Пой, ураган, нам злые песни в уши,
Под череп проникай и в мысли лезь,
Лей звездный дождь, вселяя в наши души
Землей и морем вечную болезнь!
В. Высоцкий, "Шторм"
Капитан Джим Ханнер сидел, повернувшись лицом к огромному светящемуся экрану, где плавно и величественно, никуда не торопясь, проплывали мириады крошечных, неразличимых невооруженным глазом частиц, сливавшихся в единое поле.
— Внимание! — прокричал он, и его голос, многократно усиленный, разнесся по всем отсекам космического корабля. — Полная готовность! Мы входим в пылевое облако!
Крепко сбитая высокая фигура капитана возвышалась над пультом управления. Суровое, будто высеченное из камня, лицо Ханнера не выдавало никаких эмоций; он, казалось, целиком и полностью сосредоточился над поставленной задачей.
В затылок Ханнеру дышали второй пилот и штурман, которые, не отрываясь, следили за каждым движением капитана. Темно-коричневый загар говорил, что они оба уже не первый год проводят в космосе, и их кожа привыкла к жесткому неэкранированному излучению горячих звезд.
Матиз, служивший на этом корабле в должности второго пилота, не отличался изяществом фигуры. Он был невысокого роста, плечистым, но уже начавшим раздаваться вширь. Штурман Занеф был почти противоположностью Матизу — сухощавый и жилистый, со скуластым лицом; бритая голова и туго натянутая кожа придавали ему внешнее зловещее сходство со случайно ожившим черепом.
Чуть дальше в гидрокресле сидел, небрежно развалясь, мистер Дуст, джентльмен весьма плотной комплекции с одутловатыми щеками, из-за которых едва проглядывали щелки глаз. Собственно корабль был его родным детищем, а он — его конструктором.
— Мистер Дуст, вы уверены, что обшивка выдержит метеоритную атаку? — спросил тихо второй пилот Матиз.
— Так же, как в самом себе! Корабль успешно прошел испытания на стендовом полигоне Мункайда. Не вижу причин, почему он должен сплоховать именно сегодня.
— Первый блок готов! — донеслось из динамика.
— Второй готов!
Затем доложили о готовности оставшиеся три блока, и Ханнер вновь включил громкую связь:
— Всем отсекам: "Пандора" входит в облако. Включить рассеивающие поля!
Капитан сам набрал на клавиатуре код защитного поля главного отсека.
Громадная машина, пожалуй, самая большая из тех, которой Джиму приходилось командовать в своей жизни, звездолет особой конструкции "Пандора", врезался в нестройные ряды мельчайших космических частиц, отталкивая их прочь от своей и без того достаточно мощной брони-обшивки. Корабль был похож на спрута, выпроставшего свои коварные щупальца — пять блоков, соединенных с центральным корпусом при помощи сравнительно узких переходников, — в стаю беспомощных коралловых рыбок.
— Включить направляющее поле и открыть ловушки! — прогремел голос Ханнера.
В раскрытые чрева блоков широким потоком устремилась пыль, до тех пор хаотично болтавшаяся в пространстве. Теперь после соответствующей обработки ей предстояло превратиться в столь ценимое человечеством сырье для космических заводов — химические элементы в их чистом почти первозданном виде. Такой поразительной чистоты можно было добиться только в условиях вакуума или близких к нему.
Правда, эта масса таила в себе и немалую угрозу: сотни кораблей, попадавших ранее в пылевые облака, получали серьезные повреждения корпуса, пробитого непомерно разогнавшимися метеоритами, и сквозь эти пробоины к ним внутрь врывались смертоносные потоки водородных частиц, которые от соприкосновения с кислородом и внезапного разогрева взрывались, не оставляя людям ни единого шанса выжить.
— Если не произойдет разгерметизации… — штурман Занеф не окончил фразу, нервно расстегнув ворот мундира. Все и так достаточно хорошо понимали, что если корабль не выдержит перенапряжения от этих множественных полей, то сожалеть уже будет не о чем, да и не кому.
— Не произойдет, — отозвался Дуст, — мое присутствие на борту — самая верная гарантия безопасности.
Из всех, кто находился в рубке, только сам конструктор "Пандоры" пребывал в раскрепощенном и вполне уравновешенном состоянии, словно его, в самом деле, не страшили те неисчислимые количества маленьких астероидов, проносящихся за бортом звездолета с сумасшедшей скоростью.
— Ловушки наполнены на 80 %,- поступило сообщение из блоков.
— Выключить направляющее поле! Закрыть ловушки!
Ханнер повернулся к товарищам по экипажу:
— Перегрузка слишком опасна. Не будем рисковать понапрасну — для первого раза хватит.
Голос капитана производил впечатление абсолютно ледяного спокойствия, хотя, когда Ханнер вернулся к экрану, то на лбу у него проступили едва заметные капельки пота. Да, у него тоже нервы не были сделаны из железа, и эта масса астероидов пусть даже очень мелких навевала на него чувство благоговейного трепета — это была неведомая до сих пор сила, сила, которую он — капитан Ханнер собирался подчинить своей воле.
