Якубенко Николай Олегович
 
 
   Роман «Правонарушители», это удивительная смесь контркультуры, магии, квантовой физики и желания расширить границы, в которых мы привыкли жить.
   Герой романа – Илья, самый обыкновенный «правонарушитель», неожиданно открывает для себя, что воображение меняет мир и под другим углом зрения окружающее пространство беспощадно ломается. Провокация, вандализм, издевательство над здравым смыслом простых обывателей становятся его дорогой к познанию себя и мира вокруг.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

      

   За доли секунды наши глаза передают мозгу около 400 млд. бит информации, а мы можем воспринять от силы 2000 бит. Это означает, что в мозгу происходит постоянная битва реальностей. Часть информации мы просто не воспринимаем. Наши глаза всего лишь объективы, которые передают в мозг «сырую» информацию, и изображение, которое мы видим, это только лишь картинка, которую мы в состоянии рассмотреть.
 
   В большинстве своем мы разглядываем не реальный мир вокруг нас, а нашу память о мире. Один раз увидев машину и запомнив ее образ мы каждый раз видим ту же самую первую машину, лишь немного изменяя ее. Мир, который, как нам кажется, мы видим, на самом деле является плодом нашего воображения.
   Наши глаза, наши органы чувств видят гораздо больше, чем мы можем себе представить. Но видим мы только то, что в состоянии понять. То, что легко укладывается в наше представление об окружающем мире. Мы самивоссоздавать одну и ту же реальность.
 
 
   Илья в очередной раз проверял свою экипировку. Новичком в такого рода «мероприятиях» он уже давно не был, но адреналин все равно начинал туманить мозги и лучше было еще раз все проверить.
   Телефон выключен и надежно закреплен во внутреннем кармане куртки – нет ничего хуже, когда в самый ответственный момент кто-то захочет пообщаться с тобой, оповещая об этом всех вокруг. Илья нащупал в левом кармане той же куртки баллончик с перцовкой и перевернул его, чтобы большой палец сразу ложился на заветную кнопочку, и никаких посторонних предметов в этом кармане не было. Перцовка – ерунда, но сам факт того, что баллончик под рукой действовал успокаивающе.
   Ключи от квартиры, кое-какие деньги и ксерокопия паспорта лежат в закрытом кармане и ни при каких обстоятельствах выпасть не могут. Это хорошо. В карманах джинсов ничего не лежит, не мешает ходьбе или бегу, все распихано по карманом старой туристической куртки цвета хаки с капюшоном. Эту куртку можно было смело назвать ветераном подпольной жизни города – уж больно много чего видела она на своем веку. Старенькая, порядком потрепанная и зашитая в нескольких местах, но все еще «живая», ее не страшно было замазать краской, грязью, кровью или другим непотребством. К тому же, со стороны обладателя куртки можно было принять за простого рыбака.
   Теперь бандана – такой же ветеран всяческих «мероприятий».
   В обычном состоянии бандана легко и непринужденно висит на шее. Зато когда впереди (явно или возможно) маячит камера видеонаблюдения или обычный прохожий оказался не в то время и не в том месте, она перемещается на нос и прикрывает большую часть лица. Вместе с капюшоном Илья за каких то пару секунд превращался из добропорядочного гражданина в гражданина совсем не добропорядочного и очень подозрительного.
   От обычной банданы ее отличало то, что в районе носа была проделана широкая прорезь для дыхания с разграничительной полоской посередине. К тому же завязывалась она не как обычная бандана, а специальным шнурком – такая бандана сидела на лице прочно и слететь вниз могла только по желанию владельца.
 
   «Где Гриня шляется, черт бы его побрал?» – Подумал Илья.
   Мимо сплошным железным потоком проезжали машины, и на сидящего у обочины дороги молодого человека никакого не обращал внимания. Дальше обочины начиналась насыпь железной дороги с густо поросшими деревьями и кустиками, только-только начавшими распускаться под долгожданным весенним солнышком. Кстати, солнце уже было в зените, давно пора было начинать…
   Наконец, соседние кусты распахнулись, и из-за них вышел долговязый тип непонятной наружности. Если Илью в его теперешнем виде легко можно было принять за рыбака, то Гриня был больше похож на загулявшего неформала, только что вернувшегося с какого-то рок фестиваля. Причем, фестиваль проходил в такой глухомани, где до сих пор по дорогам ходят медведи и местные жители с литровыми бутылками самогона.
   Старые, потертые джинсы (не на заводе потертые, а в результате активного и долгого использования), такой же истерзанный временем балахон с давно стершимися надписями и рюкзачок. Кеды можно было хоть сейчас выбрасывать на помойку.
   – Гриня, где ты шляешься? Я уже пол часа тебя жду!?
   – Бля, Илюха, я еле это место нашел! Ближе нельзя было собраться?
   – Хорошо. Давай прямо через проходную пойдем. Скажем охране «Привет ребята, мы мирные рыбаки! Хуля с того, что удочки дома забыли? Зато пива набрали!». Кстати, ты пива взял?
   – Взял. А вообще мне вся эта затея не по душе. Ночью нужно идти – людей нет, спокойно. Не видно ничего… а сейчас мы, как на ладони!
   – Я тебе уже двадцать раз уже говорил, ночью на территорию завода выпускают собак. Таких здоровых и злых псин, которые целый день сидят в загоне и накапливают злость, чтобы таких как ты, ночью за задницы хватать.
   Гриня в ответ сказал про себя что-то недоброе и начал перебирать вещи в рюкзачке, между делом попивая пиво. Наконец, пришло время выдвигаться.
   – Ну, за дело?
   – Однозначно и бесповоротно!
 
   Адреналин к тому времени был слегка разбавлен легким алкоголем и свое губительное действие потерял. Пара молодых и худощавых людей, по виду лет 20 – 25, бодро вскарабкалась на железнодорожную насыпь и повернула направо – в сторону железобетонного забора, маячившего метрах в трехстах. Железная дорога привычно встретила их запахами химии, гулом электрички где-то вдалеке, и шпалами, шпалами, шпалами… наконец они подошли к заветному забору, растянувшегося вдоль путей на пару километров.
   Илья натянул на голову капюшон, Гриня последовал его примеру. Хотя вокруг не было ни души, так было как-то спокойней.
   Было время, когда этот бетонный забор служил непреодолимой преградой на пути хищения тогда еще социалистической собственности. С тех пор многое изменилось. На заборе остались только куски арматуры, торчащие из бетона – к ней некогда крепилась колючая проволока. Саму колючую проволоку неизвестные доброходы много лет назад сперли. Именно это место выбрал Илья, как самый лучший «проход».
   Автомобильная проходная завода «Седин» в этом месте была закрыта зданием цеха деревообработки, а до пешеходной проходной было добрых пол километра, прикрытых буйной растительностью и производственными зданиями. Никаких случайных прохожих вокруг не было. Случайные прохожие в такое время не шляются где попало, а смотрят телевизор с семейством, пьянствуют в приятной компании, или еще чем-то полезным занимаются. Потому что была суббота и до понедельника еще очень-очень много времени. По крайней мере, всем в это хотелось верить.
   Пройдя еще пару минут, Илья с Гриней поняли, что товарищ фарт сегодня смотрит в их сторону. И весьма благосклонно смотрит – со стороны железной дороги к забору была прислонена деревянная чушка больше метра высотой и почти в самом месте прохода. Даже без «колючки» забор был больше двух метров, и перебираться через него без подобной «лестницы» было бы некомфортно.
   – Илья, это ты подложил дровеняку? – Удивился Гриня.
   – Нет. Может, работяги здесь детали пиздят?
   – Если здесь пиздят детали, охрана может наблюдать за этим местом.
   – Сомневаюсь. С другой стороны спуск крутой и вообще неудобно все это. Проще бросить пару деталек в сумку и через проходную. И тропинки к бревну нет. Короче, просто повезло.
   Гриня оставил бэк (рюкзачок) у Ильи и осторожно забрался на забор.
   – Ну как там? – Сказал Илья.
   – Хрен нормально спустишься. Сразу за забором скат вниз.
   – Гриня, не тупи. До дерева ползи.
   Метрах в пятнадцати от Грини со стороны завода почти впритык к забору росла здоровенная липа. Спуститься по ней было легко, но до нее нужно было еще ползти по забору. Проникновенно вздохнув, Гриня начал свой нелегкий путь, периодически ахая, охая и добрым словом вспоминая того замечательного человека, который так удачно спер колючку с забора. Наконец, он крепко обнялся с деревом и исчез за забором.
   Теперь настала очередь Ильи. Взгромоздившись на забор, он первым делом крепко выматерился – на самом деле, в этом месте только отмороженные придурки могли проникать на завод. Или они с Гриней. Мало того, что бетонный забор высился в небо на добрых два с половиной метра, так сразу за ним начинался резкий спуск метра в два, без помощи дерева пройти его было сложно. А кому нужны лишние сложности?
   – Илюха, чего уставился? Нет здесь никаких камер. Нахрен они здесь никому не нужны. Давай бэк.
   Еще раз поматерившись про себя, Илья передал Грине рюкзачек, и так же по стариковски кряхтя, начал свой путь на тщательно охраняемую территорию завода «Седин». Когда его ступни ощутили твердость асфальта, он еще раз критически посмотрел на место их будущего «отхода».
   – Гриня, как мы обратно лезть будем? – Недоуменно сказал Илья.
   Вопрос был совсем не праздный. Забраться на насыпь, потом через дерево на забор, после этого удачно спрыгнуть с него – совсем не просто. Особенно, когда делаешь это как можно быстро!
   – За нех… делать. Главное, чтобы охрана нас в этот момент догоняла – тогда перемахнем мгновенно. Даже не заметишь. – Гриня сказал это безо всякой иронии.
   – Шутник, бля.
   Конец апреля на Кубани выдался на удивление солнечный и теплый, впору было снимать куртки и подставлять бледные после зимы телеса солнечному свету. Вместо этого Илья поправил капюшон на голове и натянул бандану на подбородок – расположение всех камер на территории завода он не знал. Хотя частенько здесь появлялся по разным делам.
   Гриня тоже напялил на голову капюшон и вопросительно уставился на своего «подельника». План завода он приблизительно знал, но на его территории не разу не был. В отличие от Ильи, который здесь все заранее разведал.
   – Дорога направо идет вдоль забора к пешеходной проходной. Перед нею есть несколько проходов вглубь территории, но на ближайшем повороте стоит камера. Нам там делать нечего. По дороге налево автомобильная проходная, она закрыта складами и с такого расстояния не просматривается. Но там сторожка столярного цеха. И собаки. – Сказал Илья.
   – Собаки? Ты ничего не говорил про собак!
   – Сейчас день, и собакам до случайных прохожих дела нет.
   – Все равно вой поднимут.
   – И что с того?
   Выбирать было особо не из чего. Илья нащупал рукой баллончик с перцовкой в кармане куртки. Это успокоило.
   – Двигаем? – Сказал Илья.
   – Пошли.
 
   Территория завода «Седин» была велика и измерялась гектарами. Одна сторона «треугольника» территории проходила вдоль реки Кубань, другая сторона граничила с нефтезаводом. Проходить через эти преграды было весьма затруднительно. Последняя сторона проходила вдоль железной дороги и отличалась самыми большими и неприятными заборами. Но варианта лучше не было.
   Илья с Гриней зашли в треугольник завода со стороны самого острого угла, им предстояло пройти практически через всю его территорию до своей цели – заводоуправления. Места, где уважаемые директоры, секретари и прочие бухгалтеры оставляли на отдых своих железных коней и шли на работу через «черный вход» – совершенно невзрачную, ничем не примечательную дверку с торца здания заводоуправления. Здесь не было вахтеров и охранников, потому что дверца и без того располагалась на охраняемой территории завода. Чужаков здесь не могло было быть по определению. Эта заветная дверца, со всех сторон окруженная стенами соседних зданий была целью Ильи с Гриней. Точнее – стена рядом с ней.
   – Черт!
   Рыжая псина выскочила из-за угла неожиданно и с ходу принялась облаивать гостей. Вслед за ней показалось еще шесть собак дворовой породы и окраса. Немного помолчав для солидности, они обступили Илью с Гриней и тоже начали лаять.
   – Черт, черт, черт! – Начал тихо ругаться Иль.
   – Пошли скорей.
   В сопровождении своры собак парочка зашла за угол и уставилась на сторожку и бородатого мужика, подозрительно осматривающих их. Своих собак он и не думал унимать. Илья натянул капюшон на самые глаза, сгорбился и немного приподнял бандану. В ответ на это самая рьяная собака выпрыгнула вплотную к нему и стала еще больше заводить стаю.
   – Пошли быстрей. – Сказал Гриня.
   Илья нащупал кнопку баллончика перцовки в кармане куртки и ускорил шаг. Мужик хоть и заинтересовался странной парочкой, но остался стоять на месте и не стал поднимать шум. Через пару десятков метров собакам надоело лаять без толку, и они ретировались. Сторож тоже решил не заниматься ерундой и пошел в свою каморку смотреть телевизор.
   – Илюха, ты тупишь со всей этой конспирацией! Ладно капюшон, но бандана на лице, днем, на охраняемой территории смотрится пипец, как стремно! Я бы на месте сторожа пальнул бы тебе по заднице солью. Андестенд?
   – Мне абсолютно похрен. Я часто бываю здесь, и меня могут легко опознать. И ружья у сторожа нет!
   Гриня на какое то время задумался.
   – Тебе нужно было наклеить на физиономию лейкопластырь. Желательно здоровый, выпуклый, покрашенный йодом или зеленкой. На скулу. При беглом осмотре взгляд останавливается на самой яркое детали – лейкопластыре, само лицо меньше запоминаются. К тому же лейкопластырь разрушает симметрию лица и общую картину во время опознания составить гораздо сложнее. А если еще с капюшоном…
   – Камеру это не обманет. И вообще не капай на мозг.
   – По моему, у тебя паранойя началась.
 
   За очередным сооружением показалась набережная завода. В это время на ней не было рыбаков, широкая автомобильная дорога рядом тоже пустовала. Огромные здания цехов, пешеходные тротуары, дорога и тишина. И почти полная тишина. Лишь с другого берега реки доносились радостные и уже немного хмельные крики отдыхающих. Это было странно и немного жутко одновременно.
   Илья с удовольствием опустил бандану с лица – дальше можно было идти, ничего не опасаясь. Через пол километра началась зона отдых заводчан – обильные заросли абрикос, шелковицы и всего остального. Через «зеленку» парочка добралась к своей первой «точке». Это была избитая временем, но все еще крепкая беседка, укрытая зарослями вьюна. До заветной дверце оставалось минуты три ходьбы неспешным шагом.
   – Вроде все в порядке. Людей нет. – Сказал Илья.
   – Я вскрываю литрушку?
   – Давай. Сейчас самый драйв пойдет.
   Гриня уверенной рукой скрутил крышку с бутылки легкого пива, сделал глоток и подал ее Илье.
   – Я бы на твоем месте все-таки снял бандану.
   – Там камеры наверняка есть.
   – У тебя капюшон пол лица закрывает, бандана – лишнее палево.
   – Гриня, закрыли тему, ОК?
   – Как знаешь. Я свое мнение сказал. – Грине не нравился маскарад с бандоной на лице. И идти, по его менению, нужно было все-таки ночью. Все здесь для него было каким-то непривычным.
 
   В тишине и сосредоточенности время потеряло свой привычный ритм, адреналин снова вспомнил о своей миссии и начал слегка кружить голову. Только этого не хватало! Когда бутылка наполовину опустела, Илья закрыл ее крышкой и передал Грине – если все-таки случится неприятность, начатая бутылка с пивом должна показать, что Илья с Гриней не какие-то темные личности, а самые обычные алкоголики в поиске новых мест для возлияний. Перегар будет еще одним подтверждением этого.
   – Двигаем. – Сказал Илья.
   Парочка отошла от реки и двинулась в сторону заводоуправления. Позади остались уютные заросли деревьев, развалины непонятных сооружений, старые, заброшенные, уже давно никому не нужные цеха, небольшой заводской стадион и столовая. За очередным поворотом Илья увидел нужный тупичек. Еще сто метров и парочка остановилась рядом со своей целью. Все вокруг дышало тишиной и спокойствием.
   С трех сторон к двери почти впритык громоздились стены. Последняя, четвертая сторона показывала восхитительный вид на противоатомное бомбоубежище. Еще раз прислушавшись и осмотревшись, Гриня достал из рюкзачка пару аэрозольных баллончиков с черной краской. Илья поправил бандану на лице и вместе с товарищем начал заниматься художественной самодеятельностью – на стенах рядом с дверью начали появляться забавные надписи:
 
   «Отдавай зарплату, сука. Иначе сожжем все нахрен»
   «В груди горит огонь Герострата, он сожжет завод»
   «Коктейль Молотова в твою машину – праздник для души»
   «Падла, гони бабки!»
 
   Свободное место на стене еще было. Тогда Гриня нарисовал «Капитализм – говно», букву А, разрывающую круг и вопросительно уставился на Илью.
   – Ну? – Сказал Гриня.
   – Чего «Ну»?
   – Вроде тихо все.
   – Ага. Прикольно будет, если сейчас из-за угла выходит охрана, а мы тут стоим и улыбаемся друг другу. Держи баллон!
   В одно мгновение оба орудия преступления исчезли в рюкзачке Грини и пара «правонарушителей» направилась в обратный путь.
 
   На заводе «Седин» уже больше трех месяцев не платили зарплату. Прокуратуре и прочим подобным организациям до этого не было никакого дела – сказывались обильные вливания в конвертах и старые связи. Профсоюз кормился с руки директора и не вмешивался в ситуацию. Точнее, он пытался успокоить работников завода дурацкими призывами «все вытерпеть и преодолеть». Но когда заканчиваются последние сбережения, и нет денег на нормальную еду – подобные доводы не срабатывают. С завода бежали все, кто мог, но тем, кто писал «по собственному желанию» денег даже не обещали. Впрочем, тем, кто оставался, деньги обещали, но не больше.
   Обычный человек в подобной ситуации послал бы все к чертям собачьим и «по-тихому» стал бы перебираться туда, где лучше. Так проще и спокойней. Удобней. Мутить воду, чего-то добиваться, требовать или хотя бы громко заявить о вопиющей несправедливости – никто об этом не думал. А если и думал, то молчал в тряпочку. Именно на такую реакцию и рассчитывал менеджмент завода.
   Об этом Илья с Гриней прекрасно знали. Как знали и то, что не нужно искать защиты у профсоюзов и других подобных «защитников», необходимо брать ситуацию в свои руки.
   Единственное, чего по настоящему боятся чиновники и управленцы всех уровней – прямое действие. Когда директор узнает, что его любимый джип сгорит от руки анонимного доброжелателя – если он не выплатит зарплату, его отношение к коллективу мгновенно меняется. Загадочное явление! Зарплата начинает платиться вовремя и в полном объеме.
   Удобно издеваться над теми, над кем издеваться можно безнаказанно – именно на безнаказанность своих действий и рассчитывают собственники и управленцы. Когда безнаказанность внезапно заканчивается – они начинают жаловаться. Но не стоит их жалеть.
   Можно договориться с прокурором и профсоюзом. Можно уговорить администрацию и подружиться с правозащитниками, но если работники вспоминают о своем достоинстве – обман заканчивается. Взятки и связи перестают действовать.
   Увы, на «Седине» никто и не помышлял о прямом действии. Тяжелая атмосфера пассивности и пофигизма витала вокруг. Чтобы растрясти все это болото Илья с Гриней занимались банальной инсценировкой – надпись «Отдавай зарплату, сука. Иначе сожжем все нахрен», нарисованная в самом родном, даже интимном месте для ТОР менеджмента завода, это не письмо из прокуратуры. Тут поневоле задумаешься – вдруг на самом деле сожгут?! Ведь могут пожар устроить? Еще как могут, сволочи… Взятки платить дешевле, но зарплату выплатить – надежней!(1)
 
   Сердце Ильи яростно билось, вырываясь из груди. По дороге «туда» они ничего не сделали, и в случае чего им ничего не грозило. Теперь все изменилось. Даже самый глупый сторож, неимоверно уставший под конец двухсуточной смены, сложит два плюс два и вызовет наряд полиции.
   Он поправил кусок материи на носу, оставляя для глаз совсем небольшой просвет между банданой и капюшоном, и поспешил к беседке. Смертельно хотелось оказаться подальше от этого места. Но территория завода большая, и на обратном пути нужно было оставить пару посланий работягам. Чтобы уж наверняка…
   Планируя это мероприятие, Илья с Гриней отказались от листовок и всего подобного – если с такой «агитацией» попасться – можно подвести статью покруче, да и не отвертишься от них никак… но сейчас листовки были бы отличным дополнением к граффити! В том, что они «выстрелят» и будут обсуждаться всеми, Илья нисколько не сомневался. Повлияет ли на что-то, вопрос более сложный. Этого Илья не знал. Но рискнуть стоило.
 
   У очередного поворота Гриня дернул Илью за рукав и указал куда-то вдаль – метрах в двухстах по дороге к беседке остановилась машина. Еще десять минут назад ее не было. Точно. Стекла долбанной колымаги были затонированы и есть ли кто ни будь внутри машины, было не видно.
   – Ну? – Сказал Гриня.
   – Чего ну?
   – Это кто?
   – А я откуда знаю?
   – С твоей дурацкой банданой к машине идти нельзя. Ты хоть это понимаешь, придурок? – Грине надоели церемонии и в выражениях он уже не стеснялся.
   – Можно отойти назад, там есть другой проход к берегу. Но там такие заросли… и берег перегорожен. Может даже через воду лезть придется.
   – Быстрее думай, здесь нельзя стоять!
   – Давай подойдем ближе. Если в салоне кто-то будет – сворачиваем в проулок и быстро топаем к воде и зарослям. Там разберемся.
   – Твою дивизию!!!!!
   Из-за поворота вышел мужик в форме охранника. Не классический сторож в шапке-ушанке, а подтянутый дядька с дубинкой и в черной форме.
   – Ребята, вы чего здесь делаете?
   Гриня отвернулся, вроде как окрестности осматривает. Тем временем мужик удивленно уставился на бандану Ильи и потянулся рукой к дубинке.
   – Мы на рыбалку пришли. – Неуверенно сказал Илья.
   – Какая, нахрен, рыбалка? Это охраняемая территория. – Сказал охранник, прижимая парочку «правонарушителей» к стене.
   – У меня друг на заводе работает, пригласил порыбачить. Только он не пришел, и мы здесь заблудились немного…
   – Как вы сюда попали?
   – Через главный вход. Сказали, что на рыбалку и прошли.
   Охранник скептически осмотрел подозрительную парочку, потрогал рукой дубинку, потом рацию и распорядился:
   – Нечего вам здесь делать. Сейчас идете за машиной к проходной и там все расскажите. Если вздумаете бежать – вызову подкрепление. Понятно?
   – Понятно.
   – Вот и топайте.
   С этими словами он пошел к машине и сел на пассажирское кресло. Машина тут же завелась и стала разворачиваться.
   «Значит в машине еще один» – Подумал Илья.
   Бежать некуда. На нефтебазе охрана еще круче, до забора с железной дорогой не добежать – охрана на машине догонят в два счета.
   Илья с тоской посмотрел на заманчивый поворот в сторону реки. Метрах в ста от него зеленела листва, еще немного дальше начинался импровизированный пляж. Можно было добежать до воды, но что дальше? Сейчас не лето, вода холодная… Илья с надеждой посмотрел на Гриню и указал на проход. Тот в ответ только покачал головой. Илья поправил бандану на лице, словно она могла им в чём-то помочь, и направился к пешеходной проходной. Через пять минут они были на месте. Мыслей в голове так и не прибавилось.
   «Все, писец. Если не ушли через реку, то уже никак не уйти» – Подумал Илья.
   В этот момент навстречу им вышла миловидная женщина лет тридцати в сопровождении двух бравых молодцев. Тоже охранников. Мужиков Илья не знал, зато с женщиной сталкивался, когда наведывался по делам на завод. Значит, и она могла его запомнить.
   «Точно писец».
   Наконец, две процессии соединились, и Гриня обреченно полез в бой, дыша на всех перегаром, демонстрируя недопитую бутылку пива в безуспешной попытке доказать, что их пригласили на рыбалку друзья, что они потерялись и прочее и прочее и прочее… Илья уже ничего хорошего от ситуации не ждал.
 
   На Илью снизошло какое-то вселенское спокойствие. Окружающие превратились в смешные фигурки, совершающие неестественные дерганные движения. Их разговоры он почти не различал в этом странном состоянии.
   «Сейчас проверят рюкзак Грини» – Размышлял Илья. – Найдут баллоны с краской (нужно было сразу от них избавляться – вот придурки!), увидят следы краски на руках – они всегда остаются на указательном пальце, если пользоваться баллончиком без перчаток или напальчника. После этого на всякий случай проедутся на машине по территории, найдут надписи и вызовут наряд милиции. Это вандализм, призыв к нехорошим действиям, угрозы и прочее и прочее. Плюс прошлые геройства. При желании происходящее можно квалифицировать, как экстремизм – в том, что такое желание возникнет, Илья не сомневался. С учетом прошлых «приключений» – рецидив. Вляпался по полной программе!
 
   Мысли Ильи крутились водоворотом сознания вокруг невзрачной коробки проходной, затягивая в себя всех вокруг. И довольных собою охранников, и вахтершу, подозрительно рассматривавшую странную парочку. И самого себя с Гриней за компанию и вообще все вокруг.
   «Бля!!! Нахрена я ввязался во все это? Сидел бы дома, как нормальный, обычный человек! Смотрел бы телевизор, ругал директора, президента, думу и всех-всех остальных. Не поднимая при этом задницы с дивана!» – Думал Илья и от этого еще больше погружался в себя.
   «А может, все будет хорошо?» – Странная мысль появилась из ниоткуда Ильи и никак не желала уходить. Несмотря на все доводы разума.
   Пока Илья погрузился в себя, охранник достал из рюкзачка Грини пакетик с сухариками, кулек с одеждой, старые газеты… И все. Порядка ради охранник еще раз ощупал внутренности рюкзачка, карманы Грини с Ильей, после этого велел складывать вещи обратно. Руки Грини при этом как-то странно задрожали. Охранник сказал им убираться и парочка очумевших от происходящего «правонарушителей» поспешила удалиться.
   За проходной они быстрым шагом пересекли трамвайные пути, перешли дорогу и завернули в лабиринт жилой застройки улицы «Станкостроительной». Только там, усевшись на скамейку у подъезда дома, они успокоились и начали приходить в себя. Гриня закурил сигарету и поделился с Ильей. Тот курил от случая к случаю, но сейчас сигарета была ему просто необходима.
 
   – Гриня, ты красавчег! Я восхищаюсь тобой, у меня просто нет слов! – Илья немного отошел от происходящего, начался «откат» и его начали захлестывать эмоции.
   – Ты о чем?
   – Ты же «сбросил» баллоны с краской, когда нас винтить начали! И как это у тебя так ловко получилось, что даже я не заметил?
   – Илья, не тупи. Ты видел, как я уложил баллоны в бэк и крепко завязал его. Невозможно снять бэк со спины, развязать лямки и выкинуть баллоны так, чтобы никто этого не заметил. Я не выкидывал баллоны.
   – Как так?
   – А вот так. Они сами куда-то делись.
   – Гриня, задолбал прикалываться. Рассказывай, как ты их скинул?
   В ответ Гриня только посмотрел на Илью остекленевшими глазами, и тот сразу понял – Гриня не шутит и баллоны на самом деле исчезли сами по себе. Растворились. Дематериализовались.
   Илья еще раз затянулся сигаретой, разглядывая пустоту, и принялся прокручивать в голове недавние события.
   – Гриня, можешь не верить мне… когда охранник полез в твой бэк, мне очень сильно захотелось, чтобы баллонов с краской там не оказалось. Я так сильно этого хотел, что даже не слышал, о чем вы разговаривали. – Сказал Илья и сам удивился своим словам.
   – Ты хочешь сказать, что по твоему желанию баллоны сами по себе растворились в воздухе?
   – Еще мне хотелось, чтобы стерлись записи со всех камер видеонаблюдения, и на руках не было следов краски.
   Все еще не веря своим глазам, Илья с Гриней стали рассматривать свои руки. Они были идеально чистыми.
 

 
   Мы привыкли верить, что внешний мир более реален, чем наш внутренний мир, но для нашего мозга не существует разницы между тем что есть вокруг и есть внутри него. Для нас это одно и тоже – все окружающее нас находится прежде всего внутри нас. Вообще не существует никакого «там», независимое от нашего «есть». Все, что находится «там» – лишь проекция нашего «здесь».
 
   Мы сами создаем реальность. Мы машины, которые создают реальность. На вопрос – живем ли мы в большой голографической реальности или нет, у нас нет однозначного ответа. Это философский вопрос. Всегда есть вероятность того, что мы видим лишь прекрасную иллюзию, но пока у нас нет способа заглянуть по ту сторону и увидеть что там есть на самом деле.
 
 
   Михаил Афанасьевич Ветров был солидными человеком. Во всех смыслах этого слова. В свои 50 с лишним лет он был высок, умен, крепок здоровьем и безмерно проницателен. У него был небольшой – в самый раз, и очень солидный животик. Он был очень уважаем окружающими. Еще он был генерал-лейтенантом, начальником Управления Федеральной Службы Безопасности по Краснодарскому краю. Мечта, а не мужчина!
   Свой кабинет в мрачном здании на углу Мира и Красноармейской он обставлял лично, наплевав на новомодные тенденции в области «дизайна» и прочего «фен-шуя». Рабочее пространство должно быть удобным, функциональным, показывать входящим, что это место главное. И место это – Михаила Афанасьевича Ветрова.
   Когда несколько лет назад его предшественник ушел на пенсию, Михаил Афанасьевич не стал радикальное менять интерьер своего нового кабинета, только убрал старый стол, а на его место поставили своей – к которому привык. По собственному Михаила Афанасьевича проекту сделанного. Эдакую громадину из дерева и бронзы. Стол больше походил на памятник, настолько он было монументален и незыблем. Некоторые его подчиненные считали, что в столе спрятана броневая плита или даже пулемет для особо «доброжелательных» посетителей.
   Конечно, это были глупости. Начальнику регионального управления ФСБ в его собственном кабинете никакая броневая плита не нужна. Тем более – в столе. За броневыми плитами должны укрываться многочисленные бойцы, выполняя приказы обладателя этого стола.
 
   – Служба охраны «Седина» – сборище тунеядцев и раздолбаев. Руки у них растут из жопы. – Сказал Михаил Афанасьевич.
   Его собеседник в ответ на эти слова только согласно покачал головой. Разные частные «охраны» он недолюбливал, считая их халтурщиками. Странное происшествие на «Седине» было очередным подтверждением этого.
   – Непонятно как лишиться всех записей с камер видео наблюдения и еще эти надписи… Петрович, что скажешь?
   Леонид Петрович был начальником отдела по борьбе с терроризмом. В числе прочего, отдел занимался экстремистами и радикалами самого разного толка – от толкиенистов, слишком рьяно мечами размахивающих, до нацболов, нео-нацистов, КПРФников и сторонников радикальных течений ислама. Послания, оставленные неизвестными вандалами, были по его части.
   – На заводе «Седин» наши «клиенты» не работают. Скорее всего, это люди со стороны, или…
   – Или вся эта история – липа. Все это хрень собачья! Какого черта я должен ЛИЧНО разбираться во всем этом бардаке? У меня других дел нет?
   Михаил Афанасьевич был абсолютно прав, ради какой-то мелочевки дергать уважаемого генерал-лейтенанта, начальника ФСБ по Краснодарскому краю – это полный идиотизм.
   Проблема в том, что идиотизм этот исходил от администрации Края. Очень недовольны там были произошедшим. И настойчиво просили обратить на это особое внимание. В том, что это влияние менеджмента Седина – не было никаких сомнений.
   – Михаил Афанасьевич, Логин (ген.дир Седина) хочет, чтобы мы принялись искать каких-то всемогущих экстремистов, вместо левых «учредителей», куда он на самом деле бабки уводит! Он нам мозги парит! Я вообще не понимаю, почему мы здесь сидим и обсуждаем какой то бред. Пусть Сединым экономическая безопасность занимается! – То ли Леонид Петрович и в самом деле разволновался на счет экономической безопасности завода Седин, то ли не хотелось лишнюю ответственность на себя брать, но слова его прозвучали настолько убедительно, что даже Михаила Афанасьевича проняло.
   – Я тоже так думаю. Но утром мне из администрации звонили, просили разобраться, как следует. Очень просили! – Сказал Михаил Афанасьевич.
   После этого он тяжело посмотрел на своего подчиненного, взял в руки ручку и несколько раз прокрутил ее в руках. Вздохнул и отложил ее в сторону.
   – Леонид Петрович, дам я сигнал ОБЭПу, пусть они плотнее поработают с Сединым. Ты этими глупостями не занимайся, главное сейчас – Первомай. Все должно пройти по плану. Никакие эксцессы не нужны. Порядок нужен! – Сказал Михаил Афанасьевич и отложил многострадальную ручку в сторону.
   – Первого мая колонна пройдет по ул. Красной от площади Революции до администрации Края, где будет митинг. Профсоюзы, КПРФ, ВУЗы, госучреждения. Все, как обычно. Нацболов попугаем немножко, пару человек увезем «до выяснения».
   – А как наши «анархисты» поживают?
   – С лидерами проведены «беседы» и хулиганством никто заниматься не будет. В общей колонне их точно не будет. Первого мая они будут бухать на природе.
   – Это хорошо. Эксцессы нам не нужны.
   – Михаил Афанасьевич, милиция в оцеплении, мои люди в колонне, подходы контролирует ППС, ОМОН в полной боевой готовности. Какие эксцессы!!??
 
 
 
   Ночь в спальном микрорайоне на окраине современного мегаполиса не вызывает теплых чувств у одинокого прохожего. Блочные пятиэтажки, неосвещенные колдобины на дороге, разношерстные компании, прячущиеся от патрулей полиции в темноте подъездов – все это хочется миновать как можно скорее. И желательно без серьезных приключений на свою драгоценную задницу.
   Илья столько раз погружался в это царство размытых теней и ощущений чьего-то пристального взгляда, что уже пора было бы к этому привыкнуть. Но нет. Так и не привыкнул. Романтики ночного города он уже давно не замечал, зато прекрасно разбирался во всех его подводных камнях.
   Быстрым шагом Илья пробирался через лабиринты новостроек к общежитию товарища Алекса. В эту ночь обычная комната общежития превратилась в штаб, мастерскую, место сбора самых разных «правонарушителей», пивнушку и еще много чего.
   Одет Илья был в старые, потертые джинсы, видавшую и лучшие времена куртку (ту самую) и черные кроссовки. Все необходимое для встречи замечательного праздника 1 Мая уже лежало в общаге Алекса и ждало своего часа. Илья тоже ждал его. С нетерпением.
   Блочные пятиэтажки сменились частным сектором, где-то вдалеке, на оживленной улице кто-то возмущенно сигналил кому-то, а из за ближайшего забора неопознанная собака громко и основательно сказала Илье «Гав-гав» (зачем, незнакомец, ты прохаживаешься мимо моего забора в столь поздний час?? – пер.).
   – Черт, сейчас всю округу на уши поднимет. – Подумал Илья и прибавил шагу.
   В соседнем доме тоже проснулся местный Бобик и начал облаивать прохожего. Через минуту все собачье население улицы проснулось и стало уделять Илье пристальное внимание. Сам он от этого был не в восторге.
   Наконец, впереди показались трамвайные пути и пустая остановка. Рядом с нею возвышалось здание института чего-то там, а прямо за институтом начинался лабиринт общежитий. Пролетариат в эту ночь морально готовился к первомайским праздникам и высыпался, поэтому никто не сидел у подъездов, продавщицы ночных магазинов скучали.
   Илье и его «подельникам» очень хотелось, чтобы этот настрой передался и доблестным сотрудникам правопорядка. Нужно быть совсем без головы, чтобы не понимать – этот Первомай лучше провести в спокойном месте и безо всяких «мероприятий». Уже неделю город сверх всякой меры был наводнен полицией. О том, что будет непосредственно во время прохождения первомайской колонны, и думать не хотелось. Даже всякие разные нацисты-националисты в этот день от греха подальше наверняка уедут «на природу» за вкусными шашлыками и водкой.
   А вот нацболы наверняка попрутся всей толпой, чтобы их показательно «свинтили», побили дубинками по почкам и всей компанией отправили в отделение.
   Естественно, кроме самого хитрого, который от злой полиции убежит и напишет для сочувствующих СМИ разгромный материал о зверствах людей в погонах во время мирной демонстрации. Так какого черта нужно было идти в колонне КПРФ и пугать бедных старушек речевками «Сталин, Берия, Гулаг»? Думали, им пряников за это отвалят и чаем напоят?
   Илья давно склонялся к мысли, что НБП и подобным организациям злая милиция нужна, как глоток воздуха утопающему – без этого они никому не интересны и не нужны. Без показательных репрессий меркнет ореол борца за свободу, и наивные парни и девченки плотными рядами шли в тюрьмы ради смешной рекламы партии нацболов. В какой-то момент нацболов по тюрьмам сидело больше ста человек! Молодые, наивные люди «сидят», а их «вожди» купаются в лучах славы. Слава великому Фюреру!
   Илье все это было мерзко и отвратительно. Конечно, сами дураки, но все равно жалко пацанов молодых и девченок. Наверное, поэтому звезда НБП и закатилась так быстро, что горела слишком жарко и пламенно…
 
   Наконец, показался знакомый силуэт общаги Алекса и Кати. Были они откровенными жмотами, поэтому когда встал вопрос об установке в их подъезде домофона, они дружно отказались за него платить. Домофон все равно установили и теперь чтобы попасть к Алексу и Кате, нужно было вызванивать их по телефону, чтобы кто-то спускался с третьего этажа к входной двери и открыл ее. Афигенно сэкономили!
   Илья остановился возле подъезда, вызвонил Алекса, и закурил сигарету. Одна его половина входить внутрь категорически отказывалась из-за возможных неприятностей. Зато другая половина настойчиво требовала действия, адреналина и приключений на свое мягкое место.
   Наконец, тяжелая металлическая дверь открылась и из проема выглянула очкастая и откровенно интеллигентская физиономия Алекса. И еще эта физиономия была не в меру обеспокоена чем-то.
   – Заходи Илюха. У нас полный абзац. – Сказал Алекс.
   – Даже не сомневался в этом. – Сказал Илья и зашел в темный просвет двери.
 
   Почти все свободное пространство комнаты общежития занимал черный транспарант с белыми буквами «Все государства – концлагеря» и красной звездой с желтой окантовкой. Он был велик – два с половиной метра в ширину и почти пять метров в длину. Над транспарантом уже несколько часов подряд мучались Алекс, Катя и Урсула. Были они измотаны, заляпаны краской и очень недовольны.
   – День согласия и примирения? Хрен там! Президентам и директорам хочется, чтобы мы были быдлом, которое можно вести куда захочется – хоть даже на мясокомбинат. И чтобы мы были при этом довольны!
   Алекс тоже был зол и недоволен. В такие моменты он становился непревзойденным оратором. Еще ему очень сильно хотелось спать, но долбанный транспарант нужно было сделать обязательно.
   – Давайте скажем честно – мы работаем не потому, что мы этого хотим. Мы работаем, потому что у нас нет другого способа жить. Мы продаем наше время и нашу энергию начальству для того, чтобы купить вещи, необходимые для выживания. И не нужно иллюзий о прекрасном правовом государстве и о довольных гражданах – законы пишут ОНИ, а НЕ МЫ. Наша роль – в полном подчинении и согласии. В готовности исполнять все ИХ законы.
   Первое мая, это день, в который люди напоминают правящей верхушке, что они не тупое быдло. Что они и есть настоящее общество, с которым ИМ нужно считаться. Первое мая – праздник протеста, день бунта против НИХ. – Сказал Алекс и очередной раз матюгнулся про себя, когда влез пальцами в краску.
   Илья твердо знал и был уверен – долбоебизму в жизни всегда найдется тепленькое местечко, эта ситуация была очередным подтверждением этого.
 
   Урсула была художницей. Соответственно – изготовление транспаранта легло на ее хрупкие плечи. Нужно признать – к этой своей задаче она отнеслась ответственно, с серьезным художественным подходом. У себя дома она маркером нарисовала на ткани контуры будущих художеств, взяла свои кисти, краски и отправилась в «штаб» наносить краску – дома, при родителях, делать ей этого не хотелось.
   Все чудесно. Вот только материя была хлопчатобумажной, краски – акварельными, а кисти – художественными. В смысле тонкими и изящными. Такими кисточками лучше картины рисовать, а не транспаранты – масштаб нужен гораздо больший, обычная малярная кисть была бы в сто раз лучше!
   Но это еще пол беды. На толстой хлопчатобумажной ткани акварельные краски попросту пропадали. Исчезали. Растворялись. Вместо ярких, хорошо видных букв, на полотне после нанесения слоя краски еле-еле проступали какие-то контуры чего-то непонятного. Приходилось ждать, пока просохнет и начинать красить заново. Потом еще слой. И еще. И все это делать тонкими художественными кисточками!
   Основные маты прозвучали еще до прихода Ильи с Гриней, они застал лишь отголоски былой бури.
 
   Илья удобно разложился на диванчике и уже пол часа ждал окончания покраски в компании Грини – своего неизменного «подельника». Час назад Фугас на своей машине развез «на позиции» две другие группы: тов.Черный с Семеном и Ромыча с Феней.
   В ночь, накануне первого мая, три группы «правонарушителей» должны были начинать свой путь по ночному городу от окраин к центру, по дороге расклеивая провокационные стикеры и делая граффити. У железнодорожного моста группы должны были соединиться ровно в 5.00 и под восторженные крики окружающих и вспышки фотоаппаратов вывесить транспарант на мосту.
   Точнее, криков и внимания окружающих нужно было избегать всеми силами, а вот сфотографировать это безобразие было бы хорошо. И видео для потомков снять – желательно с приличной техники и хорошего качества. Таскать с собой аппаратуру по ночному городу было стремно, поэтому Алекс с Катей рано утром должны были выезжать на место рандеву и заниматься съемками. Урсула после всех мучений с покраской ехать куда-то отказалась и заявила, что будет отсыпаться.
 
   А чем занимались наши доблестные служители правопорядка? Они делали все «как полагается».
   За неделю до «мероприятия» тов.Фугаса и тов.Черного прямо на рабочих местах посетили прилично одетые граждане с военной выправкой и настоятельно рекомендовали 1 мая провести подальше от массовых мероприятий. А лучше – вообще дома сидеть. Иначе… ну, вы поняли.
   Для Фугаса и Черного, подобные визиты были делом привычным. Почти перед каждым праздником или даже просто большим концертом их навещали «граждане с военной выправкой» и строго рекомендовали ничего не делать. Почему-то они считали, что Фугас с тов.Черным «вожди» и после «бесед» начнут раздавать приказы «не высовываться». Это было странно. Но по другому «люди в погонах» мыслить не могли.
   Фугас был фигурой уважаемой и авторитетной. Самый «старый» среди Кубанских «правонарушителей», он имел заслуженное и не маленькое влияние. Он даже успел отмотать срок по сфабрикованному обвинению – но если бы он начал раздавать приказы, его бы подняли на смех. Не было «вождей» у «правонарушителей». Были люди, к мнению которых прислушивались, но решение принимал коллектив.
   С тов.Черным было еще забавней. Он был самым настоящим, искренним художником провокации. Объектами его не всегда добрых «шуток», в числе прочих, были товарищи по движению всей необъятной постсоветской территории, за что многие его на дух не переносили.
   Если тов.Черный говорил, что бумага белая, большая часть «правонарушителей» России, Украины, Белоруссии сразу начинала подозревать, что на самом деле бумага черная. Или красная. Но наверняка не белая – слишком многие не понаслышке знали тов.Черного и про его выходки. Почему бдительные органы «сделали» его вождем? Это было совершенно необъяснимой загадкой.
   И Фугас, и тов.Черный клятвенно пообещали «органам» 1 мая вести себя хорошо, и что они «прикажут своим людям сидеть на месте». Все это они, как честные люди, выполнили.
   Фугас развез группы еще до 12 часов ночи, а тов.Черный пару утренних часов за 1 мая не считал и спокойно пошел в рейд. Кроме этого, за два дня до «мероприятия» Фугас пообещал всех расстрелять, если они ослушаются его приказа и будут что-то «мутить» на 1 мая. А если выполнят его приказ – все равно расстреляет, ибо нехрен культ личности разводить.
 
   По телевизору передавали какой-то концерт, а Илья под затихающие матюки товарищей начал проваливаться в сон. Он нахально присвоил себе все имеющиеся запасы подушек и удобно устроился на них. Его тело все больше становилось расслабленным, где-то на грани слышимости раздавались ехидные замечания Грини – тот сидел с баклашкой пива и прикалывался над Урсулой и ее художественными талантами. Ему отвечал Алекс, Катя и сама Урсула. Но все это было как-то вяло, сонно. Наконец, и эти голоса затихли.
   – Илья, просыпайся. – Сказал Гриня.
   – Что, все уже?
   – Да, сделали. Выдвигаться пора.
   Илья посмотрел на будильник рядом с компьютером, он показывал половину второго ночи. По первоначальному плану, выходить с Гриней они должны были в 12.00. Времени на «прогулку» оставалось не так уж и много.
   На полу рядом с диваном Алекс сворачивал транспарант в рулон, рядом лежали веревки для крепления и Урсула с Катей. «Художественная самодеятельность» их настолько сильно вымотала, что они не дожидаясь отхода Ильи с Гриней уснули прямо на ковре.
   – Алекс, не забудь – в пять часов на мосту. Зеркалку не забудь. – Сказал Илья.
   – Иди на фиг. Если я прямо сейчас не усну – просплю. Собирайтесь скорее.
   Свежеизготовленный транспарант уложили в рюкзачок Грини, побросали туда же баллоны с краской и пиво. Илья достал свою наплечную сумку – в ней хранился запас стикеров. После пожеланий удачной ночи, парочка покинула «штаб».
 
   Расчет на спокойную ночь полностью оправдался. Горожане не рвались совершать ночные прогулки, предпочитая спокойный отдых перед праздниками. Полиция готовилась к провокациям во время демонстрации и тоже набирались сил перед самым главным действом. Илья с Гриней размытыми тенями перемещались от одной остановки к другой, задерживаясь у приметных заборов, фасадов зданий и любых «интересных» поверхностей.
   Баллончики с краской ударными темпами расходовались. Вандализм во все горло пел свою разухабистую песню:
 
   «Государство – рабство»;
   «Буржуи грабят нас»;
   «Служи дурачок, получишь значок»;
   «Капитализм убивает»;
   «Свобода, равенство, братство»;
   «Выше, выше черный флаг. Государство главный враг»;
   «Убей в себе гражданина. Убей в себе раба»;
   «Первое мая – день сопротивления»;
   «Думай головой, разрушай иллюзии»;
   «Резиновые пули, слезоточивый газ – подарок президента для рабочих масс».
   И многое другое. Их листовки тоже не отличались избытком политкорректности.
 
