Михаил Грешнов
   Сны над Байкалом
   Варе и Константину Байкал открылся не сразу. Ракета мчала по водной глади к Шаманьему Камню, справа и слева шли берега водохранилища. Правый был горный. Ракета теснилась к нему, срезая вершины холмов, отраженных на глади вод... Волшебное гигантское зеркало. Местами, незамутненное рябью, оно лежало чистым и синим. Местами лилось серебром - там, где ветер касался поверхности. Ближе к берегу было темным от скрытых под ним глубин. И где-то Шаманий Камень, Байкал. "Проедем Камень, - говорили на пристани, - и сразу Байкал, не пропустите".
   - В июне Байкал цветет, - сказал кто-то за спиной Вари.
   - Камень! - тотчас откликнулся другой, и Варя и Константин увидели в нескольких метрах по борту черный, облизанный водой камень, который мгновенно ушел назад.
   - Смотрите! - Пассажиры прильнули к окнам.
   Но Варя и Константин смотрели вперед, в простор...
   Они обосновались в местной гостинице. Бросили вещи и выбежали к Байкалу. Как подъезжали к Листвяному, вышли на пристань, промелькнула минута. Может, и в самом деле минута? Ракета не рыбачий баркас: посадка пассажиров, выход проходили стремительно, и то, что мелькнуло перед глазами Вари и Константина, огромное, синее, и что называли "Байкал", просто не уместилось в глазах. Захлестнуло, утопило, и теперь требовалось время, чтобы прийти в себя.
   Но прийти в себя было непросто. Варя и Константин поняли: Байкал надо впитывать постепенно, неторопливо, вместе с воздухом, ветром, блеском и синевой. И наверное, молчаливо. Сейчас, выйдя на берег, они стояли у самой воды. Зеркало - Байкал тоже волшебное зеркало - светилось перед ними, трепетало, голубело, синело, где-то вдали переходило в лиловое, уходило в туман, скрывавший далекий берег, и от этого было бескрайним. Казалось, можно ступить на него, идти, и никуда не придешь - растворишься в дали, в свете.
   Завороженные, они пошли по берегу.
   Не замечали лодок, причала - глаза их глядели дальше. Не слышали говора идущих навстречу людей, какое им дело?
   Поднялись по берегу и здесь - позади лес, впереди простор - сели среди камней.
   - Костя, - сказала Варя. - Тебе не хочется петь?
   - Нет, - ответил Костя. - Зачем?
   - А мне хочется.
   Мужчина подумал, ответил:
   - Пой.
   Варя посмотрела на него, склонив голову.
   - А не будет ли это... - она не договорила.
   - Чем? - спросил Константин.
   - Диссонансом.
   - Не пойму тебя, - признался Костя.
   - Ты ничего не слышишь? - спросила Варя.
   - Нет, а ты слышишь?
   - С тех пор как мы проехали Камень...
   Мужчина ждал, пока кончится фраза.
   - Я слышу музыку, - сказала Варя.
   Константин засмеялся, привлек Варю к себе.
   Варя имела редкую профессию - нейрохимик. Новая наука делала первые шаги в области интенсификации работы мозга, воображения. Да и сама Варя обладала фантазией. Считала - качества эти свойственны всем людям, искала пути к их пробуждению, к художественному обогащению человека.
   - Костя, - говорила она, когда они привыкли к Байкалу, стали его частью и не мыслили без него жить. - Хочется необычайных вопросов, необычайных ответов. Все здесь необыкновенное, Костя. Даже травинка, крапива - она совсем не такая, как у нас под Орлом.
   Они приехали из центра России - страны тихих утр, спокойных вечеров и неярких красок.
   - Даже камень, - продолжала Варя, держа в руке бурый с желтизной камень, - что в нем, скажи? Я слышала, здесь, в Лимнологическом институте, позвонок плезиозавра. Может, в этом камне его тело, мозг? Ну ладно, плезиозавр - это очень давно. Есть более близкие события, люди. Они проходили здесь, жили, мечтали и ушли навсегда. Неужели так просто: прийти-уйти? Не верю, что после людей ничего не остается. От плезиозавра и то позвонок. А я хочу, Костя... хочу видеть перед собой что-то или кого-то сейчас. Хочу слышать голоса, речь. Это не смешно, нет?
   - Говори, - сказал Костя.
   - Хочу, - продолжала Варя, - закрыть глаза и представить ярко кого-то из этих людей. Ты хочешь?
   - Хочу.
   - Я ведь работаю над этим. Я хочу, чтобы ты помог мне.
   - Как?
   - Настройся на мою волну, На мое видение.
   Костя невольно закрыл глаза, сосредоточился.
   - Я вижу берег, - между тем говорила Варя. - Дорогу. Ты видишь, Костя?
   И Костя увидел.
   Медленно - лошади плохо тянули, отмахиваясь от оводов, - двигался тарантас. Возница, в зипуне, стоптанных сапогах, дремал, еле удерживая в руках кнутовище. Сбоку от возчика, поставив ноги на жестяную ступеньку, сидел человек с бледным лицом, в пенсне, с небольшой аккуратной бородкой. "Чехов!" - узнал Константин. Тарантас проезжал медленно и, кажется, рядом, Константин успел хорошо рассмотреть лицо Антона Павловича, задумчивое, усталое: печальный взгляд, скользнувший по Байкалу, по берегу и, кажется, по нему, Константину. От этого взгляда стало невыносимо Константину, попытался отвести глаза и услышал будто издалека, голос Вари:
   - Я тоже не могу. Уйдем, Костя...
   Наверно, они ушли, может быть, отвернулись, потому что тарантас, возница и Чехов исчезли, а картина внезапно переменилась.