманить от Польши
Жену да императорское титло.
Со свейским мы поссорились за Польшу,
С татарином и турским за нее ж…
Так с Польшей-то в ладах ли? Не бывало!
Поссоримся и с ней.
Татищев
За что?
Мстиславский
За титло
Непобедимого. На печке сидя,
Ни с кем не воевавши, заслужили
Такую честь, так нам ее подай!
Сбирались-то втроем идти на турок,
А немцы прочь; Жигмонт, угодник папский,
И рад бы в рай, да сеймом вяжут руки;
Останемся как раки на мели.
Василий Шуйский
Одни пойдем; на что ж новогородцев
И псковичей пригнали на Ходынку?
Мстиславский
Да много ль их? Всего восьмнадцать тысяч.
Василий Шуйский
В Ельце еще сбираются войска.
Голицын
А деньги где?
Мстиславский
Велик калым платили;
Рекой течет московская казна
За польскую границу; Афанасий
Обозами возил туда два раза.
Татищев
Нет, он один пойдет, не побоится!
Ему война — потеха; спит и грезит
Он о войне; ему без дела скучно.
(Показывая в окно.)
Война — потеха, вера на потеху!
Мстиславский
И у крыльца поставлен для потехи
Треглавый ад — бряцание велико
От челюстей и пламя из ушей,
Отверзты зубы, и готовы когти
На ухапление. И зрети страшно!
Потехи всё; какое ж дело свято?
Татищев
Татищев, ты не очень завирайся!
Не попадись опять!
Мстиславский
Язык мой — враг мой.
Татищев уходит, махнув рукой.
Басманову ты кланяйся, а то бы
Гулять тебе за Вологду иль Вятку,
Куда Макар телят не загонял.
Из царских комнат выходят Дмитрий, Басманов, Бельский, Масальский, из галереи показывается Бучинский с письмом.
Потише, царь идет.
Дмитрий
Гонец с дороги.
Бучинский
Мне весело, бояре; нашу радость
Желал бы я и с вами разделить.
Сегодня пир; придумайте потеху
Веселую для радости моей.
Теперь, что день, то ближе наше счастье,
И скоро мы московский трон украсим
Жемчужиной, какой не обладают
Богатые индийские цари.
Как думаешь, Бучинский, по расчету,
Далеко ли теперь невеста наша?
Дмитрий
Ее ясновельможность, цесаревна,
Марина Юрьевна, теперь в Можайске;
Его мосць, воевода Сендомирский,
Ясновельможный пан, в Вязёмах к ночи.
Бучинский
Табун коней послать ему для встречи!
Не помнишь ли, какие мы подарки,
Последние, послали с Афанасьем
Навстречу ей, царице нашей, в Вязьму?
Дмитрий
Две запоны алмазные, корону
Алмазную, часы да жемчуг низан.
Басманов
И только, Ян? Да это мало! Что бы
Еще послать? А вот что, пан Бучинский:
Свези еще ей восемь ожерельев
И столько же кусков парчи на платье…
А жемчугу в казне какая пропасть!
Берешь, берешь, а все не убывает;
Куда девать, придумать не могу.
Дмитрий
Да пусть лежит; не пролежал бы места,
И хлеба он не просит.
Басманов
Пан Басманов,
Я твоего не спрашивал совета…
Готовы ли кареты? а возницам
И конюхам под цвет каретный платье?
А новые шатры — встречать царицу?
Дмитрий
Готово все, великий государь.
Басманов
Там бархату в царицыны покои
Недостает.
Дмитрий
В казне давно не стало,
Да и в Москве едва ль его найдешь!
По всем купцам обегали.
Басманов
Не знаю,
Вы бегали иль нет, а бархат нужен.
Найти его, чего бы он ни стоил!
Что нужно нам, того не быть не может.
Хоть тысячу, хоть больше дай за лоскут
В ладонь мою. Я денег не жалею.
Я прикажу, и будет мне готово
Не только бархат, птичье молоко!
Дмитрий
Камки, парчей и бархату цветного
Истратили мы столько, государь.
Что запрудить Москву-реку хватило б;
А соболей, и камней многоцветных,
И денежной истрачено казны —
И сметы нет, и слов таких не знаем.
Василий Шуйский
Истрачено! Басманов! Пан Басманов!
Кого я жду! Истрачено! Да если б
В моей казне алмазов было больше,
Я б вымостил алмазами дорогу
Для панны Мнишковны.
Басманов
Да для чего же
Копить, беречь их в темных кладовых?
Алмаз, что человек, не виден в куче:
А посади его на видном месте —
И заблестит. Недаром их копили
Родители твои; они как знали,
Что Дмитрию придет пора их тратить
На брачный пир, для славы государства,
На диво и на зависть иноземцам.
Дмитрий
A ты забыл, что тотчас после пиру
Война у нас. Куда казна нужнее,
Подумай-ка!
Басманов
Да неужли, Басманов,
Так много денег нужно на войну,
Что их в казне у нас не хватит? Верьте,
Поход короток будет; мы нагрянем,
Как Божий гнев, на головы неверных,
И долго будет страшно наше имя.
В пределах их — великую добычу
И славный мир мы завоюем разом.
Василий Шуйский
Пословица у нас: «Сбирайся на день,
А про запас бери на всю неделю!»
Дмитрий
Война — войной, а свадьба — свадьбой! Разве
Царю считать алтынами пригоже?
Подьячему, на жалованье царском,
На маленьком, а не царю — алтыны
Раскладывать на разные потребы;
Один на кашу, на кафтан другой.
Война у нас не нынче и не завтра;
Пошлет Господь, так деньги соберутся:
Купцы дадут, в монастырях есть лишки.
Василий Шуйский
В монастырях они лежат без пользы.
Не прав ли я?
Дмитрий
Без пользы, государь.
Василий Шуйский
Подумайте, бояре, как бы лучше
Расставить нам гостей ясновельможных,
Родню мою. Бояре, не забудьте,
Что польские паны — не вам чета;
Живут красно, богато, видеть любо,
Не взаперти, а настежь, шумно, людно.
Мстиславский
Под воеводу дом Борисов годен,
А для панов бояре потеснятся.
Голицын
Нам негде взять раздолья и простору.
Живем черно.
Василий Шуйский
Зато радушно примем.
Басманов
Прислужников царицыных поставим
По улицам Чертольским, по Арбату,
В самом Кремле. Купцов, попов погоним
Из их дворов; не маленькие, сыщут
Приют себе. Хоть нынче ж вывозиться
Прикажем им.
Василий Шуйский
Зачем же гнать насильно?
Басманов
Просить начни — они ломаться будут;
Ему толкуй, а он свое заладит,
Что дом-де мой, что я-де в нем хозяин.
Народ простой — не понимает чести.
Что в их дворах стоят царевы гости.
Василий Шуйский
Великий царь, не одобряй насильства!
Прогнать попов — в народе ропот будет.
Дмитрий
Неужто ж нам, для нашей царь-девицы.
Для матушки, красавицы царицы.
Невиданной, неслыханной нигде,
Попов жалеть?!
Василий Шуйский
Да ты откуда знаешь
Про красоту ее?
Дмитрий
Да если б лучше
Была у нас, зачем бы издалека
И брать тебе: ты дома бы женился…
А значит, нет.
Басманов
Конечно, нет.
Дмитрий
Давно ли,
Великий царь, ты разлюбил красавиц
Родной земли, смиренниц чернобровых?
Ты прежде их не обегал, кажись.
(Указывая на Василия Шуйского.)
Красавицы в Москве у вас не редкость,
По красоте им равных не найдешь…
Но портит их излишняя покорность
И преданность, бесспорная готовность,
Всегдашние уступки и молчанье.
Литовские красавицы не то!
В очах огонь, в речах замысловатость!
То ласкою безмерною дарят.
То гордостью нежданною окинут.
Им приказать нельзя, нельзя принудить
Любить тебя; а долго и прилежно
Ухаживать тебя они заставят.
Василий Шуйский
Смотрите-ка, у старика глаза-то
Как прыгают. Ты, видно, Шуйский, любишь
Хорошее? Товару цену знаешь?
Дмитрий
Не без греха! Покаюсь, грешен, грешен!
Василий Шуйский
Ну то-то же! Вот жалко, что сосватал
Ты русскую, а то нашли бы польку.
Басманов
Ну, где уж мне! Я стар. По Сеньке шапка!
Дмитрий
Нам некогда, великий государь,
За бабами ухаживать подолгу;
У нас дела с утра до самой ночи,
И для того нам русские способней.
Бучинский
Ты очень строг, Басманов, нынче; Шуйский
Добрей тебя.
Василий Шуйский
Твоей великой мосци
Дозволь сказать! Царицу беспокоит,
Что усмотреть не можно за прислугой;
Что наши грубы с русскими, и много
И ссор и драк бывает на дороге.