   Улица Ставропольская – длинная улица. И, безусловно, это одна из главных транспортных магистралей славного города. По ней ходят трамваи, троллейбусы, автобусы, множество другого транспорта, о пешеходах и говорить не приходится. На ней расположен университет, пара институтов. Различных учреждений, магазинов и офисов – не счесть. Поток транспорта на ул.Ставропольской не останавливается ни днем, ни ночью.
   Вначале Илья с Гриней отворачивались от каждой проезжающей машины, словно говоря неведомому водителю, что они идут по своим делам, никого не трогают и ведут себя исключительно хорошо. Но потом им этот цирк надоел. На самом деле, проезжающим водителям глубоко начхать на то, чем занимается на обочине дороги непонятная парочка. Может водку пьют, а может и сексом занимаются. Попробуй разбери!
   Через полтора часа ходьбы и перебежек между «точками», Илья с Гриней завернули с улицы Ставропольской по на другую транспортную артерию города – ул.Северную. Трамваев здесь не было, зато поток автомашин был на порядок интенсивней. К тому времени они прилично вымотались и решили отдохнуть, размять ноги… ну и пива выпить. Расслабиться.
   Не нужно думать, что «мероприятия», это только стресс и напряжение. Это горки, где в один момент хочется обкакаться от напряжения и сфинктер хочет разрезать железный лом, а через несколько минут ты сидишь в компании товарищей и абсолютно расслаблен. Это сложно понять.
 
   Пить пиво на остановке, пусть даже в три часа ночи – моветон. Случайный патруль не проедет мимо такого замечательного источника заработка. Поэтому Илья с Гриней уселись чуть поодаль от главной трассы, на бордюре.
   Гриня сел на свой бэк, а Илья ради этого оседлал сумку со стикерами. Прямо напротив них высилась стена, безо всяких там окон, балконов и прочих излишеств. Просто стена из красного кирпича. Проезжающие машины на мгновения освещали ее своими фарами, от этого получалось какое-то подобие светомузыки.
   Гриня вскрыл полторашку хмельного напитка, сделал большой глоток и передал ее Илье. Тот с удовольствием вытянул ноги, раскурил сигарету и тоже взялся за пиво. Пару минут они сидели в тишине, слушая проезжающие мимо машины, наслаждаясь спокойствием и умиротворенностью.
   – Илья? – Сказал Гриня.
   – Да?
   – Ты знаешь, что весь экстремизм на Кубани можно закончить в течении одной недели? Да и по всей России, наверное.
   – В каком смысле? Совсем ахренел?!
   – Успокойся. Послушай лучше. Бандитом можно стать спонтанно – по пьяни обчистил ночной ларек, «сел» и пошло поехало… Или случайно сел, потом увлекло. А может просто эстетика бандитсткая нравилась, знакомства интересные начали появляться и прочее… Путь на «кривую дорожку» легок!
   С экстремизмом все гораздо сложнее.
   Здесь главную роль играют убеждения человека и возможности для их реализации. Даже самое глупое, примитивное желание резать негров формируется не за день и не за два дня. Чтобы такое желание появилось «по настоящему», человек должен какое-то время «вариться» в среде нео-нацистов. Изучать литературу, сайты в Интернет, общаться с «соратниками», ходить на концерты, тусовки и прочее и прочее. Проходит время, и юный неонацист становится боевой единицей своего фюрера. Но чтобы это произошло, многое должно произойти!
   Большая часть этой деятельности находится «на виду», просто окружающие стараются не обращать на это внимание. Предпочитают закрывать глаза.
   – И что с того?
   – С того, что все подобные «рассадники», «органам» давно известны и находятся под контролем. Не нужно себя обманывать, думаешь они не знают про наши с тобой похождения? – Прекрасно знают. Или догадываются. – Согласился с напарником Илья.
   – Ну так вот. В течении одной недели можно выловить активистов, закрыть информационные ресурсы, перекрыть «тусовки» и весь экстремизм тут же закончится – у нас не Северная Ирландия и не страна Басков, никто не уйдет в подполье. Нет у нас настоящего подполья. Разве не так?
   – Ха ха ха!!! – Илья аж захлебнулся пивом, откинулся назад и начал смеяться.
   – Илья, ты чего???
   – Гриня, откуда ты такой наивный взялся?
   – Чего ржешь?
   – Гриня, в краевом отделе УФСБ по борьбе с терроризмом больше сорока человек работает. Скажи мне, чем они целыми днями занимаются?
   – Сорок человек? Быть того не может!
   – Еще как может. Сидят они у себя в кабинетах, получают отличные зарплаты, имеют льготы, пособия, премии. Взятки, откаты и прочее и прочее. Хорошо живут!
   А посадят завтра «актив», что дальше делать? За что зарплату получать?
   Сегодня утром немного мразматичный дедушка пойдет за хлебом и увидит надпись на стене: «Выше, выше черный флаг. Государство главный враг» и скажет громко: «Бляяяяя!!!». После этого он пойдет жаловаться на страшных экстремистов. Отделу прикажут разобраться и на всякий случай финансирование увеличат. Все довольны!
   – Ну не скажи. Фугас сидел, Алекс сидел, тов.Черный на условном. На «условняке» вообще многие были.
   – Правильно говоришь. Прижали в свое время, чтобы не сильно рыпались. И дальше продолжают «бороться». А мы «сопротивляться». Но, заметь – все в рамках приличия, без особых прорывов и явного радикализма.
   Гриня взял баклажку и сделал большой глоток. На минуту или больше установилась тишина, прерываемая лишь проезжающими в стороне автомобилями.
   – Знаешь, Гриня, есть такое мнение, что сейчас почти все ФСБ такое. Довольное, толстое, неуклюжее. Практически ничем не ограниченная власть и полномочия – они разленились, позабыли, как нужно реально работать.
   Вспомни хотя бы, как Алекса сажали. Подбросили героин, патроны, комнату в общаге взломали. А выхлоп какой? Накосячили ФСБшники, где только можно было. Решили, что если они ФСБ, то им все можно, а судья взял и решил – на за что Алекса судить. Вообще незачто. Потому что шито все белыми нитками и нормальной доказательной базы просто нет! И кто они после этого?
   – Лузеры?
   – Нет. Такие толстые, пушистые коты. Котяры. Солнышко греет, хозяева кормят, их все устраивает. И это не только к экстремизму относится: наркота, коррупция, бандиты – везде у нас хорошо и спокойно. Все хорошо. Спокойствие и порядок.
   – Ляпота, бля…
   – Будешь смеяться, но менты сейчас лучше работают, чем ФСБ. Обе конторы по уши в грязи, но у ментов полномочий гораздо меньше, а денег хочется так же, если не больше – приходится суетиться. Потому и работают лучше.
   – Илья, не нравятся мне такие разговоры. Грязь все это. Болото.
   – В точку… ладно, хватит пиво пить, делом нужно заниматься. Нам до моста еще топать и топать.
 
   Улице Северной тяжело претендовать на звание делового проспекта. Можно построить множество торговых центров, офисов, но суеты одной из главных транспортных артерий города от этого меньше не становится. К тому же по обеим сторонам улицы раскинулось море частного сектора. Домики, дома, домишки… какой, нахрен, деловой центр? Ставропольской в этом плане повезло гораздо больше.
   Здесь не было подземных пешеходных переходов, каких-то выдающихся достопримечательностей и Илья с Гриней просто перебирали ногами в направлении «вперед», время от времени обрабатывая остановки и особо приметные стены. Но ничто не может длиться бесконечно.
   Обочина дороги ночью для любого «правонарушителя» грозит неприятностями. Дело в том, что проезжающую машину видно издалека, но какая именно это машина – не видно до тех пор, пока она рядом не проедет. Мешает свет фар.
   У очередной остановки Илья достал стикер и принялся клеить его на доску с объявлениями. Желающих посмотреть новости с рынка недвижимости, труда и всего остального, ждал теперь небольшой сюрприз. Баллон тратить на остановку было жалко – их осталось всего два полных и еще один, почти закончившийся. А стикеров взяли с запасом, не жалко.
   Гриня в это время всматривался в дорогу, пытаясь предугадать появление милиции – бесполезное занятия, в свете фар проезжающих машин сложно было разглядеть, кто едет. В этот раз не повезло. Два огонька яркого, неестественно белого света материализовалась вдалеке, ничем не отличаясь от десятков подобных им на дороге. Но когда до остановки оставалось метров 50, эта машина неожиданно вильнула в сторону остановки, замедлила ход и остановилась прямо напротив Грини.(2)
 
   Это была обычная машина, украшенная синей полосой, мигалками и угрожающими буквами «Полиция». Вылезли из нее полицейские. Лейтенант и сержант.
   – Здравствуйте ребята. Чем вы здесь занимаетесь?
   Илья с Гриней уставились на доблестных служителей правопорядка с широко открытыми глазами. Встреча с милицией всегда ожидаема, и в то же время почему-то каждый раз неожиданна. И очень не вовремя. Между тем лейтенант осветил фонариком «правонарушителей» и скомандовал выкладывать на капот вещи.
   Ситуация была аховая. Широкая дорога с интенсивным движением – с одной стороны и заборы частного сектора – с другой. Можно бросаться перебегать дорогу, с большой вероятностью быть задавленным и с маленькой – смыться. Или форсировать заборы. Но там добрые собачки и вообще хрен знает что. Никакого уютного переулка, в котором можно было бы скрыться, не было и в помине.
   Предчувствуя большие неприятности, Илья с Гриней стали выкладывать на капот ключи, ксерокопии паспорта, мобильники, сигареты, словно пытаясь оттянуть неизбежное. Видя, что «подопечные» явно тормозят, лейтенант взял рюкзачок и стал лично его потрошить. Сержант в это время взялся за наплечную сумку со стикерами.
   Через какие-то мгновения лейтенант уже вынимал баллоны, а сержант с удивлением рассматривал стикер, на котором неопознанный тип с банданой на лице бросал бутылку с «коктейлем Молотова» в стройную шеренгу полицейский. Западных. Но все равно обидно!
   «Коктейль Молотова» в ментов??!! Сержант молча показал это творчество своему напарнику и вместе они уставились на задержанную парочку.
 
   – Значит вы и есть те уроды, из-за которых мы уже трое суток в дежурствах? И еще двое суток впереди? – Сказал лейтенант. Эмоции, с которыми это было произнесено, очень сильно не понравились ни Илье, ни Грине.
   – Вот это – Сказал Сержант, держа палец на стикере. – Это ребята совсем плохо. Получается, это вы на прошлой неделе на заборе рядом с ГУВД нарисовали «Менты козлы»!
   Лейтенант в это время с любопытством рассматривал задержанных. Ничего хорошего для Ильи и Грини этот взгляд не сулил.
   У каждого приличного «правонарушителя» имеется несколько стандартных «отмазок» на разные случаи жизни. Разной степени достоверности, они делали жизнь проще и лучше. Больше того – перед каждым «мероприятием» обсуждались возможные неприятности и способы их избежать. Или хотя бы сделать из очень большой неприятности, неприятность маленькую, терпимую.
   Наибольшим артистизмом и опытом в «отмазах» обладал Гриня. С каждым словом, с каждым изменением лица милиционеров, он становился мрачнее тучи. Когда сержант произнес «менты козлы», у него началась настоящая истерика.
   – Командир, да вы неправильно нас поняли. Это вообще не наше!
   Фраза стандартная. Лейтенант за всю свою службу этого наслушался выше крыши, уровень его доверия к подобным заявлениям уверенно стремился к нулю. Но Гриню подобная реакция не смущала.
   – Командир, мы пол часа назад с чуваками незнакомыми бухали, пиво пили. – При этом Гриня стал показывать на полторашки с пивом и надрывно дышать перегаром.
   – Ну они начали нас грузить по полной. Типа «пойдем завтра на демонстрацию, круто будет».
   – Мы отвечаем – Какая демонстрация? Мы с Илюхой сутки дежурили, устали, домой возвращались. Да мы бы вообще мимо них прошли, но они очень настаивали… Как-то ссыкотно было нахуй их посылать. Посидели с ними пол часа, потом ушли. Так они отпускать не хотели! Так они всучили нам хуйню всякую – типа сами посмотрите, знакомым раздадите. На самом деле это их листовки, не наши!».
   Полицейские стали рассматривать «пострадавшего», уже без прежней упертости.
   – Они наверняка там до сих пор сидят! Мы ушли от них минут пятнадцать назад, а у них еще две полторашки пива оставалось. Давайте сейчас поедем, они наверняка все еще там сидят!
 
   Лейтенант с сержантом призадумались. С одной стороны было понятно, что этот хмырь врет. С другой стороны – а вдруг на самом деле в пяти минутах езды сидит компания уродов, которые и распространяют подобную «агитацию»? К тому же они говорили про демонстрацию, а эти задержанные на «оппозиционеров» как-то совсем не тянули. Больше всего они смахивали на заядлых выпивох, которых в этом районе было множество.
   И самое главное. Можно их задержать и отвести в отделение, но тогда они будут говорить, что рядом были настоящие «правонарушители», они хотели привести к ним наряд полиции, а плохие полицейские к «настоящим» негодяям ехать не захотела! Совсем нехорошо получается.
   Пока полиция думала, Гриня незаметно кивнул Илье в сторону зеленого забора. Тот все понял. В той стороне располагался ВНИИМЖК – Всесоюзный Научно Исследовательский Институт Масленичных Культур. Он занимал несколько гектар, и это была настоящая территория хаоса. Черт ногу сломит в бесконечных переходах, разбитых теплицах, садах, развалинах, бывших когда-то цитаделями научной мысли. В этом месте водить за нос двух полицейских можно до скончания времен, а когда надоест – легко смыться по-тихому. Найти ночью двух человек на территории ВНИИМЖК практически нереально.
   Тем временем в стане служителей правопорядка было принято решение.
   – Ладно ребята, по быстрому смотаемся к вашим уродам. Но если там никого не будет – пеняйте на себя! – Сурово сказал лейтенант и сплюнул на обочину. Ехать куда-то по подсказке двух подозрительных парней ему явно было не по душе.
   – Товарищ лейтенант, все будет! Вы только езжайте потише, чтобы не спугнуть их.
   – Тамбовский волк тебе товарищ. – Сказал лейтенант и открыл перед ними заднюю дверь патрульной «шестерки».
   Илья с Гриней быстро собрали свои вещи, как вдруг Илья неожиданно для самого себя вспомнил про транспарант. Чертов транспарант в рюкзаке у Грини! Стикеры и баллончики с краской можно как-то объяснить, но здоровенный транспарант с «нехорошей» надписью объяснить невозможно.
   Где прячутся первомайские хулиганы? Этот сверток давал четкий, однозначный ответ. А ведь была мысль оставить его у Алекса, чтобы он с утра его привез… ан нет, решили действовать наверняка – вдруг Алекс проспит? Вручили транспарант самой опытной паре «правонарушителей», мол у Ильи с Гриней наверняка все пучком будет… ну конечно!!
 
   «Лишь бы получилось смыться на институте!» – Подумал Илья, когда хрипастая полицейская рация принесла ориентировку на двух человек, среднего роста, худощавого телосложения и одеждой один к одному, как у него с Гриней. Эти негодяи умудрились прямо напротив банка, с его недремлющей охраной и камерами слежения написать:
   «Буржуи грабят нас».
   Банк находился как раз в пятнадцати минутах неспешной ходьбы от места задержания.
   Не говоря лишних слов, лейтенант развернул машину и дал по газу. Сержант обернулся и с удовольствием проворковал:
   – Ну что, голуби, прилетели?
   Все. Финита ля комедия. Участок, обезъянник, изолятор, минимум 15 суток ареста, штраф и самое главное – любезные и обходительные полицейские. Не любят они изображений с зажигательными бутылками, летящими в их стройные ряды. Очень не любят.
   «Блин, ну надо же так попасть»! – Подумал Илья, когда снова начал проваливаться в знакомое ощущение.
   Салон милицейской «шестерки» стал для Ильи удивительно натуральным. Настоящим. Поскрипывающая на колдобинах подвеска машины, ровный, немного захлебывающийся гул двигателя, фуражка лейтенанта на переднем сиденье. Реакция Грини на происходящее его не волновала, вместо этого он стал ощупывать ладонями переднее сиденье. Шершавая.
   К нему пришло то самое ощущение нереальности происходящего. Это уже было. Раньше. На проходной завода «Седин». Нужно просто расслабиться и слушать то, чего некто не слышит. И не видит. Чего бы тебе очень сильно хотелось?
 
   – Сто шестой, сто шестой. – Захлебывающимся голосом заговорило радио.
   – Сто шестой, слушаю.
   – Сто шестой, код 105, сенной рынок. Прием.
   – Понял. Код 105, сенной рынок. Отбой.
   Машина резко сбавила ход и через несколько десятков метров остановилась.
   – Ладно, уроды, валите нахрен. Еще раз за этим делом поймаем – вешайтесь.
   Илья с Гриней схватили вещи и в одно мгновенье вылетели из салона. Патрульная машина резко газанула и улетела куда-то вдаль. Парочка «правонарушителей», все еще не доверяя происходящему, удивленно рассматривала улицу вокруг.
   – Илья, что значит «код 105»?
   – Хрен его знает. По-моему – массовая драка. Да какая, нафиг, разница? Чувак, на нас ориентировка, нам теряться нужно и как можно скорее!
   Не бегом, но очень быстрым шагом, парочка продолжила движение по ул.Северной. Сами того не ведая, наряд милиции оказал им огромную услугу, подвезя почти вплотную к ул.Садовой – именно по ней они хотели свернуть налево и топать по трамвайным путям до самого железнодорожного моста – места встречи групп. До заветного места рандеву оставалось идти всего ничего.
   Не обращая внимания на такие соблазнительные в ночном свете остановки и стены домов, Илья с Гриней перешли дорогу, свернули и прошли еще пару сотен метров. Здесь можно было перевести дух. Патрули не ездят по трамвайным путям, а другими коммуникациями ул.Садовая похвастаться не могла. Это была уютная улочка с одна-двух этажными зданиями. Единственными нарушителями спокойствия здесь были снующие по рельсам трамваи, но в такое время и их не было.
   Илья с Гриней расселись на лавочке трамвайной остановки, вскрыли последнюю полторашку пива и расслабленно закурили по сигарете. Илья посмотрел на мобилу – было без пяти минут четыре. До рандеву оставалось чуть больше часа. Должны успеть.
   Теперь, успокоившись, Илья даже усмехнулся иронии судьбы – если бы не случайно подвернувшаяся «попутка» в виде наряда полиции, они врядли успели бы подойти к мосту в условленное время. Спасибо изобразительным талантам Урсулы! И спасибо патрулю! Радужный настрой его мыслей неожиданно оборвал Гриня.
   – Илья, вызов по рации – твоих рук дело?
   – Почему ты так решил?
   – Я не дурак, и к тому же очень наблюдательный человек. Я прекрасно помню твое состояние на проходной «Седина», когда у меня из закрытого бэка исчезли баллоны с краской. Оно очень похоже на тебя в машине, когда ориентировка на нас пришла.
   – Тебя что-то не устраивает?
   – Наоборот, меня очень даже устраивает. Просто странно все это – сидишь рядом так, словно взобрался на гору Фудзи и с ее высоты наблюдаешь на бесконечную суету жизни. Что это было?
   Илья сделал глоток пива и уставился в небо. Ему было очень хорошо. Хорошо сидеть на пустынной улице с трамвайными путями, в четыре часа утра, заниматься интересным и нужным «делом» с надежным товарищем. Хорошо ощущать адреналин в крови и чувствовать в себе движение жизни.
   Но сейчас ко всему этому добавилось еще что-то. Это было ощущение раскованности. Словно он стал художником жизни, в руках у него кисть и легким движением руки он может рисовать мир вокруг.
   Илья раскрыл ладонь и внимательно посмотрел на нее. Минута. Еще минута. Наконец, Грине надоел этот цирк
   – Чего на руку пялишься?
   Илья помотал головой, словно отходя от наваждения, и недовольно посмотрел на «подельника».
   – Я хотел, чтобы на руке материализовалось штука баксов.
   – Ух ты! – Сказал Гриня и с большим интересом тоже уставился на ладонь Ильи, не забывая при этом прихлебывать пиво. Через пять минут это занятие ему надоело.
   – Илюха, когда штука баксов появятся? – Сказал Гриня.
   – Не получается…
   – Это потому что ты жадина. Скромней будь, тысячу рублей попробуй, вдруг получится??
   – Ерунда какая то…
   Немного расстроившись, Илья вылил в себя последние капли пива и засобирался в путь.
 
   Весь запас стикеров и баллоны с краской, остались в машине полицейского патруля. Парочка неспешно шла прямо по трамвайным путям к мосту, не обращая никакого внимания на остановки и другие достопримечательности. Начинало светать. Солнца еще не было, но его лучи странным образом умудрялись огибать горизонт, и с каждой минутой пространство вокруг них становилось светлее.
   Наконец, трамвайные пути вывели Илью с Гриней к развилке. На право повернешь – в самый центр города попадешь, прямо пойдешь – через дамбу перейдешь, а на лево пути не было. В центре этой ночью орудовали тов.Черный с Семеном. Илья с Гриней устало зашагали к дамбе.
   Уже несколько часов подряд они были на ногах. С каждым пройденным метром усталость давала о себе знать все сильнее и сильнее. На самом деле, устали они гораздо раньше, но предпочитали не замечать этого.
   Еще хотелось спать. Не просто вздремнуть часок на любимой подушке, а с головой нырнуть в объятия Морфея. На сутки. Или больше. Голова Ильи стала словно чугунной. Мыслей в ней рождалось так же много, как и обычно, но они настолько быстро прекращали свое существование, что Илья их даже не замечал.
   – Пятнадцать минут осталась. – Сказал Гриня.
   Дамба, которая разрезала пополам старое русло реки, называемой Карасун, осталась позади. Илья с Гриней свернули с трамвайных путей и коротким путем пошли к месту встречи – через парк стадиона «Кубань».
   Перед каждым футбольным матчем парк оккупировали толпы болельщиков, из за этого то там, то здесь попадались бутылки, какие-то пакеты и прочий мусор. Зато в другое время по парку можно было с удовольствием прогуляться, а сторонники здорового образа жизни с удовольствием бегали и занимались гимнастикой в тени могучих деревьев.
   Илья с Гриней расселись на лавочке и с удовольствием вытянули ноги. По-хорошему, их лучше было высоко поднять, чтобы кровь отливалась с ног, но сделать это не было никакой возможности. Илья достал сигарету и подкурил ее. Внезапно, мимо них пробежал дедушка лет семидесяти. Бодро пробежал! Парочка недоуменно уставилась ему вслед.
   – Илья, вот ты, когда будешь старый и больной – будешь бегать?
   – Когда я буду старый и больной, я буду лечиться и омолаживаться. И вообще, не задавай глупых вопросов.
   – Почему этот вопрос глупый?
   – Потому что. Лет через сорок задай его, тогда отвечу.
   Этот парк был интересным местом. Любое место в центре города, в котором можно укрыться от назойливых наблюдателей рано или поздно станет интересным.
   До постройки стадиона здесь останавливались цыганские таборы, превращая обычный пустырь в цветастую и свободолюбивую достопримечательность города. Но с тех пор много воды утекло. Настоящих кочевых цыган сделали оседлыми, а на месте их временной стоянки построили стадион.
   В какой то момент, еще при совке, среди теней деревьев нашли свое пристанище люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией, что очень забавляло остальных горожан. И чего это они там прячутся? Что делают? Долгие годы этот вопрос не давал покоя наиболее сознательным гражданам.
   Но и их присутствие было недолгим. Когда часть болельщиков осознала себя фанатами, вопрос о месте «тусовок» не долго стоял на повестке дня – такое замечательное место, да еще рядом со стадионом, что может быть лучше? В этом парке лились реки пива, съедались горы чипсов, рыбы и всего остального. Даже некоторые «стрелки» назначались именно здесь, со всем вытекающим из этого мордобитием разной степени культурности и честности.
   Добропорядочные гомики такого соседства не выдержали и разбрелись по другим «малинам».
 
   В 05.05 парочка «правонарушителей» остановилась у моста и принялась недоуменно разглядывать окрестности. Люди уже начали заполнять пространство города, но тех, кого они ждали, не было.
   Илья взял телефон и начал звонить Алексу – он был координатором, ему и отвечать нужно было за подобную дезорганизацию. На удивление, знакомая мелодия вызова раздалась прямо из кустов метрах в десяти от них. Илья с Гриней раздвинули и уставились на идиллическую картину: Спящий Алекс, оседлавший пустую пластиковую бутылку и прислонившийся к дереву. Все старания своего телефона его разбудить он игнорировал.
   Гриня взял веточку и принялся засовывать ее в нос «подельнику».
   – А? Что? Какого хрена?! – Алекс, даже не полностью пробудившийся, уже чувствовал подставу.
   – Просыпайся, чудовище лесное. Где все?
   – Блядь, Гриня, убери свою долбанную палку!
   Гриня с сожалением посмотрел на нос Алекса, потом на веточку в руках и все-таки выбросил ее.
   – Алекс, где все?
   – Ромыч с Феней с какими-то гопниками зацепились. Слово за слово – подрались. Сейчас бухают с ними в районе Драмтеатра и сюда уже не успевают. Нормально все у них. С тов.Черным и Семеном сложнее – их менты повязали.
   – В смысле?
   – За распитие спиртных напитков в неположенном месте, и еще что-то в этом роде. Стикеры и баллоны они успели скинуть, но до утра будут сидеть в «обезъяннике». В 9.00 их повезут к мировому судье, скорое всего мелкий штраф выпишут.
   – Как?
   – Эти придурки прямо на Красной пиво пили. Ну, менты их и «приняли».
   – Хреново. Катя с Урсулой дрыхнут?
   – В точку.
   – А сам чего здесь прохлаждаешься?
   – У меня сосед на рыбалку в ночь поехал, и меня за компанию подбросил. Я уже больше часа вас жду!
   Илья с сожалением посмотрел на место ожидания и добавил.
   – Я бы сейчас тоже так пождал часок-другой.
   Гриня в ответ одобрительно кивнул.
   – Ладно, у вас как дела? – Сказал Алекс.
   – Нормально все. Проблемы были, но, вроде как, утряслось все.
   – В смысле?
   – Долго рассказывать, да и не поверишь ты. Фотик с собой?
   В ответ Алекс засунул руку в карман и вытащил чудо техники с приличным объективом и множеством разных кнопочек.
   Вообще, фотоаппарат был Урсулы. Кроме рисования картин и разной нелегальной продукции, баловалась она еще и фотографией. Для дела революции она его одолжила на денек, но только лично Алексу и под его заверения в чистой и бескорыстной любви к профессиональной фотографической технике.
   – Ну, пошли дело делать?
 
   Железнодорожный мост возвышал проходящие поезда над всем другим транспортом. Под мостом проходили трамваи, ездил автотранспорт и прогуливались пешеходы – во время футбольных матчей в узких пешеходных проходах моста было не протолкнуться.
   Но пять часов утра – не самое благоприятное время для толчеи и суеты от большого количества людей. В укромном месте Илья с Гриней разложили транспарант, привязали к нему разные веревочки для крепления, в нижней части закрепили четыре груза – обычные обрезки трубы и приготовились к главному действу.
   Здоровенное полотно нужно было поднять на мост, закрепить и спустить его вниз, чтобы со всех окрестностей праздные обыватели могли любоваться их творением.
   Для удобства и меньшего «палева», полотно транспаранта по длине свернули рулоном, оставив болтаться боковые веревки – крепления. После этого его можно было легко нести двум «правонарушителям». На месте первым делом нужно привязать одну угловую веревку – крепление к поручням моста, после этого, как следует растянуть полотно, закрепить другой конец и привязать две серединные веревочки. После этого рулон транспаранта можно скидывать вниз – он сам разворачивался, «правонарушителям» оставалось только крикнуть что ни будь ругательное для камеры и побыстрее смыться.
   Пока Алекс разобрался с цифровиком, Илья с Гриней успели привязать все что нужно и сложить все, как нужно. «Оператор» выдвинулся на позицию для съемки, парочка «несунов» ухнула, словно бурлаки на Волге и поволокла ролон наверх, через насыпь и небольшой заборчик в пояс высотой.
   Железная дорога, которая забиралась по насыпи на мост, не была простой дорогой, по которой тепловозы и электрички едут куда-то по своим делам. Примерно в километре от моста располагался вокзал Краснодар – 1. Там ждали своих пассажиров поезда, цистерны грелись на утреннем солнышке, и жизнь не останавливалась ни на минуту.
   Такое соседство парочке «правонарушителей» не нравилось. Но в данный момент им на это было наплевать – сказывалась усталость и недосып. После всех ночных приключений, сильного всплеска адреналина уже не было – нечему было и подхлестнуть и добавить бдительности. Спокойно, словно они занимаются этим каждый день, Гриня стал привязывать одну сторону, а Илья медленно отходить с другой. Когда одна сторона была закончена, Гриня стал завязывать другую, пока Илья растягивал рулон. Потом две оставшиеся завязки.
   Грома аплодисментов не последовало, когда по знаку Алекса рулон был скинут вниз и занял свое место.
 
   – Урааа!!
   – Где мое шампанское!!
   – Мы сделали это!!
   – Илья, нам гости…
   Илья недоуменно посмотрел в сторону, куда указывал Гриня. Быстрой походкой к ним направлялся непонятный субъект в оранжевой накидке поверх формы. Непонятной формы.
   Гриня с любопытством посмотрел на Илью. Тот в ответ понимающе кивнул головой.
   – Транспортная полиция. Чем вы здесь занимаетесь, ребята?
   Полицейский с недоумением посмотрел на непонятные веревочки, узелки, после этого заглянул вниз и с обалдевшим видом уставился на Илью с Гриней.
   – Лейтенант, вы не поверите. Мы орнитологи и контролируем популяцию воробьев на близлежащих улицах. Это очень, очень важная работа. Даже ранним утром и по праздникам приходится этим заниматься!
   Полицейский в ответ на эти слова просиял лицом и заулыбался.
   – Молодцы ребята! Нужным делом занимаетесь! Может, вам кого отправить в помощь?
   – Спасибо, не нужно.
   – Ну тогда я пошел. Желаю удачи!
   Полицейский развернулся и вприпрыжку пошел в направлении вокзала.
   Илья с Гриней спустились с моста, где их уже ждал озадаченный Алекс.
   – Чуваки, что это за хмырь был? – Сказал Алекс.
   – Транспортная полиция.
   – Да ну нафиг!
   – Алекс, сейчас мы тебе все расскажем. Только ничему не удивляйся!
 

      

   Удивительное свойство микромира. Когда вы не смотрите на него, микромир подобен волне. Волне возможностей. Но стоит вам вглядеться в него, как микромир перестает быть волной, и становится частицей. Когда мы не смотрим на частицу, она находится в т.н. суперпозиции – расширенной волне возможных местоположений. Частица находится во всех точках одновременно! Но стоит вам посмотреть, исследовать ее, как она перепрыгивает в одну из возможных позиций.
   Суперпозиция означает, что частица может быть одновременно в двух или более позициях. Это может показаться абсурдом, но в субатомном мире это в порядке вещей – частица на самом деле одновременно находится в нескольких местах и выбирает «окончательное» положение только под воздействием исследователя. Человека-исследователя.
   Возможности, безграничные волны возможностей проходят мимо нас, только наш внутренний сторож запрещает нам схватить их за хвост.
 
   Материя гораздо ближе к информации, чем мы можем себе это представить.
 
 
   Ты можешь покорять космос, бороздить просторы мирового океана, ловить террористов или управлять судьбами миллионов людей за дверями тщательно охраняемых помещений, все равно ты остаёшься человеком. Хомо сапиенсом. Если быть еще точнее Homo sapiens sapiens.
   Михаилу Афанасьевичу ничто человеческое не было чуждо. Времена, когда он проходил улице Красной в первомайской колонне, или «контролировал» ее, остались в далеком прошлом. Теперь первое мая он проводил с семьей. Шашлыки, вино, легкие закуски и полное отсутствие суеты большого города. Конечно, полностью самоустраниться не получалось, но такова уж специфика его работы.
   За длинным столом беседки разместилось его семейство. Жена – Любочка, пухленькая, розовощекая и необычно жизнерадостная для своих сорока с лишним лет. Сын Игорь – студент юридического факультета Кубанского Государственного Университета (Михаил Афанасьевич в начале хотел отправить его учиться в Англию, но в последний момент передумал – место, подобающее ЕГО сыну он уже подыскал, никакие Гарвардские дипломы для этого не нужны. Так хоть под присмотром будет…). Дочурка семи лет от роду ни о каких дипломах, должностях и хорошо обставленных кабинетах не думала, и просто корчила таким серьезным папе и маме смешные рожицы.
   Еще за столом сидела невестка сына – из приличной адвокатской семьи, все как полагается. Хорошо, что с Настей отношения у Игоря складывались серьезные, да и сама Настя производила очень хорошее впечатление: симпатичная, серьезная. Не красавица – в меру красивая. Очень серьезное отношение к профессии и вообще к будущему – Игорь обратил внимание на Настю исключительно благодаря ей самой, все их дальнейшие отношения развивались по ее сценарию. Не ради большой и чистой любви она делала все это. Обо всем этом Михаил Афанасьевич прекрасно знали и его это полностью устраивало. С серьезным человеком, таким как Настя, многодневные загулы Игоря в компании подобной ему «золотой молодежи», должны остаться в прошлом.
 
   Зелень только-только начала появляться на ветвях деревьев, и воздух был наполнен восхитительным ароматом просыпающейся ото сна природы. Угли в мангале потихоньку догорали. Михаил Афанасьевич под неодобрительные взгляды жены достал из холодильника припасенную бутылку водки и начал вскрывать ее.
   – Миша, зачем ты водку достаешь? Вино же есть. – Неуверенно сказала жена Люба.
   – Не помешает. Шашлыка целую гору наготовили, как можно все это съесть без водки?
   – Сейчас Мариночка с мужем приедет, тогда откроешь.
   – Они еще час назад должны были подъехать. Сколько еще ждать? Может они вообще утром припрутся?
   – Саша звонил пять минут назад. Они уже в дороге.
   – Ну и хрен с ними.
   Марина с мужем Сашей были старыми друзьями семьи, но заставлять ждать САМОГО Михаила Афанасьевича даже им не позволялось.
   Хорошо отработанным движением руки Михаил Афанасьевич свинтил пробку с бутылки и принялся было наполнять свой и сына стаканы, как позвонил телефон.
 
   – Михаил Афанасьевич, приятного отдыха. – Сказал Леонид Петрович.
   – И тебе не болеть. Чего надо?
   – Вы просили отчитаться по Первомаю, когда все закончится.
   – Ну?
   – Все по плану. Колонна прошла в назначенное время по маршруту. Никаких эксцессов. Взяли пять человек из НБП, завтра утром выпустим.
   – Что они натворили?
   – Да ничего страшного – кричали слишком громко и не то, что нужно.
   – Профилактики ради, значит?
   – Так точно, Михаил Афанасьевич.
   – Хорошо, после праздников жду от тебя полный отчет. Бывай.
   – Михаил Афанасьевич, есть еще кое-что…
   – Петрович, не тяни. Сам сказал, что все по плану. Что еще?
   – Да тут такая ерунда… пока еще неустановленные уроды в ночь перед первым мая прилично «разукрасили» город и в довесок ко всему, транспарант на железнодорожном мосту у стадиона вывесили.
   – Что на транспаранте было?
   – «Все государства – концлагеря». ППСники утром заметили и тут же сняли. И по маршруту колонны первомайской похабщиной разной все разрисовано…
   – Петрович, это совсем нехорошо получается. Рядом с краевой администрацией что ни будь есть?
   – Так точно, Михаил Афанасьевич. Даже на нашем здании хрень всякая нарисована…
   Хорошее настроение Михаила Афанасьевича не могла испортить даже новость про каких-то хулиганов с баллончиками краски вместо мозгов. Мелочь. Досадная неприятность. Но из таких вот мелочей складывается общая картина. Непонятные вандалы осмелились глумиться над самой администрацией края и что еще хуже – над его ведомством! Это было слишком.
   – Петрович, я надеюсь, ты знаешь, кто это и что с ними будешь делать?
   – Так точно, Михаил Афанасьевич. По почерку, это наши анархисты. Есть даже их приметы – наряд милиции задержал двоих споличным.
   – Отлично! Пусть рассказывают об организаторах. Если где-то будут торчать длинные уши западных «благотворительных организаций», можешь готовить карман для премии.
   – Михаил Афанасьевич, тут такое дело…
   – Что такое?
   – Патруль их отпустил. По рации прошел непонятно откуда взявшийся вызов на массовые беспорядки, пришлось их высадить и срочно выезжать. Еще лейтенант транспортной милиции видел двух молодых людей рядом с транспарантом один в один, в описании патрульных.
   – А с ним что не так?
   – Он утверждает, что это были орнитологи, которые считали воробьев…
   – Бред какой-то. Этот лейтенант псих, по нему Кащенко плачет!
   – Характеристики у него отличные и коллеги ручаются. Мои люди уже побеседовали с ним – абсолютно адекватный мужик, но до сих пор верит в орнитологов. Очень странно все это.
   – Петрович, ты в этом балагане разберись, чтобы после праздников на моем столе лежал отчет. Нормальный отчет! Безо всякой мистики и свихнувшихся милиционеров.
 
 
 
   С момента последнего «мероприятия» прошло уже больше двух месяцев. Все это время Илья занимался совершенно обычными для молодых людей его возраста делами. Отдыхал, делал какую-то карьеру, встречался с девушками, развлекался, ходил в кино, читал книги. Разные книги. Даже в горы умудрился сходить на пару дней.
   Как часто бывает, лето принесло в южный край расслабление, желание развалиться где то в теньке и потягивать чего-то холодное в приятной компании. О какой-то там революционной активности совершенно не думалось. Впечатления от прошлого остались где-то позади, уступив место самому обычному настоящему.
   Обывательщина гораздо сильнее, чем мы можем себе вообразить. Именно быт, обычный он, есть главный контрреволюционер. Не верите? Зря.
   День рожденья своего горячо любимого шефа Илья встречал в компании коллеги и просто хорошего человека Павла Петровича. Сидели они в небольшой забегаловке рядом с офисом родной конторы и разогревались кофеем перед основным праздником. Прекрасная половина фирмы «Карат» в это время резала колбасу, хлеб, готовила немудреные салаты и разные вкусности. Мужская половина удосужилась лишь освободить бухгалтерию от лишней мебели, принести недостающую и разбрестись кто куда. Илья с Павлом Петровичем предпочли праздное шатание приятному сидению.
 
   В фирме «Карат» Илья работал менеджером по рекламе и до сих пор недоумевал – зачем «Карату» нужен менеджер по рекламе? Его контора участвовала в электронных торгах, биржах и котировках, где уважаемые государственные учреждения закупали все необходимое для своей деятельности.
   Директор «Карата» был видным милицейским начальником в отставке и с большой прибылью для себя снабжал УВД, Прокуратуру, суды и прочие подобные организации всем чем угодно. От щебня до запчастей на Камазы. От специальных ноутбуков, с которыми под водой можно работать (уж не знаю, нахрена такая техника понадобилось управлению образования), до фломастеров. Такая деятельность невозможна без хороших «подвязок» и «своих» людей. У директора «Карата» все это было. Для того, чтобы все происходило «ровно», существовало больше двух десятков ООО разной степени законности, штат бухгалтеров под командованием жены генерального директора обслуживал это безобразие.
   Кроме самого директора, продажами занимались Мишаня – начальник отдела продаж и Павел Петрович. Были и другие менеджеры по продажам, но сравнивать их с этими «столпами торговли» рука не поднимается.
 
   Мишаня в прошлом работал администратором компьютерного клуба и это наложило неизгладимый отпечаток на работу всего отдела продаж ООО «Карат». Всей фирмы в целом.
   Например, массовое увлечение сотрудников «Карата» сетевой стрелялкой «Conter Strike». Отдел продаж, снабжения, склад, магазины, юристы и даже бухгалтерия – все они были связаны сетью и с завидной регулярностью убивали друг друга самыми изощренными способами. Только в течении этого дня главного снабженца два раза подорвали гранатой, молоденькую бухгалтершу Аню коварно зарезал ножом зав.склад Степан Андреевич Митюков, а за самим Мишаней устроили форменную облаву юристы вместе с закупщиками и работниками магазина. Ники («псевдонимы») каждого сотрудника были прекрасно известны общественности, так же были прекрасно известны привычки «реальных Каратовцев».
   Например, Павел Петрович сравнительно недавно втянулся в игру и предпочитал засады. «Новенький» – менеджер Степан пер вперед словно танк, почти каждый раунд заканчивая своей виртуальной смертью. Илье отсиживаться за спинами товарищей было не интересно, но и рваться вперед бешенным лосем претило. Он был на острие, при этом умудрялся чаще заканчивать раунд «живым» и относительно «здоровым».
   С утра, когда нужно попить кофе и морально подготовить себя к трудовым подвигам, весь офис, как по команде, «вставал под ружье». Это продолжалось полчаса – час. В обед еще часок. Все это никак не распространялось на отдел продаж – здесь постоянно кого-то убивали.
   Ко всему прочему, Мишаня вообще был хорошим человеком (все правда, Мишаня – респект тебе. авт), что странно для его подобной должности. Обманывать он предпочитал органы государственной власти, а не людей, с которыми работал.
   Его коллега – Павел Петрович был упитанным, рано поседевшим человеком. Больше всего его выделяли хитрющие глаза и раскованная манера общения. С виду ему можно было дать 50, а то и 60 лет. Каково же было удивление Ильи, когда он узнал, что ему всего лишь 40 лет с небольшим хвостиком. Еще больше его удивила биография Павла Петровича.
   Кадровый военный, с распадом СССР он, никому не нужный, оказался на Северном Кавказе. Средств для существования не было совершенно, что делать дальше – непонятно. Когда ему предложили воевать в Нагорном Карабахе на стороне независимого Азербайджана за очень приличное вознаграждение, он не долго сомневался. Так он стал наемником. Специальность артиллериста и готовность рисковать жизнью за деньги сделали его очень востребованным! На какое-то время.
   – Илюха, хочешь загадку?
   – Дурацкую? В смысле, веселую?
   – Очень простая загадка. Никакого дурацкого стеба и всего подобного.
   – Тогда давайте.
   Павел Петрович сваял из своего лица необходимую маску и вкрадчивым голосом начал.
   – Есть что-то такое, чем больше из него берешь, тем больше его становится.
   – В смысле?
   – В простом смысле. Ты из него берешь, а оно больше становится.
   Илья призадумался. Зная Павла Петровича, этим «нечто» могло быть что угодно. От таежных охотников до метеоритов в космосе.
   – Павел Петрович, это что-то не материальное. Понятие. Термин.
   – Почему ты так решил?
   – У всего, что можно «потрогать руками» есть законы – если от буханки хлеба отщипнуть кусочек, булки станет меньше и никак не больше.
   – В этом есть своя правда. Но то, про что я говорю, совершенно материально. Почти каждый день ты проходишь мимо этого.
   – Я вижу это почти каждый день?
   – Да.
   – Я могу, например, встать на это?
   – Легко!
   – И если я возьму себе часть этого, его все равно станет больше?
   – Верно.
   Илья призадумался, пытаясь найти в своей обыденной жизни эту загадочную субстанцию. Бесполезно.
   – Павел Петрович, это какое-то понятие, наподобие разума. Чем больше из него берешь – в смысле думаешь, тем умнее становишься. Другого ответа я не вижу.
   – Жалко, что не видишь. Не нужно искать того, что лежит у тебя перед носом. Это обычная ЯМА!
   Павел Петрович ухмыльнулся и посмотрел на время.
   – Что-то засиделись мы с тобой. Пошли уже.
 
   Длинный стол с выпивкой и закуской заполнял почти половину комнаты. У стен ютились обычнее «смертные» сотрудники. В президиуме разместился именинник с самыми уважаемыми гостями. Почти все, как на подбор, они были в форме и с погонами.
   С первых дней в «Карате», Илья уяснил для себя простую истину: если у тебя нет погон и табельного оружия – сидеть тебе в уголке и слушать разговоры «настоящих» людей. В принципе, эта роль его устраивала – сделать карьеру в этой шарашкиной конторе ему не светило. Но зарплата была довольно приличной, коллектив приятен, работа совершенно ненапряжная – пока Илью все устраивало и сидеть, подперев стену спиной, он был готов еще какое-то время.
   – За Федора Михайловича! – Сказал солидный бас мужчины с майорскими погонами.
   – За Федора Михайлович! – Дружно ответили ему собравшиеся за столом.
   Илье на какое то мгновение почудилось, что за столом собрались только обладатели суровых голосов с лужеными глодками – настолько слаженно и громко они голосили. Остальных совершенно не было слышно.
   Домой Илья пришел заполночь. Он и раньше был не в восторге от подобных «праздников», но этот вечер превзошел все предыдущие. Половина участников корпоратива напилась в хлам, после чего директор скомандовал «в сауну». Женщины и девушки дружно вспомнила о мужьях, парнях и детях, ожидающих их дома с нетерпеньем. Мужики – из непосредственных работников фирмы, по большей части призыву тоже не вняли и по-тихому смылились. Илья был в их числе. В сауну поехал только директор с уважаемыми гостями – обладателями командных голосов и красивых погон.
   Все произошло так, как должно было быть.
   С трудом перемещая непослушные конечности, Илья разделся и направился в кровать, когда услышал знакомую мелодию своего телефона.
   – Какого хрена! – Подумал Илья.
   Выбор: брать или не брать телефон, занял минуть пять. Все это время телефон надрывался, пытаясь достучаться до своего хозяина, который в это время как раз засыпал. В конце концов, Илье надоел этот концерт и он взял трубку.
 
   – Алло. Илюха, здарова!
   – И тебе привет, добрый человек. Артур, какого хрена ты звонишь пол первого ночи?
   – Вообще то уже пол третьего. Ну да ладно… Дело есть. На концерт пойдешь?
   – Какой нахрен концерт?!
   – Успокойся. Это Рок-Удар. Сам хотел на него пойти, билет уже взял, так начальство в командировку посылает. Сволочи!
   – Сочувствую.
   – Поставишь пива – твой билет. Идет?
   – Не идет. Другого найди. Или билет сдай.
   – Ты не понимаешь своего счастья. Выступают «Железный презерватив», «Инстинкт бензопилы», и даже «Улыбка металлурга».
   – «Улыбка металлурга»? Разве такое бывает?
   – Еще как бывает! Из Челябинска группа.
   После этого мозг Ильи подал в отставку.
 
   Следующий день Илья провел, как во сне. Коллеги чувствовали себя не намного лучше, а многие – гораздо хуже. С трудом дожив до конца рабочего дня, Илья покинул опостылевший офис, напился чаем и уснул. На этот раз, его сон был не просто забытьем после алкогольного отравления, а полноценным отдыхом.
   Утром знакомая мелодия звонка перечеркнула все его планы отоспаться.
   – Алло.
   – И тебе Алло.
   – Алло?
   – Илья, ты чего такой?
   – Сплю я. Чего надо?
   – Мы кое о чем договаривались. Обмен пива на бумагу. В смысле – на билеты.
   В мозгу Ильи зашевелился червячок сомнений. Ничего подобного он не помнил. Или помнил? Что-то припоминалось, но очень-очень смутно. Жирную точку в его душевных метаниях поставил все тат же Артур.
   – В четверг поздно вечером мы договаривались: ты пиво, я билет. Рок Удар, вспоминаешь?
   Какие-то клеточки мозга Ильи сложились в нужном порядке он стал что-то припоминать.
   – Там еще группы забавные: «Инстинкт бензопилы», «Улыбка металлурга», да?
   – Ты какие сигареты на корпоративе курил? Какая-такая «Улыбка металлурга»? Нормальные группы выступают: «Железный колобок» и «Белоснежка на электрическом стуле».
   Илья от таких новостей окончательно впал в ступор. Из которого его вывел тот же самый Артур.
   – Короче, через час буду у тебя и завезу билеты. Проставишься потом. Все, до встречи.
   – ОК, как будешь подъезжать – позвони, я встречу.
   – Договорились.
 
   За пол часа до начал Илья уже стоял у входа в клуб. Разномастная толпа вокруг ударными темпами накачивалась алкоголем, сильно курила и выражалась непристойно. Кого здесь только не было! Металлюги, хипаны, панки, скины, готы, даже парачка ЭМО решила отойти от своих невеселых мыслей и развеяться на концерте… Компании похожих людей перемешивались друг с другом, редкие одиночки в этой толчеи просто тонули.
   Илья стоял в стороне и с любопытством разглядывал разномастную толпу. По его оценкам, здесь собрались человек сто пятьдесят – двести. Может и больше – подобные оценки всегда тяжело давались Илье, и он мог легко ошибиться раза в два-три.
   Никого из знакомых он не наблюдал, это его разочаровывало. На тусовку приятней идти в компании приятелей – раздолбаев, чтобы отдыхать было веселее и по морде кому заехать сподручнее, при необходимости.
   Вообще, разные «неприятности» на свою задницу, здесь можно было отгрести очень-очень легко. При желании и его величестве случае. Но, по мнению Ильи, на концерт какой ни будь «Бутырки» публика собирается гораздо более отмороженная, к тому же сам Илья был далеко не пай-мальчиком.
   Наконец, двери заведения заскрипели и открылись. На пятачке перед входам тут же образовалась парочка плечистых охранников, перед ними в мгновенье ока выстроилась плотная толпа с билетами в руках. Илья критически посмотрел на все это и вломился в толпу, с трудом ворочая плечами и перебирая ногами – он и так прождал пол часа, торчать еще столько же было выше его сил.
   К охранникам подбежало подкрепление, и они с трудом стали противостоять натиску толпы, умудряясь одновременно проверять билеты и запускать людей внутрь.
 
   На концерты, подобные этому, люди ходят не только для того, чтобы насладиться особенными гранями таланта выступающих музыкантов. Творцы замысловатых узоров, что сотрясают воздух удивительными и прекрасными колебаниями, не обижайтесь – вы можете выступать откровенно хреново, публике на это будет глубоко насрать – главное атмосфера, громкость и эстетика. На сцене может выступать супер-пупер рок-идол, но если в зале собрались гопники вперемешку с блондинками и ботаниками, нормального концерта не будет. Кто будет звенеть цепями в такт музыке, выписывать в воздухе замысловатые узоры длинным хаером (длинными волосами)? Как соберется группа единомышленников, чтобы с удовольствием потолкаться и повыталкивать друг друга (слэмить)? Для человека, сформировавшего свои пристрастия под ритмы Модерн Токинг, Аллы Пугачевой и Блестящих происходящее сейчас в этом клубе должно было казаться форменным безумием.
 
   Перед импровизированной сценой собрался нормальный народ, который знал, для чего они здесь собрались. На пяточке перед разогревающимися музыкантами уже собралось человек десять панков, прыгающих друг другу на плечи и танцующих ламбаду.
   – Вот придурки. – Подумал Илья и улыбнулся. Ему уже начинало нравиться.
   Основное время заведение было то ли баром, то ли рестораном. В закутке стояли столы, за которыми разместилась компания солидных мужиков, по виду – байкеров. Остальные стояли чуть поодаль от сцены и вдоль стен.
   Илья сидел рядом с баром и попивал пиво – глушить его литрами, как делали остальные, он считал бессмысленным. Стоит только вломиться в толпу танцующих и весь алкоголь выйдет вместе с потом за пять минут. В том, что так и будет, Илья ни секунды не сомневался. Пока он с любопытством осматривал все вокруг.
   Подобные концерты всегда нечто большее, чем просто концерт. Например, это еще и «смотрины». Скины выскребают из своей головы последние случайно выросшие волосины, металлюги полируют все блестящие поверхности своего прикида, панки «ставят» гребни (любыми веществами. Вообще любыми), и красят их во все цвета радуги. Или наоборот – напоказ выставляется покрытая слоем пыли косуха и джинсы из прямо из лужи. Все очень колоритное и интересное. Зрение радуются!
   «Внимание, сегодня показывается коллекция кайфовой шмотки «весна-лето 2011». – Подумал Илья и добавил. – Большая просьба людям в галстуках и полированных туфлях валить отсюда нахрен.
   Сам Илья косухи не имел, длинными волосами и килограммом железа на одежде похвастаться тоже не мог. На нем были синие джинсы, черная футболка безо всяких надписей и старые кроссовки. Но лишним на этом празднике жизни он не был.
   Музыканты заканчивали разогреваться, и толпа у сцены увеличилась в размерах, словно попкорн в микроволновке. Мимо Ильи пробежала стайка молодых панков с ирокезами, сантиметров в 20 высотой, окрашенных синим, зеленым, красным и еще чем-то ультрафиолетовым. В «обычной» жизни гребень спадает вниз прядью волос и чаше прикрывается кепкой от назойливых взглядов обывателей. Но не сейчас. Сейчас все наружу! Случайный ханжа отвернется в сторону и будет осыпан презрительными взглядами.
   Взгляд Ильи намертво зацепился за группу готов, словно их там гвоздями прибили. Большая часть мужского населения готического сообщества не вызывала восхищения Ильи. Конечно, были и есть среди них персонажи, достойные уважения и даже восхищения! Но очень-очень мало таких… А вот готы женского пола Илью всегда завораживали. Откровенно пялиться на них (и не только пялиться :))), он мог практически бесконечно. Не есть ли это магия? Черт возьми, наряды невест графа Дракулы были шикарны и мгновенно увеличивали температуру тела Ильи градусов на десять. Или двадцать. А может и все пятьдесят!
   Илья с трудом оторвал глаза от небольшой, стройной девушки в черном корсете и отхлебнул сразу пол бокала пива – чтобы охладиться.
 
   Он давно удивлялся, насколько эстетика меняет человека. Казалось бы, нацепил чувак или чувика пару «неформатных» шмоток – что такого? Ан нет. К примеру, отрастил парень длинные волосы, и стали окружающие его своими непонимающими глазами сверлить каждый божий день. И старушки, и дети и солидные барышни в ярких сарафанах и даже люмпен-пролетариат (т.е. БОМЖи) день ото дня смотрят на него неодобрительно. Первое время он смущается своей непохожести и нацеленных на него взглядов – привык уже ездить, как «нормальный», «обычный», а тут такая подстава…
   Но время проходит и к своему удивлению, новоявленный неформал начинает понимать, что мнение окружающих его не очень то и заботит. Привыкает не обращать внимание на окружающих. Понимает, что он сам для себя единица самоценная, самостоятельная, а всем угодить невозможно в принципе. Да и не нужно это…
   Потом «непохожесть» начинает нравиться. У некоторых это вырастает в что-то слишком уж замороченное, наподобие «это мы, а это они». Между нами стена на все времена и все такое.
   Это один из механизмов, когда эстетика, внешний вид, становится поводом противопоставления себя обществу. «Быдлу», как многие любят говорить, хотя, кроме эстетики и музыкальных пристрастий ничем от этого самого «быдла» не отличающиеся.
   Есть еще механизм «соответствие эстетики». Сложно представить себе девушку готической наружности, прилюдно ржущей, словно лошадь, попивающей при этом портвейн с горла и посылающей всех в одно не очень приятное место. В глазах обывателя панки делают это постоянно и только тем живут.
   Праздный обыватель, очутись он сейчас на месте Ильи, пришел бы в ужас от происходящего вокруг. Полуголые люди, обливающиеся потом прыгают друг на друга, толкают друг друга, с разных сторон раздаются крики, ругань. Света не хватало, рассмотреть происходящее было сложно, но и того, что удавалось Илье увидеть – хватало.
   Группа скинов человек в десять образовала «клин» из примерно семи-десяти бритых голов и стала прорываться к сцене. Кто-то уже успел устать от такого марафона, и, тяжело дыша, отходил подальше от толпы. Веселье вошло в самую активную фазу.
 
   Если бы рядом с Ильей стоял товарищ Фугас, он бы веско заявил, что сборище вокруг него – маргинально по своей природе и абсолютно не революционно. Люди вокруг ничего не хотели менять. Их все устраивало. Даже больше – эпатировать легче людей, закрытых в пространстве работа-дом, работа-дом. Людей, у которых нет свободного времени и возможностей сделать свою жизнь более разнообразной и яркой. На таком фоне даже самая бледная канарейка может расхаживать экзотическим попугаем.
   Илья в ответ на это добавил бы, что эстетика в чем-то даже важнее сочинений радикальных теоретиков и всего подобного. Взять, к примеру, обычную, «правильную» учительницу в провинциальном городе, которая взахлеб перечитывает Тургенева и с трудом откладывает на образование своего собственного сына. Будет ли она принимать участие в забастовке, если ей зарплату понизят? Чтобы она, такая вся тургеневская и романтичная, приняла участие в забостовке, небо должно соединиться с землей или она занялась бы соитием с директором школы. Женского пола.
   Потому что не хватает обывателю раскрепощенности. Неоткуда ей взяться в скучной и монотонной жизни.
   Учительница, которая в своей бурной молодости красилась во все цвета радуги, имела косуху и «тоннели» в ушах – стесняться будет гораздо меньше. Такая «продвинутая училка» сама пойдет организовывать забастовку и коллегам своим мозги вправит, ибо нехрен сопли жевать и тихо плакаться друг другу в жилетку. Дело нужно делать! Никто вместо нас этого не сделает!
   Илья допивал уже третий стакан пива, растекаясь мыслями по обстановке вокруг. Выходить на танцпол и «зажигать» желания не было.
 
   – Привет Илья!
   – Здарова Славик. Ты как?
   – Зашибись!
   Славик был долговязым чуваком с длинными распущенными волосами цвета соломы, выцветшей джинсовой куртке и потрепанными джинсами. Его руки украшали многочисленные «фенечки» и разные непонятные штуковины, на шее болталась здоровенная ракушка – к чему она и для чего, этот вопрос мучил Илью уже давно, спросить об этом Славика как-то повода не находилось.
   Славик был хиппи. От обоих своих дырявых носков до макушки он впитал в себя дух марихуаны, костров и песен под гитару. История знакомства Ильи со Славиком была очень забавна.
   То была суббота. Илья с друзьями пил пиво на районе, когда у него зазвонил телефон и неизвестный голос сообщил ему, что они знают друг друга чуть ли не с пеленок и можно ли к нему приехать переночевать. При этом неизвестный голос уточнил, что с ним будет девушка (Инга ее звали) из Питера. Это решило вопрос.
   Илья рассказал, как можно добраться до его берлоги (благо в это время родители гостили у родственников) и в назначенное время подошел к своему подъезду. Нисколько не удивившись, он обнаружил совершенно незнакомого волосатого парня хипповской наружности и такую же девушку.
   После недолгих разбирательств стало понятно, что ничего не понятно.
   В затертой записной книжке Инги действительно значился Илья и его номер телефона. Становилось понятно, что он с Ингой уже встречался раньше и они даже обменивались телефонами, но как и когда – ни Илья, ни Инга не помнили. «Тот» Илья, про которого думала Инга, торговал разными фенечками на Арбате и на «этого» Илью не был похож совершенно. Ехать в другое место парочке вариантов не было и Илья поступил хорошо – пригласил их ночевать к себе.
   Он не опасался, что случайные знакомые зарежут его ночью. С хипарями он пересекался и раньше, народ это совершенно не злобный, к немотивированной агрессии не склонный. И вообще, хиппи он симпатизировал. В их среде «вписки» были в порядке вещей, предоставив ночлег, Илья не сделал ничего выдающегося.
   Инга оказалась девушкой очень симпатичной, интересной и своенравной. Она много рассказывала про Питер и местную тусовку. Оказалось, что в Краснодар она ездит регулярно – здесь у нее было много друзей. Со Славиком Илья очень хорошо поговорил «о высоком» и вообще отлично провели время. Утром они расстались если не друзьями, то очень хорошими знакомыми.
   На следующий день они пересеклись на парке «Солнечный остров», пили пиво, играли на гитаре и снова ночевали у Ильи. В тот момент Илье в голову замечательная идея занятья сексом с Ингой – она не была девушкой Славика и вообще демонстрировала свободный образ жизни. К обоюдному удовольствию Инги и Ильи, все прошло хорошо.
 
   – Здарова Илюха, рад тебя видеть. Ты редко на «сейшны» ходишь, как здесь оказался?
   Славик наклонился к самому уху Ильи и почти кричал в него – музыка заглушала все вокруг.
   – Случайно. Билет на халяву достался, чего не сходить?
   – Понятно. Посидишь с нами за компанию?
   При этому Славик указал рукой в самый темный угол зала, где людей было меньше всего.
   – Пошли. Ты с кем отдыхаешь?
   – Нормальные чуваки, сейчас познакомишься.
   Илья заказал еще стакан пива и пошел за Славиком.
   В самом углу зала, вдалеке от грохочущей музыки и редкого света, разместилась компания. Пластмассовый столик украшала гирлянда одноразовых стаканов, большей частью пустых, какие-то упаковки с чипсами, сухариками… Три длинноволосых парня расслабленно сидели на стульях и вслушивались в музыку, ведя неспешный разговор между собой. Славик пододвинул недостающий стул и начал представлять Илью.
   – Знакомьтесь чуваки. Это Илья.
   Последовало формальное рукопожатие, сидящие с трудом разглядывали нового знакомого сквозь темноту. Илье новых знакомых тоже было плохо видно.
   – Бобер.
   – Жаренный.
   – Аслан.
   Последний Илью заинтересовал. Не только имя, акцент тоже говорил о том, что перед ним сидит гордый сын гор. Кавказцы редко увлекались разными субкультурами – сказывался патриархальный уклад жизни, семейственность, традиции, условности и прочее и прочее. Но те из кавказцев, кто решался отрастить волосы и водить дружбу с разными подозрительными личностями, были настоящими «оторвами». В этом Илья убеждался не единожды. Тех, чьи семьи долгие годы, жили в среде, оторванной от традиционной «горской» традиции, это не касалось.
   Не успел Илья предложить тост за знакомство, как Славик решил представить его как полагается.
   – Илья, самый настоящий анархист!
   «Бля!!!» – Подумал Илья и скривился, словно ему в рот килограмм лимонов запихали. Подобных «рекомендаций» он терпеть не мог. Это в просвещенной Европе под анархистами понимали творческих, свободомыслящих людей. Где ни будь в Париже назваться анархистом было так же, как у нас «вольнодумцем» или «человеком творческим, очень-очень раскрепощенным» и прочее подобное. Илью подобное вполне бы устроило.
   Но Краснодар не Париж, и пространство бывшего СССР мало чем походило на Францию. В России под анархистами понимали стаи отморозков, которые пьют в подъездах портвейн, мочатся в лифтах и мечтают захватить вино-водочный завод хотя бы на недельку. Ахренительная рекомендация!
   Бобер, Жаренный и Аслан начали с любопытством пялиться на Илью, будто пытаясь разглядеть в темноте перевязи пулеметных лент на его груди.
   «Они ждут, что я сейчас предложу забрать из клуба весь алкоголь и идти насиловать монашек извращенным способом» – Неожиданно подумалось Илье.
   – Илья, а это как? Типа Батька Махно и все такое?
   – Чуваки, я не хочу грузиться. Давайте просто отдыхать?
   – Конечно, отдыхаем.
   – Тогда, выпьем за знакомство!
 
   Пять стаканов, до краев наполненных хмельным напитком встретились в воздухе и их содержимое стало стремительно уменьшаться. Только тогда Илья заметил, что его новые знакомые и сам Славик уже прилично накурены. Не в «хлам», но очень прилично. Громкая музыка их, как будто, раздражала. Общались между собой они на грани слышимости, все их движения были замедленны, а закуска улетала со скоростью сверхзвукового самолета.
   У кого-то изъяли «траву», кто-то недавно приехал из Москвы, Ставрополя, Ростова на Дону, Питера. Другие наоборот недавно уехали колесить по стране. Новости, сплетни, планы. Отдельное место в разговорах занимали поездки на природу – в горы и на море. Долина очарования, Чилипси, неимоверное количество «Лысых» гор, места стоянок, маршруты и впечатления от прежних поездок и прочее и прочее.
   Постепенно разговор перешел к теме Утриша (Это такое место рядом с г. Новороссийск, довольно популярное в определенных кругах). Утришь любили очень многие, и его было за что любить. Что-то среднее между обыкновенным лесом у моря, комунной, летним лагерем и базой отдыха – десятки лет на Утришь приезжали люди со всей страны. Целые поколения жителей нашей родины грели спины и попы под солнцем Утриша!
   Увы, в ближайшем будущем всему этому должен был придти конец. Отличное место с реликтовыми растениями и теплым морем приглянулось чиновникам, поэтому в скором времени территория Утриша должна была пойти на строительство престижных особняков. Все это несказанно огорчало собеседников Ильи.
   – Илья, есть такое предложение – организовать митинг или что-то подобное в защиту Утриша.
   – Прекрасно! Прям так вчетвером и пойдете?
   – Зачем вчетвером? Думаешь мало людей недовольных? Да все, кто с Утришем хоть немного связан недовольны. Понял?
   – И что?
   – Ты же вроде как специалист по таким вопросам и все такое. Что скажешь?
   Илья ухмыльнулся. Подобная слава ему, безусловно, льстила. Но веселила она гораздо больше.
   – Славик, чего ты хочешь?
   – Хочу, чтобы богатенькие дяди строили особняки в другом месте, а Утришь в покое оставили.
   – Это все?
   – Вроде все.
   Илья скорчил задумчивую физиономию и на самом деле немного пошевелил извилинами.
   – Короче, дело такое. Впрягаться по полной программе ни я, ни другие люди, скорее всего не будем. Потому, что цели разные. Сам по себе лозунг «Сохраним Утришь» хорош и лично мне близок. Но этого недостаточно. Нет масштаба! Слишком ограниченно. Никто на этом мероприятии не поддержит лозунг «Капитализм – какашка» – скорее пальцем у виска покрутят.
   Но главное в том, что это ваше дело. Вы активные участники этого, вам и делать это дело. Советом поможем. Когда мероприятие будет – поучаствуем, обеспечим безопасность по возможности. Но не больше.
   Славик, ты хочешь, чтобы пришел добрый дядя и вместо тебя все сделал. Так бывает. Но этот дядя будет использовать протестующих – вас, и сам «информационный повод» для решения своих задач, и совсем не факт, что это поможет делу сохранения Утриша! Скорее наоборот.
   Славик при этих слова заметно погрустнел.
   – Илья, может все-таки обратиться за помощью?
   – Ну, думай. КПРФ, НБП и разные нацисты, надеюсь, не катят?
   – Нафиг.
   – Про «Единую Россию» и прочих «холуев» забудь – они на зарплате у чиновников, которые на Утрише себе дачи строить собираются. Толку от них не будет никакого. Есть еще либеральные правозащитники разной степени говнистости. Но подводных камней с ними – выше крыши.
   Прежде всего – помни, для них вы «электорат», с помощью которого можно «срубить бабла». Утришь сам по себе им совершенно не интересен. Основная цель подавляющего большинства благотворительных фондов и организаций – выбить гранты (деньги) из спонсоров и увести их налево. Или заполучить приличное количество поклонников, чтобы потом за счет них сесть на зарплату власти, т.е. фактически – продать их. Это на сто процентов. Для этой цели им нужна общественность, которая ходит под ИХ флагами и всячески ИХ продвигает. Будут это защитники Утриша или цирковые клоуны – им абсолютно все равно.
   Небольшим и откровенно лохотронным «благотворителям» проще нанять несколько «активистов», чтобы они раздавали листовки с разными смешными лозунгами, наподобие «расизм – плохо» (кстати, некоторые нацисты шутки ради коллекционируют подобную макулатуру, и время от времени показывают ее «соратникам» смеха ради) или «лучшее – детям». Еще они могут концерт организовать, или соревнование спортивное. Результативность своих акций их волнует слабо. Деньги под подобное спонсоры (в основном с запада) выделяют, хотя и не очень охотно.
   Поддерживать Утришь таким организациям не хочется, потому что это портит отношения с властью. Как бы не кичились либералы своей оппозиционностью, с властью никто из них не хочет портить отношения. «Оппозиция» – не исключение. Это же относится и к большим, раскрученным и политизированным либеральным организациям.
   И все же они могут за вас взяться, даже денег подкинуть на аренду аппаратуры, полиграфию и многое другое. Но вам это нужно?
   – А здесь в чем прикол?
   – Люди не дураки, как бы этого не хотелось политтехнологам. Под вывеской какой ни будь «Либеральной России», защита Утриша превратится акцию политической партии «Либеральная Россия», а не в настоящую борьбу за Утришь. Понимаешь? Приличный человек мимо такой пропаганды пройдем мимо, не оглядываясь.
   – Почему? Если будет реальная политическая партия, авторитетная, с влиянием… может и повлияет как-то?
   – Слава, ты головой думаешь? Что я до этого говорил? Никто с властью по настоящему ссориться не хочет! Проведут митинг, и по-тихому потом договорятся. А как ты думал? (3)
   – Илюха, по твоим словам выходит, что проще забить на все!
   – Чувак, власть боится только одного – что в какой то момент ее отменят. А отменить ее могут только люди. Не партии или «благотворительные организации» – обычные, простые люди. Поэтому они боятся людей. Если хотите не устроить пару «спектаклей» для СМИ, а добиться чего-то по настоящему – забейте на партии и других проходимцев. Слабо самим организоваться и замутить дело?
   – Сложно это.
   – А как ты хотел? Запросто только у кроликов в брачный период.
   Славик и его товарищи принялись по заговорчески друг с другом переговариваться.
   – Илья, но завтра мы встретимся?
   – Легко. Но при условии – не называй меня анархистом, мне это ОЧЕНЬ не нравится. Хорошо?
   – Без проблем.
 
   Постепенно беседа стала совсем уж вялой, «ни о чем». Чувствовалось, что Славику с друзьями нужно о многом поговорить, но делать это в присутствии Ильи они не хотят. В конце концов пиво было выпито, а танцпол манил своей энергией и раскрепощенностью.
   – Ладно чуваки, я ворвусь в слэм. Компанию составите?
   – Что-то настроения нет.
   – Как хотите.
   Илья попрощался и уже успел развернуться, когда Славик застал его врасплох.
   – Илюха, хотя бы в этом году ты на КСП поедешь?
   – А когда оно начнется?
   – Весеннее уже прошло. А летнее через две недели начнется.
   – В Змеином ущелье? Рядом с Анапой?
   – Точно.
   – Я еще не знаю, как дела сложатся. Давай созвонимся?
   – Ну давай. Только кажется мне, ты очередной раз «положишь» свой детородный орган на это кайфовое мероприятие. Оторваться хочешь? Реально оторваться?
   – Конечно хочу!
   – Тогда не тупи. Поехали! Я приглашаю.
   – Славик, созвонимся, хорошо?
   – Хорошо.
   Илья подошел ближе к сцене, под свет пляшущих фонарей. Рядом с ним разгоряченная толпа поймала кураж и ходила паровозиком, приглашая окружающих присоединиться. В это время группа скинов оккупировала пятачок рядом со сценой и пыталась помогать музыкантам играть «правильно», чему охрана мероприятия отчаянно сопротивлялась. Остальные уже успели устать от происходящего и равномерно распределились чуть дальше.
   Ходить паровозиком или «врываться», никакого желания у Ильи не было. После разговора со Славиком и его корефанами, его потянула на лирику и откровенность. Лучше всего было совместить это в одном флаконе. Доверяясь своему чутью, он стал искать в зале приглянувшуюся барышню в готическом прикиде и не особо удивился, обнаружив ее у стойки бара.
   Сегодняшний вечер для нее явно удался. Из-за пота тушь под глазами растеклась и темными ручейками покрывала ее щеки, длинные волосы растрепались, сама она, казалось, запыхалась, дышала часто и полной грудью. Удивительное сочетание живого тела и эстетики, жестко контролирующей, отвергающей позывы и желания. Или это было совсем не так?
   Эта девушка манила его, словно в ней заключался весь смысл сегодняшнего вечера, словно он был самой жаждой, а она леденящей влагой. Чувствуя, что другого выхода просто нет, он подошел к ней.
   В это время для нее набирали уже четвертый стакан пива и было понятно, что она делегат от компании, выполняющий важную миссию по восполнению запасов пива. Илью это нисколько не смутило.
   – Привет. – Сказал Илья.
   – Привет.
   Девушка долю секунды разглядывала Илью и отвернулась обратно к стаканам пива. Этот молодой человек не впечатлил ее.
   – Твоя попа прекрасна, как может быть прекрасно самое лучшее в этом безликом, отчужденном мире.
   Девушка повернулась к Илье и удивленно уставилась на него. Впервые в ее взгляде проскользнула искра удивления и растерянности. Между тем, Илья продолжал.
   – Ты, как тень ночи, забираешься в самое сердце, забираешь его себе.
   – Ээээ…
   Если найдутся негодяи, утверждающие, что в этом мире только циники на больших и дорогих машинах имеют право наслаждаться обществом тех, кто им действительно нравится – пусть они заткнуться. Потому что все это глупости. Ими же придуманные.
 
   Илья стоял на остановке посреди ночи и размышлял, каким образом ему попасть домой. Недавнее романтическое приключение совсем выключило его мозги, в себя он пришел, только когда очутился на остановке маршрутки. Часы показывали два часа ночи. В карманах весело звенела оставшаяся мелочь, которую Илья тщательно пересчитал – всего в его распоряжении было 56 рублей. В два часа ночи за эти деньги доехать домой никак не получалось.
   Лиза, так звали девушку, оказалась большой выдумщицей и оригиналкой. С ней они целовались на танцполе среди груды тел, сжатые со всех сторон потными телами. Целовались в темном углу зала, там он начал ласкать ее. Даже когда подошли ее друзья, они продолжали целоваться. Потом подошли ее подружки и стали метать гром и молнии в припавшую друг к другу парочку. Тогда они пошли на улицу и уединились в неприметном проулке, среди заборов, оставленных на ночь машин и кустов. Это было чудесно.
   Илья предлагал Лизе продолжить знакомство, но увы – она однозначно дала ему понять, что встреча их случайна и продолжения не будет ни при каких условиях. Может быть, у нее был парень или еще что-то – Илья так и не узнал этого. Но он до сих пор ощущал запах ее тела и руки словно только сейчас выпустили ее из объятий. Она упорхнула. Так бывает. Жизнь продолжается.
   Закурив очередную сигарету, он, наконец, пришел в себя. Домой как попасть?
   Улица Красноармейская, куда его занесло, хоть и была центральная, активностью транспорта не отличалась. За те 10 минут, которые Илья провел на ней, не проехало ни одного автомобиля. Сюда он пришел в очень странной надежде поймать маршрутку. Пока надежды не оправдывались.
   И все равно он продолжал стоять на месте. Илье не хотелось признаваться самому себе, что он тормоз и теперь ему придется часа два идти пешком, потому что других вариантов попросту не было.
   Но, как известно, неприятности любят ходить рядом – из за угла вышла компания из четырех человек. Были они поддатые, усталые, недовольные и все, как один бритые. Будь их хотя бы двое, поменьше ростом и телосложения хлипкого, Илья не волновался бы. Было бы хорошо, чтобы они прошли мимо. Увы.
   Увидев, что кто-то стоит на остановке и явно ждет транспорта, они остановились рядом. Редкие фонари освещали низенькие здания вокруг, но зрителям было не до красот ночного города. Пуская по рукам двушку дешевого пива, компания скучала и не совсем понимала – зачем они здесь остановились? Наконец, «вождь» подошел к Илье.
   – Слышь, чувак, ты маршрутку ждешь, да?
   – Ага.
   – А она точно будет?
   – Точно будет. Но не скоро. Утром.
   – И ты будешь столько ждать? – «Вождь» от таких новостей немного опешил.
   – Пока еще не решил. Пешком домой идти не хочется.
   До компании дошло, что шанс уехать домой на транспорте, исчез. Эта новость оптимизма им не добавила. Хорошего настроения тоже. Все тот же парень снова подошел к Илье.
   – Чувак, ты к скинам как относишься?
   – Плохо.
   – Что??
   Это не была вспышка пофигизма, к своему здоровью Илья относился бережно и нежно. Просто в конкретно этот момент его все достало. И хамы вокруг, и транспорт, и собственная глупость. Через мгновение до него дошло, что он сказал.
   К тому времени ребята почувствовали наступающее веселье, поставили пиво на асфальт и начали обступать Илью со всех сторон. Но «вождю» идея просто набить морду «неправильному» чуваку, не казалась такой уж замечательной.
   – Обоснуй.
   – Легко. Русские хорошие, остальные плохие, так?
   – Конечно так!
   – Люди не машины, сделанные на конвейере. Все мы разные. Кто-то лучше, кто-то хуже. Утверждать, что все русские одинаково хороши – глупо. Есть уроды. Есть и замечательные люди. Большинство – самые обычные люди.
   Русские в этом не уникальны. Среди шведов или итальянцев, узбеков или вьетнамцев тоже есть хорошие люди. Соответственно, есть и подонки, по которым виселица плачет. Русские, как и французы, китайцы и все остальные – прежде всего люди. Хорошие и плохие. Разные.
   – К чему ты это говоришь?
   – К тому, что подобные тебе стараются не замечать этого. По вашему, люди одинаковы – если кавказец, значит безбашенный отморозок, если русский, значит он обязательно замечательный семьянин и все такое. Так не бывает!
   Ты готов допустить, что среди ста кавказцев найдется хотя бы один приличный человек?
   – Ну, наверное. Случайно!
   – Получается, что не все кавказцы, негры или чукчи – плохие. Есть и хорошие. Значит не нужно убивать и калечить всех без разбору, по одному только национальному признаку. Это просто глупо!
   – Но но!!
   – Если ты считаешь себя борцом за правильное и справедливое общество – мочи нестоящих подонков. Настоящих! Не по паспорту или по физиономии определяй достоинство человека – по делам его. Если человек достоин того, чтобы отгрести по морде – сделать это необходимо. Но бить нужно конкретного подонка, за конкретные дела, а не всех подряд.
   Поэтому вас и не любят, что вы не очищаете общество от разного говна, а просто развлекаетесь, калеча жизни ни в чем неповинных людей.
   – Ты чего, сучек, хачиков защищаешь?
   Илья очередной раз подивился непробиваемой «патриотической» логике. Можно говорить о Гете и Вольтере, можно взывать к Кропоткину и даже к сочинениям Гитлера – подобные люди все равно будут возвращаться к Корнею Ивановичу Чуковскому. И хрен что с этим можно поделать.
   Националистически настроенное сообщество неоднородно. Есть среди них очень яркие личности, которые так преподнесут «Капитал» Карла Маркса, что поверишь, будто теоретик коммунизма и в самом деле это был ярый защитник «белой расы». Подобные личности всегда использовали движение в своих личных интересах.
   Они никогда не переходить незримую границу, отделяющую их «борьбу» от серьезных попыток изменить ситуацию в соответствии со своим видением мира. Радиальные акции проходили «ограниченно», спускали на них тех, кого не жалко потерять, при этом «фюреры» собирали политические и вполне материальные дивиденды с этого.
   Попадались и комичные личности.
   Например, в Краснодаре был (или еще есть?) ОЧЕНЬ видный нацист, имеющий серьезную поддержку «органов», которые помогли ему какое то время держать магазин патриотической литературы на главной улице города, рядом с законодательным собранием края. Прикол в том, что звали его Альберт Гаямян.(4)
   И по паспорту и по физиономии был он чистокровным армянином, который истово радел за «святую русь» и призывал бить морду всяким инородцам. В числе прочего – кавказцам. Как на этот цирк реагировали «правильные правые», Илья не знал, но очень многое отдал бы за это знание. Чисто поржать.
   Основная масса «патриотов» совсем не фюреры, а солдаты. Часто это хорошие люди, которые просто попали не в ту компанию. Чем больше времени они проводили рядом со своими «мыслителями», тем сложнее им самим было мыслить критично, рационально.
   – Я не защищаю хачиков. Пусть сами себя защищают.
   – Тогда зачем ты все это говоришь?
   – Ладно, тема эта долгая и без пива не решается. Тебя как зовут?
   – Леха.
   В голову Илье пришла безумная идея. Но лучших вариантов все равно не было.
   – Вам куда ехать?
   – На Камс.
   – А мне на Гидрик. Есть предложение идти до Северной, сложиться баблом и взять тачку вскладчину. Меня подбросите до Сормовской – от туда я через пол часа дома буду. А вы на камс поедите. Идет?
   Резкая перемена темы беседы положительно сказалась на Лехе. На самом деле, человеком он был совсем не глупым. Но быть жестким и прямолинейным бойцом-скинхедом нравилось ему гораздо больше.
   Беседа с Ильей его очень заинтересовала. Менять свои принципы он и в мыслях не собирался, но послушать «другую сторону» было любопытно. И гораздо интересней, чем просто морду набить.
   – У нас на четверых только рублей 120 наберется…
   – Плюс у меня 56 рублей, почти двести. За такие деньги реально ночью найти доброго водителя?
   – Почти нереально.
   – Сидеть на месте еще хуже. До Северной пять минут ходьбы, пошли?
   – Ну пошли.
   Группа из пяти молодых людей бодро зашагала по ночным улицам. Илья был даже почти рад встрече с идеологическими противниками. Здесь и реальный шанс поймать тачку и спокойствие душевное – мало ли какие отморозки по подворотням сидят? Эти «идейные противники» хотя бы известные и понятные. Впятером спокойней. И еще веселее.
   – Илья, кажется, я помню тебя. Ты на концерте был – с телкой какой-то сосался прямо на танполе.
   – Точно, это был я.
   Леха уважительно посмотрел на своего случайного знакомого и добавил.
   – Вообще, это неправильно. Люди отрываются, а вы в свои игры играете. Толкнуть нехорошо, локтем задеть – тоже. Неправильно это.
   – Случайно получилось. Кстати, потом мы вообще из клуба вышли.
   – И как?
   Илья заговорщицки подмигнул Лехе, мол «а сам как думаешь»?
 
   Как-то незаметно компания вышла к Северной и повернула направо – в сторону дома. Илья с Лехой ушли вперед, ведя напряженную дискуссию, а остальная тройка тормозила почти каждую машину, в надежде договориться. Они успели дойти до первого моста, когда водитель невзрачной копейки согласился отвести молодых людей за 150 рублей. Считай – почти бесплатно.
   Леха на правах «вождя» уселся спереди.
   Водитель рассмотрел, что сзади все плотно утрамбовались и тронул машину в направлении «вперед».(5)
   
   Через пол часа Илья бодрой походкой шагал к дому и ехидно улыбался. В эту ночь он подложил отличную бомбу в ряды патриотической молодежи!
   Леха и его друзья с удивлением узнали, что скинхед движение родилось, как рабочее и интернациональное. В нем было множество выходцев с Ямайки, и даже Боб Марлей в свое время был скинхедом! Еще они узнали, что в странах с богатыми традициями скинхед культуры большинство скинов – традиционные скинхеды. А еще есть SHARP – скинхеды антифашисты, есть RASH – скинхеды – анархисты и другие. А наци-скинов совсем не много. Многие их даже называют не скинхедами, а бонхедами (костяные головы), чтобы отделить их от других, «правильных» скинов.
   Эти новости Лехе и компании не понравились. Они клятвенно обещали изучить вопрос и, опровергнуть доводы Ильи.
   – Против правды не попрешь! – Подумал Илья и прибавил шагу.
   Очертания знакомого дома показались из-за поворота, он уже ощущал мягкость постели и теплоту одеяла. Но какая-то мысль не давала ему покоя.
   Подойдя к подъезду, он закурил сигарету, вытащил из кармана монетку и подкинул ее в воздухе.
   – Решка. – Сказал Илья.
   Тогда он достал телефон и стал звонить.
   – Алло.
   – Илья? Ты охренел в такое время звонить?
   – Славик, не парься. Говоришь, когда твое КСП начинается?
   – Через две недели.
   – Короче, завтра, то есть сегодня, я буду отсыпаться. Дня через три давай созвонимся и расскажешь мне обо всем?
   – Ушам своим не верю! Ты решил все-таки поехать?
   – В точку. Как представил, что в понедельник на идти работу, потом снова на работу и опять и опять… очень нехорошо стало. Душа рвется куда-то вдаль.
   – Все в твоих руках, чувак.
 

 
   Самая главная проблема заключается в нашем мнении, что мир уже есть, помимо моего опыта. Это не так. Квантовая физика говорит это четко и ясно. Атомы не являются вещами. Это – тенденции, возможности.
 
   Большинство людей не оказывают серьезного воздействия на реальность, потому что они в это не верят. Сначала возникает намерение, потом человек начинает думать «это глупо, я не могу это делать». Что в итоге? Правильно, он на самом деле не может это сделать. Подобные намерения имеют очень незначительный эффект.
   Если вы каждой клеточкой своего организма решите, что сможете пройтись по воде – что произойдет? Правильно. Именно это и произойдет. Когда мы думаем о чем-то, мы закрепляем реальность. Мы застреваем в однообразности реальности. В застывшей реальности человек со всеми его желаниями незначителен. В реальности возможностей только человек и его порывы имеют ценность.
 
   В нашем обычном мышлении мы не можем ничего изменить в реальности, потому что реальность уже существует помимо нас. Это материальные объекты, которые движутся сами по себе согласно детерминистическим законам. Математика определяет, что они сделают в заданной ситуации. Я – познаватель не играю никакой роли.
   С точки зрения квантовой физики математика дает нам такие возможности. Но она не может дать нам фактический опыт. Только Я, лично, выбираю этот опыт из всех миллиардов имеющихся возможностей. Поэтому Я творю свою собственную реальность.
 
 
   Было время, когда Михаил Афанасьевич любил свой просторный кабинет. В нем было приятно сидеть в тишине. Сюда же приходили его подчиненные, чтобы получить начальственный нагоняй. Михаил Афанасьевич делал потрясающий разнос суровым, наученным жизнью начальникам рангом пониже и всем остальным. Он ощущал себя вождем стаи.
   Впереди лежит туша только что убитого оленя и ОН решает, кто будет грызть ребра, кому достанется окорок, кто то довольствуется рогами с копытами. А кому-то и вовсе придется идти на стол в качестве главного блюда.
   Сейчас, по прошествии многих лет, для Михаила Афанасьевича эти впечатления потеряли былую остроту и превратились в рутину. Иначе говоря, вокруг бегали только олени и кабаны, круг участвующих в дележке тоже почти не менялся. Лес вокруг был тем же, что и много лет назад.
   – Михаил Афанасьевич, мы определили участников акции в ночь перед Первомаем. Люди, в общем-то, нам прекрасно нам известные, чего-то подобного мы от них и ожидали. – Сказал Леонид Петрович.
   – Если вы такие умные, как умудрились облажаться?
   – Мы ориентировались непосредственно на 1 мая, предшествующий период контролировали в штатном режиме.
   – Короче, облажались. – Михаил Афанасьевич заигрывать со своим подчиненным не любил и говорил, как есть.
   Леонид Петрович взял в руки ручку, словно пытаясь найти в ней опору и утешение в неприятной беседе. К подобной критике начальства невозможно привыкнуть. Зачерстветь – да. Стараться не обращать внимания, думать о чем-то другом – да. Но никак не привыкнуть. В этот раз он предпочел сосредоточиться на главном – ему было чем удивить Михаила Афанасьевича.
   – По нашей информации, во время проведения той акции имели место необъяснимые явления, которые и позволили злоумышленникам успешно справиться с поставленными задачами.
   – Ты имеешь в виду того придурка – лейтенанта?
   – Именно так. И еще непонятный вызов по рации.
   – Уже отправили болезненного в санаторий нервы лечить?
   Михаил Афанасьевич был прагматиком от мозга до костей. С непонятным и необъяснимым он часто сталкивался по службе. Стоило разные «чудеса» копнуть поглубже, как наружу вылезало чье-то головотяпство, разгильдяйство или того хуже – интересы.
   – Непонятный вызов по рации на самом деле был. Но не у нас, а в Ставрополе! В то самое время, с такими же кодами и всем остальным. Наши патрульные принять его никак не могли. И все же они его слышали – все говорит об этом.
   Теперь лейтенант. По его словам, на месте транспаранта он видел клетки с воробьями, а у двух парней в руках бинокли. Больше того, он наклонился и своими руками ощупал клетки!
   – Даже так?!
   – Михаил Афанасьевич, я даже больше скажу. Эти два человека, которых отпустил патруль и лейтенант транспортной милиции, они…
   Леонид Петрович сделал паузу в своем докладе и с торжествующим видом отложил в сторону ручку.
   – Именно они «разукрасили» завод «Седин»! – Сказал Леонид Петрович и удовлетворенно посмотрел на шефа.
   – И стерли все записи с камер видео наблюдения?
   – Получается, что так.
   – Вот это да!!!
   Кроме того, что он был прагматиком, Михаил Афанасьевич был еще человеком практичным. Он ни секунды не удивился, если бы инопланетяне похитили какого ни будь наркобарона. Он даже смог бы назвать примерный круг «подозреваемых-инопланетян». С загадочными исчезновениями вещ.доков, необъяснимыми смертями и прочей мистикой он сталкивался почти каждый день.
   Но здесь что могло быть? Кому нужно ради мелкого хулиганства идти на подобные ухищрения? Во всем этом деле наверняка было двойное дно. Пока он его не видел.
   – Петрович, ты сейчас во всем этом разбираешься, какие есть версии?
   – На данный момент реальных версий нет. Подозреваемые не связаны с организованной преступностью и вообще с каким ни будь серьезным криминалом. Оба работают.
   – Кем?
   – Рекламщик и программист.
   Одновременно с этим Леонид Петрович выложил перед своим шефом две аккуратные папки с личными делами двоих подозреваемых в разной небывальщине.
   – Кроме известных лево-радикальных организаций, с никакими подозрительными фондами и организациями не связаны.
   – В смысле, на ЦРУ не работают?
   – Так точно, Михаил Афанасьевич.
   Михаил Афанасьевич вскользь пролистал личные дела Ильи и Грини, больше всего задержавшись на их фотографиях в различных ракурсах и ситуациях.
   – Подобные охламоны ЦРУ нахрен не нужны. Петрович, ты версии давай, реальные версии!
   – На данный момент ничего определенного по поводу этих «явлений» сказать не могу. Ведутся оперативно – следственные мероприятия.
   Михаил Афанасьевич подпер рукой щеку и призадумался. Леонид Петрович был опытным службистом и при других обстоятельствах накидал бы с десяток версий разной степени достоверности. Если сейчас их нет, значит происходит что-то на самом деле странное.
   – Петрович, обрати особое внимание на этих двух парней. Не хватай сразу, но «веди» плотно. Если будут происходить еще какие-то непонятные веди – немедленно докладывай. Считай, что дело находится на особом контроле.
   – Так точно, Михаил Афанасьевич!
 
 
 
   Чай с бутербродом из маринованной рыбы, на смазанном сливочным маслом ломтике батона, за журнальным столиком перед телевизором – что может быть лучше и приятней? Особенно в предвкушении отличной поездки, которая вот-вот начнется. Рюкзак собран и лежит рядом, остальные вещи ждут своего часа на стуле. Осталось только допить чай и доесть бутерброд и можно собираться. Делать это Илья старался по возможности быстрее.
   – Опять анархисты? – Начала мать.
   – Все люди, как люди. Только ты непонятно что. Тебя ведь посадят рано или поздно. Ты этого хочешь?
   – В твое время уже семью заводить нужно, детей растить. А ты вместо этого ходишь в разными отбросами общества. Когда уже за ум возьмешься?
   – Отвечай!
   Было время, когда Илья с пеной у рта доказывал родителям, что простым обывателем ему не быть, что у него есть идеалы и просто так выкинуть их на свалку он не может.
   На это ему отвечали, что времена пламенных революционеров остались в прошлом и ничем хорошим его «глупости» не закончатся. В конце концов Илья привык не обращать внимание на подобные лекции и просто делал то, что считал нужным.
   – Все люди, как люди. Один ты непонятно что. – Мать сидела на стуле напротив Ильи и давала последние напутствия перед дорогой.
   – Тебе уже 27 лет. Другие в это время семьей обзавелись, детей нянчат. А с тобой я никогда внуков не дождусь. Не надоело уже ерундой всякой заниматься? Когда детство у тебя пройдет?
   Для Ильи весь монолог уложился во что-то длинное, непонятное, привычное, на что можно не обращать никакого внимания. Даже когда мать повысила голос до почти крика, он и этого не заметил.
   – Да пойми же ты, нельзя так! Что с тобой будет через 10 лет?! Нас с отцом не будет – совсем пропадешь!!
 
   На работе Илья сказал, что его бабушка выходит замуж. Никто в это, конечно, не поверил (хотя бы потому, что сам Илья не раз признавался, что никаких бабушек и дедушек у него нет), но шеф все равно отпустил его на пятницу. Потому, что по всему виду Ильи было видно: если сейчас не отпустить его к любимой бабуле, то в пятницу у него заболит живот или произойдет кратковременная амнезия с последующим прогулом работы. Зачем до греха доводить? К тому же план на неделю Илья сделал и, по большому счету, ничто не держало его в городе.
 
