Принцесса Кэтрин Оливия Энн Торн сидела, выпрямившись, во главе стола между отцом и тетей Фарой и наблюдала, как едят, пьют, танцуют и веселятся обитатели Лландарона. В обществе недоставало только старшего брата, Алекса; отмечалось же возвращение младшего брата, Максима, и его жены Фрэн из свадебного путешествия, длившегося ровно месяц. А еще семья праздновала потрясающую весть о беременности молодой жены.
   Чествовали любовь.
   Двадцать четыре музыканта заливали музыкой ярко освещенный зал со всех четырех сторон. Теплые запахи жареной баранины и вереска витали над радостно кружащимися парами.
   Но в сердце Кэти поселилась холодная тяжесть.
   Она смотрела куда-то поверх голов брата и его молодой жены, прильнувших друг к другу в танце, светившихся улыбками, предназначенными только им двоим.
   Всякий увидел бы без труда, как сильно они влюблены. Нет, Кэти не завидовала их взаимному счастью. Ни в малейшей степени. Она всей душой любила брата и восхищалась Фрэн. Дело в том, что ей хотелось испытать самой частичку такого счастья. Такой любви.
   – Кэтрин, твой восточный вояж продлевается на месяц.
   Что-то сжалось у Кэтрин внутри. Всего три дня назад она вернулась из Австралии, но на начало следующей недели у нее уже был запланирован отъезд в Россию.
   И вот – еще месяц.
   – Кэти, дорогая, что-то ты побледнела, – заботливо заметила Фара, прищурив темные старческие глаза.
   Большой, седовласый, похожий на медведя мужчина прикоснулся к затянутой в перчатку руке дочери.
   – Ты хорошо себя чувствуешь?
   – Да, папа.
   Точнее – нет, папа. Образ уравновешенной, знающей себе цену принцессы боролся в ней с живущей в ее сердце необузданной, своенравной женщиной. В последние месяцы что-то в ней, в ее разуме, в душе, в крови, выкипело, надорвалось. Разочарование нарастает из месяца в месяц, от поездки к поездке. Нет, она любит разъезжать по миру, предана своей благотворительной деятельности. Но она вымотана.
   Кэти поднялась и бросила шелковую салфетку рядом с тарелкой, к которой не прикоснулась.
   – Я страшно устала. Папа, Фара, пожалуйста, извините меня.
   Она едва дождалась их кивка, после чего со всем прирожденным и воспитанным изяществом покинула зал, вышла в пустой холл и поднялась по лестнице. Ее бледно-лиловое бальное платье едва прикрывало подгибающиеся колени. После бесконечных месяцев непременной светской чопорности, неусыпного контроля, хищного внимания прессы уединение было необходимо ей как воздух. И покой домашней спальни, пусть недолгий, представлялся благословением Божьим.
   Но путь в спальню был перекрыт.
   – О, чудесные янтарные кудри! О, огромные аметистовые глаза!
   На лестничной площадке ее поджидала тучная, обезображенная годами дама в длинном и широком красно-фиолетовом платье и с оранжевыми бусами на шее. Кэти не узнала ее.
   – Девочка моя, вы стали настоящей красавицей, как я и предсказывала вашей матери.
   Кэти ухватилась за перила.
   – Вы знали мою маму?
   – Да. Покойную королеву я знала. – Тонкие губы незнакомой женщины изогнулись в циничной улыбке. – Когда вы еще были в утробе, я попросила у ее королевского величества позволения заглянуть в ваше будущее. Но она отказалась от моего дара, посмеялась надо мной. Вот оно как.
   Эта женщина раздражена, как капризный ребенок. И она не отступит, если ее немедленно не успокоить. Кэти насторожилась.
   – А кто вы?
   Женщина пропустила вопрос мимо ушей.
   – Король и королева не оценили моего дара, но я сказала им, что вы будете красивой, доброй, умной. Смелой и энергичной. – Большие карие глаза незнакомки потемнели. – И если они не станут о вас заботиться…
   Ледяная дрожь охватила Кэти при звуках голоса этой женщины. Но она не имела права выдать свой страх. Призвав на помощь все свое царственное самообладание, она проговорила:
   – Мне кажется, вам следует все мне рассказать.
   Презрительная улыбка старухи сделалась шире.
   – Я сказала вашим родителям, что если они не будут очень осторожны, то потеряют вас.
   – Потеряют меня? – вырвалось у Кэти.
   – Ну да.
   Самообладание не покинуло Кэти.
   – Что вы имеете в виду?
   – Кэти, ты здесь?
   Этот возглас нарушил молчание, словно заворожившее обеих женщин. Кэти обернулась, стараясь унять сердцебиение, и увидела поднимающуюся по лестнице Фрэн. Светлые волосы молодой супруги брата рассыпались по плечам.
   – Кэт, что такое?
   Она заметила страх в глазах невестки.
   – Эта женщина…
   Фрэн тряхнула головой.
   – Что еще за женщина?
   Кэти замерла, ощущая лихорадочный пульс в висках. И медленно повернула голову. Старухи уже не было.
   Кэти поднялась на верхнюю площадку, хотя ноги едва слушались ее. Фрэн тенью следовала за ней. Кэти прогнала мысль о том, куда подевалась престарелая незнакомка и была ли она вообще. Нельзя задаваться такими вопросами, если не желаешь сойти с ума.
   На пороге спальни Фрэн спросила:
   – Кэт, ты в порядке?
   Кэти присела на кровать и опустила голову. Нет же, отнюдь не в порядке, она полностью разбита. И все-таки она нашла силы для ответа: