Однажды мама сказала Ве́ронке:
   — Сходи к бабушке и поздравь её с днём рождения.
   — Я пойду одна? — спросила Веронка.
   — Конечно. Ведь ты теперь большая. А я управлюсь с тортом и тоже приду.
 
   Веронка охотнее подождала бы маму: во-первых, ей хотелось попробовать шоколадный крем, который мама варила в кастрюльке; а во-вторых, по дороге может встретиться собака. Мама говорит, что собаки лают только на тех, кто их боится. Но Веронка не умела обманывать собак и делать вид, что она не боится.
   Мама очень любит самостоятельных детей — так она сказала Веронке. Вот теперь Веронка тоже будет самостоятельная. А кто самостоятельный, тот может, не спрашиваясь, поменять пенал на прыгалки или на музыкальную шкатулку. Не правда ли?
 
   Наконец Веронка вышла из дома. В руках у неё был букет ярко-красных роз. Она решила идти не спеша, тогда мама сможет догнать её. А деньги, которые ей дали на трамвай, она потратит на мороженое. Когда ешь мороженое, совершенно забываешь про всяких там собак.
 
 
   Какая-то тётя догнала её и приостановилась:
   — Ах, какие у тебя чудесные розы!
   — Понюхайте, пожалуйста, — охотно предложила Веронка.
   Тётя понюхала и пошла дальше. Веронка поспешила за ней, потому что когда идёшь рядом со взрослым — это совсем другое дело! Она даже потихоньку запела от радости. Но женщина обернулась.
   — На улице не принято петь, — сказала она.
   Веронка прыгнула в самую середину тётиной тени.
   — Не принято, не принято, ай-ай-ай, не принято! — весело пропела она.
   — Какая ты озорная девочка, — покачала головой женщина и перешла на другую сторону улицы.
   Веронке было очень досадно — ведь она не хотела никого обидеть!
   Тут она оглянулась и увидела возле витрины большого магазина двух девушек. Веронка подошла к ним — вдруг девушки захотят понюхать розы? Но они даже не обернулись. Тогда Веронка задела одну из них букетом по руке, чтобы её заметили.
   — Ты что тут размахалась, пигалица? — удивилась девушка.
   — Сегодня у моей бабушки день рождения… — начала Веронка. Но девушки засмеялись и отошли.
   Эх, пройтись бы с ними — ну хоть немножечко! И не для того, чтобы показать им свои новые ботинки, а просто чтобы не было так одиноко на улице, где столько народу, а никому до тебя дела нет.
   «Ну и ладно!» — подумала Веронка и зашагала, зашагала всё быстрей и быстрей… Так она и добралась до площади. Там Веронка увидела незнакомого мальчика. Он был такого же роста, как она.
   — Ты куда идёшь? — спросила Веронка.
   — Никуда, — ответил мальчик. В его кармане позвякивали стеклянные шарики.
   — Тебе, случайно, не нужно на Ивовую улицу?
   — Нет. А что там?
   — Там живёт моя бабушка.
   — Ууу… Пойдём лучше к фонтану. Знаешь, как он высоко бьёт — до макушек деревьев!
   — Подожди! — Веронка сняла бумагу с букета и смастерила из неё кораблик. — Теперь пойдём!
 
 
   Они пустили кораблик в воду. Кораблик тотчас же перевернулся, и когда Веронка нагнулась за ним, её с головой окатило холодными брызгами. От неожиданности она даже не успела вскрикнуть.
   — Ничего, садись на скамейку, обсохнешь, — утешал мальчик.
   — Но мне надо идти к бабушке, поздравить её…
   — Тогда иди.
   — А ты пойдёшь?
   Мальчик подумал, потёр себе колено:
   — Сейчас я, пожалуй, смогу пойти.
   — Как тебя зовут?
   — Фе́рко.
   — Ты проводишь меня, Ферко? А то я боюсь собак. Ты сильный?
   — Да, кажется, сильный.
   Веронка окинула мальчика быстрым взглядом: он был худенький, как жёрдочка.
   — Сила — это не главное, — сказала Веронка. — Главное — смелость. Вот если мы встретим белку, то я…
   — Мы её не встретим, — возразил Ферко.
   — Ну, а если?
   — Разве твоя бабушка живёт в лесу?
   — Нет, но…
   — Скорей всего, мы встретим собак. И тогда я надаю им пинков! Они быстро удерут…
 
 
   Ферко так храбрился, громко кричал и махал руками, что Веронка подумала: «Э, как бы он не повернул обратно». И она сказала:
   — Сейчас купим мороженое.
   — Тут рядом есть кондитерская, — обрадовался Ферко.
   — Лучше вон там, подальше.
   — Нет, давай тут.
   — Там во-о-о какие порции дают! — уговаривала Веронка.
   — Ну ладно, — согласился Ферко. — Только я люблю малиновое.
   — Хорошо. А как ты даёшь пинка собакам?
   — Подзови какую-нибудь собаку, и я тебе покажу. Лучше немецкую овчарку: они самые злые.
   Веронка купила мороженое. Ферко мгновенно проглотил свою порцию, как лекарство.
   — А у тебя в животе не стало холодно? — удивлённо спросила Веронка.
   — Нисколечко. Ну где же она живёт, твоя бабушка?
   — Скоро дойдём, уже недалеко.
   Они вышли на мост Маргит и остановились у перил. Над водой кружились чайки.
 
 
   — Я умею с ними разговаривать, — сказала Веронка.
   — На каком же языке? — недоверчиво спросил Ферко.
   — На чаечном. Хочешь послушать? Бланшо дуле! — крикнула Веронка. И, вынув из кармана кусочек хлеба, кинула вверх. Одна из чаек схватила его на лету. Другая прокричала гортанно. — Чайка спрашивает, нет ли у меня горбушки, — объяснила Веронка.
   — Я в одну секунду принесу из дома, — проговорил Ферко.
   — Но она не хочет ждать.
   — Отдай ей тогда своё мороженое.
   — Что ты! Слышишь, как она охрипла! Чучу клако! — крикнула Веронка чайкам и повернулась к Ферко: — Я сказала, что, к сожалению, нам пора уходить, что мы желаем чайкам всего доброго и пусть хорошо ведут себя, а мы завтра вернёмся сюда.
   — Это ты так много наговорила?
   — По-чаечьи это звучит короче. Вообще у птиц все слова короче. — Веронка постаралась перевести разговор на другую тему: — Знаешь, Ферко, я тебе завтра принесу свою тетрадку, я там нарисовала маму со спины, потому что так легче: не надо рисовать рот, нос, глаза, а всё равно похоже…
   Но Ферко вдруг остановился.
   — Дальше я не пойду, — заявил он. — Мне нужно сегодня выиграть ещё три стеклянных шарика.
   — Может, дойдёшь со мной вон до того столба с афишами? Там нарисована красивая тётя. Мы подрисуем ей усы и бороду.
   Эта мысль понравилась Ферко.
   — Ну ладно. Пойдём.
   Тем временем Веронка вывернула свои карманы, оттуда посыпались крошки хлеба.
   Налетели воробьи.
   — А с ними ты умеешь разговаривать? — спросил Ферко.
   — Конечно! Вот послушай… Нисе! Кландо нисе!
   — Ты говоришь на воробьином языке? А что ты им сказала?
   — Я поругала их немного.
   — За что?
   — За сплетни. Они ужасные сплетники.
   — О чём же они сплетничают?
   — Да о разных вещах.
   Веронке что-то ничего не приходило в голову.
   — Ну о чём? — подгонял Ферко.
   — Вот, например… Ферко, а ты умеешь плавать под водой?
   — Да, я учусь. Так о чём же говорят воробьи? Не скажешь — я уйду.
   Веронка испугалась и затараторила:
   — Воробей сказал, что ему сегодня курица хвасталась, какой у неё был прекрасный обед из трёх блюд: кукуруза, размоченный хлеб и пшено. А на самом деле она клевала только червяков, обыкновенных червяков, он сам видел. Вот какой сплетник! Воробьи все такие.
   Ферко порылся в кармане и нашёл там среди стеклянных шариков сахарную подушечку.
   — Угости воробья, — попросил он.
   — Так нельзя воспитывать воробья! — возразила Веронка. — Я его ругаю, а ты кормишь конфетами.
   — А я вовсе и не верю тому, что ты мне тут наговорила! — засмеялся Ферко. И вдруг добавил тихо: — Ханта!
   — Что это такое? — удивилась Веронка.
   — Это волшебный язык. «Ханта» на волшебном языке обозначает что-то очень хорошее.
   — А что? Что хорошее?
   — Пока я тебе не скажу.
   — Ферко, а можно сказать, что моя дружба с птицами и зверями — ханта?
   — Это мы ещё посмотрим.
   — Ферко, послушай, вчера слон передал, что будет ждать меня в три часа у пионерской железной дороги. Только он очень просил никому не говорить об этом.
   — О том, что он хотел с тобой встретиться?
   — Да. Мы подружились в зоопарке. Я пролезла через решётку в его клетку, он посадил меня на хобот и покачал. Потом я съехала, как по перилам. У него немного шершавая кожа, но… Ой!
 
