Альфред Теннисон
   MORTE D'ARTHUR
   перевод Светлана Лихачева
   Так целый день гром битвы грохотал,
   У моря зимнего, среди холмов,
   И паладинам Круглого Стола
   Могилой стали земли Лионесс.
   Смертельно раненого Короля
   Взял на руки отважный Бедивер
   Сэр Бедивер, последний средь живых,
   И снес в часовню на краю полей.
   Разрушенный алтарь и древний крест
   На пустоши чернели; Океан
   Простерся справа, озеро легло
   Левей; светила полная луна.
   И молвил Бедиверу лорд Артур:
   "Исход сраженья возвестил конец
   Достойнейшего братства - мир не знал
   Столь славных рыцарей. Глубоким сном
   Спят те, кого любил я. Верно, впредь
   Беседой нам души не услаждать
   О доблестных деяниях мужей,
   Прогуливаясь в залах и садах
   Столицы Камелот, как встарь велось.
   Народ мой пал - я гибну рядом с ним.
   Хоть Мерлин клялся, будто я вернусь
   На трон - но это как решит судьба.
   Столь глубоко клинок рассек мой шлем,
   Что до утра мне, верно, не дожить.
   Возьми же ты мой меч Эскалибур,
   Мою былую гордость; помнишь, как
   Встарь, в летний полдень, поднялась рука
   Из бездны вод - таинственный фантом,
   Одетый в белоснежную парчу.
   Рука сжимала меч. Я вывел челн,
   И принял дар, и с честью им владел.
   Впредь, - песнь ли, сказ ли сложат обо мне,
   Помянут и об этом всякий раз.
   Но ты не жди; возьми Эскалибур
   И в водные пучины брось клинок.
   Взгляни, что будет - и вернись сказать".
   Ответствовал отважный Бедивер:
   "Не след тебя оставить, сэр Король,
   Без помощи: ты слаб, твой шлем пробит,
   А раненому повредить легко.
   Однако я исполню твой наказ.
   Взгляну, что будет - и вернусь сказать".
   Так молвив, из часовни вышел он
   На кладбище, в неверный лунный свет,
   Где ветер с моря, холоден и дик,
   Над прахом паладинов старины
   Слагал напев. Извилистной тропой
   Меж заостренных глыб сошел он вниз
   К мерцающему зеркалу воды.
   Там обнажил он меч Эскалибур,
   И в то ж мгновенье зимняя луна,
   Посеребрив края тяжелых туч,
   Одела изморозью рукоять
   В лучистой россыпи алмазных искр,
   Зажгла огнем топаз и гиацинт
   Отделки филигранной. Бедивер,
   Сиянием внезапным ослеплен,
   Стоял, раздумывая про себя,
   Готовясь бросить меч; но вот решил,
   Что лучше схоронить Эскалибур
   Среди иссохших ирисных стеблей,
   Что шепчутся под ветром у воды.
   И к Королю побрел неспешно он.
   И молвит Бедиверу лорд Артур:
   "Исполнил ли веление мое?
   Что видел ты? И что ты услыхал?"
   Ответствовал отважный Бедивер:
   "Я слышал плеск волны у тростников,
   Прибой шумел и пенился у скал".
   Слаб и измучен, молвит лорд Артур:
   "И суть свою, и имя предал ты,
   Заведомой неправдой запятнав
   Вассала верность, рыцарскую честь!
   Иного знака жду: раздастся глас,
   Рука возникнет, дрогнет гладь воды.
   Устам мужей не подобает лгать!
   Теперь, велю тебе, спеши назад,
   Собрат и друг, исполни мой наказ,
   Взгляни, что будет - и вернись сказать".
   И вновь отправился сэр Бедивер
   Через хребты, прошелся вдоль воды,
   Считая гальку, в мысли погружен;
   Тут взгляд его упал на рукоять
   Причудливой работы; хлопнул он
   Ладонью о ладонь и закричал:
   "Положим, я и выброшу клинок
   Воистину бесценный талисман,
   Ужели навсегда утратит мир
   Сокровище, отрадное для глаз?
   В чем благо, буде так произойдет?
   В чем вред - коль нет? Непослушанье - зло,
   Повиновением крепится власть.
   Но должно ль покоряться королю,
   Затеявшему вздор - себе во вред?
   Король изранен, смысла нет в речах.
   И что за память сохранят века
   О Короле? Лишь вздорную молву
   Да слух пустой! Но если меч сберечь
   В сокровищнице доблестных владык,
   Пред всем ристалищем клинок явят
   И скажут так: "Вот меч Эскалибур:
   Сработан Девой Озера клинок.