Боится, чтоб в Москве не сталось то же.
Басманов
Мы, русские, с поляками роднимся.
Пускай дерутся, после помирятся.
Василий Шуйский
Молю тебя, великий государь,
Унять скорей поляков! Мы дождемся
Беды большой. Вражда непримирима,
А новые обиды подольются.
Что масло на огонь.
Бельский
Так что же делать?
Не бить же нам гостей своих для свадьбы!
Нельзя ж и русских заставлять терпеть
И принимать с поклонами побои!
А пусть они дают полякам сдачи,
Так задирать поляки перестанут.
Масальский
Такой раздор недоброе пророчит.
Басманов
Дозволь полякам обижать народ.
Дозволь народу драться с поляками…
Натравливать — охотники найдутся!
Дмитрий
И вырастет из драки бунт народный.
Власьев
Молчите вы! Мне слушать надоело!
Не школьник я, не вам меня учить!
Поймите раз и навсегда, что Шуйский
Умнее вас, и рта не разевайте,
Когда мы с ним о деле говорим.
Власьев с рабочими на галерее.
Ну, что ты, Власьев?
Дмитрий
Бархатом разжился,
Веду рабочих — стены обивать.
(Уходит.)
Дождитесь здесь, бояре! Я в покои
Царицыны схожу, взгляну работы.
Василий Шуйский
Ты льстишь царю; твои советы — гибель.
Он молодой, горячий государь;
Любя его, ты будь руководитель,
Не поблажай, а на добро учи.
Мстиславский
Учить его, так быть умнее надо:
А я себя умней его не ставлю.
Василий Шуйский
Да и тебе не след умом кичиться
Перед царем.
Басманов
Слуга не опекун.
Василий Шуйский
Покуда ты доверчивое сердце
Великого царя не портил лестью,
Он верных слуг своих любил советы,
За грубость речи гнева не держал;
Он верил нам, он спор любил, он помнил,
Что тот слуга, кто смело режет правду,
А наглый льстец — изменник, не слуга.
Выходит из галереи Дмитрий, за ним Осипов.
Вот я женюсь, да если будут дети,
Так их учить — обязанность моя.
Немцы загораживают Осипову дорогу
Мертвец, худой и бледный! Кто, зачем он?
Спросить его! Остановить его!
Осипов
Убогий смерд! Дьячишка из приказа!
Ты Осипов?
Басманов
Раб божий, Тимофей.
Осипов
Просить чего иль жаловаться хочешь
На слуг моих? Обижен ты?
Дмитрий
Тобою.
Осипов
Не знаю, чем и как я мог напрасно
Тебя обидеть, добрый человек.
Басманов
А тем, что ты в святых стенах кремлевских,
Среди церквей, вертеп греха поставил,
Нечестию и ереси поганой!
Святую тишь молитвы православных
Нарушил ты гуденьем мусикийским!
Вхождением еретиков латинских
И люторских ты храмы осквернил
Где я молюсь, пред чем благоговею,
Куда вступаю с трепетом священным,
Туда со мной литвин и лях с руганьем
И мерзостным кощунством вместе входят.
Бельский
Остановись!
Масальский
Молчи!
Голицын
Убить его!
Василий Шуйский
Какой смельчак!
Дмитрий
Какой подвижник веры!
Осипов
Не трогайте! Ты, Осипов, чего же
За брань свою желаешь заслужить
От милостей моих царевых?
Бельский
Смерти!
Какой ты царь! Тебе ль управить царством,
Когда собой управить ты не в силах!
Какой ты царь! Ты сам в оковах рабства!
Ты раб греха! служитель сатаны,
Сидящий на престоле всероссийском!
Воистину расстрига, а не царь!
Басманов
Нельзя терпеть! Освободи нам руки,
И мы его на части разнесем!
Дмитрий
Изменник тот, кто может равнодушно
В глазах царя такие речи слушать!
Осипов
Ты, Осипов, себе желаешь смерти;
Ты заслужил ее. Иди на казнь!
Басманов
Чего же ждать иного от расстриги!
Бельский
Не изрыгай своих ругательств скверных,
А то убью!
Осипов
Молчи! Ни слова больше!
Дмитрий
Я смерти жду Постом и покаяньем
Я оградил себя от страха смерти
И, причастясь святых Христовых тайн,
Пришел к тебе из Божьей церкви прямо
Принять из рук твоих венец страдальца,
С которым я на небеса предстану.
Басманов и Бельский опускают бердыши.
Придет пора, то время недалеко,
И смерть моя тебе завидна будет.
(Идет к двери.)
Увесть его!
Дмитрий
Пытать его прикажешь?
(Молчание)
Казнить его! Остановись, Басманов!
Простить иль нет?
(Указывая на Осипова.)
Жестокий, непреклонный,
Бесчувственный и твердый, как железо,
Безжалостен к себе народ московский;
Он милостей не ценит и не стоит.
(Быстро уходит.)
Стеречь его до моего приказа!
Свести в тюрьму!
(Уходит.)
Исполню, государь.
(Уходит.)
Вот мученик святой! Идя на смерть,
Он вымолвил пророческое слово:
«Завидовать моей ты будешь смерти».
Мнишек
Скажи, отец, зачем меня, как птичку,
Здесь заперли?
Марина
Чтоб ты не улетела
От сокола, московского царя.
Мнишек
Ты знаешь сам, какой тяжелой цепью
Взаимных клятв, обетов, вздохов нежных
Мы связаны с державным женихом.
Как верны мы, и я и он, друг другу!
И вот за то должна я в заключенье
Сидеть и ждать, когда угодно будет
Великому царю с собою вместе
Меня на трон московский посадить.
Смешной народ, обычаев старинных
Он изменить не может.
Марина
Если хочешь
Любимой быть, старайся сохранить
Обычаи и даже предрассудки
Земли, теперь родной тебе.
Мнишек
Стараюсь,
Хоть трудно мне и скучно привыкать
К поклонам их тяжелым, к дикой речи
И поступи размеренной и тихой…
А мой жених рядиться очень любит:
На дню пять раз переменяет платье.
Марина
Понравиться естественно желанье
В таком живом и страстном человеке.
Мнишек
Мне нравится царицей быть московской,
А царь Москвы и неуклюж, и груб.
Ты на царя похож гораздо больше,
Чем Дмитрий мой, великий император.
Марина
Учить тебя не стану; ты сумеешь
И Польши честь, и гонор родовитых
Панов ее достойно поддержать
В Московии; но, кажется мне, слишком
Ты холодна с царем. Он обезумел,
Он все забыл, одной любовью бредит,
То шлет тебе подарок за подарком.
То рядится и только что не плачет.
Мнишек
А если так, ну, значит, не напрасно
Я холодна к нему. Отец! ты знаешь,
Что, слабые и робкие созданья,
Мм, женщины, всю жизнь у вас под властью,
И только раз, когда страстей горячка
Безумная кипит в душе мужчины,
Холодностью и строгостью притворной —
Имеем мы и власть над ним и силу.
В земле чужой нам золото и жемчуг
Не лишние, алмазы — те же деньги.
Он нам с тобой полцарства обещает,
Короновать меня царицей хочет;
Но я боюсь, что сам-то он недолго
Процарствует. Бояре Сигизмунду
Уж кланялись, просили Владислава,
А если он усядется и крепко
В Московии, кто знает, после свадьбы
Каков он будет! Грубая природа
В нем скажется. Отец, ты знаешь, z chama
Nie bedzie pana[13].
Музыка за сценой. Входит камеристка.
Брось свои тревоги
О будущем! Живи и наслаждайся
Величием и баснословным блеском,
Дарованным тебе любовью царской
И неисчетной царскою казной!
Доверимся герою молодому:
Он ловко взял державу самовластья
И удержать ее сумеет крепко
В своих руках, а ты царя-героя
Великий дух любовью оковала
И удержать в цепях любви сумеешь.
Входит Дмитрий в венгерском платье.
Его величество войти изволил.
Кланяется Дмитрию и уходит.
Ясновельможный панне, цесаревне
Марине Юрьевне всея России,
Отец ее, пан Мнишек, бьет челом
И милостям ее себя вручает.
Между двоих влюбленных — третий лишний.
Дмитрий
Его величество мне извинит
Невольное смущенье; мы так рано
Не ждали вас…
Марина
Холодное смиренье
В речах твоих, почтительная гордость
Навстречу ласк горячих и объятий.
Когда же я, у ног твоих, Марина,
Дождусь любви?
Дмитрий
Величие героя
В челе твоем, высоко поднятом;
Все то, чем я гордилась издалека,
Вблизи меня пугает. Робкой деве
Слепят глаза блестящие наряды,
Толпы вельмож кругом тебя, и роскошь
Даров твоих, и раболепство слуг…
Почтительно сгибаются колена
Перед лицом твоим…
Марина
Любви, Марина!
Одной любви! Одной любовью беден
На троне я. Все то, чем я владею,
Все взято с бою, силой, отнятое.
Дмитрий
Любовь лишь там, где равенство.
Марина
Забудем
Различие! Не царь, а шляхтич вольный
Перед тобой.
Дмитрий
Вам забываться можно,
А мне нельзя.
(Обнимает Марину.)
Перенесися в Польшу
Мечтой своей! Забудь, что ты в Москве!
Глухая ночь, гремит и воет буря,
Перед окном красавица тоскует
О рыцаре. Чрез горы и потоки
На бешеном, покрытом белой пеной,
Аргамаке он мчится, чтоб украдкой
Обнять свою любовницу.
Дмитрий
Довольно!
Велик простор тебе для самовольства
По всей Москве, а здесь мое владенье!
Царица я убогой этой кельи,
И здесь, за этой дверью, безопасной
Желаю быть.
Марина
Глаза твои, Марина,
Презрением блеснули; эти взгляды
Ужасны мне. Не повторяй их боле,
Молю тебя. Они напоминают
Дни жалкие холопства моего,
Когда немой, трепещущий от страсти,
Земли и ног не чуя под собой,
Из-за угла следил я жадным взглядом
Шаги твои, и ты, проникнув дерзость
Надежд моих, с улыбкою змеиной
Глядела на меня и обдавала
Презрением от головы до ног.
Обиды нет обиднее тех взглядов:
Их вынести не мог я никогда;
Железная природа уступала
Их жгучести — и я, в слезах, без пищи,
В горячечном бреду, больной, метался
И день и ночь! Я болен и теперь:
Дай руку мне, до головы дотронься!
Вся кровь горит, дрожит и холодеет
Рука моя, — мой голос рвется, слезы
Сжимают горло и готовы хлынуть,
Свинцом лежит в груди тяжелым сердце!
Скажи, Марина, чем, какою жертвой
Мне заслужить любовь твою и ласку?
Дмитрий
Московский царь, я лаской не торгую.
Марина
Но если ты не хочешь оценить
Даров моих, позволь же мне, Марина,
Слезами и коленопреклоненьем
Молить любви твоей
Дмитрий
Ни унижаться,
Ни унижать меня я не позволю.
Сравнять меня с собой у вас есть средство —
Короновать меня. Перед царицей
Вы можете тогда склонять колена,
Не унижаясь, — я тогда без страха
Могу обнять, как равного, тебя.
Марина
Короновать? Да разве ты не будешь
Царицею, со мною повенчавшись?
Дмитрий
Нет! Русские царицы только жены
Мужей-царей — по мужу лишь царицы;
Затворницы, пока мужья их живы,
По смерти их — живые мертвецы,
Монахини без власти и значенья.
А я хочу теперь короноваться,
Девицею, и мне твои бояре
И воинство пусть так же крест целуют
На подданство, как и тебе.
Марина
Не знаю,
Не слыхано в Руси такое дело.
Дмитрий
А где ж любовь твоя?
Марина
А где ж награда
За все мои бесчисленные жертвы?
Дмитрий
Последнюю мою исполни волю,
И жди себе награды — я твоя;
А без того назад уеду в Польшу.
Марина
Приказывай! Назначь нам день и час;
Я прикажу собраться духовенству,
И нынче же напишем чин венчанья.
Дмитрий
Я завтра перееду во дворец,
А послезавтра день коронованья.
Марина
Исполню все.
Дмитрий
Спешить приготовленьем
Мне надобно. Прощай, до новой встречи
В дворце твоем!
Марина
Хоть руку на прощанье
Облобызать позволь.
Дмитрий
В твоем желанье
Не в силах отказать тебе. Изволь!
Прощай, мой царь.
Марина
Прощай, моя царица.
Дмитрий
Иди! Иди! Безвременною лаской
Не уменьшай бесспорных наслаждений!
Ты видишь ли, я берегу себя
Лишь для тебя, мой царь и повелитель!
Марина
Владычица моя, я власть слагаю
У ног твоих; повелевай отныне
И мной самим, и целым государством.
(Кланяется и уходит.)
Да будет так! Я принимаю! Amen![14]
Калачник
А крепко ль мы живем, Иван? В кольчуге,
Я вижу, ты; меня-то бережете ль?
Василий Шуйский
И красные, и задние ворота
С дубинами робята берегут;
По улице в проулках, перекрестках
И по концам поставлены рогатки —
Ни конному, ни пешему нет ходу,
Кромя своих. На страже у рогаток,
Для случая, готовы верховые.
Я ставил сам и обходил дозором —
Я для того кольчугу и надел.
Калачник
Что бережно, то цело.
Василий Шуйский
Мы кольчуги
По твоему приказу отобрали
Из кладовой. Кому раздать, я знаю.
Кого но жаль, кому и жизнь копейка,
И голова не стоит ничего,
На них-то я кольчуги и надену.
Я рать сбору из вольницы московской;
Мы выпустим сидельцев бражных тюрем,
Цепных воров с Варварского крестца!
И эту рать удалую навстречу
Пищального огня я поведу.
Мы вашу грудь своею загородим;
За головы разумные бояр
Мы головы дешевые положим…
Зажечь огня?
(Дворецкому.)
Одной свечи довольно.
Держи в руках! Не свадьбу мы пируем…
Дворецкий
Сбираются?
Василий Шуйский
Понабралось довольно,
Внизу полно. В сенях стрельцов поставил,
Торговый люд в поварне, в черных избах.
Дворецкий
А лишних нет?
Василий Шуйский
Кажись, что не бывало.
Дворецкий уходит вниз.
Осматривай по одному! Чужого
Опрашивай: зачем пришел, откуда,
И кто привел? Когда позвать прикажем,
Пускай наверх без шуму, с береженьем!
Теперь ступай!
Выходят Дмитрий Шуйский, Голицын, Куракин, Татищев, дворяне, дети боярские и головы стрелецкие.
Бояре, выходите!
Куракин
Довольно с нас обид и униженья
От гордости поляков, нестерпима
Их пьяная хвастливость.
Голицын
То и дело
Мы слушаем от них, что нам, холопам,
Приятеля паны на царство дали;
Что служим мы холопски, что с панами
Вельможными мы честью не равны.
Потешились над нами наши гости,
И будет с них; пришел конец их панству,
Конец царьку и нашему холопству.
Дмитрий Шуйский
Пора уж нам почет, боярам, видеть!
Мы выберем себе царя меж нами,
Боярского царя.
Голицын
Опасный шаг!
Храни Господь!
Татищев
Не все ж играть в игрушки!
Пора боярам послужить земле.
Василий Шуйский
Боярами земля стоит от века,
Не выдать же чужим родную землю.
Дмитрий Шуйский
Народ слепой, мы зрячие, мы видим,
Куда идти, чего хотеть народу.
Боярство — Русь великая, а земство
Идет туда, куда ведут бояре.
Народ возьмет, что мы ему дадим,
И будет знать, что мы ему велим.
Для наших дней и для потомков наших
Покроем мы все замыслы и думы
Глубокою и вековечной тайной.
Пусть люди нас не судят, судит Бог!
Василий Шуйский
А страшно, брат!
Татищев
Кого же нам бояться?
И царь слепой, и так же слеп и прост
Бесовозлюбленный его советник.
Басманову ли править государством!
Он под носом не видит ничего.
Борисовы ученики, мы Грозным
Воспитаны, и нас не проведешь!
Не им чета! Вот мы умеем править
Землей своей, вести народ умеем.
По выбору и ложь и правда служат
У нас в руках орудием для блага
Народного. Нужна народу правда —
И мы даем ее; мы правду прячем,
Когда обман народу во спасенье.
Мы лжем ему: и мрут и оживают
По нашей воле люди; по базарам
Молва пройдет о знаменьях чудесных;
Убогие, блаженные пророчат,
Застонет камень, дерево заплачет,
Из недр земли послышатся глаголы,
И наша ложь в народе будет правдой,
В хронографы за правду перейдет…
Василий Шуйский
Великая боярская опора,
Василий, княж Иваныч, за тобою,
Как стадо мы. Не закрывай уста!
Калачник
Была пора, нам ложь была нужна,
Мы ею Русь спасали от Бориса;
Но выросла та ложь треглавым змеем,
Свила гнездо себе в чертогах царских
И ересью дохнула на Россию,
Детенышей развесть грозится, хочет
Облапить Русь погаными когтями.
Пришла пора покаяться, бояре,
Пришла пора виниться в воровстве.
Мы про себя и про царя народу
Всю правду скажем. Эй! Зови народ!
Василий Шуйский
Веди народ!
Усаживаются. Народ всходит по лестницам.
Бояре, честь и место!
Дворецкий
Вошли?
Василий Шуйский
Вошли.
Голоса
Закройте западни!
Калачник
Челом тебе, боярин
Один из толпы
Тише, тише!
Калачник
Бояре все, князья да воеводы,
И кланяться кому, не разберешь.
Василий Шуйский
Один поклон отвесь на всех, и будет.
Голоса
Честной народ, господним попущеньем
Мы нажили беду себе на плечи,
Великую и земскую беду.
Нам жить нельзя. А если б можно было,
Не стали б мы — бояре — собираться,
Совет держать украдкой, по ночам,
Не стали б мы и люд честной тревожить.
Василий Шуйский
Само собой! — Известно, что не стали б.
(Кланяется.)
Диавольской мечтой и омраченьем,
И нашим воровством у нас на царстве
Не царь, а вор, расстрига утвердился.
За воровство простите нас! Я первый
Прошу у вас прощенья!
Голоса
Мне царевич
Известен был — я хоронил его.
Василий Шуйский
Ну, как тебе не знать! — Известно, страхом
Заставили расстриге поклониться.
Голицын
Когда Борис холопам за доносы
Стал вотчины боярские давать,
Давил, как мух, боярство, половину
Извел его, а черного народу
И счету нет, терпенья нам не стало.
Щадя себя, мы думали, гадали
Избыть его, и нам Господь помог.
Явился вор в Украйне, объявился
Димитрием, Литва заликовала,
Вся Сивера без бою отдалась,
За ней Рязань, казачество толпами
Пошло к нему — войска и воеводы
Борисовы служили неохотно
И скоро все передались за вора,
Винясь ему в измене небывалой.
Вздохнула Русь. Греха таить не стану,
Заведомо мы вору покорились;
Кто волей шел к нему, а кто от страха…
Василий Шуйский
И воля нам невольная была.
Небось своя рубашка к телу ближе.
Мы ведали, что волей, что неволей
Бесчестною, с веревкою на шее,
А быть за ним; так лучше волей с честью
Служить ему, и шли к нему охотой.
Голоса
Разумен он и молод; мы гадали
И чаяли, что будет он боярский
Совет любить и нас держать в почете,
Блюсти закон и чтить святую церковь,
Обычаев отеческих держаться.
Ошиблись мы! Вы видите и сами,
Таков ли он! Среди церквей соборных
Поставил он костелы езовитам,
Навел орду гостей разноязычных,
Еретиками Кремль заполонил,
Священников и нас, бояр, повыгнал,
Забрал дворы и отдал их полякам.
Из Польши взял латинской веры девку,
И, не крестя ее, венчался с нею
Под пятницу, под праздник годовой!
В монастыре держал ее до свадьбы;
Суреньщиков с гудками, трубачеев
Водил туда и всяких скоморохов.
Толпы бродяг с ругательством и шумом,
Оружием звеня, по храмам бродят,
Бесчинствуя над нашею святыней.
Так вот дела! Как знаете, судите,
Друзья мои!
Василий Шуйский
Не нам судить! — Не наша —
Боярская забота думу думать. —
Судите вы, бояре; мы за вами.
Василий Шуйский
Ограбил всю и промотал дотла
Копленую казну царей московских.
То в Польшу шлет, то здесь дарит полякам
Без разума, без счета — точно ворог
Земле своей и царству разоритель.
Сплотили мы, скрепили государство,
А он его опять разносит врозь.
Всю Сиверу за дочь сулит он тестю,
А королю за сватовство — Смоленск.
А вас, друзья мои, новогородцы,
Со всей землей и Псков еще в придачу —
Жене своей, Марине, отдает,
И вольно ей латинские костелы
По городам новогородским ставить.
Новгородские стрельцы
О Господи! Вот грех какой! — Боярин,
Вступись за нас! — Василий, княж Иваныч,
Твой род служил новогородской воле
До самого конца ее.
Псковские стрельцы
Твой братец
Двоюродный, Иван Петрович, Пскову
Защитник был от страшного Батуры.
Голоса
Терпеть ли нам и ждать сложивши руки,
Пока бояр поляки изведут
И волости московские поделят,
Погонят вас, как стадо на убой,
Латинские обедни слушать силой!
Терпеть ли нам? Судите как хотите!
Василий Шуйский
Нельзя терпеть! — Нельзя терпеть, боярин!
Избыть беды! — Избыть! Чего тут думать!
Немало нас — мы встанем за один.
Голоса
Я раз лежал под топором на плахе,
Народ молчал, никто не шелохнулся.
Василий Шуйский
Прости ты нас, боярин! — Нам расстригу
Доподлинным царевичем казали.
Мы верили боярам.
Голоса
Виноватых
Я не ищу. Меня небесный промысл
Помиловал и сохранил для мести.
Я смерти ждал; мальчишка вздумал шутки
Шутить со мной — я шуток не люблю,
Для шуток стар я. Вывесть на потеху
Народную седого старика,
Боярина, опору государства,
Под топором держать его на плахе,
Потом дарить непрошеным прощеньем!
Я осужден соборным приговором:
Казни меня, но не шути со мной!
С врагом шутить и глупо и опасно!
Врагов губи! Будь он в моих руках,
Я с ним шутить и нянчиться не стану.
Я видел смерть и, если будет нужно,
Готов опять идти навстречу смерти,
Но головы терять не стану даром.
Уж умирать, так всем: мы смертью купим
Живот себе.
Калачник
Мы все умрем, боярин!
Какая жизнь у нехристей под властью!
Душа нужней — без Бога не прожить! —
Антихристу служить тяжеле смерти! —
Ордой идти не страшно! — Грянем разом,
Так дым столбом — сыра-земля застонет.
Кажите нам дорогу, мы за вами! —
Мы шапками поляков забросаем! —
Давайте нам работу!
Василий Шуйский
Тише, тише!
Татищев
Ну, если так, и ладно. Вы, покуда
Пора придет, товарищей сбирайте:
Вы, головы и сотники, по сотням,
А вы, купцы-торговцы, по рядам!
Голоса
Вы кучами, толпами не сходитесь!
По одному, тихонько, с глазу на глаз
Ведите речь толково: что, мол, время
За веру стать, что больше православным
Терпеть нельзя.
Василий Шуйский
Да ладно, ладно! — Знаем,
Кому и как сказать. — Святое дело
Без разума и толка не начнем.
Голоса
Так по рукам!
Бояре встают и подходят к народу.
Ударимся, бояре!
Голоса
Давай друг другу! Помните: где руки,
Там — головы. Рука божбы дороже!
Сотник
Моя рука! — Еще рука! — За братьев,
За всех своих товарищев!
Голоса
За сотню!
Купец
За тысячу!
Василий Шуйский
За весь иконный ряд!
Калачник
Ну, слушайте, робята!
Василий Шуйский
Тише, тише!
Татищев
Неделю вам я сроку дам; в субботу
Зарю встречай и поджидай работу!
Василий Шуйский
Готовь мечи, ножи, точи булатны!
Голоса
И разом в сход, как загудет набатный.
Голицын
В набат! — В набат!
Калачник
Готовься, жди набата!
Василий Шуйский
Всю ночь не спать, набата ждать!
Голицын
Робята!
Заслыша звон, со всех сторон московских
Сбирайся в сход вблизи ворот Фроловских
И в Кремль за мной вались толпой!
Татищев
Укажем,
Кого искать, с кого начать.
Калачник
Намажем
Дворы чужих, кресты на них напишем.
Голоса
Всю ночь сиди, набата жди!
Голицын
Услышим!
Глухие, что ль! — Невесть отколь нагрянем!
Голоса
Поможет Бог, врагов врасплох застанем!
Василий Шуйский
Зачем сбирать большую рать и силу!
Один с копьем, другой с дубьем под силу!
Ведите нас! — Идем сейчас на драку!
Зачем терпеть, чего жалеть собаку!
Робята — в Кремль!
Калачник
Потише!
Василий Шуйский
Тише, тише!
Голоса
Смирней, друзья! Не бунт мы затеваем!
О чем шуметь! Святое наше дело.
Придет пора и время; мы за веру
Иконами, крестами ополчимся,
Помолимся и скажем: с нами Бог!
Василий Шуйский
Ты всем глава. — Что скажешь, то и будет.
Голоса
Спасибо вам за ласку и раденье!
Бог помочь вам и нам! Ступайте с Богом,
По одному, без шума, не спеша!
Василий Шуйский
Челом тебе, боярин, за науку! —
Челом тебе за ласковое слово! —
За все челом, и вдвое за любовь.
Кланяются и сходят с лестницы.
Голицын
Пойдем, друзья, досиживать до свету!
В Кремле сидят, а мы не хуже их!
Уходят все, кроме Голицына и Куракина.
Куракин
Толкуй себе: «Не бунт мы начинаем!»
Чего ж еще, коль это уж не бунт!
Уходят.
Какой же бунт! Василий свет Иваныч,
Что ни начни, все свято у него!
Заведомо мошенничать сберется
Иль видимую пакость норовит,
А сам, гляди, вздыхает с постной рожей
И говорит: «Святое дело, братцы!»
