А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ы Э Ю Я [A-Z] [0-9]
 
     
 

Одоевцева Ирина » На берегах Невы - читать книгу онлайн бесплатно

4%
4%
Страница 1 из 28

 

Ирина Одоевцева
На берегах Невы

   На берегах Невы
   Несется ветер, разрушеньем вея…
Георгий Иванов

ПРЕДИСЛОВИЕ

   Это не моя автобиография, не рассказ о том
 
Какой я была,
Когда здесь на земле жила….
 
   Нет. И для меня:
 
«Воспоминания, как острый нож они».
 
   Ведь воспоминания всегда «regrets ou remords», а я одинаково ненавижу и сожаление о прошлом и угрызения совести.
   Недаром я призналась в стихах:
 
Неправда, неправда, что прошлое мило.
Оно как разверстая жадно могила,
Мне страшно в него заглянуть…
 
   Нет, я ни за что не стала бы описывать свое «детство, отрочество и юность», своих родителей, и, — как полагается в таких воспоминаниях, несколько поколений своих предков — все это никому не нужно.
   Я пишу не из эгоистического желания снова окунуться в те трагические, страшные и прекрасные, — несмотря на все ужасы — первые по-революционные годы.
   Я пишу не о себе и не для себя, а о тех, кого мне было дано узнать «На берегах Невы».
   Я пишу о них и для них.
   О себе я стараюсь говорить как можно меньше и лишь то, что так или иначе связано с ними.
   Я только глаза, видевшие их, только уши, слышавшие их.
   Я одна из последних, видевшая и слышавшая их, я только живая память о них.
   Авторы воспоминаний обыкновенно клянутся и божатся, что все о чем они рассказывают — чистейшая, стопроцентная правда — и тут же делают ошибки за ошибками.
   Я не клянусь и не божусь.
   Очень возможно, что и у меня найдутся ошибки и неточности. Я совсем не претендую на непогрешимость, граничащую со святостью.
   Но я утверждаю, что пишу совершенно честно и правдиво.
   Многих удивляет, что я так точно, так стенографично привожу слова и разговоры. Как могла я все так точно запомнить? А не сочиняю ли я их? Нет ли в моих воспоминаниях больше Dichtung чем Warheit?
   Но, положа руку на сердце, — я ничего не сочиняю и не выдумываю. Память у меня, действительно, прекрасная. Я помню слово в слово то, что слышала сорок — и даже больше — лет тому назад.
   Впрочем, по-моему, в этом нет ничего поразительного. — Спросите кого-нибудь из ваших пожилых знакомых, как он держал выпускные экзамены или как шел в первый бой и вы получите от него самый — до мелочей — точный ответ.
   Объясняется это тем, что в тот день и час внимание его было исключительно напряжено и обострено и навсегда запечатлело в его памяти все происходившее.
   Для меня в те годы каждый день и час был не менее важен, чем экзамен или первый бой.
   Мое обостренное, напряженное внимание регистрировало решительно все, и на всю жизнь записало в моей памяти даже незначительные события.
   Все же приведу пример моей памяти:
   Как-то, совсем недавно, я напомнила Георгию Адамовичу о забавном эпизоде его детства. Он и его сестра Таня «выживляли» большого игрушечного льва, по утрам потихоньку вливая ему в пасть горячий чай и суя в нее бутерброды. До тех пор пока, к их восторгу, лев не задергал головой, и не «выживился». Но тут-то он и лопнул пополам и залил ковер своим содержимым.
   Георгий Адамович, сосредоточенно сдвинув брови, слушал меня.
   — Что то такое было… Мы действительно, кажется, «выживляли» льва, — неуверенно проговорил он. — Да, да! Но, скажите, откуда вам это известно? — Как откуда? Ведь вы сами рассказывали мне о «выживлении» картонного льва в июле 22 года, у вас на Почтамтской, и как вы впервые были с вашей француженкой в Опере на «Фаусте» и она, указывая на Мефистофеля, вздохнула: — «Il me rappele mon Polonais!»
   Адамович кивнул:
   — Да, все это так и было. Теперь и я вспомнил. Но как странно — вы помните случаи из моего детства, которые я забыл — и прибавил улыбаясь: — Я могу засвидетельствовать, что вы действительно все помните, решительно все, — можете ссылаться на меня…
   Теперь, оглядываясь назад, я иногда спрашиваю себя, не ошибаюсь, не преувеличиваю ли я? Были ли они, — те, о ком я пишу, действительно так очаровательны и блестящи? Не казались ли они мне такими «в те дни, когда мне были новы все ощущенья бытия», оттого, что поэтов я тогда считала почти полубогами?
   Но нет. Я уверена, что не ошибаюсь. Я стараюсь относиться к ним критически и не скрываю их теневых сторон.
   Но стоит мне закрыть глаза и представить себе Гумилева, Блока, Мандельштама и я сейчас же вижу их лица, окруженные сияньем, как лики святых на иконах.
   Да, я восхищалась ими. Я любила их. Но ведь любовь помогает узнать человека до конца — и внешне и внутренне. Увидеть в нем то, чего не могут разглядеть равнодушные, безучастные глаза.
   Зинаида Гиппиус часто повторяла: «Когда любишь человека, видишь его таким, каким его задумал Бог».
   Возможно, что и для меня сквозь их земные оболочки просвечивал их образ, задуманный Богом.
   Я согласна с Габриелем Марселем, что «любовь дарует бессмертие» и что произнося: «Я тебя люблю», — тем самым утверждаешь: «Ты никогда не умрешь».
   Не умрешь, пока я, любящий тебя, буду жить и помнить тебя.
   Я пишу эти воспоминания с тайной надеждой, что вы, мои читатели, полюбите, как живых, тех, о ком я вспоминаю. Полюбите их, воскресите их в своей памяти и сердцах.