   Над ним трудилась Дева девять лет
   В глубинах вод у потаенных скал".
   Так мудрый старец поведет рассказ
   Перед благоговейною толпой.
   А сгинет меч - и слава вместе с ним!"
   Так молвил он, тщеславьем ослеплен,
   И снова схоронил Эскалибур,
   И к раненому возвратился вспять.
   Тут, задыхаясь, прошептал Артур:
   "Что видел ты? Или чего слыхал?"
   Ответствовал отважный Бедивер:
   "Я слышал, как у скал плескал прибой,
   И как дрожала зыбь у тростников".
   Воскликнул в ярости король Артур:
   "А, жалкий, недостойный маловер,
   Предатель малодушный! Горе мне!
   Бессилен умирающий король,
   Чей взор, умевший волю подчинять,
   Померк! Я вижу, кто передо мной:
   Последний из соратников моих,
   Кому пристало мне служить за всех,
   Готов предать за дорогой эфес;
   Ты алчешь злата, или же, под стать
   Девице, суетной красой пленен!
   Но дважды согрешивший, в третий раз
   Порой являет стойкость. Так ступай:
   Но если пожалеешь бросить меч,
   Своей рукою я тебя убью!"
   Вскочил сэр Бедивер и побежал,
   Легко преодолел скалистый кряж,
   Извлек из камышей заветный меч
   И с силой размахнулся. Острие
   Черкнуло молнией в лучах луны,
   Вращаясь, описало полукруг,
   Тьму рассекло предвестником зари
   Над бурным морем северных краев,
   Где горы льда сшибаются в ночи.
   Сверкнув, пал вниз клинок Эскалибур:
   Но над водою поднялась рука,
   Одета в белоснежную парчу,
   Поймала меч, им трижды потрясла
   За рукоять, и увлекла на дно.
   А рыцарь возвратился к Королю.
   Тут молвил, задыхаясь, лорд Артур:
   "Исполнено; я вижу по глазам.
   Так говори: что видел, что слыхал?"
   Ответствовал отважный Бедивер:
   "Зажмурил я глаза, чтоб блеск камней
   Не ослепил меня (таких чудес,
   Как эта рукоять, я не видал
   И не увижу впредь, хотя б прожить
   Три жизни довелось мне, не одну!),
   И меч двумя руками бросил вдаль.
   Когда ж взглянул опять, смотрю - рука,
   Одета в белоснежную парчу,
   Поймала меч за рукоять и, им
   Потрясши трижды, под воду ушла".
   Промолвил, тяжело дыша, Артур:
   "Конец мой близится; пора мне в путь.
   На плечи бремя тяжкое прими
   И к озеру снеси меня: боюсь,
   Проник мне в рану хлад, и я умру".
   Сказав, он приподнялся над землей,
   С трудом, на локоть тяжко опершись;
   Был скорбен взор глубоких синих глаз
   Как на картине. Храбрый Бедивер
   Сквозь слезы сокрушенно поглядел
   И отозвался б, да слова не шли.
   Встав на колено, ослабевших рук
   Кольцо он на плечах своих сомкнул
   И раненого меж могил понес.
   Он шел, Артур дышал все тяжелей,
   Как ощутивший гнет дурного сна
   В ночном безмолвии. Вздыхал Король
   И повторял в бреду: "Скорей, скорей!
   Боюсь, что слишком поздно: я умру".
   Но Бедивер спешил через хребты:
   В туманном облаке, слетавшем с губ,
   Он мнился исполином мерзлых гор.
   Вздох моря - за спиной, плач - перед ним;
   Стрекалом мысль гнала его вперед,
   Доспех бряцал в пещерах ледяных
   И в гулких впадинах; сколь хватит глаз,
   Лязг отзывался в скалах, только он
   Ступал на скользкий склон, и тот звенел
   Под поступью окованной стопы.
   И вдруг - ло! - Гладь озерная пред ним
   В величественном зареве луны.
   Глядь: в смутных сумерках плывет ладья,
   Темна, как креп, от носа до кормы;
   Сойдя же вниз, сумел он различить
   Фигуры величавые у мачт,
   Все - в черных столах, как во сне. Меж них
   Три Королевы в золотых венцах.
   К звенящим звездам устремился крик:
   То в неизбывной муке голоса
   Слились, подобно ветру, что поет
   Над пустошью ночной, где не ступал
   Никто с тех пор, как сотворен был мир.