 
   Веронка запнулась: она увидела, как из-за ограды выскочила чёрная собака и остановилась прямо перед ней.
   Ноги у Веронки подкосились от страха, и она обеими руками уцепилась за Ферко:
   — Ой! Ферко!
   — Это маленькая собачонка, не бойся, — шепнул ей Ферко. — А что это она так уставилась на тебя?
   — Она меня знает.
   — Тогда поговори с ней.
   Собака вдруг залаяла. Веронка спряталась за спину Ферко. Ферко сделал шаг назад.
   — Ну скажи ей что-нибудь.
   — Мы с ней не разговариваем. Мы в ссоре.
   — Из-за чего?
   — Потому что она удрала из моей книжки.
   — Что-что?
   — Я тебе покажу свою книжку сказок. Там на первой странице была картинка: собака, стерегущая дом. А теперь вместо картинки большое белое пятно. Собаки как не бывало!
   — Нарисованная собака убежала? Что ты болтаешь!
   — Она превратилась в настоящую.
   — Как это может быть?
   — А помнишь, что стало с гадким утёнком?
   — Помню.
   — А с лягушкой? В кого она потом превратилась?
   — В царевну, — ответил Ферко.
   — То же самое и здесь. Нарисованная собака стала настоящей и удрала. Но разве так поступают?
   Веронка выглянула из-за Феркиного плеча. Собачонка сидела на тротуаре и будто вслушивалась в их разговор. Но вот впереди показался старичок. Он вёл на поводке жирную таксу. Собачонка залаяла, бросилась к таксе, та рявкнула в ответ, а старик поднял трость и погрозил незнакомой задире. Та поджала хвост и отскочила в сторону.
 
 
   — Бежим! — крикнула Веронка и помчалась со всех ног.
   Ферко едва поспевал за ней:
   — Стой, стой, теперь она не догонит!
   Веронка оглянулась и сказала весело:
   — Я никогда не возьму её обратно в книжку! Пусть вместо этой противной собаки будет жираф. Жираф, стерегущий дом.
   — Но он может не уместиться в книжке, — заметил Ферко.
   — Конечно, не уместится. Шея будет торчать. Но это даже лучше! Он сможет видеть всё, что творится вокруг, и сразу заметит, если подойдёт чужой. И вообще он будет наполовину в книжке, наполовину в моей голове.
 
 
   — А что ещё у тебя в голове?
   — Ещё?.. Ещё семь бабочек. Они очень красивые и умеют разговаривать. Но сейчас уже нет времени рассказывать об этом. Мы пришли. Здесь живёт моя бабушка.
   Веронка остановилась возле забора.
   Ей было жаль Ферко: ведь ему придётся возвращаться одному. Она вынула из букета розу.
   — На, возьми себе на память. — И вдруг засмеялась: — А ведь ты так и не дал собаке пинка! Пусига молле.
   — Что ты сказала?
   — Пусига молле. На языке бабочек это… очень хорошие слова.
   — А что они значат?
   — Потом скажу. Сейчас некогда. Желаю тебе выиграть три стеклянных шарика. — И Веронка юркнула в калитку.
 
   Бабушка ждала Веронку в саду.
   — Ой, как я волновалась! Где ты разгуливаешь так долго?
   — Я встретила одного мальчика. Ему было не по себе на улице: никто не обращал на него внимания, хотя кругом было столько народу. А ещё он боялся собак. Но я его так заговорила, что он даже забыл, что боится.
   Бабушка сдвинула очки на лоб:
   — И всё, что ты говоришь, — правда?
   — Пожалуй… — замялась Веронка. — Наполовину правда.
   Бабушка улыбнулась, погладила девочку по волосам:
   — Тебя ещё нельзя отпускать одну.
   — Можно… Скоро будет можно. Наклонись ко мне, я тебя поцелую. Пусига молле.
   — Что это значит, Веронка?
   — На языке бабочек это значит: ты очень хорошая. Мы всегда-всегда будем с тобой дружить!