Директор тюрьмы грустно покачал головой и посмотрел на меня: а, ты снова у нас на шее. Жалко времени, что ушло на выписку твоих документов. Рядом с письменным столом директора сидел тюремный психиатр д-р Каллен. Сняв массивные роговые очки, он тщательно протирал стекла носовым платком.
   — Сколько тебе лет, Фред? — поинтересовался он.
   — Сорок пять, сэр, — ответил я.
   Директор Брэган попыхивал сигарой.
   — Дурак ты, Фредди, вот в чем дело, — проговорил он.
   Д-р Каллен тонко улыбнулся.
   — А может быть, и нет, директор Брэган. — И повернулся ко мне: — Тебя, видно, испугали высокие дома. Или люди на улицах, машины, шум? Что ты на это скажешь, Фред?
   — Ничего, сэр.
   Д-р Каллен надел очки.
   — Годы идут, Фред, а у тебя вечно одна и та же песня. Только выйдешь от нас и тут же садишься снова. Завидное постоянство, ничего не скажешь.
   — Тут вы правы, сэр, — сказал я равнодушно.
   Брэган, попыхивая сигарой, размышлял.
   Он был претендентом на пост губернатора: честный человек, прямо-таки фантастически порядочный, и, будьте уверены, он разгонит всю эту банду продажных чиновников, если встанет у руля. Он часто говорил об этом, так что сомнений тут быть не может. Я знал вернее верного, что там, за стенами тюрьмы есть люди, которым он, если его изберут, станет поперек горла.
   — Ладно уж, — проворчал он добродушно и еще раз испытующе взглянул на меня. Потом продолжил: — Надо думать, с течением времени любой из вас должен был бы сообразить, как вести себя на свободе. Но тебе, видно, никак этого не втемяшишь.
   Д-р Каллен сцепил руки на коленях.
   — Тут, по-моему, дело нечисто. Что-то он скрывает от нас. — И взглянул на меня. — Как было на воле, Фред? Что с тобой стряслось?
   Я пожал плечами и промолчал.
 
   А на воле было вот как. Когда за мной закрылись массивные железные ворота, дул сильный и холодный ветер. В воздухе чувствовался запах снега. За воротами меня никто не ждал. Собственно, я так и думал. Была, правда, какая-то слабая надежда. Как-никак Тони Вандо мог бы вспомнить обо мне и прислать машину. Подождав немного, я отправился к автобусу. Доехал до вокзала, купил билет и сел в вагон.
   Через два часа я добрался до места. Такси брать не стал, решил дойти пешком. В кармане у меня лежали восемьдесят шесть долларов, которые я сколотил за четыре года, и жалко было тратить их на такси.
   Толстяк Майк Ковальски стоял перед своей пивной и следил за тем, как грузчики сгружают ящики с пивными бутылками в погреб. Я остановился рядом.
   — Привет, Майк.
   Он кивнул и уставился на мой чемодан.
   — Ты что, уезжаешь?
   — Я был в отъезде, — ответил я. — Четыре года, Майк.
   Тут он вспомнил.
   — Ах, да. Я даже не заметил, что тебя не было.
   Я улыбнулся.
   — Парни вроде меня не очень-то бросаются в глаза.
   Он зевнул, как бегемот.
   — Когда они тебя выпустили?
   — Сегодня. Пару часов назад.
   Он сунул в угол рта огрызок сигары.
   — Они подыскали для тебя какое-нибудь дело?
   — Я должен явиться в один универмаг, Майк. В понедельник утром.
   Ветер задул еще сильнее, и рубашка Майка начала пузыриться. Я взял чемодан в другую руку.
   — Думаю, мне пора отчаливать, пока не подхватил воспаление легких. Хочу попытаться заполучить ту же каморку, где жил когда-то. Дай знать, что я снова на воле, Майк.
   Больше мы не сказали друг другу ни слова, и я зашагал прочь. Вот как было на воле.
 
