Александр Бушков
   БЕШЕНАЯ
   Глава первая. Mademoiselle Daria.
   ...Зеленая "шестерка" свернула во двор, мазнув тусклыми фарами ближнею света по шеренге темно-красных гаражных дверей, медленно поехала вдоль длиннющей блочной девятиэтажки... - Лажа, - сказал тот, что повыше, усатый. - Что? - Второй, накрывавший газетой пистолет на столе, лениво обернулся к нему. Усатый кивнул на цветной экран, где мордастый негр неторопливо стягивал плавки с пикантной брюнетки, сидевшей с широко расставленными ногами. Черномордый не мог и подозревать, что вскоре папаша, он же Чак Норрис, жестоко обидится на этаких вот трахальщиков его доченьки и начнет мочить всех подряд, вдоль-поперек и всяко, не делая различий меж черными и белыми. - Туфту гонят, - сказал усатый. - Пока ты выходил, я крутанул в замедленном действии. - Ну и что? - Трусы-то он снял, а у нее под ними еще одни. В замедленном хорошо видно. - На то кино, - пожал плечами второй. - Если давать всякому черномазому по-настоящему-то стягивать... - О, как он ее... - Ну, папуас, чего хочешь? Эй, вроде машина подошла? ...Широкоплечий парнишка в свитере и распахнутой кожанке выскочил из "шестерки", резво вбежал в подъезд и рысью припустил по лестнице. - Точно, тачка, - сказал усатый. - Пора бы. Встал за дверь, живо! Смотри у меня... - Да чего там, двор пустой... - Все равно варежкой не щелкай. До поезда - как до Китая раком. - А нам бы день простоять да ночь продержаться... В дверь позвонили уверенно, даже нагло, длинно. Второй, держа "ТТ" стволом вверх, прижался к стене, встал так, чтобы видеть прихожую в висевшем напротив холодильника зеркале. Усатый медленно повернул головку первого замка, второго. Крепыш в кожанке, энергично нажевывая резинку, окинул его нахальным, оценивающим взглядом: - Девочек заказывал? - Ну. - Тогда посторонись, братила, о-так... - Крепыш, ловко упершись ладонью ему в живот, отодвинул от двери, моментально просочился в прихожую и совершенно по-хозяйски затопотал направо, в комнату. Там уже был полный порядок - напарник мирно сидел за столом, держа руку рядом с газетой. На экране блаженно постанывал негр, взгромоздившийся уже на совершенно равнодушную к происходящему брюнеточку. - Тут один, а ну-ка там... - Крепыш пошел в другую комнату, быстро нашел выключатель. - Эй, ты полегче... - беззлобно бросил усатыи. - Гуляет тут, как по проспекту. - Братила, ты что, первый раз с нашим столом заказов связался? Я ж должен окинуть заботливым взглядом, может, у тебя в шкафу три Чикатилы, и все извращенцы? А девочек беречь надо. чтобы товарный вид держали... Мне что, самому ложиться? Усатый взирал на него мрачновато. - Ладно, перечирикали, - пожал он плечами. - Иди, гони телок. - Друг ты мой единственный, вот с телками накладка. Ну не было у нас двоих, хоть ты меня режь. Разобрали. Время на дворе холодное, зима, всем погреться охота. Одна есть. Чем богаты. От сердца отрываю. - Ну слушай... - Да фирма веников не вяжет! - заторопился крепыш. - Обоих обслужит по мировым стандартам. Девочка классная, в Париже работала. - Заездишь. - Жопу ставлю. Сама докажет. - И хрипло пропел: - "Она была в Пар-риже..." Не, честно. Работала в Париже. Хрусти капустой, господин клиент, у нас вперед, как в лучших домах Лондона. Четыреста. - Чего? - А того. Ты ж сам заказывал до утра? А телка клевая, не отбросы, опять-таки парижская школа... А то я поехал, без тебя хватит любителей на парижскую выучку... - Ладно, тормози, - усатый вытянул из кармана толстую пачку свернутых вдвое бумажек, отсчитал восемь. - Хоккей? - Хоккей. Значит, в шесть утра я ее забираю, усек? Да, братила, я отолью? В подъезде холодно... - Валяй в темпе. И гони телку. Усатый немного расслабился, но из прихожей не ушел, стоял, подпирая плечом косяк, и ладонь держал на свитере, прикрывавшем заткнутый за пояс пистолет. В туалете шумно, оглушительно спустили воду, выскочил крепыш, бросил: - Дверь не закрывай, сейчас будет парижаночка. - И, топоча, ссыпался вниз. Дверь осталась распахнутой. Усатый переместился к ней, сузил глаза и напряженно вслушивался. Этаж был последний, девятый, так что верхней площадки не имелось, и сюрпризов следовало ожидать только снизу. Слышно было в покойной вечерней тишине, как внизу с лязгом переключили передачу, взвыл мотор и машина уехала. Внизу зацокали каблучки. Девушка не спеша поднималась. Усатый ждал, чуть приподняв большим пальцем край толстого свитера. В квартире работал телевизор, чирикали вовсю англоязычные голоса и, плохо успевая за ними, гнусаво бубнил переводчик. Девушка поднялась на девятый этаж - довольно высокая, с рыжими распущенными волосами, в распахнутой шубке из искусственного меха, якобы леопарда, и черном коротком платьице. Помахивая пластиковым пакетом, она совсем медленно преодолела последний лестничный марш, шумно отдышалась и сказала непринужденно: - С тебя девять баксов. По баксу за этаж, милый. Не так-то и приятно чапать пешедралом на стройных ножках и высоких каблучках... Усатый хмыкнул, но, оглядев ее внимательно, должен был признать, что ножки и впрямь неплохи. Годочков ей, правда, не меньше двадцати пяти, но, если прикинуть, как раз в его вкусе - не слишком юна и не слишком стара и на шлюху, что приятно, обликом не похожа.