Цок-цок-цок. Свет.
   Тук-тук-тук.
   Вспышка.
   С тройной частотой характерный перестук, и в кадре ночной улицы, прямо по центру, свет раз за разом штамповал контур женской фигурки. Тишина. Нехорошая тишина окраины. Да мерные всполохи чудом уцелевшего светофора, без устали чеканившие синие кадры ночи.
   В кустах завозились. Донесся утробный вопль, визг, но все звуки кошачьего копошения перекрыло дребезжание рухнувшей крышки мусорного бака. Когда шум стих, ночью был взят иной тон — далекий, свистящий. Посвист приближался. Сквозь него пробивался гогот мужской компании.
   Вспышка.
   Цок-цок-цок.
   Две полные луны фарами просвечивали массив трущобных четырехэтажек. Ни плошки света, ни огонька. В закопченных, темных домах никто не смел заявить о своем существовании. Оцепеневший, окраинный мир.
   По другую, нежилую сторону улицы за разваленным рудничным забором громоздились в штабелях бревна. Лунный свет ледяной корочкой поблескивал на ошкуренных стволах. В прицелах двойных теней, вдоль тротуара выстроились чахлые деревья. На дороге, в частых кратерах выбоин, каждый камешек был прорисован до черточки.
   Гогот стал громче.
   Тук-тук-тук.
   Она не ускорила шаг. Над улицей, над всем этим убогим мирком с женской фигуркой в перспективе громоздился космос. Сверкая угольным блеском, вселенская бездна нависала над темными крышами.
   Странным было это ночное небо. Две трети его, как положено, занимали яркие южные звезды, а вот в той стороне, откуда стучали каблучки… Откатили на роликах треть небес, и первозданный мрак разверзся в вышине. От горизонта до горизонта стоял он чернокаменной стеной, и даже прожектора двух лун не в силах были пробить ее.
   Стена.
   Стоит рухнуть, разлететься вдребезги каменной преграде, как сольются в контуры размытые тени, и клыкастые чудовища на неслышных перепончатых крыльях хлынут, обрушатся в мир, и змееподобные хрустальные твари с треугольными алыми глазами скользнут в узкие улочки.
   Чу… тишина отступила в темень. И продолжалась странная игра: фигурка становилась видна лишь в голубых вспышках светофора. Да перекличка света со стуком. Да нарастающий посвист вдалеке.
   Свет.
   Тук-тук-тук.
   Никого.
   Нет ни монстров, ни ящеров, ни тварей на перепончатых крыльях, а всего-то: на ночной улице фигурка молодой женщины с каменным небом за плечами.
   Посвист двигателей усилился. На дороге закружили три световых пятна.
   Тук-тук-тук.
   До спасительной темноты, в которую лбом упирался последний неразбитый фонарь, — чуть.
   Всполох.
   Пятна света перестали кружить, выстроились поперек дороги и быстро приближались. Уже можно было различить хриплые голоса.
   Вспышка.
   Цок-цок-цок.
   Три тяжелых аэра, сбросив ход, пылили прямо за спиной уходящей.
   — Куда катим, красотка?
   — А задница — мое почтение!
   — Посмотри на нас, золотце! Не бойся, хо-хо, мы просто весельчаки.
   — Да она стесняется!
   — Представляю, сейчас повернется, а харя у нее будто у моей первой жены.
   — Тогда, Чан, она не дура выпить.
   Бородач с изуродованным лицом сделал глоток, повторил его, после чего запустил пивной банкой в уходящую. Расшвыривая в стороны пену, банка кувыркнулась над самым ее плечом.
   Свет.
   Тук-тук-тук.
   Главарь, выделявшийся бумажно-белым цветом лица и тем, как он восседал за рулем центровой машины, кивнул пареньку с косой челкой. Тот бросил свой аэр поперек дороги. Весельчаки посыпали с седел.
   Перестук каблучков оборвался.
   Вспышка.
   — М-м-а-моч-ка…
   Аэр дал задний ход. Она повернулась к весельчакам. Шестеро стояли перед Смертью в прицелах двойных теней, и невидимая им космическая бездна мерцала над буйными головами.
   Хохотнув, бородач вытер рот:
   — Вот дура, нацепила картонку. Испуга-а-ала, как же…
   — Это просто карнавальная маска. Маски бояться не надо, — наставительно произнес главарь. В его руке лунным зайчиком посверкивало лезвие бритвы.
   — Да уж больно маска жуткая, никогда такой не видел, — под общий гогот развел паренек руками.
   — Ладно. Отойди.
   Лезвие погасло. Главарь завозился с металлической бляхой на поясе. Затейливостью узора и размерами она не уступала щитам мифических героев Первого Юга.
   Женщину в маске Смерти, стоящую перед бандитами, затрясло.
   — Сейчас Блед ее побреет!
   — Маску, маску только не снимай. Оставь для интереса!
   — Давай, Блед, расцелуй эту дуру по-нашему, — подзадоривали весельчаки, предвкушая развлечение. Общее настроение не передалось только лысоватому толстенькому коротышке. Он подскочил к главарю и озабоченно забубнил:
   — Ты на ее котлы глянь да на маску повнимательней: спектр это, Блед, карнавальный спектр. Служка нам попалась. Не трогай ты ее, Блед, пошли лучше сразу на север. На север — и дело с концом.
   — Заткнись со своими советами! Служка? Ты знаешь, как их я люблю. Нет, такое мясо не упустим.