Леонид Панасенко
   Удача
   Перед самой зарей к нашему берегу пришел ветер.
   Воздух здесь плотнее земного, и ветер плыл медленно, волнами. Мы закрыли вход в палатку, чтобы не нанесло песка, и, взявшись за руки, побрели по берегу. Мы никуда не спешили, и все нам было в радость. И море, которое не сумел разбудить даже этот нахальный ветер, и спелые вишни звезд, рассыпанные в небе...
   Не успели мы сделать и десяти шагов, как вдруг полыхнуло голубое пламя, что-то хрюкнуло, и на песок упала с неба капсула нуль-транспортировки. Точно такая же, как наша, только вся побитая и в заплатах.
   Нескладный седой человек осторожно выбрался из люка, одернул на себе желтую куртку. Затем бросил на нас отсутствующий взгляд и поставил на песок мольберт.
   - Неужели ему мало места? - рассердилась Наташа. - Я скажу, что мы из карантинной инспекции, и прогоню этого ожившего динозавра.
   Она решительно ступила вперед, но, приглядевшись к медному от загара лицу старика, даже руками всплеснула от восторга.
   - Это же Удача, Андрей! - прошептала Наташа.
   "Удача? - подумал я, еще не вполне веря Наташе. - Как же так? Ребята его давно похоронили, а курилка-то жив! Вот повезло нам..."
   Я и раньше был наслышан об Удаче. Да и найдется ли землянин, не знающий о чудаке-художнике, который всю жизнь ищет самый прекрасный рассвет во Вселенной? О нем ходило множество легенд. Одну я запомнил еще со школы: рассказывали, что разумных "химер" с Водолея впервые обнаружили... на картине Удачи.
   Настоящего его имени никто не помнил. Не знаю почему, но все пилоты, кому удавалось застать Удачу за работой, когда он ловит миг рождения зари, в один голос утверждают: после этого им всегда везло...
   Я вспомнил вчерашний вечер.
   На туристической Базе-7 меня поразила невиданной экспрессией роспись на стене. На фреске был изображен седой старик с летящими волосами. Хохоча, он удерживал и не мог удержать в руках охапку солнц. Разноцветные и стремительные, они разлетались в разные стороны, выскальзывали - я буквально почувствовал это! - из рук, словно шарики ртути. В основание фрески кто-то воткнул традиционный знак скорби - черный и как будто железный на вид цветок одной из планет созвездия Козерога.
   Заметив, что я разглядываю роспись, начальник базы сказал мне:
   - Это Удача. Побывал на сотнях планет и утверждает, что совершенство не имеет предела.
   - Но почему здесь этот цветок? - спросил я.
   Лицо начальника базы омрачилось.
   - Нет уже Удачи. Больше года... Говорили, что он погиб или возле Проциона, или в созвездии Гончих Псов.
   Это было вчера. А сегодня...
   Из моря рождалось оранжевое солнце.
   Удача рисовал быстро, иногда отходил от мольберта, запрокидывал голову и тогда становился очень похожим на свой портрет. Он писал - в который уже раз? - таинство игры света и тени, немыслимо широкие разливы цвета - от бело-розового до фиолетового, утреннее раскрепощение природы от тьмы и сна.
   - А на Базе-7 считают, что вас уже нет в живых, - не очень кстати сказала Наташа.
   Удача посмотрел на нас, смешно шевеля губами.
   - Значит, долго проживу, - улыбнулся он.