2-й купец
Чего нам ждать! Час от часу не легче!
Приехали на свадьбу, а возами
Оружия с собою навезли…
И понимай как знаешь!
1-й купец
Понимать-то
Тут нечего! Яснее свету дело:
Пришел конец, забрались волки в стадо.
3-й купец
Большой наряд за Деревянный город
Поволокли и ставят на лужку,
У Сретенских ворот, полево Красных
Слобод.
1-й купец
Зачем?
4-й купец
А разве ты не знаешь!
Бояр губить — своих поляков тешить.
Назначен бой примерный в воскресенье,
И перебьют бояр до одного.
1-й купец
Не может быть! А волости царевы
Кому держать?
3-й купец
Поделят их полякам,
По городам латинство заведут.
1-й купец
Беда бедой, живой ложись в могилу!
4-й купец
Велик Господь! Ты бойся, да не очень!
Вы помните, что прежде воскресенья
Субботний день бывает.
1-й купец
Это верно.
(Уходит.)
Сиди да жди субботы!
Поляки
Не мешает
Дубинки нам, робята, заготовить,
Чтоб было чем подчас оборониться.
Выходит толпа поляков, слуг Вишневецкого.
Голоса
Эй, хлопы! Прочь с дороги!
Поляки
Разойдемся!
Простор велик в Москве, гуляй где хочешь! —
А тесно вам у нас — гуляйте в Польшу!
Мальчишки
Стрелять по вас, холопская порода!
Поляки бросаются с саблями на мальчишек.
Ну, застрели! Ну, застрели! Не смеешь! —
Поляки! У! — Безмозглые поляки! —
Пучки, глаголи, лысые затылки!
Бросают каменьями в поляков, те скрываются в ворота дома, занимаемого Вишневецким; выходят пятеро небогатых посадских.
У нас не так; по-нашему-то вот как! —
Валяйте их каменьями, робята.
2-й купец
Fro с двора прогнали, а поляков
Поставили.
1-й посадский
Кого его?
2-й посадский
Попа
Чертольского, от Знаменья. Строптивый
Старик такой.
1-й посадский
Ну, что же?
3-й посадский
Ну, и слушай!
Обедню он, как надо, отслужил;
Ектению проговорил честь честью;
«Благочестивого» сказал порядком,
А после в алтаре тихонько проклял.
1-й посадский
Анафемой?
4-й посадский
Анафемой!
1-й посадский
Да правда ль?
2-й посадский
Все слышали.
1-й посадский
Зачем бы гнать попов?
Помимо их других дворов довольно.
3-й посадский
Монастыри хотят теперь очистить,
Прогнать из них монахов и монахинь.
1-й посадский
А где ж им жить? В миру соблазна много.
5-й посадский
Монахам жен дадут, монахинь замуж
Повыдадут. А кто не пожелает,
Тому конец.
1-й посадский
Ни в жизнь я не поверю.
2-й посадский
Ты верь не верь, а деньги обирают
В монастырях; не проживешь без денег.
Десятский
И деньги-то святые: на строенье
Да за душу миряне подавали;
А их возьмут, полякам раздадут.
1-й посадский
Чего вы тут! Зачем собрались кучей?
Петр Федорыч толпиться не велел
По улицам.
Входит калачник и уставляет лоток.
Иди своей дорогой,
Покамест цел. Не трогают тебя.
Не приставай и ты, дружок!
Входит дворцовый повар, пьяный.
Торгую!
Вались народ со всех ворот. Горячи!
Горяченьки калачики!
Калачник
Утя ли
Перченое… кострец лосин… осердье
Крошеное… рожновое куря…
Иль ряб под сливами… я всё умею!
Торговка
Один подшел, почин пошел, горячих!
Не обожгись, смотри!
Повар
Напек, нажарил
Кривой хозяин; скриву не видал.
Больших давал. Подуйте, да и жуйте!
Выходят странник и молодой стрелец; их окружает всякий народ.
Опять же гусь, и лебедь, и журав…
Как хочешь их… и потрохи, и крылья…
В рассол могу инбирный с огурцы…
Стрелец
Он вор прямой! Я лгать тебе не стану;
Убей меня Господь на этом месте!
Какая стать природному царю
Закон менять, а он его меняет.
Не то что царь, а мы, простые люди…
Примерно ты, пойдешь ли ты венчаться
Под пятницу, под вешнего Николу?
Странник
Болтай еще! Какая мне неволя!
Стрелец
А кто его неволил!.. Это раз!
Другой тебе: венчался с некрещёной.
Странник
А патриарх?
Стрелец
Игнатий-то? Потатчик,
И пьяница, и еретик известный…
А вот тебе и третий: в бане не был
До сей поры, не мывшись в церковь ходит.
Странник
Да правда ль, друг?
Повар
Спроси других. С царицей
По пятницам телятину едят.
Стрелец
Телячьих мяс я жарить не согласен
По пятницам… и что за сласть такая!
Показана тебе в писанье пища…
Повар
Ты кто такой, приятель?
Странник
Царский повар.
Стрелец
Ну вот, спроси!
Повар
Скажи, дружок, по чести,
Телят у вас к столу цареву носят?
Входит старик.
Неужто ж нет! Нарядят, изукрасят
Всего, как есть, с рогами постановят,
Да так и жрут. Поганая Марина
И поваров из Польши привезла,
А нас прогнали, друг; мы не умеем…
Гуляй теперь по всей Москве, где знаешь.
Старик
А, дедушка! Отколь Господь несет?
Калачник
Из Углича, родимый, поклониться
Угодникам московским.
Старик
Дело вздумал!
Честной народ, подвиньтесь-ка поближе!
Нам дедушка про Углич порасскажет.
Народ окружает старика.
Ты в Угличе Димитрия видал ли
Царевичем? А буде не случалось,
Так погляди его царем у нас!
Голос из толпы
Сто лет живу, из Углича ни шагу
Не выходя: царя Ивана помню.
Назад тому лет будет полусотня,
Он был у нас в гостях, у брата Юрья
Василича, и с ним на богомолье
В обители окрестные ходили.
А Дмитрия-царевича не то что
Я видывал, и нянчить приходилось.
Кораблики ему, бывало, строил
Лубочные — потешиться: по Волге
Любил пускать…
Старик
Ступай к нему; он вспомнит,
Пожалует тебя.
Голоса в толпе
Кривить душою
В мои лета какая мне неволя!
Царевич жил и рос в моих глазах,
Я, в самый день безбожного убийства,
Его живого видел у обедни;
К убитому всех прежде прибежал,
Стоял над ним, зарезанным, и плакал.
При мне его в могилу опустили.
И с той поры наш Углич запустел;
Унес с собой царевич наше счастье.
Старик
Болтай еще! — В застенке побываешь! —
Пойдемте прочь; мы глухи, не слыхали.
Десятский
Ни в милостях его я не нуждаюсь,
Ни гнева не боюсь! Сто лет я прожил,
Еще ста лет не проживу; о лишнем
Десятке дней и спорить нет расчета.
Калачник
Вязать его! Робята, помогите!
Десятские!
(Хватает его за ворот.)
Кричи, сбирай десятских!
Помогут ли они тебе, посмотрим!
Ты лет не чтишь, ты сдуру поднял руки
На старика седого! Ну, так стой же!
Учливости я выучу тебя.
Калачник
Ты что шумишь? Ты сам-то что за птица?
Десятский
Что я-то?! Я не сыщик, не доносчик;
Я — весь народ московский; вот кто я!
Ты радуйся, что мы покуда тихи.
Берись за ум, одну с народом песню
Затягивай! А то беды дождешься;
Возьмем дубье, и вам, с панами вместе,
Достанется, басмановские псы!
Калачник
Тебя, дружок, вязать-то! Эй, робята,
Держи его!
(Роняет десятского)
Убью тебя на месте,
Анафема! Зубами загрызу!
Десятский
Давайте нож! Берите, братцы, колья!
Убьем его до смерти! Жил собакой,
И умирать ему собачьей смертью!
Голоса
Да смилуйся! И сам не стану трогать
Честной народ, и закажу другим.
Десятский
Убей его! — Туда ему дорога! —
Кончай его скорей!
Калачник
Пустите душу
Покаяться!
Входит юродивый в польской шапке.
Ну, черт с тобой! Смотри же
Держи язык на привязи! Своруешь —
Везде найду, и не проси пощады!
Не жить тебе!
Юродивый
Афоня, ты отколе?
Голос
На свадьбе был и мед и пиво пил.
Невесело!
Юродивый
Зачем ты в польской шапке?
Калачник
Наденем все. Митрополит казанский
Не захотел надеть, его сослали —
Сослали, да! В цепях и заключенье
Томят его.
(Народу.)
Садись со мной, убогий!
Сыграем в зернь! Покажем православным,
Какой игрой своих поляков тешит
Московский царь, чтоб им не скучно было.
