А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ы Э Ю Я [A-Z] [0-9]
 
     
 

Коэн Леонард » Любимая игра - читать книгу онлайн бесплатно

1%
1%
Страница 1 из 72

Леонард Коэн
Любимая игра

 
Как туман не оставит шрамов
На темно-зелёном холме,
На тебе не оставлю я шрамов,
Не оставишь и ты их на мне.
 
 
В небе ворон с ветром схлестнется –
Что останется им потом?
Так и мы с тобою схлестнемся,
Отвернемся, забудемся сном.
 
 
Как ночи безлунные терпят –
А ночам без луны нелегко, –
Так и мы с тобой перетерпим,
Когда кто-то из нас далеко.[1]
 

 

Книга I

1
 
   Бривман знает девушку по имени Шелл, она проколола уши, чтобы носить филигранные серьги. Проколы загноились, и теперь у нее на мочках крохотные шрамы. Он обнаружил их под волосами.
   Пуля вломилась в плоть отцовской руки, когда отец поднялся из окопа. Мужчине с коронарным тромбозом утешительно иметь рану, полученную в битве.
   У Бривмана на правом виске шрам, пожалованный лопатой Кранца. Скандал из-за снеговика. Кранц хотел делать глаза из окалины. Бривман был, да и сейчас против использования инородных материалов для украшения снеговиков. Никаких шерстяных варежек, шляп, очков. Точно так же он не одобряет обычай засовывать морковки в рот вырезанным тыквам или вставлять им уши из огурцов.
   Для матери все ее тело – шрам, затянувший некое давнее совершенство, которого она искала в зеркалах, окнах и автомобильных колпаках.
   Дети показывают шрамы, будто ордена. Для любовников шрамы – секреты, ожидающие разоблачения. Шрам – слово, ставшее плотью.
   Легко демонстрировать рану, благородные боевые шрамы. Прыщ показать трудно.
 
2
 
   На морщины молодая мать Бривмана охотилась с помощью обеих рук и увеличительного зеркала.
   Найдя морщинку, она обращалась к бастиону масел и кремов, выстроившихся на стеклянном подносе, и вздыхала. Недоверчиво намазывала морщинку.
   – Это не мое лицо, не настоящее мое лицо.
   – Где твое настоящее лицо, мама?
   – Взгляни на меня. Разве я так выгляжу?
   – Где оно, где твое настоящее лицо?
   – Не знаю, в России, когда я была девочкой.
   Она стаскивала с полки огромный атлас и падала вместе с ним. Он просеивал страницы, словно золотоискатель, пока не находил ее – всю Россию, бледную и безбрежную. Он на коленях стоял пред этими далями, пока не темнело в глазах, и тогда озера, реки и названия превращались в невероятное лицо, смутное, прекрасное и легко тающее.
   Служанке приходилось тащить его к ужину. Лицо госпожи плыло над серебром и блюдами.
 
3
 
   Отец его существовал главным образом в постели или в больничной палате. Когда он был на ногах и передвигался, он врал.
   Брал трость без серебряного ободка и вел сына на Мон-Рояль. Там находился древний кратер. Две пушки с каменными и железными ядрами покоились в пологой травяной впадине, что некогда была ямой кипящей лавы. Бривману хотелось говорить о насилии.
   – Вернемся сюда, когда мне станет лучше.
   Первая ложь.
   Бривман научился гладить носы лошадей, привязанных возле Шале, кормить их сахарными кубиками с протянутой ладони.
   – Когда-нибудь покатаемся.
   – Но ты же еле дышишь.
   В тот вечер его отец рухнул на карту с флажками, где составлял план военной кампании, – рухнул, нащупывая ампулы – сломать и вдохнуть.
 
4
 
   Вот кино, переполненное телами его родни.
   Отец нацелил камеру на дядьев, высоких и серьезных, бутоньерки на темных лацканах, они проходят слишком близко и исчезают в мути по краям.
   Их жены чопорны и грустны. Мать отступает назад, зовет тетушек войти в кадр. На заднем плане вянут ее улыбка и плечи. Она думает, что не в фокусе.
   Бривман останавливает кино, чтобы ее рассмотреть, и ее лицо разъедает расползающимся пятном с оранжевыми краями, а кино – плавится.
   В тени каменного балкона сидит бабушка, тетки подносят ей малышей. Серебряный чайный сервиз роскошно блистает в техниколоре.
   Дедушка обозревает шеренгу детей, но посреди его одобрительного кивка Бривман останавливает его и калечит рыжим техническим пламенем.
   В своих исторических изысканиях Бривман уродует кино.
   Бривман с кузенами слегка, благопристойно дерутся. Девочки приседают в реверансах. Всех детей зовут по очереди прыгать через дорожку из плитняка.
   Садовника, смущенного и благодарного, ведут на солнце, дабы увековечить вместе с лучшими его образцами его трудов.
   Батальон жен стиснут в очередь, истреблен границей экрана. Его мать исчезает одной из первых.
   Внезапно в кадре туфли и травяная клякса – отца поразил очередной приступ.
   – Помогите!
   Витки целлулоида горят, оплетая ему ноги. Он приплясывает, пока его не спасают нянюшка с горничной, и не наказывает мать.
   Кино идет день и ночь. Осторожней, кровь предков, осторожнее.
 
5
 
   Бривманы основали и возглавили бульшую часть организаций, которые сделали монреальских евреев одной из самых могущественных общин современного мира.