У Владимера-князя был поцестён пир.
   Да все на пиру напивалисе,
   Да все на цесном наедалисе:
   Да все на пиру приросхвастались:
   Да иной хвастат золотой казной,
   Как иной хвастат молодой жоной,
   Как иной хвастат конём ежжалым-е,
   Как иной хвастат быком кормлёным-е.
   И сидят как два Петра Петровиця,
   Они не пьют, не едят, ницём не хвастают.
   Говорят как им как товарышши:
   – Уш вы ой еси, два брателка!
   Не пьитё, не едите, ницём не хвастаете.-
   – Уш мы цем же будем хвастати?
   Ишша нету у нас золотой казны,
   Ишша нету у нас молодой жоны,
   Ишша нету у нас быка кормленого,
   Ишша нету у нас коня ежжалого,–
   Только есь у нас ёдна сёстриця,
   Ишша та же Еленушка Петровна-свет;
   Как нихто не видал в едной рубашецьки,
   А в едной рубашецьки, без поеса,
   А в единых цюлоциков, без чоботов
   Подскоцил Олешецька Поповиць сын.
   – Уш вы ой еси, два брателка!
   Вы не хвастайте своей сестрицей
   А и той жа Еленушкой Петровною:
   Я видал вашу веть сестрицю
   А в единой рубашецьки, без поеса,
   А в единых цюлоциков, без чоботов;
   Вы поди-тко веть домой же веть,
   Закатайте ком да снегу белого,
   Уш вы киньте в окошецько в кошевьцято
   Со востосьнею да со стороноцьку.-
   Ишша тут братьцям за беду стало
   А и за ту круцинушку великою.
   Собирались тут со беседушки,
   А идут они к своему двору,
   Закатали ком да снегу белого
   А кидали в окошецько в кошевьцято.
   Выходила тут ихня сёстриця,
   Ишша та же Еленушка Петровна веть,
   Она в единой рубашецьки, без пояса,
   А в единых цюлоциков, без чоботов.
   Ишша тут ей братьця розсердилисе,
   Ишша тут они розгневилисе:
   – Уш ты ой еси, наша сёстриця,
   А и ты жа, Елена Петровная! -
   И хотят рубить да ёйну голову.
   Ишша тут им сёстриця поклониласе,
   Ишша тут она покориласе:
   – Уш вы ой еси, два брателка,
   Два Петра веть вы да два Петровиця!
   Не рубите-тко да буйной головы,
   Уш вы дайте строку на малой цяс
   А сходить Елены ко божьей церькви
   Ишше богу ей помолитисе,
   А с подружецьками ей роспроститисе.-
   Они тут были веть послушливы.
   А послушливы, розговорциты,
   А дают веть строку на малой цяс,
   А сходить Елены ко божьей церькви
   А и богу ей помолитисе,
   А с подружецьками роспроститисе.
   А как пошла Елена ко божьей церькви
   Она богу тут помолитисе,
   А с подружецьками роспроститисе.
   Она стоит да тут богу молитьсе:
   А слезами она да умываитьсе
   А горем она поттираитьсе.
   Подскоцил Олёшецька Поповиць сын,
   Науцят Еленушку Петровную:
   – Ты просись у братей во цисто поле,
   Щобы срубили там твою да буйну голову.
   А приходит Елена от божьей церькви.
   Ишша братья у ей да россердилисе,
   Ишша тут они розгневилисе;
   А хотят рубить буйну голову.
   Ишша тут Елена возмолиласе.
   Ишша тут она покориласе:
   – Уш вы ой еси, вы два брателка,
   Два Петра да вы два Петровиця!
   Не секите моей да буйной головы,
   Уш вы дайте строку на малой цяс,
   Вы ссеките мою да буйну голову
   А во далеци да во цистом поли.-
   Как у ей братья были послушливы
   Как у ей были розговорциты;
   Повезли Елену во цисто поле.
   Они там хотят срубить да буйну голову.
   Ишша тут Елена возмолиласе,
   Ишша тут она покорыласе:
   – Уш вы ой еси, два брателка,
   Два Петра веть вы да два Петровиця!
   Вы рубите мою да буйну голову
   А на той на плахи на липовой.-
   И как у ей братьци были послушливы
   А послушливы, розговорциты;
   Закопали Елену в землю по поесу,
   Они поехали за плахой за липовой.
   Подскоцил Олёшецька Поповиць сын,
   Ишша выкопал тут Еленушку.
   Да уехали они к божьей церькви,
   Да веньцями они повеньцялисе,
   Да перснями они поминялисе.
   А приехали как два брателка,
   Два Петра веть их да два Петровиця,–
   Ишше тут Елены только место знать.
   Ишше тут они и заплакали:
   – Уш ты ой еси, наша сестриця,
   Ишша ты Еленушка Петровна веть!
   Ишша мы тибя дак много слушали,
   Ишша ты нас дак не послушала.
 

   ***
   В былинах существуют как бы два образа Алеши Поповича. В одних случаях он богатырь, побивающий Тугарина, крестный брат Ильи Муромца и Добрыни Никитича, совершающий вместе с ними целый ряд героических подвигов. А в других – бабий прелестник, пытающийся обманом жениться на жене Добрыни Никитича или же, как в данной былине, оговаривающий сестру Петровичей. Считается, что подобное «снижение» образа Алеши Поповича, определенная «дегероизация» его произошла далеко неслучайно. Это прямое следствие антиклерикальных настроений народных масс в XVI-XVII веках, коснувшихся былинного героя именно потому, что он по отчеству своему Попович – сын ростовского попа.
   Иное прочтение былинного сюжета об Алеше и сестре Петровичей предложено В.Я. Проппом, считающим, что богатырь вовсе не оговаривает Елену, а с помощью оговора пытается ее спасти от тиранической власти братьев. «Алеша,– подчеркивает он,– совершающий воинские подвиги, и Алеша, добывающий себе невесту, жену, вырывающий ее из пасти не мифологического чудовища, а из пасти не менее страшных человеческих чудовищ, есть один и тот же Алеша – герой русского эпоса».
   Публикуемый текст записан А.Д. Григорьевым в 1900 году от выдающейся пинежской сказительницы Марии Дмитриевны Кривополеновой, которую в 1915 году вновь «откроет» О.Э. Озаровская, привезет ее в Петербург и Москву, где начнутся знаменитые выступления «вещей старушки» 1915-1917 и 1920 годов. Научная ценность записи, как и других записей А.Д. Григорьева, состоит еще в том, что он первым применил так называемую фонетическую фиксацию фольклорного текста, довольно трудную для чтения, но с максимально возможной точностью передающую реальное звучание былин.
   Текст публикуется по первоисточнику: Григорьев А.Д. Архангельские былины. С-Пб., 1901, т.1, №82 (118).
   В.И. Калугин