Лондон, 1875 год.
 
   Сара Роуз Худ была влюблена в собственного мужа. Во всяком случае, почти не сомневалась в этом.
   Джеймс производил впечатление человека любезного и симпатичного. Тактичного и умного. В течение тех двух месяцев, что они были женаты, он хорошо заботился о ней, обеспечив всем необходимым. Разумеется, и новыми нарядами. Поэтому она и любила его. Наверное.
   И боялась. Правда, совсем немного.
   — Вероятно, я сегодня буду поздно, — предупредил Джеймс, забирая перчатки со столика в гостиной.
   Он принялся их натягивать и, улыбнувшись, добавил:
   — Хановер хочет обсудить кое-какие положения нового законопроекта, а тебе ведь известно, насколько он въедлив.
   Сара кивнула с таким видом, как будто ей действительно было это известно.
   — Поэтому можешь меня не дожидаться. — Его бархатистый голос, казалось, проникал в самую душу.
   Он наклонился к ней и, поцеловав в щеку, шепнул:
   — Доброй ночи, Сара.
   Тихонько вздохнув, она ответила:
   — Доброй ночи.
   И ласково улыбнулась ему. Как странно. Да-да, именно странно. Это было самое точное слово из всех тех, что пришли ей на ум, когда она подумала о своих ощущениях. Но жить в интимной близости с мужчиной тоже весьма странно. Как и то, что ее внезапно вырвали из жизни, в которой совсем не было места мужчинам. Да, ее выдали замуж совершенно неожиданно — со всеми вытекающими из этого последствиями.
   И нельзя сказать, что она не хотела выходить замуж за Джеймса. Напротив, ей очень этого хотелось, но…
   Услышав, как хлопнула входная дверь, Сара покачала головой и поднялась, чтобы позвонить насчет ужина. Она снова останется в одиночестве, как случалось всегда, когда Джеймс проводил вечера у себя в клубе. Сара и не возражала. Это Джеймс настаивал, чтобы она приглашала в дом подруг. Он заботился о ней, беспокоился о том, что ей, возможно, одиноко. А в такие вечера, как этот, она могла забыть обо всех своих тревогах и заполнить время занятиями по душе.
   Ужин — подали отварную говядину и пудинг — прошел в тишине и покое. А остаток вечера Сара провела в уютной гостиной — устроившись в кресле, она попивала вино и читала новый роман, купленный накануне. Чтение было самым большим ее увлечением. И Джеймс позволял ей подолгу задерживаться в ее любимой книжной лавке. Еще один довод в пользу того, что она все-таки любила его.
   Новая книжка оказалась выше всяких похвал. Вино, кстати, тоже. Когда Сара наконец оторвалась от приключений в далеких морях и леденящих душу штормов, до нее вдруг дошло, что уже перевалило за десять и давно пора отправляться в постель. Резко поднявшись на ноги, она почувствовала легкое головокружение.
   — Ну вот… — пробормотала она, приложив ладонь ко лбу.
   Один стаканчик вина явно оказался лишним. Возможно, два.
   Постояв немного у кресла, она, чуть пошатываясь, пересекла комнату и направилась к лестнице. Слава Богу, Джеймс еще не приехал и не увидит, как она напилась. И слава Богу, у нее есть расторопная и опытная горничная. Ей вдруг захотелось обнять девушку, когда та, уже в спальне, высвободила ее из тесных объятий корсета. Сара сделала глубокий вздох и с улыбкой сказала:
   — Вот спасибо, Мэри…
   — К вашим услугам, миледи, — ответила горничная с сильным ирландским акцентом.
   Сара сделала еще несколько глубоких вздохов. И с каждым вздохом ей становилось все лучше. Снова улыбнувшись, она взглянула на горничную и спросила:
   — А где ты служила до нас, Мэри?
   Девушка на секунду замерла. Потом продолжила снимать с хозяйки чулки. А Сара тут же пожалела о своем вопросе; она никогда не заговаривала с Мэри на личные темы. Очевидно, вино развязало ей язык.
   — Я служила у миссис Альбертсон, миледи. Обслуживала ее и двух ее дочерей. Одной было шестнадцать, другой — восемнадцать.
   — Надеюсь, у меня тебе полегче. Проще по крайней мере, верно?
   — Да, миледи.
   — С девушками в таком возрасте бывает трудно, — продолжала Сара.
   Правда, ей самой-то всего двадцать.
   Большинство ее подруг втайне мечтали о замужестве. О джентльмене из высшего общества, который наверняка сможет открыть девушке дорогу к шикарным светским приемам и столь же шикарным загородным вечеринкам. А вот Сара о таком не мечтала. Ей хотелось любви и тепла. Комфорта и взаимопонимания. Хотелось жить с человеком, который походил бы на ее отца.
   Когда она познакомилась с Джеймсом — молодым адвокатом, незадолго до этого занявшим место в палате общин, — ее сердце на мгновение замерло, а потом вдруг заколотилось с такой силой, что даже стало интересно: услышит ли Джеймс этот стук? Он был высок и хорош собой. Пленительным контрастом к темным волосам были светло-зеленые глаза. И у него оказалась чудесная улыбка…
   Сара приложила руку к сердцу, подскочившему в груди при воспоминании об их знакомстве.
   — Что с вами, миледи?
   Заморгав, Сара поняла, что перед ней стоит Мэри. В руках горничная держала сорочку из тонкого муслина.
   — Ох, прости, — пробормотала Сара. — Все в порядке.