На тебе шапка кругла,
На четыре угла;
Ты будешь поляк,
А я русак —
И будет дело так.
Мы наперво на Новгород сыграем!
Играют вместо костей камешками.
Ну, Новгород тебе я проиграл.
Теперь на Псков…
Вбегает купец.
Да что же это, братцы!
Никак, ему и Псков я проиграл.
Куда ни шло, на Северскую землю!..
Ахти, беда! Совсем я проигрался.
Осталось мне московские соборы
Проигрывать полякам.
Калачник
Защитите,
Родимые! Напали полячишки
Проклятые, отбили силой дочку.
Купец
А где они?
Поляки с девушкой у ворот дома, где стоит Вишневецкий.
Да вон бегут! Родную
К себе тащат.
Разбивают разножки, на которых ставят лотки, и обломками дерутся с поляками. Отбивают девушку. Из ворот выходят люди Вишневецкого с ружьями.
Денной разбой, робята!
На выручку! Работай чем попало.
Голос
С пищалями?! Скликай народ, робята!
Прибегают несколько человек и Иван-дурачок.
Вались, народ! Обидели поляки!
Калачник
Иванушка! Иванушка-дурак!
Иван
Иванушка! Кричи, что силы хватит;
Сзывай народ! Кричи: поляки бьют!
Сбегается народ, слуги Вишневецкого стреляют холостыми зарядами, уходят в ворота и запирают их.
Поляки бьют! Поляки наших бьют!
Несут бревно.
Давай сюда камней, поленьев, бревен!
Несколько человек запевают песню «Ах ты, дубинушка, ухни!», раскачивают бревно и бьют в ворота; дурак кричит. Показывается рота немцев с капитаном и начинает напирать на народ.
Берись дружней, высаживай ворота!
Раскачивай! Затягивай дубинку!
Калачник
Пошел домой! Ходи домой! Ihr, Schurken![15]
Иван
Иванушка, сучи кулак на немцев!
Калачник
Ну, выходи!
Иван
Ругни их хорошенько!
Капитан
Проклятые, с своим царем проклятым!
Весь народ разбегается. Дурака уводят немцы.
Бери его! Вяжи! Das ist ihr Hauptmann![16]
Олесницкий
Пан мологоский! брага Сигизмунда
Сомнительно ко мне расположенье.
Не вижу я любви его. Скитальцем
Я в Кракове почету больше видел,
Чем здесь теперь, когда я сел на царства
Великие, когда страны полночной
Единым обладателем я стал.
По-братски ли не признавать титулов
Наследственных, от Бога нашим предкам
Дарованных? Титулы много значат,
Когда они действительны: не словом,
А делом я коронами владею
Великих царств. Мы брата Сигизмунда
Наследственных титулов не лишаем
И королем наследным свейским пишем,
А он король — лишь только на бумаге.
Дивлюсь ему! Иметь в своем титуле
Наследные права и спать спокойно!
Имей-ка я хоть тень такого права,
Я б свейскую корону с боя отнял.
Дмитрий
У нас земля свободная: не могут,
Для личных прав и выгод, короли
Покой страны и подданных нарушить.
Марина
А если так, я б вашу Польшу бросил,
Без вас бы отнял свейскую корону,
Потом бы стал и Польшу доставать…
А впрочем, пан, оставим разговоры.
Мы вечер посвящаем на забавы.
Я утром — Царь, а вечером — любовник,
Вздыхающий у ног своей богини.
Дмитрий
Мы танцевать хотим!
Музыка. Царь с царицей и поляки танцуют польский.
Здесь ваша воля —
Закон для нас. Эй! Музыку и песен!
Василий Шуйский
Москва шумит, поляков обижают.
Олесницкий
Вельможный пан боится хлопов глупых?
Василий Шуйский
Вельможный пан боится или нет,
Он знает сам про то; а Шуйский знает,
Что чернь в Москве недаром зашумела.
Олесницкий
Послов не бьют.
Василий Шуйский
Пока страна покойна.
Олесницкий
Скажи царю, просите для защиты
Стрельцов себе!
Василий Шуйский
Царю мы говорили;
Не верит нам.
Олесницкий
Басманову скажите!
Василий Шуйский
Покойней нам, вернее, если Шуйский
Поручится за нашу безопасность.
Дай руку, пан!
Олесницкий
Изволь! Ручаюсь Богом,
Что волосом тебя никто не тронет.
Василий Шуйский
Без шапки воевода Сендомирский
И спину гнет на старости кольцом.
Олесницкий
Тебе пример дает.
Проходят.
Я понимаю.
Мнишек
Случись еще подобная тревога,
Я жолнерам стрелять велю.
Вишневецкий
Потише!
Мы гости здесь.
Мнишек
Тем хуже! Царь московский,
Не выдавай гостей своих в обиду!
Кацапов глупых тысячи четыре
Вчера сошлось с дубьем к моим воротам.
Аль царь забыл, так я ему напомню
И подданным его, что Вишневецким
Он сам служил холопом при конюшне.
Он должен бы беречь моих холопов,
Они ему товарищами были.
Подходят Шуйский и Голицын.
Не обижай меня и дочь-царицу,
Прошу тебя! Мы после, Вишневецкий,
Поговорим с царем наедине
И выпросим охраны понадежней.
Василий Шуйский
У вас паны мазурку лихо пляшут,
Глядеть на вас потешно.
Вишневецкий
Не мешает
И нам себе завесть такую пляску,
Особенно на свадьбах.
Голицын
Мы, поляки,
Когда у нас нет дела иль войны,
Хоть каждый день плясать готовы.
Вишневецкий
То же
И мужики у нас: как пьян, так праздник,
И заплясал.
Голицын
Вам надо поучиться
У рыцарей и делу и забавам.
Вишневецкий
Ну, дело-то мы знаем без ученья,
А пляскам вот не худо поучиться.
Да только мы, паны, не будем сами
Боярских ног ломать другим в потеху:
Холопов мы по-польски изнарядим
И забавлять себя велим мазуркой.
Отходят.
Moskiewskie barbarzystwo[Московское варварство (польск.).!].
Басманов
Так-то лучше!
Василий Шуйский
Скажи мне, князь Василий, ты московский
Простой народ как на ладони видишь,
Откуда в нем такая перемена?
Басманов
А как мне знать! С утра до поздней ночи
Я во дворце толкусь, у государя;
Сегодня пьян, а завтра сплю с похмелья —
Я ничего не вижу и не слышу.
Василий Шуйский
Мятеж в Москве.
Басманов
Ты что ж не унимаешь?
Голицын
Унять народ легко — добраться нужно,
Кто возмутил, кто вести распускает.
Басманов
Разыскивай!
Василий Шуйский
Сказать ли государю,
Иль подождать?
Басманов тихо говорит с Дмитрием.
Скажи, правее будешь.
Мнишек
Вельможный пан, ты видишь, мы хлопочем
О тишине и вашем успокое.
Вишневецкий
Dzinkuji?[17], пан Голицын; мы за ласку
Заплатим вам.
Голицын
Мы вас за то похвалим
Перед царем, которого из Польши
Мы дали вам.
Дмитрий и Басманов подходят.
А из чего ж мы бьемся.
Василий Шуйский
Мой глаз везде, мне тотчас все известно;
Без ведома и воли нашей, царской,
Ничто в Москве не может совершиться.
Вам можно спать спокойно. Мы за это
Поручимся. Разведайте, бояре,
О чем шумит народ, чего он хочет?
Вишневецкий
Признаться, я большой беды не вижу
От драки пьяных польских челядинцев
С торговцами московскими. Однако ж
И разыскать виновных не мешает.
Василий Шуйский
Вдвоем, втроем дерутся — будет драка;
А в тысячах не драка уж, а бунт.
Дмитрий
Пословица такая есть: «У страха
Глаза велики», — пан ясновельможный!
Василий Шуйский
Народный шум гостей моих пугает;
Уверьте их, бояре, что я принял
Свою державу крепкою рукой.
Дмитрий
Бог дал, у нас народ не то, что в Польше:
Земля царю, а царь народу верит.
У вас мятеж и рокош[18] каждый день.
А если вам и тут все рокош снится,
Для верности прикажем днем и ночью
По улицам стрельцам ходить дозором…
Не разберешь, кто прав, кто виноват!
Вчера, в ночи, поляки на Никитской
Боярыню насильно из повозки
Уволокли.
Бучинский входит.
Вы слышите, паны!
Все разыскать и наказать виновных!
Потачки нет ни русским, ни полякам.
Бучинский
Ты, Ян, зачем?
Дмитрий
От немцев с донесеньем.
Бучинский
О чем еще?
Дмитрий
Они уведомляют
О мятеже в Москве.
Бучинский
Вы надоели
Мне с мятежом.