   Лихая маршрутка везла его по горным серпантинам, лихо обгоняя другой транспорт. Лишь некоторые особенно обтекаемые иномарки решались соревноваться с нею. Причины для этого были вескими.
   Дорога, по которой ехал Илья вела к морю, где бушевал пляжный сезон и толпы отдыхающих спешили сделать из своих бледных, соскучившихся по солнышку тел, что-то загорелое и аппетитное. К горным дорогам они не привыкли, не без основания опасались упасть с обрывов, которых вокруг было очень много.
   А водитель маршрутки почти каждый день ездил по одному и тому-же маршруту, обгонять «тихоходов», для него было сродни сбиванию кегль в боулинг-клубе.
   Илья вместе с остальными своими попутчиками подобного увлечения водителя не одобрял. Одна почтенная бабуля даже высказала водителю все, что она думает о его манере езды, но лишь молчание было ей ответом – за годы работы водитель и к реакции пассажиров успел приспособиться. Илья надеялся на лучшее и рассматривал быстро меняющие друг друга пейзажи за окном.
   Он сидел с закрытыми глазами и размышлял. Со времени последнего первомайского «мероприятия» ему не давала покоя мысль: что это было тогда? Ответа он не находил.
   Многие часы Илья потратил на то, чтобы сдвинуть взглядом карандаш, поджечь спичку или материализовать хотя бы рублей десять. Все было бесполезно. Все казалось глупостью. Бросить? Но ведь это действительно было! Он на самом деле делал то, что невозможно объяснить рационально.
   Сотни раз Илья прокручивал в голове моменты «чуда», пытаясь нащупать взаимосвязи между ними, пытался найти хотя бы направление, куда нужно двигаться, чтобы еще раз почувствовать то восхитительное ощущение – проникновение во все, что можно окинуть взглядом. Чувство, что все, совершенно все ждет твоего решения, чтобы запустить странный и невозможный процесс изменения, которому нет объяснения. Которому даже название Илья до сих пор не придумал.
   Кое-какие идеи у него появились.
   С самого начала Илья решил, что процесс запускает стресс, критическая ситуация, готовая в любой момент выйти из под контроля. Но, подумав как следует, он отверг эту версию. Когда на мосту к нему с Гриней подошел лейтенант, он совершенно не боялся. Наоборот, он был абсолютно спокоен и уверен, что все будет хорошо. Какая же это критическая ситуация? Где стресс?
   Чаще он вспоминал другое и перед глазами Ильи снова и снова начинала маячить милицейская фуражка и салон машины, меняющий свои очертания.
   Сильное желание? Этого недостаточно. Миллиарды людей варятся в своей жизни, со всеми ее страстями и соблазнами. Если главное – желание, где миллиарды миллиардов зеленых купюр, взявшихся из ниоткуда? Где толпы людей, парящих в облаках?
   Было еще что-то. Очень знакомое, близкое. Какая-то непонятная субстанция, которая, соединяясь с желанием человека, меняет мир вокруг. Но что это могло быть?
   Илья словно смотрел фильм в замедленной скорости. Вот он сидит на заднем сиденье машины, отрешившись от всего. Вот что-то внутри указывает, что должно произойти дальше. Еще несколько мгновений и он понимает – именно это и произойдет. После этого странное мельтешение в глазах и он слышит голос по радио, который освободил их.
   Было еще что-то. Чувствительность? В те моменты пространство вокруг него было настолько явным, настолько плотно заполняло все вокруг, что Илья чувствовал его кожей. Окружающее пространство было настолько явным, насколько и нереальным. Словно он оказался в гигантском конструкторе Лего, где все предметы и люди вокруг – лишь раскрашенные кусочки пластмассы.
   Нигде и никогда до этого Илья не испытывал подобного.
   Изображения недавних событий скоростным поездом стали проноситься мимо него, перемешиваться и терять краски. Еще через минуту все стало непроницаемо темным, и Илья уснул.
   
   Они нам говорят «Как скажем, так и будет»
   Затянем поеса – Россия не забудет
   Мы укрепляем вертикаль горизонталью
   Мне надоело быть штампованной деталью
   
   Знакомая мелодия звонка вырвала Илью из забытья. В горах мобильная связь вообще отличается изрядной оригинальностью. Можно целый день без толку бегать по гребню самой высокой горы с мобильником в руках. А можно забраться на ничем не примечательный холмик и звонить сколько душе угодно. Что самое обидное, ретрансляторы в гористой местности худо-бедно разместили, но толку большого от этого не было. Может, электричество к ним забыли подвести?
   – Алло.
   – Алло. Ил… Вызываемый вами номер телефона выключен или находится вне зоны действия сети, сказала до боли знакомая барышня из телефона.
   В это время маршрутка на самом деле нырнула по дороге вглубь какого-то ущелья. Недолго думая, Илья выключил телефон, чтобы не портить нервы ни себе, ни звонящим.
   Путь его лежал на загадочное КСП – клуб самодеятельной песни. Славик в общих чертах рассказал ему об этом мероприятии. Летнее КСП проходило у моря, в Змеином ущелье, что располагается в десяти минутах ходьбы от поселка Джугба. На этот праздник дешевой чачи и вина из соседней Абхазии приезжали странные люди со всех уголков бывшего СССР.
   Владивосток и Калининград, Киев и Магнитогорск, Гродно и Архангельск. Всех их объединяло желание отдохнуть. Даже не так – ОТДОХНУТЬ. Сутки напролет в Змеином ущелье раздавались звуки гитар, барабанов, дудочек и разухабистое пение множества голосов. Люди купались, загорали, ходили топлес, готовили еду на кострах, знакомились, тут же выпивали за знакомство, шутили, спорили, влюблялись и расставались.
   Централизованного управления у КСП не было. Были площадки, где из года в год располагались лагеря с разными смешными названиями. Например, Илья ехал в лагерь ВТР – вольно тусующиеся распиздяи. Именно так. У лагеря был свой флаг, девиз, свод правил и характерные только для него особенности. У лагеря с названием ВТР, главной особенностью было распиздяйство. Рядом с «ВТР» находился лагерь «Бомжи». Другие названия тоже излишней «официальностью» не страдали.
   Как уже говорил, централизованного управления у КСП не было. Были старожилы лагерей – самые ответственные и проверенные, люди которые не один год отдыхали в этом месте и показали себя с хорошей стороны. Именно на их плечи ложились обязанности размещать на территории лагеря приезжающих, мотивировать их на уборку территории лагеря, готовить завтрак/обед/ужин, носить из леса дрова для костра, воду и еще множество других необходимых вещей. Справедливости ради нужно сказать – сами старожилы и выполняли приличную часть этих работ.
   Вновь прибывшие ставили палатку в указанном месте, давали из своих запасов продукты «на общак» и все. Западло было хомячить колбасу с тушенкой, ни дав ни кусочка для общей каши. Даже самые отъявленные разгильдяи и лентяи ходили с бутылками за водой на единственный источник с пресной водой и следили за чистотой лагеря – здесь все было на виду, коллективное неодобрение подчас гораздо хуже злого милиционера с дубинкой в руках. Еще КСП был бесплатным.
   Кроме старожил были еще «патриархи» (абсолютно вольная авторская трактовка происходящего безобразия) . Дело в том, что летний КСП приурочен ко дню смерти Владимира Высоцкого и вроде как все мероприятие носит печать этой даты. Наверное, когда-то так и было. Но время не стоит на месте. Пришли новые песни, новые музыканты, группы и их поклонники. Высоцкий и его песни стали чем-то вроде объединяющей идеи. Именно «патриархи» КСП из года в год организовывали простенький концерт с песнями Высоцкого прямо на галечном пляже рядом с Змеиным ущельем. Это было главное событие КСП. Исполнителями были сами отдыхающие.
   Такой «стихийный менеджмент» выработался сам по себе за многие годы функционирования лагеря. На него не повлиял распад СССР, период безумного передела наследства великой большевистской державы, кризисы и появление автоматизированных систем управления. И это было хорошо.(6)
 
   Проснулся Илья от того, что водитель спрашивал своих пассажиров, нужно ли кому-то в Джугбу – заезжать в этот поселок значило делать не маленький крюк, а какой водитель любит просто так гонять машину туда-сюда? К удивлению Ильи, никому, кроме него в Джугбу не нужно было и после его возмущенных криков: «Как не едем в Джугбу? Мне в Джугбу!», маршрутка приготовилась к повороту.
   Взгляды попутчиков словно говорили Илье: «Парень, нахрена тебе нужна эта Джугба? Положа руку на сердце – дрянной и зажравшийся курортный поселок. Езжай со всеми, круто будет!». Но его такая перспектива не устраивала.
   На вокзале Джугбы Илья должен был встретиться с Ромычем и вместе с ним, эксплуатируя Славика в качестве проводника, выдвигаться к лагерю. Шутка в том, что в Змеином ущелье сотовой связи не было и для того, чтобы позвонить, приходилось идти к берегу моря. Славик клятвенно обещал каждые пол часа приходить на пляж, загорать и ждать звонка.
   – Вызываемый вами або…начала говорить неизвестная барышня, когда Илья грубо прервал ее.
   – Алло.
   – Алло. Здарова Илья.
   – И тебе не хворать. Ромыч, я уже на вокзале. Ты где?
   – Я только что сел на автобус в Архипо-Осиповке. Буду минут через 20.
   – Хорошо. Будешь подъезжать – звони, я тебя встречу.
   – ОК.
   Илья слишком хорошо знал Ромыча, чтобы верить в сказки про 20 минут. 30, 40, а то и целый час – вот в это Илья верил! Вытащив себя и свой рюкзак из маршрутки, он побрел к небольшому магазинчику на другой стороне дороги, чтобы взять себе бутылочку холодного, живого пива и выпить ее, скрашивая долгие минуты ожидания.
 
   Всегда интересно только-только приехать на отдых. Еще интересней делать это без лишней суеты. Илья вольготно расположился на остановке и разглядывал проходящих мимо. В большинстве своем это были отдыхающие. Чаще всего семейные, отягощенные грузом свалившегося на них отдыха.
   Пляж, магазин, кафе, еще раз пляж и желательно придти раньше, чтобы занять лучшие места. А жена говорит, что нужно обязательно сходить на рынок – там самые вкусные персики. Потом обязательно сфотографироваться на фоне вон той сосны – она самая красивая. Ребенок раньше всех освоился на новом месте и уже тянет родителей на самый-самый лучший аттракцион. И все нужно успеть!
   Кто-то вприпрыжку мчался на пляж, словно неведомый негодяй уже положил глаз на ИХ МЕСТО. Кто-то возвращался после тяжелого марафона по торговым заведениям, на них было особенно грустно смотреть. Основная же масса отдыхающих шла на пляж, старательно изображая на лицах безмерную радость.
   – Чему радуются? – Подумал Илья. – Их дорога развлекает, несущиеся рядом машины или то, что до пляжа еще минут 15 шагать по местным «достопримечательностям»?
   Илья был не совсем прав, ведь причин для радости может быть великое множество. Больше того, причин вообще может не быть, а настроение все равно будет отменным. Но его можно было понять. Обещанные 20 минут оказались неправдой. Даже самые пессимистические прогнозы не оправдались – на остановке он сидел уже больше полутора часов, а Славик, который должен был провожать их до КСП и вообще быть паинькой – упился в хлам и проводником не мог быть физически. Еще больше его удивляло то, что проходящие мимо местные жители местные жители слыхом не слышали ни про какое КСП.
   Дорога, по которой он недавно приехал сюда, превратилась с одну сплошную пробку, в которой скорее всего и застрял Ромыч. Наконец, допивая уже второю бутылку пива, зазвонил телефон.
 
   – Ну?
   – Я уже на вокзале.
   – Через дорогу магазин, рядом остановка, я на ней. Очень злой и недовольный.
   – Сейчас подойду.
   Ромыч был человеком интересным. Он родился и вырос в семье военных с длинной и местами даже героической историей. Сама судьба направляла его учиться в военном училище и быть образцовым защитником президента и его правительства. К своим двадцати с лишним лет он наверняка бы уже успел вникнуть во все тонкости наматывания портянок и сборки/разборки автомата Калашников, если бы не одно НО – Ромыч был распиздяем. С большой буквы. Даже в совсем не закомплексованной среде, в которой он варился, Ромыч выделялся своим легкомысленным отношением к жизни.
   С другой стороны, был он человеком искренним, идейным и даже, как не удивительно, – надежным. В том смысле, что если что-то происходило не так, его вины в этом почти не было. Почти. Но этого «почти» хватало с головой!
   Движение на дороге замерло на несколько секунд и из-за машин явилось чудное виденье.
   Это был молодой человек лет 22-х, тощий, длинный, с модной стрижкой на голове и темными очками круглой формы. Одет он был в джинсы, шлепки, щеголял голым торсом, а в руках нес сумку советского образца, непонятно как оказавшуюся у такого модного субъекта.
   Чего-то подобного Илья ожидал. Сам он готовился к разным поворотам судьбы и одет был гораздо практичнее. Вдобавок имел рюкзак со всем необходимым – к КСП он готовился почти как к походу в горы.
   Обменявшись рукопожатиями, Илья сообщил Роме новости.
   – Славик нажрался в хлам. Самим придется искать это долбанное КСП.
   – Ты разве не знаешь куда идти?
   Ромыч искренне считал, что проблемы имеют свойство саморазрешаться. То, что они решились не сами, что на самом деле другие их решили, он почему-то игнорировал. Получалось у него это естественно и не поддавалось логическому объяснению. Он на самом деле так думал!
   – Блин, конечно, я все знаю. И что такое сингулярность я тоже знаю.
   – А что такое сингулярность?
   Илье пришлось себя остановить. С Ромычем они дружили давно, подобный разговор мог продолжаться бесконечно.
   – Не важно. Кстати, местные про КСП не знают.
   – Странно. Вон, мужик идет, вроде местный. Спросить?
   – Ну спроси.
   Ромыч подошел к мужику и через пару минут вернулся в расстроенных чувствах.
   – Представляешь, он говорит, что всю жизнь здесь прожил и никогда не слышал ни про какое КСП.
   – Хреново.
   – Что делать?
   Илья призадумался. Не могло такого быть, чтобы КСП проходил в другом месте. Не только Славик – об этом мероприятии он слышал от разных людей. КСП проходило сейчас, в районе Джугбы, в Змеином ущелье. В этом не было совершенно никаких сомнений.
   – Ромыч, наверное, мы не так спрашиваем. И вообще – пошли на автовокзал, там людей больше.
   На автовокзале отдыхающие, а их было большинство, шарахались от странной парочки – один словно из леса вышел, другой вообще непонятно чем занимается и зачем сюда пожаловал. Зато Илья с Ромычем безошибочно угадывали в толпе местных – те на своем веку насмотрелись на все возможные причуды, удивить их чем-то было сложно.
   Наконец, бабка, торгующая сигаретами поняла о чем ей говорят молодые люди. Про КСП никогда не слышала, зато хорошо знала про какой-то лагерь Высоцкого.
   – Ребятки, вы пойдите прямо, потом налево и через два дома увидите тропинку через пустырь. Дальше будет проходная пансионата отдыха, скажите охране, что идете в лагерь Высоцкого и они вас пропустят. У моря сворачивайте направо и идите минут 15 по пляжу, а там разберетесь.
   Из всего рассказа доброй старушки Илья с Ромычем поняли одно – нужно каким-то образом добраться до моря, там поворачивать на право и идти по пляжу, пока ноги сами не выведут туда, куда нужно. С небольшими приключениями им это удалось.
 
   Тропинка петляла из стороны в сторону, проходя по лесу, вдоль небольшого высохшего ручья. Время от времени она забиралась то на один берег ручья, то на другой. Все более-менее горизонтальные поверхности вокруг занимали палатки – это и был КСП.
   – Ромыч, мы с тобой попали в психушку. Что это за хрен моржовый?
   Илья совершенно не собирался шутить. Мимо них проходил мужичек в плавках и солидным пузиком. На пузике крупными буквами было нарисовано «Хрен моржовый. 1 экз». Какие тут шутки?
   Ромыч тоже удивлялся творимому вокруг безобразию, но уже начинал адаптироваться.
   – Ты ничего не понимаешь в современном искусстве, Илюха. Это авангард, это экспрессия. Облечение ханженской морали общества. Короче, ты лузер.
   – Сам лузер!
   В это время мимо них пропорхнуло чудесное создание с обнаженной талией и выше. Ее груди были перемазаны синими и зелеными красками, образуя потрясающую, чудесным образом выпуклую мешанину. А на сосках были нарисованы звездочки.
   Сразу стало понятно, отчего Ромыч принялся рассуждать об экспрессии – он шел впереди и первым заметил «произведение искусства». Еще бы, это не мужик пузатый с надписью неприличной. Хотя, это дело вкуса…
   Наконец, они заметили флаг, который в прошлой своей жизни был обычной простыней. На флаге неведомый художник написал ВТР и в скобочках, немного ниже – «распиздяи». Для непонятливых.
 
   Лагерь ВТР был обычной поляной в лесу, метров 30 в длину и ширину. Большая часть поляны оставалась свободной от палаток, а в уголке было то, чем, наверное, очень гордились обитатели лагеря – беседка. Сделана она была из всего, что можно только найти в лесу и что остается после отдыха «хомо сапиенс»: пластиковые бутылки, консервные банки, полиэтилен… конструкция была основательно перевязана проволокой, какими-то веревочками и обита гвоздями. На удивление, все это выглядело прочно и использовалось, по виду, уже не первый год.
   В центре размещался стол и скамейки из фанеры бревен. За столом сидела кампания молодых людей. Множество стаканов, бутылок, пепельниц и всего остального не оставляли никаких сомнений в том, чем они сейчас заняты. На пришедших уставилось восемь пар любопытных глаз.
   – Добрый день. – Сказал Илья.
   – Здрасье. – Добавил Ромыч.
   Илья неодобрительно посмотрел на товарища, но говорить ничего не стал – по всему было видно, что он еще не отошел после встречи с незнакомкой.
   – Меня зовут Илья, это Рома. Нас Славик пригласил. Он еще встречать нас должен был.
   – Связи здесь нет, потому и не берет. – Веско заметил парень лет 25 с небольшой бородкой.
   – Это мы знаем. Славик обещал на берег выходить – там, вроде, есть связь.
   – Точно, на берегу есть. Только Славик к морю не пошел. Спит он в палатке своей, потому как перебрал чачи. Про вас он говорил, место уже выделено.
   С этими словами он поднялся из-за стола и повел Илью с Ромычем в другой конец поляны.
   – Палатка у вас одна? – Спросил бородатый.
   – Вообще то две.
   – Нахрена две? Вас же всего двое?
   Получилось так. Я взял, Ромыч тоже взял.
   – Так дело не пойдет. Две палатки на двоих слишком жирно! Людей приедет очень много, как всех размещать – непонятно. В одной палатке будете ночевать, идет?
   – Без проблем. У меня палатка двухместная, даже для вещей место останется. – Сказал Илья.
   – Отлично. Тогда размещайтесь здесь. Туалет – вон за теми кустиками.
   Бородатый развернулся и ушел обратно за стол.
   – Илья, ты палатку умеешь раскладывать? – Сказал Рома.
   – За нефиг делать.
 
   Через несколько минут двухместная палатка защитного цвета уже стояла на поляне и Илья с Ромычем принялись за самое главное – ревизию вещей.
   Пенки (коврики из пенистой резины) у Ильи было две штуки, одна пошла Ромычу. Носки, оделяла, трико, свитера, миски, ложки, открывашки и все остальное неопознанной кучей было свалено в угол палатки. Теперь нужно было что-то решать с запасами провианта и спиртного.
   От коллектива Илья с Ромычем решили не отрываться – зачем тогда вообще было ехать в сюда? В лагере имелся общий стол, импровизированная кухня с большим котелком и самой настоящей чугунной сковородкой огромных размеров. Кто решился притащить в лесной лагерь подобную образину, Илья не знал. Но медаль за этот подвиг был готов вручить. Самим разводить очаг, и что-то отдельно готовить, смысла не было.
   Макароны, картошку, рис, несколько банок консервов, хлеб и вакуумную упаковку с сосисками было решено отдать на общий стол. Себе оставили половину палки колбасы, конфеты и немного хлеба.
   Кроме этого, у Ромыча была припасена двушка пива, а у Ильи литровая бутылка с разведенным спиртом и кое-какими ароматизаторами – неплохой коктейль для сильных духом. Пиво было решено оставить на сладкое, а литрушка была торжественно вручена Ромычу, Илья взял пакеты с едой, мисками и ложками и они направились к столу.
   Момент, конечно, торжественный. В лагере собрались разные люди, объединяло их желание весело провести время. Литрушка с разведенным спиртом показала, что единомышленников стало больше на два человека. Ромыч принялся разливать благоухающую жидкость по кружкам, стаканам и прочим емкостям. Илья в это время показывал старожилу и всем остальным, что они не только вполне подходят под контингент лагеря вольно тусующихся распиздяев, но и вообще люди основательные и подготовленные.
   Макароны, картошка и все остальное было бережно сложено в какой-то ящичек, взамен барышня с пирсингом в носу и окрашенными в черный цвет волосами предложила Илье с Ромычем супа – адской мешанины из макарон, риса, лука, тушенки и еще чего-то, похожего на кильку в томатном соусе. На природе аппетит увеличивается очень сильно, но для этого супа Илья пока еще не настолько оголодал.
 
   – Спасибо, может, чуть позже.
   – Тогда ждите ужина.
   – Подождем. Как не подождать? А давайте выпьем за знакомство и приятный отдых?
   – Легко!
   Тосты слились в один монотонный гул, к столу стали подходить еще люди. И тоже не с пустыми руками. Илья и ахнуть не успел, как его литрушка словно растворилась в воздухе, ей на смену была поставлена полторашка чачи и процесс пошел по нарастающей. На удивление, самопальная и совсем не лицензированная чача с местного рынка давала сто очков форы спирту, и, по ощущению, даже приличной водке. Хороший, натуральный продукт.
 
   В какой то момент аудитория созрела. Три человека пошли за гитарами, и в наступающих сумерках начался концерт. Илья разное видел в своей жизни, и виртуозной игрой на гитаре его было не удивить. Другое дело, когда гитары целых три, все они играют одновременно и играют Арию – совсем не простую группу для исполнения.
   Тон задавал парень с Урала, с длинными светлыми волосами, весь перевязанный какими-то цветными веревочками и с нарисованными краской пацификами на лице. По разным сторонам стола сидели его «компаньоны», остальные постукивали по столу в такт музыке, кто-то достал бубен, и абсолютно все во весь голос пели тексты песен. Коряво, где-то неслаженно, но настолько искренне и энергично, что казалось, что еще немного и «Герой асфальта» на самом деле появится из ниоткуда и начнет кружить по поляне на своем железном коне.
   «На огонек» стало подходить все больше и больше людей. Места за беседкой уже не хватало и они садились на бревна, пеньки, а то и просто на землю рядом с беседкой. Когда первые музыканты окончательно выдохлись и потянулись руками за чачей, их место заняли другие. Как-то незаметно то здесь, то там стали раздаваться звуки песен. На лагерь опустилась ночь.
   Когда за столом перестала играть музыка, Илья с удивлением понял, что весь лес вокруг наполнен звуками гитар и барабанов. Целые толпы людей ходили с фонариками по лесу, переходя от одного лагеря к другому. Постепенно и из ВТРа люди стали переходить в другие места.
   Илья сильно не рвался исследовать все вокруг – все-таки он приехал сюда несколько часов назад, его больше интересовали соседи по лагерю.
   Небольшой, черноволосый парень рядом с ним, который еще недавно играл на гитаре, приехал из Ростова на Дону. Оказывается, что он даже играет в самой настоящей в группе! Сей факт немало заинтриговал Илью, с настоящими профессиональными музыкантами судьба его как-то не пересекала.
   Выяснилось, что и здесь не пересекла. Вова, так звали парня, был начинающим, только-только подающим надежды (конечно, огромные надежды!!), группе его тоже было всего пол года. Больше всего угнетало Вову то, что большие дяди-продюсеры не обращают на них никакого внимания! Вся музыкальная история виделась Вове чередой удачных встреч музыкантов с «ангелами – продюсерами», с большими связями и чемоданами, полными денег на раскрутку молодых дарований. Сама музыка при этом как-то терялась из виду.
   Когда Илья сказал об этом новому знакомому, тот обиделся. Тогда Илья зашел с другого конца – представился чуваком, работающим в сфере рекламы (что было правдой) и что он чуть ли не каждый день общается в своем родном городе с разными музыкантами и прочей богемой (это было глупостью, но кому хочется верить, тот поверит).
   – Вован, хочешь я скажу тебе главный секрет, который приведет тебя к славе?
   – Ага!! – Вова был неподражаем. Напился ли он изрядно, или на самом деле был настолько наивным – Илья так и не понял.
   Таинственный и загадочный ореол, который витает над профессией рекламщика, сделал свое дело. Кроме ореола и разных предрассудков в рекламе мало романтики, их давит множество формул, статистики и простого здравого смысла. Но Вова об этом не знал.
   – Чувак, главное – получать удовольствие от того, что делаешь. Если все вокруг играют рокопопс, совсем не обязательно тоже играть его, чтобы тебя слушали. Играй то, что нравится. Не смотря ни на что. Тогда будет и искренность и индивидуальность и качество исполнения. И не останавливаться! Если есть возможность играть бесплатно в притоне местном – играй. Это и практика и обратная связь. Добрые продюсеры и прочие хрены просто так не появляются.
   – Глупости! – Сказал Вован и отвернулся к другому собеседнику.
   – Ну и хрен с тобой. – Подумал Илья и потянулся к папиросам.
 
   «Цивильные» сигареты как-то неожиданно быстро закончились, и кто-то запасливый выложил на стол пару пачек «Беломора». В другое время Илья и смотреть не стал бы в сторону этих «изделий». Но на природе, с непрерывным потоком чачи, с песнями и новыми, интересными людьми, сигареты просто улетали. И заканчивались. А курить хотелось нестерпимо. Оказалось, что у «Беломора» очень интересный вкус «настоящего табака» – не чета пропитанным разной химией сигаретам модных марок. Очень крепкие, курить их можно было почти, как сигары. И расходились они экономно – ядреную папиросину каждые десять минут раскуривать не станешь.
   Ромыч как-то незаметно исчез из-за стола. Компания за столом тоже стала редеть. Ночь вступила в свои права и Илья прислушался к своим ощущениям.
   Спать не хотелось совершенно. Внутри Ильи к тому времени булькало не меньше пол литра крепкого напитка, но он совершенно не чувствовал себя пьяным или сонным. На душе поселилось какое-то возбуждение, желание сидеть в компании, общаться обо всем на свете, орать песни в темноту ночи, разглядывать язычки костра и неспешно пить чачу. И курить «Беломор».
   – Не спи. Пошли к «Бомжам».
   – А что там?
   – Сам посмотришь.
 
   Лагерь «Бомжи» находился в паре десятков метров от ВТР, прямо через ручей проходила тропинка и Илья сквозь редкую листву кустов увидел толпу человек в 30, которые расселись полукругом вокруг трех «исполнителей» и что-то начали запевать. Пока еще не громко, но было видно, что это только начало.
   Его сосед, кажется, из Питера, исчез. Илья взял свою кружку – неизменный атрибут КСПшного скитальца и побрел к «Бомжам».
   Перемещения из одного лагерь в другой тоже было одной из традиций КСП. Никакого особенного повода для этого не нужно. Просто приходила компания или одинокий «бродяга» и начинался процесс знакомства. Чаще кто-то кого-то уже знал, но это было не важно. У «пришельцев» могла быть баклашка с чачей, бутылка с водкой или с пивом, сигареты или папиросы – это было очень желательно, но совсем не обязательно. А вот кружка должна была быть!
   Исполнителей было трое. В центре сидел худощавый мужик лет 35 с длинными дрэдами, короткой бородкой и футболкой с изображением листа конопли. В руках он держал гитару, девушка рядом тоже была с гитарой, вдвоем они начали играть какую-то непонятную песню, до этого Илья ее не слышал. Третий парень зажал между коленей продолговатый барабан и выстукивал ритм ладошками.
 
   Илья уселся рядом с какой-то компанией, подставил свою кружку под разливающееся вино и приготовился созерцать. Увы, не все наши планы осуществляются. Не веря своим глазам, он увидел Леху – того самого скинхеда, с которым добирался с концерта «Рок Удар». Тот его тоже увидел и с видимым удовольствием уселся рядом.
   – Здарова Илья!
   – Привет. Какими судьбами?
   – Я сюда уже четвертый год приезжаю. Даже лагерь есть «Фашисты», ты не знал?
   Илья к таким новостям готов не был. Какой нахрен лагерь «фашисты»? Он отдыхать сюда приехал!
   – Не знал. Я вообще то первый день на КСП. В ВТР приехал.
   – У «распиздяев» обосновался, значит?
   – В точку.
   Лехе разговор нравился, в отличие от Ильи.
   – Значит, антифа тоже любит выпить? А как же здоровый образ жизни? Как спорт?
   – Я не антифа.
   – Ха ха ха!
   Леха чуть не опрокинулся на спину от смеха. Было видно, что выпил за сегодня он прилично и настроение у него отличное.
   – Сразу понятно, что ты только что приехал. Илья, это КСП. Люди сюда приезжают, чтобы отдохнуть, а не разборками заниматься. Поверь, за то, что ты антифа, никто морду тебе бить не станет. Конечно, если начнешь буянить – другое дело. Но ты с головой дружишь. Вроде как…
   – Леха, я на самом деле не антифа.
   Леха с недоверием посмотрел на Илью, мол «зачем строить из себя девочку, когда и так все ясно».
   – Илья, я прекрасно помню наш разговор. Простой пацан не может такие темы двигать. Или ты был бухой в стельку? Что-то не верится в это…
   – «Пацан» я не простой, и я на самом деле не антифа. Кстати, разговор тогда интересный получился, хочешь продолжить?
   – Конечно хочу! Я размышлял о твоих словах и полностью их опроверг. За мной правда!
   – Прям так и опроверг? «Товарищи по партии» помогли?
   – Не ерничай. У меня голова на плечах тоже имеется.
   – Заинтриговал.
   – Короче, ты говорил, что не все плохие, поэтому нужно не со всеми бороться, а только с настоящими подонками. Так?
   – Так.
   – А теперь слушай внимательно. Эти твои слова хороши для того, чтобы их просто говорить. В реальности они неосуществимы.
   – Почему?
   – Илья, представь, что на тебя идет толпа. Пусть это будут австралийцы. Толпа идет конкретно на тебя и хочет тебе набить морду. Ни за что. Просто удовольствия ради. Есть среди них нормальные люди?
   – Сомневаюсь.
   – Я тоже сомневаюсь. А теперь слушай внимательно – они не просто так пошли морду тебе бить, их окружение: друзья, знакомые. родственники и многие другие должны их в этом поддерживать или, как минимум, не мешать. Понимаешь? Они все держатся друг за друга! Иначе они просто не соберутся вместе!
   – То есть они все повязаны и если ты не мешаешь уродам, значит такой же урод?
   – А как ты хотел? Представь, что твой друг начнет старушек по голове бить – как ты к этому отнесешься?
   – Хреново отнесусь.
   – Вот. Хорошо, не все кавказцы или негры плохие, среди них много хороших людей – согласен с этим. Но это ничего не меняет! Они ничего не делают против остальных уродов, я имею в виду – по настоящему ничего не делают. Папа с мамой поругают глупого сыночка за то, что он с друзьями по пьяному делу изнасиловал русскую девчонку. Но не больше!
   Причем заметь – ругать будут больше за то, что попался, а не за то, что испортил какой-то «русской шлюхе» жизнь. Я понимаю, что его отец может быть прекрасным человеком. Гордым и все такое. Но если он защищает урода – своего сына, племянника, соседа, земляка… не важно кого – кто он после этого? Урод! А у них все друг за друга! Или я не прав?
   – Эээ… – Начал было Илья, но Леху было не остановить.
   – Понимаешь о чем я говорю? Есть хорошие люди, обязательно есть. Я согласен с этим. Но если земляк в пьяной драке зарежет «чужого», на чьей стороне будет этот «хороший»? Я тебе скажу на чьей стороне – на стороне подонка! Мне похрен, почему так сложилось, на их традиции мне тоже насрать – если этот «хороший» защищает подонка, он сам не лучше него. А значит можно смело идти и резать всех подряд!
   – Ахренеть!
   – Так то!
   Подобные идеи для Ильи были не в новинку, но услышать подобное от Лехи – с виду совсем простого парня, он не ожидал.
 
   – Короче, Леха, не все так просто.
   Илья сделал паузу, словно принялся обдумывать достойный ответ. Леха приготовился слушать.
   – Чем ты лучше? Чем отличаешься?
   – Не понял.
   – Хрена ли тут понимать? Решит наш горячо любимый президент отправить тебя воевать в братский Афганистан. Или Чечню. Или еще куда-то. Не какого-то абстрактного парня, а конкретно тебя. На войну. Ты будешь для местного населения не просто «плохим», а «хуевым». Им на политику и прочую агитацию насрать. Ты пришел к ним, чтобы убивать тех, кто не согласен с позицией твоего президента – именно он послал тебя проливать кровь за его интересы. За интересы и карманы его окружения. Кто будет сопротивляется – того ты будешь обязан убить. Не парень из телевизора, а именно ты. В тебя стрелять будут и, честно говоря, вполне заслуженно.
   – Совсем рехнулся? Я свое уже отслужил!
   Илья понял, что задел Леху за живое. Начал обсуждать то, что обычно стараются обходить стороной. Не замечать.
   – Не важно. Главное – принцип. Никого не волнует твое мнение и моральные принципы. Приказали? Бери автомат и вперед – убивай кого скажут. Врагов у наших политиков много – чем больше амбиции, тем больше врагов. Власть добывается не пустой демагогией, а насилием. И конкретно ты будешь делать это насилие.
   – И что с того?
   – Был хороший, стал плохой. Что тут непонятного?
   – Да мне начхать на политику и политиканов. Я нормальный пацан и точка. Понял?
   – То есть не будешь выполнять приказ и станешь дезертиром?
   Леха заметно растерялся и сник. Подобного поворота беседы он не ожидал.
 
   – Чувак, при чем здесь кавказцы и все остальные? – Сказал Леха.
   – У этого «хорошего» человека, который защищает подонка лишь потому, что он его земляк тоже нет выхода. Если он поступит по-другому – окружение не поймет этого и не простит. Даже если этому «хорошему» хочется зарезать ублюдка, он все равно спрячет его в своем подвале и будет кормить с ложечки.
   – Илья, этот разговор мне неприятен.
   – Мне тоже.
   Леха протянул руку в темноту и достал полторашку, наполовину заполненную чачей. Огненная вода тоненьким ручейком стала разливаться по кружкам, парень с дрэдами тоже взял паузу и вместе с девушкой стал раскуривать подозрительного вида сигаретку. Сигаретку видно не было, но обычный табак так не курят – подолгу задерживая дым внутри себя, давя в зародыше желание кашлять.
   Илье с Лехой до этого не было никакого дела. Откуда-то слева другой парень начал играть мелодичную песню, постепенно окружающие стали подпевать ему, «барабанщик» подстроился под новый ритм и стал выстукивать ладошками новую песню. Кто-то тактичный дождался, когда Илья с Лехой выпьют и закурят, чтобы присоединиться к беседе.
 
   – Молодые люди, я случайно подслушал ваш разговор. Это очень интересный разговор. Меня Александром звать. Короче, рад знакомству.
   Илья с любопытством разглядел нового знакомого. Это был полноватый дядька в просторных шортах и футболке, других подробностей из-за скудного освещения он не заметил.
   – Мой отец – осетин, в свое время убежал с аула на комсомольскую стройку и там женился на комсомольской активистке. Знаете, почему убежал? – Сказал Александр.
   – Скучно стало?
   – Глупости. Думаете, на БАМе весело было? Ха-ха!
   – Вообще без понятия.
   – Потому что надоело. Жизнь идет, а у тебя все расписано на десять лет вперед – на ком ты женишься, чем заниматься будешь, кто друг, кто враг – все решено. Окончил мой отец школу, пришел домой и тут же пришли к нему родственники его будущей жены – при параде, все как полагается. И девушка хорошая! Потом к его отцу и моему дедушке пришел председатель колхоза, и они договорились, чтобы он первое время скотником работал. Потом еще кто-то подошел и опять что-то начало решаться. А его самого кто ни будь спрашивал, что он хочет? Он, между прочим, хотел ехать учиться в Махачкалу, в политех поступать. Только никому это не нужно было. Никому не интересно, что ты хочешь стать инженером. Хочешь строить электростанции.
   Сидел он, сидел, а потому пошел в комсомольскую ячейку в школе, чтобы его на БАМ отправили. Родственники его в начале не отпускали, предлагали в горах спрятать – думали, что заставляют его. Наивные! Но отец у меня упертый – если что решил, не переубедишь. В конце концов, махнули на него рукой. С тех пор дорога обратно в аул для него закрыта. – Сказал Александр.
   – И к чему ты это говоришь? – Сказал Леха.
   – А вот к чему. Вокруг только и слышишь про прекрасные горские традиции, все восхищаются семейными отношениями, уважительным отношением с старшим и всем остальным. Но почему-то никто не вспоминает, что если старший сказал брать автомат и идти расстреливать колонну «федералов» – вариантов отказаться нет. Вообще нет. Это в Москве можно откосить от призыва, прикинувшись психом или дать взятку военкому. В небольшом селении в горах, где все на виду, где вся жизнь подчинена неписанным правилам, «откосить» невозможно.
   Еще до начала первой чеченской войны на Кавказе начал твориться беспредел – большевики ушли, начался дележ их наследства. Сразу вспомнились «законы гор», всплыли старые обиды, о которых раньше старались не вспоминать, и пошло поехало…
   Все говорят о том, что с Кавказа бежали русские. Бля, а сколько кавказцев сбежало, вы знаете? Не знаете… Очень много нормальных людей убегало из разгорающегося пекла. Но, поверьте на слово, подавляющему большинству убегать было просто некуда и невозможно – родственники, хозяйство и прочее, и прочее. Они засунули свое мнение куда подальше и стали плыть по течению.
   Еще больше было сомневающихся – бывших врачей, учителей, рабочих, инженеров и прочих «интеллигентов». При СССР они худо-бедно стали отходить от своих «кланов» и «замечательных горских традиций». Они ездили на экскурсии по Волге, отдыхали в Крыму и пили пиво «Жигулевское» вместо вина – возвращение в махровый феодализм им было не нужно. Но любопытно. Вроде как жизнь меняется, может и к лучшему. А когда процесс стал неотвратимым – деваться было уже не куда.
 
   Илья в задумчивости выпустил струю крепкого табачного дыма в ночное небо и потянулся к бутылке с чачей. В очередной раз внутри него появились весы – с одной стороны, ему очень хотелось «стандартно» поругать плохих политиков, сказать, что «ну здесь то нормальные люди собрались, а вот там далеко – сплошные уроды!», и ощутить вокруг себя тепло товарищества.
 
   Все равно, что надеть на себя розовые очки. У настоящих «правонарушителей» нет розовых очков. Розовые очки настоящие «правонарушители» презирают.
   – Александр, вот ты приехал сюда. Зачем?
   Александр, а вместе с ним и Леха, удивленно уставились на Илью. Вопрос был, как минимум, странным. Они приехали сюда отдыхать – это было понятно даже самому глупому ежу. Зачем задавать вопрос, ответ на который всем известен?
   – Устроили игрушечный коммунизм, и выпускаете здесь пар. Отдыхаете? Хрен там – играете! Сюда приезжают люди стопом, без единого рубля в кармане, зато с кружкой и ложкой! Здесь этого человека накормят, напоят и поиграть на гитаре дадут. Каждому по потребностям, от каждого по способностям! Свобода, равенство, братство, бля – но только здесь!
   В обычной жизни в переходе бабушке, которой пенсии не хватает на оплату коммуналки, которая из-за этого милостыню просит, вы рубля не дадите. Пройдете мимо, словно и нет никого. И проблемы нет. Зато здесь случайного знакомого можно чачей напоить, за жизнь поговорить.
   Нихрена это не отдых, это бегство от жизни. Эскапизм. Здесь можно снять розовые очки, потому что настоящая жизнь осталась где-то там, далеко. Работа, начальство, клиенты, милиционеры, политики – все осталось дома, можно на какое-то время выбросить все это из головы.
   Вам не хватает воображения, чтобы изменить правила реальной жизни, потому что вы боитесь нарушать правила. Вы не правонарушители! Вам проще устроить себе отдушину и время от времени пользоваться ею.
   Напряженная тишина и две пары удивленных глаз были ответом Илье. Наконец, Александр не выдержал первым.
   – Типа самый умный?
   – С чего вдруг?
   – С того, что ты самый недовольный. Что-то не устраивает? Выпей чачи, чувак, и не грузись. И не грузи других, понял?
   Окружающие тоже обратили внимание на спорщиков, кто-то даже посоветовал им заткнуться и не мешать слушать песни. Илья уже начал жалеть, что начал все это – настроение ушло, даже звуки гитары перестали радовать. И еще неожиданно резко потянуло на сон. Он попрощался с Лехой и Александром и пошел в свой лагерь.
 
   Луч налобного фонарика освещал контуры палаток, плотными рядами расположившихся на поляне – как и предсказывал бородатый, свободного места почти не осталось. Чтобы придти к своей палатке, Илье пришлось пробираться через настоящие лабиринты материи и торчащих из земли колышков.
   А фонарь на беседке все так же продолжал гореть, освещая одинокого «отдыхающего», сидящего на скамейке. Отдыхающий перед этим явно покурил травки и витал где-то в космическом пространстве, соревнуясь в скорости с кометами. Это был парень с длинными волосами, завязанными в хвост и черной футболке. Он подпер голову локтями и уставился в ночное небо, напрочь игнорируя пространство вокруг.
   Такое состояние было Илье знакомо. Из-за этого он и не курил травку. Действие травы отличается в зависимости от настроения, обстановки и самого человека. На Илью она действовала слишком уж расслабляющее – он погружался в состояние полной отрешенности от окружающей действительности, и это состояние ему не нравилось – вокруг него раздавался смех, люди беззаботно веселились, а ему оставалось только непонимающе разглядывать этот хаос. Что в этом приятного?
   Илья знал людей, на которых трава вообще не действовала, были случаи, когда вместо обещанного веселья она «грузила» и даже отрезвляла человека. Короче, у него сложилось твердое мнение, что «трава», как лотерея – фиг его знает, как подействует. Лучше пользоваться проверенными средствами поднятия настроения.
   Ни у Ильи, ни у его знакомых привыкания и болезненной зависимости от травки не было. Причина проста – вещество, содержащиеся в траве и вызывающее разные «эффекты», не вырабатывается организмом человека. Оно «постороннее». Механизм физиологической зависимости (например алкоголь или никотин) включается тогда, когда организм и без того вырабатывает и потребляет искомое вещество. С увеличением «дозы» возрастают и его потребности, а когда нужного вещества не хватает, возникает недомогание.
   Практически вся наркота от героина до химии вырабатывается организмом, поэтому ее действие вполне предсказуемо и понятно. Организмом человека не вырабатывает ЛСД, грибы и траву. Это Илья знал точно. Чтобы подсесть на ту же травку, нужно проявить поистине титанические усилия и все равно – зависимость будет психологическая, а не физиологическая.
 
   – Чувак, в чем смысл жизни? – Сказал Илья.
   Он уселся напротив волосатого парня и с любопытством разглядывал своего нового собеседника. В таком состоянии он мог сказать восхитительную глупость, но могло прозвучать и что-то по настоящему интересное. Парень к вопросу отнесся на удивление серьезно, просветлел лицом, мысли его стали течь более рационально. Относительно рационально.
   – Какой смысл может быть у волны, которая стремится закончить свое существование на берегу моря? Волна просто есть и все. Мириады волн двигаются вперед, им кажется, что их движение осмысленно и подчинено какой-то высшей идее. Хотя на самом деле они просто волны, которые несутся к берегу и никакого смысла в этом нет.
   – Но смысл может быть в движении! В конце концов, волны могут сами придумать смысл!
   – Предрассудки. Иллюзии. Наши мысли – нагромождение традиций, условностей и общественного мнения. Все то, что мы считаем важным, важно до тех пор, пока мы в это верим, и в это верят другие. Но стоит ветру подуть в другую сторону, как все меняется. Деньги, президенты, картины и государства – все это выдумали мы сами. Если мы не будем об этом думать – оно исчезнет.
   – Да ну нахрен! – Удивился Илья.
   – Точно тебе говорю! Сама планета Z 328 589 853 мне об этом сказала. Z 328 589 853 не может ошибаться!
   – Вот это тебя накрыло, чувак! – Восхитился Илья.
   – Все меняется. Мысли, идеи, ощущение. Само жизненное пространство человека расширяется.
   – И одинокая волна может идти только со всеми?
   – Направление тоже условность. Волны идут вместе, пока ощущают один и тот же ветер. Но волн и ветров множество. Даже вода для всех разная! Все остальное волны придумывают сами.
   – Не врубился…
   – Ветер выдумывают не все волны вместе, а каждый по отдельности. И у каждого свой собственный ветер, хотя им кажется, что ветер один для всех и другого ветра просто не может быть.
   – Хрень какая-то…
   Неожиданно, парень посмотрел на Илью ясно и четко, словно проснулся.
   – Чувак, чем вопросы дурацкие задавать, шел бы ты спать?
   – Ой, чего это ты?! – От неожиданности Илью дернуло назад, и он чуть не слетел со скамейки.
   – Я смотрю в ночное небо, чего тут не понятного? А тут ты с вопросами своими дурацкими пристаешь.
   – Ладно, чувак, извини. Уже иду спать.
   – Вот это правильно. Спокойной ночи, чувак.
   – И тебе всего хорошего.
 
   Утренний дождь прекратился так же неожиданно, как и начался. Из палаток потянулись люди, чтобы покушать, выпить и закусить чем бог пожалует. Единственную беседку лагеря оккупировала толпа, как на подбор с чашками, ложками, кружками, кульками с едой и бутылками с алкоголем. Через пять минут огонь в очаге уже пускал в небо язычки пламени, на него повесили огромный котелок и человека три стали самозабвенно подкладывать небольшие палочки в костер – чтобы быстрее покушать кашу. Особого смысла в этом не было. Было ощущение, что без лишней палочки вода в котелке будет закипать лишних минут 10.
   Но подавляющее большинство населения лагеря этим не заморачивалась. Над столом повис туман из табачного дыма, в тосте «за отличную погоду» звякнули кружки, жизнь лагеря свернула на привычную колею.
   Как только закончился дождь, Ромыч выскочил из палатки и убежал к беседке, в надежде одним из первых отведать похлебки – еще вчера она казалось слишком простой и неказистой для их изысканных желудков. Теперь горячие макароны вперемешку с тушенкой, консервированной фасолью и чем-то еще, были самим вожделением блюдом в мире.
   Живот Ильи призывно урчал, подбивая хозяина присоединиться к товарищу, но разум говорил о другом – нет большой разницы, каким именно в очереди ты наложишь себе в миску ароматного варева. Котел большой – хватит на всех. Ближайшие минут 15-20 каша все равно будет готовиться.
   Сидеть в палатке ему уже порядком надоело, к тому же хотелось побыть одному. Или хотя бы уйти подальше от вечно гомонящей толпы вокруг – даже в центре города, даже в час пик было гораздо тише чем утром в лагере ВТР в Змеином ущелье во время КСП.
   Не в силах больше терпеть все это, Илья решительно натянул на себя шорты, одел кроссовки и вышел из палатки «погулять».
 
   Знакомая тропинка петляла вдоль русла реки, по очереди обходя лагеря. В большинстве из них люди спешили выйти из надоевших палаток, собраться вместе и отметить хорошую погоду.
   Ближе к пляжу располагались самые старые и уважаемые лагеря – в них спокойно и со знанием дела варили в больших котлах что-то вкусное. Население этих лагерей было не чета ВТР или «бомжам» – большинству из них было по 40-50, молодежи было совсем мало. Здесь все было уютно, по-домашнему и организованно. Сразу становилось понятно, что здешние обитатели отлично подготовились к КСП и проводят его не первый раз.
   Наконец, тропинка сделала последний поворот на право и Илья вышел на пляж.
   Вчера здесь было множество народу всех возрастов. Сейчас же пляж был пуст, лишь редкие чайки ходили между камешков и искали, чем можно полакомиться. Илья уселся на прямо на гальку, уперся спиной в бревно и закурил сигарету. Ему было хорошо. Так хорошо, что он сидел бы здесь еще пару часов – главное, чтобы никто не мешал.
 
   – Молодой человек, я посижу рядом?
   Небольшого роста брюнетка в шортах и застиранной футболке с надписью Nirvana присела рядом с Ильей, словно он занял ее любимое место и теперь предстоит решить принципиальный вопрос – кому оно достанется?
   – Меня Ильей зовут.
   – Вы познакомиться со мной решили? – Сказала брюнетка и окатила своего соседа изумленным взглядом. Хотя, игры в этом взгляде было гораздо больше, чем удивления.
   Илья в ответ лишь улыбнулся.
   – Ну ладно, меня Катей зовут.
   – А по отчеству?
   – Зачем по отчеству?
   – Просто любопытно.
   – Петровна я. А что?
   – Екатерина Петровна, значит… Работал я когда-то с Екатериной Петровной. Была она главным бухгалтером, а характером походила на бульдога, когда у него забираешь любимую косточку. Ты ведь не такая?
   Настала очередь улыбаться Кати. Она свернула ладошку в кулачек и символически прикрыла свой улыбку.
   – Я не такая. Я хорошая. Веришь?
   – Наполовину верю. Еще раз сделай так, тогда окончательно поверю.
   – Что сделать?
   – Просто улыбнись. Подозреваю, что именно ты своей прелестной улыбкой разогнала тучи и вернула нам солнце.
   – Вау! Да ты, оказывается, романтик!
   – Рядом с тобой я чувствую себя самим романтичным и утонченным человеком в мире. Кстати, а почему ты не стоишь в очереди за кашей, как это делают все приличные люди? Только не говори, что сидишь на диете.
   – Какая диета? Я не выдержала и слопала пару бутербродов.
   – Молодец! Хочешь я тебя мороженым угощу?
   – У тебя мороженое есть?! Конечно, давай!
   – Прекрасно. Встречаемся в этом самом месте через час – я сделаю тебе отличную экскурсию по Джугбе, накормлю мороженым, пирожным и, если хочешь, угощу шоколадкой.
   – Так не интересно. Я думала, что у тебя в лагере мороженое есть…
   – Это намного интересней, чем ты можешь себе представить. Ты раньше была в Джугбе?
   – Нет.
   – А откуда приехала?
   – Я в Ростове живу. Но сейчас лето – в Геленджике подрабатываю.
   – А здесь как оказалась?
   – У нас работает бармен – Вован, он меня сюда пригласил.
   – Нехорошо как-то получается. Он тебя пригласил, а экскурсию я буду устраивать…
   – Первое – еще не факт, что будет экскурсия. А во вторых – потерялся Вован. Мы приехали вчера вечером, расположились в лагере, и больше я его не видела. Говорили, что он шляется от одного лагеря к другому. А мне скучно! Я здесь вообще никого не знаю! – Катя театрально всхлипнула и так же театрально вытерла несуществующие слезы с глаз.
   – Как никого не знаешь? А я?!
   – Уговорил, я знаю здесь кучу народу и тебя в том числе. Так лучше?
   – Лучше по другому: много я кого знаю, но по сравнению с Ильей они ни на что не годятся. Потому что Илья – самый лучший, равных ему нет во всем белом свете!
   – Ну ты и наглый! – Восхитилась Катя.
   – Не понял, где восторженные овации и воздушные поцелуи?
   – Не перегибай палку – рано еще для поцелуев, даже воздушных.
   Илья с показным негодованием посмотрел на свою новую знакомую, мол «как же так – не ценят героя!».
   – Ты слишком очаровательна, чтобы я мог обижаться на тебя. Итак, Джугба.
   Поселок этот, между нами говоря, не ахти какой. Грязный, не ухоженный и не благоустроенный. Отдыхают здесь дети в пионерлагере, те, кто не знает о лучших местах, или местные. Это самое ближайшее море – из Краснодара без пробок можно добраться сюда часа за 3-4.
   Может из-за этого или по другой причине, местные жители разбаловались и улучшать что-то не собираются – народ и так валом прет! А ведь по уму, здесь можно сделать прекрасное место для отдыха. Река, отличный пляж, дольмен (строение бронзового века) прямо в поселке и вообще места здесь отличные.
   – Но неухоженные. Я правильно поняла?
   – В точку. Но прогулять есть где.
   – А ты меня не заведешь куда ни будь в одинокое место, где не ступала нога милиционера, чтобы сделать нехорошее?
   – О чем ты говоришь, моя красавица? Все будет в самом лучшем виде – ни милиционеров, вообще никого не будет, кроме нас с тобой. Через час на этом месте, идет?
   – Ладно. Только если я передумаю – не сильно обижайся.
   – Хорошо.
 
   Когда Илья возвратился в лагерь, каша успела закончиться, и девушки принялись оттирать со стенок котелка остатки. На эту грустную картину Илья смотрел с нескрываемым сожалением – для Ильи это означало ходить с желудком, набитым бутербродами.
   На его счастье, Ромыч не зря толпился у беседки и вообще проявил себя героем – он взял каши и на себя, и на Илью. А чтобы никто не позарился на одиноко стоящую миску, он убрал ее в палатку. Эту прекрасную новость он сообщил Илье в компании со Славиком. Они зачем-то заправляли рюкзак, запихивая в него пустые кульки и свертки.
   Впервые с того памятного концерта Илья видел Славика, а тот вел себя, словно они расстались буквально пятнадцать минут назад и случайно встретились снова. Хотя именно он пригласил их на КСП! По мыслям Ильи, первое время он должен был ходить рядом с ними, словно нянька, показывая все вокруг. Но у Славика было другое мнение – в роли экскурсовода он себя не видел и предоставил своим друзьям полную свободу действий. Пожалуй, в этом он был прав.
   – Чуваки, куда собрались? – Сказал Илья.
   Илья с аппетитом поглощал вкусное варево, сборы товарищей вызывали у него расслабленный, отстраненный интерес.
   – В Джугбу идем. Выпивка и сигареты заканчиваются – нужно затарится. Пошли с нами? – Сказал Славик.
   – У меня свидание с очаровательной девушкой, короче, сами идите.
   – Ух ты, что за девушка?
   – Очаровательна и прелестна.
   – Поподробней, пжалста…
   – Знаю я, что тебя интересует. Размер бюста не скажу, про другое тоже. И вообще вы в поселок идете, там насмотритесь.
   – А может, не только насмотримся! – Воодушевление Ромыча было не передать словами.
   К Ромычу со Славиком подошли еще человек пять, у одного из них тоже был рюкзак.
   – А чего вы всей толпой идете? – Недоуменно сказал Илья.
   – В лагере сидеть хорошо, но надоедает. Проветриться нужно. – Сказал Ромыч.
   – Кстати, может тебе тоже взять чего? Принимаются заказы. – Сказал Славик.
   – Чачи возьмите. Еды хватает, а сигарет я сам куплю.
   – ОК. Чачи сколько?
   – Полторашку.
   – С тебя две сотни. И поторопись – мы уже уходим.
   Илья залез в палатку за деньгами, заодно вытащил рюкзака цифровик, приличные шорты, футболку и упаковку презервативов. Тут же переоделся, доел свою порцию каши и отправился на пляж.
 
   Катя лежала на полотенце и загорала. Простой лифчик из синей ткани, белоснежные шорты и такие же белые шлепанцы смотрелись на удивителение гармонично, словно специально были сделаны чтобы подчеркивать и дополнять друг друга. Илья с удовольствием отметил про себя, что Катя хороша. Она прикрыла глаза и раскинула руки по сторонам, словно говоря солнцу: «вот я, грей меня всю!».
   Илья с сожалением эту идиллию прекратил.
   – Очаровательница, все фибры моей души стремятся к тебе. Ты как солнце, притягиваешь и согреваешь.
   Катя от приятных слов заулыбалась и потянулась на теплой гальке пляжа.
   – Хватит загорать. Джугба ждет.
   – Фу таким быть! Мог бы и компанию мне составить. Давай искупаемся?
   – Душа моя, я найду для тебя самые лучшие места для загара и для купания. А до тех пор – слушай указания своего сурового, но мудрого экскурсовода.
   – Интересно, если мой суровый экскурсовод прикажет снять лифчик и трусики – кому жаловаться?
   Катя скрестила ноги и заложила руки за голову, призывно глядя Илье прямо в глаза. От этого у него в висках стала пульсировать кровь, и кое-какой орган проснулся от спячки. Немного смутившись, Илья присел на корточки, чтобы не интриговать свою новую подружку возбужденным состоянием и проговорил вкрадчивым голосом:
   – Советую жаловаться чудищу лесному, чтобы он меня поглотил и переварил. Катя, неужели ты хочешь для меня такой судьбы?
   – Пожалуй, нет. Но ты обещаешь себя вести, как настоящий джентльмен?
   – Лучше, гораздо лучше.
   – Тогда пошли!
 
   Расхаживать по каменистому пляжу с белоснежном наряде и легких сандалиях Кате не нравилось. Но она упорно тянула Илью вперед, к мороженому, горячим чебурекам и холодному пиву. Или ей на самом деле хотелось ощутить присутствие «джентльмена», который в нужный момент подаст руку и обхватит за талию под благовидным предлогом? Постепенно Илья и сам втянулся в эту игру.
   – Барышня, вам не кажется, что окружающий нас ландшафт излишне многолюден?
   К тому времени они прошли «дикий» пляж и шли по территории бывшего пионерского лагеря в сторону поселка. То, что пионеров давно нет, на жизнь лагеря не сильно повлияло. По галечному пляжу были аккуратно уложены бетонные плиты и детвора лет по 10-12 шагала, взявшись за руки вслед за воспитателем. На незнакомых дядю и тетю они смотрели с нескрываемым любопытством.
   – Что вы такое говорите? Очень приятный пейзаж. Полное отсутствие отдыхающих, лишь волны, ветер, пляж и детский лагерь где-то вдалеке, за соснами. Очень приятно.
   – Эта малышня смотрит на нас, словно мы жених и невеста.
   – Я не поняла прикола – сударь, вы типа против?
   Илья очередной раз поругал себя непонятно за что. Катя была права – Илья был совсем не против. Хотя то, как это происходило, было немного странно. Или это только ему казалось?
 
   Катя жила и училась в замечательном городе Ростов на Дону. На кого и зачем она училась – прошло мимо Ильи, как что-то совсем незначительное. Зато хорошо запомнилось, что Кате было 22 года, родители мало времени тратили на ее воспитание. Из-за этого, или по какой то другой причине, но прекрасным июньским днем Катя собрала в сумку самые необходимые вещи и уехала. На море.
   Для кого-то море, это пляж, шашлык и отпуск. Для Кати море была самая простая возможность найти временную работу, жилье и какие-то деньги. Одним словом, она устроилась официанткой-уборщицей в кафешку рядом с пляжем, что находилась в городе Геленжике. О своем решении ни минуты не жалела.
   – Илья, ты даже представить не можешь, как сильно мне надоели одни и те же лица, на которые смотришь изо для в день! Каждый день! С одной стороны странно – ведь живу в совсем не маленьком городе, друзья-подруги разные, учеба опять таки… С другой стороны, живу в спальном микрорайоне с самого детства. Соседи, друзья со школы, друзья из института. Все одинаково. Ничего не меняется!
   – Но не это главное! Главное – пройдет это «замечательное студенческое время» и будет вообще жопа! Работа-дом-работа. Скажи мне, я где-то торможу или просто неадекватная я?
   Настроения «грузиться» у Ильи не было.
   – Катя, ты псих. Советую срочно приступать к лечению вином и виноградом. Ты не против?
   Катя посмотрела на придурашное выражение лица своего «кавалера».
   – Ты хам. – Сказала Катя.
   – Тебе это нравится. Хочешь персик?
   Они сидели на городском пляже, расстелив под свои попы Катино полотенце. Большого смысла в полотенце, на самом деле, не было, но Катя настояла на соблюдении приличий и вообще… Илье, по большому счету, было все равно на чем сидеть, гораздо важнее – с кем сидеть. Рядом пристроился пакет с персиками, еще один пакет со сладкими, медовыми сливами и неизменная полторашка с местным вином. На этот раз – из граната.
   Кстати, оно нисколько не разочаровало Илью – с персиками оно шло просто замечательно, разговор с Катей шел все более и более откровенный. Прогресс отношений внушал оптимизм.
   – Хочу. – Сказала Катя вгрызлась зубами в персик прямо из рук Ильи. Сок из фрукта тоненькими струйками ударил ей в лицо, она засмеялась и побежала к морю мыться, заодно доедая персик.
   Илье купаться не хотелось. Развалившись в теньке на мягком песочке, ему хотелось веселья. Как раз вовремя подошла Катя – умытая, искупавшаяся и вполне себе довольная.
   – Илюха, почему не купаешься? – Спросила Катя.
   – Неохота. Душа моя, ты когда ни будь слышала об адыгейском языке?
   – Неа…
   – Это один из самых сложных и замысловатых языков на нашей с тобою планете. На нем разговаривают не только адыгейцы в Адыгее – русские и прочие украинцы, живущие в Адыгее, тоже разговаривают на нем. Конечно, языки смешиваются. Прикол в том, что многих слов в адыгейском языке нет в принципе – не придумали. И они пользуются русскими заменителями.
   Еще один прикол в том, что в адыгейском языке много согласных, а вот с гласными – напряженка… это делает местный фольклор очень своеобразным.
   – Ну и? – Немного не понимая, к чему клонит Илья, спросила Катя.
   – Как будет по адыгейски фотография?
   – ?
   – Пахошъ!
   – Да ладно, а цветная фотография? – Не поняла прикола Катя.
   – Савсэм пахош!
   – Давай еще! – Катя, уже вовсю улыбалась и пристроилась поудобней на песке.
   – Змей-горыныч — афтаген-гюрза, Робокоп — арматур-джигит.
   – Я тебя люблю — Садыс, паехалы!
   Услышав последний «перевод», Катя закрыла руками лицо, отвернулась и начала испускать странные звуки. Илья продолжил.
   – Гаишник – хап, прокурор – хапхап, судья – хапхапхап!
   – Илюха, все, прекращай. Все это ты выдумал! Не бывает такого! – Сквозь смех сказала Катя.
   Илья и сам улыбался во всю возможную ширину, но ради такого дела прекратил.
   – Твоя правда. Это стеб. А вообще, пришлось мне однажды послушать какой то репортаж о событии политическом на адыгейском радио – не знал, что с собой делать: то ли плакать, то ли смеяться. Наподобие: абд выхорна жизле Президенте Владимир Владимирович Путин исхражтэ Сочинская Олимпиада. И так далее.
   – Забавно. Перемешано все у вас здесь так, что сам черт ногу сломит! Не обижайся Илюха.
   – А чего здесь обижаться? – Не понял Илья.
 
   Они купались один раз, потом еще раз и еще. После этого закончилось вино и они еще раз прогулялись к рынку – заодно прикупив сухофруктов. Купаться больше не хотелось, у Ильи с Катей проснулся интерес первооткрывателя. Точнее – у Кати проснулся. Илья в Джугбе бывал и не раз, поэтому выступал в роли проводника, экскурсовода. И еще он рассчитывал на интим.
 
   Курортный город сильно отличается от города обычного – в этом нет ничего странного, необычного или удивительного. К примеру – пром.зона. Что есть пром.зона в Ростове на Дону, Кировограде, Питере или даже в Москве (хотя на счет Москвы и Питера имеются определенные сомнения)? Прежде всего – заборы (мрачные), сооружения наподобие бетонных коробок (тоже очень мрачных), рельсы, грохающие на ухабах грузовики и обстановка соответствующая.
   А теперь ответим на вопрос: что есть пром.зона в городке, добывающей отраслью которого является отдых, развлечение и приятное времяпрепровождение? Правильно! Любой нормальный человек дал бы такой «пром.зоне», предпочтение. Особенно в разгар туристического сезона.
   Илья с Катей прогуливались по территории санаториев и разных домов отдыха. Вполне себе интересное занятие! Особенно, если знаешь куда идти. Кривыми дорожками, мимо многочисленных памятников тов.Ленину (не очень то и стремилось курортное начальство избавляться от памятников прошлой эпохи – новые статуи привозить никто не спешил), мимо уютных скверов и скамеек, платановых аллей и строящихся корпусов.
   Но не это, совсем не это нужно было Илье – скамейкой в парке современную девушку никак не удивишь.
 
   – Ух ты! Что это?! – Сказала Катя.
   Они стояли перед сооружением, от которого настолько сильно несло древностью, что до аж костей пробирало.
   – Наверное, это еще древние люди строили? – Восхищенно сказала Катя.
   Илья время подошел к простенькому строению из огромных тесанных камней, прислоненных друг к другу наподобие детского домика, с круглой дыркой на плите-«фасаде».
   – Дольмен. 5 000 лет до н.э. Сооружение бронзового века. Охраняется государством. – Прочитал Илья на стоящей рядом табличке.
   Особого антуражу добавляло то, «памятник бронзового века» располагался метрах в 10 от хозяйственного корпуса какого-то санатория, рядом с ним проходила асфальтовая дорога, какие-то трубы и прочая урбанизация. Стены дольмена были обильно расписаны разными: «Здесь был Вася», «Света любит Федю», а так же «Все мужики – козлы. Света теперь любит Любу».
   – Что это? – Смесью удивления и восхищения спросила Катя.
   – Я же читал – дольмен.
   – Я уже поняла, что дольмен. Что такое дольмен?
   – Вопрос не простой. Вроде как дольмены – это обычные могильники, в которых хоронили людей чуть ли не с конца неолита. Керамику находили, топоры каменные и останки людей в большом количестве. Вроде все правильно. С одной стороны.
   С другой стороны, черкесы еще в 19 веке дольменам поклонялись, ритуально еду сюда приносили и вообще всячески почитали – хотя мусульманами к тому времени уже были. Уж наверное не просто так!
   По черкесским преданиям, на земле раньше жили две расы – великаны, которые жили в долинах рек и хитрые карлики, которые жили высоко в горах, в пещерах, и занимались магией. Много лет они жили отдельно и не знали друг о друге, пока однажды карлики не спустились с гор не и заметили глупых великанов, которые от нечего делать кидались друг в друга огромными камнями и стволами столетних дубов.
   С помощью своей магии и ума карлики подчинили великанов и те сделали для них небольшие дома из камня. Прошло много лет, уже нет ни великанов, ни карликов, а дольмены, как назвали их люди, все стоят.
   – Ух ты! А кто их сделал по настоящему? – Катя настолько восторженно сказала, что Илье стало даже немного не по себе.
   «Неужели она на самом деле верит в загадочных инопланетян или каких-то там атлантов?» – удивился Илья.
   – Катя, дольмены сделали люди – своими руками, ногами и всем остальным.
   Илья подошел к круглому лазу внутрь дольмена и осторожно заглянул внутрь. Ковров и евроремонта он не обнаружил, зато разглядел надписи аж начала века! Какой то умник гвоздиком, а может и революционным штыком от винтовки Мосина, нацарапал на податливом известняке дольмена: «Вася 1918».
   – Интересный факт – больше всего дольменов не на Кавказе, и вообще не в Европе – больше всего дольменов в Корее! До войны между Севером и Югом их там насчитывалось больше 80 000! – Сказал Илья.
   – Илья, а откуда ты все это знаешь? На отличника ты нифига не похож, уж не обижайся…
   – Все гораздо проще и забавней – на своем жизненном пути мне приходилось сталкиваться с разными людьми. Очень разными… были среди них и правоверные язычники. Эти ребята в большинстве своем очень дольмены любят. Прям таки возбуждаются сексуально от них!
   Илья взял пакет с вином и закуской, и стал забираться на крышу домена. Катя, немного подумав, полезла вслед за ним.
   – Что, прям так сексуально? – Спросила Катя с интригой в голосе.
   – Дольмен воспроизводит лоно священной горы-праматери, прародительницы всего сущего. Этот культ мировой горы был связан с культом плодородия и размножения. К плодоносящей горе обращаются с мольбой о детях, в пещере совершается обряд от бесплодия. Раньше женщины пролезали в отверстие в камне и терлись о камни местами интимными, пили воду из лунок рядом с дольменами.
   – А сейчас? – Несколько заинтригованно спросила Катя?
   – Сейчас все гораздо проще. Залазит парочка внутрь дольмена и занимается сексом. Священное место гарантирует отличный результат через 9 месяцев.
   – Даже так? – Катя с гораздо большим интересом принялась разглядывать камень под своей пятой точкой.
   – Проверенно многими добровольцами. Результат гарантирован. Иногда действует даже если просто посидеть рядом. – Сказал Илья и приготовился к тому, что Катя в сию секунду вскочит и потребует убраться подальше от этого окаянного места.
   Но он круто обломился. Катя в ответ сказала «Глупости», поднялась во весь рост и принялась разглядывать окрестности с крыши древнего сооружения.
   – Еще дольмен символизировал мировую гору, вобравшую в своё нутро умершего, чтобы родить его снова. Он является границей между миром живых и миром мёртвых.Захороненный в дольмене человек являлся посредником между миром людей и сонмом божеств. Первоначально умершего оставляли на площадке или закапывали в землю. После разложения трупа крупные кости и череп клали в дольмен.
   – Фу, какая гадость! – Сказала Катя. – Что ни будь приятное расскажи!
   – Ну, дольмены по поверьям обладают силой дождевой тучи и способны вызвать дождь. Часто на дольменах есть орнамент в виде зигзага, они означают стихию воды.
   Часть вина из бутылки перешла в одноразовые стаканчики, те в свою очередь застыли в ожидании тоста.
   – За прекрасный отдых и за прекрасных нас! – Илья символически соприкоснулся стаканом с Катей.
   – За нас! – Поддержала его Катя. Прекрасный напиток вошел внутрь странной парочки, выбравшей очень уж необычное место для пикника.
   – А хочешь я расскажу тебе о дольменах самое интересное? – Сказал Илья.
   – Валяй.
   Илья подложил под голову смятый кулек и раскинув по сторонам руки и ноги улегся на каменную крышу дольмена.
   – Люди говорят о дольменах противоречивые вещи – будто их создали атланты в глубокой древности (хотя на самом деле дольмены продолжали строить вплоть до 1500 г .до нашей эры), что их инопланетяне строили, что они являются неотъемлемой частью арийской культуры, и прочее и прочее.
   Но большинство из этих «спорщиков» сходятся в одном – есть в дольменах какая-то странная энергия! Что от крыши дольмена прямо в небо бьет луч силы, которую мы не в состоянии понять и если лежать на нем достаточно долго и быть готовым принимать эту энергию, то… – Илья прекратил свой рассказ и повисла неловкая пауза.
   – Что то? – Спросила Катя.
   – Откуда я знаю? Мне ничего странного испытывать не доводилось. И вообще, не верю я в глупости эти.
   – Жалко.
   – Жалко у пчелки. Ты восхитительна, душа моя. – Томным, намекающим голосом сказал Илья и вполне себе бесцеремонно пристроился рядом с Катей. Она в это время лежала рядом с Ильей и «впитывала в себя космическую энергию», на действия своего кавалера ответила очень даже благожелательно.
 
   Может необычная обстановка, а может и выпитое вино… кто знает? Может быть это было предопределено заранее и ничто не могло повлиять на то, что в конечном счете происходило в темном помещении, закрытом от любопытствующих глаз многотонной плитой известняка с совсем крохотным входным отверстием.
   Когда изможденные, они отстранились друг от друга, Илье в голову неожиданно пришла мысль, что дольмен, как ни крути, есть алтарь. Древний алтарь плодородия. Этому алтарю не нужны пирожки, без надобности ему и кровавые жертвы. А вот символ плодородия – акт любви между мужчиной и женщиной – в самый раз.
   С этой мыслью он уснул прямо на камнях. Не испытывая никакого особого дискомфорта, его мысли устремились вверх, прямо сквозь монолитную каменную крышу, вслед за таинственными лучами, что начинаются в основании дольменов и теряются в глубине космоса. Или еще где-то…
 
   Таких снов Илья никогда не видел и даже не представлял, что такое возможно. Самым странным было то, что от реальности этот сон ничем не отличался! Илья теребил себя за щеки, щипал запястья – ничего не помогало проснуться, и он оставался в странной комнате, наполненной странными людьми. И не только людьми!
   Ему снился большой зал, словно вырубленный в глубине скалы. У зала не было окон, дверей и даже самого завалящего пожарного выхода. Вместо нормальных электрических лампочек все пространство зала было наполнено странным зеленоватым светом, который брался из ниоткуда.
   Никаких картин, гобеленов и прочих украшательств Илья не заметил. У дальней стены размещалась кафедра, тоже вырезанная из цельного камня. Резчик при этом не сильно напрягался – изяществом форм кафедра не отличалась. Зато была она велика и весила не меньше тонны. Остальное пространство занимали скамейки со спинками и каким то подобием столов впереди них.
   С местами для сиденья неведомые мастера тоже не сильно заморачивались. Скамейки и «столы» представляли из себя грубые, некрашеные доски, которые положили прямо на камни. При этом ложбинки для досок в камнях были сделаны абы как, и доски под попами сидящих ходили из стороны в сторону. Приличный мастер, увидев такую работу, плюнул и ушел подальше, чтобы не осквернять свои глаза подобным непотребством.
   Люди и похожие на них существа были самыми странными в этом сне. Одеты они были не в джинсы и кроссовки, и даже не в шорты со шлепками. Все они носили какие то хламиды из домотканой ткани, некоторые щеголяли одеждой из кожи. Попадались непонятные субъекты вовсе в одной набедренной повязке на босу ногу.
   С раскрытым от удивления ртом, Илья рассматривал, как ему показалось, эльфов, гномов и даже гоблинов. Никакой странности в происходящем окружающие не замечали и что-то оживленно обсуждали между собой.
   Сам Илья был одет в одни трусы – в них он заснул, в них и оказался на странном сборище. Постояв минуты три, он пришел к выводу, что ему снится какой-то очень странный учебный класс – окружающие носили в руках какие-то свитки с записями, и палочки, напоминающие карандаши. Рядом с кафедрой стояли два «преподавателя» – человека и спокойно обсуждали что-то между собой. У Илья сложилось впечатление, что они ждут чего-то или кого-то, чтобы начать занятие.
   Смысла стоять в стороне от главных событий Илья не видел – ведь это сон! Можно делать все, что захочется! Без особого труда он подобрался почти к самой кафедре, уселся на скамейку между странного вида эльфом и гномом и стал слушать разговор «преподавателей».
 
   – Макс, ты никогда не задумывался над тем, почему в земном фентези эльфы обязательно изящные, тонкие и культурные, даже если живут у черта на куличках в лесном селении безо всяких театров, музеев и с канализацией в виде выгребной ямы? В это ведь самые настоящие колхозники! Посиделки с гармошкой, местная сомодеятельность и самогон – никакие не изящные вина или произведения искусства высокого уровня. Матрешки и хохлома. Без вариантов.
   Или хномы. Эти ребята живут большими группами, имеют развитую технологию, образование, своеобразный фольклор и развитую общественную структуру. При этом все, как один, грубые и приземленные. Так не бывает! Почему уровень их культуры настолько низок, что уступает даже «колхозникам» – эльфам? Как подобное возможно?
   – Не задумывался над этим. – Длинный и худощавый парень в светлой футболке, джинсах и каких-то примитивных сапогах из плохо обработанной кожи склонился над кафедрой и принялся там что-то изучать. Другой «преподаватель», чуть ниже и плотнее – продолжил.
   – Это проекция нашего мира на мир фентезийный. Четкое деление на социальные и психологические роли упрощает видение фентезийного мира. Так проще. Если видишь эльфа – изволь говорить с ним о литературе и ни в коем случае нельзя рассказывать ему похабных анекдотов. А с хномом можно выпить пива и поговорить о бабах – все очень просто и понятно. В таком мире правила едины для всех, картина мира словно взята из инструкции по эксплуатации холодильником. И нет изменений. Изменения противопоказаны фентези.
   Короли, императоры и прочие феодалы являются логическим продолжением этого, потому что по сути своей являются консерваторами – перемены в общественной жизни для их положения грозят потерей трона, а то и виселицей. Страстный поклонник фентезийного мира от подобной стабильности приходит в восторг! Потому что он не хочет сложности в общественной жизни. Сложная жизнь не нужна этому человеку. Он боится ее. Он боится перемен!
   – Ветал, по твоему, это хорошо?
   – Это показательно! Большинство людей не видят себя в мире индивидуальностей. В непрерывно меняющимся мире. Гораздо больше им нравится, когда страсти и интриги бушуют в закрытом пространстве условностей и нерушимых правил. Как пение птицы в золотой клетке.
   Тот человек, которого назвали Веталом, посмотрел на самые обычные наручные часы и ушел за громаду кафедры. Макс развалился на небольшом стуле и начал пристально оглядывать аудиторию.
   Илья тоже стал рассматривать своих соседей. Слева от него сидел самый настоящий эльф – высокий, с длинными ушами и косой, свисающей с узких плеч. Только лука за спиной не хватало для полноты картины. И все же этот эльф был странным – не такими их представлял Илья.
   Эльф должен быть в изящных одеждах, блистать искусными украшениями и лицом быть одухотворенным. Этот эльф сидел в простой рубахе и кожаных штанах, местами заляпанных грязью и грубых сапогах. Никакого дискомфорта от этого эльф не испытывал. Его руки тоже были совсем не эльфийскими – покрытые многочисленными мозолями, они явно предназначались не для игры на лютне, а для грубой работы.
   Словно почувствовав на себе взгляд, эльф обернулся, и Илья с удивлением разглядел на его лице самый настоящий фингал под правым глазом.
   – Офигеть! – Подумал Илья.
   – Новенький? – Сказал эльф.
   – Ага. – Сказал Илья.
   – Понятно, то-то я вижу, как ты пялишься на меня, словно урга увидел в постели со своей женушкой.
   – Я эльфов другими немного представлял.
   – Интересно, какими?
   – Ну, такими возвышенными, утонченными…
   – Понятно. Я каменщиком работаю. Сам понимаешь, когда целый день таскаешь здоровенные камни, об маникюре и прочем не особенно задумываешься…
   – Ой! А я думал, вы только охотитесь, вино пьете и песни поете.
   – Что за глупости?! А кто будет делать хлеб, строить дома и выжигать уголь для кузницы? Думал, все это само все появится?
   – Эээ…
   – Молодой человек, на занятия не принято приходить в подобном виде. Даже если вы здесь в первый раз – вас это не оправдывает. Потрудитесь одеть хотя бы самую простую рубаху.
   Илья перевел взгляд на своего нового собеседника. Это был гном, который сидел справа от него. В отличие от эльфа, гном от тяжелой работы явно не страдал. Весь его вид говорил, что он культурный, образованный и разносторонне развитый гном. Даже бороды у него не было, только коротенькая бородка на подбородке и щеках.
   Илья хотел что-то сказать в ответ, как прямо из воздуха рядом с кафедрой возник полный, небольшого роста человек в зеленой мантии. Если бы не обычные «земные» кроссовки, его можно было принять за классического фентезийного «колдуна» – уж больно он на него был похож. К вновь появившемуся тут же подошла парочка «лекторов».
   – Агрис, где ты шляешься? – Сказал Макс.
   – Проблема есть. Какая-то фигня в пространстве, словно кто-то пробил проход на Землю или с Земли сюда. Неужели не чувствуете? – Удивился Агрис.
   Ветал с Максом внимательно рассмотрели пространство аудитории, но никаких выводов явно не сделали.
   – Непонятно как-то. Вокруг мешанина из манны. Но здесь всегда так – занятия магией все-таки! – Сказал Ветал.
   – Есть что-то другое. – Веско заявил Агрис.
   – Чувак, это уже по твоей части.
   В ответ на это человек, которого назвали Агрисом тоже стал рассматривать аудиторию, пока его взгляд не упал на Илью.
   – Чуваки, что это за хмырь болотный?! – Сказал Агрис и указал рукой на Илью.
   Сказано это было с чудовищным акцентом неизвестного языка. От этого его слова звучали особенно зловеще.
   Ветал и Макс принялись с удивлением рассматривать непонятно откуда взявшегося ученика, их челюсти при этом стали непроизвольно открываться.
   – Парень, ты реально с Земли? – Глобально удивленным голосом пробормотал Ветал.
   – Меня Илья зовут. С Земли. А что?
   – Как ты сюда попал? – Пробормотал Агрис.
   – На космическом корабле! А вы как думали, долбанные глюки?!
   – Кто?
   – Глюки, кто же еще? Вы мне снитесь, если не в курсе. И вообще, все вокруг – сон!
   Странная троица удивленно переглянулась между собой, и Макс вынес вердикт.
   – Парень, вали отсюда нахрен. Непонятно как ты здесь оказался, но уйдешь так же. Понял?
   – Ладно, ладно, только без грубости. Сейчас проснусь.
   Илья облокотился на спинку длинной скамейки, закрыл глаза и представил себя, спящим в своей палатке. Это сработало.
 
   Солнце с трудом пробивалось через темно-зеленую ткань палатки. Илья лежал на пенке, укрывшись легким одеялом, и размышлял. О странном сне он почти не думал. Частью своего мозга он думал о насущном – как он оказался в палатке? КАК?
   Он прекрасно помнил Катю, каким замечательным сексом они занимались даже не в спартанских, гораздо худших – в первобытных условиях. На гребаных камнях внутри дольмена, с одним только полотенцем под попой. Помнил, как заснул обнимку с Катей. Помнил сон. На удивление хорошо помнил – словно на самом деле разговаривал с непонятными людьми и даже не людьми… После этого он, как приличный человек, должен был проснуться внутри дольмена рядом со своей дамой. Вместо этого Илья проснулся в своей палатке, и было утро понедельника. Как он оказался в ней, откуда пришел и куда делись почти сутки из его жизни – было совершенно непонятно. Илья чувствовал себя сволочью – но его вины в произошедшем действительно не было! У Кати, наверняка, было другое мнение…
   Но больше всего занимало его другое. Во время пробуждения его посетило вдохновенье – необъяснимые явления, происходившие в его жизни, стали складываться в стройную систему. Систему, которую можно было описать, можно было объяснить. Которую можно было использовать
   В таком состоянии он провел уже час, все это время его развлекали голоса и музыка со стороны беседки – жизнь в лагере не затихала ни на час, сутки напролет. Тонкие стенки палатки служили хреновой звукоизоляцией. Многие, очень многие обитатели лагеря из-за этого страдали бессонницей, но не будешь же всерьез уговаривать окружающих заткнуться? Это смешно.
 
   Полог палатки раскрылся и в открывшийся проем ввалился Ромыч. Был он сильно уставшим и с трудом сдерживал позывы ко сну – эта ночь для него явно удалась.
   – Ромыч, ты что, вообще спать не ложился?
   Ромыч в ответ промычал что-то неразборчивое и, не снимая кроссовок, стал заваливаться спать. Илья заботливо накрыл его одеялом и вопросительно уставился на товарища. Ему обязательно нужно было поделиться своими мыслями хоть с кем-то. Ромыч для этого подходил идеально! Что с того, что он ничего не поймет и уснет на половине рассказа? Сам процесс озвучивания подвергает мысли отличной проверке на вменяемость.
   – Ромыч, тебе рассказывали о разной непонятной хрене, которая происходила у меня с Гриней?
   – Мммм…
   – Я понял, в чем прикол. Раньше я думал, что нужно сильное желание, стресс и что-то еще. На самом деле все гораздо проще и сложнее одновременно.
 
   Нужна потребность менять мир. Не желание, не каприз. Необходимость! Это должно быть в глубине тебя и быть настолько сильным, что от этого невозможно никуда деться. Ты просто понимаешь, что мир можно и нужно менять.
   Возникает ощущение, что все возможно. Абсолютно все! Ты начинаешь видеть мир безо всяких соплей и розовых очков, понимаешь его условности, понимаешь, что все окружающее лишь случайное стечение обстоятельств и чьих-то интересов. Окружающее перестает быть монолитным. Все вокруг становится хрупким и ломким, становится рисунком на песке, который может стереть случайный порыв ветра.
   Эмоциональный настрой. Нельзя заниматься сексом и при этом размышлять о бренности бытия. Только когда ты сосредоточен на происходящем, когда каждая клетка твоего организма готова к переменам – лишь тогда возможно менять.
   Ромыч, на удивление Ильи, его речь прослушал внимательно и сделал неожиданные выводы.
   – Все это пустой базар. Пока не увижу собственными глазами что-то конкретное – никогда в это не поверю.
   – Например?
   – Например, эти дурни с гитарами у костра. Они достали своими песнями! Сутки напролет играют, играют, играют… а остальные, между прочим, спать хотят! Я вообще целую ночь не спал, а из-за этих хмырей и сейчас заснуть не могу!
   Илья в ответ довольно ухмыльнулся – первое его задание казалось не сложным. Он разлегся на пенке, с удовольствием вытянул ноги, закрыл глаза и прислушался к шуму в беседке, словно пытаясь расслышать в разномастном гомоне что-то очень важное. Так он пролежал минуты три.
   Ромыча победило любопытство. Несмотря на сильное желание свернуться калачиком, и заснуть, он мужественно приподнялся, развернул молнию на входе палатки и удивленно уставился на небо.
   – Чувак, ты будешь смеяться, но на небе грозовые тучи собираются. Богом клянусь – десять минут назад их и в помине не было!
   – Правильно. Сейчас пойдет дождь и вся наша голосистая братия разбредется по палаткам. Между прочим, в дождь замечательно спится!
   – Ахренеть… кстати, где тебя носило со вчерашнего дня?
 
   Так часто бывает. Человек ищет ответ на вопрос, который, как ему кажется, не дает ему спокойно спать и наслаждаться радостями жизни. Что-то, без чего полноценная жизнь для него попросту невозможна. Это может продолжаться день, неделю, месяц, год. Поиск чего-то, неизвестно чего может продолжать годами. А потом, вдруг, происходит «нечто» и ответ проявляется в его голове, словно всю свою жизнь он ходил с этим, но по каким то причинам не обращал на него внимания. Что испытываешь при этом?
   Интересный вопрос. Мгновение озарение настолько скоротечно, что кроме эйфории ничего не запоминается. «Ура, я сделал это!» или «Я афигительно гениальный чувак!», «Уау!». В зависимости от масштаба свершения, о нем быстро узнают родственники, друзья, подруги и все, кому только можно похвастаться о своих успехах. Если этот круг недостаточно широк, можно устроить ликбез по основным проблемам человечества для совсем уж случайных людей. Привет Интернет!
   Илья относился к небольшой части людей, которым общественное признание было приятно. Очень приятно. Но не настолько, чтобы выносить на всеобщее обсуждение свои достижения – вначале он решал, какой от всего этого будет толк. Общественное признание будет тогда, когда от этого будет толк.
   Илья слушал шум дождика за стенками палатки и предавался фантазиям. Палатка у него была самая простая – не двойная. Поэтому прикасаться к материи палатки было нежелательно – в этом месте тут же начинала скапливалась влага, грозя начать капать внутрь.
   Зато у него была небольшая надувная подушка, предмет зависти Ромыча. Это только кажется, что улегся на пенку, укрылся одеялом (или завернулся в спальный мешок) и дрыхни себе на здоровье. Не все так просто! Организм привык к подушке, ему комфортно, когда голова лежит на чем-то мягком и возвышенном. И никуда от этого не деться. Ромыч сложил вместе свою сумку и мягкую часть рюкзака Ильи, утрамбовал полученную «подушку» и с завистью рассматривал Илью.
   – Дождь, зараза, все льет и льет… – Сказал Ромыч.
   – Ага.
   – Покурим?
   – В палатке курить? Попутал пацан? Наружу нафиг иди!
   – Дождь там…
   – Тогда не кури. Табачным дымом дышать в замкнутом пространстве я не хочу.
   – Я вход открою, весь дым наружу уходить будет.
   – А половина здесь останется. Нет Ромыч. Накинь на голову рюкзак и пробегись до беседки.
   – Это не рюкзак, это моя подушка. На мокром лежать не хочу.
   – Тогда голым беги до беседки.
   – Илья, не страдай фигней. Лучше, наколдуй чистое и ясное небо!
   Илья перевернулся на другой бок. Сознание собственных возможностей заставляло его довольно мурчать и строить в голове планы, один грандиозней другого. Делать это в палатке под дождем было очень приятно. Поэтому прекращать его в планы Ильи не входило.
   – Ромыч, не нужно перегибать палку. Когда закончится дождь, тогда и закончится. Кстати, не распространяйся обо этом, лишняя слава мне не к чему.
   – То есть ты не станешь надевать на себя колпак волшебника и даже не создашь магический орден?
   – Ахренел?
   – А что такого?
   – Да ничего. Ты еще посоветуй на ОРТ обратиться с предложением крутого репортажа про самого настоящего мага.
   – Илюха, неужели ты на самом деле рассчитываешь никому не попадаться на глаза? Я тебя знаю не один год и поверь мне на слово – этого у тебя не получится. Ты в любом случае будешь ИЗМЕНЯТЬ.
   – Не понял?
   – Чего тут непонятного. Ты не сможешь долго держать в себе это. Рано или поздно, ОНО проявится. Причем самым неожиданным образом – для самого тебя неожиданным.
   – Тогда я отправлюсь на необитаемый остров и буду на нем выращивать страусов. От греха подальше.
   – Сексом ты тоже со страусами заниматься будешь?
   – Не со страусами, а со страусихами!
   – Долбанный извращенец!
   – Хватит ржать. Проблемы мне не нужны. Буду по-тихому магичить.
   – Ну-ну…
   На самом деле Илье не терпелось вновь и вновь испытывать ощущения изменения. Этого хотелось настолько сильно, что начинало ломить виски, и по телу распространялась непонятная дрожь. Лишь полностью расслабившись, Илья уводил мысли в другом направлении и состояние «ломки» отступало.
 

 
   Все реальности существуют в квантовом поле одновременно. Все зависит от того, какие из них считать реальными. Мир это все возможные линии реальности, пока мы не выбираем одну из них.
 
   Субатомные частицы могут находится и находятся одновременно в нескольких местах. Кто сказал, что мы, целиком и полностью состоящие из субатомных частиц, не можем тоже одновременно находится еще где-то? Частица может находится больше, чем в одном месте одновременно. Одно из объяснений этого заключается в том, что частица может находится не только в нашей вселенной… Уже больше ста лет фундаментальная наука допускает возможность существования миров, не воспринимаемых органами чувств человека. Мистика и прочие предрассудки не имеют к этому никакого отношения.
 
 
   Из двух своих рабочих кабинетов Михаилу Афанасьевичу нравился тот, что находился у него дома. Вне всяких сомнений.
   Очень Михаилу Афанасьевичу нравился контраст: вот он добропорядочный гражданин, глава семейства, уважаемый и вполне благополучный член общества – ровно до тех пор, пока он находится вне заветного кабинета. Стоит ему пересечь незримую черту, как Михаил Афанасьевич превращался в того, каким его знали и боялись сотни людей. Остальные не знали, но давали волю своей больной фантазии.
   Хлоп. Добрый папа превращается в красную тряпку для либералов всех возрастов и рангов. Хлоп. Нехороший человек снова становится любящим и любимым членом общества.
   Хлоп. Убийца! Подлец! Кровопийца!
   Хлоп. Не забыть купить дочурке диск с новыми сериями любимого мультика.
   «Как все перемешано, черт побери!». – Ради этого ощущения нереальности, иррациональности происходящего Михаил Афанасьевич любил задерживаться в своем домашнем кабинете, лишь изредка приглашая к себе самых доверенных людей.
   Например, сейчас. Леонид Петрович наконец таки нащупал рациональное зерно во всей этой небывальщине и отчитывался перед непосредственным руководителем.
   – Леонид Петрович, а источник не пиздит? – Михаил Афанасьевич взял в руки большую, широкую чашку с крепким черным чаем и сделал аппетитный глоток.
   «А чаек-то на листах смородиновых заварен!» – Заметил Леонид Петрович, почувствовав характерный аромат.
   – С источником работаем давно. Вполне надежный источник. Из всего отребья, что представляет из себя вся эта «тусовка», он наиболее адекватный человек. – Ответил Леонид Петрович.
   – Чем это он адекватен? Я думал, там нормальных, вменяемых людей вообще нет.
   Леонид Петрович в ответ на это только улыбнулся. Его шеф, конечно, слабо разбирался в разных субкультурах, склонных к экстремизму в том числе. Это не жулики со взяточниками, тут другой подход нужен! Вот он – Леонид Петрович, этот подход знает!
   – Что вы, Михаил Афанасьевич, наш человек – обычный «тусовщих». На «высокие идеи» он плевал с высокой колокольни. Ему обстановка интересна, проводить время в интересной компании и все остальное… Ни в какие «правонарушения» он не играет и играть не собирается.
   – Зачем тогда с нами сотрудничает? – Недоуменно спросил Михаил Афанасьевич.
   – В свое время припугнули мы его, литературу экстремистскую изъяли. Короче, сдулся парень. Но не это самое главное!
   – И что же главное?! – Заинтересовался Михаил Афанасьевич.
   – Через пару месяцев сотрудничества с нами, он стал считать себя эдаким «Штирлицем». Разведчиком родной страны у «врагов». Раньше он просто играл панка – стало скучно, стал играть еще и анархиста/коммуниста – через какое-то время снова приелось. Появилась возможность выйти на новый уровень, стать крутым агентом, как ему кажется – он ей воспользовался. Стал работать на нас.
   – А не пойдет ли твой Джеймс Бонд через пол года в ЦРУ проситься? Или поедет в Чечню «новый уровень» получать? – Михаил Афанасьевич уже давно не сталкивался с подобными «кадрами», ситуация его забавляла.
   – Кишка слаба. Для него это в первую очередь – игра. А Чечня, это совсем не игрушки.
   – Ладно, верю. Чего откопал твой «Джеймс Бонд»?
   Леонид Петрович вытащил из раскрытой папки несколько листов, фотографий и передал их это своему начальнику.
   – Один из двоих подозреваемых – Григорий Коц. Кличка Гриня. Именно он наиболее вероятный кандидат на «главного негодяя». – Сказал Леонид Петрович.
   – Подожди, там еще второй был. С ним как?
   Леонид Петрович в ответ на это лишь презрительно махнул рукой.
   – Тот второй больше тусовщик, чем какой-то там активист или еще хуже – экстремист. За все время после майских событий совершенно себя не проявил. Даже со своими «товарищами по движению» редко общался. А вот Григорий Коц – однозначно наш клиент. – Сказал Леонид Петрович.
   – Чем он тебе глянулся? – Михаил Афанасьевич почти заметно улыбнулся. Ситуация неотвратимо входила в привычное, контролируемое русло.
   – Это достойный персонаж! Мы давно изучаем этого интересного молодого человека! 24 года, недавно закончил Политех – чего-то компьютерное. В движении с 15 лет – можно сказать, ветеран уже. Множество контактов с крайне левыми группами, в том числе – иностранными. Активно участвует во всех возможных «мероприятиях», и не только на территории Краснодарского края.
   В данный момент, по нашим данным, реализует проект – собирает старинные фото. История движения в фотографии. От самых старых, до наших дней. С этой целью активно переписывается с «Индустриальными рабочими мира» – США, CNT – Испания и другими «старыми» организациями.
   – Петрович, хватит лирики. Таких Гриш с Петями и Васями – целая куча. Как они записи камер стерли – это ты выяснил? Кто помогал – выяснил? – Михаил Афанасьевич ценил факты и прежде всего – факты.
   И к этому Леонид Петрович был готов.
   – Григорий Коц профессионально занимается охранными системами – установка, сервисное обслуживание и все остальное. Систему видеонаблюдения на «Седине» он знал лучше, чем все тамошние охранники вместе взятые!
   Что до рации, которая Ставропольский сигнал поймала – подобная задача ему вполне по силам.
   – А как же тот спятивший мент? Ну, который орнитологов видел, из транспортной милиции?
   – Мы выяснили, что у того лейтенанта были большие проблемы с алкоголем. Начальство и коллеги его покрывали сколько могли, но у нас большие возможности…
   – Так что, он с пьяну принял двоих преступников за мирных орнитологов? Что за бред! Я скорее поверю в то, что он в сговоре с ними! – Михаил Афанасьевич разошелся не на шутку. Он ожидал услышать ответы на свои вопросы – простые и понятные. Вместо этого опять получал домыслы и предположения.
   – Наркологи, у которых мы консультировались дают однозначный ответ – это возможно. Алкоголик, даже если он не пьян, вполне может принять парочку экстремистов за орнитологов. Это кажется бредом. Но специалисты говорят совсем о другом. Это вполне реально и, с большой вероятностью, так и было.
 
