Из сборника «Последние стихи»

   Из сборника «Последние стихи»
   (1923)

ТАМ

   Там теперь пахнет грибами и прелью
   В злато-багряном затишьи низин,
   Воздух осеннего полон похмелья,
   Зыбок полет паутинных седин.
   Только б увидеть дрожанье осины,
   Только бы заяц мелькнул через гать,
   Только б прохладные гроздья рябины
   Жадно в горячих ладонях зажать.
   Здесь я томлюсь в душных ветрах пустыни,
   Страшен мне моря пророческий глас:
   Он возвещает о тяжкой године,
   Грозным страданьем грядущей на нас.
   Только б под тихие хвойные своды,
   Только бы к бледным родным небесам,
   Только 6 средь милой убогой природы,
   Только бы там!

В НОЯБРЕ

   Сегодня в ночь весь сад опал,
   Как будто вестью злой сраженный.
   Мешая с золотом опал,
   Утес ребристый ближе встал
   В эмали неба обнаженной.
   Мерцая бронзовой листвой,
   Кусты не дышат винограда.
   Щетинно-хрупкой головой
   Репейник сохнет, неживой,
   У обнажившейся ограды.
   Еще в борьбе с морозным сном,
   Кровавые роняет слезы
   Шиповник колкий под окном.
   С мечтою о вине ином
   Молитвенно подъяты лозы.
   И медлит солнце озарять
   Земли предсмертные томленья
   И снежную готовит рать,
   Чтоб белой смерти передать
   Мечту о вешнем воскресеньи.

ЗАСУХА

   Земля вся в жару пламенеет,
   И небо над нею не плачет.
   Суховей из степей дует, веет,
   Долгим стоном злые чары деет,
   Лист коробит, и мечется, и маячит.
   Ночью не вздыхает прохлада,
   Сух и горяч блеск звездных ресниц
   Сквозь черную путаницу сада.
   Отсветами недальнего ада
   Полыхает пламя непрерывных зарниц.
   По степным бескрайним дорогам
   И пыльно, и душно, и тесно.
   В этом мире страшном и убогом,
   Как скучный сон, мы забыты Богом...
   Забыты или прокляты — неизвестно.

ТЕМНО

   Я тебя увидал в вечереющем парке.
   Ты скользнула по мне темным золотом глаз.
   Ночи были темны, дни осенни и ярки.
   Помню встречи, слова... Каждый день,
                                 каждый час.
   И тебя полюбил я на долгую муку,
   Был навеки ужален печалью твоей.
   Но зачем вспоминать? Вечер темен. Дай руку,
   И безмолвно дойдем до заветных дверей.

БЕЛАЯ ДЕВОЧКА

   Ты была девочкой беленькой и маленькой,
   С ножками, как папиросы.
   Вплетала бантик то голубой, то аленький
   В свои золотые косы.
   Жила в городе все свои первые годы:
   Камень и пыль, камень и грязь.
   Знала одну ю всех сказок родной природы:
   На стекле морозную вязь.
   Слушала, как мать возилась с больным братишкой,
   Как, ворча, бранился отец.
   Ждала, пустят ли в библиотеку за книжкой:
   Такой интересный конец!
   По вечерам твердила длинный символ веры
   И никак не могла понять,
   Зачем купец спутал все товары и меры,
   И надо его проверять.
   А жизнь кругом мудреную пряжу сплетала,
   В небывалом рождая быль.
   За летом осень, за зимою весна мелькала...
   Камень и грязь, камень и пыль.
   И когда тебя жизнь вдруг в бескрайность степную
   Умчала из злой духоты,
   Ты с криком звонким упала в траву родную,
   Плача и целуя цветы.
   Порой мое сердце внемлет детскому крику
   И бьется жарче и нежней:
   Белая девочка целует повилику
   И плачет над ней.

РАННЯЯ ОБЕДНЯ

   Еще не дрогнул сумрак предрассветный,
   Еще душа меж бдением и сном,
   А мерный звон, призывно-безответный,
   Как дождик, капает за дремлющим окном.
   Забрезжил свет над белой колокольней,
   Дрожит веревка в ангельских руках.
   Все мертвенней заря, все богомольней
   Льет алое вино в рассветных небесах.
   Завеса храма таинство скрывает,
   Кровь пролилась, возносится потир,
   И кто-то любящий, простив, благословляет
   Безумный и несчастный мир.

МЩЕНИЕ

   Подолгу, запершись, гляжу я на кинжал.
   Он так пленительно, он так невинно мал,
   Мерцая темно-синим жалом
   На бархате вишнево-алом.
   Как наготой преступною, украдкой
   Любуюсь я чеканной рукояткой,
   В сплетеньи паутийных линий
   Ловя твой взор, божественный Челлини!
   Да, счастие изысканно и редко
   Тебя наследовать от предка:
   Ты мог достаться трусам и рабам.
   И осторожно, с нежным обожаньем,
   Чтоб зеркало клинка не затускнить дыханьем,
   Я подношу тебя к губам.
   В грядущем мы с тобой одно,
   И вместе нам свершить дано,
   Что в душу кануло на дно.
   Kaк час таинственен ночной
   Под ущербленною луной!
   Как сердце будет саднить сладко,
   Когда вонжу м твой клинок,
   И xpymco хрустнет позвонок
   Под увлажненной рукояткой!

ПЕТЕРБУРГ

   «Быть Петербургу пусту»

Евдокия

   Мне снятся жуткие провалы
   Зажатых камнями дворов,
   И черно-дымные каналы,
   И дымы низких облаков.
 
   Молчат широкие ступени,
   Молчат угрюмые дворцы,
   Лишь всхлипывает дождь осенний,
   Слезясь на скользкие торцы.
 
   На площадях пустынно-гулких
   Погас огней янтарный ряд,
   Безмолвны щели-переулки,
   Безогнен окон мертвый взгляд.
 
   И ветер панихиду стонет
   По скатам крыш, средь черных труб,
   И мгла осенним хоронит,
   Омыв дождями, тяжкий труп.
 
   0, город крови и мучений,
   Преступных и великих дел!
   Незабываемых видений
   Твой зодчий дал тебе удел.
 
   О, город страшный и любимый!
   Мне душу пьют твой мрак и тишь.
   Проклятьем женщины томимый,
   Ты умер?.. Нет, не умер,— спишь.
 
   И снится: кто-то невысокий,
   В плаще, с кудрявой головой,
   Проходит грустный, одинокий,
   И шепчет сладостные строки
   Над молчаливою Невой.
 
   И верю я, что смерть безвластна
   И нет бесславного конца,
   Что Он проходит не напрасно
   И что сильнее злобы страстной
   Благословение певца.
 
   <1919>

СБОРЫ

   Я долго сбирался в намеченный путь:
   Мне воздухом вольным хотелось дохнуть,
   Хотелось покинуть отцовский удел
   Для смелых и доблестных дел.
   Я думал и днями, и в тайне ночей:
   Который возьму из отцовских мечей,
   Какую кольчугу надену и шлем
   И как я прославлюсь и чем.
   Но дни проходили, и годы текли,
   Бурунились зимы, и весны цвели...
   Мой путь затерялся вдали.
   Вдруг слышу я голос: «Царевич, пора!
   Нам выехать надо с тобой до утра.
   0 сборах забудь, из дворца своего
   Не должен ты брать ничего,
   Лишь знаменьем крестным себя осени
   И ключ свой на дно урони».
   Вскочил я, к окошку приник головой.
   «Чей голос неслыханный и неживой?»
   Гляжу я во тьму нерожденного дня
   И вижу, как смерть мне подводит коня.