Василий Шуйский
Мятежников прогнали,
Разбили в пух. Зачинщик-предводитель
Попался в плен и приведен сюда.
Он поносил тебя позорной бранью.
Дмитрий
Диковина! Откуда только смелость
Доносчики берут царя тревожить
В такие дни! У государя гости,
Он целый год царицу ждал в Москву;
Привел Господь, соединил их браком;
На первых днях медовых друг на друга
Глядеть бы им да любоваться только,
А немцы тут с доносами. Басманов,
И ты туда ж! Да разве нет боярства!
Иль думы нет у цесаря! Не хуже
Басманова мы бережем его!
Скажите нам, мы разберем, в чем дело,
Не доводя напрасно до кручины
Державную чету.
Шуйский и Голицын уходят.
Скажите немцам,
Что верности их верю и доволен
Их службою, за преданность хвалю;
Но если преданность еще покажут
Такую же, велю их батогами.
Пойдем, паны, и снова отдадимся
Веселию — тяжелые заботы
Правления на верных слуг возложим.
Бояре, вы сейчас же допросите
Изменника и разберите дело!
Дмитрий
Темна вода во облацех небесных!
Не Шуйский ли затейщик этой смуты?
(Жмет ему руку.)
Подозревать бояр своих ближайших
И каждый час беречься их измены —
Так жить нельзя. Ты выведи мне ясно
Изменников, я их не пожалею,
Не только Шуйских, половину думы
Казнить велю сейчас; а без улики
Они — друзья мои, и я им верю…
Басманов! нам с тобой бояре нужны.
Правители плохие мы: не знаем
Цены казне, цены своим речам —
Мы воины. Сноровка вековая.
Боярская, за нас управит землю,
Поддержит честь ее в делах посольских;
А мы с тобой все лето воевать,
А зиму всю гулять да пировать.
Дмитрий
Какой-то бунт, я слышала, бояре
Затеяли. О чем они бунтуют,
Вели спросить да запереть их крепче,
И танцевать начнем с тобою снова.
Музыка. Танцы и песни. Шуйский и Голицын входят.
Иду, иду! Живее нам мазурку!
Голицын
Великий царь, мятежника я видел
И опросил. И смех и горе с ним:
Дурак и пьян!
Василий Шуйский
Мотает головою
И языком лепечет, как спросонков;
Не разберешь. Глядеть и слушать дивно.
Дмитрий
И трезвый он умней того не будет,
Каков теперь. Вели его покликать,
Изволь взглянуть! Увидишь, что не стоит
И гнева он.
Марина
Позвать его сюда!
Бучинский уходит.
Стража вводит дурака Ивана; он хохочет, мотает головой и показывает на всех пальцами.
Зови гостей ко мне, в мои покои,
Я приказала маски приготовить.
Дмитрий
Прогнать его!
Дурака выводят.
Освободить!
(Марине.)
А немцам,
За глупость их, построже пригрозить!
Так вот чего, паны, вы испугались!..
Пойдемте все в царицыны покои;
Она своих гостей потешить хочет
Невиданной еще в Москве утехой.
Все уходят за царицей, кроме Дмитрия и Басманова.
Краса моя, я счастлив бесконечно!
Моя любовь достигла торжества.
Она меня звездою путеводной
К величию и трону привела;
Безумную, кипучую отвагу
Вливала в грудь. И стала мне знакома
Безмерная та сила Александра
И Цезаря, которая героям
Владычество над миром даровала!
Ты, гордая красавица, просила
У бедного, бездомного скитальца
Венца себе. Тебя короновал я
И посадил царицей стран полночных.
Я сам сковал себе свое блаженство,
И тем оно дороже для меня!
Героем я рожден! Великой доле
И доблести завидовать лишь можно,
Отнять нельзя — отнимет только смерть!
Басманов
Голицына и Шуйского без шуму,
Когда пиры мы кончим, посадить
За приставы, всю их родню, знакомых
И близких им! Не подавай и виду:
Пусть думают, что мы не бережемся.
У них в глазах недоброе!
Исполню!
Набат.
А солнце уж высоко поднялось!
Со свадьбой мы все время перебили,
Смотали с ног дворцовую прислугу;
Коморники встают позднее нас —
Ни одного в покоях.
Повсеместный набат.
Что рано так? Аль праздник где? Сегодня
Андроника, Стефана… Где-то близко…
Никак, набат? И то набат! Вот горе!
Пожар теперь — беда! Перепугает
Гостей у нас! Москва гореть горазда:
Как примется — и не уймешь, покуда
Не выгорит поболе половины.
Дмитрий входит.
По всем церквам. Ужасен звон набата,
Отрывистый и частый! За ударом
Гудит удар и обливает сердце
Томительной тоской перед бедою
Неведомой!
Басманов
Басманов, что такое?
Дмитрий
Должно, пожар.
Басманов уходит на галерею.
Поди узнай скорее.
Голос
Бояре! Эй! Бояре!.. За набатом
Речей не слышно… Ась!.. Зачем в набат
Ударили?
Басманов
Горит неподалеку.
(Дмитрию.)
Кричат: горит! а дыму не видать.
Дмитрий
Никак, в Кремле! Чу! слышишь, зашумели,
Валят толпы народные.
Басманов уходит.
Разведай,
Куда бегут они, зачем, откуда?
Входит Басманов, десятка три немцев с алебардами. Звон оружия и крики.
Не шум, а вопль несется. Нет, со страха
Не так шумят. Оружие! Угрозы!
Ужель мятеж? Ужель Басманов прав?
Ужели смерть и страшный суд так близко!
Застыла кровь, и каждый волос дыбом
Становится. Не страх ли то? О нет,
Не робок я; зачем же, против воли,
Прошедшее толпой теснится в грудь?
И юности моей бродячей годы
Встают теперь в моем воспоминанье,
Самборский пир и киевская келья,
Московский Кремль, народа ликованье,
И битвы шум, и звон колоколов,
Венчание и, наконец, победа
Над гордостью красавицы любимой!
Дмитрий
Ахти, беда! Спасайся, государь!
Я говорил не раз: ты мне не верил.
Басманов
Изменники, бояре, вы согнали
Во львиное гнездо овечье стадо!
Крамольники! Своими головами
Заплатите за кровь невинной черни.
Я с виселиц высоких вас заставлю
Пересчитать все жертвы мятежа!
Вбегает Молчанов.
Беги скорей! Внизу дерутся немцы,
А этих здесь поставим у дверей.
Дмитрий
Мятеж! Мятеж! Я кое-как пробился…
Москва идет на нас, купцы, бояре.
Молчанов
Собрать скорей всех немцев и поляков
И верных нам стрельцов. Микулин где?
Дмитрий
Пройти нельзя: все заняты ворота.
Молчанов
Кто занял их? Басманов, не робей!
Дмитрий
Мятежников, стрельцов новогородских,
Впустили в город ночью. Много их.
Молчанов
Проклятые! Басманов, будем тверды!
Дмитрий
И видимо-невидимо народу
Московского сошлось со всех сторон.
Молчанов
А предводитель кто?
Дмитрий
Василий Шуйский,
С крестом в одной руке, с мечом в другой.
(Берет меч.)
Коварным плут святыней прикрывает
Свой замысел, достой ими сатаны.
Подайте меч!
Дмитрий
Мятеж во всем разгаре:
Там ад кипит! Куда ты, государь?
Остановись!
(Выбегает на галерею.)
Пусти меня, Басманов!
Я умереть хочу с мечом в руках.
Голоса
Зачем вы здесь? Крамольники, злодеи,
Изменники! Я вам не Годунов!
Поклонами холопскими, слезами
Укланяли его да умолили
На царство сесть, и сами же спихнули!
Не вы меня на царство посадили,
Я с бою взял его и вас, холопов.
Выстрелы.
Руби его! — Стреляй! — Да бейте немцев.
Дмитрий входит в комнату. Врывается Осипов.
Что их жалеть! — Чего они мешают!
Басманов бросается на него и убивает. На галерее показываются Василий Шуйский и народ.
Проспался ль ты, безвременный царек?
Поди сюда! Покайся пред народом!
Василий Шуйский
Тебя-то мне и нужно!
Дмитрий
Я не прячусь,
Я сам тебя ищу.
Василий Шуйский
Вам нужен Грозный!
Так знай же ты, что я сумею быть
Грозней его.
Дмитрий бросается на Шуйского; народ загораживает его. Басманов насильно уводит Дмитрия; немцы загораживают собою дверь, запирают ее и заваливают мебелью.
Про то мы сами знаем,
Кто нужен нам, да только лишь не вор.
Голоса
Не вор! Не вор! О! wszyscy djabli![19] Знали
И прежде вы… Зачем же я на троне!
Зачем меня вы прежде не убили.
Пока я был ничтожен, как и вы!
Зачем меня на царство допустили
И дали мне изведать сладость власти,
Начать дела геройские и славу
Побед своих заране предвкушать!
