Особняк Гарольда Гейнора стоял посреди ярко-зеленой лужайки, под сенью живописных куп деревьев. Дом сверкал в лучах жаркого августовского солнца. Мой босс, Берт Вон, остановил машину на гравиевой дорожке. Гравий был такой белый, что больше напоминал отборную каменную соль. Откуда-то доносился тихий шелест невидимой дождевальной установки. Несмотря на сильную засуху, подобной которой уже лет двадцать не бывало в Миссури, трава казалась исключительно сочной. Но довольно. Я прибыла сюда не для того, чтобы беседовать с мистером Гейнором об искусственном поливе. Я приехала, чтобы поговорить о восставших из мертвых.
   Не о воскресших. Я не такой мастер. Я имела в виду зомби. Шаркающих мертвецов. Разлагающиеся трупы. «Ночь опустилась на кладбище…» Вот таких зомби. Хотя, безусловно, менее колоритных, чем те, кого рисует нам Голливуд. Я аниматор. Это просто работа, как любая другая.
   Анимирование стало легальным бизнесом всего пять лет назад. Прежде оно было только Божьей карой, религиозной практикой или приманкой для туристов. В Новом Орлеане все так и осталось, но здесь, в Сент-Луисе, это бизнес. Причем весьма прибыльный, во многом благодаря моему боссу. Он, конечно, мошенник, прохвост, жулик, но будь я проклята, если он не знает, как делать деньги. Это хорошая черта для дельца.
   Берт ростом в шесть футов и три дюйма, широкоплечий — в колледже играл в футбол, — и у него уже наметился пивной животик. Темно-синий костюм, который он носит, сшит так, чтобы этот животик скрывать. Костюм стоимостью в восемьсот долларов обязан скрыть хоть стадо слонов. Светлые волосы Берта пострижены ежиком — спустя много лет он снова в моде. Морской загар придает выразительность его физиономии, контрастируя со светлыми волосами и глазами.
   Берт поправил синий в красную полоску галстук и смахнул с загорелого лба бусинку пота.
   — Я слышал в новостях, что возникла идея использовать зомби на полях, загрязненных пестицидами. Это сбережет здоровье живым.
   — Зомби разлагаются, Берт, и предотвратить это не возможно. К тому же они стремительно тупеют.
   — Ну, это же только такая идея. По закону у мертвецов нет прав, Анита.
   — Это пока.
   Нехорошо оживлять мертвых, чтобы они на тебя пахали. По-моему, это очевидно, но никто меня не слушает. Наконец правительству пришлось принять меры. Собрался общенациональный комитет, состоящий из аниматоров и прочих специалистов. Мы должны были рассмотреть условия труда для зомби.
   Условия труда! Они не понимают. Нельзя трупу создать приличные условия труда. Он их все равно не оценит. Зомби могут ходить и даже разговаривать, но все-таки они очень-очень мертвые.
   Берт снисходительно улыбнулся. Я с трудом удержалась, чтобы не врезать по его наглой морде.
   — Я знаю, что вы с Чарльзом заседали в этом комитете, — сказал Берт. — Разбирали по косточкам все тонкости этого бизнеса и изучали зомби. Тем самым вы сделки хорошую рекламу «Аниматор Инкорпорейтед».
   — Я это делала не ради рекламы, — сказала я.
   — Я знаю. Ты веришь в свое маленькое дело.
   — Ты последний ублюдок, — сказка я с приветливой улыбкой.
   Он усмехнулся в ответ:
   — Я знаю.
   Я только покачала головой. Берта оскорблениями не проймешь. Ему наплевать, что я о нем думаю, коль скоро я продолжаю на него работать.
   Мой строгий синий жакет считался летним, но оказалось, что он не заслуживает этого звания. Стоило мне выйти из машины, как по спине у меня заструился пот.
   Берт обернулся ко мне и подозрительно прищурил свои поросячьи глазки.
   — У тебя с собой пистолет.
   — Жакет хорошо его маскирует, Берт. Мистер Гейнор ни о чем не догадается.
   Под ремешками, поддерживающими кобуру под мышкой, начал скапливаться нот. Я почувствовала, что шелковая блузка начала мокнуть на плечах. Обычно я стараюсь не совмещать шелковые вещи и оружие. Шелк становится жеваным и под ремешками собирается морщинками. Но у меня браунинг калибра девять миллиметров, и я люблю, чтобы он всегда был под рукой.