Луч проектора пронзил тьму комнаты, изображение вспыхнуло на экране – и я не узнал увиденного. Я ждал этого пятнадцать лет, а когда дождался – не узнал. Изображение смещалось, расплывалось и казалось мне бессмысленным – ведь я ожидал увидеть на снимке какой-нибудь небольшой предмет: может быть, череп, керамику, золотое украшение, бусы – все, что угодно, но не сюрреалистическую мешанину серого, белого и черного.
   Голос Лорена, звенящий от волнения, дал мне необходимый ключ.
   – Снято с высоты тридцать семь тысяч в шесть сорок семь четвертого сентября, – то есть, восемь дней назад, – тридцатипятимиллиметровой камерой, «Лейкой».
   «Значит, аэрофотография».
   Глаза и мозг приспособились, и я почувствовал холодок возбуждения, а Лорен продолжал с тем же воодушевлением:
   – Я организовал аэрофотосъемку своих концессий по районам. Пытаемся обнаружить открытые месторождения. Это одна из многих тысяч фотографий – пилот даже не знал, что именно фотографирует. Но мои аналитики заметили этот снимок и передали мне. – Он повернулся ко мне, бледный и серьезный в свете проектора. – Ты ведь видишь это, Бен? Ближе к центру. В правом верхнем квадрате.
   Я открыл рот, чтобы ответить, но горло перехватило, и пришлось откашляться. Я с удивлением заметил, что дрожу, испытывая странное сочетание надежды и страха.
   – Классическая картина! Акрополь, двойные стены и фаллические башни.
   «Преувеличение: всего лишь слабые, кое-где исчезающие линии, но общее расположение верно».
   – Север, – выпалил я, – где север?
   – Вверху, все правильно, Бен. Смотрит на север. Башни ориентированы по солнцу.
   Я молчал. Наступила обратная реакция. Ничто в жизни не доставалось мне так легко – значит, дело нечисто. Я искал подвох:
   – Стратификация. Вероятно, известняк по соседству с гранитом. Их границы образуют такую картину на поверхности.
   – Чушь! – перебил Лорен по-прежнему возбужденно. Он вскочил, подошел к экрану, взял с кафедры черную указку и показал на полоску ячеек, тянувшуюся вдоль того, что он считал главной стеной. – Где ты видел такие геологические образования?
   Я не хотел признавать его правоту. Не хотел поддаваться надежде.
   – Может быть, – сказал я.
   – Черт тебя побери! – Он рассмеялся. (Приятно слышать его смех: в последнее время он смеется не часто.) – Так и знал, что ты станешь спорить. Несомненно, ты самый жалкий пессимист во всей Африке.
   – Это может быть все что угодно, Ло, – возразил я. – Игра света, чередование форм и теней. Даже если это искусственное сооружение… может, это сады или поля…
   – В сотне миль от ближайшего источника воды? Брось, Бен! Ты не хуже меня знаешь, что это…
   – Молчи! – Прежде чем понял, что делаю, я выскочил из обитого кожей кресла, метнулся через комнату и схватил его за руку. – Молчи, – повторил я. – С… сглазишь…
   От волнения я начинаю заикаться, но это меньший из моих физических недостатков, и я давно перестал о нем думать.
   Лорен снова рассмеялся, но с оттенком беспокойства: он всегда тревожится, когда я чересчур быстро двигаюсь или демонстрирую свою силу. Он наклонился и разжал мои пальцы.
   – Прости, тебе больно? – Я убрал руку.
   – Нет. – Однако по дороге к пульту управления он растирал предплечье. Лорен выключил проектор и включил свет. Мы заморгали, глядя друг на друга.
   – Ах ты мой еврейский гномик, – улыбнулся он. – Меня не проведешь. Небось, чуть не обделался?
   Я смотрел на него, стыдясь своей несдержанности, но по-прежнему взбудораженный.
   – Где это, Ло? Где ты его нашел?
   – Вначале признай. Отважься хоть раз в жизни. Я хочу услышать это от тебя… а потом скажу еще кое-что, – поддразнивал он.
   – Ну ладно. – Я отвел взгляд, подыскивая слова. – На первый взгляд это интересно.
   Он запрокинул крупную золотоволосую голову и рассмеялся.
   – Постарайся сформулировать получше. Попробуем еще раз.
   Когда Ло смеется, я не в силах устоять. Вот и сейчас не удержался, хотя сознавал, что на фоне его бычьего рева мой смех кажется чириканьем.
   – Мне кажется, – прохрипел я, – будто мы нашли… это.
   – Лапушка! – закричал он. – Красавчик ты мой!
   Я уже несколько лет не видел его таким. В этот миг надежды и откровения маска банкира соскользнула, заботы о делах финансовой империи Стервесантов были забыты.
   – А теперь скажи, – взмолился я, – где ты это нашел?
   – Идем, – сказал он, снова посерьезнев, и мы пошли к длинному столу у стены. На зеленом сукне была расстелена карта. Стол был высокий, и я, чтобы склониться над ним, торопливо вскарабкался на стул. Теперь я был почти одного роста со стоявшим Лореном. Мы посмотрели на карту.
   – Космическая съемка, серия А. Южная Африка. Карта пятая. Ботсвана и Западная Родезия.
   Я искал какой-нибудь знак – крестик или чернильную пометку.
   – Где? – спросил я. – Где?
   – Ты знаешь, что у меня концессия на двадцать пять тысяч квадратных миль к югу от Мауна…
   – Перестань, Ло. Не пытайся продать мне акции компании «Минералы Стервесантов». Где это, черт побери?