И накануне подвигов всемирных
Пришли в глаза мне бросить слово — «Вор!»
Вы дали мне забыться на престоле.
Вы опьянили раболепством вашим,
Ласкательством и лестью и земными
Поклонами! Вы дали львиной силе
Уснуть у ног небесной красоты!
Басманов
Ломайте дверь! — Рубите топорами!
Дмитрий
Беги! Беги!
(Убегает.)
Марина! Ах, Марина!
(Немцам.)
Опомнитесь, бояре! Что вам нужно?
Зачем народ вы подняли?
(Боярам.)
Держитесь,
Друзья мои!
Толпа опрокидывает немцев. Бояре входят в комнату.
Просите государя,
Он вас простит и все, чего хотите,
Пожалует, лишь чернь остановите!
Татищев
Показывай, где царь твой самозванный! —
Давай его! — Веди его к народу!
(Ударяет Басманова ножом, тот падает.)
Сначала пса убьем сторожевого,
К хозяину тогда добраться легче!
Басманова уносят. Толпа бросается в царские покои.
Бросай его с крыльца долой, на копья
Стрелецкие!
Куракин
Проворнее, робята!
Не забывать, зачем пришли! Пограбить
Успеете. Ищите нам расстригу!
Уйти нельзя. Тащите к нам живого
Иль мертвого! Обезоружьте немцев!
Не трогать их, они вперед годятся.
Спасайте баб! Возьми, Татищев, стражу.
Поставь при них; царицыны покои
Оберегай! Не с бабами воюем!
Татищев
Побережет!.. Пусти козла в капусту.
(Уходит.)
Ин сам бы шел!
Василий Шуйский
Беда! Нигде не сыщем
Еретика!
Голоса
Ищите, как иголку.
Уйдет от нас, тогда не ждать пощады,
Огнем спалит, живых зароет в землю.
Василий Шуйский
Он там, внизу, на Житном. — Обступили
Его стрельцы московские; народу
Пищалями грозятся. — Чу! Стреляют!
Народ бежит.
Калачник
Земля заколебалась
Под нашими ногами. Ну, Голицын,
Пропали мы! Давно живу на свете,
А в первый раз колена задрожали…
Народ, за мной! Робята, выручайте!
Шуйский и калачник с толпой народа уходят.
Пусти меня вперед! За мной, робята!
До нас дошло; пришла к рукам работа.
Не страшны нам пищальные орехи:
За ними шли!
Входят стрельцы: одни вносят Дмитрия, другие удерживают народ.
Народу прибывает!
Как вкопаны стрельцы — не подаются,
Стеной стоят. Вот наши подоспели
С калачником и Шуйским, пошатнули,
Попятили стрельцов, к крыльцу прижали.
На лестницу их гонят. Отбиваясь,
Стрельцы царька несут с собой в покои.
(В обмороке; его кладут на скамью.)
Благодарю, друзья!.. В очах темнеет!
Калачник
Осаживай!
Другие стрельцы
Не подходите близко!
Стрелять начнем, не разбирая. — Право,
Хорошего немного: брат на брата!..
Крещеные! Заставите неволей,
Так на себя пеняйте! — Отойдите!
Начнем стрелять: пожалуй, и боярам
Достанется.
Василий Шуйский
Ну, выстрели! живому
Не быть тебе! Положим всех на месте.
Сотник стрелецкий
Грозить еще задумал! Целовали
Мы крест ему, не побоимся смерти.
На то стрельцы; такая наша служба,
Что умирать.
Сотник
Да было б за кого!
Чего же вам! С царицей говорили;
Голицын к ней ходил Иван Васильич;
Не признает своим, сказать велела:
«Не сын он мне»! Пожалуй, умирайте;
И мы не прочь! А что угодней Богу:
За веру умереть иль за расстригу,
Еретика? Москвы не удержать мне!
На чьей душе кроворазлитье будет?
Стрельцы
Да как-то все, боярин… Нет, ты лучше
Посторонись!
Калачник
Убьем, не лезьте близко!
(Стрельцам.)
Да что ж вы, псы!.. Вались гурьбой, робята,
В стрелецкую! Душите их отродье!
Сотник
Вы стойте здесь, расстригу берегите!
А мы детей и жен изгубим ваших
И на ветер подымем ваши домы!
Василий Шуйский
Постой, постой! Боярин, мы поверим
Словам твоим; а на душу возьмешь ли
Ты грех за нас?
Сотник
Возьму.
Уходят.
Теперь в ответе
Пред господом не мы. За мной, робята!
Дмитрий Шуйский
Зачем я здесь! Ах, ногу! грудь!.. Бояре,
Крамольники!
Дмитрий
Очнулся? Говори же,
Ты кто таков?
(Василию Шуйскому.)
Я сын царя Ивана
Василича, твой царь и повелитель.
Ты не узнал меня, холоп!
Василий Шуйский
Ты, Шуйский,
Мятежников собрал! Пойдем к народу,
На лобное, к мятежникам твоим!..
Я не боюсь, я прав; пускай рассудят
Меня с тобой! Я отдаюсь на волю
Народную… Боишься ты, не смеешь
Своей души народу обнажить?
Я все скажу! И пусть народ узнает,
Что я честней тебя, неблагодарный
Клятвопреступник!
(Нагибаясь к Дмитрию самозванцу.)
Нам судиться поздно!
Ты осужден!.. Кончайте с ним, робята!
(Дмитрию Шуйскому.)
У нас народ для зверя ямы роет
И в яме бьет, а выпусти — уйдет!
(Уходит.)
Ты, Дмитрий, здесь побудь и пригляди.
(В бреду.)
Остановись! Ты видишь, безоружен
И ранен я…
Все окружают его и смотрят с изумлением. Входит Татищев и ведет за собой дворян Валуева и Воейкова.
Подайте меч!.. Шварцгоф!
Мой меч, Шварцгоф!.. За мной, за мной, казаки!..
Вы видите, вдали белеют стены!
Возьмемте их.
Дмитрий Шуйский
Чего же вы стоите!
Народу тьма сошлась, невесть отколе,
Спасать царя бегут. Сболтнул им кто-то,
Что бьют его поляки.
Голицын
Эй! Винится!
Во всем, во всем расстрига повинился.
Дмитрий
Кровавый день!
Татищев
Несись, мой конь ретивый,
Несись быстрей! До цели недалеко.
Труба гремит…
Дмитрий
Вы что ж остановились?
Зачем пришли? Кончай его скорее!
Валуев
Смелей, в пролом! К стенам давайте лестниц!
Ворота сбить!..
Дмитрий
Благословить уж разве
По-своему тебя, свистун!
Валуев стреляет. Дмитрий падает ниц.
Ворота!..
Олегов щит!.. Ворота Цареграда…
Толпа
Покончили!
Голицын
Тащи его, робята,
К народу вниз!
Несколько голосов
Я слышу крик народный!
Голос калачника
Храни тебя господь на многи лета!
Великий князь и государь Василий
Иванович!
Голицын
Кричите: многи лета
Великому царю и государю!
Куракин
Не рано ли?
Голицын
Пораньше-то вернее,
Пока с умом собраться не успели.
Крамольник он от головы до пяток!
Боярином ему б и оставаться,
Крамольнику не след короноваться.
Крамолой сел Борис, а Дмитрий силой:
Обоим трон московский был могилой.
Для Шуйского примеров не довольно;
Он хочет сесть на царство самовольно —
Не царствовать ему! На трон свободный
Садится лишь избранник всенародный.
Акт 1-йРаботая над пьесой, Островский производил в черновой рукописи перестановку отдельных сцен, явлений, монологов. Например, слова Бастрюкова «Душа горит, на части сердце рвется» и т. д. драматург перенес из 1-й сцены 1-го действия по 2-ю сцену, сделан пометку: «В след. сцену». Действие 2-е начиналось разговором девушек с Недвигой (в печатном тексте явление 2-е). Позднее Островский написал явление 1-е — разговор Степана Бастрюкова с Резвым.
1 Сад = Дочери.
2 Комната в доме боярина. (Скоморохи) =
Акт 2-й
Палаты воеводы. Ворожба. Охота. Сцена молчания при матери (Шут.) Женщина. Приказ ей. (Разбойники.) 2.
Акт 3-й
1 Терем: сцена с вдовой. Сцена со служанкой, опять со вдовой. Сон.
Акт 4-й
Изба. — Во сне разные виды — поют Лодку.
Акт 5-й
Двор. Переходы.
(А. Н. Лозанова, Народные песни о Степане Разине, Саратов, 1928, № 66, стр. 211.)
А ты не лай разбойником напрасно,
А называй удалым молодцом.
Это — не что иное, как легкая переделка слов песни:
Мы не воры да не разбойнички,
Стеньки Разина мы помощнички.
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке BooksCafe.Net
Оставить отзыв о книге
Все книги автора