   Михаил Афанасьевич откинулся на спинку стула и уставился в потолок. На какое-то время в кабинете установилась напряженная тишина.
   Если бы его дом находился в городе с его вечной суетой, людьми, постоянно спешащими куда-то, то тишину нарушали бы звуки проезжающих автомобилей, гомон толпы и все остальное звуки, сопутствующие обычному городу. Но Михаил Афанасьевич предпочитал у себя дома оставаться в тишине. Он вообще суету не любил. Вместе с семьей он жил в тихом и спокойном пригороде – не тех новых, вечно строящихся, пыльных с разъезжающими туда-сюда грузовиками, а в пригороде «устоявшемся». Где все соседи знают друг друга не один десяток лет. Где можно, не стесняясь, соли одолжить.
   Пауза затянулась, и сторонний наблюдатель мог подумать, что Михаил Афанасьевич уже размышляет над какой-то другой и очень глобальной проблемой. Но стороннему наблюдателю было неоткуда здесь взяться.
   – Значит так. Бери этого Гришу Коца и спрашивай. Культурно, вежливо, но настойчиво. Будет в молчанку играть – воздействуй. Но не сильно. Мне нужны ответы и ответы мне нужны сейчас. Кстати, а что говорит твой Джеймс Бонд?
   Леонид Петрович при этом вопросе заметно сник.
   – Источник однозначно указывает на этих двоих. Рассказывает детали происшествия, участников – это однозначно они.
   – Это понятно. Как у них это получилось – что он говорит?
   Леонид Петрович неуютно поерзал на стуле и на какое-то мгновение совершенно потерялся. Заметить это мог только очень внимательный и наблюдательный человек. Михаил Афанасьевич заметил.
   – По поводу механизма совершения преступных действий источник однозначно указывает на мистическое их происхождение. Магия, швагия… других объяснений у него нет. Более того, в их среде утвердилась именно эта версия, как основная. – Леонид Петрович скороговоркой сказал заранее подготовленный текст и застыл статуей.
   Его шеф не стал устраивать истерик.
   – Тем более. Бери за шкирку этого Гришу и делай что хочешь, но чтобы таких вот «объяснений» я больше не слышал. Даю неделю.
 
 
 
   Когда Илья лежал на кровати в свой комнате, на него часто накатывало странное состояние, словно он продолжал оставаться Ильей – каким он себя знал, ощущал. Но появлялись и другие. Он становился судьей самого себя, прокурором и адвокатом одновременно. Все эти персонажи начинали спорить друг с другом.
   Они обходились безо всяких слов – их дискуссия шла на каком-то возвышенном языке воспоминаний, эмоций, ощущений.
   Илья лежал полураздетый на кровати – он только что приехал из КСП и немного устал с дороги. Окно его комнаты было широко, по летнему открыто, музыкальный центр играл что-то из классики. Рюкзак, пока не разобранный, стоял рядом с компьютерным столом, там же на столе стояла чашка с наполовину выпитым чаем. Еще за окном какая-то пигалица устроила концерт. Все это было вполне привычно.
   Спор без слов и речей уже пол часа не затихал в его голове. Вновь и вновь эпизоды его богатой на воспоминания жизни проносились перед глазами, напоминая, что нет лучше свидетеля прошлого, чем он сам.
 
   Илья посмотрел на кисть своей левой руки и на длинный рубец с внешней ее стороны – года три назад нехороший человек решил ударить Илью железным уголком по голове – тогда Илья на одних рефлексах отклонил удар, частью отклонился, в итоге отделался сравнительно небольшим шрамом.
   На той же левой руке, на костяшках у основания среднего пальца был еще один шрам – память об очередном рассечении. На этот раз уже Илья бил кого-то, но промахнулся и попал во что-то твердое. Он не заметил этого, пока «враги» не побежали, бросив тех, кто убежать не смог.
   На левом голенище Илья привычно рассмотрел след от арматуры – как тогда выдержала кость, было совершенно непонятно. В тот раз ему просто обязаны были сломать ногу.
   Рядом с левым виском у Ильи был еще один шрам. Его можно было увидеть лишь тогда, когда Илья стригся коротко и волосы не могли прикрыть белую и продолговатую область на черепе у самого виска. Ему тогда сильно повезло, удар то ли камнем, то ли кастетом пришелся вскользь и парой сантиметров мимо виска, и Илью просто «вырубило». И комрады успели вмешаться.
   Заросшие ребра – две штуки. Рубец на плече – след поломанной ключицы, периодически «хрустящий» локоть – память о сломанном мыщелке в локте.
   «Основной» список травм Илья держал в голове и он часто прокручивал его в голове, чтобы впреть быть осторожнее. Чтобы «по глупости» не попадать в нехорошие ситуации. Чтобы не допускать подобных ситуаций.
   Все без толку. С каждым годом список «напоминаний» неуклонно увеличивался. От этого Илье становилось не по себе. Он не был наивным или глупым человеком, он прекрасно понимал, что рано или поздно его могут просто убить.
 
   Дверь комнаты не громко открылась и мать с отцом вошли внутрь. Мать уселась на единственный стул. Отец стал рядом. Одетые совсем не «по домашнему», они серьезно настроились на разговор.
   – Илья, давай решать, что дальше делать. Мы с отцом не можем смотреть, как ты свою жизнь губишь. Ты сам прекрасно знаешь – ничем хорошим твои «похождения» не закончатся.
   – Пройдет еще несколько лет, и ты станешь никому не нужен – ни друзьям своим, ни подругам своим никчемным. А мы стареем, понимаешь? Пока еще на здоровье не жалуемся, но это только пока. Кто за нам воды стакан принесет, когда мы совсем плохими будем? Об этом думал?
   – С такой жизнью у тебя ни жены, ни детей никогда не будет. И сдохнешь ты под забором никому не нужный.
   – Пойми, мы добра тебе желаем. Возьмись за ум. Пора уже.
   Неожиданно для всех у Ильи позвонил телефон. Он перекинулся с кем-то парой ничего не значащих слов, быстро собрался и ушел из квартиры.
 
   Тов.Свен мало того, что всей своей статью походил на «настоящего арийца», к тому же еще не пил и не курил. Поэтому Илья тактично пил кока-колу. Сидели они на лавочке у памятника Екатерины.
   Памятник был «общий» – кроме самой Екатерины, возвышающейся метров на 4-5, были там и казаки с саблями, был мужик с форме (Илья подозревал, что Суворов это). Всю эту красоту охраняли пушки старинные, в натуральную величину. Кроме того, памятник окружала невысокая оградка – тоже очень симпатичня. Хорошее сооружение.
   Вокруг были разбросаны газоны, редкие деревья, множество скамеек давали возможность прогуливающимся по центру города посидеть в тиши импровизированного сада и насладиться местной достопримечательностью.
   Метрах в сорока от памятника начиналась площадь перед зданием законодательного собрания края. Здесь предприимчивые граждане сдавали в аренду велосипеды разных причудливых конструкций – от тех, на которых можно кататься, удобно сидя почти горизонтально. До монстров с одним огромным колесом и еще одним колесом – очень маленьким. Как на таком ездить можно? Короче, хорошее место было.
 
   – Ну так вот, сидела эта компания, сидела – вроде как заинтересовалась даже. Но Физмат, хоть и КПРФник… но заметил, что «отстранены» они. Понимаешь? Кому-то на лекции нравилось, кому-то наоборот. Этим совсем пофиг было.
   – Так какого хрена они поперлись к гребаным КПРФникам? – Удивился Илья.
   Тов.Свен хоть и был идейным анархо-коммунистом, имел многочисленных знакомых в КПРФ. Было время, когда он состоял в этой организации. Потом его взгляды коренным образом изменились, но он решил не рвать старые контакты – ему даже не западло было выезжать на большевистско-сталиниские тусовки, типа лагеря Че Гевары в районе Горячего Ключа.
   Еще он активно участвовал в антифа – насколько это возможно в патриархальном, и не очень крупном городе. Сейчас он рассказывал Илюхе невыдуманную историю о странностях жизни.
 
   – Слушай дальше. Физмат попросил вопросы задавать, ну и по возможности принялся на них отвечать. Вопросов почти не было, и лекция закончилась. Тогда к Физмату подходят те ребята, говорят, мол все очень интересно и увлекательно, но близки нам идеи крайне левые, антиавторитарные. Большевизм, поэтому, не нравится. Говорили это очень культурно и вежливо!
   После начали бедного Физмата чуть ли не пытать морально, чтобы он контакты «либертариев» дал.
   – Да ты че? – Илья был немало удивлен.
   – Слушай дальше. – Свен продолжил свой рассказ.
   Физмат то ли из вредности, то ли почувствовал недоброе задницей своей, но ничего говорить не стал. Отмазался типа «Этих моральных извращенцев – анархистов, товарищ Сталин на столбах вешал! Вот был бы сейчас Сталина!». Те поморщились, и ушли.
   – Свен, я только сегодня приехал с КСП – ты ради этой истории меня дернул сюда? Совсем ахренел?? – Илья на самом деле лишь несколько часов назад приехал в город и на приглашение Свена посидеть ответил строгое НЕТ.
   Тогда Свен сказал, что это нужно сделать обязательно. И что объяснит все на месте.
   Как Илья мог отказаться? Свен продолжал:
   – Слушай дальше. Помещение Физмату дало КПРФ местное, в этом смысле полезная организация, да… но от Физмата нужен был фотоотчет. Во время выступления Лида пощелкала Физмата, как его слушают и прочее и прочее. Эту странную компанию тоже сфотографировала вместе со всеми. Физмат, уж не знаю чем руководствовался, но их снимки взял и скопировал в отдельную папочку – для себя лично. И почти забыл про нее.
   – Ну и? – Илье длинные истории нравились. Эта грозила быть еще и интересной.
   – Слушай дальше. Есть среди антифа чувачок один – ты его все равно не знаешь. Ну так вот, примерно в это же время он познакомился с очаровательной девушкой. Отношения постепенно стали претендовать на серьезность. Своеобразная деятельность чувака ей почему-то нравилась, стала она интересоваться ею. Круг общения и все такое…
   И вот в один прекрасный день этот чувак почти мертвый выползает из леса на трассу, где его подбирает случайный добрый человек. Оказывается, пошел он со своей девушкой в лесок прогуляться, шашлыки-машлыки поделать, демографическую ситуацию в стране исправить. И тут из леса выходит компания суровая, с арматурой в руках. И начинают комрада не просто бить, а убивать.
   Полностью убить не получилось. Решили они, что умер он и оставили его. Девушка тоже ушла. А чувачок каким-то чудом умудрился выжить.
   – Грустная история.
   – Грустная и непонятная. Чувак узнал одного из нападавших – он неонацист, из банды боновской. Другие скорее всего тоже.
   Но как? Как они узнали, что он здесь со своей девушкой один и вокруг нет никого? И девушка его после этой истории тоже пропала куда-то… считали, что убили ее.
   – И что?
   – Друзья того чувака стали активно разбираться в этом деле. Внимание! Как раз в это время Физмат решил все-таки показать фотографии странных посетителей своей лекции, своему знакомому из сам знаешь какой среды. И кто был на фото? – Свен интригующе улыбнулся во все свои неполные зубы.
   – Ну, знакомый из «среды» не видел тех, кто пытался убить чувачка. И, естественно не смог бы опознать их по фото. То, что он увидел кого-то знакомого на фото, совершенно ни о чем не говорит. – Сказал Илья.
   – Ошибаешься! – Голос Свена приобрел восторженную интонацию. – На фото он узнал олдового наци и пропавшую подружку избитого чувака! Она не приставала с Физмату с вопросами, но сидела вместе с той компанией! О чем это говорит?
   Илья не был мастером в распутывании детективных хитросплетений. Но два плюс два сложить мог. Легко.
   – Скорее всего, тот нацик решил собственную бригаду сколотить. Набрал карлов из более-менее адекватных бонов и стал искать способ прославиться. Заодно новую бригаду объединить. От побитых негров большой славы не будет. Тогда он решил пойти путем тернистым, опасным, но многообещающим – самому вычислить много-много антифа и героически расправиться с ними.
   Для этого решил путями разными собрать контакты, это ему удалось. Чувака того, подозреваю, многие знали и «подъехать» к нему проблемы, на самом деле, не было.
   Но это был путь легкий, обычный. Наци хотел большего и подослал к нему девушку, чтобы та занималась с ним сексом, сблизилась с его друзьями и узнала как можно больше об их среде – как он уговорил ее стать подсадной уткой, даже не представляю.
   – Дальше? – Свен задумчиво уставился на усатого казака на боковине памятника и потер подбородок.
   – Дальше они начали реализовывать план. Твой друг должен был просто исчезнуть, но вместо этого выжил и запомнил своих несостоявшихся убийц. (6)
 
   Таково в их сценарии не было! Скорее всего, после него должен был исчезнуть второй, третий активист, потом еще – это на самом деле должно было быть страшно! Но после первого же облома запахло жареным и о продолжении убийств не могло быть и речи. Скорее всего, они разбежались, попрятались по углам крысиным, о произошедшем старались не думать.
   – А почему ты вдруг решил, что это молодая банда? – Удивился Свен.
   – Фиг его знает… чаще молодые и амбициозные идут на подобные авантюры. А это, как не крути, авантюра чистой воды. – Сказал Илья.
   – Ну может и так. – Согласился Свен.
   – Кстати, что делать будете? Мстить будете? – Илья говорил это таким ангельским голоском, словно шестилетняя девочка спрашивает, где купить леденцы.
   – Илья, меньше знаешь, крепче спишь.
   – Ну…
   – Ничего не скажу. Даже не пытками.
   Илья подумал, что как раз под пытками он сказал бы все. С другой стороны, позиция Свена была Илье совершенно понятна.
 
   Хорошие мальчики из хороших семей
   Покупают себе Gibson и играют РОК!
   Все будет в порядке у этих парней:
   Их берегут страна и Бог.
   А мой герой – он не такой!
   Мой герой – он веселый и злой,
   Он возьмет меня с собой
   На концерт, на войну.
   Вместе мы пойдем ко дну,
   Ведь мой герой – он веселый и злой.
   Он современный революционер,
   Сто лет назад он был бы эсер,
   Террорист-экспроприатор,
   Он и без денег живет богато.
   Он не романтик, скорей реалист,
   Он не прагматик и не пофигист.
   Его философия очень проста:
   Надо местами менять места.
 
   – Че за группа? – Спросил Свен.
   – Не помню. Мне на КСП накидали всякого, до сих пор не разобрался.
   – Как там вообще?
   – Нормально. Даже хорошо. Правда, говорят, выкупят скоро Змеиное ущелье – уж больно место хорошее, какому то прокурору оно приглянулось. И не будет КСП в змеинке.
   – Хреново!
   Илья откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза – в автобусе поспать толком не удалось, и его постепенно клонило ко сну. И из-за впечатлений последних дней и из-за усталости.
   – Илья, ты слышал – что с Гриней. – Спросил Свен.
   – А что с ним?
   – Не знаешь? А, ну да, ты же на КСП был…
   Червячок сомнений и подозрений проснулся в Илье. Нехороший червячок.
   – Да, мобильник там не берет. Что с Гриней?
   – Два дня назад пришли к нему мусара и загребли по поводу вообще смешному – то ли писал под елочкой напротив здания администрации. То ли сексом занялся во время заседания администрации края. Короче, хреня все это. Думал, может ты знаешь…
   – А откуда я могу знать? – Искренне удивился Илья.
   – Не знаю. А еще кажется мне, что не просто так его взяли. С тобой это связано. Сам как считаешь?
   О том, что после первого мая фекалы (ФСБ) начали активничать, Илья прекрасно знал. Когда один его «товарищ», которого Илья, и многие «старые» считали «наседкой» ни с того ни с сего проникся к нему самой искренней и чистой дружбой – решил вообще на время отойти от дела.
   Гриня же всегда отличался изрядным похуизмом, и на советы Ильи на время успокоиться просто «забивал».
 
   – Свен, ты, наверное, прав. И чует мое сердце, на одном Грине это дело не закончится.
   – Я тоже так считаю. Как наше дело? – Свен при этом наклонился ближе к Илье, голос стал заметно тише. Настолько, что случайный слушатель или не услышал ничего, или услышал невнятное бормотание.
   – Если тебе придется уезжать – на твоем месте я бы так и поступил, наше дело отложится непонятно насколько… – Загадочно сказал Свен.
   – Сколько у нас режим молчания? – Спросил Илья.
   – Примерно два месяца. Звонил я тебе сегодня с левого телефона.
   – Свен, я только приехал и непосредственной подготовкой заниматься не могу.
   Возникла пауза, в которой каждый из товарищей думал о чем-то своем. Молчание нарушил Илья.
   – Знаешь, наверное, я на самом деле свалю из города. Месяца на полтора, а может и больше. Хрен с ней, с работой – важнее не сесть. Завтра вечером с комрадами пересекусь, благо суббота будет. В воскресенье я ухожу с вещами – в ночь предлагаю делать дело. Но готовить все тебе придется одному. Ты как?
   – Илья, в течении двух месяцев мы не пересекались ни в одной компании, не общались через свои телефоны, встречались только в условленном месте и вообще вели себя, тише воды ниже воды – только ради того, чтобы нас нельзя было связать вместе во время расследования этого «дела». Ты думаешь, все это я брошу из-за лишнего часа подготовки? Я готов.
   – Встречаемся там, где договаривались вечером воскресенья?
   – Да.
   – До встречи.
   – Пока.
 
   О том, что ему нужно будет уехать, Илья рассказал своим родителям в субботу утром, когда отдохнул после поездки и был готов к взрывам эмоций. На удивление, родители спокойно восприняли новость. Илью, оказывается, отправляют «по работе в командировку, месяца на полтора, может больше». Об истинной цели поездки Илья, конечно, умолчал…
   Даже то, что он снова идет к товарищам, было воспринято гораздо спокойней, чем обычно.
 
   Лето, жара. Сильная жара – даже для Краснодара. Градусов 39 со знаком плюс. Плюс влажность. Если объяснять просто, механизм выглядит следующим образом:
   Кожа человека выделяет пот, он испаряется, тем самым охлаждая организм. Чем выше содержание воды в воздухе, тем медленнее происходит испарение влаги с тела человека, тем хуже тело охлаждается. При абсолютной влажности вода не испаряется с тела человека, организм не охлаждается за счет испарения и перегревается. В такой ситуации человек легко может погибнуть.
   Это все лирика. Но лирика своеобразная. Это лирика обуви, которую так и тянет навсегда остаться в мягком асфальте, это лирика холодной бутылки пива, от которой начинается ангина, но без которой вообще никак… Илья набрал пива с запасом. И пусть в гараже Фугаса оно через час будет теплым – этого часа пиво все равно не переживет. Это Илья знал точно.
   Фугас был странным человеком и потому без проблем принимал странных гостей в своем странном гараже. А еще он любил попиздеть – в смысле поговорить о высоком, идейном, благо знания позволяли.
   Нет ничего удивительного, что первым Илья услышал Фугаса:
 
   «Правительство может быть диктаторским или демократичным, но оно обладает монополией на оружие, и будет использовать его против собственного народа для того, чтобы мы продолжали подчиняться им, принимать их законы и ходить на работу. От «демократических» выборов суть власти не меняется – она создана для того, чтобы заставить нас подчиняться законам, которые выдумали они. Для нас».
 
   – Было видно, что Фугас уже порядком задолбался и для полноценного продолжения ему срочно требуется поддержка – холодное пиво будет в самый раз.
   – Какие люди! Сколько лет, сколько зим! Илья, я уже начал думать, что ты забыл о нашем скромном клубе. – Фугас вещал, как заправский конферансье.
   – Герой, покоривший саму стихию! (при этом Фугас незаметно подмигнул Илье)
   «Ромыч, собака, нахрена было рассказывать!? Надеюсь, только Фугасу. Но надежды на это мало…». – Подумал Илья.
   В достаточно обширном помещении гаража сидело человек 10. Всех их Илья знал, и знал достаточно хорошо, чтобы чувствовать себя комфортно.
   Илья поздоровался со всеми и уселся на свободное место дивана. На общем столе уже было навалено пиво, в том числе и открытое. Еще какие-то чипсы, орешки. Даже одинокая минералка. Он достал из пакета бутылку «Жигулей» и начал слушать о чем народ говорит. А народ говорил об Азове.
 
   Открывался там какой-то терминал, чтобы, как понял Илья, удобрения можно было загружать на суда. Или не удобрения? Наши доблестные экологи выступили против.
   Илья честно пытался понять в чем прикол, и почему шухер начался – ну расширяется порт, ну и пусть расширяется. Как-то нужно перевозить картошку и цемент? Нужно. Удобрения перевозить тоже нужно. Чтобы нормально перевозить, нужны специализированные терминалы. Его собрались строить. В чем проблема?
   Проблема в том, что чиновники любят летать на Гоа и там жить долго и безмятежно. И машину новую они хотят – мощную и престижную.
   Наш доморощенный провинциальный чиновник не интернационалист. Он «псевдо космополит». В своих мечтах он ездит на дорогой машине по пляжам то ли лазурного побережья Франции, то ли фантастической Калифорнии. В фантазиях своих он так и не определился окончательно. Единственное, что объединяет его фантазии – место, где он «зарабатывает» никак не связано с местом, где он «тратит».
   Поэтому чиновнику ничего не стоит взять и превратить часть «подведомственной» территории в очаг химического заражения. Люди? Шутите? Домик на Гоа купят эти люди?
   Для того, чтобы технологии строительства и перевозки были соблюдены – оплывших жиром коммерсантов от власти нужно пугать. Чтобы боялись не только, что за взятки посадят, но посадят и за нарушение норм экологических. Поэтому чиновники не любят экологов.
 
   По мнению Ильи, участие политических активистов в этом, безусловно, экологическом мероприятии возможно, но исключительно на второстепенных ролях. Так, чисто поприкалываться… ну и поддержать численно и физически доблестных экологов.
   – Нас там не ждут. Вообще. Особенно это тов.Черного касается. Матроскина сказала, что если приедет тов.Черный – он будет дружно послан всеми нахуй. – Сказал Фугас вопросительно посмотрел на тов.Черного.
   Ему подобное внимание не понравилась.
   – Да она дура, ваще не знает, чем заниматься нужно. Да я вообще белый и пушистый! – тов.Черный не пытался быть убедительным. Всем давно было известно об «особых» его отношениях с Матроскиной. И не только Матроскиной…
   – Еще в лагере много веганов и прочих рьяных сторонников здорового образа жизни. Короче, нам там рады не будут…
   Алекс на этом сделал паузу и театрально отпил из пива из запотевшей бутылки.
 
   У каждого города/региона нашей необъятной родины сформировался определенный образ. Кто-то сектант (да, в одном городе есть/была церковь анархии, или как-то так.), кто-то просто известный долбоёп (без конкретики), Москва лидирует по количеству разных веганов и просто вегетарианцев.
   Краснодарский край занимает особенную нишу, как регион продвинутый, но совершенно алкоголический. Многочисленные виноградные плантации (и вино, соответственно), жаркое лето (охлаждаемое большим количеством пива) и самое главное – люди, не замеченные в излишней трезвости. Естественно веганам и прочим «отказникам» от вредным привычек кубанцы не нравились. Совершенно.
   Вот такая подоплека.
   Тов.Черный попытался было возразить, но под неодобрительные взгляды заткнулся. Как понял Илья, за время его отсутствия вопрос участия делегатов из Кубани в Азовском мероприятии поднимался неоднократно. Это не только вопрос реального дела (на самом деле здесь его было минимум. Хотя…), но участие в подобном мероприятии – вопрос престижа.
   Не послать никого, значит сильно потерять в авторитете. Послать тов.Черного с парой его друганов – опозориться. Потому что эти ребята будут творить настоящий беспредел. Больше всех, как обычно, достанется непьющим… Это история долгая, двумя словами это не объяснить. Короче, тов.Черный отпадал.
   Фугасу или Алексу ехать было вообще не с руки – они на активном учете в ФСБ. Для них лучшая поездка – на дальний хутор, картошку выращивать. Большинство же актива не может ехать по самой банальной причине – времени нет. Работа, семья, еще что-то. Бытовуха.
   И тут появился Илья, пропавший на долгое время, он не встречался с товарищами и был «не в теме». Смысл происходящего он понял сразу и не удивился, когда вкрадчивый голос Алекса поинтересовался – какие у него, Ильи, планы на ближайшее время.
   «Что мне терять?» – Подумал Илья.
   «Чем ехать в какую-то глухомань – как с самого начала хотел он, лучше поехать в лагерь экологический. Там весело и легко затеряться. Главное, вести себя спокойней…».
 
   Илюха плавно перевел тему на саму актуальную для него лично – что произошло с Гриней? Ничего нового он не узнал.
   Да, пришли домой по повестке – мать Грини сама вспомнить не могла, то ли долг не оплаченный, то ли свидетелем он был когда-то, и сейчас потребовалось уточнения в показаниях. Гриня перед этим отмечал что-то с друзьями и рано утром был немного не в себе. Одним словом, взяли просто и нагло. После этого никаких вестей от него не было. Вообще. Документы менты (ну ладно, полицаи) показывали, да только не запомнила мать Гриши ничего.
   На следующий день Алекс звонил в отделения разные, в СИЗО – куда только мог, никто ничего о Грине не знал… это было странно. Илья окончательно утвердился в том, что уезжать из города ему нужно срочно.
   Когда основные темы были проговорены, началась самая обычная пьянка. Те, кто участвовать не хотел – ушли по своим делам. Илье уходить никуда не хотелось, да и товарищей он уже сто лет не видел – почему не посидеть? Когда первая бутылка закончилась (а это произошло очень быстро), к Илье подошел Фугас и пригласил покурить за гараж. Илья удивился.
   – Илюха, рад тебя видеть в целости и сохранности. Думал, тебя вместе с Гриней «приняли»… –Сказал Фугас и аппетитно затянулся сигаретой. Илье курить не хотелось, и он просто слушал товарища.
   – Ключи от дома есть? – Спросил Фугас.
   – Есть.
   – Уезжай сегодня ночью. Домой приди поздно, не раньше часа ночи. Пока родители спят, собери вещи, оставь им записку и уходи на трассу. На вокзал не ходи. Пригородом иди. Стопом доберись до какого ни будь мухосранска и уже от туда до Азова. В Ростов не заезжай. На выезде из города не стой – заметут. В Азове из-за протестов местные фекалы – которые за нами смотрят, на ушах стоят. А вообще им наше ФСБ – до лампочки. Пройдешь. Смешайся с толпой, не выпендривайся и нормально все будет. Палатка и все остальное у тебя есть?
   – Есть.
   – Это хорошо. Мы с чуваками скинулись тут… С этими словами Фугас протянул Илье конверт с вполне понятным содержимым.
   – Кроме бабок в конверте листок с кое-какими контактами. Кто поможет. Усек?
   – Усек. Фугас, у тебя случайно симки левой нет? А лучше двух.
   – Четыре. В конверте. Все, а теперь вали от сюда, чтобы месяца два о тебе в городе никто не слышал. Потом звони.
   С этими словами Фугас развернулся и ушел обратно в гараж.
 
   Все. Приплыли. Илья сидел, опершись о стенку гаража и размышлял о грядущем. Сколько веревочке не виться… все равно как-то неожиданно! Совсем недавно почти добропорядочный гражданин, теперь он находился в бегах.
   Знал, что так будет? Конечно, знал! Был готов? Отчасти да. По-настоящему готовым к этому быть нельзя. С другой стороны – его не волокут в пыточную камеру, не мучают электрическим током. Он свободен. Он может легко пересидеть шухер в тишине «малины». У него есть поддержка соратников, а это не шутки.
   «Все совсем не плохо!»
   «Нужно «левой» симкой звонить Свену и на сегодня мероприятие перемещать – завтра меня не должно быть в городе» – подумал Илья и начал разбирать свой телефон.
 
   За стеной гаража Фугас поймал вдохновение и вещал на всю округу:
   «Капитал – это вампир.
   Он живет лишь тогда, когда всасывает в себя наш труд, нашу жизнь. Время, проведенное на работе, не является настоящей частью нашей жизни. Это мертвое время, контролируемое нашими начальниками. Наша работа заключена в капитале – в тех вещах, которыми собственники владеют и торгуют.
   Достаточное количество денег для оплаты аренды, еды, одежды и отдыха – это то, что мы получаем от работы. Когда мы не на работе, мы тратим время, путешествуя с работы и на работу, подготавливаемся к работе, отдыхаем, потому что мы ужасно устаем на работе, или напиваемся для того, чтобы забыть про работу.
   Но хуже работы может быть только ее отсутствие. Тогда мы тратим недели, занимаясь поисками работы, не получая за это ни гроша. Постоянная угроза остаться безработным – это то, что заставляет нас ходить на работу каждый день. Власть, которую наши боссы получают, увеличивается каждый раз, пока мы работаем.
   «Невидимая рука рынка» с успехом навязывает рабочую дисциплину и бессмысленный «отдых». Занятия, такие как работа по дому, подготовка домашних заданий, досуг становятся такими же отчужденными, скучными и напряженными, как и работа. Даже свое личное время мы превращаем в миниатюрную фабрику по производству нужных нам вещей и впечатлений.
   Мы уже не можем остановится.
   Это и есть капитализм».
 
   Это «мероприятие» планировали долго. Два человека. Илья и Свен. Никто другой не знал об этом. Больше двух месяцев назад они исходили всю округу, нашли все камеры и потенциальные опасности, разработали маршруты движения и пути отхода. Все должно быть хорошо. Главное, чтобы обошлось безо всяких неожиданностей – ни хороших, ни плохих. Обо всем другом они позаботятся сами.
   Рюкзак с вещами, палаткой, спальником и вообще всем остальным, что может понадобится в предстоящих скитаниях, Илья заблаговременно припрятал в лесополосе на выезде из Краснодара – у Ростовского шоссе. Сейчас он в своей обычной «правонарушительской» куртке, джинсах и кроссовках занимался важным делом.
   Технология эта проста, как пять копеек – в одну руку берем шприц, в другую обычное куриное яйцо. Шприцом делаем две дырочки, через одну всасываем содержимое яйца, через другую проходит воздух. Когда содержимое яйца извлечено – Внимание – важно! Берем другой шприц – для краски, разведенной растворителем до жидкой субстанцци, прекрасно разбрызгивающейся. (7)
   Как можно легко догадаться, этим шприцом загоняем разбодяженную краску внутрь яйца. Когда дело сделано – берем не скотч! А клей (консистенции геля) и заклеиваем дырки. Дело в том, что растрворитель разъест клей скотча и вообще штука это ненадежная. После этого аккуратно кладем готовое изделие в специальную яичную упаковку, со всех сторон от греха подальше выложенной ватой.
   Что творилось вокруг! Неописуемо!! Небольшой пятачок стиснутый гаражами и блочно пятиэтажкой на какое то время стал объектом повышенного внимание кошачих. Вообще всех, кто был не прочь отведать халявные белки и желтки от яиц.
   При такой технологии производства «снарядов» неминуемо получается много ненужного яичного белка и желтка. Ненужного??? Ха ха ха! Объясните это куче котофф и кошекк, снующих вокруг и периодически громко мяукая. И это в три часа ночи!
   – Черт бы побрал этих животных!! Ведь пинками не отгонишь – жалко… – Свен очередной раз принялся сокрушаться о своей несчастной судьбе, которая вместо свидания с очаровательной девушкой – вполне возможно его будущей супругой, принесла на его голову Илью.
   – Завтра она меня спросит: «Дорогой, почему ты не пришел в кино, почему от тебя разит растворителем и какого хрена ты такой невыспавшийся? Где ты шлялся, падла, всю ночь?».
   Что мне ответить, Илья? Что я этой ночью занимался вандализмом социально значимого объекта, чтобы вызвать большой общественный резонанс? А выпил я чуть-чуть и только для снятия нервозности?
   Пусть будет так. Когда она проломит мне голову сковородой, и приволочет мой бренный труп в ФСБ – не удивляйся.
   – Хватит сопли пускать! – Илье надоела вся эта лирика. Он сам был на взводе.
   Очередная кошка, несмотря на окрики и угрожающие жесты пролезла со спины на вожделенный желток и чуть не опрокинула футляр с готовыми яйцами. Это было последней каплей, и Илья отсел в сторону. Очередной раз.
 
   Впереди, где-то в полукилометре от первой «точки» их ждал большой приз – тот самый памятник Екатерине. Защитницей казаков, ну-ну… чисто исторически именно Екатерина расправилась с казачьей вольницей.
   Тогдашний оплот казачества – Запорожскую сечь, она сожгла, недовольных поубивала нахнен – ради интересов великой державы, естественно. У выживших казаков отняла вольницы, казачьи боевые отряды приравняла к обычным солдатам. Вот какая замечательная освободительница! После Екатерины казаки навсегда перестали быть теми настоящими казаками – вольными, свободными. Независимыми.
   Но хрен с ними с историческими реалиями – кому они сейчас, по-настоящему, интересны? Важнее то, что губернатор кубанский в какой то момент решил переименовать Краснодар в дореволюционное его название Екатеринодар – спилив на этом кучу бабок, само собой. Логика и общественность сказали ему твердое НЕТ. Тогда Краснодар неожиданно стал чрезвычайно монархическим городом – от старых названий улиц, дублирующих обычные, памятников разным Екатеринам, до общественных мероприятий в стиле «Боже царя храни». Творческим лицом Кубани сделали В.Захарченко – ярого, оголтелого и отчаянно мразматичного монархиста.
   Символом «обновленной» Кубани стал памятник Великой Екатерины – прямо напротив законодательного собрания края, в 50 метрах от краевой прокуратуры и еще ближе – если напрямик, от суда. Другой суд, арбитражный, тоже располагался рядом, но чуть дальше, метрах в ста.
   Памятник был круглосуточно освещен и патрулировался – в 15 метрах от него находится круглосуточный пункт полиции.
   Для подготовленного читателя становится совершенно ясно, что для «правонарушителя», ценящего и уважающего вандализм во всех его оттенках и проявлениях, эта цель весьма достойна! И опасна.
 
   Все приготовления были закончены заблаговременно. В 4.00 воскресенья пьяные компании постепенно удалились домой – спать. Оставшиеся становятся злыми, опасными, но их было слишком мало в центре города, чтобы обращать на них внимание. Илья со Свеном, глубоко опустив на головы капюшоны, шли от гаражей, что располагаются за мед.институтом.
   По улице Пушкина они пересекли улицу Седина, и перешли на левую сторону улицы – на сторону школы. Это был «старый» центр, состоящий, в основном, из низких допотопных домов, на ладан дышащих. Попадались и солидные здания. Но все равно чувствовалось – центр стар и уже не первый десяток лет на пенсии.
   На другой стороне улицы появилось здание прокуратуры. Когда Илья со Свеном его миновали и дошли до ул.Красноармейской, им уже можно было идти прямо к памятнику – до него было метров 100 по прямой. Но Илья со Свеном повернули направо и через метров 15 повернули налево – в небольшой просвет между домами.
   Так они пришли в неприметный дворик. Через него окольными путями можно пройти прямо к Пушкинской площади – но только не сейчас. Им повезло – никого не было из выпивающей братии. Никто никого не тискает и не обнимает в темных углах. Это хорошо. Сейчас Илье со Свеном нужен именно такой темный угол. Самый темный.
   Когда заходишь прямо в этот дворик, проходишь совсем немного и поворачиваешь налево – упираешься в проход в парк. От него до памятника метров 25. И выход к памятнику находится в тени, пост полиции находится на противоположной стороне памятника – «правонарушители» оказывались в «слепой» зоне.
   Да, вход преграждает здоровая железная решетка – на самом деле, это не проблема. Да, прямо на выходе снимает помещение какая-то юридическая контора и камеры наблюдения кругом. Это фигня. Реакция на камеры не такая молниеносная, как показывают в фильмах, а ночных охранников, чтобы реагировать быстро, в этой конторе нет. Проверено.
 
   В небольшом темном закоулке «правонарушители» одели на себя маски с прорезями для глаз и для носа, черные перчатки, вытащили футляры для яиц – тоже выкрашенные в черный цвет и каждый спрятал в карман своей куртки по баллону с краской. Баллоны на всякий случай протерли, чтобы «пальчиков» не было, чтобы выбрасывать можно было с чистой совестью.
   Футляры с яйцами аккуратно просовываются под решетку, в начале Свен, потом Илья по возможности плавно, тягуче перелезли через решетку. Футляры в руки и они подходят к краю тени от дерева – их уже можно увидеть. И сомнений, добропорядочные они граждане или нет, ни у кого не возникнет.
   Нужно делать следующий шаг. Решающий.
   – Поехали?
   – Поехали!
   Парочка выходит из тени и сразу оказывается в непосредственной близости от памятника. Оба сразу начинают забрасывать его «зарядама» – на это уходит несколько секунд. Время есть – дверь полицейского пункта не открывается, никто не бежит к ним и вообще вокруг тишь да гладь. Спокойствие. Илья перепрыгивает через символическую ограду памятника и с наслаждением начинает выводить на памятнике любимое ….
   – Шухер!
   Свен не кричал, а только окликнул напарника на одних шипящих. Илья смотрит в его сторону – тот словно прилип к символическому столбику. Но не убегал. Илья проследил за его взглядом – это был всего лишь подвыпивший гуляка, из тех, что постоянно шляются по улицам вне зависимости от погоды и время суток. До него было метров 70.
   Илья почувствовал неладное и плавно перетек за ограду ближе к Свену.
   – Заканчиваем. – Сказал Илья.
   Свен достал из кармана своей куртки пачку листовок в половину листа А4 и широким жестом разбросал их вокруг памятника – в листовках было послание «правонарушителей». После этого они обернулись и быстрым шагом, почти переходящим в бег, направились в сторону мед.института – откуда пришли. На ул. Пушкина – на другой стороне от здания прокуратуры, находилась школа, которую ограждал приметный кирпичный заборчик. Маленький, скорее символический, чем на самом деле от чего то защищающий. В одном месте забор был всего метр высоты – здесь Илья со Свеном легко перемахнули через него и вышли на противоположную сторону школы – которая выходит на ул.Постовую. Напротив виднелись огни парка Горького.
   Последнее усилие – маски и перчатки ушли в карманы, капюшоны все так же глубоко на глазах – перемахнуть забор в неприметном месте. Быстрее, быстрее. Редкие прохожие старались не замечать странную парочку, отчаянно спешащую куда-то.
   Перебежать улицу, освещенную часть парка – дальше, быстрее, быстрее… еще одна улица – Суворова, на другой стороне парка. Время позднее, но и улица оживленная. Теперь перебегаем насыпь железной дороги. Вдоль нее обильные зеленые насаждения.
   Все. Точно все. Пусть менты теперь ищут их, как хотят, по любым возможным приметам – ночью железную дорогу шмонать они не будут. К тому же из-за такого пустячного повода!
 
   – Камрад, поздравляю тебя, мы сделали это!
   – Спасибо камрад. Я тебя тоже поздравляю!
   Прошло несколько минут, когда парочка «правонарушителей» потихоньку приходила в себя и адреналиновые бури в их организмах постепенно стихали. Илья достал из рюкзачка пару банок с крепким пивом.
   – Илюха, я не верил, что все пройдет гладко. На самом деле я сказал своей девушке куда иду, и чем буду заниматься этой ночью. Если я не приду вовремя домой, она начнет обзванивать отделения полиции.
   – Свен, у тебя очень хорошая девушка, если ты можешь ей настолько доверять. Я тоже не был полностью уверен, что хорошо все будет – это нормально. Точный расчет, четкое исполнение – и все хорошо. И нафиг всякую там магию-шмагию…
   – Какая магия? Ты про что говоришь?
   – Не обращай внимание. Устал я. Просто делать «дело» надо четко, тогда никакие чудеса не понадобятся.
 

 
   Вода… вода – самый большой в мире жесткий диск для хранения информации. Не верите? Вода запечетлевает свойства материалов, с которыми взаимодействует. При этом она принимает новые свойства не меняя своего химического состава! Были случаи, когда химики травились от простой воды.
   Дело все в том, что для воды гораздо важнее химического состава то, как организованы ее молекулы (структура воды). Молекулы воды объединяются в группы – кластеры. Сейчас ученые предполагают, что кластеры являются своеобразными ячейками памяти, в которые вода записывает все что видит, слышит, ощущает. Вода не меняется, но ее структура реагирует на любое раздражение.
   Современные технологии позволяют искусственно изменять структуру воду – и такая вода значительно отличается по своим свойствам от «другой» воды. Наука может ответить «как» это происходит. На вопрос «почему» ответа нет.
 
   Интересный пример из истории. Зимой 1881 года корабль Лара следовал рейсом из Ливерпуля в Сан Франциско. На третий день пути на корабле начался пожар. Среди покинувших судно был капитан Нейл Кери. Жажда! После трех недель мучительного скитания они достигли земли. Капитан в следующих словах описывал то, что спасло их: Мы мечтали о пресной воде. Мы стали воображать, что вода вокруг шлюпки из голубой морской превратилась в зеленоватую пресную. Я собрался с силами и зачерпнул ее. Когда я попробовал ее, она оказалась пресной. Это спасло всех нас.
 
 
   Михаил Афанасьевич был зол. Хотя, слово ЗОЛ не может полноценно описать состояние, в котором он находился сейчас.
   Виновником этого был он сам. Не уроды наркодилеры – гребаные торговцы смертью, не гребаная культура «золотой» молодежи, где нюхнуть кокса, все равно, что во времена молодости Михаила Афанасьевича – выпить кружку пива. Да мало ли кто…
   Михаил Афанасьевич сидел на своем рабочем месте – том, который на работе, и смотрел в стену над входной дверью его кабинета. В этой стене не было ничего примечательного. Совершенно банальная, обычная стена, ничем не отличающаяся от остальных. Бессмысленное занятие.
   Но ничем другим заниматься в этот момент он не мог.
 
   Шприц. Обычный, ничем не примечательный шприц, лежал на тумбочке в комнате Игоря – хотя тот уже давно жил отдельно вместе со своей невесткой, комната в родительском доме для него всегда была зарезервирована. Игорь настолько привык к ежедневным «процедурам», что даже в гостях у родителей, как обычно, принял дозу. У себя в комнате. Шприц по привычке оставил на тумбочке у кровати.
   Это было воскресенье, сын навещал родителей в их доме и отошел «по надобностям». Михаил Афанасьевич заметил долгую отлучку сына и его странное поведение после этого, но списал это на алкоголь – ну развезло парня немного, с кем не бывает?
   Когда Игорь уехал, Михаил Афанасьевич услышал музыку в его комнате – просто сын слушал музыкальный центр и забыл выключить его. Так бывает. Если бы не эта случайность – включенная музыка, шприц нашла бы его жена.
   Дальше дело техники – шприц в целлофановый пакет и на экспертизу. Михаил Афанасьевич все сразу понял, но оставался маленький, совсем крошечный шанс на случайность – за него он вцепился мертвой хваткой. На шприце были отпечатки Игоря и только его. В шприце – героин.
   После этого доверенные лица провели небольшое расследование – с использованием спец.средств и круглосуточным наблюдением за «объектом». Чуда не произошло. Чудеса вообще редкость в наше циничное время.
   Невестка Игоря тоже сидела на игле и почти не скрывала этого.
 
   Как? Как он мог не видеть ТАКОЕ???
   Уже не первый час Михаил Афанасьевич размышлял над этим. Единственное, что приходило в голову – он слишком явно разделял работу и семью.
   Работа – постоянная борьба, грязь и пороки общества, которые он должен искоренять, которые он должен предотвращать. Это мерзавцы всех видов и мастей – везде. Это значит – самому быть мерзавцем.
   Семья – совершенно другое. Доброе. Надежное. До этого момента он считал именно так.
   Наивный. Он думал, что его близкие живут в каком-то идеальном мире. Или скорее – в параллельном мире – вроде бы нашем, но гораздо лучшем. Мире без наркодилеров и зажравшихся чиновников. Мире, где рано или поздно все будет хорошо.
   Нет. Не будет все хорошо.
 
