В котельной было сумрачно. Покрытые темной пылью лампочки слабо освещали низкие своды, кучи штыба и грязный бетонный пол. По стенам щупальцами ползли горячие трубы.
   Мазин подошел к топке и заглянул внутрь — туда, где гудело красное пламя. Казалось, он просто любуется пляшущими огненными языками. Потом посмотрел вокруг себя. Длинная стальная кочерга валялась рядом. Мазин взял ее и опять склонился над пламенем. Черный, загнутый на конце прут вошел в топку, нащупал какой-то предмет и вытолкнул его из огня. Это была небольшая железная коробка, покорежившаяся от жара и немножко оплывшая по краям. Она быстро темнела, покрываясь серой окалиной.
   — Если не ошибаюсь, футляр от очков.
   — Точно, — торопливо подтвердил Семенистый. — Дедовы глаза…
   Семенистый пришел в Управление, когда рабочий день уже заканчивался.
   — К вам тут человек, Игорь Николаевич, — доложил дежурный. Семенистый…
   — Какой? — не понял Мазин.
   — Семенистый по фамилии. Говорит, знает вас.
   Мазин пожал плечами и покосился на циферблат старинных карманных часов, лежавших на столе. Они достались ему от отца, а того наградили еще в гражданскую. Мазин постоянно носил часы с собой: ему казалось, что они приносят ему удачу.
   — Семенистый? Не помню. Ну ничего. Пусть войдет.
   Однако узнал он его сразу, едва тот переступил порог.
   — Разрешите, товарищ начальник?
   — Входите.
   Еще бы не узнать эти кустистые бачки на розовых толстых щеках! Физиономию Семенистого можно было бы печатать на обложке журнала "Здоровье", если бы не глаза. Глаза были мутноватые и заметно отечные.
   — Ну как телевизор, товарищ начальник? Претензий не имеете к нашей конторе?
   — Вы это пришли узнать?
   — Да нет. Насчет телевизора я между прочим, — сказал Семенистый, усаживаясь на стул. — История тут одна произошла.
   Мазин ждал, стараясь угадать, какая же история могла привести в его кабинет этого деятеля получастной инициативы.
   С месяц назад у Мазина поломался телевизор, пришлось вызвать мастера из ателье. Так он впервые встретился с Семенистым. Тот пришел, попахивая шипром и дешевым портвейном, назвался Эдиком, открыл заднюю стенку телевизора, постучал по ней отверткой и сказал, блеснув золотым зубом:
   — Ну и дела! Без пол-литра не разберешь…
   Мазин вздохнул и, стыдясь своей слабохарактерности, достал из холодильника бутылку.
   Семенистый повеселел. В два счета справившись с пустяковой, видимо, работой, он заявил, что "бандура будет работать как часы", и главное — не деньги, а взаимное уважение, потому что он пить ни за что не будет. Мазин проглотил рюмку, надеясь, что Эдик не узнает, где он работает.
   Но Эдик узнал и вот сидит напротив и наверняка собирается о чем-то просить, потому что такие люди, как он, хоть и чтут уголовный кодекс, но на мелочах ловятся непрерывно, а поймавшись, долго и от души обижаются и ищут "правды".
   Вспомнив все это, Мазин еще раз пожалел о выпитой рюмке.
   — Так что же за история случилась с вами? — спросил он сухо.
   — Да ничего особенного. Я, собственно, для порядочка. Чтоб недоразумения не получилось.
   — Хорошо, хорошо. Рассказывайте.
   — Хозяин мой квартирный пропал, Укладников Иван Кузмич.
   — Пропал? Когда же это случилось?
   — Да вроде ночью сегодня.
   Мазин взял авторучку.
   — Давайте по порядку. Вы где живете?
   — Магистральная, шестнадцать, квартира шестьдесят четыре.
   Эту новую улицу Мазин знал: два ряда пятиэтажных кубиков вдоль полосы недавно уложенного асфальта и тоненькие топольки, гнущиеся на ветру, — так приблизительно выглядела Магистральная.
   — Вы снимаете комнату? С семьей?
   Семенистый потер блестящее колечко на пальце.
   — Один в настоящее время.
   Мазин мельком глянул на его тщательно подбритые усики и подумал, что Эдик, наверно, пользуется успехом у неуемных и нетребовательных женщин.
   — Кто еще живет в квартире?
   — Борька, геолог, но тот не в счет, с недельку как в Крым подался. А так только старик. Короче, по комнате на нос.
   — Трехкомнатная квартира принадлежит одному человеку?
   — Не… Квартиру его зятю дали. Зять у него тоже геолог… Он с жинкой на Север уехал. Даже обставиться не успел. А старика из деревни выписали, хату сторожить.
   — Так, так… — Мазин делал короткие пометки. — Из чего же вы заключили, что старик исчез?
   — Нету его — и все.
   — Но прошло совсем немного времени. Даже суток не прошло.
   — Для старика это что год. Он, кроме котельной да магазина, никуда не выходил. Сторожил, как верный пес Ингус государственную границу.
   Мазин невольно улыбнулся.
   — А что он делал в котельной?
   — Истопником работал. Как дочка с зятем уехали, он туда. Они не разрешали, стеснялись, что папаша будет по двору чумазый ходить. А дед борец за повышение жизненного уровня. Меня на квартиру пустил, в котельной подрабатывал. Откуда и не вернулся. Ночная смена у него была. Я утром встал — деда нема. Умылся, собрался на работу — нема. А пора бы и быть. Спустился в котельную, чтоб ключ отдать, а его напарник меня матюгом: "Где, говорит, твой хрыч шляется? Ушел со смены, чуть котел не запорол".