Кассирша аэропорта приподнялась со стула. Перед окном кассы стоял мальчик лет двенадцати, в летной канадке с капюшоном.
   — Ты один хочешь лететь?
   Мальчик кивнул.
   — А откуда у тебя деньги?
   Рука с деньгами выскользнула из окошка. Настороженно глядя на кассиршу, мальчик начал пятиться к выходу.
   — Подожди.
   Мальчик метнулся к двери. Но в этот момент проход загородила широченная фигура летчика.
   — Задержите его!
   Большая ладонь легла на плечо мальчика. Он рванулся. Ладонь легко, почти без усилия отстранила его от двери.
   — В чем дело?
   — Ах, это вы, Гога... Вот мальчик какой-то странный... Хочет один лететь. И деньги у него...
   — Понятно, — сказал летчик, — сейчас разберемся.
   Мальчик головой едва доставал до пояса высокого летчика.
   — Что ж, будем молчать? — спросил летчик. — Как зовут?
   — Пусти!
   — Не могу я тебя отпустить, — сказал летчик. — Ты объясни сначала — куда летишь? Зачем? Может быть, я сам тебя повезу. Надо же мне знать. У нас порядок такой...
   Задрав острый подбородок, мальчик смотрел на летчика, и губы его дрожали.
   — Пусти! Не ваше дело!
   — Чистый хорек! — засмеялась кассирша.
   Летчик сердито взглянул на кассиршу. Та покраснела и провела рукой по пуговицам кофточки.
   — Идем, — сказал летчик. — Поговорим по дороге.
   Они шли вдоль ангаров, и рука летчика по-прежнему лежала на плече мальчика.
   — Ты из дома удрал, верно?
   — Ну да еще! — сказал мальчик.
   — Тебя как зовут?
   — Федя.
   — В поселке живешь?
   — В поселке.
   — А кто твой отец?
   — У меня нет отца;
   — А мать?..
   — У меня нет мамы, — сказал мальчик. — Пусти. Больно!
   — А ты не убежишь? Даешь слово?
   — Даю.
   Летчик остановился и убрал руку с плеча.
   — Вот и хорошо, — сказал он. — Всегда лучше, чтобы честно...
   И в эту секунду мальчик бросился к забору. Он с разбегу прыгнул, навалился животом на заостренные доски частокола, перекатился на ту сторону и побежал к Енисею, топча запыленные кустики картофельной ботвы.

* * *

   Уже вечером летчик шел вдоль стоянки «шаврушек». Возле одной из машин он остановился, постучал носком сапога по дутику^[1] и сказал вполголоса:
   — Как дела, шавруха? Тебе не скучно одной?
   Машина молчала.
   — Ты никого здесь не видела?
   Машина молчала.
   — Ты не видела человека, который продал свое честное слово? — уже громче повторил летчик и прислушался.
   Но машина молчала, изо всех сил молчала!
   — Ну?..
   И вдруг «шаврушка» вздохнула протяжно и шумно: «Пш-ш-фу-у...»
   - Давно бы так, — сказал летчик. Он шагнул к борту и откинул крышку багажника.
   В тесном закутке, скрючившись, лежал мальчик с красным от напряжения лицом. Он задерживал дыхание больше минуты.
   — Слушай, Федя, — сказал летчик, — гючему ты бегаешь и прячешься? Может быть, ты — жулик?
   — Сам ты жулик, — сказал мальчик и заплакал.
   Летчик подхватил его под мышки и поставил на землю.
   — Я тебе не верю, — строго сказал он. — Ты слово продал. Может быть, ты и плачешь нарочно.
   Федя перестал плакать.
   — Не продал... — с вызовом сказал он.
   — Почему же ты от меня убежал?
   Федя отвернулся.
   - Ну вот что, — сказал летчик, — идем. Покажешь, где твой дом. И не вздумай убегать — на этот раз догоню.
   Они пересекли поле и оказались на дороге, ведущей к поселку. Федя шел посередине, загребая ногами.
   — Перестань пылить, — сказал летчик. — Ты человек, а не бензовоз.
   Федя ничего не ответил, но пылить перестал.
   — А в багажник ты зря полез, — продолжал летчик. — Все равно его открывают перед вылетом: зажимы складывают. Ну, Федор, понял теперь?
   Федя отвернулся и снова начал пылить.
   Летчик нахмурился.
   — Напрасно я с тобой связался. Тебя, пожалуй, прямо в милицию надо бы отвести.
   — Ну, ведите! — крикнул Федя, резко повернувшись к летчику. — Чего же вы не ведете?!
   — Не веду потому, что сам такой был.
   — Как я, жулик, да? — звонко спросил Федя.
   — Нет, не жулик. Такой же дурной.
   Они молча прошли через весь поселок и скоро оказались на дальнем его конце.
   — Где твой дом?
   — Там остался.
   — Почему же ты не показал?
   — Забыл.
   — Хорошо, идем обратно, — спокойно сказал летчик. — Постарайся не забыть на этот раз.
   Через двадцать минут они снова стояли на дороге, ведущей к аэропорту.
   — Ну?.. — спросил летчик.
   — Забыл! — упрямо сказал Федя.
   Летчик внимательно и строго взглянул на Федю. На лице мальчика ни смущения, ни страха, только вызов. Летчик отступил на шаг и вдруг расхохотался.
   — А ты упрямый! — проговорил он сквозь смех. — Только я тоже упрямый... Вы не знаете, где живет этот мальчик? — обратился он к женщине, проходившей мимо.
   Женщина широко открыла глаза и с любопытством посмотрела на Федю.
   — Ой, знаю! — сказала она. — Или натворил чего? Вон под зеленой крышей — видите? Ихний — рядом.
   — Спасибо, — сказал летчик.
   — Да я лучше провожу, — заторопилась женщина. — Чего он наделал?