   5%. Лишь 5% героиновых наркоманов навсегда расстаются с наркотиками. Остаются «в завязке» всю жизнь. Остаются в живых. Судьба остальных – умереть от «передоза», или просто сдохнуть. Есть и другие варианты, но о них Михаил Афанасьевич предпочитал не думать.
   5%. Может ли его Игорек попасть в эту касту избранных? Людей с железной волей и огромным желанием жить. Людей, которые смогли победить зверя внутри себя!?
   Нет.
   Только не Игорь. Никогда не попасть его избалованному сыну в эти «железные» 5%. Теперь, когда Михаил Афанасьевич стал более трезво рассматривать свое ближнее окружения, он увидел в «перспективном молодом человеке и просто умнице» – избалованного «тусовщика», который всегда решал любые проблемы одной только должностью своего отца. Чтобы он отошел от тусовки «золотой молодежи» и всерьез боролся со своей наркотической зависимостью – в такое Михаил Афанасьевич не верил. Скорее, Игорь согласится на лечение в элитной клинике – ломку снять. Ну и просто здоровье поправить.
   Стоит Игорю вновь оказаться в привычном окружении, наркота всех мастей польется, как из рога изобилия. В этом не было никаких сомнений. Только чудо способно исправить все.
   Пульсирование в голове Михаила Афанасьевича прошло, вместо этого в ней поселилось ощущение пустоты и совершенной безысходности.
 
   Между тем, маховик налаженной системы под названием ФСБ продолжал крутиться – Леонид Петрович ожидал с докладом у дверей кабинета своего шефа. О произошедшем он прекрасно знал, как знало об этом подавляющее большинство сотрудников управления. Михаил Афанасьевич приложил серьезные усилия, чтобы компрометирующая его информация не просочилась вовне, но чуда не произошло.
   По этой причине, и по множеству других причин Леонид Петрович совершенно не рвался идти «на ковер». С большим удовольствием он пришел бы через недельку. Или позже. Сейчас же он чувствовал себя героем-камикадзе. Наконец, на столе секретаря прозвучала трель телефонного звонка, милая блондиночка Анечка сказала «Да, Михаил Афанасьевич» и указала посетителю на дверь, мол «заходи дорогой, все хорошо».
   В том, что все хорошо Леонид Петрович очень сильно сомневался. Более того, он твердо знал, что все очень-очень плохо. С учетом теперешнего состояния шефа, он мог в одно мгновение превратиться из уважаемого руководителя подразделения в рядового оперативника. И это – не самый худший вариант!
   – Михаил Афанасьевич, добрый день. – Голос Леонида Петровича скрипел и ломался от неуверенности. Ничего поделать с этим он не мог.
   – И тебе тоже. – Ответил Михаил Афанасьевич.
   Леонид Петрович надеялся, что шеф будет в подавленном состоянии и неудачи по службе отойдут для него на второй план. Чуда не произошло. Голос шефа звучал строго и требовательно. Как обычно.
   – Я по поводу наших проказников…
   – Помню. Я давал тебе неделю, она вышла, и ты пришел с результатами. – После этих слов Леониду Петровичу стало совсем не по себе. И дернул же черт связаться с этими молокососами!
   – С Григорием Коцем было проведено ряд бесед. Очень настойчивых – вплоть до применения спец.средств. – При этих словах брови Михаила Афанасьевича удивленно поднялись вверх.
   – Петрович, ты умом тронулся? Это же пацан!!
   – Михаил Афанасьевич, только иньекции с «правдой». Для проверки полученных сведений – уж больно необычны они.
   – И что же в них необычного? – Как и опасался Леонид Петрович, голос шефа звучал набатом будущих неприятностей.
   – Григорий Коц подтвердил версию осведомителей о мистическом источнике механизма совершения правонарушений. Никаких иных версий произошедшего у нас нет. – Сказал Леонид Петрович и уставился остекленевшим взглядом в стену за своим директором.
 
   – О как! И что же он рассказывает интересного? Волшебную палочку они сами нашли, или старик Хатабыч подарил? А может золотую рыбку в Кубани отловили? Очень интересно – расскажи поподробней. – В голосе Михаила Афанасьевича не было ни капли иронии. Леонид Петрович внезапно понял, что дела обстоят гораздо хуже, чем он предполагал с самого начала.
   – Григорий утверждает, а проведенные следственные мероприятия подтверждают, что он непричастен к отключению камер слежения на заводе «Седин». Он также ничего не делал с рацией наряда полиции. Произошедшее случилось из-за влияния другого участника тех событий – Ильи Поликамова. Другие источники также указывают на то, что именно он проделывал все эти номера.
   – КАК?
   – Мистика. Магия. Чудеса. Можно называть как угодно. Других объяснений нет.
   Михаил Афанасьевич недобро усмехнулся.
   – Чудо, говоришь? И что наш главный волшебник говорит? Ведь он, конечно, уже дает показания и активно сотрудничает со следствием? – Из голоса Михаила Афанасьевича сочился настолько концентрированный яд, что у Леонида Петровича начала кружиться голова. Когда такое случалось последний раз, он уже не помнил.
   – Подозреваемый Илья Поликамов скрылся в неизвестном направлении буквально за день до нашего прихода! Оперативно-розыскные мероприятия пока результатов не дали.
   Повисла напряженная пауза.
 
   Михаил Афанасьевич словно не обратил внимание на последние слова подчиненного и принялся искать что-то в ворохе бумаг на своем столе. Наконец, он нашел, что хотел и передал из папки несколько листов своему подчиненному.
   – Вот еще – явно по твоей части. Хотя и мелкий вандализм, но резонансный. Нехороший вандализм – памятник Екатерины Великой испоганили, надпись нехорошую почти написали. А это лицо города! Рядом законодательное собрание края, прокуратура, суд, молодожены, черт побери, приезжают фотографироваться на фоне городской достопримечательности! Объект в центре внимания и под круглосуточной охраной – так какого хрена его с ног до головы краской залили? Какого хрена до сих пор никого не поймали? Почему у тебя даже подозреваемых нет?
   Михаил Афанасьевич сложил руки на столе локтями вперед, уставился на своего подчиненного спокойным взглядом человека, разглядывающего таракана – перед тем, как раздавить его тапком.
   – Может это Дед Мороз постарался? Или Баба Яга прилетела на ступе и залила памятник краской? Совсем ахренел урод? Звезды на погонах думать мешают? Вправить тебе мозги?
   Несколько секунд в кабинете стояла тишина, Михаил Афанасьевич выдумывал пытки, которыми будет карать нерадивых подчиненных. Леонид Петрович продолжил:
   – По оперативным данным подозреваемый Илья Поликамов отправился в город Азов Ростовской области – там сейчас экологи митингуют. Скорее всего, он уже там. Запрос в управление ФСБ по Ростовской области отправлен, но реагируют они медленно, если не сказать – вообще никак…
   Тишина, установившаяся после этого, навалилась, словно одеяло, в которое вместо пуха положили свинцовую стружку. На барабанные перепонки навалилась такая тяжесть, словно кабинет превратился в герметичную камеру, в которой с каждой секундой увеличивалось давление.
   Неожиданно Михаил Афанасьевич откинулся назад, закинул руки за голову и уставился в потолок.
   – Так что, говоришь – волшебник он? Маг? Настоящий? – Еще более неожиданным было то, что голос Михаила Афанасьевича приобрел мечтательную интонацию. Леонид Петрович от этого начал тараторить совсем уж несолидно.
   – Всё говорит об этом. Все источники! Все данные! Даже то, как он ушел от нас! Не удивлюсь, если он причастен к происшествию с памятником! И вообще – слишком много во всем этом такого… труднообъяснимого.
   – Тогда слушай меня – чтобы этот пацан был у нас. Лучше официальным путем, но по большому счету – мне все равно. Главное – результат.
   Поэтому сейчас, Леня, ты поднимешь свою толстую задницу, пройдешь в свой кабинет и крепко-крепко подумаешь. Тебе в голову должно придти много-много хороших мыслей, как его найти. А знаешь, что с тобой будет, если через три недели Ильи Поликамова не будет здесь?
   – Нет.
   – Это хорошо. Лучше вообще об этом не думай. Потому что обгадишься.
 
 
 
   Колеса электрички мерно отстукивали расстояние, отделяющее Илью от вожделенного города Азова. Тук-тук, тук-тук, тук-тук раз за разом проносилось за окнами, ударами маленьких молоточков разносилось по салону электрички, по телам пассажиров.
   Тук-тук. Вагон от чего-то ушел наверх – словно наехал на небольшую горку, и так же плавно опустился вниз. Илья и его соседи оставили это без внимания. Чему удивляться? Хоть путь не очень долог – не в Сибирь-матушку едем, но и не в соседний магазин на хлебом собрались. На всех хватит и горок, и поворотов. А перестукивания колес – вообще завались.
   Спать Илье не хотелось. Вернее хотелось, но как-то странно. Вроде хочется, а стоит расслабиться и приготовиться к забытью – приходят мысли разные. Воспоминания. Сразу становится скучно впадать в небытие сна. Так и маялся Илья уже битых полтора часа.
 
   «Мероприятие» закончилось хорошо – вместе со Свеном они ночью дошли по рельсам до ЖД вокзала Краснодар 1, здесь Свен свернул с «железки» на право – он жил на Ставропольской, и дальше им было не по пути. Илья не стал испытывать судьбу, и спокойно, безо всяких приключений добрался по рельсам до Краснодара 2, затем и до Ростовского шоссе.
   Но на шоссе он выходить не стал – глупый что ли? Вместо этого он продолжил свой железнодорожный путь и часам к 8 утра добрался до пригородной станции, куда из Краснодара приезжают желающие поработать лопатой и тяпкой. Дачники.
   Многочисленные ведра и другие емкости были тоскливо пусты и ждали своего часа. Дачники – бабушки и дедушки на 95%, светились энтузиазмом и желанием наконец-то взяться за лопату и копать, копать, копать… Говорят, человек это то, что он ест. А если кушает он то, что сам вырастил? Получается так – если хорошо поработал, хороший продукт вырос, то и сам человек лучше становится. А вот будешь хреново к даче относиться, уродятся помидоры с баклажанами откровенно хреновыми, что будет с человеком, когда он съест подобное безобразие? Вот! Наглядная иллюстрация принципа «Человек создает себя сам», или «Сделай себя сам».
   Дачники – сила!
   За весь путь до пригородной станции Илья из подозрительного видел только пару компаний, которые расположились на отдых рядом с путями. Странно в них было то, как они умудрились набраться, что даже проходящего рядом человека с рюкзаком за плечами почти не воспринимали. Еще была стая бродячих собак, вначале решившая полаять на него, но в последний момент они неожиданно передумали и убежали куда-то дальше по своим очень важным собачьим делам.
   Что-то еще? Ничего больше. Ни нарядов полиции, ни курсирующих патрульных машин (а откуда они возьмутся на железнодорожных путях?), ни солдат внутренних войск, оцепляющих город. Илья спокойно вышел за черту города, дошел до пригородной станции, сел в первую же электричку, купил у коррумпированной кондукторши билет (мимо кассы, зато со скидкой!) и спокойно пытался заснуть.
   Какие то бабушки, дедушки, компании толи студентов, толи школьников – явно собравшиеся отдыхать на дачах родительских. Без их надзора, естественно. Станичники, неведомо почему едущих домой не вечером – как обычно, а утром. Хотя, суббота вчера была. Загуляли в городе ребята, пришла пора возвращаться домой.
 
   Сон не шел совершенно. Вообще никак. Мозг раз за разом прокручивал картины прошлой ночи – особенно тот порог, когда стоит сделать один только шаг вперед – под предательски яркие огни прожекторов и дороги назад не будет. И ты делаешь этот шаг, после которого остается только делать то, зачем пришел. То, к чему так долго и тщательно готовился.
   Человек вообще часто готовится к чему-то. К чему-то, что он считает правильным и важным – из подготовки и состоит большая часть его жизни. Готовим себя к чему-то, настраиваемся, ищем лучшие пути к цели… наконец, подходим к черте, после которой остается только нестись вперед сломя голову.
   Надо признать – чаще мы делаем этот заветный шаг.
   Чем больше готовимся, чем больше сил тратим на подготовку, тем тяжелее дается этот шаг… Вдруг потраченные усилия, были недостаточными? Тогда все пойдет коту под хвост – в решающий момент подобные мысли проносятся в голове со скоростью пикирующего метеорита.
   В голове у Ильи неожиданно возник другой насущный вопрос:
   Когда человек «по настоящему» прошел путь? Когда прошел его в мыслях – обдумывая все и размышляя над каждым сантиметром невидимой дорожки, что предстоит пройти? Или когда решился сделать тот самый шаг, который не оставляет пути назад? Или когда дошел до заветной точки и двумя ногами взгромоздился на нее?
   Вопрос настолько хорош, насколько и бессмысленен. И абсолютно непрактичен. Та, большая цель, на которую встал ногами, уж больно сильно он отличается от той, которую раньше рисовало воображение. О которой мечтал.
   А цели, о которых человек мечтает, преодолевая страхи, совершая решительные и даже героические поступки совершенно не похожи на «обывательские» цели. О которых приятно говорить, покуривая табак из элегантной трубки, со стаканом хорошего коньяка в другой руке.
   Все эти мысли посетили Илью уже во сне – как-то незаметно он провалился в него, размышляя над бренностью существования, а так же над другими высокими материями. Чуть позже мысли обрели неясные очертания, очертания сжались в формы, те в свою очередь расплылись в пространстве яркими пятнами. Во всем этом только Илья мог находить рациональное зерно – ведь это был его сон, его мысли.
 
   – Слышь чувак, а ты кто вообще?
   Голос, не слишком приятный, выталкивал Илью из его сна.
   – Чувак, ты вообще меня слышишь?
   Полоски из яркой краски вцепились в Илью, стараясь не выпустить его из сна. Но попытки эти были обречены на провал.
   – Эй, чувак!
   «Твою же мать! Какого хрена нужно этому мудаку?» Илья с трудом поднял глаза на своего собеседника. «Ммда…» – Только и оставалось сказать ему.
   Илья расположился на деревянной лавке ближе к окну – на остальном пространстве лавки расположился его рюкзак. А что – удобно! Облокотиться можно во время сна. Конечно, если бы людей было много… но попутчиков в вагоне электрички было раз-два и обчелся.
   Один из них расположился на лавке прямо напротив Ильи и был достаточно колоритен, чтобы обратить на это отдельное внимание.
   На мартинсы, камелоты, или что-то относительно приличное, денег у него не хватило, поэтому сосед Ильи носил армейские берцы, причем, далеко не лучшие. И уже порядком стоптанные. Далее джинсы – обычные китайские. Не Ливайс. Точно не ливайс. А чего вы хотели от обычного неформала из глубинки – штанов кожаных? Ха ха ха!
   Футболка производства неизвестного года – из-за частного использования (и далеко не всегда по прямому назначению), она уже вышла за рамки времени, еще при жизни став ее частью. Короче, в хлам убитая, бесконечное множество раз застиранная футболка с изображением оскаленной морды волка. Неизменный рюкзачок присутствовал тоже.
   Илья посмотрел выше и увидел немного опухшую физиономию, с довольно короткой прической темно-русых волос. Подбородок не сильно выдающийся, глаза не небесно-голубого цвета. Обычное лицо. Но выражение этого лица Илье не понравилось.
   – Чувак, здарова! – Непонятный тип протянул Илье руку и тот, повинуясь какому-то инстинкту пожал ее.
   – Куда едешь чувак? – Непонятный не сдавался.
   Илья еще раз оглядел себя. Старые кроссовки, джинсы не первой свежести. Однотонная футболка и старая-престарая куртка цвета хаки – так и не удосужился Илья снять ее после ночных приключений. Ну, и рюкзак приличных размеров рядом на лавке. На явного представителя неформалитета он не тянул, но при определенной фантазии…
   – Меня Сова зовут.
   Непонятный все это время активно пережевывал жвачку, из-за этого его кличка прозвучала как-то странно.
   – Меня Илья. – Илье совершенно не хотелось заводить новые (и непонятные) знакомства сейчас. Но выхода, похоже, у него не было.
   – Зиг хайль чувак! – Новый знакомый Ильи не очень громко сказал знакомую фразу и скинул руку в «римском салюте» (для непонятливых – зигу кинул). После этого обернулся и очень внимательно осмотрел салон вагона.
   – Что слушаешь? – Сова, наверное, часто так делал, его «программа знакомства» не отличалась излишней оригинальностью.
   Строить из себя мальчика, преданного поклонника Аллы Пугачевы Илье не позволяло чувство собственного достоинства. Да и смысла не было, по большому счету…
   – Да разное слушаю. Металику, Арию, Алису… – сказал Илья.
   – Ооо, чувак! Я тоже! А ты панк?
   – Да не, мне просто музыка нравится…
   На удивление Ильи интерес к нему его нового знакомого не только не угас (на что он очень рассчитывал), но наоборот – усилился.
   – Чувак, а как ты к фашистам относишься?
   Это было неожиданно. На самом деле неожиданно. Илья ожидал – и был готов к обсуждению того, какой Кинчев раньше был крутой, а теперь совсем сдулся. Что зря Ария распалась и прочее и прочее. К такому повороту событий готов он не был.
   – Эээ. А что такое?
   – Я панк, чувак. Наци-панк.
   – Ух ты. Че, круто?
   – Ты че? Панк, это анархия. Понял? И хачиков мочить. Ненавижу их, пидарасов. – В том, что ненавидит, Илья нисколько не сомневался – когда Сова говорил последнюю фразу, его кулаки интуитивно сжались и словно даже вперед двинулись.
   Илья в ответ лишь умиленно улыбнулся. Сова понял это неправильно.
   – Чувак, ты не слушай долбоебов разных – фашизм, это совсем не Гитлер. Это порядок русский, наш порядок. Ты же русский?
   Сакраментальный вопрос. Возможно, в другой ситуации Илья ответил, что он чистокровный узбек. Или негр – да мало ли на планете земля прикольных национальностей? Но не сейчас.
   Сейчас Илья не спал целую ночь, в его организме только-только утихли адреналиновые бури ночных приключений. Черт побери, он не просто катался на электричке – он скрывался от ментов!
   Еще вчера он был относительно нормальным членом общества. Сегодня он бросил работу, ушел из дома – для того, чтобы не получить проблемы от правоохранительных органов. Конечно, он был на взводе! И вместе с тем – ему очень не хотелось скандала. Не к месту скандалы были сейчас.
   – Русский я, русский. Хорошо все. – Успокоил своего нового знакомого Илья.
   – Ну, молодец! – Сова искренне порадовался, словно на самом ожидал, что Илья признается в том, что он агент мирового сионистского правильства.
   «Как легко, оказывается, стать «молодцом», и вообще хорошим человеком! Для этого вовсе не обязательно блистать интеллектом и совершать хорошие поступки. Для таких вот «пацанов» гораздо важнее – графу национальность правильно заполнить». – подумал Илья и улыбнулся счастливой улыбкой, уже готовясь к окончанию разговора.
   Повисла неловкая пауза – Сова не знал, о чем дальше говорить. Илья вообще не хотел ни о чем говорить.
 
   В представлении Ильи, его собеседник не представлял из себя чего-то по настоящему интересного или опасного. Ну скучно парню, он нашел для себя развлечение. Музыку послушать, потусоваться. Компании разные бывают – даже такие. Не бывает так? Еще как бывает.
   Конечно, его покорежило «анархист/фашист/панк». Очень сильно покорежило. Но он не в том положении находился, чтобы дискуссии разводить. Его задача была простой – добраться из точки А в точку Б без лишних приключений.
   В это время Сове в голову пришла замечательная идея.
   – Мы, русские, должны держаться вместе – иначе всякое хачье нас за горло возьмет. А скоро китайцы подойдут – тогда вообще пипец всем будет. Понял?
   – Понял.
   – Но ничего мы не сможем сделать – в правительствах одни жиды сидят. Нет нормального правительства у нас. Власть жидам продалась.
   Илья внутренне восхитился происходящему – подобных динозавров он встречал в основном среди КПРФников пенсионного возраста. Или просто мразматиков. Сова мразматиком не был и с головой дружил. То, что его речевки какие-то «наигранные», Илья уже заметил.
   «Может, он просто прикалывается?» – Подумал он.
   Среди публики молодой и энергичной подобные «динозавры» встречались все реже и реже… Может быть, виною этому был увеличивающийся уровень развития политической культуры общества, а может и другие причины. Но факт остается фактом – подобные персонажи были ходячей антирекламой любому политическому движению. Будь на месте Ильи кто-то другой, он уже послал нового знакомого на хрен. Только не Илья. Его это прикалывало. Чисто поржать. Как выяснилось – зря.
   Сова подспудно ожидал негативной реакции, когда ее не последовало, решил, что Илья согласен с ним. Новый адепт, ёпт!
   – Сам знаешь, все эти черные только и хотят обмануть нас, воры они все. Приехали на нашу русскую землю и ведут себя, как хозяева. Чего не сидят у себя в Армениях и Дагестанах? Какого хрена к нам в Россию приехали?
   Илья с трудом подавил в себе желание поржать – Дагестан, конечно, уже давно не Россия. Нужно еще удмуртам и мордве лещей надовать – пусть тоже проваливают нафиг из России-матушки. Понаехали, понимаешь!
   Непроизвольную улыбку Ильи его новый знакомый опять понял не совсем правильно… и продолжил.
   – Я вижу, ты наш, русский человек. И что тебе хочу сказать – все они уроды. Всех мочить. Поганой метлой вымести из страны. Небось есть куда бежать – Америка пусть принимает. Жидовская держава.
   Илья сидел расслаблено. Кому не нравятся концерты юмористические?
   Через десять минут непрерывной критики всех, кому не повезло родиться на территории бывшего СССР, Сова рассказал все, что мог рассказать. И установилась тишина.
   Вагон электрички к тому времени почти полностью опустел – лишь с противоположного его конца ехало человека два-три.
 
   Что-то в Сове изменилось. Другой, обычный человек этого бы никогда не заметил. Илья это увидел так же ясно, как все остальные видят, что солнце зашло за тучу.
   В один момент Сова был похож на клоуна. В следующий момент он увидел в нем такого же «правонарушителя», как он сам. Сова имел свои идеалы, верил в них всей душой. Законы были для него фикцией – правилами, навязанные меньшинством большинству. Он с чистой совестью нарушал их ради своих идеалов.
 
   – Илья. Ты не думай, я не только разговоры могу разговаривать. Мы с чуваками вообще разными делами занимаемся…
   Сова был «правонарушителем». Но по другую сторону баррикад.
   – Раз в месяц мы приезжаем в Краснодар и ходим ночью по Комсомольскому, по Гидрострою. По Ставропольской и Северной. Юбилейному и Фестивальному. Рано или поздно мы находим хачика, а один раз даже негра нашли пьяного!
   Голос Совы излучал гордость. Он хвастался. От этого Илье стало не по себе.
   – Идет «прыжок» и мы гасим его. Можно и двоих-троих, но тогда кто-то может убежать. А нам этого совсем не надо. – Сова подмигнул Илье, словно в последнем рейде они были напарниками.
   – Потом оттаскиваем в темноту, переворачиваем на живот и ботинками бьем по шее – чуть сбоку. Когда позвонки смещаются, то бьем в голову сбоку и ближе к челюсти – чтобы сбить голову. Потом наступить каблуком ботинка на шею, прижать массой, на всякий случай, и все – можно уходить. Никто ничего лишнего не скажет. Некому будет!
   Это враг.
   Простая и банальная мысль пришла к Илье в одно мгновение и заполонила собою все. Сон, усталость, даже чувство опасности ушли, полностью отдавшись новому чувству.
   Это враг.
   Илья не испытывал иллюзий – все люди разные. Все мы мыслим по-разному. Никогда мы не станем приверженцами одной идеи или идеологии. Недовольные, несогласные будут всегда. Во все времена и при любых режимах будут авторитарии и антиавторитарии. Терпимые и нетерпимые. Вегетарианцы и мясоеды.
   Общество, в котором все будут мыслить одинаково, будет мертвым обществом. Обществом без будущего. Обществом без жизни.
   Но это враг.
   Фашисты, нацисты – можно по всякому называть определенную группу лиц, они всегда были и всегда будут. В фашистской германии были свои фашисты. В СССР тоже были свои фашисты и их было много – просто по другому назывались. В любом обществе будут такие, как Сова. Это нормально.
 
   Новая мысль пронзила голову Ильи – Сова ехал из Краснодара домой, значит ночь он провел в городе. На нем потрепанная, видавшая виды одежда. И ботинки. Которые по виду не раз и не два были в деле. То, что он едет один – логично. Его бригада разделилась, чтобы не светиться. Лично Илья так бы и поступил. Тогда получается…
   – Сова, так ты от туда едешь? – Голос Ильи звенел от вкрадчивости, сам он тоже.
   – О! Братан, у тебя есть голова на плечах!
   Сова наклонился и погладил нос своего правого ботинка, при этом хитро и довольно смотря на Илью.
   Враг.
   Он тоже едет с «мероприятия». Он тоже еще не отошел от угара и адреналина прошлой ночи. Он тоже со всех сторон ищет опасность. Просто, моложе он, не терпится ему с кем-то поделится произошедшим, выговориться. Ему это необходимо, чтобы просто успокоится.
   Враг.
   Внезапно, для Ильи все стало предельно ясно. И просто. Те, кто переходит невидимую грань, должны быть готовы отвечать за свои действия в полной мере. На какой бы стороне ты не находился.
   Илья тоже перешел грань, но, наверное, сделал это раньше и оказался лучше подготовлен. К этому.
   Илья наклонился к своему новому «другу» и тихо прошептал ему:
   – Братан, ты тише, люди вокруг… куда едешь?
   – Крыловская станица. Знаешь такую?
   Познания Ильи в географии были не настолько обширны.
   – Не, не знаю. Я что думаю, может расскажешь мне обо всем? Я слышал о таких как ты. Это интересно. И правильно, по моему…
   Сова заговорчески кивнул головой и тоже наклонился. Теперь их головы почти соприкасались и можно было говорить шепотом.
   – Мы скоро подъедем к Крыловской, я там выхожу. Если хочешь – выйдешь за компанию. Пойдем на полянку одну рядом с железкой – травки дунем. – Сова подмигнул Илье и продолжил.
   – Заодно поговорим без лишних ушей. Идет?
   Илья сразу согласился. Его полностью устраивал такой расклад.
   Остаток пути прошел в ничего не значащих разговорах. Сова жил в Крыловской с детства. Где живут его таинственные друзья Илья так не узнал. Про себя Илья особенно не скрывал информацию. Да, в Краснодаре живет – где конкретно Сове было пофиг. Не так хорошо он город знал. Да работает. В офисе бумажки перекладываю – этого хватило.
   После этого пошли разговоры о музыке. Кинчев уже не тот, что раньше. Ария зря развалилась, ведь могла бы еще поиграть года два-три. И прочее и прочее…
   Илья между делом аккуратно посматривал в окно. Сова сказал, что минут 5 осталось. За окном электрички был обычный железнодорожный пейзаж: насыпь, жиденький лесок с обеих сторон, и бесконечные поля дальше.
   Самым радостным было то, что не было вездесущих дач вдоль путей.
   Наконец Илья с Совой накинули на плечи свои рюкзаки и вышли из вагона. Не тратя времени понапрасну, Сова пошел по путям, в направлении Краснодара и показал следовать за собой. Через несколько минут неспешной ходьбы станичные постройки закончились (не такая уж и большая станица Крыловская), Сова все еще шагал вдоль путей по едва заметной тропинке вдоль железнодорожных путей.
   Вдоль путей, метров на 10-15 от полотна большие деревья были срублены, было видно, что и подлесок периодически подрубают. Из-за этого вдоль путей раскинулась не широкая, зато бесконечная полоса разнотравья, временами выросшая с рост человека. Это с высоты вагонов она казалась травкой…
   Наконец, они достигли крохотной речки, скорее даже ручья. Сова свернул вдоль него налево по тропинке и почти сразу они оказались на небольшой полянке. С трех сторон ее закрывала узкая полоса леса, что протянулся вдоль железки, четвертая сторона была открыта и смотрела прямо на пути.
   Илья с удовольствием скинул с себя рюкзак, присел и оперся на него.
   Сова тоже скинул с себя свой маленький рюкзачок и принялся копошится в нем. Потом вдруг передумал и пошел пойти в дальние кусты удобрять растительность.
 
   Пользуясь заминкой, Илья аккуратно вытащил из бокового кармана рюкзака небольшую арматуру – сантиметров 40 в длину, с одной стороны в виде яблока на ней была намотана изолента черного цвета. Сделано это было для того, чтобы рука не соскальзывала.
   Илья переложил арматуру во внутренний карман куртки – он до сих пор не снял ее, и она стала совсем не видна со стороны. После этого он открыл рюкзак и выложил из него полторашку пива. С закуской не сложилось – доставать продуктовый НЗ у Ильи даже в мыслях не было.
   Тем временем вернулся Сова и очень порадовался внезапному появлению пива. Решили пока выпить полторашку, а уже потом из бутылки бульбулятор сделать и травы дунуть.
   Сели на бревно, обращенное к железке.
   У Ильи начался мандраж, и он не мог нормально сидеть. Сова принимал это за нетерпение. Или за что-то еще – Илье было пофиг, за что Сова принимает его мандраж. Разговоры о музыке начали постепенно терять актуальность, но и к главной «теме» никто приступать пока не решался.
   Вскоре у Ильи пиво попросилось наружу. Он встал, перешагнул через бревно и подошел к кусту, стоящему метров в 7. Сделав свои «дела», он как можно громче принялся застегивать молнию на джинсах, сопровождая это руганью и постукиванием ни в чем неповинного куста.
   Одновременно с этим он поглядывал на Сову и вытащил правой рукой из кармана куртки арматуру.
   Он враг.
   Он знал, на что шел, когда перешагнул ту невидимую границу, отделяющую обычного обывателя от правонарушителя. Он знал, чем это грозит для него лично.
   Нужно отвечать за свои поступки.
   Илья шел обычным шагом, возвращаясь к своему месту, держа арматуру в правой руке на уровне головы. Когда до Совы оставалось пол метра, он еще ненамного приподнял руку, и со всей силы ударил того по затылку. Удар арматурой вышел немного вскользь, но Сове хватило и этого – тряпичной куклой он завалился с бревна назад.
 
   Илья еще два раза ударил его арматурой в область виска. После этого перебил арматурой горло. Взял его за обмякшие руки и протащил глубь леска – тот хоть и был обычной лесополосой, но достаточно густой и от излишне любопытных глаз закрывал.
   После этого перевернул Сову лицом вниз и по его же рецепту перебил шейные позвонки.
   Оставалось только перенести вещи – рюкзак Совы Илья не открывая забросил в кусты на другую сторону железной дороги. Свой рюкзак тоже оттащил подальше. После этого убедился, что Сова точно мертв и оттащил его еще метров на 30 в глубь самых густых и непроходимых зарослей. Конечно, не бог весть что, но хотя бы так. Рыть яму или сжигать тело – подобного Илья не мог себе позволить. О том, что тело можно расчленить, Илья старался не думать. (8)
   После этого он тщательно протер бутылку с почти выпитым пивом и тоже забросил его на другую сторону железки. Настала очередь арматуры.
   Кровь не отмывается никогда. Вообще. Хоть каким стиральным порошком тереть – бесполезно. Другое дело, если взять и сунуть арматуру в огонь – никакая экспертиза после этого ничего не установит.. Конечно, велик соблазн просто стереть отпечатки и бросить ее здесь же… но давать ментам орудие преступление Илья считал верхом неосмотрительности. Хотя бы потому, что ее могли просто опознать, как вещь Ильи.
   Поэтому Илья аккуратно уложил арматуру в один кулек, и для надежности еще в один кулек. После этого завернул обрывком газеты и положил в боковой карман рюкзака.
   «На ближайшем привале нужно ее прокалить на костре и закопать там же где ни будь…» – Подумал Илья, не мешкая одевая на себя рюкзак. Пока он не видел ни одного человека, по железной дороге тоже никто не ехал. Долго такое продолжаться не могло – нужно было срочно уходить.
 
   Мандраж, мучавший Илью последние 15 минут внезапно исчез. Вместо этого появилось чувство спокойной удовлетворенности. Да, в глазах большинства населения этой страны он совершил преступление. Но ему было откровенно насрать на мнение большинства населения этой страны.
   Он так долго и пристально взвешивал ЗА и ПРОТИВ в течении последних полу часа, что только ради прекращения этого он был готов убить того мудака. Нет. Не так.
   Сова был врагом.
   Врагом, который безо всяких сомнений убил бы самого Илью, если бы знал, кто он такой. С такими врагами нужно поступать только так – арматурой по голове.
 
   Илья знал, что если идти перпендикулярно железной дороги в восточном направлении, то рано или поздно упрешься в трассу М4, идущую прямиком в Ростов на Дону. Он и пошел туда – прямо через лесополосу. Потом через поля подсолнечника. Здесь он услышал гул машин и вспомнил про арматуру.
   «Хрен с ним, с прокаливанием» – Решил Илья, после чего вытащил арматуру из кульков и вогнал ее в землю под прямым углом. Кульки с кровью, обернутые газетой прикопал чуть дальше.
   «Если пойдет дождь и арматуру не найдут в течении недели – кровь сгниет нахрен. Никакая экспертиза не поможет». – Подумал Илья, решительно шагая к трассе.
   Ему повезло, он почти сразу остановил автобус «Ростов на Дону – Новороссийск». Машина везла ростовчан с южных пляжей. Были они добродушны и веселы. Водитель очередному «леваку» был рад. Илья тоже был доволен.
   Конечно, прямо в Ростов на Дону Илья ехать не стал – с головой он еще дружил. Вышел он в поселке Красный сад – что находится перед Батайском. После этого перешел пару километров в направлении дороги на Азов, где успешно сел на маршрутку и спокойно добрался до Азова.
   Зачем Илья вышел в Красном саде?
   Все просто. Во времена массовых протестных мероприятий, подобных Азовским, полиция тщательно контролируют вокзалы и все выезды из городов. Все очень подозрительны. Полиция может легко остановить на трассе автобус полный туристов и непонравившихся отправить в отделение. Прямо с трассы. Все на взводе! Странного молодого человека с рюкзаком наряд полиции легко может поместить в «обезьянник» на неопределенное время. Илья был опытным «правонарушителем». Лучше потратить пару лишних часов на обходной путь, чем несколько суток провести в обезьяннике с непонятными последствиями. В ситуации Ильи это было недопустимо.
   Кстати. Совесть его не мучила.
 

 
   Почему настолько бесплодными оказываются политические акции радикалов? Почему многочисленные и могущественные народные движения протеста распадались на мелкие кусочки, оставляя только облако неясных воспоминаний? Почему после Великих Бунтов прошлого и настоящего мир почти не изменился? Отчего он все также черств, абсурден и античеловечен?
 
   Один из ответов состоит в том, что революционеры почти никогда не придавали значение повседневности, а ведь именно здесь корни всей Системы, здесь ее сердце, отсюда она черпает свои силы. Именно в море повседневного бытия плывет наша жизнь – механическое, отчужденное, рабское, соглашательское существование. «Правонарушитель», какой бы радикальный он не был, рано или поздно купит "приличный" выходной костюм, усвоит трудовую дисциплину, и других "банальностей", которые будут несравненно большее влиять на него при ежедневном повторении, чем тысячи революционных митингов и листовок.
 
   Общественная свобода или рабство, прогресс или регресс, в конце-концов, наша жизнь принимает конкретные формы на основе множества подобных "мелочей", а не политических лозунгов, вызывающих лишь временное воодушевление.
 
 
   Черными джипами, пусть даже марки Mercedes, в наше время никого не удивишь. Другое дело, когда на джипах стоят синие мигалки, джипов три штуки и едут они друг за другом, образуя своеобразный локомотив – поневоле хочется уступить дорогу. Точнее – совсем не хочется. Но в решающий момент приходит мысль: «Да хрен с ними. Пусть едут. Проблемы не нужны».
   Именно это «Проблемы не нужны» проталкивало группу из трех джипов через все заторы и пробки, неизбежно возникающие по ходу их пути. А путь их лежал из славно города Краснодара в не менее славный город Азов. Компания внутри джипов была и вовсе замечательная.
   Михаил Афанасьевич недобро покосился на Леонида Петровича, едущего на соседнем кресле. По статусу и положению машину должен был вести персональный водитель, но кроме статуса есть еще желание начальника. Михаил Афанасьевич захотел лично вести машину. Не весь путь до Азова, конечно! Боже упаси! Но на трассе, свободной от пробок и скученности городских улиц, вести отличную немецкую машину было для него удовольствием.
   Михаил Афанасьевич еще раз покосился на Леонида Петровича – тот седел рядом на переднем сиденье.
   «Интеллигент, мать его. Говеный интеллигент. Мать его». – Подумал Михаил Афанасьевич и сконцентрировался на дороге.
   Причина по которой он ломал все свои планы и мчался в Азов была банальна и знакома всем, кто хоть когда-то работал на руководящей должности.
   «Мать его перемать, хочешь, чтобы все было сделано хорошо – сделай это сам!». – Для понимающих людей, это звучит, как приговор руководителю. Это значит, что руководитель не справляется со своими непосредственными обязанностями и вынужден заниматься тем, что должны были вместо него делать подчиненные. Короче – лично все расхлебывать.
   Михаил Афанасьевич все прекрасно понимал. Но что делать, если сотрудник оказался некомпетентен, а дело – важное?
   Когда он дал распоряжение Леониду Петровичу, то не пустил все на самотек, а негласно взял дело под личный контроль – и не зря! Леониду Петровичу нужно было всего лишь по-тихому договориться с ростовскими коллегами, взять пару толковых ребят и привести сорванца, куда было приказано – за неделю управиться можно! Вместо этого говеный интеллигент Леня устроил танцы с бумагами – начал согласовывать какие-то санкции, договариваться с канцелярией и прочий бред. Конечно, его отфутболили со всех сторон!
   Видя это, Михаил Афанасьевич лично позвонил своему коллеге из Ростова на Дону и просто договорился, что приедет со своими людьми, возьмет нужного человека и уедет. То, что нужный человек находится в лагере экологическом и потенциально участвует в его акциях, несколько усложняло дело. Но Михаил Афанасьевич пообещал вести себя прилично и устроить все «по-тихому». Это окончательно сняло все вопросы.
   В первом джипе с мигалкой ехал Михаил Афанасьевич, его сын и Леонид Петрович. В двух других джипах ехало пять человек сопровождения. Это были опытные оперативники. Никаких «бойцов» Михаил Афанасьевич решил не брать с собой. Смысл? Они едут брать пацана. И брать не грубо, а тактично. Мягко. Какие нафиг бойцы?
 
 
 
   Происходящее напоминало цирк. Именно цирк. Клоуны, фокусники, жонглеры, даже пара «силачей» в виде отряда полиции, выделенного прекратить это безобразие – все персонажи имелись в этом необъявленном спектакле. А уж эмоции! Накал страстей! От того, как доблестные сотрудники правопорядка усердно и безуспешно пытались «прекратить» мероприятие – Илье становилось очень смешно.
   – Собака бешенная, поднимай свою задницу и вали нахрен от сюда! – Совсем не маленький полицейский пытался морально повлиять на панка с ирокезом, окрашенным в темно-синий цвет. Кроме ирокеза, он носил шорты и ботинки. Панк имел наглость сидеть прямо на федеральной трассе, мешая движению. Мент безуспешно пытался поднять его за плечи – больше ухватиться было попросту незачто – за волосы хвататься не давали стоящие рядом бабушки.
   – Нееее… я просто дорогу перехожу. Плохо мне стало. Сижу вот… – Панк отвечал лениво и буднично.
   – Сволочь, я те щас вызову медиков. Пацан бля…
   Полицейский придвинулся вплотную к панку, но толпа вокруг тут же насела на него. Другие полицейские отошли метра на два назад и первый полицейский, с проклятьями и руганью, расталкивая окружающих его «демонстрантов», ушел к своим. И тут же принялся нецензурно выражаться в рацию.
   Да, правоохранительным органам, приходилось не сладко. Они не могли справится с ситуацией. Чтобы понять это, нужно посмотреть на ситуацию со стороны:
   Азов – провинциальный городок. Чтобы быть честным – почти станица. Большая. Или деревня – просто огромная. Но деревня!
   Дело не в количестве жителей или в том, что жители в Азова жили в основном за счет сельского хозяйства. Прежде всего, это касается менталитета местного населения, оказавшегося не готовым к резким переменам в своей спокойной, размеренной жизни.
 
   Местная полиция оказалась АБСОЛЮТНО не готова к приезду толп прожженных, закаленных в противостоянии с «мусорами» активистов. Опытных «Правонарушителей». То, что среди приезжих оказались даже граждане иностранных государств – Польши, в частности, еще больше подкосило моральных дух полицейских. Это в Москве и других крупных городах иностранцы уже давно не воспринимаются, как нечто необычайное – для небольших городков, подобных Азову, это было что-то невообразимое.
   Еще оказалось, что студент-юрист из Москвы, какой бы он не был прогульщик и хулиган у себя дома, в городе Азове был на голову выше местных полицейских. И по знаниям законов, и самое главное – по опыту проведения несанкционированных мероприятий.
   Короче, это был цирк. Местные менты постоянно звали подкрепление откуда только можно, ничем толковым это пока не заканчивалось.
   В ночь перед перекрытием федеральной трассы (Илья даже не знал, как правильно ее назвать – мимо Азова она проходила) неизвестные (конечно неизвестные!) «правонарушители» спрятали в кустах рядом с предполагаемым местом акции несколько старых шин.
   Для дела!
   Одно дело, когда груда людей, образуют «мясо», перегораживают федеральную трассу – это представляет большую опасность тем, кто рискует здоровьем и становится на пути железных машин, несущихся на большой скорости. Другое дело – выкатить из-за кустов шины, облить их смесью бензина с керосином и поджечь – сделать из них костры прямо на дороге. Горят они замечательным ядовитым племенем, а черный дым пугает даже владельцев крутых джипов. Особенно – владельцев крутых джипов. После этого можно смело выходить на дорогу живой цепью.
   Увы – местная полиция за полтора месяца непрерывных провокаций со стороны «правонарушителей» набралась опыта и подобные детские шалости научилась предугадывать. За час до начала «мероприятия» бдительный наряд полиции героически нашел колеса и так же героически их унес. На самом деле, есть чем гордится! Меньше месяца назад подобная догадливость была на гране фантастики.
   Но это все ерунда по сравнению с главным.
   Илья очень ошибался, когда говорил, что инициатива в подобных выступлениях должна быть за экологами. Что ему и его товарищам лучше стоять в стороне и по возможности просто помогать. Все фигня.
 
   Главными были местные. И это правда. Азовчане сформировали что-то вроде местного комитета по противостоянию постройки терминала и всячески поддерживали «протестного» лагерь протеста.
   Численность лагеря обычно не превышала 30-50 человек, что, конечно, недостаточно для хоть какого-то серьезного выступления. К примеру, во время самого крупного мероприятия протестующих – символического захвата мэрии и последующей блокаде участвовало больше 3 000 человек. Конечно, это были местные! Для масштаба Азова – абсолютно фантастическая цифра.
   Еще более удивительным было отношение местного население к «протестному» лагерю. Местный комитет по сопротивлению постройки терминала в большой степени кормил лагерь! Да. Бабушки и дедушки, дяди и тети носили в лагерь макароны, котлеты, голубцы и самогон.
   Уточнение – самогон больше носили дедушки, дяди и молодые ребята.
   Местные быстро уяснили (и от этого еще больше стали уважать), что в лагере нельзя пить алкоголь и курить траву. Посиделки устраивались за его пределами – с заслуживающим уважения рвением, местные проникались революционной теорией и интересными историями со всей страны. Активное общение происходило во всей округе. Да!
   Чтобы это понять, нужно принять, как факт, то, что в небольшом городке, таком, как Азов, жить скучно. Огромное количество молодых, интересных, оригинальных и раскрепощенных людей – при этом живущих рядом, делающих полезное для всех дело (что важно!), все это было взрывом мозга для привыкших к размеренному течению жизни обитателей Азова. Особенно молодежь была в восторге от происходящего.
 
   Теперь небольшой экскурс в суть вопроса:
   – По российскому законодательству расстояние между терминалом (химия там жесткая) и населенным пунктом должна быть не менее 1 000 м . Т.е. километр.
   – По европейским нормам расстояние должно быть не меньше 7 000 м . Т.е. 7 километров .
   – Фактически терминал от Азова отделяла железная дорога. Метров 300 максимум!
   – Все знали про опасность химического заражения Азова. Буржуям и властям было начхать на местных жителей.
   – Среди сотрудников/рабочих терминала не было ни одного жителя Азова. Это были или приглашенные (чаще из Украины) сотрудники и специалисты, или гастербайтеры из средней Азии. Связано это было отчасти с тем, что собственники не брали на работу местных, боясь провокаций с их стороны.
   – Первыми активистами движения против постройки терминала были жители Азова пожилого возраста – пенсионеры. Они образовали комитет сопротивления (точное название уже забылось). Позже информация каким то образом просочилась вовне, и в Азов стали стекаться редкие группы любопытствующих.
   В начале лета эти группы любопытствующих преобразовались в лагерь протеста с относительно постоянной численностью 30-50 человек. Новость об открытии лагеря получила широкую огласку и в Азов стали съезжаться «правонарушители» с разных концов бывшего СССР и даже иностранцы. На всем протяжении функционирования лагере местный комитет «сопротивления» помогал ему продовольствием, медикаментами и всем, чем только мог.
   Именно открытие лагеря и приезд «правонарушителей» послужил толчком к активизации протестных действий. Местные, хоть и стояли у истоков «сопротивления» строительству терминала, но для начала активных действий им был необходим толчок. И консультации опытных «специалистов». И небольшие, но активные группы опытных «правонарушителей», готовых быть на острие протестного движения. Все это они получили с открытием лагеря. И процесс пошел по нарастающей.
   Нужно понимать, что подавляющее большинство обитателей лагеря приезжали на неделю-две. На время отпуска, каникул, или просто тогда, когда появлялось свободное время. Фактически, они приезжали в протестный лагерь отдыхать! Лето, солнце, пляж и море – плюс общение, знакомство с новыми людьми. И делом правильным заняться – отличное времяпрепровождение!
   Поэтому, несмотря на всю серьезность, обстановка в лагере была с легким налетом иронии и игры. Это настроение передавалось всем вокруг.
 
   Местная полиция, конечно, была на страже правопорядка. С приезжающими «правонарушителями» она боролась всеми силами и по мере возможностей. Но полицейские тоже были местными! Они жили в Азове, в Азове жили их жены, дети, папы и мамы, соседи, приятели и друзья. Все они совершенно не одобряли радикальных мер против демонстрантов! У полицейских были связаны руки. Но приказы нужно выполнять! Это дилемма для местных правоохранителей так и осталась неразрешимой.
   Илья прекрасно понимал, что ситуация в Азове не может долго оставаться безнаказанной. Сейчас в здесь растились «правонарушители», словно в инкубаторе – в обстановке раскрепощенности и относительной безопасности. Он чувствовал это. Множество людей пропускал через себя славный город Азов. На всех них до конца их жизни будет лежать отпечаток этого города. Этого лагеря. Этой атмосферы свободы и солидарности, не сравнимой ни с чем.
 
