ЛЕВ ПУЧКОВ
   ИСПЫТАНИЕ КИЛЛЕРА (ЧАСТЬ ВТОРАЯ)
   ГЛАВА 1
   - Я вашего слона забираю, - сообщил Звездорванцев после продолжительной паузы. Вы его напрасно сюда поставили! Погорячились...
   - На здоровье, - я вяло пожал плечами. - Забирайте, воля ваша.
   Следователь сцапал слона и на пару секунд задержал руку и фигурой над доской:
   - Переходить не желаете? Думаю, вы просто допустили ошибку - я вам прощаю.
   - Да нет, не ошибся, - я хмуро улыбнулся и почесал могучую щетину, за две недели превратившуюся в почти полноценную бороду. - Я его сюда специально поставил. Это тривиальный карповский дебют - через пять ходов вам мат.
   - Вы так полагаете? - Звездорванцев удивленно сдвинул на лоб свои "хамелеоны". - Мы же только начали партию!
   - Нет, это не я. Это Карпов так полагает. - Я опять почесал бороду и потянулся к початой пачке "Лаки страйк": - Разрешите?
   - Да-да, пожалуйста. - Звездорванцев придвинул пачку и озабоченно углубился в изучение партии.
   Я шел в "несознанку". Этот допрос был восьмым по счету, и ни на одном из них я ничего не сообщил следователю по факту инкриминируемого мне деяния. И не подписал ни одного протокола. Нет, в молчанку я не играл - нес всякую чушь о чрезмерной загазованности атмосферы и поголовной дегенератизации общества, упирая на извращенность человеческой натуры вследствие стечения негативных факторов, которые могут даже самого честного и бескорыстного сотрудника правоохранительных (!) органов сделать отъявленным и жутким мздоимцем. Когда я переходил к конкретике, следователь вымученно улыбался и розовел - не успел еще окончательно испортиться, салажонок. Вообще, мне с ним повезло: коммуникабельный, отзывчивый, не давит, не орет, допускает всякие поблажки... Видимо, знает, что мое дело - заведомо лажа. Мне кажется, никто ему забашлять не удосужился за мою закопку по самые уши. Просто сказали - веди дело как обычно, и так все ясно. Вот и не старается...
   Узнав, что родичи насильственно привили мне склонность к шахматным баталиям и даже пытались вытащить на уровень межобластных олимпиад, следователь притащил набор дорожных шахмат и за два часа продул со свистом шесть партий подряд.
   С того раза это вошло в систему. Следователь задавал мне дежурный вопрос:
   - Показания давать будете?
   - Не-а, не буду, - печально отзывался я.
   - Ага! А протокол подписывать... А? - уточнял Звездорванцев.
   - Тоже не буду, - опять отзывался я. - вы же слышали, что Гольдман, упокой господь его грешную душу, мне завещал? Грех не выполнить последний совет покойного...
   - Ясно, - Звездорванцев потирал ладошки и доставал из кейса с золоченой монограммой (ах, как хочется казаться большим и солидным!) коробку с шахматами: - Ну, тогда, может... эээ... партейку?
   - А вот это - с превеликим удовольствием! - Тут я усаживался на краешек стула (привинчен, зараза, не подвинешь у столу!), и мы начинали сражаться не на жизнь, а на смерть - Звездорванцев, дилетант в сей строгой игре, отдавался ей самозабвенно, будто с разбегу нырял в омут.
   Такой расклад меня вполне устраивал - можно было посидеть в нормальной комнате, подышать воздухом, покурить и, общаясь с хорошим человеком, узнать, как там - на воле. Такой идиллии, впрочем, предшествовали кое-какие катаклизмы местного значения, которые, повернись ситуация несколько иначе, могли сыграть в моей дальнейшей судьбе весьма неприятную, если не трагическую, роль. В камере ИВС меня держали не долго - к исходу вторых суток предъявили обвинение в тройном убийстве и перевезли в СИЗО. Дознавателя мои отчаянные доводы совершенно не волновали.
   - Все шито белыми нитками, - резюмировал он, определившись в отношении меры пресечения. - Все вы так - подстава, подстава! Надо же, а! Водку ему в рот залили! Может, они еще и бабу под тебя подложили?! И щипцами от камина и ледорубом полтергейст позабавлялся?! Ха!
   Но мою просьбу об обязательном присутствии адвоката неожиданно выполнили - честно говоря, я не рассчитывал на результат, когда, руководствуясь опытом просмотренных видеофильмов, гордо заявлял, что без адвоката нашей фирмы даже рта не раскрою! А может, сыграло роль особое положение нашего адвоката в системе отношений правоохраны и криминалитета. Борис Моисеевич Гольдман, состоящий на службе у Дона, за время своей активной деятельности посадил на скамью подсудимых не один десяток товарищей в форме, имевших неосторожность превратно истолковывать суть и значение правозащиты в современном уголовном процессе. В общем, адвоката ко мне доставили и даже позволили переговорить наедине, предварительно обыскав Гольдмана, дабы не пронес злобному убийце каких-нибудь запрещенных предметов.
   - Я все знаю, - махнул рукой Борис Моисеевич, когда я попытался изложить суть дела. - Я предупредил, чтобы не смели без меня предъявлять обвинение... Так что... - Тут он смутился и виновато пожал плечами: - Ну, знаешь, придется тебе посидеть некоторое время в СИЗО, мальчик мой... Мммм-да... Так вот. Это липа - дураку понятно. Я разберусь - подключим все резервы, заплатим кому надо - можешь не беспокоиться. И не из таких передряг выскакивали...