   Шепнул Артур: "Снеси меня в ладью".
   Простерли руки Трое Королев
   И приняли, рыдая, Короля.
   А та, что выше прочих и милей,
   Над раненым склонилась в полумгле,
   Растерла руки, расстегнула шлем,
   По имени, стеная, позвала,
   Роняя слезы скорби на чело
   В запекшейся крови. Был бледен лик
   Артура, словно тусклая луна
   Пронзенная лучом с восточных гор.
   Сочились влагой сеч оплечье лат
   И наручи. Блеск золотых кудрей,
   Лоб осенявших солнцем, что встает
   Над троном сфер, запорошила пыль;
   Обвисли пряди, сбились колтуном,
   Мешаясь с пышным обрамленьем уст.
   Так рухнувшим столпом Король лежал
   Артур, что встарь, с копьем наперевес,
   Звезда турнира, от пера до шпор,
   Через арену Камелота мчал
   Перед глазами дам и королей!
   Тогда воскликнул громко Бедивер:
   "Милорд Артур, куда податься мне?
   Где преклоню я голову теперь?
   Я вижу ясно: прошлое мертво.
   Встарь каждый день путь к подвигу являл,
   И каждый подвиг выдвигал вперед
   Достойного, - впервые с той поры,
   Как луч звезды путь указал Волхвам.
   Но ныне уничтожен Круглый Стол
   Зерцало чести, доблести оплот;
   А я, последний, обречен блуждать
   Затерянным во тьме годов и дней,
   Средь чуждых мне людей, умов и лиц".
   И медленно изрек с ладьи Артур:
   "Былой уклад сменяется иным;
   Неисчислимы Господа пути
   Дабы привычка не сгубила мир.
   Утешься; что за утешенье - я?
   Я прожил жизнь; деяния мои
   Да освятит Всевышний! Ну а ты,
   Ты, если боле не узришь мой лик,
   Молись за душу. Больше сил в молитве,
   Чем мыслит этот мир. Пусть голос твой
   Возносится всечастно за меня.
   Чем лучше человек овец и коз,
   Чья жизнь в слепом бездумии течет,
   Коль, зная Бога, не возносит слов
   Молитвы за себя и за друзей?
   Так золотыми узами земля
   С престолом Божьим скована навек.
   Теперь прощай. Я отправляюсь в путь
   Средь тех, кого ты зришь, - коль это явь,
   (Сомненья затемняют разум мой),
   К долинам острова Авилион,
   Что ни снегов не ведают, ни гроз,
   Ни даже рева ветра; дивный край
   Тенистых кущ и заливных лугов,
   Где летним морем венчан вешний сад.
   Там я от смертной раны исцелюсь".
   Умолк Король, и отошла ладья
   Так полногрудый лебедь в смертный час
   Взлетает, гимн неистовый трубя,
   Ерошит белоснежное перо
   И на воду садится. Бедивер
   Стоял, в воспоминанья погружен;
   Ладья ж растаяла в лучах зари,
   И скорбный стон над озером угас.
   ***
   Чтец замолчал, и наш последний свет,
   Давно мигавший, вспыхнул и померк.
   Тут Пастор, мерным гулом усыплен
   И тишиной разбужен, молвил: "Так!"
   Мы ж замерли, дыханье затая:
   Быть может, современности штрихи
   Словам пустым придали скрытый смысл,
   Иль, автора любя, превознесли
   Мы труд. Не знаю. Так сидели мы;
   Петух пропел; в ту пору всякий час
   Прилежной птице чудится рассвет.
   Вдруг Фрэнсис недовольно проворчал:
   "Пустое, вздор!" - откинулся назад
   И каблуком полено подтолкнул,
   Каскады искр взметнув над очагом.
   Мы разошлись по спальням - но во сне
   Я плыл с Артуром мимо грозных скал,
   Все дальше, дальше... позже, на заре,
   Когда сквозь сон все громче отзвук дня,
   Помстилось мне, что жду среди толпы,
   А к берегу скользит ладья; на ней
   Король Артур, всем - современник наш,
   Но величавей; и народ воззвал:
   "Артур вернулся; отступила смерть".
   И подхватили те, что на холмах,
   "Вернулся - трижды краше, чем был встарь".
   И отозвались голоса с земли:
   "Вернулся с благом, и вражде - конец".
   Тут зазвонили сто колоколов,
   И я проснулся - слыша наяву
   Рождественский церковный перезвон.