   – Вы совсем охуели! Поджигать колеса на дороге! Да я вас сам подожгу, нахрен!
   Лейтенант полиции пытался было собственной грудью воспрепятствовать вопиющему беззаконию, но его остановили подчиненные. Вовремя. Демонстранты тоже стали собираться.
   – Проваливайте нахрен! – Лейтенант окончательно исчерпал красноречие и ушел за спины рядовых полицейских.
   Илья решил уходить. Самое интересное уже произошло.
   По большому счету, Илья приехал в Азов напрасно – обстановка здесь становилась все более и более накаленной. О спокойном лагере протеста, каким он был еще несколько недель назад оставались только воспоминания.
   Уже состоялся общепоселковое выступление, закончившееся штурмом местной мэрии. Конечно, местные побоялись реально «штурмовать». Это был символический захват – наиболее подготовленные «правонарушители» умудрились, не входя в само здание забраться на ее крышу – частью используя проржавевшую пожарную лестницу, частью с помощью веревок, а чаще – вообще непонятно как. При этом они пронесли краску с флагами и отметились на крыше Мэрии. Конечно, «правонарушителей» тут же задержали.
   Что после этого было!!!
   Для москвича, ежеминутно получающего информацию о подобных правонарушениях со всех концов света, это кажется мелочью.
   Для жителей небольшого поселка, собственными глазами видевших подобное, это было чем-то невообразимым.
   Жители Азова сплошным кольцом обступили мэрию, требуя освобождения задержанных анархистов, совершивших акт морального насилия над зданием исполнительной власти. И через небольшое время «правонарушителей» действительно выпустили, прямо из дверей мэрии, под овации и восторженные крики толпы!
 
   «Все это херня. Скоро здесь будет куча ОМОНа со всей Ростовской области и всех успокоят. Вне всяких сомнений. Нужно валить. Срочно!» – так размышлял Илья, идя в лагерь. Он был уверен, что происходящее здесь – временный сбой работы системы и скоро здесь будет жарко. Курорт закончится. Когда это произойдет, он должен быть далеко от сюда.
   «Еще пару дней» – так он говорил себе уже неделю подряд. Но ничего не мог с собой поделать и каждый раз откладывать свой отъезд. Ему нравилось здесь. Нравилась обстановка, нравились люди.
   Обстановка. Это в средней полосе России травушка-муравушка и березки-сестренки. На нормальном побережье нормального южного моря нихрена ничего не растет. Ни деревьев, ни кустов – лишь редкая трава, из той породы, что даже на марсианской поверхности будет пускать в грунт свои хищные корни. Только такая трава, подсушенная жарким южным солнцем, росла здесь. Не было здесь тени для путешественника.
   Имеющаяся зелень росла исключительно стараниями жителей Азова. Из за них сам поселок производил в целом, благоприятное впечатление.
   Море частных домов, огороды, фруктовые деревья и опутавший все виноград. Лишь в центре имелось несколько пятиэтажек еще Хрущевской постройки. Главная достопримечательность – море и порт. Еще озеро неподалеку и строящийся терминал.
 
   Жарко. Илья очередной раз вытер лицо от пота платком.
   Частный дом. Ухоженная грядка с помидорами, пара абрикосовых деревьев, открытое окно одноэтажного дома из красного кирпича – и небольшой приработок для местных.
   – Радость моя, дай нектару! Литр нектару будет в самый раз.
   – Бери дорогой! Виноградинкой закусишь? – Полненькая хозяйка домовладения окунула своего случайного покупателя в бездну очарования и гостеприимства. Ее не маленькие груди взгромоздились при этом на подоконник, как бы добавляя эстетики.
   – Неее… спасибо.
   Илья отдал причитающиеся сто пятьдесят рублей за литр прекрасного натурального местного самогона и отбыл.
   Кстати, мафия, в лице местного участкового, с самого начала была активной оппозицией лагерю. Но когда сюда стало прибывать множество лиц не только политически активных, но и алко-активных, свою позицию местный участковый начал пересматривать. Такой потрясающий рынок сбыта!
   – Приходите еще! – Продавщица была необычно настойчива и обаятельна. Илье пришла мысль, что в Азове и сексуальная революция уже вовсю бушует.
   – Обязательно. Как вас зовут, очаровательница?
   – Майя.
   – Майя, я зайду. Точно зайду!
   Продавщица подарила Илье такую улыбку, на которую только смогла сподобиться и упорхнула вглубь дома, закрыв «прилавок» занавеской.
   «Вот и пообщались». – Подумал Илья.
 
   Лагерь располагался прямо напротив строящегося терминала – пока это было только нагромождение бетонных и железных конструкций с неказистыми вагончиками и времянками между ними – в них жили строители.
   Между лагерем и терминалом проходила железная дорога, как бы проводя железную границу между противоборствующими сторонами. За лагерем располагался Азов. На стороне строящегося терминала было море. Левее, если смотреть со стороны поселка, располагалось пресноводное озеро.
   Вот, собственно и вся расстановка. Ни тебе дремучих лесов. Ни секретных родников. Степь и пустошь на 20 километров в округе. На джипах хорошо ездить.
 
   Родной лагерь встретил Илью очередными разбирательствами. Какие то непонятные мажоры с Москвы были очень недовольны. Эти умники на самом деле считали, что в лагере будет душ, благоустроенный туалет и все остальное. Хрен. Только раскаленный воздух, поднимающийся с выжженного песка! Нет кондиционеров. Деваться от бесконечного жара некуда – палатка превращается в печку, и кожа неподготовленных бледнолицых обгорает за час. Самые умные закутываются в тряпки, вспоминая репортажи о пустыне Сахаре и тамошних бедуинах. Те, кто попроще, начинают носить кепки и шапки разные – чаще купленные уже в Азове.
   Климат здесь такой. Юг.
   Хуже всех приходилось «модникам» – тем, кто хотел сохранить прическу в неприкосновенности. Ну, красота требует жертв!
   Лагерь «сопротивления» представлял из себя нагромождение палаток, безо всякой системы установленных. Единственное исключение – импровизированный центр. Там чувствовался перпендикуляр! Скорее всего, первые обитатели и основатели лагеря пытались сохранить видимость порядка. Установили места для туалета (скорее всего, они и вырыли его), сделали места «общественные» – куда сходились все, чтобы решать общие вопросы, палатку сделали «общую» – для случайно оказавшихся на улице и просто для разговоров.
   Остальное пространство развивалось так, как получалось. Множество людей приезжало и ставило свои палатки где придется. Много людей одновременно с ними уезжало – за всеми уследить не было никакой возможности. И смысла в этом не было.
   Самогон Илья оставил в своей палатке, немного повалялся под навесом, он с неохотой поплелся на вокзал. Чувства при этом он испытывал сложные и даже противоречивые.
 
   В лагерь приезжал товарищ. Черный! Всем известный своими выходками и беспределом по отношению к «мажорам» от «оппозиции». Его заранее просили не приезжать в лагерь, отдельные личности даже грозились набить ему морду! На что он, ожидаемо, «положил».
   Ладно, в конце концов – кто и как ему запретит? Лагерь общий. Но к Черному приезжали два его товарища из Ростова на Дону. Один на буку «П», другой на букву «К». Знающие поймут. Тот, который на К – идейный анархо-коммунист, бывший уголовник с тюремным прошлым. С понятиями человек и с принципами, готовый их отстаивать. Который на П, тоже не сладкий, потому что не сахар. Этот триумвират грозил очень большими неприятностями.
   Называя вещи своими именами – мажорам, типа «Ура! Мы теперь оппозиция!», пришлось бы утираться соплями, окрашенными в красное. Почему-то простые люди «со взглядами», незамутненные излишним эпатажем и предпочитающих «прямое действие» – не любят мажоров.
   Этого хотелось бы избежать…
   Большинство приехали сюда, как на курорт. Стоит К посмотреть на «протестный» лагерь и большую часть его обитателей – «отдыхающих», как у него начнут чесаться руки. Он будет провоцировать тех, кого посчитает недостаточно «революционным», издеваться над ними, а потом бить их. Больно бить тех, кого посчитает мажорами. Кому не место в «протестном» лагере. Когда получит отпор и ему набьют морду (это неминуемо, в лагере хватает разных людей, далеко не все подобный беспредел поддерживают) – вызовет «товарищей» из Ростова – те, кто думает, что шутки это, глубоко и больно ошибаются.
   Короче, Илья очень хотел всего этого избежать.
   Автобус с товарищем Черным задерживался. Потом они вдвоем долго ждали маршрутку с П и К. Когда, наконец, они прибыли, стемнело.
 
   Два не очень молодых человека, старше 30 лет с серьезными сумками вышли из маршрутки.
   На них не было косух, не было высоких ботинок и кожаных штанов. Люди, которые приехали, не хотели выделяться. Они были похожи на тех, кто их встречал.
   – Здарова Черный! Сколько лет, сколько зим! Это кто? – К, хоть и понял, что Илья «свой», но формальности соблюдал.
   – Свой чувак. С Краснодара, я его хрен знает сколько знаю.
   С К и П Илья не был знаком лично, но много слышал о них. В определенных кругах фигуры они были известными.
   П вел себя культурно и даже интеллигентно, пожалуй. Выглядел скромнягой. От этого Илье стало не по себе. Опасался он таких «скромных».
 
   Провокаторы.
   Это отдельная песня.
   Нужно не один год встречаться с ними, чтобы понимать их. Чувствовать их так, как профессиональный дегустатор чувствует особенный букет понравившегося вина. Но даже профессиональным дегустаторам порой приходится иметь дело с дешевым портвейном.
   Азовские провокаторы были просты и тупы, как топорище. Были они «портвейном», а не элитным вином. Возможно, в другой ситуации их нелегкий труд увенчался бы успехом. Увы! Опытные активисты из Москвы, Питера или других крупных городов вычисляли их за одну минуту. Ну не было у местных провокаторов обширной практики! Откуда ей взяться? Не про Азов речь идет – в Ростове на Дону тоже не каждый день митинги устраивают. Не хватает опытных кадров правоохранителям!
 
   Обычно происходит это следующим образом:
   Человек мужского пола, выглядящий как-то по-особому (этот удивительный факт до сих пор пытаются объяснить компетентные органы. Не получается. Даже в толпе «фриков» и других извращенцев провокатор будет чем-то выделяться. Это невозможно объяснить рационально).
   Продолжаем. Человек мужского пола начинает активно поддерживать демонстрацию, привлекая к себе внимание, демонстрируя лояльность к демонстрантам. Как только внимание привлечено и все поверили, что он «свой», провокатор тут же начинает «гадить». Применительно к Азову:
   Пикет на рынке. Человек 20 участвует. Пикет ежедневный, всем привычный, никто, по большому счету, не против. Часть пикета – местные жители. Менты охраняющие – местные. По большому счету – поддерживают.
   Лейтенант подходит к одному из демонстрантов и культурно, «на ушко», говорит, мол, не мусорите, урны не переворачивайте, к бабушкам не приставайте и вообще культурно ведите себя. Тогда мы тоже будем себя культурно вести и от возможных «эксцессов» отгородим.
   Нормально? В подобной ситуации – абсолютно нормально и приемлемо.
   Как вдруг новый, на удивление активный человек, который перед этим громче всех кричал «нет строительству терминала», вдруг подходит к полицейскому и начинает орать «мосора-пидарасы» и «мочи ментов».
   Кто это? Конечно провокатор! Настолько деревенский и тупоголовый, что даже не интересно. Если среди участников демонстрации имеется хотя бы пара нормальных «правонарушителей» – провокатора быстро нейтрализуют. Если «правонарушителей» много, провокаторы в эту группу не лезут, ибо чревато…
   В больших городах с серьезными органами и организациями есть провокаторы – таланты. Шедевры. Они воздействуют не на окружающих, а непосредственно на демонстрантов. Они дезорганизуют их, ссорят, разбивают на мелкие фракции и провоцируют драки. Это виртуозы своего дела. Знающие и разбирающиеся. В Азове таких не было. Точно.
 
   – Ребята, сигаретой не угостите? – Обезличенно одетый мужчина лет 30-35 прикурил сигарету и с интересом уставился на четверку молодых людей, возвращающихся с вокзала. В наступившей темноте он не мог хорошо разглядеть лица.
   Это четыре человека совершенно не походила на обитателей протестного лагеря, какими их рисовали средства массовой информации. Ни тебе длинных волос, ни высоких ботинок, ни значков с пацификой – ничего выдающегося. Совершенно обычные парни идут по своим делам. Может даже гопники.
   – Ребята, а чего это там за лагерь? – Новый знакомый был самой наивностью.
   – Экологи говорят там… – Товарищ Черный тоже решил быть наивным.
   – Я слышал про них. Уроды бля. – Непонятый сплюнул на песок.
   Вокруг стояла темнота. И жест этот выглядел вызывающе.
   – Сами то откуда вы? – Продолжил непонятный.
   – Да местные мы…
   Илье пришла мысль, что будь их новый «знакомый» на самом деле из Азова – не задавал бы настолько тупых вопросов. Местные прекрасно знают друг друга. Этот «непонятный» очень хотел казаться местным. Но местным не был.
   – Достали эти экологи долбанные. Наркоманы бля. Приехали к нам и гадят, суки!
   Местные говорили разное про обитателей лагеря, и не всегда хорошее – всякое бывало, чего уж тут… А где не бывает? Но откровенной неприязни и хамства не было.
   Эти мысли прошли через голову Ильи так же обычно, как мысль о том, что сиськи третьего размера лучше, чем второго размера. Т.е. просто и естественно.
   – Знать бы еще где главный их! – Непонятный затянулся сигаретой и выдохнул в пустоту, как бы вопрошая.
   – Так мы знаем! – К светился энтузиазмом!
   – Где? Кто? – Непонятный даже сигарету отбросил в сторону.
   – С бородой такой. И длинный. Он редко на лагере появляется – чаще у озера ошивается. Палатка у него там.
   – Покажешь?
   – Легко!
   – А давайте пойдем и морду ему набьем?
   – Пошли! К был доволен. П тоже. Черный тоже. Да и Илья, чего уж тут…
 
   «Как можно быть таким сказочным долбоебом? Совсем тяжко стало у наших органов с кадрами – все более-менее толковые сотрудники в бизнес подались, наверное. Но не до такой же степени!» – подумал Илья. И сам себе удивился.
   Между тем незнакомец бодро вышагивал за товарищем Черным. То, что с обоих сторон его обступили К и П, непонятного абсолютно не смущало.
   «Может это подстава хитрая?» Мысль появилась у Ильи и тут же ушла. Уж больно странная подстава. Органам нет необходимости выдумывать что-то неординарное. Зачем? Старые методы прекрасно работают.
   Между тем странная компания подошла к небольшому озеру и остановилась на его песчаном берегу.
   – А где па…
   Окончание фразы утонуло в скрипе перегинающегося надвое человека. К не стал разводить пустых разговоров и сразу ударил непонятного в живот. Для присутствующих это не стало неожиданностью. Все было понятно.
   Хлоп. Черный толкнул сзади непонятного, тот упал вперед.
   Пух. П зарядил ногой в живот непонятному, как в футбольный мяч.
   Фух. Илья прямым ударом ноги сверху приложился всей массой на ногу непонятного. Черный немного удивленно посмотрел на Илью. Раньше таких наклонностей он за ним не наблюдал. Ну да. В последнее время Илья на самом деле немного изменился…
   К такими проблемами не заморачивался. Он перевернул непонятного на спину, оперся на его грудь коленом и принялся методично ломать ему лицо кулаком правой руки. Несостоявшийся провокатор уже не делал попыток к сопротивлению.
   Тук.
   Тук.
   Тук.
   П не выдержал и пресанул непонятного по яйцам – тот не отреагировал. Наверное, был в отключке. (9)
 

 
   Необходимо вторгнуться в сферу повседневного, вступить в действительное пространство жизни. Революционная контрповседневность – вот самый насущный, эффективный и поэтичный проект. Создание контрповседневности! Мы должны начать жить так, как нам хотелось бы. Тогда наше сопротивление не надо будет высасывать из пальца, оно будет естественным и спонтанным. Революция просто станет фактом нашей жизни. Мы просто будем так жить.
 
   Необходимо непрерывное восстание на уровне нашего повседневного существования, которое послужит психологической и культурной опорой для изменения экономических и политических форм всего общества.
 
   Применяя известный революционный тезис к великим мыслителям и мечтателям от науки, мы получим, что только наше повседневное, ежедневное существование позволит определиться нашей сущности как революционной – способной и морально готовой МЕНЯТЬ окружающее пространство. Понять, что не проходит и мгновения без того, чтобы мир вокруг не изменился в очередной раз. Что нет стабильности, есть лишь движение, и только человек имеет достаточно воображения и желания, чтобы подчинить эту стихию.
 
 
   Даже здесь Игорь нашел дозу. Он валялся в отключке и вызывал отвращение у Михаила Афанасьевича. У его команды тоже. Это было хуже всего.
   Смириться? Только не он. Если думаете, что начальник управления Федеральной Службы Безопасности по Краснодарскому краю – безвольный человек, без сопротивления подчиняющийся обстоятельствам, то вы ничего не понимаете в этой жизни.
   Вид сына, пускающего слюни и не понимающего, что происходит вокруг, Михаила Афанасьевича не пугал. Он давал цель. Ему стало совершенно понятно, что в клинику его отдавать бесполезно. Нужно решать проблему комплексно и полностью. Решить проблему можно. Решение в данный момент занимается разной хренью, но это ненадолго.
   – Витя, объект?
   Долговязый и светловолосый субъект неопределенного возраста начал переговоры по рации.
   – На пляже. Мента бьют. Могут убить. Но, вроде, не хотят. Просто пиздят.
   – Хорошо. Следите дальше.
 
 
   Вид К с похмелья был ужасен!!!
   К умудрился поднять всех, кто не спал. Чаще это были хардкорщики – они все равно рано вставали. К были нужны слушатели. Вчерашние слушатели были не годны физиологически, поэтому ему приходилось мыслись нестандартно.
   К приехал. К говорит.
   – Не надо иллюзий – влияние «профессиональных революционеров», на самом деле, незначительно. Оно очень ограничено! Любой значимый социальный взрыв не может быть провокацией со стороны политической организации или движения. Максимум, на что способна революционная организация – подтолкнуть социальный взрыв быстрее взорваться. Нажать на кнопку детонатора. Но сам социальный взрыв рождается из широкого общественного недовольства, социальных противоречий, неразрешимых в данных условиях – чтобы эти условия изменить и происходят бунты, путчи и революции. Это естественно. С помощью этого механизма изменений, человеческое общество эффективно развивается многие тысячелетия!
   До социального взрыва, которые потом назвали Русской Революцией, большевики были сектой. И Анархисты были сектой. Самой большой сектой были СРы. И кто их сейчас помнит?
   Для тех, кто в танке:
   «Экстремисты» могут объединять протестный электорат. Могут от части «защищать» его от влияния правоохранительных органов – убирая тех же самых провокаторов, могут расчищать дорогу протесту акциями прямого действия. Взрывами и убийствами. Одним словом, делать жизнь протестующих гораздо проще и лучше. Но!
   Мы не можем заменить собой протестующих! Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Большевики уже пытались сделать подмену – ничем хорошим это не закончилось. Это не наш путь.
   Профессиональные революционеры. Вам самим не смешно? Есть профессиональные парикмахеры, есть профессиональные токари. Они приносят пользу. Какую пользу пытаетесь принести вы? Уроды, я сгною в прокисшем молоке ваши яйца. Пипец вам, упыри!
   Увы для К… Аудиторию для своей лекции он собрал «своеобразную». При последних словах аудитория переглянулась удивленно и в следующее мгновение К уже било человек 5, а то и больше. Не сильно били. Но больно. За дело.
 
   Илья проснулся с тяжелым чувством. Было ли это предчувствием, или просто жесткое похмелье после вчерашнего празднования прибытия товарищей – разобрать было сложно. Даже «магия» не помогала, хотя в последнее время Илья пользовался ею постоянно. Пользовался легко и естественно, словно всю жизнь этим занимался – самого Илью это безмерно удивляло!
   Первые, робкие и неуверенные попытки изменить хоть что-то вокруг, в «своеобразной» обстановке протестного лагеря неожиданно окрасились цветами предопределенности и неотвратимости – Илья просто знал, что должно произойти и как это будет. После этого изменения происходили. Все.
   В том, что местные органы правопорядка в последнее время совершенно не справлялись со своими обязанностями, несмотря на поддержку из соседних районов и даже из Ростова на Дону – была вина Ильи. Его тонкое и ненавязчивое вмешательство:
   Приезжий мент собрался спрашивать документы у неформала – явного участника лагеря, как тут же поскользнулся и упал – хорошо что ничего не ушиб! Другие менты стали помогать товарищу. Нефор и его друзья в это время благополучно ушли, не поняв ничего.
   Во время демонстрации у самых рьяных полицейских время от времени расстегивались ремни, развязывались шнурки, неожиданно сползали штаны и даже пистолеты необъяснимым образом выпадали из кобуры на асфальт – как раз в то время, когда они порывались вырвать из толпы наиболее активных протестующих.
   Ни один участник протестного лагеря или местный житель не был задержан ни во время акций, ни после них – если рядом находился Илья. Чаще всего он скромно стоял в сторонке и просто наблюдал за происходящим.
   Делать что-то большее, масштабное он пока не решался и ограничивался «мелким хулиганством».
 
   Сейчас, не страдая излишней мнительностью – все-таки один в палатке, он достал из неприметного кулька на удивление холодную бутылку пива. Странно! Но не для Ильи. Но Жить стало лучше, жить стало веселее. Лозунг дурацкий, но голова болеть стала гораздо меньше, это точно.
   Илья немного переживал за то, что кто-то без разрешенья вломится к нему в палатку – этому счастливчику удастся насладится самой настоящей прохладой. Безо всяких кондиционеров и сплит систем, что характерно! Но неведомый проказник забраться в палатку, конечно, не мог – замок палатки совершенно не открывались без согласия Ильи. Ткань резать было просто опасно.
   Все равно, чувство опасности не проходило. Словно кто-то наблюдал за ним и делал это настолько незаметно, что даже «правонарушитель» внутри Ильи молчал. Точнее, подавали слабый сигнал тревоги. Не больше.
 
   Время, отведенное на отдых прошло. Настало время делать «дело».
   Очередной раз Илья помянул недобрым словом свою звезду, которая определила ему такое будущее. Даже в протестном лагере находилось множество туристов-похуистов. Эти люди получали поверхностные впечатления от многих мест пребывания – в итоге впечатлений становится много, и это их радовало.
   Еще были мирные экологи. Сидят, кушают макароны. С овощами и тушенкой. Хорошо. Молодцы.
   Черт побери, в лагере была куча разного народа! Все они занимались хорошими, правильными вещами.
   Илья нет.
   Илью угораздило родился под анархистской звездой красно-черного цвета. Гребаная судьба! Долбанные звезды! Вместо нормального, человеческого времяпрепровождения, нужно переться в окрестности терминала. Долбанного терминала. Нужно готовить план сегодняшней ночной акции. Кстати:
   Странно, что никто об Азове не вспоминает о «неизвестных правонарушителях», которые почти все время существования протестного лагеря:
 
   – Совершали диверсии на территории терминала. Выводили из строя (ломали) жизненно важные узлы и агрегаты, делающих невозможным полноценное продолжение строительства. Бетономешалки, краны. Ну, вы поняли… Делалось это со знанием дела.
   – Периодическое «минирование» транспортных путей – например, бетоновозы иногда застывали на путях снабжения с проколотыми колесами. Бетон, что характерно, застывал. Как его выколупливали – совершенно непонятно. Сколько транспорта было испорчено подобным образом! Нет им числа.
   – Постоянные убытки и нервозность от разбитых стекол, фонарей и вообще всего, что можно разбить и поломать.
   – Запугивание работников строительства и моральное удовлетворение от нехороших надписей. Везде. Вообще везде.
   – Количество охраны терминала значительно превышало количество милиционеров во всем Азове. Не спасало.
 
   Время приближалось к обеду, и группа немного поддатых «правонарушителей» двинулась в сторону терминала. По большому счету, экскурсия эта была исключительно для тов.Черного – он один не знал дороги. К тому же ночью все равно нихрена не видно будет.
   – Ты понял, да? Подожди пять минут и отдели мясо от овощей. Урод бля…
   – Успокойся Черный. – Илья пытался успокоить товарища. Бесполезно.
   – Илюха, ну ты представь – человек от чистого сердца приготовил блюдо с мясным рагу. Может, это самое вкусное блюдо, которое он вообще умеет готовить. И приносит к нам в лагерь – вы за нас, делаем общее дело и прочее подобное. Благодарю. Что делают эти хуевы вегетарианцы? Блядь, они говорят женщине, что это хуевая еда и начинают при ней выбирать мясо из рагу и откладывать его в сторону.
   – Ну не пиздец ли это? Блядь, подожди пять минут, пока она уйдет – после этого вынешь ты свое мясо. Ведь от чистого сердца делала она это. Нельзя вот так взять и насрать в душу!
   – Успокойся!
   – Только свой мир интересен. Только свои ценности «правильные». Хуже большевиков! Кто не согласен переходить на сою и макароны – тот враг. Кто спиртное пьет – фашист. Косяк с травой закурил – вообще смерти достоин. Ну не пиздец ли это? Это же сектанты – их от общества изолировать нужно!
   О каком эффективном взаимодействии с местным населением может идти речь, если подобные «персонажи» демонстративно унижают местных своим презрительным к ним отношением? Они отказывают местным в конструктивном диалоге и полноценном сотрудничестве. Какое может быть сотрудничество, если эти «недочеловеки» едят мясо и даже самогон иногда употребляют? Ужас!
   Местные не дураки и прекрасно это видели. Подобных «активистов» они игнорировали.
   – Илья, я что-то не понимаю? Зачем с такой логикой вообще было сюда ехать? Только не нужно говорить, что отказ от вредных привычек – необходимое условие «подлинной» революционности. Глупости! Отказ от вредных привычек, это личное дело каждого.
   – Не грузись.
   – Хрен там.
   – Есть среди них и адекватные люди. Тот же Свен, например. – Илья решил перевести дискуссию в конструктивное русло.
   – Свен бывший спортсмен и не кричит о том, какой он хороший из-за того, что мяса не ест и привычек к употреблению не имеет. Не говоря о том, чтобы навязывать окружающим свое мнение. Таких «нормальных» веганов мало.
   – Нормальных людей вообще мало!
   Обследование дороги к терминалу прошло ожидаемо. Товарищ Черный уже через 15 минут понял что к чему и смысла расхаживать дальше вблизи охраняемого объекта не было.
 
   Тревога не проходила. Наоборот – усиливалась.
   На «мероприятие» Илья с компанией вышли загодя – чуть только темнота опустилась на лагерь. Прихватили спрятанные в траве доски с набитыми гвоздями и уложили их на дороге так, как хотели. Незаметно. Выкапываешь небольшую ямку, ложишь туда доску с гвоздями и прикрываешь поверх кульком. Тонкий слой песка сверху, и классическая «протыкалка шин» готова. Никто не набросился на них из темноты, никто не одевал наручники, и не волок в отделение. Все прошло спокойно.
   Немного расслабившись, Илья с товарищами пришел обратно в лагерь, где их ждал сюрприз – пока они занимались «делом», в лагерь приходили менты – человек семь, и все не местные. Пришли, устроили проверку паспортного режима, проверили всех и ушли. Никого не забрали. Даже не обыскивали почти. Странно.
   Ощущение опасности Ильи стало бить в набат.
   К своим ощущениям Илья привык прислушиваться. Стало совершенно ясно, что оставаться в лагере нельзя – в начале проверка паспортов, потом глобальный обыск. Потом винтилово.
   Не для этого он приезжал сюда! Тихое, спокойное месте, где легко затеряться – вот, что он искал. Подобное место он найдет везде! Но не здесь. Значит, пришло время расставаться с лагерем.
 
   Илья не стал разводить театральных сцен и прочих драм. Прямо в ночи (чем сильно удивил окружающих) собрал палатку, уложил вещи в рюкзак, отказался выпить «на дорожку» и обходным путем пошел к трассе.
   Задача его была проста – пройти за ночь километров 10-15, минуя трассу и населенные пункты. Утром он должен был выйти к дороге на таком расстоянии от Азова, чтобы никто не связал его, такого белого и пушистого с ужасным лагерем страшных экстремистов.
   Реальный план.
   Ночь была безоблачная, Илья шел по песчаному пляжу безо всякого фонарика – вдобавок ко всему, лунный свет отражался от поверхности моря и еще сильнее освещал все вокруг.
   Пляж был пустынный и пологий. Тихий. Даже море успокоилось настолько, что, казалось, перестало бить своими волнами о берег. Только легкая рябь проходила по водной глади. Такое бывает. Чаще – перед бурей.
 
   – Здравствуйте, молодой человек. Предъявите документы.
   Из тени вышли двое, включили фонарики и направили их прямо в лицо Ильи. От этого он ослеп на несколько мгновений.
   Чувство опасности Ильи, наконец, успокоилось – вот оно. Приехали. Вне всяких сомнений, эти двое не просто так оказались здесь. Илья был уверен, что прибыли они по его душу.
   – Раз. Рюкзак Ильи полетел в песок.
   – Два. Парочка правоохранителей неуклюже спотыкнулась на пустом месте и синхронно упала.
   – Три. Илья, пренебрегая всеми законами физики и здравым смыслом, побежал. По воде. Метрах в 100 от берега стояла старая баржа – туда он и направился.
   – Четыре. Из темноты выбежало несколько человек и тут же удивленно замерли у кромки воды – так, как Илья, бежать по воде они не могли. Даже не пытались. Один вскинул руку с пистолетом и нацелился было в Илью, но другой резко ударил рукой по пистолету. И еще раз ударил, по голове – в воспитательных целях.
   О том, что делать дальше, команда неведомых захватчиков не знала и пребывала в растерянности. То, что их цель убежит, и не просто так, а прямо по воде – не входило в их планы. Несмотря на заминку, один из них уже начал переговариваться с кем-то по рации.
 
   Илья перелез через невысокий борт баржи и расположился на корме.
   «Какого черта я по воде побежал, придурок?» – Казнил себя он.
   «Ну проверили бы документы. Ну забрали бы. Ну посидел бы в камере пару суток – делов-то!»
   «Теперь они не отстанут. Точно не отстанут». – То, чего Илья не хотел, чего боялся больше всего на свете – становится подопытным кроликом, кажется, становилось реальностью.
 
   Неожиданно, один из напавших стал раздеваться – снял с себя рубашку, туфли, штаны с кобурой на поясе, выложил какие-то вещи на песок рядом с остальными вещами и решительно полез в воду. Реакцию остальных Илья не видел – слишком далеко.
   «Пловец», как сразу окрестил его Илья, довольно бодро пересекал водную преграду.
   «Хорошо плывет!» – подумал Илья и мысли его приняли другой оборот.
   «К чему весь этот спектакль с плаваньем?».
   «Черт побери, может я опасный убийца-рецидивист? Киллер, бля! Может у меня с головой не все в порядке – найду сейчас железку потяжелее и стукну этого «пловца» по голове, пока он в воде. Что мне мешает?».
   Рациональное зерно в действиях пловца не находилось. Между тем, он доплыл до баржи и, не без труда забрался на нее.
   Илья рассматривал незнакомца и пытался понять – опасаться его или нет? Мужик за 40. Не слишком высокий, с пузиком. Без бороды и усов. Разглядеть его лучше не позволял скупой лунный свет. В любом случае, на опасного злодея незнамомец не тянул – хотя бы из-за того, что стоял перед Ильей в одних трусах.
   – Илья Поликамов? – Голос пловца звучал настороженно, но настойчиво.
   – Да.
   – Знаешь, кто мы?
   – Догадываюсь.
   – Мы оставим тебя в покое, если ты окажешь мне услугу. Лично мне.
   Илья не ожидал подобного, на несколько секунд установилась тишина.
   – Что за услуга?
   – Мой сын сидит на героине. Он должен слезть с иглы и никогда больше не принимать наркотики.
   – Это все?
   – Да, все.
   «А почему бы и не помочь? Дело это хорошее – людям помогать. И прижало мужика, видать, серьезно». – Как именно он поможет и что для этого нужно делать, Илья не знал. Старался не думать об этом. Просто сделает это и все.
   Илья представил неведомого сына мужика, тварь, засевшую внутри него и ударил ребром ладони по другой своей руке – как бы разрубая неведомую гадину. После этого он прислушался к своим ощущениям.
   Вроде что-то произошло.
   А может, и нет.
   Но мужик дернулся сильно и чуть за борт не упал – значит, что-то произошло.
   – Готово! – Как всегда после «Изменения», Илья чувствовал странную отрешенность. Однако, это не мешало ему оставаться «в реальности».
   Странный мужик не ответил. Вместо этого он, не попрощавшись, переполз через борт баржи, громко плюхнулся о воду и поплыл к берегу. Совсем не так бодро поплыл, как первый раз.
 
   Илья присел на палубу, оперся о борт баржи и закрыл глаза.
   Его захлестнуло чувство удовлетворенности – все, дело сделано. Чувство тревоги, впервые за несколько последних дней отступило. Вместо этого на Илью навалилось спокойствие. Глобальное, вселенское спокойствие.
   Несколько минут прошли в полной тишине. Илья наслаждался ею.
   Тишина. Звезды. Небо. Пролетающие в небе спутники – он словно видел их своими собственными глазами. И тьма. Бесконечная тьма открытого космоса.
   «Как же ее много вокруг!» – Раньше Илья этого не замечал. Сейчас его словно окунуло в вечную, непрекращающуюся темноту, укутало ею. Илья укрылся темнотой от всего вокруг – от странного мужика и его подельников, чуть не застреливших его, от лагеря неподалеку, поселка, берега, моря – даже от самого себя! Только неизменная на протяжении миллионов лет, первозданная темнота вокруг. И ничего больше. Блаженство.
 
   Неожиданно все закончилось.
   – Слыш чувак? Ты спишь что ли?
   – Неее, не спит, сука. Притворяется.
   Илья не верил своим глазам. Перед ним стояла парочка «преподавателей» из того дурацкого сна, где эльф сидел на скамейке рядом с гномом.
   «Третьего не хватает!» – Илья вспомнил, что был еще третий – толстенький и маленький. Именно он во время сна нашел его и вернул обратно. На Землю. Афигеть!
   Илья осмотрелся и ожидания не обманули его – метрах в 10 позади первой парочки кто-то маленький и толстенький вглядывался в даль моря.
   «Я всего лишь сплю! Напился, наверное, сильно, раз такие сны дурацкие снятся» – подумал Илья.
   – Слышь, урод – кончай придуриваться. Не спишь ты. Мы видим. Мы сейчас тебя бить будем, понял? – Длинный и тощий подошел к Илье почти вплотную – это был худощавый парень примерно того же возраста, что и сам Илья. Это он определил скорее по голосу, чем по внешности – в скупом лунном свете окружающие люди походили на тени.
   – Падла, ты хоть знаешь, что устроил? Ты весь героин на 500 километров в окружности уничтожил – в присыпку детскую превратил! Охуеть! И еще что-то сделал, мы пока не разобрались. Ветал, давай ему яйца отрежем?
   – Все, сучара, походил ты на свете белом и хватит – Тот, которого назвали Веталом, ткнул Илью носком каких-то мягких ботинок и неприятно засмеялся.
   – Урод, в этом мире твои приключения закончились. Ты не должен быть здесь, понял? Это же надо – героин превратить в присыпку детскую!! Ой, что сейчас начнется… Агрис, перемещение готово?
   Толстенький в ответ на это сказал что-то недовольное не по-русски. И не по-английски. Вообще неизвестный язык был для Ильи.
   – Илья, ты не должен был этого делать. Понимаешь? Слишком сильное вмешательство. Нужно было тебя раньше забирать…
   Длинный начал было снова говорить что-то оскорбительное, когда окружающий мир взорвался перед глазами Ильи. Он закрыл глаза, но это не помогало – мир взорвался у него в голове и мириадами звезд стал проноситься перед Ильей. В какой-то момент он просто выпал из реальности.

 
   Больше Илью никто и никогда не видел. Ни в лагере, ни в городе. Вообще никто, никогда и нигде.
 
   Наверное, это было правильно. Он был лишним здесь. Но благодаря Илье, многие теперь знают, что чудеса есть, что они на самом деле происходят – если этого сильно захотеть.
 
   Только через полтора года ожидания, родители Ильи смирись с тем, что их сын поехал не в командировку, а на очередное «мероприятие» и уже никогда не вернется с него. Что его больше не будет.
 
 
   Теперь Михаил Афанасьевич часто проводил время с семьей на даче. Теперь у него даже появилось хобби!
   Охота? Нет. Рыбалка? Еще раз нет. Чем может заниматься генерал-лейтенант в отставке? Машины, футбол, хоккей, оружие? Все не то.
   Михаил Афанасьевич начал писать картины. Рисовал он много, продуктивно и с большим удовольствием – вот только картины свои он никому не показывал. Только дочке. Но она была совсем маленькая, и все папины картины были для нее одинаково красивые.
   Чердак его дачи постепенно заполнялся аккуратными ящиками с картинами. На удивление домочадцев, Михаил Афанасьевич не только не показывал никому свои картины, но даже ящики с ними закрывал на замки и опечатывал, словно это были секретные документы.
   Картин становилось все больше и больше. Его окружение было очень удивлено происходящим.
   Вот и сейчас семейство Михаила Афанасьевича с друзьями ударными темпами поглощало шашлык, коньяк и закуски. Сам он в разгар веселья этого ушел с мольбертом на берег реки – метров в 150 от веранды, где все сидели и взялся за кисточки. Компанию ему составляла только дочурка – Машенька.
   – Класиво!!! – Машенька захлопала в ладоши и начала подпрыгивать на месте, когда увидела на холсте очертания берега, заросшего пальмами и какими-то странными деревьями. Еще ей нравилось море, человек в море и то, как все это появлялось на холсте.
   Словно по мановению волшебной палочки – раз и появилась пальма. Раз. И очередная волна разбилась вдребезги о прибрежный песок.
   Михаил Афанасьевич, одетый в просторный халат и мягкие домашние тапочки внимательно присмотрелся к картине и неуловимым движением руки переместил небольшую точку в нескольких километрах от берега прямо к прибрежному песку. Это оказался молодой человек.
   Как такое возможно, ни Машенька, ни даже Михаил Афанасьевич не знали. Даже не задумывались об этом.
   – Папа, ты всегда людей рисуешь! Да!
   – Да доча. Я рисую молодых, интересных людей. Людей, которые еще не успели стать серыми. Людей, которые мечтают.
   Михаил Афанасьевич присмотрелся внимательней к молодому человеку на картине. После этого смешал желтую краску с оранжевой, взял получившуюся смесь на кисть и добавил ее к изображению парня.
   Вместо того, чтобы растечься оранжевой кляксой, рисунок словно губка впитал краски и вокруг фигуры появилось едва заметное свечение.
 
   Рауль лежал на животе. Сил для того, чтобы перевернуться у него не было.
   Рауль был прекрасным пловцом. Сильным и опытным. Но самонадеянным. На спор он взялся переплыть с острова Пальмос на соседний – Гальваго. Кто же знал, что между ними проходит такое сильное течение!?
   Рауля снесло направо, после этого стало уносить в открытый океан. Что он мог поделать с этим? Многое. Все что мог, все на что было способно его сильное тело, было отдано ради борьбы со стихией. Не хватило. Рауль был опытным пловцом, и в какой-то момент понял, что обречен навсегда остаться в океане. Слиться с этой стихией.
   Когда пришла мысль, что смерть неизбежна, он все равно продолжал бороться. Бороться несмотря ни на что. В какой-то момент его сильные руки не вынесли нагрузки, и он стал погружаться в воду. Неохотно. Сантиметр за сантиметром – как вдруг оказался здесь!
   Это было невообразимо. Это было чудо.
   Еще удивительней было то, что он чувствовал это чудо внутри себя. Что-то теплое и радостное поселилось внутри него и согревало. Давало надежду.
   Стоило Раулю обратиться к этому новому ощущению, как он почувствовал силу внутри себя. И абсолютную уверенность.
   Все еще покачиваясь, он поднялся и пошел в глубь леса.
   «На противоположной стороне острова находится отель. Я дойду до него».
   «Нужно вернуть мопед Санчесу – еще неделю назад я обещал. Верну».
   Неотвратимость. Он чувствовал это внутри себя.
   «До матери нужно зайти. Больше месяца не навещал ее. Скучает она. Зайду».
   «С Марией помирюсь. Она ждет этого. Я тоже. Хватит ждать!».
   Что-то еще забралось внутрь Рауля. Что-то большое и светлое. Он никак не мог осмыслить этого, не мог даже передать ощущения, которые вдруг стал испытывать. Просто, в какой то момент он понял, что ИЗМЕНИТ мир вокруг.
   Лиана заплелась вокруг его лодыжки, и он играючи разорвал ее – то, что раньше казалось немыслимым, теперь стало для него мелочами. Всего лишь какая-то лиана! Тропический лес словно покорился ему и перестал преграждать путь.
   Если бы Рауль не был так увлечен новыми ощущениями, то заметил, что песок – в месте, где он совсем недавно лежал вдруг поменял цвет и стал немного более желтым и оранжевым.
 
   – Ух ти, класиво!!!
   Машенька удивленно рассматривала фигуру молодого человека, плавно погружающегося в зелень тропического леса. За собой он оставлял след красок, которые добавил в него Михаил Афанасьевич.
   – Нужно просто добавить яркого цвета. Радости, страсти, идеалов. Тогда серость уйдет, понимаешь?
   Машенька слушала папу с широко раскрытым ртом. Она почти всегда так его слушала. Начиная с того времени, когда он ушел со службы.
   – Ух ти!!
   – Все, достаточно. Иди к матери и помоги со стола убирать – к тому времени, когда Михаил Афанасьевич закончил рисовать картину, шашлык был уже съеден, коньяк выпит и гости постепенно начинали расходиться.
   Машенька тут же убежала.
   Михаил Афанасьевич тщательно завернул свою новую картину в мешковину, после этого обернул с разных концов скотчем, взял под мышку и пошел провожать гостей.
   Что происходит с его картинами через время – он не знал. Даже немного боялся знать это.
 
   Он делился красками жизни. Яркими. Свободными. В ту ночь на заброшенной барже Илья влил в него столько красок, что они захлестнули его с головой, и он чуть не захлебнулся в них. Стоило ему немного отойти от произошедшего, как он понял, что должен делиться ими. Что если он не будет делать это, то навсегда потеряет краски, полученные от Ильи – они просто высохнут, и он уже никогда не сможет почувствовать их внутри себя.
   Так у него появилось хобби. Немного странное, в представлении его кружения.
   Илью он искал долго. До сих пор он был объявлен в негласный розыск – результатов пока не было. Вообще никаких. Жалко. Ему очень хотелось сказать Илье «спасибо».
 
 
   КОНЕЦ
   Книга посвящена всем «Правонарушителям», которые однажды не вернулись. И уже никогда не вернутся.
   
   
 

      

      

      

 
 
 
   ,
 

   
 

      

 

 

 

 

 

   Почти весь фото архив Федерации Анархистов Кубани был изъят во время масштабных обысков и арестов, проводимых ФСБ в 2004 г . Тогда же посадили и первого редактора журнала «Автоном».
   
 

      

   PS: Выражайтесь. Высказывайтесь. Говорите, о чем думаете. Хоть в Интернете, хоть на стене в общественном туалете. Скажите свое мнение по поводу этой книги, черт побери! Для автора важно не просто написать книгу «для галочки», но и увидеть отклик на свой совсем не маленький труд!
 
 
   PSS: Да, действие книги действительно тесно переплетены с фактами из реальной жизни. Но окончательный сюжет есть плод фантазии автора, и в этом нет никаких сомнений.
 
   E-mail: libertarr@mail.ru
 
 

   КОММЕНТАРИИ
   
   1
   После «мероприятия» на заводе «Седин» зарплату выплатили через неделю-полторы. Участники уже не помнят точно. Все было не зря.
   По воспоминаниям очевидцев, подозрения в «правонарушении» пало на группу молодых конструкторов. Они были вполне откровенны в своем недовольстве и не стеснялись писать гневные письма во всевозможные инстанции – это их и подвело. О «прямом действии» они, конечно, и не помышляли. Автор достоверно и абсолютно точно ставит точку в горячих спорах дней минувших.
   2
   На самом деле «правонарушителей» задержали почти сразу после их выхода в «рейд» – милиция тогда была настроена очень серьезно, подозрительную парочку взяли почти сразу – с листовками, изображающими чувака в маске, кидающего бутылку с зажигательной смесью в полицию.
   По счастливому совпадению наряд милиции срочно вызвали на массовую драку и «Правонарушителей» они действительно были вынуждены отпустить на все четыре стороны – ментам оставили только листовки. На память.
   3
   Конечно, это не вся правда. Есть приличные люди и в организациях либерального толка. К примеру – «Экологическая Вахта по Северному Кавказу» с Андреем Рудомахой. Это настоящие экологи, занимаются реальными делами (и далеко не всегда используют «хорошие» методы. Вплоть до вбивания в стальных стержней в деревья – чтобы пилы вальщиков леса ломались. (Это шутка, различным «органам» можно успокоиться). Наверняка есть и другие. Но это случайная капля меда в море восхитительного говнища!
   4
   Автор имел возможность лично общаться с Альбертом Гаямяном еще во времена, когда его магазин активно распространял литературу крайне правого толка на пересечении улиц Красной и Советской. В магазине его тоже бывал. Все правда.
   5
   В реальности, водитель, тот самый хороший человек, который почти бесплатно подбросил выпившую компанию, оказался кавказцем – все остальные помочь им отказались. Это было очень забавно и смешно! В ту ночь наш герой ночевал дома у Лехи в компании нацистов и огромного количества выпивки. Под плакатами со свастиками и портретами Гитлера, ведя интереснейшие дискуссии с наци-скинхедами. Но с первыми лучами солнца ушел домой – от греха подальше.
   6
   На момент 2011 года Змеиное ущелье, по слухам, выкупили буржуи, и летнее КСП навсегда перестало быть таким, каким описывается в книге. Но оно таким было.
   7
   Совсем не идеальная технологии. При всей возможной осторожности велика вероятности оказаться заляпанным краской с ног до головы. Но простая технология. Короче, на любителя.
   8
   Лично автору описанный метод членовредительства не внушает никакого доверия. Автор вынужден был включить именно этот метод под давлением определенных обстоятельств.
   9
   На самом деле «провокатор» был прекрасно известен обитателям лагеря – много кровушки он попил. Утихомирить его пытались по-разному. Описанный в книге метод оказался наиболее действенным.