   — Что же ты успел натворить, Фред? — спросил д-р Каллен. — Ведь прошло всего несколько часов.
   Директор криво улыбнулся.
   — Этот идиот напился и разбил витрину магазина.
   — Да, сэр, — сказал я. — Точно так оно и было.
   — А почему же ты не дал деру? — поинтересовался психиатр. — Почему дождался, пока приехала полиция?
   — Мне кажется, я чересчур перебрал. Совсем ничего не соображал.
   Брэган улыбнулся, показав свои крупные, как на рекламе зубной пасты, зубы.
   — Все ясно! Ты нарушил правила досрочного освобождения, и это будет тебе стоить еще двух лет.
   — Четырнадцать месяцев, сэр, — сказал я почтительно.
   Д-р Каллен листал бумаги, лежавшие у него на коленях.
   — У тебя, Фред, из родственников никого в живых не осталось? Правда?
   — Да, сэр.
   — А там, на воле, есть у тебя друзья, к кому бы ты мог обратиться за помощью?
   — Нет, сэр.
   — А здесь, в тюрьме, у тебя есть друзья, так ведь?
   — Да, сэр, — ответил я. — Думаю, что есть.
   Он откинулся на спинку кресла с довольным видом.
   — Я посмотрел твое личное дело, Фред. За все время здесь у нас ты только один раз проштрафился. Так?
   — Не помню, сэр.
   — Это было пару лет назад во время внезапной проверки. Мы нашли нож в его матрасе, — уточнил Брэган.
   Д-р Каллен размеренно постукивал костяшками пальцев по краю стола.
   — Фред попал к нам снова не потому, что он так глуп, и не потому, что неисправим. Он хотел вернуться.
   Брэган, снисходительно улыбаясь, позволил психиатру развить свою мысль.
   — Это случается нередко, директор Брэган, — важно говорил Каллен. — Особенно у мужчин, которые большую часть своей жизни провели за решеткой. На воле им как-то не по себе.
   Брэган решительно покачал своей крупной головой.
   — К счастью, я совсем не понимаю, что вы имеете в виду, сэр, — сказал я вслух.
   Д-р Каллен был терпелив, как ягненок.
   — Свобода подразумевает ответственность. Она несет с собой забвение. Поэтому так много людей боятся свободы — вольно или невольно.
   — Да, сэр, — сказал я. — Весь мир — тюрьма.
   В голосе психиатра послышались недовольные нотки.
   — Я говорю об этой тюрьме, о нашей.
   — Да, сэр, — кивнул я.
   Брэган раскатисто хохотал. Успокоившись, сказал Каллену:
   — Вы едете не в ту сторону, доктор: у Фредди так же муторно на душе в этой тюрьме, как и у нас с вами.
   Лицо д-ра Каллена вытянулось.
   — Я знаю, о чем говорю, директор Брэган. Стаж моей работы вам хорошо известен, и, смею думать, я не зря пять лет учился в университете.
   Брэган похлопал его по плечу.
   — А у меня специального диплома для такой работы нет. И директором тюрьмы я стал только потому, что занимаюсь политикой, это вы хотели сказать, доктор Каллен, не так ли?
   Тот промолчал.
   — Ну, ладно, не обижайтесь.
   Психиатр снова повернулся ко мне:
   — Там, за тюремными стенами, тебе, Фред, было, наверное, очень одиноко?
 
   Вот как оно было. Я даже не могу сказать, почему мне захотелось вернуться в свою старую каморку. Может, потому что в пансионате миссис Кэрр меня кое-кто знал.
   Я позвонил в дверь, и на пороге появилась сама хозяйка. Миссис Кэрр была крупной, высокой женщиной лет сорока пяти. В ее глазах постоянно светился огонек недоверия.
   — Это я, — сказал я. — Вы еще меня помните? Я — Фред Риордан.
   — Ах, да, — кивнула она, чуть погодя.
   — Я очень хотел бы снова поселиться здесь, — сказал я. — Если можно, в моей прежней комнате.
   Она стояла рядом, и ее черные глаза-пуговички так и буравили меня.
   — У вас ведь никогда не было неприятностей из-за меня. И плачу я вперед. За две недели.
   — Хорошо, — сказала она… — Четырнадцать долларов.
   Я прошел следом за ней на второй этаж. Она открыла дверь, и меня обдало знакомым запахом этой комнаты, запахом пыли и дешевой еды. Простая старая мебель: железная кровать, комод, пара стульев, стенной шкаф.
   — Не курите в кровати, — предупредила миссис Кэрр. — И смотрите, чтобы ничего такого…
   Когда она удалилась, я сел на кровать и закурил. Потом выключил свет, снял туфли и лег. Здесь тихо, не слышишь всех тех звуков, которые издают две сотни спящих мужчин. И гулких шагов дежурных часовых тоже не слышно.
 
   На другое утро в дверь постучала миссис Кэрр.
   — Телефон!
   Я спустился вниз, в гостиную, где стоял аппарат. Звонил Тони Вандо, он просил меня немедленно прийти.
   Шикарная квартира Тони находилась на последнем этаже небоскреба, и отсюда он видел весь город как на ладони — город, «отцы» которого были у него в руках и которыми он манипулировал, как хотел. Он сбил два коктейля, один притянул мне.
   — Ну, как дела, Фред? Тебе, что, нравится в каталажке?
   — Нет, — ответил я. — Меня прямо тошнит, как вспомню.
   Он понимающе кивнул.
   — Зачем же растрачиваешь свой талант по мелочам: бензоколонки, магазины самообслуживания, киоски… И при всем этом ты каждый раз умудряешься засыпаться…
   Я отхлебнул глоток коктейля.
   — Вы всегда хорошо платили мне, когда я на вас работал, мистер Вандо. Но дело для меня находилось нечасто. Раз в два-три года. На это не проживешь.
   Он опорожнил свой бокал и объяснил, что от меня потребуется на этот раз. Я утер пот со лба.
   — Не-е-т, мистер Вандо, на это я не пойду. Возьмите кого-нибудь другого.
   Он покачал головой.
   — Надо все провернуть так, чтобы комар носа не подточил. Мол, все может случиться с человеком, который находится на такой должности и которого многие могут ненавидеть. Не должно возникнуть ни малейшего подозрения, что в этом деле замешан я. Он должен исчезнуть, Фред. Если Брэгана изберут, он меня в покое не оставит. Меня… и многих моих друзей в этом городе. Так что… он должен исчезнуть… Я понимаю, для тебя это еще четырнадцать месяцев отсидки. Но за каждый месяц я плачу тебе по тысяче чистоганом. Я не пожалею денег, если ты уберешь его с дороги…
   Выйдя от мистера Вандо, я прямиком отправился в пивную и напился до чертиков. Потом швырнул камень в витрину магазина и терпеливо дождался, пока появилась полиция и меня арестовали.
   Теперь я должен выждать удачный момент и «убрать» директора Брэгана. Потому что так хочет Тони Вандо, а мне с ним спорить не приходится…