Николай Оганесов
   Визит после полуночи
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   В ПУТИ
   Двадцать три часа двадцать минут
   -------------------------------
   Мы идем по пустынному перрону навстречу движущимся вагонам скорого пассажирского поезда. Мокрый, с матовыми от тумана окнами, он блестит рифлеными боками в мертвенно-белом свете фонарей.
   Мимо проплывает нужный нам пятый вагон. На ступеньке у входа стоит высокий грузный мужчина - судя по форменной фуражке, проводник. Он замечает нашу группу, ждет, когда состав окончательно остановится, потом неуклюже соскакивает на платформу и, зажав под мышкой сигнальные флажки, пропускает меня и моих спутников в вагон.
   В коридоре нас встречают несколько пассажиров. Они стоят в проходе, настороженно смотрят на идущего первым сержанта. Тот останавливается, вежливо просит их разойтись по своим местам. Узкий коридор пустеет, становится видна ковровая дорожка, местами вытоптанная до серой волокнистой основы
   - Где? - спрашиваю у проводника.
   - В восьмом, - понимает он с полуслова. - Я запер. Ключ у меня.
   Отмечаю про себя, что голос его совершенно спокоен, даже равнодушен, будто нет ничего будничней, чем везти в закрытом купе труп человека.
   Волобуев, следователь прокуратуры, просит отпереть дверь. Проводник возится с замком, потом отступает в сторону и замирает.
   На тесном прямоугольнике пола лежит человек. Его лицо уткнулось в лужу крови. Она кажется, почти черной и похожа скорей на пролитый мазут.
   Мы с Волобуевым переглядываемся. Он вместе с экспертом склоняется над трупом, а я отзываю проводника к Окну.
   - Кто его обнаружил?
   - Пассажир из седьмого купе.
   - Когда?
   - С полчаса назад.
   - Он здесь?
   Проводник кивает на соседнее купе. В эмалированный ромбик на двери вписана семерка.
   - Сколько пассажиров в вагоне?
   Он беззвучно шевелит губами - пересчитывает.
   - Семеро. - И, угадывая мой следующий вопрос, поясняет: - Все как сели, так и едут. Никто не сходил.
   На всякий случай беру эти сведения на заметку. Кажется, все. Пока все. Жестом отпускаю проводника и заглядываю в восьмое купе.
   Туда не войти. Осмотр в разгаре.
   Чтобы не терять времени, стучу в седьмое купе. Дверь мгновенно открывается: похоже, меня ждали.
   На пороге - мужчина лет пятидесяти пяти, с ярко-розовой, в оправе рыжеватых волос, лысиной и таким же ярким румянцем на одутловатых щеках. По беспокойному, бегающему взгляду не поймешь - пьян он или взволнован, а может, и то, и другое вместе.
   Я здороваюсь, представляюсь, задаю вопрос:
   - Это вы обнаружили труп?
   - Да... То есть, нет, - отвечает владелец розовой лысины, и запах спиртного снимает сомнения - выпил, причем недавно.
   На нижней полке, в углу, сидит женщина. Лица ее не видно - она демонстративно отвернулась к окну.
   - Пройдемте со мной, - приглашаю я мужчину.
   Мы выходим и направляемся к открытой двери двухместного служебного купе.
   - Ваше имя, фамилия?
   - Жохов Станислав Иванович.
   Он не настолько пьян, как мне показалось сначала.
   - Степан Гаврилович вас дезинформировал, труп обнаружил не я, а Эрих, - продолжает Станислав Иванович, и у меня возникает ощущение, что он присутствовал при нашем разговоре с проводником.
   - Кто это - Эрих?
   - Эрих? - Жохов делает неопределенный жест рукой. - Он тоже из восьмого купе, вместе с Рубиным ехали.
   - А кто такой Рубин? - спрашиваю я, потому что... потому что каждая история должна иметь начало.
   - Рубин? - Интонация и жесты повторяются. - Рубин - это тот... - Он морщится, затрудняясь объяснить. - Ну, тот, что лежит там...
   "Тот, что лежит там". Понятно.
   - Расскажите, как все произошло, - прошу я.
   - Я же говорю, что там уже был Эрих. При чем здесь я? Ему лучше знать, что и как у них произошло.
   - А как вы сами оказались в восьмом купе?
   - Как оказался? - выгадывая время, переспрашивает Жохов. - Да очень просто... Просто оказался. Пошел в туалет, вдруг слышу какой-то шум. Мне показалось, что там что-то неладно. Ну, я и заглянул...
   - Что это был за шум?
   - Да как вам сказать... Шум как шум, - так и не подобрав нужных слов, продолжает он. - А может, мне показалось, кто его знает. Я, понимаете, не прислушивался, так что вполне мог ошибиться.
   Собственная непоследовательность нисколько не смущает Жохова. Покопавшись в кармане, он вытаскивает пачку сигарет, просит разрешения закурить.
   - Значит, так... Когда я вошел, Рубин уже лежал на полу. Без движения. Под головой лужа крови. А рядом с ним на корточках сидел Эрих. Я в общем-то не из трусливых, но в тот момент, признаться, растерялся.
   Что делать? Решил звать на помощь. Крикнул что-то, уже не помню, что именно. Сразу сбежались люди, ну и пошло-покатилось. Вот и все. Кажется, ничего не Пропустил.
   - Вы не заметили, что делал Эрих над трупом?
   - Как, что делал? Просто сидел на корточках.
   - Он успел вам что-нибудь сказать, прежде чем вы начали звать на помощь?
   - Ничего. Это точно. - Станислав Иванович провел ладонью, приглаживая несуществующую шевелюру. - Когда собрались пассажиры, Эрих стал объяснять, что он спал, и его разбудил какой-то шум, это Рубин упал с верхней полки, разбился. Так он говорил. Все, кто там находился, могут подтвердить.