Александр Филиппович ПЛОНСКИЙ
   СВЯТОЙ
   Фантастический рассказ
   - Нет, вы не гомо сапиенс, Луи! Совсем наоборот...
   - Хотите меня оскорбить, Милютин? - осведомился Леверрье ледяным тоном.
   - Отнюдь! То же самое могу сказать о себе и о любом из нас.
   - Значит, с человеком разумным покончено. Тогда кто же я, черт возьми?
   - Гомо инкогнитас.
   - Человек неизвестный?
   - Точнее, непознанный. Мы постигли глубины Вселенной, но так ли уж много знаем о себе? Мозг гения и мозг кретина - даже под электронным микроскопом не обнаружишь разницы. А сколько таинственных явлений, связанных с нашей жизнедеятельностью, истолковано до смешного поверхностно!
   - Вы всегда были чуточку мистиком, - сказал Леверрье назидательно.
   - При чем здесь мистика?
   - Писал же профессор Феллоу...
   - Ох уж эти профессора, - перебил Милютин. - Все-то им ясно! Впрочем, я не прав. И среди профессоров встречаются думающие люди. Но прошу вас, Луи, не произносите при мне имени Феллоу. С ним у меня связаны, мягко говоря, не слишком приятные воспоминания.
   - Вот как?
   - Помните мои опыты с пересадкой памяти? Тогда Феллоу назвал меня гробокопателем, посягающим на духовные ценности умерших!
   - Согласитесь, что у него имелись для этого э-э... некоторые основания. В затее с пересадкой памяти действительно было нечто... нечто...
   - Довольно, Луи! Бог с ней, с пересадкой. Будем считать ее моей творческой неудачей.
   - Вот видите. Но эта неудача позволила вашим противникам объявить вас идеалистом: мол, Милютин отрывает духовное от материального, сознание от мозга.
   - Я пробовал заменить одну материальную основу другой. Впрочем, не стану оправдываться.
   - На самом деле, мы отклонились от темы разговора. Так что вы имели в виду, упомянув о таинственных явлениях? Телепатию?
   - Обычное внушение.
   - То есть гипноз?
   - Не только. Возьмем исторический пример. Вы слышали о Луизе Лотто?
   - Нет, - признался Леверрье.
   - О, в конце девятнадцатого века она стала знаменитостью. Будучи религиозной до фанатизма, Луиза самовнушением вызывала у себя стигматы.
   - Стигматы? Это еще что такое?
   - Так называли кровавые пятна на руках и ногах - в местах, где, согласно Евангелию, при распятии Христа были вбиты гвозди. Представляете, в какой экстаз приводила Луиза верующих! Парижская Академия наук не смогла объяснить это явление, и церковь, воспользовавшись беспомощностью ученых, объявила его сверхъестественным. А между тем... - Милютин рассмеялся.
   - Что "между тем"? - нетерпеливо переспросил Леверрье.
   - Стигматы у Луизы Лотто появлялись совсем не в тех местах, куда римляне вбивали гвозди при казни распятием, а там, где их изображали иконописцы.
   - И что с ней было потом?
   - Ее причислили к лику святых. Святая Луиза... Постойте... Отчего бы вам тоже не сделаться святым? Получилась бы чудесная пара! Святое семейство: Луиза и Луи! Сам великий Феллоу...
   Леверрье насупился.
   - Вы же просили не упоминать его имени!
   - Мало ли что я просил!
   Милютин внезапно вскочил со скамьи, на которой они сидели, и принялся вышагивать по аллее взад-вперед, что-то беззвучно бормоча под нос.
   - А почему бы не попробовать! - задорно воскликнул он, садясь. Знаете что, Луи, давайте проведем любопытный эксперимент!
   - Над кем?
   - Над вами, разумеется. Маленький опыт внушения.
   - Я не поддаюсь внушению, - оскорбленно произнес Леверрье.
   - Вот и отлично, значит вам не грозит участь Гордье!
   - А кто он?
   - Преступник, осужденный на смертную казнь. Пообещав легкую смерть, ему завязали глаза, слегка царапнули запястье и стали поливать руку теплой водой, внушая: у вас перерезаны вены, вы истекаете кровью...
   - И что же Гордье?
   - Умер. При вскрытии обнаружили анемию мозга, как при сильной кровопотере.
   - Впечатлительная натура... К счастью, у меня железные нервы, - не без тревоги в голосе заявил Леверрье. - Так что я должен делать?
   - Ничего особенного. Помнится, вы занимались аутотренингом: "Мое тело тяжелеет, наливается свинцом..."
   - Мне тепло... приятно... я засыпаю... засыпаю... за...
   - Постойте! - поспешно сказал Милютин. - Не то вы и впрямь заснете. От вас требуется другое: убедите себя, что вы электрическая лампочка.
   - Какая еще лампочка?
   - Обыкновенная, ватт на шестьдесят. Больше вы вряд ли потянете.
   - Вы с ума сошли!
   - Сошел, конечно, сошел, - успокаивающе проговорил Милютин. - Но все равно, окажите мне эту дружескую услугу. Повторяйте за мной: я лампочка... по моим жилам течет электрический ток... мне тепло... электроны движутся все быстрее... от меня исходит сияние... оно все ярче и ярче...
   * * *
   Две монашенки шествовали по саду Тюильри. В конце аллеи их внимание привлекли два странных человека. Один - высокий, смуглый, похожий на дьявола. Второй - низенький, полный, с венчиком жидких волос, обрамляющих макушку. Глаза его были закрыты, а вокруг головы, подсвечивая лысину, сиял нимб.
   Монашенки замерли, затем, не сговариваясь, рухнули на колени.
   - Идите с миром, - сказал человек, похожий на дьявола. - Святой Луи сегодня не принимает. Он занят.
   - Возликуем, сестра, - дрожащим голосом произнесла первая монашенка. - Возблагодарим господа, ниспославшего нам чудо.
   - Возликуем... - эхом откликнулась вторая.
   Оглядываясь и мелко крестясь, они помчались докладывать аббатисе о чуде святого Луи.
   Леверрье очнулся.
   - Я говорил, что все это ерунда! Надо же было придумать электрическая лампочка!
   - Не все опыты оказываются удачными, - сказал Милютин.