– Галло, Билл! – встретил меня на улице знакомый рабочий.
   – Галло, Джон! – ответил я, подавая руку.
   – Работаешь?
   – Нет, – мрачно ответил я. – Вот уж третий месяц.
   – Хорошо, что я встретил тебя. Имеется работа. Правда, временная, на один месяц, но ты, надеюсь, не откажешься?
   – Что за вопрос! – радостно воскликнул я. – А что за работа?
   – По твоей специальности. Окномоем небоскреба. Я работаю там истопником.
   Он сказал адрес.
   – А почему только на один месяц?
   – Штатный окномой получил отпуск.
   – Отпуск?! – удивленно переспросил я. – Впервые слышу, чтобы давали отпуска. Форман,^[1] вероятно, добрый парень.
   – Кой чорт, добрый! Шельма! Тут какая-то лавочка.
   – Шельма? – разочарованно переспросил я.
   – А тебе-то что? Месяц отработаешь – и ладно. Надеюсь, тебе это не повредит?
   – Разумеется, нет. А жалованье какое?
   – Обычное. Пятьдесят долларов в месяц. Тебя это здорово поддержит.
   – Еще бы! Я уже ночую в ночлежке.
   – Тогда спеши, пока форман не обратился в биржу труда. Скажи ему, что я тебя рекомендую.
   – Спасибо, Джон!.. Бету! Бегу! Гуд-бай! – И, торопливо подав ему руку, я весело помчался по указанному адресу. Я сразу ощутил легкость в груди, подвижность в ногах, точно неожиданно нашел пятьдесят долларов. О! Это меня здорово поддержит. Я сохраню свой воскресный костюм! Жить стало веселей…
   Форман, сухощавый парень с бесцветными глазами, в новом темносинем комбинезоне, при воротничке и галстуке, встретил меня довольно вежливо.
   – Ладно, – сказал он после минутного раздумья, окинув меня испытующим взглядом. – Можешь сейчас же приступить к работе. Я дам тебе инструменты и укажу, откуда начинать. – А жалованье какое? – спросил я на всякий случай.
   – Обычное, – ответил он, почему-то отвернувшись.
   …Спустя полчаса я уже висел на ремнях на двадцать первом этаже и тщательно мыл окна. Дело было привычное, но после перерыва s работе, а главное, из-за экономии в еде я несколько ослабел и работал с напряжением Такая же экономия предстояла мне еще целый месяц: выдача аванса в счет жалованья не полагалась. Но как бы там ни было, я был доволен. Выдержу, не впервые!
   …Быстро уходили дни, недели. Приближался конец месяца, конец моей работы. Я ни разу не слыхал от формана грубого замечания и не имел никакого основания называть его шельмой. Напротив, я мог только сожалеть, что с таким форманом нельзя работать дальше.
   …Вернулся штатный окномой, и форман вручил мне записку:
   – Пойди в контору и получи расчет. Желаю тебе поскорее найти работу.
   – Спасибо! – весело ответил я.
   Он быстро отвернулся, но я успел заметить (или мне это показалось) нехорошую усмешку в его глазах. Однако я не придал ей значения. Я был счастлив. Я могу, наконец, утолить назойливые требования желудка: сытно поесть.
 
   В конторе бухгалтер, приняв записку, выписал на мое имя чек.
   – Получишь в банке. Распишись. – Я моментально расписался, поблагодарил и направился к выходу. Но у самых дверей вскрикнул. Меня даже бросило в пот…
   – Что такое? – удивленно вскинул на меня темные стекляшки очков бухгалтер.
   – Это что ж такое?… – придушенным голосом спросил я, протягивая руку с чеком.
   – В чем дело? – повторил свой вопрос бухгалтер.
   – Это же грабеж!
   – Какой грабеж?
   – Среди белого дня. Мне следует пятьдесят долларов, а здесь сорок.
   – Я тут ни при чем. Я бухгалтер. Мое дело выписать чек.
   Да, бухгалтер тут ни при чем. И я помчался вверх по лестнице, на четвертый этаж, к форману. Я так стремительно ворвался в комнату, что форман невольно вскочил.
   – Что случилось?! – строго и настороженно спросил он.
   – Не знаешь! – задохнувшись от бега и ярости, прохрипел я. – Не знаешь?! А это что? Это что?! – тыкал я ему в нос чеком. Я едва сдержался, чтобы не ударить его. – Тут только сорок долларов!
   – Обычное жалованье. – Он пятился, но ответил довольно спокойно.
   – Врешь! Обычное жалованье – пятьдесят долларов. Как платишь окномою, которого я заменил. Почему такая разница?
   – Он американец, – последовал ответ.
   – Какая разница?
   – А у себя на родине ты больше получал? – ехидно усмехнулся он.
   – А какое тебе дело? Я работаю в Америке и должен получать по местным ставкам, как получал до сего времени.
   – Определенной ставки нет.
   – Но почему другие платят больше?
   – А по-моему, ты должен быть мне благодарен и за это. Ведь ты был безработным.
   – А где сказано, что безработные должны работать по пониженным ставкам? Я спрашивал тебя. Ты ответил: жалованье обычное.
   – Ну да, обычное… для вашего брата… – снова усмехнулся он.
   – Это подло! – крикнул я. – Подло!
   – Ну-ну! Ты полегче. А то я укажу тебе дорогу! – Он сжал кулаки.
   – Подло и гнусно! – еще резче и громче повторил я. – Ты хочешь присвоить себе эти десять долларов.
   – Ничего подобного! Я провел это через контору.
   Он охотно указал бы мне дорогу, но моя ярость, повидимому, смущала его.